Текст книги "Прелестник"

2. Ветер перемен

Весна всегда грезит переменами. Не обманула и на этот раз. Как и обещал Люсьен, Луи был назначен командовать сводным отрядом сопровождения, снаряженным для встречи и охраны итальянской делегации. Виконт д’Эперне находился в подчинении у французского дипломата графа де Вивьена и выступал в качестве атташе. В составе французской команды им предстояло встретить гостей и составить им приятную компанию по дороге в Париж.

Прибыли не только мужчины. Кое-кого сопровождали супруги. Граф де Вивьен и Люсьен должны были ехать в карете итальянского посланника, супруга которого была одета в строгое темное платье, а ее лицо почти скрывала густая вуаль. Французы после теплых приветствий представились сами. Вивьен, назвав себя, очень лестно отозвался о виконте:

– Юноша подает большие надежды…

Затем сообщил:

– Наша безопасность в надежных руках. Разрешите представить вам поручика второй мушкетерской роты герцога де Сен-Шели д’Апше.

Луи не замедлил отозваться:

– Всегда к вашим услугам…

В суматохе ни виконт, ни герцог не успели хорошенько разглядеть даму. Люсьен, правда, заметил, что она держится напряженно, словно ее смущает что-то. Луи же напугал своим галантным видом посланника, видно, ревностно охранявшего свои права на жену. А этот щеголеватый офицер, похоже, еще тот повеса. Даже форма выглядит на нем как модный наряд: алый жюстокор[6]6
  Жюстокор – кафтан прилегающего силуэта, расширенный книзу, с поясом-шарфом на линии талии, с застежкой на ряд мелких пуговиц и петлиц (обычно не застегивался). Покрой и термин заимствованы из военной форменной одежды. Жюстокор носили король и высшая знать.


[Закрыть] с серебряными галунами и такие же кюлоты,[7]7
  Кюлоты – узкие штаны до колен.


[Закрыть] черные кавалерийские ботфорты с позолоченными шпорами, черная с белыми перьями шляпа и, само собой, лазоревый плащ с крестами и лилиями – этого достаточно для того, чтобы сердце любой женщины учащенно забилось, а у простого смертного вызвать почтение или страх. Нечего и говорить, что герцог надушен и аккуратно причесан, а как откровенен его взгляд, разумеется, брошенный на женщину. Это были мимолетные впечатления, они быстро улетучились, как только сели в шикарную карету: посланник с женой на одну сторону, граф и виконт – напротив. Офицер и его люди сопровождали кареты верхами.

Люсьену первое время не пришлось много говорить: беседу вел его начальник. Дама тоже не вмешивалась в разговор и, чуть склонив голову, смотрела в окно, а виконт невольно взглядывал на нее. Строгая, полная достоинства, но не чванная. Красивый благородный профиль, длинная шея… Она, видимо, почувствовала короткие, но пристальные взгляды молодого человека. Сначала невольно провела пальцами по щеке, но наконец не выдержала и, надеясь, что он не заметит, повернула лицо в его сторону и быстро взглянула. Она ошиблась: Люсьен как раз в этот миг обратил лицо в ее сторону; таким образом, их взгляды встретились. Вуаль не спасла женщину, пусть ей и хотелось того; Люсьена внезапно осенило. Он узнал ее, узнал… как же он так долго не догадывался? Просто не ожидал. Оба опустили глаза, будто испугавшись и стыдясь чего-то. Дама больше не смотрела в его сторону, а Люсьен долго не мог поднять на нее взор. В один миг в его голове все перепуталось. Неторопливый разговор послов ушел на второй план, сделался фоном. Кровь прилила к лицу, нахлынули воспоминания.

Успокоившись, он вновь посмотрел на нее, уже сравнивая с тем, бывшим образом, и никак не мог поверить, что сейчас, прямо напротив, сидит перед ним Мари, та самая милая девушка из Куломье.

Внезапно посланник обратился к нему с вопросом, и Люсьен, насилу опомнившись, стал отвечать ему и скоро оказался собеседником, что и спасло его от чрезмерных впечатлений.

На первой же станции, где устроились на ужин и ночлег, Люсьен нашел способ сообщить свое открытие другу, до сих пор ничего не подозревающему.

– Луи, вы знаете, кто эта дама? – спросил он.

– Вы говорите, как заговорщик, – усмехнулся герцог, – кажется, супруг ревнив, но для нас это не преграда. Друг мой, ее пуританство меня убивает. Я даже не разглядел ее лица, но уверяю, ей не более двадцати пяти лет.

– Ей двадцать два года, – уверенно сказал виконт.

– Вот что значит сопровождать непосредственно, – вздохнул Луи, – но ничего, и это не беда.

– Луи, вы все шутите. А я же серьезно… я узнал ее.

– Что значит «узнал»? – не понял герцог.

– Это она, – приглушенно произнес виконт.

– Вы, кажется, не в себе, – заметил герцог. – Она, ну, и что дальше? Вы уже влюблены?

– Мари, это она, – наконец-то выговорил виконт.

Луи уставился на друга, не в силах ни говорить, ни двигаться.

– Это Мари, – повторил Люсьен уже спокойнее. – Она, конечно, нас сразу узнала.

– Она что, вышла замуж за этого старикашку? – в раздумье спросил самого себя герцог.

– Ради бога, Луи, мы не должны показывать, что знаем ее.

– Верно. Только я бы сейчас хотел провалиться куда-нибудь. Не представляю, как остаться спокойным. Ладно, пусть так. Мне пора, надо еще кое-что сделать, а вы развлекайте их. За мной дело не станет.

Луи не врал. Вернувшись после того, как раздал распоряжения своим людям и хозяину заведения, он присоединился ко всем. За столом наступило оживление. Посланник разговорился с поручиком и остался очень доволен: Луи говорил по-итальянски без переводчика.

Мари уже не скрывала своего лица, и теперь Люсьен видел, что не ошибся. Луи, бросив пару цепких взглядов в ее сторону, больше не смотрел, а рассыпался в любезностях посланнику. А Люсьен, имея возможность заговорить с Мари, спасовал и помалкивал, поэтому его наставник завел с ней беседу.

В эту ночь трое совсем не спали.

Люсьен все терзался воспоминаниями, но скоро его мысли перешли в настоящее. Некогда Мари была тихой скромной девушкой, и он не сразу разглядел ее. А когда разглядел, было поздно: уже Луи вовсю атаковал неприступную крепость. Она же свое сердце отдала ему еще в первую встречу, так что Люсьен, вообще мало думавший тогда о женщинах, так и остался ни с чем. Но что вспоминать? Вот, Мари вновь перед ним: как она похорошела! С каким достоинством держится… настоящая дама. А в глазах – та же спокойная заводь. Но досадно, что она замужем. Что побудило ее отдать свою руку человеку, которого она не любит… Почему не любит? Это он, Люсьен, так думает, а что на самом деле, неизвестно.

Луи вертелся с боку на бок, но уснуть не мог. В его душе все кипело. Как, как она посмела выйти замуж за этого скучного посланника! Почему она скрылась? Зачем вновь появилась, ведь Луи уже смирился с ее отсутствием, а теперь… теперь он начнет все снова. Никакие мужья его не остановят. Никто не помешает ему вернуть то, что он считает своим.

Мари тоже не спала. Она, конечно, предполагала, что в Париже нечаянно встретится с Луи и Люсьеном. Но она не думала, что это произойдет гораздо раньше и что ей придется дрожать от страха всю дорогу. Зато она все знает о них. Люсьен – юрист, адвокат, но волей судьбы привлечен на дипломатическую службу. Он все такой же серьезный, задумчивый, но, конечно, повзрослел, прибавилось у него солидности. Похоже, он еще не женился. Да, всю дорогу ей сидеть рядом с ним… неизбежно придется говорить. Она очень надеялась на благоразумие и осмотрительность виконта, и не зря.

А Луи… у Мари все оборвалось внутри, когда она увидела его в первый раз там, на границе. Он, оказывается, в королевской свите и уже в хорошем чине. Она увидела его сияющие глаза, незабываемую улыбку, услышала звонкий голос, но Луи показался ей другим. В нем появилось что-то такое, чего прежде не было: может, немного приземленности? Исчезла юношеская чистота, которую она видела прежде, пусть больше во внешности, но все же… Она сразу заметила, что он поправился, и нужно было хоть немного времени, чтобы привыкнуть к нему.

А ранним утром, несмотря на бессонную ночь, герцог де Сен-Шели был уже на ногах. Его активность поражала, ибо ничто не ускользало от его контроля. Луи на славу исполнял возложенные на него обязанности. Никаких проволочек: все организованно, четко. Лошади, комнаты, даже вино герцог сам проверял. С трудом верилось, что несколько лет назад он был капризным избалованным мальчишкой, изнывавшим от избытка сил и безделья.

Тронулись в путь. Не прошло и часа, как вдруг карета остановилась. Герцог де Сен-Шели уже гарцевал возле открывающейся дверцы.

– Что случилось? – в недоумении спрашивал он.

Посланник вышел из кареты и, сообщив, что его жене сделалось дурно, подал ей руку. Мари выбралась на свежий воздух, отдышалась. Следом вышли граф де Вивьен и виконт д’Эперне.

– Мне так неловко, что я причина задержки, – слабо говорила женщина по-итальянски мужу.

– Ничего-ничего, дорогая, мы немного повременим.

Луи спешился, покопался в сумке у седла и вручил посланнику небольшой пузырек.

– Возьмите, это верное средство от дурноты. Я сам неважно себя чувствую, когда долго еду в карете, потому и предпочитаю верховую езду.

– Благодарю, герцог, вы очень любезны.

Луи, мельком взглянув на женщину, скомандовал своим «вольно» и присоединился к Люсьену. Отделившись от остальных, они прогуливались. Луи пожаловался:

– Представьте, я всю ночь не спал, а теперь хоть распорки в глаза вставляй.

– Мне тоже не спалось, – поделился Люсьен. – Все, знаете ли, воспоминания лезли.

– И вам тоже? Как вы ее находите?

– Настоящая дама, – улыбнулся виконт.

– Ну, это я знал и прежде, друг мой. Черт бы побрал эти дурацкие обстоятельства. Я не могу представить, как подступиться к ней, робею, что ли?

– На вас это не похоже, – засмеялся Люсьен.

– Я и прежде не вполне понимал ее.

– Помню, но перед вами любая крепость рушится.

– Посмотрим, Люсьен, что будет на сей раз.

– Вы надеетесь завоевать ее вновь? – удивился виконт.

– Почему бы и нет? Думаете, она все забыла?

– Не знаю, Луи, – сдержанно отозвался Люсьен, – не знаю, как она, но вам нужно ли это?

Луи немного подумал, ведь до сих пор он знал только то, что собирается возобновить отношения с Мари, но чего ради?.. Такой вопрос даже не приходил ему в голову. Герцог все же ответил:

– Мне нужно, потому что ничто не забывается; за такую женщину можно и пострадать, она того стоит.

– Желаю удачи, – с грустной иронией произнес Люсьен.

Удивительно, Луи всегда открыто высказывал ему свои мысли и впечатления, но взамен не получал того же, правда, и не требовал. Люсьен больше наблюдал и делал выводы про себя, а не вслух, как Луи. Поэтому герцог не знал, что думал теперь его друг. Но Луи обладал особым свойством: неведение не смущало его, потому что он чувствовал, чувствовал гораздо острее, чем думали другие. В голове Люсьена работал уникальный анализатор, весьма логичный и точный, работало сознание – не торопясь, но верно. У Луи анализатор работал на уровне инстинкта, отсюда удивительная сообразительность и отличная реакция на все происходящее. Луи видел не глазами, а сердцем, и оно давало ему в одну секунду столько информации, сколько Люсьен мог перелопатить своими мозгами в течение минуты, а может, и нескольких дней. Так что Луи, не зная того, просто не нуждался в том, чтобы друг рассказывал ему все, что думает.

Друзья прекрасно дополняли друг друга.

Мари видела, как они беседовали, и в ее сердце закралась тоска по давешним золотым дням в Куломье. Там она была поглощена светлым и сильным чувством к Луи, его же друг терялся где-то на втором плане. Но без него она теперь не могла себе представить то лето. Луи и Люсьен остались в ее памяти как нечто нераздельное: как Кастор и Полидевк, как Орест и Пилад.

Скоро пустились в дорогу. Мари еще раз делалось плохо, но видимых препятствий не случилось, так что до Парижа добрались быстро и весело.

Люсьен, разумеется, разговаривал с Мари, но в присутствии спутников, поэтому и разговоры сводились к сторонним темам. Луи не удавалось заловить ее. Мари, видно, прилагала все усилия, чтобы не дать возможности пообщаться с ней наедине. Но Луи недаром считали мастером соблазна. Ему вовсе не обязательно было что-то говорить или выяснять. Достаточно было временами гарцевать у самого окошка, чтобы она его видела. Он ловко пользовался любыми моментами. Посланник на секунду отвлекся, говоря с Люсьеном. Его жена лишь поворачивает голову и ловит на себе красноречивый взгляд, краткий, но достаточный для того, чтобы ее дыхание само собой участилось. За столом герцог не раз наливал ей вино и произносил замечательные тосты.

Стоит ли говорить, что поручик оказывал даме массу мелких услуг: вовремя откинуть лестничку кареты, подать оброненную перчатку и в том же роде. Все он делал ловко, галантно и так, чтобы ревнивый супруг не истолковал его действия в дурном смысле. Посланник, однако, был очарован поручиком и не думал его подозревать, а в своей жене он был уверен.

Один лишь раз произошла встреча, во время которой Мари чуть не лишилась чувств. Поднявшись раньше всех, она вышла из комнаты. Казалось, все молчит, ни души. Не успела она сделать несколько шагов, как что-то ее насторожило. Мари невольно обернулась. В конце коридора, скрестив руки на груди, стоял герцог де Сен-Шели в полном вооружении. Он, видно, дежурил в этот час; сидеть ему надоело, вот он и прохаживался. Но появление Мари заставило его замереть в углу и наблюдать за ней.

Растерявшись, Мари смотрела ему в лицо и не знала, что сделать. Ей просто хотелось побыть одной, и она вышла, не подозревая, что ее покой бдительно охраняют.

Пока она думала, уйти ей обратно или прогуляться, Луи медленно, как бы совершая обход, двинулся на нее. Бежать было поздно и смешно. Мари не двигалась с места. Герцог тем временем приближался, не сводя с нее пристального взгляда, обещавшего полную непредсказуемость в действиях. Мари, кутая плечи в шаль, покорно склонила голову. Сейчас, когда он был в нескольких шагах, ей стало невмочь смотреть на него.

Луи остановился на расстоянии вытянутой руки. Видно, и он не знал, как ему поступить, и в раздумье смотрел на ее бледное лицо.

Мари подняла глаза, встретила его взгляд. Луи моргнул, но продолжал смотреть, как бы изучая.

– Там душно, вышла подышать, – оправдываясь, тихо проговорила она.

– Можно пойти на улицу, я составлю компанию, – предложил он.

– Благодарю вас, сударь, не стоит беспокоиться, – ровным голосом ответила она, чувствуя, что сердце колотится нестерпимо.

Она невольно вдохнула побольше воздуха и сделала шаг назад. Луи внезапно преградил ей дорогу, ненавязчиво, но уверенно прижал к стене. Мари повернула голову в сторону, чтобы не смотреть ему в лицо. Она не издала ни звука и только взволнованно дышала. Этот человек сейчас казался ей совсем другим. Его одежда, оружие, сила… новая сила, какой не было прежде. Но его движение невольно заставило ее трепетать. Не грубость, а страсть она почувствовала в этом стихийном порыве. Так ли это?

Мари повернулась лицом к лицу. Он смотрел широко открытыми глазами; ни капли сомнения во взгляде, но вместе с тем затаенная грусть, отчаяние от несбывшихся надежд, даже мольба. Секунду-другую они смотрели друг другу в глаза. Луи осторожно, будто боялся вспугнуть, приблизил свое лицо и нежно коснулся ее губ. Мари вздрогнула от прикосновения, которое волной прокатилось от губ к сердцу. Не встретив решительного отпора, Луи страстно и все с той же трогательной лаской пил с ее губ поцелуй, показавшийся вечным. Победа рисовалась недалекой. Но вот схлынула волна желания, и Мари, опустив глаза, сделала движение, чтобы уйти. Луи не препятствовал, полагая, что для первого раза достаточно доказательств ее расположения. Он проводил ее испытующим взглядом до двери, за которой она быстро исчезла, точно призрак.

В дороге Мари уже раскаивалась в том, что позволила ему себя целовать. Как она могла? Почему не возразила? Теперь он думает, что она не против продолжения. Мари видела его сейчас из окошка и все дивилась: что нашло на нее? Чем он околдовал ее, заставив лишиться воли? Нет, она больше не позволит ни одной вольности. Пусть Луи только попробует ее тронуть… у него быстро пройдет желание искать благосклонности и легкой добычи. Увлекшись своими переживаниями, Мари не заметила, что Люсьен внимательно следит за ее мимикой. Все ее противоречивые мысли свелись на нет внезапно выплывшим ощущением трепетно-сладкого поцелуя.

Она была готова заплакать.

3. Ветер перемен (продолжение)

На какое-то время после приезда в Париж Луи потерял Мари из виду, потому что не имел отношения к дипломатическому ведомству и был занят на своей службе. А Люсьену повезло, так как он, хоть и редко, имел возможность видеть жену посланника на приемах. Однажды ему даже посчастливилось поговорить с ней наедине во время бала, в Версале.

Люсьен был скромен, но отнюдь не робок. Зная за собой такое качество, как нерешительность, виконт, конечно, немало страдал от этого, особенно на фоне избыточной активности своего друга. Но Люсьен не вешал голову при виде неудач. В глубине души он понимал, что Луи рано или поздно загубит себя своим безрассудством, почему и старался влиять на него, где возможно. Сам же не позволял себе упасть духом и, будучи человеком упорным и настойчивым, поставил перед собой цель – усовершенствовать свой характер. Именно поэтому уже теперь, в двадцать два года, Люсьен приобрел некоторую смелость, что и позволило ему, пусть и после нелегких размышлений, решительно подступить к предмету тайных дум.

Итак, на балу Люсьен неожиданно для себя оказался в паре с женой посланника: церемониймейстер так распорядился. А после умудрился завладеть ее вниманием и завести разговор.

Мари превосходно держалась; ей даже было приятно говорить теперь с человеком, которого она давно знает и которому очень благодарна за его услуги, оказанные в трудную минуту.

Виконт тем временем уловил момент для волнующих его вопросов. Прогуливаясь по парковым дорожкам, они оказались вне досягаемости посланника, и Люсьен не замедлил этим воспользоваться.

– Ради всего святого, расскажите, что с вами было? – попросил он. Мари замедлила шаг и спокойно отвечала:

– Стоит ли говорить о том, что уже давно минуло? Зачем вам?

– Воля ваша, сударыня. Признаюсь, я был в замешательстве, узнав, что вы покинули монастырь с неким человеком… Вы боялись, что вас найдут? Уверяю, я сдержал данное вам обещание.

– Я очень вам благодарна, сударь. Конечно, вы имеете право знать… Я вернулась на родину, а потом встретила человека, за которого и вышла замуж. Таким образом я оказалась в Италии. Моя жизнь сложилась удачно и, думаю, в этом есть и ваша заслуга.

– А ваш сын? Он остался дома? – приглушенно спросил виконт. Мари поникла и безрадостно ответила:

– Нет, сударь. У меня больше нет сына, и прошу вас, никому ни слова. Он умер, не прожив и года, так что не вспоминайте…

– Извините, я как-то не подумал, – смутился Люсьен.

– Это ничего, вы не могли знать. Вы не проговоритесь герцогу?

– Постараюсь. Кстати, он долго вспоминал вас.

– Правда? По-моему, Луи на своем месте: он способен сделать военную карьеру.

– Безусловно, – согласился виконт, – Луи на самом деле способен на многое, гораздо большее, чем думает сам. Но, увы, судьба не во всем ему благоприятствует.

– А мне казалось, что он удачлив, как никто другой, – с сомнением проговорила Мари.

– Удачлив, но далеко не во всем.

– У него, наверное, уже не один наследник…

– Нет, пока лишь один – Франсуа, слава богу, здоровый и резвый мальчик, – Люсьен не хотел говорить о том, что семейная жизнь герцога катится под откос, поэтому и ограничился бесстрастным ответом.

– Уверена, своего отношения к женщинам герцог не изменил, – улыбнулась Мари.

– Разумеется, – усмехнулся Люсьен. – Пожалуй, вошел во вкус – такова его натура, вы это лучше меня знаете.

Мари потупилась. Конечно, Люсьен был в курсе всего. Если Луи иногда и скрывал свои похождения, то это касалось именитых особ. В те же времена безмятежной юности он почти всегда делился с другом своими удачами и неудачами на любовном фронте, зная, что Люсьен не превратит его откровения в сплетни.

Они вели спокойный разговор. И как странно: никогда прежде Мари и не думала вот так просто, на равных, побеседовать с Люсьеном. А он теперь с ней на «вы», по этикету. Он не может перешагнуть эту грань воспитания. Интересно, как говорил бы с ней Луи, оказавшись наедине?

Виконт не так часто встречался с герцогом, тем дороже были эти встречи. Однажды совершенно случайно Люсьен увидел друга на улице, когда тот катал на своей лошади очень довольного мальчишку.

Не успел виконт подойти, как появилась молодая женщина. Она звала своего сынишку, но, увидев его на лошади офицера, приостановилась и все же крикнула:

– Эй, Жан, ты собираешься домой или нет? Сколько можно звать?

Герцог де Сен-Шели повернулся к ней лицом, в одно мгновение оценил ее миниатюрную фигуру и, расплывшись в улыбке, сказал игриво:

– Не волнуйтесь, мадам, ваше чадо в безопасности. Ну, дружище, – обратился он уже к мальчику, – раз матушка велит, надо идти.

Мальчишка с досадой посмотрел на такого расчудесного мушкетера со шпагой и в ботфортах с позолоченными шпорами, но послушался. Луи снял его с седла.

Когда же мать взяла мальчонку за руку и повела прочь, герцог успел сказать вслед:

– Приходите еще, не пожалеете.

Женщина быстро оглянулась и прибавила шагу. Когда она ушла, Луи рассмеялся от души и, радостно приветствуя друга, заметил:

– Хороша, плутовка. Похоже, вдова. Люсьен обалдел:

– Вы ее знаете?

– Да впервые вижу. Как у вас дела?

– Превосходно, а все же, как вы узнали, что она вдова?

– Я не знаю точно, догоните, спросите, – он смеялся глазами, – но по походке – вдова, я редко ошибаюсь.

– По походке? – снисходительно проговорил виконт. – Это нелогично, друг мой. По-вашему, походка замужней женщины отличается от походки вдовы или незамужней?

– Ну да, так же, как груша от яблока.

– Это вы сочиняете, Луи, – не верил Люсьен.

– Вот еще. Вам этого не понять, и не трудитесь. Это другая математика.

– Так-так, ну, а вот скажите, только без лукавства, у Мари должна быть походка замужней дамы?

Луи перестал улыбаться и, коротко вздохнув, уверенно ответил:

– Не хочу вас разочаровывать, дружище, но у Мари, – он почему-то задержался на имени, – у Мари походка куртизанки высшего класса.

– Да как вы можете такое говорить?! – возмутился Люсьен. – Она замужем.

– Во-первых, мы наверняка не знаем, а верить на слово этому сморчку – глупо. Во-вторых, если она и замужем, то не так давно, а до этого… сами понимаете.

– Клевета! Ваш метод не выдерживает никакой критики, – волновался Люсьен.

– А вы-то что кипятитесь? Если случится узнать точно, что и как, тогда и дадите оценку моему методу. А сейчас – все слова. И к чему вы вспомнили о Мари? Вы ее видели?

– Да, видел, даже беседовал, но, как мне кажется, она не желает говорить о прошлом.

– Естественно.

– А вы, разве вы с тех пор не виделись с ней? – удивился Люсьен, припомнив намерения герцога.

– В том-то и дело, что не виделся. Все как-то недосуг, – признался Луи.

– Не помню, чтобы вам когда-нибудь что-нибудь мешало осуществить намеченные планы, – задел его Люсьен.

– А мне и теперь ничто не мешает. Просто было много дел: и на службе, и дома, а в этом деле нужен особый подход. Если в ближайшее время посланник ее не увезет, считайте – партия за мной.

Люсьен уже не в первый раз дивился самоуверенности друга, но и теперь пришел в замешательство. Если Луи твердо решил завоевать «крепость», ничто, кроме слишком неудачных обстоятельств, его не остановит.

А тут судьба еще подыграла ему. Как-то теплой июньской ночью взволнованный Люсьен примчался в дом герцога. Луи там не оказалось, и виконт, многократно извинившись, устремился по веселым заведениям. Правда, сперва забежал к Мадлен, которая разочарованно заметила, что Луи с апреля еще не заявлялся.

Люсьен застал герцога в шумной компании офицеров в «Сосновой шишке».[8]8
  Популярный в Париже ресторан.


[Закрыть] Судя по количеству пустых бутылок и состоянию весельчаков, нетрудно было догадаться, что они уже порядочно набрались.

Люсьен подошел к столу, поприветствовал всех и, сильно извиняясь, попросил разрешения похитить герцога на пару минут. Виконта чуть не усадили за стол, уже кто-то вручил ему кружку с вином. Люсьен им в угоду выпил за здоровье собравшихся и потянул за собой Луи.

Они вышли на улицу.

– Что-нибудь случилось, друг мой? – весело спросил герцог.

– Случилось, Луи. Вы всех докторов знаете. Мне нужен лучший врач по женской части.

Луи расхохотался:

– Вам? По женской части? Черт возьми, Люсьен, вы же трезвы, как стеклышко…

– Ну, не смейтесь, – смутился виконт, – врач нужен, разумеется, даме.

– Что-нибудь с сестрой? – посерьезнел Луи.

– Нет. Речь о Мари.

– Вот сразу бы и сказали, а то… а что с ней?

Люсьен что-то шепнул ему на ухо и добавил чуть громче:

– Ее камеристка мне сказала. Луи озадаченно почесал затылок.

– Не знаю, право, в такое время… ладно, пойдемте. Попробуем достать врача. Неужто так серьезно?

– Боюсь, что да.

Хмель как рукой сняло. Распрощавшись с приятелями, Луи вместе с Люсьеном устремился за врачом.

Через день, до полудня, когда Мари, еще не совсем оправившаяся, лежала в постели, ей доложили, что герцог де Сен-Шели просит позволения видеть ее. Посланника в это время не было дома, так что Мари отметила про себя ловкость герцога. Она велела впустить его. Через несколько мгновений поручик уверенно вошел в ее покои. Он с достоинством поклонился и устремил на нее прямой взгляд.

Мари показалась ему слишком бледной, но все же очаровательной. Ее распущенные волосы разметались по подушке, глаза подернуты легкой грустью. Она еще не успела пригласить гостя устроиться на стуле, как он, подойдя ближе и все так же глядя ей в лицо, тихо произнес:

– Ты прекрасна, моя дорогая, божественно прекрасна… – он уже склонился над ее рукой, потом неожиданно извлек из-за спины свежие бархатистые розы.

– Благодарю вас, сударь, – церемонно, но признательно отозвалась Мари и пригласила его сесть.

– Как ты себя чувствуешь? – незамедлительно спросил герцог.

– Гораздо лучше, сударь, и я обязана вам.

– Не преувеличивай, – сказал он, – благодари Люсьена. Это он искал меня ночью по всему городу, и то лишь потому, что сам не знал, к кому лучше обратиться.

– Все равно, и вы тоже потревожились, – настаивала она.

– Мари, дорогая, мне бы хотелось кое-что уяснить для себя…

– Что именно?

– Если бы на твоем месте была моя жена, я бы не удивился. Но ты… избавляться от ребенка своего мужа? Не поверю никогда.

Мари смущенно опустила ресницы. Легкий румянец выступил на ее щеках. Она не думала, что Луи так осведомлен.

– Обязана ли я отвечать вам, сударь? – сдержанно спросила она.

– Не обязана, радость моя, но лучше ответь, потому что я не отступлюсь.

– Хорошо, но только между нами; увы, я не имею сил возражать вам.

– И прекрасно.

– Мой муж не захотел этого ребенка.

– Что? – усмехнулся Луи. – Охотно верю, что он не захотел. Но, дорогая, обычно муж не хочет ребенка в том случае, если не уверен в своем отцовстве. Не думаю, чтобы у твоего так называемого супруга были причины тебя подозревать.

– Что вы хотите этим сказать? – растерянно проговорила Мари.

– Только то, что у тебя нет никакого мужа.

– Как вы можете? – вспыхнула она.

– Я не прав? – уверенно воскликнул он.

– Откуда, откуда вам все известно? – не выдержала Мари. – И зачем вы терзаете меня?

– Не бойся, милая, просто я наблюдателен, вот и сделал кое-какие выводы, и оказался прав. А теперь, когда ты призналась, расскажи мне о том, что стряслось тогда? Почему ты исчезла? Ведь я помню, как ты отвергла мое предложение, считала его неприличным. И что же? Вышло то же самое, если не хуже. Какого черта нужно проводить лучшие годы в обществе всяких посланников? Рассказывай, что с тобой было.

Мари, чрезвычайно смущенная, застыдилась и ответила:

– Что мне рассказывать вам, сударь, когда вы сами обо всем знаете? Да, в сущности, получилось так, как вы сказали. Но это же лучше, чем жить в веселом доме.

– Было бы лучше остаться со мной, – твердо сказал он.

– Я не могла остаться, – беспомощно пролепетала Мари.

– Почему? – не спрашивая позволения, герцог присел на край кровати.

– У меня были причины.

– Какие? – настаивал он.

– Я не могла оставаться, когда вы женились.

– Ну да, это же непорядочно, зато ублажать ревнивого деспота вполне прилично.

– Луи, я умоляю вас, не мучьте меня.

– Радость моя, как приятно, что ты назвала меня по имени, – просиял герцог, – бедняжка, я не собираюсь тебя мучить, я спасу тебя.

– Как понимать вас? – насторожилась Мари.

– Бедняжка, – повторил он и, погладив ее по волосам и щеке, продолжал: – ты совсем зачахла в неумелых руках. Разве способен твой посланник оценить сокровище, которым владеет? Я не допущу, чтобы прекрасный цветок увял раньше времени. Я знаю, что тебе нужно.

– Ради бога, что вы еще придумали? – испугалась она.

Луи лишь блаженно улыбнулся и, ласково поцеловав ее, сказал:

– Выздоравливай, душа моя, скоро мы увидимся.

– Нужно ли это? – отважилась спросить Мари.

Герцог внимательно посмотрел ей в лицо и совершенно чарующим голосом проговорил:

– Я верил, что ты вернешься. Я скучал по тебе.

– Думаю, у вас было немало утешений.

– Не утешений, а женщин, но это не имеет значения.

– Почему же? Для меня имеет…

– Ты не понимаешь, – сказал он.

– Чего именно? – удивилась Мари.

– Ты не понимаешь, что такое любовь.

– Нет, понимаю. И понимаю, как ее понимают мужчины.

– Неужто? – заинтересованно вопросил он.

– Это несложно. Вы соблазняетесь на смазливые личики, ножки, грудь и прочие околичности, и поэтому вам легко и просто порхать от одной возлюбленной к другой, оправдывая все природным влечением.

– Ну и что? – спокойно возразил герцог. – Я же и не утверждаю, что это любовь. Ах, Мари, что с тобой случилось? И я, видимо, виноват… Ну, стало быть, мне и надлежит исправить ошибки…

Когда он исчез за дверью, Мари еще долго волновалась, а на ее щеке, шее, губах горело прикосновение его руки и губ. Вернулись прежние терзания: рассудком она боялась встреч с Луи, понимая их несостоятельность для себя, а сердце ее горело жарким пламенем. Луи своим присутствием, своими речами, действиями волновал ее, затрагивая какие-то глубинные, неизвестные ей самой струны.