Текст книги "Прелестник"

* * *

Однажды, на верховой прогулке, оказавшись рядом с маркизом, Элен ощутила, как по всему телу прошла дрожь. Это становилось пыткой. Он вопросительно взглянул своими сапфировыми глазами, и графиня чуть не расплакалась от досады. Она подбодрила свою лошадь и, умчавшись вперед, исчезла из виду.

Герцог-отец заволновался: что это с кузиной? Все ли хорошо? Поскольку она не возвращалась, чтобы присоединиться к группе, Франсуа решил ехать вперед, чтобы найти ее. Луи заверил, что справится с задачей быстрее, потому что знает каждое дерево. Отец позволил.

Маркиз умчался в том же направлении, что и графиня, остальные неторопливо продолжали свой путь.

Луи скоро нашел «беглянку»: съехав с дороги, графиня спешилась и стояла у огромного дерева, обнимая его и глядя снизу на покачивающуюся крону. Элен таяла от удовольствия, даже прикрыла глаза. Она опомнилась, лишь почувствовав ласковое прикосновение, повернула голову. Луи стоял за ее спиной и тихо накрыл своими ладонями ее руки. Он смотрел решительно и нежно, едва прикоснулся губами к ее виску.

Элен оторвалась от ствола дерева, и Луи сразу отпустил ее. Она ничего не говорила, просто шла будто без цели.

– Элен, – позвал маркиз.

Она склонила голову в его сторону, остановилась и прямо посмотрела на него.

– Зачем ты преследуешь меня? Я хотела побыть одна.

– Отец волнуется… Элен, как вы прекрасны.

– Ты гнался за мной, чтобы сообщить об этом? – она нервно рассмеялась, останавливаясь возле другого дерева.

– Слова стынут на губах… – проговорил юноша, поедая ее глазами.

Испытывая легкий приступ испуга, Элен оперлась спиной о ствол дерева и взирала на Луи. Он подошел к ней вплотную, прижал руки ладонь к ладони и долго смотрел в глаза.

– Элен, – проговорил он еле слышно, словно это шептали листья на ветру.

– Нас могут застать, – отозвалась графиня, взволнованно дыша.

Луи тихо гладил ее ладони. Элен не отрываясь смотрела ему в глаза. Он поцеловал ее в губы. Графиня ослабела и медленно опустилась на траву возле дерева. Оторвавшись от его губ, она почувствовала, что стало легче и свободнее дышать: ну конечно, он ослабил шнуровку корсажа.

– Ах, Луи, ты погубишь меня…

Но юноша будто не слышал ее и с наслаждением принялся целовать упругие груди. У Элен закружилась голова. Казалось, еще немного, и она лишится чувств, а этот то ли ангел, то ли демон лишь разжигает в ней пламя. Уже стало все равно, застанут их или нет, хотелось лишь утолить неистовое желание, избавиться от сильнейшего напряжения…

– Поедемте, мадам, они уже недалеко, – донесся до Элен его голос.

Луи был готов ехать – только вскочить в седло. Элен огляделась. Она одета: сама не заметила, как успела привести себя в порядок. Ну да, он же помогал.

Она еще раз взглянула на маркиза и поразилась: у него такой вид, будто его здесь и не было. И вовсе не он поверг ее в пучину страсти и не он несколько минут назад обладал ею.

– Что вы так смотрите, графиня? – серьезно спросил он. – Пора ехать.

Он помог ей сесть в седло и сам оказался на коне.

– Луи, – пробормотала она.

Он посмотрел.

– Следует быть осторожными.

– Я только исполняю ваши желания, мадам, – ответил юноша.

– Я вовсе не желаю, чтобы ты надорвался…

Он рассмеялся и заметил:

– Вы хотите того же, чего и я. Желания наши совпадают, и ночью мы продолжим беседу.

– Безумец.

– За меня не беспокойтесь, тетя, – съязвил он, выезжая на дорогу.

* * *

На охоту выехали с дамами. Царило непринужденное веселье, то и дело слышались комплименты и шутки.

На привале успели не только отдохнуть и перекусить, но и насладиться импровизированным концертом. Луи предусмотрительно захватил с собой гитару: к недоумению матери, считавшей этот инструмент слишком резким в сравнении с лютней, и к удивлению графини, не успевавшей делать новые открытия в своем юном обожателе.

Ничуть не смущаясь присутствием родителей и гостей, маркиз притулился с гитарой в стороне от компании и довольно долго наигрывал разнообразные мелодии, переходя от них к выразительным аккордовым пассажам и вновь возвращаясь к мелодиям.

Его не беспокоили, но многие на самом деле с удовольствием слушали. Так продолжалось до тех пор, пока Элен не попросила юношу спеть. Она все никак не могла привыкнуть к тому, что некогда чистейшее детское сопрано преобразовалось в замечательный тенор, который требовалось еще оттачивать.

Луи охотно согласился петь, хотя и метнул на графиню один из тех взглядов, которые обещали сюрприз. Без остановки маркиз исполнил сразу несколько песен, неизменно вызывая восторг у слушателей. Элен, между тем, не уставала рассматривать его. На охоту Луи оделся неброско, но в добротные кожаные вещи: и кожаная веста,[3]3
  Веста – короткая куртка с рукавами до локтей.


[Закрыть] и кожаные штаны, и, само собой, кожаные ботфорты; перчатки и кожаный кафтан сейчас были сняты, только белая сорочка была из тонкой голландской ткани.

Эту страсть к хорошим, красивым, но очень дорогим рубашкам с трудом терпел отец и старался ограничивать сына. Но все без толку: Луи, как какая-нибудь капризная принцесса, неохотно носил сорочки из более грубого полотна, да еще менял их по несколько раз в день. Он даже соглашался урезать траты на верхнюю одежду, на носовые платки и на карманные расходы, лишь бы носить чудесные сорочки, прихотливо отделанные кружевом.

Солнышко, скользившее своими лучами по фигуре юноши, заставило отливать золотом его белокурую шевелюру, и Элен любовалась.

Сюрпризом для нее оказалась песня в диапазоне меццо-сопрано. И слова… слова с таким неприкрытым намеком на прошлое, что графиня невольно смутилась. Но никто, к счастью, этого не заметил и не понял намеков.

Франсуа не мог не признать выдающихся способностей сына, но его очень смутила эта песня, исполненная в диапазоне меццо-сопрано. Голос – чудо, но…

– Стоило ли петь женским голосом? – спросил герцог после выступления.

Луи устремил на него недоуменный, почти негодующий взгляд и убежденно ответил:

– Эту песню нельзя петь иначе…

– Почему же?

– Разве вы не понимаете? – горячился юноша. – Она исполняется так, и только так.

Герцог не стал спорить. Он не любил чрезмерного увлечения искусствами у своего отпрыска, но деваться некуда. При всей своей бесцеремонности, при «умении» выглядеть пошлым и дерзким до наглости, Луи обладал поразительной восприимчивостью красоты. Бывая в театре или на концертах, он служил своеобразным индикатором. Если на сцене демонстрировали что-нибудь стоящее, Луи словно растворялся. Все его существо устремлялось в другой мир. Он сидел неподвижно и, казалось, впитывал всеми фибрами. Но если произведение не отличалось особыми достоинствами, Луи становился похож на чертенка и за вечер утомлял своих родителей чрезмерной активностью. Его то и дело нужно было урезонивать, а разговор о приличиях был для него своего рода красной тряпкой.

– А все же, зачем? – спросила Элен у юноши, отходя вслед за ним от компании.

– Что? – не понял маркиз.

– Петь в женском диапазоне, – уточнила графиня.

– Я ведь доходчиво объяснил – эту песню нужно петь так, – нервничал он.

– Не все мужчины могут так петь, – пожала плечами Элен.

– Я не все, – просто сказал Луи и с вызовом посмотрел ей в лицо. Элен отвела взгляд и заметила со вздохом:

– Сколько же еще сердец ты разобьешь…

И услышала:

– Мне хватило бы одного – вашего, мадам… но, кажется, я что-то упускаю из виду.

Луи сам отошел, и она не рискнула быть навязчивой. Но смятение не оставляло ее, и графиня поинтересовалась у вовремя подвернувшегося виконта:

– Вы тоже считаете, что эту песню нужно исполнять женским голосом?

Люсьен не ожидал вопроса, но не мог не ответить.

– Я не так хорошо разбираюсь в изящных искусствах, как маркиз, – скромно заметил юноша. – По-моему, у него безупречный вкус и не поддающаяся разумному объяснению чувствительность.

– Но вы как относитесь к тому, что услышали? – настаивала графиня.

– Я не уверен, что вообще мужчинам нужно так петь, хотя многие находят в этом удовольствие. Тут удивительно другое, сударыня: Луи обладает красивым тенором и при этом способен мастерски петь и в другом диапазоне. И если он сказал, что так надо, значит он так чувствует. Во всяком случае это было красиво и трогательно.

* * *

Когда маркиз предложил графине совершить прогулку в город, она не отказалась. Но в городе они были недолго и поехали в лес.

Элен было бы трудно найти более предупредительного поклонника, чем маркиз. Они добрались до той самой поляны и пустили лошадей пастись, а сами устроили привал. Луи, недолго думая, устроился головой на коленях графини, так что она могла смотреть в его сияющие глаза, целовать в губы и ласкать плечи и грудь, что Элен с удовольствием и делала. Маркиз блаженствовал и требовал ласки. В эти минуты он не помнил о Мари, потому что графиня доставляла ему куда больше наслаждения, и он почему-то шел на поводу у своих необузданных желаний. И не права ли Элен: зачем мучить честную девушку, которая никогда не поймет его непостоянного нрава, если рядом есть женщина, знающая и способная не обращать на это внимания. На самом деле маркиз совершенно запутался. И уже плохо различал грань между любовью и влюбленностью, между добродетелью и пороком, между наслаждением и распущенностью. В нем бушевали неведомые стихии, рабом которых он сделался. А Элен, чувствуя угрозу, все еще недопонимала, как опасна ее безответственность. Сегодня она наслаждалась юностью, энергией, живостью Луи, его дерзостью, его божественным телом, его ангельским лицом, чувственными губами и прекраснейшими глазами. И не думала, что уже очень скоро он может превратиться в циничного сладострастника, стареющего, жиреющего, немощного и, кто знает, страдающего гадкими болезнями. Как же ей не знать, что все идет к тому? Но она молчит и украдкой наслаждается, уводя юношу дальше от прямой дорожки.

Правда, маркиз устроил прогулку не только ради удовольствия. То, что он сказал графине на обратном пути, заставило ее всерьез обдумать создавшееся положение.

Без шуток, улыбок и прочих нежностей Луи весьма церемонно заявил:

– Полагаю, мадам, что теперь, в создавшихся обстоятельствах (ну, вы меня понимаете) я не могу жениться на вашей дочери.

– Можно узнать, почему? – дружелюбно спросила графиня.

– Насколько мне известно, мужчина не может жениться на дочери своей любовницы, – серьезно ответил маркиз.

– Но Луи… – Элен даже растерялась, однако сразу взяла себя в руки. – Луи, это не так существенно, потому что ты не был моим любовником прежде, да и возраст твой… Так что же? Ты нарочно все это затеял? – в ее голосе зазвучало негодование.

– Зачем же так? Мне далеко до вашего коварства.

– Нет, ты должен мне ответить. Что происходит? Что за игра такая? Или ты решил мне отомстить?

– Чтобы отомстить, нужно сильно ненавидеть, а я не могу вас ненавидеть, Элен, потому что желаю вас, или это вызывает сомнения?

– Тогда не говори глупости, маленький развратник. Ваша свадьба с Леонорой дело решенное.

– Но ведь она мне родственница…

– Луи, этот вопрос уже никого не волнует. Есть все договоренности и нужные разрешения. Какая муха тебя укусила?

– Не понимаю, почему я должен жениться на вашей дочери?

– Можно подумать, у тебя есть иные кандидатуры, ну, кроме твоей горничной.

– Я могу жениться на вас, – просто ответил маркиз.

Элен удивленно взглянула на него, пытаясь понять, не шутит ли.

– Хочешь всех позабавить? – на всякий случай спросила она.

– Не вижу ничего забавного.

– А почему я? – стало любопытно графине.

– Может, я люблю вас? – предположил маркиз.

– У меня есть основания тебе не верить.

– Очень жаль.

– Ты что, готов рассказать всем правду?

– Только скажите, Элен, и вы увидите доказательства.

Графине опять сделалось страшно. Стихийное развитие событий не устраивало ее, да и не собиралась она заходить так далеко, поэтому строго сказала:

– Ты женишься на Леоноре – это не обсуждается.

* * *

Разумеется, Мари ничего не знала о похождениях Луи, а то внимание, которое он расточал Леоноре, принимала как вынужденную необходимость. И это заставляло ее задуматься о будущем. Луи, конечно, женится, у него будет семья, появятся новые заботы. И Мари не могла представить себя рядом с ним. Она не захочет разрушать семью, она не понимает, как можно сделаться тайной подругой. Нет, Мари не из таких. В ее сознании нет места обману, лжи и бесстыдству. Но что же делать? Она любит его и не имеет сил так просто отказаться от любви. А тут еще подозрительные взгляды Элен и надменность Леоноры. Эти женщины, кажется, кое-что знают.

Однажды Мари приводила в порядок кабинет маркиза. Работа спорилась, душа пела. Вдруг появилась Леонора. Она гордо прошла в комнату и, увидев горничную, окинула ее недовольным взглядом.

– Что ты здесь делаешь?

– Убираю… по приказу его светлости, – спокойно ответила Мари.

– Не можешь ли ты убрать в другое время? – язвительно спросила Леонора.

– Нужно спросить разрешение маркиза…

– Считай, что ты его получила.

Мари, может быть, и ушла бы, но презрительный тон оскорбил ее. Девушка, устремив взгляд прямо в лицо Леоноре, все тем же спокойным тоном ответила:

– Когда вы станете маркизой, клянусь, я и слова не скажу вам поперек, но сейчас у меня один господин, и только он имеет право приказывать мне.

– Когда я стану маркизой де Куломье, – гневно проговорила Леонора, – то твоего духу не будет в моем доме, нахалка! Или, думаешь, я не знаю, с чего это ты нос задираешь?

Леонора была готова наговорить кучу любезностей, но не успела, потому что в кабинет вошел маркиз. По лицам и позам девушек он понял, что здесь произошел интересный разговор.

– Надеюсь, вам без меня не было скучно, – сказал он, улыбаясь.

– Да, нам было очень весело, сударь, – проговорила Леонора, поглядывая на Мари.

Луи подошел к горничной и мягко сказал:

– Мари, ты можешь быть свободна. Девушка, поклонившись, безропотно удалилась.

– Вы всегда так любезны с горничными? – тут же спросила Леонора.

– Обычно, – все улыбался юноша.

– Но ее вы любите больше остальных, не так ли?

Луи ничуть не смутился и все так же ответил:

– Чем же вам не нравится эта очаровательная девушка?

– Уже тем, что она очаровательна.

– Ну, не сердитесь, сударыня, вам это не идет. Разве я не говорил вам, что вы самая обворожительная девушка, которую я видел когда-либо?

– Неужели? – притворно произнесла Леонора и добавила: – О, Луи, признайтесь, вы готовы сказать это каждой.

– Но не сейчас, – и он тут же поцеловал ее. Леонора моментально все забыла и была готова исполнить все его желания, но Луи вдруг сказал:

– К сожалению, я не могу остаться более с вами. Я должен идти к матушке. Но потом мы обязательно встретимся: я найду вас.

– Матушка простит вас, если вы придете чуть позже, – капризно заявила Леонора, не желая терять возможности развлечься.

– Нет, милая, я всегда держу слово, данное матушке, и даже вы, моя прелестница, не заставите меня его нарушить, – Луи подарил воздушный поцелуй и исчез за дверью, вполне доверяя свой кабинет будущей жене.

Луи с детства питал к матери самые нежные чувства. Внешне он был очень похож на нее и гордился этим. Став юношей, Луи понимал, что многие заботы матери теперь излишни, пытался бороться с ними, но все равно оставался под ее контролем.

Когда Луи вошел в комнату, герцогиня сидела на диване и занималась своим любимым делом – вышивала. Юноша учтиво приветствовал мать. Анна ласково улыбнулась, ее светлые глаза радостно засияли.

– Сядьте рядом со мной, Лулу, – сказала она приятным бархатным голосом.

Луи устроился около нее. Герцогиня окинула его таким взглядом, будто целую вечность не видела, потом спокойно начала:

– Я позвала вас для того, чтобы обговорить кое-какие вещи, на мой взгляд, очень важные для вашего будущего. Я слышала о вас очень много за эти дни и хочу выяснить, стоит ли верить слухам.

– Каким слухам? – с любопытством спросил юноша, взглянул в глаза матери, но почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Вот видите, – спокойно сказала герцогиня, – мне все ясно. Но вам, дитя мое, следует серьезно задуматься о будущем. Очень скоро вы женитесь и, согласитесь, нельзя быть легкомысленным накануне свадьбы. Сами подумайте, не слишком ли много чести вы оказываете горничной? Горничная для вас не более, чем пылинка. Вы смотрите на звезды, а не на пылинки. Только они достойны вашего внимания. Впрочем, сейчас вы должны уделять внимание исключительно вашей невесте.

– Но разве я уделяю ей мало внимания? – удивился маркиз.

– Забудьте своих горничных, крестьянок, служанок, оставьте эти шалости…

– Чтобы похоронить себя в келье брака? – не удержался Луи.

Анна растерялась на минуту, но затем с упреком сказала:

– Вы не должны так думать, Лулу. Я не знаю, каким будет ваш брак, надеюсь, счастливым. Но сейчас вы обязаны соблюдать приличия. Вам ясно?

– Ясно, матушка, – вздохнул маркиз. – Только объясните, почему я должен жениться именно теперь?

– В вашем возрасте все не желают вступать в брак.

– Вот я и говорю об этом.

– Пока мы с отцом живы, наш долг – устроить вашу судьбу, а лучшей партии для вас нет. Постарайтесь это понять.

– Хорошо, матушка. Ради вас я постараюсь, – послушно проговорил Луи.

– Я рада и прошу вас, будьте осторожны, ангел мой. Не бегайте сломя голову по галереям: там скользкие полы. Не вздумайте кататься по перилам – вы уже не маленький…

– Я бы с удовольствием, матушка, ноги сами несут меня.

– Иди, иди, плутишка, – улыбнулась герцогиня, – вижу, не сидится тебе со мной.

Луи поцеловал руки матери и, попрощавшись, ушел. Он вылетел из комнаты и, энергично шагая, направился по галерее. Нигде не находя Леонору, он осведомился о ней у дворецкого. Оказывается, Леонора поехала кататься верхом, да еще не одна, а с виконтом. Луи немного удивился, впрочем, это известие его мало встревожило, потому что он знал Люсьена как свои пять пальцев. Да, но ведь Леонора – другое дело. И все же Луи не расстроился и медленно побрел к себе, не желая скакать вдогонку, хотя в первый момент у него появилось именно такое желание.

Видно, богу было угодно, чтобы его светлость еще раз встретился с Мари. Юноша, не спеша и вздыхая, шел по галерее, по которой он недавно бежал быстрее ветра в поле. Мимо него прошла какая-то фигура, точно тень. Возможно, Луи и не заметил бы ее, если бы тень не вздохнула. Юноша вздрогнул и обернулся. Он тут же узнал горничную.

– Эй, – тихо позвал он, но ответа не получил.

Маркиз бросился к девушке и остановил ее.

– Ты что молчишь? – спросил он.

Мари стояла с опущенной головой, тогда Луи присел, чтобы заглянуть в ее лицо.

– А почему у нас слезы? – задорно спросил он, делаясь вновь веселым. – Неужели ты все еще дуешься на меня? Будет… ничего ужасного не случилось.

Мари медленно подняла на него глаза, полные самых горьких слез, и не смогла ответить. Ее губы задрожали, а слезы покатились по щекам.

Луи, ровным счетом ничего не понимая, взял ее за руку и повел в свой кабинет. Девушка не сопротивлялась, но за всю дорогу не проронила ни слова, хотя маркиз и пытался выяснить причину ее страданий.

Оказавшись у себя, Луи усадил Мари в кресло и в очередной раз спросил:

– Да что случилось-то? Какого черта ты разводишь сырость?

Мари, мужественно удерживая слезы, вытерла глаза платочком и едва слышно проговорила:

– Обещайте, что будете искренни со мной…

– Не понимаю, о чем это ты.

– Вы будете откровенны? – настаивала Мари.

– Хоть и не знаю, в чем дело, но обещаю, уж больно не нравится мне такое предисловие.

Не сводя с него пристального взгляда, Мари продолжала:

– Это правда, сударь, что вы разыгрывали влюбленного, чтобы в пьесе все выглядело натурально?

– Мари… – опешил маркиз, – что ты говоришь? Что за бред?

– Ответьте мне, сударь. Вы нарочно все подстроили? Вы играли со мной?

– Откуда такие мысли, душа моя? Пьеса давно сыграна, а мы все равно вместе. О чем речь?

– Луи, я хочу, чтобы вы сказали правду. Я поверила вашим словам. Неужто они ничего не значили, а были только средством добиться меня? Скажите мне, я умоляю.

– Ну, во-первых, откуда появились эти мысли? Еще полчаса назад я не замечал в твоих глазах ни капли отчаяния, и что я вижу теперь?

– Хорошо, если вы хотите, я скажу, но вам не будет это приятно.

– Говори же, я должен знать…

– Леонора мне сказала. А ей это известно только от вас.

– Это она так сказала? – удивился Луи.

– Да.

– И ты, конечно, поверила всем ее словам. О, женщины!

– Я хочу знать правду. Говорили вы так или нет?

Луи стал нервничать. Он заходил по комнате, подошел к столу, схватил перо, повертел его в руках и бросил. Затем решительно заговорил:

– Абсолютно не имеет значения, что и кому я говорил, важно лишь то, что мы чувствуем. А это, надеюсь, не вызывает сомнений?

– Значит, она сказала правду? – с ужасом прошептала Мари.

– Ну, и что с того? – серьезно спросил маркиз, прямо глядя на несчастную девушку.

– И ваши слова о любви, которые вы произнесли в тот вечер, лишь игра?

Луи сел напротив, тяжко вздохнул:

– Не знаю, милая. В тот вечер я говорил то, что чувствую. Прошло время, и я не знаю, когда был еще так счастлив, как с тобой.

– Со мной?! – негодовала Мари, наградив его гневным взглядом. Луи решительно не понимал, что творится.

– Почему такой тон? – все же спросил он.

– Неужто Леонора не составляет нового вашего увлечения?

– Что такое? Ты что же, ревнуешь меня к будущей жене?

– Вы еще не женаты, сударь…

– Ну и что? Между прочим, тебя это не касается.

– Простите, – подавленно проговорила она.

Луи вдруг сорвался с места, оказался у ее ног и быстро заговорил:

– Послушай, это все глупости. Леонора и взгляда твоего не стоит. Но ты – совсем другое. Ты любишь меня, я знаю это, Леоноре же я не нужен, да и она мне тоже не нужна. На что ты сердишься?

– На ваше легкомыслие, – понуро говорила Мари.

– Ну и зря. Если ты захочешь развлечься, я не буду мешать, но если только развлечься, не больше…

– Вы с ума сошли! – она резко встала и направилась к двери.

– Возможно, – согласился Луи, – а лучше тебе не развлекаться, потому что первого, кто подойдет к тебе, я проткну шпагой.

Мари обернулась и вызывающе воскликнула:

– Не слишком ли много вы берете на себя, ваша светлость!

– Да, проткну шпагой, потому что ты моя, – отчеканил он, сверкая глазами.

Мари выскользнула из комнаты, обронив лишь одно слово:

– Была…

Маркиз, не зная, куда деть свою ярость, хватил изо всей силы кулаком по столу и совсем не почувствовал при этом боли.

Он не выходил из кабинета до тех пор, пока не вернулись с прогулки Леонора и Люсьен. Виконт сразу увидел, что друг не в духе, и принял это на свой счет. Когда Леонора ушла переодеваться, Люсьен сказал:

– Не сердитесь, Луи. Она так просила, что я не решился отказать.

– Ну и правильно сделали, – буркнул маркиз.

– Что-нибудь не так? – не понял виконт.

– Все так, дружище. Потом как-нибудь скажу. Сейчас не до того, – и Луи, как одержимый, поплелся в парк.

Леонора, не застав маркиза, осведомилась о нем у виконта. Люсьен показал ей, куда тот ушел, и предупредил, что Луи в дурном настроении. Но Леонора была уверена, что сможет улучшить любое настроение, и смело отправилась в парк. Она вскоре разыскала Луи, сидевшего в траве, и лицо его было неузнаваемо мрачным.

– Вы сердитесь на то, что я избрала своим спутником виконта? – подойдя, нежно проговорила девушка.

Луи только взглянул.

– Могу вас уверить, что ваш друг соблюдал все приличия. Вы можете им гордиться, – она села рядом с ним и тихонько взяла за руку.

Луи вдруг заговорил:

– Вы могли бы поучиться у Люсьена благовоспитанности.

– Вы так обижены? – растерялась Леонора.

– Да, но вовсе не на вашу дурацкую затею гулять с моим другом.

– О, боже, что за тон? – вознегодовала Леонора.

– Хватит притворяться. Зачем вы наговорили моей горничной на меня?

Леонора едва заметно усмехнулась:

– Она уже нажаловалась, стало быть? Почему же я наговорила? Я сказала ей только то, что вы мне сказали. Вы сами уверяли меня, что развлекаетесь с ней.

– Это не повод всем рассказывать об этом! – сердился маркиз. – Вы ревнуете к ней? Это странно.

– И вовсе не ревную. Но эта нахалка слишком воображает. Она думает, что если удостоилась чести быть любовницей знатного дворянина, то может командовать в доме. И не стыдно вам, сударь, так открыто развлекаться с чернью, да еще перед свадьбой? Я все-таки ваша невеста, а вы… – она сделала обиженное лицо. – Да если бы не воля матери, я бы не вышла замуж за такого развратника!

– Что ж, еще не поздно расторгнуть помолвку.

– Наглец!

Луи не ответил. А Леонора, которая хотела встать и уйти, вдруг вспомнила, что выходит замуж не за развратника, а за его поместья и доходы. Это обстоятельство заставило ее остаться и, придав своему лицу самое трогательное выражение, приласкаться к обозленному маркизу.

– Ну, хватит дуться, давайте останемся друзьями. Погорячились, и будет. – Она даже поцеловала его в щеку.

Луи мрачно посмотрел на нее.

Леонора же решила не останавливаться на достигнутом и добилась, чтобы маркиз откликнулся на ее ласку. И когда забывшийся юноша недвусмысленно обнимал и целовал свою невесту, вдруг явилась графиня.

Последовала сцена, но не ревности, а возмущения: как, как он посмел до свадьбы соблазнять невинную девочку? В то время девочка неожиданно заявила, что маркиз пытался силой овладеть ею, что вызвало еще больший гнев Элен. И не успел юноша осознать, что на самом деле творится и как себя вести, графиня устремилась в замок. Свою беспутную дочь она повела за собой. А Луи пытался их остановить. Он, разумеется, не смолчал и сказал графине, что Леонора нагло врет, но лишь удостоился презрительного взгляда.