Текст книги "Здесь живут рокки"

И Сниксы творят чудеса!

Вообще-то чудеса творят и Крокки, и Тчики, и Ёкки. Их творят даже родители рокков, и много кто ещё творит. Но ведь сейчас речь не о них, а о Сниксе. Он настолько редко что-то творит, что об этом стоит рассказать отдельно.

Сникс с Кроккой и Воккой сидели на краю земли и болтали о смысле жизни. Сникс говорил, что ему не видно этого самого смысла. А Крокка утверждал, что просто обзор плохой, и предлагал пересесть на другую сторону острова.

– Теперь вижу, – сказал Сникс. – А вы уверены, что он не растает, не испарится?

– Его отсюда всегда хорошо видно. Вон какое большое озеро! Куда оно денется? – недоумевал Вокка.

– Ты всё неправильно думаешь! – говорил Сниксу Крокка. – Думать надо весело! Думать надо с умом!

И по-дружески подёргал Сникса за одно ухо.

– Вот так надо думать! – радостно сообщил он.

– Вот так? – осторожно переспросил Сникс и подёргал Крокку за ухо.

– Ну вроде того, – пожал плечами Крокка. – А вообще, чем что-нибудь думать, лучше что-нибудь учудить! А то фонари разленились, Ёкка целыми днями на клаптике разъезжает, Такка – и та пропадает где-то. А веселиться лучше вместе!

Он кувыркнулся назад, поднялся и сделал колесо.

– Вот видите, совсем не весело, – сказал он.

Вокка немножко прошёлся на руках.

– Угу, не весело, – сказал он.

Сникс попытался сделать колесо и походить немного на руках. Постоянно падал.

– Даже грустно, я бы сказал, – пожаловался Сникс. – Давайте я вам тогда силу мысли покажу, что ли…

– Какую ещё силу мысли? – оживился Вокка. – Такую, чтоб горы разрушать? И возводить города из пепла? И…

– Да нет, я больше по воде специалист… – скромно сказал Сникс. – Но я очень постараюсь.

Сникс нахмурил брови и вытянул руки вперёд. Потом повернулся к роккам и объяснил:

– Руками можно и не махать. Это я так, для наглядности.

– Ты здорово смотришься! – заверил его Крокка.

Сникс посмотрел на воду, снова нахмурил брови и прижал все уши. И тут случилось что-то странное: в воздухе появилась куча разнообразных предметов, море ракушек… Крокка не видел Вокку, Вокка вообще ничего не видел, а Сникс схватился за голову:

– Вот что значит стараться и перестараться! Лучше бы я не старался и недостарался!

– Зато ты могуч! – кричал откуда-то Крокка. – Это что, всё из озера?!

– Вот именно что всё, – невесело сказал Сникс. – Всё, что было в воде вокруг островка и чуть дальше…

Тут Крокка увидел рядом с собой проплывающую по воздуху рыбину. Воздух ей явно не нравился. Вокка, похоже, увидел то же самое, потому что закричал:

– Сникс! Я вижу рыбу!

Крокка пополз в направлении к Сниксу и зашептал ему в одно из ушей:

– Слушай, Сникс. Рыба – дело неплохое. Но в воде она смотрится не хуже, да к тому же не задохнётся. Это точно плюс.

Сникс схватился за голову:

– Я только с водой силу мысли могу применять! А всё теперь не в воде! Я бессилен. Вся рыба погибнет, и моя вина будет навеки со мной…

Зависший в воздухе краб с интересом пытался поймать клешнёй ухо Сникса.

Подполз Вокка и деловито предложил:

– Раз уж ты не можешь рыбу в воду отправить, то, может, ты воду к ней поднимешь? Это было бы очень кстати.

Сникс ничего не сказал, а только встал, расчистил перед собой воздух так, чтобы хоть немного видеть озеро, и снова прижал уши. Через какое-то время каждое живое существо, раньше обитавшее в воде, плескалось в водяном шарике – достаточно просторном, чтобы махать лапами, плавниками и хвостом, а ещё плавать вверх-вниз. Само озеро заметно присело.

– Я сделал всё, что мог, – развёл руками Сникс. – Сила мысли не всесильна и недолговечна. Теперь у меня только слабость мысли. Вот она, видите?

Сникс постучал себя по голове и сел.

– Зато у нас есть руки! – сказал Крокка и показал Сниксу руки. – И у Вокки есть руки. Вокка, покажи!

Вокка показал. А Крокка выхватил из водяного шарика одну рыбку и бросил её в озеро. Водяной шарик распался и вымочил рокку. А у Сникса загорелись глаза, и он тут же побежал исправлять то, что сам же натворил.

– Спасай только рыбу, с остальным потом разберёмся! Мало ли что там может оказаться! Всякая куча интересностей! Сокровища и драгоценности! Весёлая мелочь!

Крокка запрыгнул на свой клаптик и полетел к остальным роккам – давать точно такие же указания. И по дороге наткнулся на бултыхающегося в водяном шарике рокку. Увидев Крокку, рокка отчаянно захлопал глазами. Это был совсем маленький рокка, Рёккиного возраста. Самый обычный это был рокка, разве что зелёного цвета…

– Я сейчас зареву! – заявил незнакомый рокка прямо из шарика. – Я с трудом сдерживаюсь и хочу к маме. Отведи меня к маме.

– А… где твоя мама? – несмело спросил Крокка, и незнакомый рокка, естественно, заревел.

– Я же предупреждал! – заявил он сквозь плач. – Но сейчас я успокоюсь.

Он успокоился и сказал:

– Моя мама, видимо, где-то здесь. В этих неудобных круглых домишках. А вы инопланетные захватчики? Ты не похож на инопланетного захватчика.

– Я рокка, – неуверенно сказал Крокка. – А ты тоже рокка, но какой-то неспелый…

Неспелых и весьма зелёных рокков в воздухе оказалось пруд пруди.

– Мы живём глубоко, на самом дне, – говорили эти рокки. – И никогда не думали, что вверху есть безводное озеро, в котором тоже живут рокки… Мы бы ходили в гости.

А пока они это говорили, здешние рокки, летая на клаптиках, возвращали их обратно в озеро. И всех остальных озёрных обитателей тоже… Один из рокков – тех, что живут на дне, – не хотел обратно в воду и носился за Кроккой следом, не выбираясь из водяного шарика. Это был именно тот, который грозился заплакать. И имя у него было подходящее – Плакка. Но он был скорее воинственным, чем плаксивым.

– Я научусь дышать воздухом! – заявлял Плакка. – Я буду вездесущим роккой!

– Какой славный! – восхитилась Ёкка. – Он знает, что говорит. Ну-ка, дышни.

И вытащила Плакку из водного пузыря. Плакка сначала запаниковал, но потом успокоился и несколько раз глубоко вздохнул.

– Не вижу разницы, – сказал он.

У остальных подводных рокков так не получилось, и Плакку торжественно назначили послом. Плакка расцвёл от гордости.

Вечером рокки, совсем уже уставшие, собрались на острове Сникса. Они уселись вокруг костра и пели восстанавливающие песни. Подпевал и Плакка, протянув лапы к огню. Глядя на него, папа Крокки сказал:

– Какое счастье, что мы не одни в этом мире!

– Мы тоже, – смущённо сказал главный посол в мире рокков Плакка.

А Вокка с Кроккой рассматривали драгоценности, висевшие в воздухе, – за день рокки не успели убрать всё. Пару заинтересовавших безделушек они рассовали по карманам.

– Здесь плавали огромные озёрные корабли! – говорил Крокка. – И когда народ, плывущий на этих кораблях, радовался, то от радости выбрасывал за борт что-то хорошее на память…

– Нужно тоже заняться бросательством!

И Крокка бросил золотую монетку, а Вокка – две серебряные. И они помнили об этом всегда.

А мамы заставили пап соорудить на острове печку, и теперь в воздухе разносился дурманящий запах свежей выпечки. Настала ночь, рокки всё сидели у костра, ели горячие булочки и запивали их молоком. Тчику досталась самая большая булочка и самая большая кружка. Он задумчиво сидел, прижавшись к прохладной кружке щекой.

– Какая хорошая ночь, – шёпотом сказал Крокка. – Нужно непременно сделать что-нибудь хорошее.

– Но мы ведь уже бросили монетки! – ответил Вокка.

– Я помню. Но можно сделать ещё лучше. Чтобы не для себя…

Крокка почти неслышно прыгнул в воду – он был отличный прыгун – и поплыл к ближайшему фонарю, висевшему прямо в воздухе. Крокка обхватил его, прижал к животу и нырнул с фонарём в воду. Вокка помедлил немного и сделал то же самое. Они плыли вниз, к подводным роккам. Оставляли там светящиеся фонари (те покорно зависали в воде) и снова поднимались вверх.

– Ровно пополам, – шмыгнул носом Крокка. – А светить будут одинаково.

– Давай ещё что-нибудь хорошее сделаем! – энергично предложил Вокка.

И они сделали. Пошли к Сниксу и сказали ему, что сила мысли – величайшая вещь. Потому что это была чистейшая правда.

Где-то есть на свете суша

Ведь она наверняка где-то есть! Даже если вы самый отчаянный водоплавающий, всегда знайте, что есть суша в этом мире! Только вот знать бы, где именно!

Ёкка сидела у Крокки в комнате и громко грызла сухарики. Рёкка не менее отважно уплетал шоколад и запивал его травяным чаем. Вокка сидел на полу и играл с Тчиком – тот прыгал с Воккиной макушки на Воккины же ладони. Сам Крокка ничего не ел и внимательно смотрел на гостей, особенно на Ёкку. Время от времени подсыпал ей сухарики.

– Ты, Ёкка, только о себе думаешь, – сказал Крокка укоризненно. – Если бы ты думала о других тоже, то давно бы начала хвастаться. Тут что-то не так! И только ты можешь сказать – что!

– Было бы о чём хвастаться, – хмуро сказала Ёкка.

Крокка заходил вокруг гостей.

– Но ты же единственная пролетела вокруг земли на клаптике! И я знаю, что глядела по сторонам! Ёкка, пожалуйста, расскажи…

– Расскажи, Ёкка! – жалостливо попросил Вокка.

– Не мучай рокков, сестра, – укоризненно сказал Рёкка, – не трусь и расскажи, как было.

Ёкка подбросила вверх сухарик и поймала его рукой.

– Вы же знаете, что я почти никогда не вру, – сказала Ёкка. – И потому только вам скажу правду.

Крокка закивал.

– Но вы же знаете, какая у меня репутация! А поэтому эту правду никому не рассказывайте.

– Они никому не скажут правду, – ответил за всех Тчик.

Ёкка прищурила один глаз и посмотрела в окно. Там, за окном, малыши рокки играли «в паровозики» – связывали островки друг с другом и летали гуськом. Виднелся краешек большого парящего острова Сникса, тень от большого дерева виднелась. А до горизонта и дальше – вода, вода, вода…

– Так что там было, Ёкка?! – нетерпеливо спросил Крокка.

– Я улетела, чтобы меня не было видно… – резво и бесстрашно начала Ёкка. – Я почти сразу научилась управлять островком… Чего там учиться, ведь клаптик полетел сам. Не прямо, а по дуге… Он покатал меня немного, а потом ему надоело. И мы, обогнув вас, вернулись…

– А суша?! – воскликнул Крокка.

– Вода, вода, вода… – монотонно сказала Ёкка.

– Я летел вчера на островке часа три, – сказал Вокка. – Не быстро, чтобы рассматривать всё… И тоже вода…

Тогда друзья сделали вот как. Выпросили у Сникса ещё один островок – побольше. Для определённо благородных целей. Крокка отрезал от плодоносного дерева веточку и посадил её посреди островка. За ночь ветка превратилась в небольшое дерево с лимоном на верхушке, а на остальных ветках начинали созревать самые разные фрукты и овощи.

– И даже картошка растёт… – удивился Рёкка.

В тени дерева лежал Тчик, и шёрстка его переливалась зелёными оттенками.

Крокка радостно показал друзьям на дерево и сказал:

– Еда у нас есть. Кров у нас есть. Ветки, чтобы сушить бельё, у нас есть. Тчик у нас есть. Вывод: у нас есть всё для путешествия. Отправляемся в путь немедленно!

– У нас нет разрешения родителей, – засомневался Вокка.

– Зато у нас есть наше разрешение! А своё всегда лучше, чем чужое! – заявила Ёкка.

– Ты как-то неправильно права, – сказал Крокка. – Ну да ладно.

Клаптик с деревом сначала хотели привязать к остальным островкам, но тот не давался и улетал. Тогда все уместились на большом островке, а маленькие клаптики полетели следом сами. Поэтому, путешествуя, можно было то пересаживаться на свой собственный клаптик и мчаться наперегонки, то лететь всем на одном. Это очень скрашивало дорогу! А чуть позже оказалось, что за рокками летит ещё и один из фонарей (теперь фонари не надо было даже включать – они включались и выключались сами, когда хотели, и Крокка считал, что это очень удобно). Фонарь пришёлся очень кстати, потому что он не только светил, но, как оказалось, ещё и грел.

Когда настала ночь, рокки свернулись под деревом калачиками и уснули. А островки всё летели и летели вперёд.

«Ну должна же где-то быть суша, – думал, засыпая, Крокка. – Ведь если мы живём на озере, то оно должно быстро кончаться. А так получается не озеро, а море. Или даже океан…»

А дома, в деревне рокков, никак не засыпалось Рёкке.

Конечно же, родители стали его трясти – что да как? А главное – где? Сначала Рёкка, как положено примерному брату, молчал и упирался. Но он вспомнил, что говорила Ёкка о правде, и, ничуть не сомневаясь, рассказал эту самую правду родителям. И своим, и Кроккиным, и Воккиным. Тем более что никаких наставлений путешественники не давали. Как хочешь, так и действуй!

Взрослые не стали ругать Рёкку.

– В конце концов, действительно интересно, где же там суша, – сказал один из родителей.

– А может, там и не суша. Вдруг вода другого цвета?

– Оранжевая вода? – спросил папа Крокки. – Эстетично ли это?

– Почему сразу оранжевая? – заспорила с ним Кроккина мама. – Изумрудная или просто тёмно-фиолетовая… Нормальный цвет для воды.

Начался спор не на шутку, и Рёкка ушёл спать. Но ему, конечно же, не спалось…

– Вижу сушу! – заорала Ёкка, летевшая впереди всех на своём клаптике. Она поднялась на островке во весь рост и приложила раскрытую ладонь ко лбу козырьком.

Крокка с Воккой проснулись и вскочили, и всё это за одну секунду. Редко им удавалось быть такими молниеносными!

– Где, Ёкка?! Я ничего не вижу! – вскрикнул Крокка.

– Где суша, глазастая наша Ёкка? Где суша, наш величайший первопроходец?! – разразился тирадой Вокка.

Ёкка спокойненько уселась на островке.

– Под ногами она, суша, – скучно сказала она. – Сони несчастные.

Крокка ощупал островок.

– Суша, да не та, – вздохнул он. – Спим дальше. Вокруг нас мокрое и бескрайнее.

– А нужно крайнее и сухое, – добавил Вокка.

Спать расхотелось. Рокки огляделись по сторонам. Крокка перепрыгнул на островок с деревом и слопал недавно созревший блин – ещё горячий, вкусно пахнущий ванилью.

– Это какая-то природная несуразица, – заявил Крокка, облизывая пальцы. – Может, это дерево ещё и суп варить умеет? Или что-то несъедобное вроде тапочек?

Сегодня, кроме блинов, на дереве дозревали ещё и пирожки. Это было весьма кстати.

– Лучше бы это дерево приготовило Тчика, – осторожно заметил Вокка. – А то его нигде нет…

– Смылся! – взревела Ёкка.

– Как бы не так, – печально сказал Крокка. – Он либо погиб героической смертью, либо ушёл обратно в фонарь.

– Из фонаря вышел, в фонарь и ушёл, – испуганно произнёс Вокка.

– Я никому бы не посоветовал забирать то, что отдаёшь, – сказал Крокка. – Нужно или не забирать, или не отдавать.

Действительно, летевший за рокками фонарь исчез. Крокка растерянно озирался. «Что за путешествие получится, если путешественники будут исчезать один за другим? – подумал он. – Хотя бы все сразу исчезли – не пришлось бы никому волноваться. А дома рокков бы ждали-ждали, ждали-ждали, а потом, когда ждать надоело, поставили бы памятник “Искателям суши” и успокоились».

Крокка поделился размышлениями с друзьями.

– Не надо мне памятник! – заявила Ёкка. – Я сама себе памятник! Хоть сейчас!

И Ёкка встала в позу искателя суши. Вытянувшись во весь рост, она приложила ладонь ко лбу и внимательно посмотрела вдаль. Где-то очень далеко, почти на самом горизонте, она увидела настоящую справедливость. Эта справедливость приближалась к роккам и уже никуда не могла деться.

К ним с огромной скоростью летел фонарь, а на фонаре, крепко за него держась, сидел Тчик. Вид у него был торжественный. Он перебрался к Крокке на плечо и вытянул вперёд руку. Белые шерстинки топорщились от волнения.

Друзья сразу же направили свои островки туда, куда показывал Тчик. Там наверняка была земля!

Издалека суша выглядела белой-белой – точно как застывшая в озере вода. Но такой она была только у берега, а дальше – кто бы подумал! – становилась разноцветной и яркой. То красной, то жёлтой, то оранжевой! И там, вдалеке, это разноцветие сыпалось и летало, а белое у берега постоянно передвигалось.

– Не успели побывать на суше, как вляпались в катастрофу, – сказал Вокка.

Услышав про катастрофу, Ёкка радостно подпрыгнула.

– Мы вовремя! – заявила она. – Надеюсь, там есть кого спасать.

– Что за катастрофа, Вокка? – спросил Крокка.

– Белое – это разрушения, – спокойно объяснил Вокка. – Пепел. А красное с жёлтым – это лава. Лава – это такое густое озеро, в котором не искупаешься.

– Уж я-то искупаюсь! – сказала Ёкка и быстрее полетела на своём островке. А Тчик закрыл глаза ладошками.

Но оказалось, что белое – никакие не разрушения. Множество живых существ нетерпеливо бегали по берегу, ожидая приближения путешественников. Крокка разглядел, что у некоторых из них было по три уха, а у других – по четыре. Ещё издалека существа закричали:

– Вы Сникса не видели?

– Видели! – закричал Крокка. – А у вас катастрофа?

– Да, у нас катастрофа! – крикнули в ответ многоухи. – Мы давно не видели Сникса!

Ёкка скуксилась:

– Летишь спасать – и никакого толку.

Тут самый маленький многоух (а попросту гоух), пытаясь приблизиться к роккам, нечаянно свалился в воду и забултыхался. Ёкка с радостью спасла его, но этого ей было явно недостаточно. Хорошего понемножку…

На суше гоухи обступили путешественников, не давая им прохода. Все уши у них весело топорщились. Гоухи подпрыгивали вверх, пытаясь влезть на клаптики.

– Так вы видели Сникса! – кричали гоухи. – И как он смотрится?

– Молодцом! – заверил их Крокка. – Надо бы вам его показать.

Рокки и гоухи решали, как быть, а Тчик от стеснительности прятался, держась сзади за Кроккину шею. Как отвезти всех гоухов к Сниксу? Столько островков не напасёшься. Лететь самим? Но ведь они только добрались до суши, а в ней наверняка много интересностей! Как лететь, не выяснив, почему дальше всё красное и жёлтое? Как лететь, толком не ступив на землю? Не пробежавшись по ней? Всё это они сказали гоухам.

– Ничего интересного. Скука, да и только, – ответили веселящиеся гоухи. – Вот бы пожить на воде. Вот где интересно!

Крокка махнул рукой – мол, нашли интересное…

И тут выступила Ёкка, сильно размахивая руками:

– Время идёт! Суша не обследована! Пусть клаптики сами летят домой! Они толковые!

– Можно и так, – согласился Крокка. – Но как они объяснят Сниксу, что надо лететь сюда?

– Напишем записку! – обрадовался догадке Вокка. – Сочиним что-нибудь внушительное!

Гоухи принесли бумагу и травяную ручку. Попросили:

– Не говорите пока про нас ничего. Тсс!

Письмо получилось таким:

Рокки прикрепили письмо к дереву, и все островки улетели, остался только фонарь. Забегая вперёд, стоит сказать, что на следующий день островки вернулись, но не привезли с собой Сникса. Вместо этого завязалась переписка. На клаптиках лежало два письма. Одно от самого Сникса:

Второе – от Кроккиной мамы:

Крокка ответил быстро (было много других дел!):  – это Сниксу.

– это маме.

Надо было написать ещё и про воду, но Крокка просто отправил третье ведро обратно.

А Ёкка написала от себя, крупными буквами:

Клаптики тотчас улетели, и все снова стали ждать Сникса. Но это будет завтра, а нужно рассказать про сегодня. Когда островки улетели с первыми письмами, остался только фонарь и множество ушастых и нетерпеливых.

Всё на этой суше не так!

Суша – дело, конечно, поправимое, но непривычное. Это не вода, что тут ещё скажешь! И дни на суше потрясающе длинные. Неужели вода и время как-то связаны друг с другом? И если на воде время течёт, то на суше что – сушится?

Рокки знакомились с гоухами и тут же забывали названные имена – так их было много.

– Это ничего, – успокаивали их гоухи, – познакомимся ещё раз!

Рокки чувствовали себя необычно. Будто они тащили на себе груз столетий и потому резко потяжелели.

– Вокка, тебя тоже тянет к земле? Ты чувствуешь? Она нас что, зовёт? – беспокойно спросил Крокка.

– А если ползком? – предложил Вокка.

– Акклиматизация! – непонятно пискнул Тчик.

– Не говори ерунды, – сказал Крокка.

Ёкка самоотверженно топала. Гоухи, услышав рокков, подхватили их на руки и побежали. Крокка с Воккой пытались вырваться, но гоухи их не слушали. Только Ёкке удалось сползти вниз, и она бежала следом. Гоухи неслись как сумасшедшие по своей суше, выкрикивая:

– Посмотрите направо! Посмотрите налево!

Ёкка быстро выбежала вперёд, раскинула руки и преградила им путь.

– Ну, хватит так хватит, – согласились гоухи и отпустили рокков. – Мы и не думали нестись дальше. Когда захотите прокатиться ещё – только свистните! Вопросы есть?

– Тьмища! – сказал Крокка, отряхнувшись. – Как вы засыпаете без волн?

– Мы и сами этого не понимаем, – сказали гоухи. – Сон приходит и уходит. Были бы волны, сон бы приплывал и уплывал, а это куда приятнее!

– Почему у вас то по три уха, то по четыре? – продолжал Крокка.

Гоухи, похоже, обиделись.

– По четыре у мальчиков. Три – у девочек, – сказал один из них. – Какие вы всё-таки неучёные!

Рокки и гоухи уселись на пожухшей траве и замолчали. Рокки шумно вдыхали воздух – он непривычно пах и щекотал нос. Крокка догадался – пахло травой. Пару раз чихнул с непривычки.

– Акклиматизация! – снова непонятно пискнул Тчик.

– Хватит нас пугать, – попросил Вокка и ощутил на себе грозный Ёккин взгляд.

Рядом с Кроккой пристроился совсем маленький гоушонок. Боязливо на Крокку поглядывал, прижимая сначала все четыре, а потом два уха. Нерешительно посопел, как будто хотел что-то спросить и не решался. Потом сказал:

– Это ничего, что я Латик?

– Я думаю, это очень правильно, – ответил Крокка.

Латик шумно вздохнул. И спросил вполголоса:

– Ты ведь большой и научишь меня плавать?

Крокка улыбнулся и хотел кивнуть, как вдруг гоухи зашумели и замахали руками:

– Научит, научит, конечно, научит!

Другой гоух взволнованно сказал:

– Всех сразу не научишь!

Ещё один возразил:

– Мы же не попросим сразу всех учить!

А третий:

– Когда рокки догадаются, что мы не умеем плавать, вот стыдно-то будет!

А следующий:

– Они могут подумать, что нам от них только плавёж и нужен! Но это не так! Как теперь они поверят, что они нам нравятся, что они славные, что их здорово катать?!

И ещё:

– Что делать?

Тут гоухи замолчали, разом повернулись к роккам и смотрели на них, словно ожидая чего-то.

– Мы всё слышали, – сообщил им Крокка.

– Правда? – удивлённо спросили гоухи.

Рокки закивали.

– Они всё слышали! – наперебой закричали гоухи. – Мы опять разговаривали вслух! Как можно?! Мы им не выболтали про то, чего надо бояться, но чего мы не боимся, что ходит по суше, но может шлёпать и по воде, где мелко?

– Не выболтали, – успокоил их Крокка.

– Тогда ладно!

Все гоухи снова повернулись к роккам и спросили:

– Ну так что?!

Крокка переглянулся с друзьями. Те сначала пожали плечами, а потом кивнули.

– Ну… ага, – сказал Крокка, и гоухи радостно запрыгали.

– Самые смелые будут учиться у меня! – заявила Ёкка. – Кто научится, тот получает приз – перегонки вплавь со мной. Кто выигрывает – получает в приз вторые перегонки. И, в общем-то, так далее.

Гоухи развеселились вовсю. Они подбрасывали друг друга вверх, пели песни и рассказывали стихи. Ещё бы, не каждый день тебе обещают, что наверняка научат плавать! И такое редко происходит в тот самый день, когда почти находишь того, кого долго ищешь! И уж совсем редко за всё это обещают приз! Рокки тоже немного повеселились. Откуда-то из толпы вылез Вокка и позвал друзей к себе.

– Призываю к себе! – важно заявил он. – Когда начинается веселье, все забывают думать о важных вещах. Я и сам попел немного, но не потерял головы.

Вокка внушительно замолчал.

– Ты молодец, Вок! – сказал Крокка.

– Не тяни резину, – попросила Ёкка. – Знаешь что, так выкладывай.

– Не советую, – встрял Тчик, сидевший на Ёккином плече. – Вдруг он выяснил что-то опасное? Пусть хранит тайну до самой смерти!

– Красное, жёлтое и оранжевое – это осень! – выпалил Вокка.

– Что ещё за осень, говори толком, – волнуясь, попросил Крокка. – Может, ещё не поздно вернуться?

Вокка пожал плечами:

– Кто её знает. Говорят, какая-то пора.

– Куда пора?!

Рядом смущённо засопел Латик. Потоптался на месте и нерешительно сказал:

– Ну что её, осени, бояться? У деревьев каникулы, что ж такого?

Крокка немного успокоился:

– Надеюсь, каникулы – это не страшно и не заразно. Пожалуй, останемся ещё немного.

– Не, не заразно, – сказал Латик. – Страшно другое…

И тут стало тихо. Гоухи прекратили веселье, чуть присели и прижали уши. Все они смотрели в одну точку – на большой куст, который угрожающе шевелился. За кустом пряталась какая-то серая громадина. Она слегка обхватила куст огромными лапищами, чтобы наблюдать за происходящим, и из-за веток были видны два сверкающих глаза. Громадина сидела на корточках и пыталась быть незаметной. Она, должно быть, поняла, что её укрытие обнаружено, но виду не подавала. Крокка ахнул:

– А ведь Тчик предупреждал про Акклиматизацию!..

Крокка уже собрался драпать, но тут гоухи успокоились и поднялись.

– Выходи уж, – сказал кто-то из них.

Громадина вышла, насупившись. Она была раз в сто больше рокков! Ладно, раз в десять! Что делать, куда бежать? Тчик с перепугу чихнул, а Ёкка сделала шаг вперёд, чтобы обозначить свою смелость.

Чудище ковыряло лапой землю и выглядело виноватым. На его лохматую шерсть налипло много жёлтых, оранжевых и красных листочков, и поэтому чудище походило на объёмное дерево. А ещё один листочек приклеился к его широкому носу, и от этого незнакомый великан выглядел глуповато. Чудище пыталось рассмотреть листочек на носу и слегка косило взгляд.

Шерсть у чудища была серо-коричневой с едва заметными белыми пятнами. Руки оно держало в карманах (сумчатое!), а позади волочился длиннющий хвост. Он почему-то был зелёного цвета. Ну чудище, что тут скажешь!

– А чё… – сказало оно, помолчало и снова спряталось за куст. Оттуда донеслось: – А чё так мало боялись-то?

– Нормально боялись, не придумывай! – сказали гоухи.

– А чё… А пусть они… – и большая мохнатая рука показала на рокков. – Подольше. Не могу уснуть-то… Вот-де боятся, а как перестанут… Ну неприлично же, чё такое…

Рокки уже совсем не боялись. Они и рады были бы, но не выходило! Крокка даже пытался представить себе страшные картины. Но дул приятный ветерок, Тчик разошёлся и раскачивался на ухе Латика – настроение было преотличное.

– Это местный злодей, – сказал один из гоухов. – Славный, но малость нудноват. Если будет ходить за вами, попугайтесь немножко, и он успокоится.

Всё стало ясно, и Ёкка побежала дружиться.

– В моё время, – заметил Крокка, – злодеев воспитывали как надо, а не как попало.

– Что за несуразица! – возмутился Вокка. – Ты молод, и не будем об этом!

Потом рокки попросили оставить их одних наедине с сушей. Хотелось делать открытия самостоятельно, а не по чьей-то указке. Так обязательно наткнёшься на то, чего раньше никто никогда не замечал!

– Мы всё откроем и тут же вернёмся, – пообещал Крокка. – А вы готовьте праздничный ужин, потому что моя мама точно бы готовила. И уж праздничный завтрак по её прибытии я вам обещаю. Каждый в ответе за свою маму! Про папу ничего не скажу.

Вдалеке виднелся разноцветный лес, который предстояло исследовать. Гоухи попросили не только открытия делать, но и грибы собирать – так нужно было для вечернего праздника.

– Ну раз от грибов никуда не деться… – пожал плечами Крокка. – Раз они вам так нужны…

– Не отлынивай! – крикнула Ёкка и помчалась вперёд. За рокками увязался Латик, пообещав нисколечки не мешать и ничего не рассказывать, а позади плелась нестрашная лохматина Акка (Крокка решил, что Акклиматизация – чересчур длинное имя).

Лес был недалеко, но чем ближе исследователи к нему приближались, тем, казалось, дальше он становился.

– Я не ожидал такой деревянной подлости! – сказал Крокка. – Лес тру́сит и убегает, а это первое открытие. Сколько их ещё впереди! Айда дальше!

Скоро рокки шли еле-еле. Крокка собирался что-то сказать, но Вокка его перебил:

– Не трогай, я открою сам! Значит, если долго без воды, то ноги отяжелевают. Чтобы такого не было, лучше их намачивать перед ходьбой, и это второе открытие сделал я, Вокка!

В тот день рокки сделали ещё много открытий. Вроде таких:

• В листьях купаться хочется, но не получается, а потому они ложные, хоть и симпатичные.

• Край неба надорван. Очень неровный! Чего только не встретишь на этой непонятной суше!

• Мало воды.

• Собирать букетики – смешное и разноцветное занятие, которое щекочется.

• Что за чудо эти тропинки! Они живут там, где ходишь чаще всего. Молодцы, что додумались! Надо будет обязательно взять с собой пару штучек. Приживутся ли они в воде?

• Всех грибов не соберёшь, как ни старайся. Это как-то обидно.

Рокки были на пороге нового открытия, когда Вокка свалился в глубокую яму. Это случилось так неожиданно, что Крокка даже присвистнул, а Латик от испуга прижал уши.

– Вот так дела! – крикнул откуда-то снизу разозлившийся Вокка. – Что за свинство! Не разобравшись, в чём дело, эти ямы брякают нормальных рокков куда попало.

Крокка с ним согласился:

– Ни предупреждений, ни табличек, ни указателей! Как можно ронять, не спрашивая? Ты, Вок, посиди, а мы тебя на обратном пути захватим.

– Ну уж нет! – крикнул Вокка. – Вынимайте меня отсюда сейчас, а на обратном пути мы засыплем эту дурацкую дыру!

Ёкка, сказав решительно: «Сейчас», с разбега нырнула в яму, а через секунду снизу раздался громкий крик.

– Странно, – всхлипнула Ёкка, чуть успокоившись, – а на воде это совсем плёвое дело…

– Не реви, – попросил Вокка. – Тебе это ничуточки не идёт. Я вот стукнулся – и ничего. Пара шишек и ссадина…

Открытие о том, что в ямы толком не поныряешь, было добыто непросто. Мало ли – целых два рокки? Крокка беспокойно ходил вокруг ямы, заглядывал в неё, пытался сползти вниз, но тут же забирался обратно. Слишком глубоко! Похоже, нужны были какие-то дрова, а лучше целое дерево. Крокка нашёл палку побольше, осторожно опустил её вниз, но и она оказалась чересчур мала.

– Ты там думай, – крикнул из ямы Вокка, – а мы пока будем делать наскальные рисунки и надписи. Кто знает, удастся ли нам спастись? Оставим о себе хоть какую-то память.

– Валяйте! – крикнул Крокка. – Напишите что-нибудь и обо мне.

– А обо мне не надо, – попросил Латик, аккуратно заглядывая в яму. – Я в искусстве плохо разбираюсь…

Крокка обхватил голову руками. Нужна была идея, и не какая-нибудь, а самая подходящая. Он решил посоветоваться с Тчиком, но тот куда-то пропал. Крокка позвал его, позаглядывал в яму. Неужели на маленького советчика нашлась яма помельче? Это была уже третья потеря! Тут рядом послышался шорох, и Крокка наконец-то увидел советчика. Тчик уснул прямо на листве, но теперь он был совсем другим… Шёрстка стала такой же осенней, как лес. С оранжево-красной расцветкой Тчик смотрелся весьма забавно!

– Нашёл время… Интересно, это смывается? – поинтересовался Крокка и показал Тчика друзьям.

– Хоть какой-то толк от нашего падения, – сказала Ёкка, а Вокка пообещал нарисовать и Тчика тоже.