Текст книги "Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых"

Глава седьмая
Познакомьтесь с моим квартирным!

Все наказания для шестого отряда в этот день отменили. Ксюша пришла в корпус молчаливая, заплаканная, сердитая и сразу же погнала всех в медпункт. Константин Алексеевич плёлся следом молча и печально. Полная женщина в белом халате и с обесцвеченными волосами долго осматривала каждого, цокая языком, и мазала всех какой-то мазью с неприятным резким запахом. При этом Миша обнаружил, что прикасаться к коже на плечах и спине очень больно, а мазь вдобавок невероятно холодная. Лизанька, пока её осматривали, в очередной раз разрыдалась. Врач потом о чём-то совещалась с вожатыми.

– Ну я вас поздравляю, – вздохнула в итоге Ксюша, обращаясь к ребятам. – Каким-то чудом солнечного удара никто из вас не заработал, ожоги не особенно сильные. Но сегодняшний вечер вам придётся провести в постелях. Можно читать книжки, разговаривать, но вставать нельзя. Завтра утром врач осмотрит вас ещё раз. Будем надеяться, что всё обойдётся благополучно…

– Ну как тут наши рыбоньки? – В кабинет заглянула Клавдия Аркадьевна. – Все живы?

Ксюша коротко кивнула и отвернулась.

Тромбон быстро прошлась по кабинету, подошла к весам в углу и встала на них. Посмотрела на цифры, коротко вздохнула и сошла с весов, задумчиво сняла крупные алые бусы, втянула живот, встала на весы ещё раз и укоризненно прицокнула языком, прежде чем сойти снова.

– Натворили вы сегодня дел, птенчики мои… – Тут она отвела глаза. – Ну и мы не уследили, чего уж… А мои сегодня ко Дню Нептуна будут готовиться. Тонечка вот у нас русалку будет играть, она плавает лучше всех… а вам лежать надо…

При слове «русалка» Константин Алексеевич вздрогнул.

– Ну ладно, котики мои, Суся, девочка, пойдёмте отсюда. Котеньку мы тут оставим, он у нас больше всех обгорел…

* * *

Вскоре после того как Ксюша и Клавдия Аркадьевна, уложив отряд по палатам, ушли в свою комнату, дверь к мальчикам снова приоткрылась.

– Не спииитее? – Вика Незнамова выглядела, как всегда, многозначительно и таинственно. – А вы знаете, что в лагере вещи пропадают?!

– Пропусти-ка, – отодвинув Вику с прохода, в комнату решительно вошла Эля. – Есть разговор.

Следом за Элей вошли разом все девочки.

– Ребят, у нас нехорошее что-то в корпусе, – Эля перешла сразу к делу. – Сначала у всех девчат пропали продукты, все сразу. А сегодня обнаружилось, что ещё и носков у всех не хватает. А у Кати бусы исчезли…

При слове «продукты» все разом посмотрели на Сёмочкина. Тот выпрямился и выпятил губы. Миша покрылся холодным потом.

– Это привидение! – всхлипнула Лизанька. – Я же говорю! Ну мы же все его видели.

– Я бы посмотрела, как твоё привидение огурцы лопает и бусы в носки заворачивает! – сердито ответила Эля. – В общем, так, ребят. Без обид. Давайте не доводить дело до разборок у директрисы. Мы в своей комнате уже всё осмотрели. Осталась ваша. Вот.

В этот момент что-то заскреблось в окно палаты. Девочки взвизгнули, но в следующую секунду за окном показалась довольная физиономия Тохи. Миша подошёл к окну и отодвинул задвижку. Тоха тут же забралась в комнату.

– Я решила навестить больных! – радостно сообщила она. – А то Тромбон меня хочет заставить какую-то русалку изображать!

«Просто проходной двор какой-то, а не палата», – подумал Миша.

– Так и чееее? – Дёма Квасников, не обращая внимания на Тоху, скривился, угрожающе приподнявшись в кровати. – Ты в моих вещах, что ли, рыться будешь?

– Мы… – Эля осеклась.

– Я думаю, – спокойно вмешался Арам, – будет лучше, если мы сами предъявим содержимое своих тумбочек и чемоданов, верно? Я бы тоже посмотрел на мальчика, которому понадобились ваши бусы!

С этими словами он первым полез под свою кровать за чемоданом.

Миша, желая поддержать друга, последовал его примеру.

– Вот! – Миша и Арам одновременно расстегнули свои чемоданы и откинули крышки.

Девочки ахнули.

В Мишином чемодане аккуратными стопочками были сложены обёртки от шоколада, фантики от конфет и разноцветные носки. Поверх стопки носков красовались два яблока и пёстрые бусы из крашеных ракушек.

Пожалуй, это была худшая минута в Мишиной жизни.

Весь отряд смотрел на него в тяжёлом молчании. Хуже всего были взгляды Кати и Тохи: первая смотрела на него в ужасе, вторая – с невыразимым презрением. Оправдываться и объяснять что-то казалось совершенно бесполезным. Да и что тут объяснишь? Это не я, это мой квартирный? Да ведь Теша ни за что не покажется при всём отряде! Все подумают, что он, Миша, ещё и сумасшедший.

– Так это чё? – изумился, казалось, даже Дёма. – Этот, что ли, носки тырил? Так ему, может, по морде, что ли? – Он неторопливо спустил ноги с кровати и принялся, ухмыляясь, разминать пальцы.

– Вот не подумала бы… – протянула Катя.

– Ну, может, он объяснит ещё? – Алёна с надеждой смотрела на Мишу, ожидая, видимо, что всё сейчас чудесным образом разрешится.

Но Миша хорошо понимал, что чудес не бывает. Лучше всего ему прямо сейчас умереть вот на этом месте. Можно, конечно, просто сбежать из лагеря… но ведь Дёма и в школе расскажет всем. И значит, он, Миша, до конца своей жизни будет покрыт пятном позора! И все из-за…

– Так нечестно! – Сёмочкин вскочил неожиданно для всех, полез почему-то тоже под Мишину кровать и закопошился. Какое-то время все видели только его полный зад и ноги в пижамных штанах. Зато было хорошо слышно, как он бубнит: – Ты совсем бессовестный, да?! – доносился его голос из-под кровати. – Ты видишь, человеку сейчас морду будут бить?!

– Он сошёл с ума? – в ужасе прошептала Алёна.

Однако в этот момент Серёжа вылез из-под кровати, таща за собой светло-сиреневый хвост.

Обладатель хвоста упирался как мог. Показаться сразу такому количеству народу – это было выше Тешиных сил. И уж точно совершенно против всех квартирных Правил. Теша, как и Миша, твердо знал: лучше бы ему умереть прямо сейчас, потому что в следующую секунду наверняка свершится что-то ужасное и непоправимое…

Но Серёжа Сёмочкин был настойчив. К Теше он питал самые дружеские чувства, вдобавок этих двоих объединяли общие интересы: преимущественно гастрономические. Но терпеть такую несправедливость Серёжа все-таки был не намерен.

Сделав, наконец, последний рывок, Сёмочкин вытянул из-под кровати клубок светло-сиреневого меха, который, впрочем, тут же вцепился всеми четырьмя лапами в ножку кровати и попытался втянуться обратно.

– Только без паники, а то вожатые прибегут! – вскочил Миша, предупреждая общий вопль.

Девчонки разом ахнули, Лизанька на всякий случай спряталась за Элю, мальчишки только недоуменно таращили глаза. Арам смотрел с любопытством.

– Ну ладно, ладно уже, – всхлипнул Теша, отпуская ножку кровати и одновременно сжимаясь в комок. Тут Катя все-таки вскрикнула, впрочем тут же зажав себе рот рукой. – Ну не успел я бусы вернуть. Ну я ж не знал. Откуда я знал? Ну, что вы искать будете. Я Нюсе подарить хотел. Очень она бусы из ракушек просила…

* * *

…Столько внимания разом застенчивому Теше Закроватному не перепадало ещё никогда в жизни. Ребята изумлялись, расспрашивали Мишу, интересовались, живёт ли кто-нибудь подобный в их квартирах и в самом ли деле с «таким» можно ходить сквозь стены. Сёмочкин наконец отпустил квартирного из рук – прятаться тому всё равно было уже бесполезно. Девочки, отталкивая друг друга, норовили погладить Тешу и всё восхищались его пушистым мехом, отчего квартирный смущался ещё больше. Арам разглядывал его с интересом естествоиспытателя, пытаясь измерить длину хвоста и пересчитать пальцы на лапах, чтобы определить видовую принадлежность. Дёма потянул было квартирного за ухо, однако Теша, извернувшись, укусил его. Квасников отдёрнул руку, на которой отчётливо отпечатались следы мелких острых зубов.

– Ззарраза! – Квасников отпрыгнул, посасывая палец.

– Я и не знал, что ты кусаешься, – изумился Миша.

– Я и сам не знал, – застенчиво ответил Теша и завернул хвост вокруг себя.

– Кстати! – вспомнил вдруг Миша. – Я всё хотел тебя спросить. Теш, скажи, а русалки – бывают?

– Бывают, – вздохнул Теша, – ещё как бывают. Вот в нашем доме, например, в одной квартире, там мавка под ванной живет. Вредная – ужас! Чуть что ей не так – сразу соседей снизу топит. Три раза трубы из-за неё чинили.

– А… привидения? – спросила, замирая, Лизанька. Она единственная из девочек не пыталась подойти к Теше поближе, опасливо держась на расстоянии.

Сёмочкин тем временем перебирал носки в Мишином чемодане, выбирая свои.

– Да вроде бывают, – Теша пожал плечами. Лиза на всякий случай всхлипнула. – Хотя я не встречал.

– Погоди-ка, – вмешалась Эля. – А под полом по ночам – это ты стучал?

– А шаги ночью? – зашумели девочки. – А скрипы в окне? А стоны?

– Я же вам говорю, ничего необыкновенного! – с торжеством заключила Эля, не дожидаясь Тешиного ответа. – Не Грохотовы, так вот этот вот… обыкновенный квартирный. А привидений – не бывает!

Грохотовы при упоминании о себе одновременно пожали плечами и развели руками, как бы говоря: «А мы-то что!» Дима Доброхотов при этом ненароком задел стопку книг на тумбочке Арама и с шумом опрокинул их на пол. Арам молча полез собирать книги.

– Не стучу я, – насупился Теша. – И ходим мы, между прочим, вообще бесшумно. – Для убедительности он прошёлся по комнате. – Может, я, конечно, и не лучший квартирный в мире. Но уж это-то я умею!

– А кто же тогда… – Катя не закончила фразу.

– Не знаю, – отрезал Теша, недовольно размахивая хвостом. – Я, между прочим, тоже слышал. Ходит, да. А квартирных тут нет больше. Откуда бы? Квартирные, кстати, чтоб вы знали, не стонут. Может, и привидение. Мне почём знать? И в окно кто-то скребётся. А ещё следы я под кроватями встречал. Мокрые. По ночам обычно, через час где-то после отбоя.

Лизанька вскрикнула.

– Вот! – торжествующе объявила Незнамова. – Что я говорила! Настасья это. Она ж утопленница, вот и следы мокрые. Да вы ж сами её видели!

Девочки испуганно переглядывались, мальчики с недоумением пожимали плечами – историю Настасьи они ещё не слышали. Впрочем, долго оставаться в неведении в присутствии Незнамовой у них просто не было шансов…

* * *

К ужину ребятам разрешили выйти из корпуса. В столовую шли под присмотром Ксюши и Клавдии Аркадьевны.

– А у Константина Алексеевича – солнечный удар, – расстроенно рассказывала ребятам Ксюша. – Он такой умный, такой умный, и такой дурак иногда…

Вожатая осеклась, как будто чуть не сказала что-то лишнее, вздохнула, а затем, понизив голос до шёпота, добавила:

– Медсестра говорит, у него вроде даже галлюцинации были. А ещё у него ожог и белое слово «Пью» на груди, – тут она укоризненно посмотрела на Грохотовых. В авторстве этого «послания» она даже не сомневалась.

– Это не в смысле «пить», – сообщил Дима Доброхотов с почти искренним раскаянием. – Это чайку так зовут…

Ни Ксюша, ни Клавдия Аркадьевна не обратили внимания на то, что Серёжа Сёмочкин зачем-то нёс в столовую туго набитый рюкзак. Зато во время ужина Тромбон всё никак не могла нарадоваться на то, как замечательно нынче кушает шестой отряд.

– Ну вот, набегались-накупались, наконец-то аппетит появился, птенчики мои! – растроганно приговаривала Тромбон, наблюдая, как ребята один за другим бегают к окошку раздачи за добавкой.

А под столом шестого отряда творилось странное: рюкзак Серёжи Сёмочкина сам собой переползал от одного стула к другому, а ребята непрерывно роняли вилки, то и дело ныряя за ними под стол… почему-то вместе с тарелками, булочками и стаканами с компотом. Выныривали из-под стола они с невинным видом и пустыми руками.

Теша блаженствовал. Впервые за время пребывания в лагере ему удалось так сытно поесть, не вступая в конфликт с собственной совестью…

* * *

После недолгих уговоров Ксюша разрешила девочкам оставаться до отбоя в палате мальчиков, если все будут вести себя тихо. Арам и Эля, лёжа на кроватях, читали книжки, Вика раскладывала Кате, Алёне и близняшкам Маше и Даше Куковицким пасьянсы. Теша при этом подсказывал ей – оказалось, он знает множество карточных гаданий, о которых даже Вика не слышала.

Миша сидел на подоконнике, болтая ногами и переживая несправедливость этой жизни. Теша всегда был только его собственным, персональным квартирным. Его маленькой тайной. А теперь Теша почему-то раскладывает пасьянсы с девчонками, делится булками с Сёмочкиным и вообще ведёт себя так, как будто он общий квартирный, а не его, Мишин…

Его размышления прервал стук в окно. Миша спрыгнул с подоконника и отодвинул задвижку.

– Кто там? – Арам поднял голову. – Тоха?

– Нет… – Миша с изумлением вглядывался в сумерки. За окном, крупно вздрагивая и обхватив себя руками за плечи, стоял Константин Алексеевич. Его все ещё наполовину зелёные волосы были встопорщены. Вид у него был нездоровый.

Дёма присвистнул.

– Визиты в окно, кажется, входят в моду, – пробормотал Арам.

– Есть разговор, – негромко сообщил вожатый, обращаясь к Мише.

Миша взобрался на подоконник, перекинул через него ноги и спрыгнул на улицу – благо здесь было невысоко. «Во всяком случае, – подумал он, – если меня и поймают, виноват будет Котенька, а у него удар. Его уже не накажут…»

Половина ребят отряда с любопытством высунулась из окна, остальные напирали сзади, пытаясь протиснуться. Оглянувшись на них, вожатый ухватил Мишу за руку и отвёл его немного в сторону.

– У меня к тебе просьба, – немного смущённо, с запинкой зашептал Константин Алексеевич. – Я ходил уже, звал… Она больше не появляется. Я знаю, у тебя получится. Просто отдай ей это! – Он сунул в руку Мише скомканную бумажку. – Завтра – День Нептуна, вы снова пойдёте к морю. Она должна появиться! Передай…

Миша кивнул и сунул бумажку в карман:

– Постараюсь.

– Хорошо! Только это – между нами, да? – Вожатый снова обхватил себя за плечи и быстро зашагал от корпуса.

Миша, неловко подтянувшись, влез назад в окно.

– Ну чего там? Что он хотел? – Ребята обступили его со всех сторон.

– Да так… ничего особенного, – Миша посмотрел себе под ноги. – Пожелать спокойной ночи зашёл.

* * *

…Перед самым отбоем, когда девочки ушли, а ребята наконец перестали обращать на него внимание, Миша улёгся в постель, отвернулся к стене и украдкой развернул скомканную бумажку.

«Прекрасной Деве Морей…» – начиналось послание, написанное нервным, торопливым почерком, украшенным, однако, длинными завитушками.

«Прекрасной Деве Морей.

Сонет

 
О дева несравненная морская!
Прекрасная спасительница, о!
Теперь, узрев тебя, лишь жить я начинаю!
Теперь лишь понимаю, как давно
 
 
Мечтал об этой встрече и в терзаньях
Себя не знал, не видел света, не любил…
Лишь ты отрада мне в моих страданьях,
Лишь взгляд один придаст теперь мне сил!
 
 
Твои глаза, и волосы, и руки —
Я исступлённо вспоминаю вас!
О дева! О! Избавь меня от муки!
Позволь увидеть вас ещё хоть раз!
 
 
Простите ль вы мой нервный, робкий стих?
Узреть мечтаю лишь любовь в глазах твоих!
 

Автор этих строк: Константин.

P. S[6]6
  P. S. – post scriptum, или «после подписи» по-латыни. Этими буквами обозначают приписки в письме. После подписи, разумеется.


[Закрыть]. Мечтаю о встрече! Молю! Навеки ваш».

«Да, – подумал Миша. – Это любовь…»

Глава восьмая
Про любовь

С самого утра лагерь «Солнышко» бурлил и суетился. День выдался ясным и солнечным, так что празднику ничто не могло помешать. По дорожкам между корпусами то и дело сновали девчонки в длинных белых париках и мальчики с трезубцами.

В общем волнении не принимал участия только отряд «Искателей», заточённый в своём корпусе и приговорённый до обеда к постельному режиму. Впрочем, осмотрев и намазав ребят ещё раз гнусной мазью, врач милостиво разрешила им посмотреть после обеда на праздник («Не дольше получаса! Потом – обратно по койкам!»). Оставаться весь день в постели предстояло только Сёмочкину, который покрылся огромными волдырями, да ещё Лизаньке, у которой от слёз поднялась температура. Ночью в коридоре опять кто-то ходил и стонал, и Лизанька проплакала всю ночь. Катя долго не хотела выходить из своей комнаты, чтобы умыться, и тоже едва не плакала: она покрылась с головы до ног веснушками. Впрочем, обнаружив, что на это никто не обращает особенного внимания, она быстро пришла в себя и снова повеселела.

Миша чувствовал себя превосходно. Кожа уже почти не болела, да и краснота, большей частью, сошла. Кроме того, он чувствовал свою значимость: у него было важное поручение, доверенное только ему.

Дождавшись, когда врач и Ксюша выйдут из палаты, Грохотовы молча открыли окно и целеустремлённо полезли на подоконник. Миша не менее решительно последовал за ними.

– Эй! – окликнул его Арам. – Ты в своём уме?

– Нет! То есть да! – Миша кивнул на всякий случай. – Хотя… В общем, у меня есть дело. Я скоро вернусь!

– А мы нет! – ухмыльнулся Митя Гроссман. – У нас много дел!

Миша спрыгнул и оглянулся на корпус. Из окна палаты девочек лезла Катя, которую молча назад в комнату тянула Эля. У Кати были накрашены губы.

– Эй! Славин! Гро… Грохотовы! – завопила Эля, выпуская талию Кати из рук. От неожиданности Катя едва не вылетела из окна вниз головой, едва успев вцепиться руками в раму.

Дожидаться, чем закончится дело, Миша не стал. Пригибая голову, он припустил вдоль корпуса по направлению к пляжу. Грохотовы, так же пригибаясь, побежали в другую сторону.

…Разыскать русалку на пустынном пляже оказалось не так уж сложно. Она качалась на волнах, раскинув руки и зажмурив глаза, неподалёку от мостков. Её длинные волосы казались издалека большим пятном морской пены. Вокруг шеи и талии сложной системой узлов было завязано бело-розовое шёлковое парео.

Миша тихонько подошёл по мосткам.

– Вы совсем не боитесь, что вас увидят? – негромко спросил он.

– А чего мне бояться? – усмехнулась русалка, не открывая глаз. – У вас же этот… День Нептуна. Кто увидит – подумает, ряженая. Мы в этот день тут часто шалим. Кто ж в нас поверит?

– Наш вожатый поверил, – вздохнул Миша.

– Правда? Он видел? – От изумления русалка даже открыла глаза, перевернулась в воде и подплыла к мосткам. – Интересно…

– Да уж куда интереснее… Он страдает, – Миша протянул русалке записку: – Это вам.

Русалка взяла бумажку мокрой бледной рукой и с изумлением поднесла к глазам. Затем перевернула другой стороной и даже понюхала.

«Ой… Она же не умеет читать», – догадался Миша.

– Давайте я вам прочитаю!

Он забрал у русалки влажноватую бумажку и торжественно, с трудом разбирая расплывающиеся буквы, прочёл вслух сонет.

Русалка слушала с расширенными глазами, а затем вдруг весело расхохоталась, тряхнув волосами. В Мишу полетели брызги.

– Пусть приходит после заката, когда все уйдут! – Она махнула рукой и нырнула, плеснув по воде хвостом и снова обрызгав Мишу. Повеяло едва уловимым запахом рыбы.

«Вот и хорошо, – подумал Миша. – Миссия выполнена!»

…Окна обеих палат в корпусе шестого отряда были по-прежнему распахнуты настежь. «Отлично!» – обрадовался Миша, подбежал к своему окну и почти уже привычно закинул ногу на подоконник.

– Вас подсадить, молодой человек? – спросил доброжелательный голос за спиной.

Миша, все так же с одной закинутой ногой, обернулся. На дорожке возле корпуса стояла Нагайна. Чёрт, как это он не услышал её каблуков?.. Директриса со спокойным интересом наблюдала за ним, чуть приподняв брови. Обеими руками она железной хваткой держала за плечи Алёну Гасанову и Катю Величко. На девочках были нарядные платья, губы у обеих были накрашены, а вид – виноватый.

– Н-нет, спасибо! – Единым рывком вскарабкавшись на подоконник, Миша забрался в комнату и оглянулся на директрису.

– Похоже, под окнами шестого отряда пора ставить сети… – заметила Нагайна.

– Извините! – на всякий случай выкрикнул Миша, с грохотом захлопнул окно и пригнулся.

Рядом послышался стон. Миша оглянулся. Арам, задыхаясь, хохотал в подушку.

* * *

День Нептуна прошёл так, как проходят практически все Дни Нептуна во всех детских лагерях – в играх и представлениях. Миша заметил, что в «Танце русалок», кроме наряженных вожатых и девочек из старших отрядов, участвовали две настоящие русалки. Правда, кроме него, никто на это внимания не обратил: русалки хихикали и ныряли в точности так же, как все остальные.

Посреди представления на пляж явилась стая чаек – шайка Одноглазого Пью, и половина ребят на некоторое время перестала обращать внимание на «актёров», декламировавших стихи. Кто-то кидал чайкам хлеб, кто-то гонялся за ними.

– Слева кидай, справа Пью не видит! – выкрикивали Грохотовы, пока их не утихомирила Ксюша.

Роль Нептуна исполняла Клавдия Тромбон. Её «дочерью» была Тоха в длинном спутанном парике и серебристой юбке, мешавшей не только плавать, но даже ходить.

– Засмеёшься – убью! – прошипела она, пробегая мимо Миши. Тот почему-то сразу поверил.

Правда, сразу после основной части представления Ксюша, стараясь не шуметь и не мешать остальным, торопливо собрала своих ребят и повела назад в корпус. Девочки недовольно гудели.

– Надо было раньше думать и вести себя по-человечески! – ругалась Ксюша. – А ещё кто-нибудь из корпуса убежит – до конца смены запертыми будете сидеть! Всё-всё! Кстати, имейте в виду – завхоз на ваших окнах заглушки снаружи поставил!..

* * *

Вечером на площадке перед главным корпусом шла дискотека. Музыку было слышно издалека. Девчонки тоскливо вздыхали, но Ксюша на сей раз решила перестраховаться – она собрала «Искателей» в холле корпуса и затеяла «тихие игры» – в «Крокодила», в «Бумажки» и во что-то ещё. Впрочем, играть оказалось весело, так что время прошло незаметно для всех. Несколько раз Ксюша выставляла из корпуса Тоху, которая каким-то непостижимым образом каждый раз снова оказывалась в холле. Вожатая только диву давалась, в очередной раз обнаруживая «лишнюю».

Только после отбоя, несколько раз перепроверив и снова пересчитав своих подопечных, Ксюша, наконец, заперла дверь корпуса, двери обеих палат и отправилась спать сама.

Вскоре после того, как её шаги затихли, из-под кровати Вики Незнамовой высунулась встрёпанная голова.

– Спите? – спросила Тоха, выбираясь и бесцеремонно усаживаясь на Викину постель. С кроватей послышалось хихиканье.

Никто не спал. Спать отчего-то не хотелось совершенно. Возможно, виновата была музыка, отголоски которой все ещё доносились от главного корпуса – у старших отрядов отбой был на час позже.

– Давайте болтать! – предложила Маша Куковицкая. – Всё равно же не спим!

– А пойдёмте к мальчикам! – предложила Катя. – Наверняка же они тоже не спят! Будем болтать и рассказывать истории.

Ксюша заставила её умыться, но это не особенно помогло: собираясь в лагерь, Катя выпросила у мамы дорогой набор стойкой косметики, которую не так просто было отмыть. Тушь на глазах, может, слегка и размазалась от мыла, зато помада вообще не пострадала. И румяна тоже. Кате было очень обидно, что такую красоту некому оценить.

– Не может быть и речи! – возмутилась Эля. – Что сказала Ксюша!

– Подумаешь! – махнула рукой Катя. – Мы же даже не выходим из корпуса!

– Ну и как ты собираешься это сделать? – скептически спросила Эля. – Дверь-то заперта!

– Есть одна идейка… – Катя невинно улыбнулась.

* * *

Мальчики тоже не спали. Грохотовы рассказывали в красках, как им удалось, ускользнув от Нагайны, пробраться к морю за лагерным пляжем, и как завхоз Михалыч вместе с охранником в итоге их выследили.

Никто почти не удивился, когда из-под Мишиной кровати одна за другой начали вылезать девочки. Последней, держа за руку Тешу, выбралась недовольная происходящим Эля. «Должен же кто-то присматривать за этим безобразием!» – как бы говорил её взгляд.

– Все чудесатее и чудесатее, – прокомментировал Арам. – Добрый вечер, леди!

– Слууушай, – протянул Гроссман, обращаясь к Доброхотову, – и как это мы с тобой сразу не подумали?

– Сквозь стену! – хмыкнул в ответ Доброхотов и кивнул.

Оба уже заинтересованно смотрели на Тешу.

– Не пойду! – категорически объявил тот, поймав их взгляды. – Наружу – не пойду!

– Теееша, – просительно протянул Митя. – Будь человеком, а…

Теша изумлённо вытаращил глаза и ещё сильнее замотал головой. Быть человеком ему явно не хотелось.

Эля свирепо упёрла руки в бока.

В разговор вмешалась Вика Незнамова.

– А вы знаете, – восторженно начала она, – что после отбоя все вожатые голыми купаться ходят? Прыгают с разбега с мостков там, где прыгать запрещено…

– Что, и Тромбон?! – с ужасом спросила Алёна, прижав руки ко рту.

– Конечно! Всё! Что я вам – врушка какая?!

– По законам физики, это невозможно, – хмыкнул Арам. – Если Тромбон прыгнет в воду с разбега, прилив будет такой, что лагерь волной смоет.

– И только наш – не ходит! Вот!

– Да откуда ты-то всё знаешь? – недовольно вклинилась Эля. – И не верю я в это. Вечно ты какие-то сказки рассказываешь.

– Поссспорим? – свистящим шёпотом переспросила Вика и с вызовом протянула худенькую ладошку.

– Ни за что! – насупилась Эля, зачем-то спрятав руку за спину.

Все разом посмотрели на Тешу.

* * *

Музыка у главного корпуса уже затихла, и даже старшие отряды разошлись по своим корпусам. Дорожки лагеря опустели. И только четырнадцать ребят и один квартирный, стараясь держаться в тени и прижимаясь к стенам, крались по направлению к пляжу.

Теша чувствовал себя ужасно. Такие далекие прогулки по улице были для него не самым простым испытанием. Так далеко даже Нюся не заходила!

«Зато мне будет что рассказать ей, когда вернусь», – утешал он самого себя. Впрочем, на то, что он вообще однажды вернётся домой, надежды было всё меньше.

– Если нас поймают, – не переставала бубнить Эля, – сразу отправят по домам! И правильно сделают! Я папе обещала, что…

– А мне здесь начинает нравиться, – неожиданно перебила её шепотом Лизанька. – Только очень страшно…

– Бу! – Дёма схватил её сзади за плечи. Лиза тоненько взвизгнула.

– Да тише! – шикнул кто-то.

– Смотрите! – просвистела Вика, вытягивая в темноте руку. Ребята были уже возле пляжа.

Пляж был пуст. Однако у самой кромки моря сиротливо лежала кучка одежды, а по колено в воде стоял очень худой человек в широченных плавках.

– Да это же ваш Котенька! – изумилась Тоха.

– Ничего он не голый, – с облегчением прошептала Эля.

– Зато он точно, значит, по ночам купаться ходит. А остальные не ходят, – с сожалением вздохнула Вика.

– Теперь идёмте! – Эля снова начала сердиться.

– Да подожди ты! – остановила её Катя. – Там, кажется, ещё кто-то есть! Вон там, у мостков, видите, что-то плещется?

– Ой, – Миша вдруг заторопился. – Пойдёмте, а? Может быть… ну, может, человек не хочет, чтоб мы видели!

– Да тихо вы все! – шепнула Вика, вытянув шею и пытаясь разглядеть, что же там ещё. Или кто. – Услышат!

В воде чуть дальше Константина Алексеевича кто-то тихо смеялся, хотя никого не было видно в тени мостков.

– Глупый! На такой глубине не научишься! – узнал Миша голос русалки. – Ты поглубже зайди. Вода сама держит.

– Это вас держит, дорогая Аглая! – оправдывался Котенька, страдая. – Меня не держит! Я тяжёлый!

– Глупый ты, а не тяжёлый! – Русалка снова засмеялась, а затем подпрыгнула, как дельфин, сделав сальто в воздухе и обрызгала Котеньку с головы до ног. – Руку давай, дурак!

– Это же моё парео! – шёпотом возмутилась Катя Величко, указывая пальцем на Аглаю. – На этой… селёдке.

– Ага, и посмотрела бы я, как она стометровку брассом проплыла! – не менее недовольно прокомментировала Тоха.

– Я же только хотел сказать! – Вожатый сделал шаг вперёд, протягивая руку. – Я люблю вас! Я никогда прежде… я…

Послышался новый взрыв смеха.

– Бедный малёк! И кстати, мне 785 лет! У меня есть четыре правнучки! Хочешь, познакомлю? – Русалка плеснула хвостом по воде и опрокинула Котеньку.

– Но я… я вас… Аглая! – Тот всё пытался встать, прижимая руки к груди.

– Давай-ка лучше плавать учиться, балда, – вздохнула русалка.

– Пойдёмте отсюда! – шёпотом предложил Миша. – Неудобно же!..

– Вообще неудобно! – подтвердил Теша, постукивая зубами. Его трясло. – Вот эта ванна, она неправильная, не должно быть таких ванн, я так не могу!..

Никто не понял, о какой ванне он говорит, но тут Теша протянул лапку по направлению к морю.

– Вот эта вот ванна жуткая! И как её чистить?!

Кто-то из ребят тихонько захихикал:

– Айда отсюда, пока чистить не заставили!