Текст книги "Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны"

Кибернетическая дипломатия: Москва подключается к интернету

В докладе ЦРУ 1985 года “Советская компьютерная технология: мало шансов догнать” (Soviet Computer Technology: Little Prospect For Catching Up) перечисляются причины безнадежного отставания советской компьютерной индустрии от американской. Это те же самые проблемы, которые Китов и Глушков предлагали решить с помощью Единой информационной системы, а Богданов в начале XX века описывал как решенные на социалистическом Марсе:

• “Советская плановая экономика не позволяет гибко реагировать на конструкторские или производственные изменения, часто встречающиеся в компьютерном производстве; эта ситуация часто приводит к нехватке критически важных компонентов, особенно в новых продуктах.

• Чрезвычайная фрагментация информации в СССР, особенно о технологиях с потенциальным военным применением; это не только ограничивает распространение информации, но и приводит к дублированию работ из-за отсутствия знаний о том, что делают другие.

• Советская озабоченность соблюдением производственных квот, из-за которой они часто упускают из вида контроль качества компонентов и системы.

• Отсутствие адекватных стимулов для советских управленцев идти на риск, связанный с внедрением инноваций и новых технологий.

• Плохая координация между отдельными проектными институтами и производством. Иногда продукт приходится переделывать, чтобы он соответствовал технологическим возможностям завода”[55]55
  Soviet Computer Technology: Little Prospect For Catching UP. Central Intelligence Agency. FOIA Collection. Washington: CIA, March, 1985. https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP86R00995R000501130001–8.pdf.


[Закрыть].

Советская кибернетика не принесла заметных результатов в области строительства электронной инфраструктуры. Однако технический доступ к интернету в СССР все же появился, причем задолго до распада страны. В каком-то смысле это случилось благодаря кибернетике, которая стала мощным дипломатическим оружием.

В 1982 году Институт системного анализа АН СССР и Международный институт прикладного системного анализа в Австрии (IIASA) создали канал, соединяющий компьютеры в Москве и в пригороде Вены Лаксенбурге через выделенную телефонную линию. Связь двух институтов была односторонняя – сотрудники советского института пользовались в основном информационно-поисковыми системами (Dialog, DataStar и др.) и библиографическими справочниками. Австрийская сеть была напрямую связана с американской военной сетью Арпанет, и в начале 1980-х годов все еще действовали жесткие ограничения на доступ к информации для пользователей из Восточного блока. Сотрудник института Николай Саух, отвечавший за техническую сторону Сети, в интервью 2003 года описывал ситуацию так: “Американцы с самого начала косо смотрели на нашу активность. Устроили скандал: мол, советские выкачивают информацию, пользуясь крышей международного института. Когда они совсем уже закатили истерику, мы договорились с «Радио Австрия» (полуправительственная организация, которая занималась коммуникациями в Австрии) о том, чтобы наш канал кончался там. А оттуда уже был доступ ко всем нужным информационным источникам”[56]56
  Иванов Н. “Американцы на нашу активность с самого начала косо смотрели” // История интернета в России. Вып. 10. 3 марта 2004.
  https://web.archive.org/web/20081120125411/
  http://www.nethistory.ru/memories/1080505501.html.


[Закрыть].

В 1983 году директор института Джермен Гвишиани вызвал к себе биохимика Анатолия Клесова и показал письмо из отдела промышленного развития ООН. Это было приглашение советским ученым на большую международную онлайн-конференцию, посвященную биотехнологиям. Клесов упоминался как возможный модератор встречи. В середине 1970-х он провел год в Гарвардском университете, работая в биофизической лаборатории, после чего стал консультантом ООН по биотехнологиям, поэтому его имя знали в Америке[57]57
  Клесов А. А. Интернет: Заметки научного сотрудника. М.: Издательство Московского университета, 2010; Клесов А. А. “В моду входят телеконференции” // Наука в СССР, № 6, 1985. С. 84–89; Pototsky D. “Anatole Klyosov: The original Soviet internet geek” // Russia Beyond. 7 апреля 2014. https://www.rbth.com/science_and_tech/2014/04/07/anatole_klyosov_the_original_soviet_internet_geek_35713.html.


[Закрыть].

Выход в интернет обеспечивал Институт системного анализа, используя австрийский интернет-канал. Через этот канал Клесову удалось зайти на сайт Стокгольмского университета, который во время онлайн-конференции поддерживал связь между западными странами и странами Варшавского договора. Конференция благополучно состоялась – по сути, это был обмен текстами и файлами в режиме реального времени. Об этом событии известно не только из воспоминаний и статей Клесова, но и из отчета, в котором канадский модератор упоминает участие СССР наряду с другими странами[58]58
  Balson D. International computer-based conference on biotechnology: a case study. Ottawa: IDRC, 1985. P. 26.


[Закрыть].

Доступ к интернету после конференции не исчез, и Клесов, по его словам, продолжал им пользоваться до конца 1980-х. Эти несколько лет он был одним из немногих советских ученых, получивших возможность заходить в Сеть: технически это означало возможность подключения к Арпанету. В своих мемуарах Клесов отдельно упоминает директора Всесоюзного научно-исследовательского института прикладных автоматизированных систем (ВНИИПАС) Олега Смирнова: “Он фактически прикрывал меня все эти годы, так как по советским понятиям моя бесконтрольная многолетняя деятельность по несанкционированному выходу за рубеж через компьютерные сети была совершенно противозаконной”[59]59
  Клесов А. А. Интернет: Заметки научного сотрудника…


[Закрыть].

Каким образом в СССР мог существовать доступ к западным сетям, если он был несанкционированным? Дело в том, что у случая с Клесовым, несмотря на всю его уникальность, был важный исторический контекст. В 1960–1970-е годы ученые США и СССР поддерживали научные, а иногда и дружеские связи, которые им обеспечивали политики и чиновники. Доступ к интернету у Института системного анализа в Москве был одним из следствий этих взаимодействий, причем предпринятых на высшем уровне власти в обеих странах.

Международный институт прикладного системного анализа был основан в 1972 году в пригороде Вены в качестве совместного проекта США и СССР. Идея такого института родилась еще раньше, и ее активным проводником был президент США Линдон Джонсон. В октябре 1966 года в программной речи по политическим вопросам (Major Policy Address) Джонсон заявил о необходимости совместных усилий США и СССР во имя мира, частью которых должны стать научные связи двух держав. Только что закончился Карибский кризис, и шла война во Вьетнаме, которую эскалировала администрация Джонсона. Предложение о создании советско-американского института было неожиданным, но не случайным – на протяжении 1966 года Джонсон неоднократно говорил о “наведении мостов” с Восточным блоком. Началась работа по организации переговоров с СССР, в которой участвовали бывший президентский советник по вопросам безопасности МакДжордж Банди и председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. К работе быстро подключился Джермен Гвишиани. Одним из результатов процесса “наведения мостов” стало создание Международного института прикладного системного анализа (IIASA) в Австрии в 1972 году с филиалом в СССР. Гвишиани принимал в этом активное участие и в 1976-м стал первым директором советского филиала. Именно из этого института и был налажен доступ в австрийскую сеть в 1982 году.

Джермен Гвишиани был не случайной фигурой. Сын старого большевика и соратника Лаврентия Берии, он закончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) – кузницы советских дипломатических кадров. Во время учебы познакомился с дочерью Алексея Косыгина и стал его зятем. Семейная принадлежность сразу к нескольким кланам советской политической элиты, прогрессивные научные интересы (теория управления, теория систем) и знание иностранных языков делали Гвишиани идеальной фигурой для организации научного сотрудничества с Америкой. Тем более в эпоху прокси-войн, когда казалось, что спасти человечество от катастрофы способны только кибернетика и системный анализ. Организованный с его участием институт был настоящим “окном в Европу”, связывающим либеральные силы на Западе и в СССР на протяжении двух поколений.

История института системного анализа подробно рассказана в книге Ягле Риндзевичюте “Власть систем” (The Power of Systems), посвященной роли кибернетики и системного анализа в государственном строительстве по обе стороны железного занавеса. Риндзевичюте описывает взаимоотношения, которые выстраивал Гвишиани с политической и научной элитой СССР, его способность к налаживанию связей, “нетворкингу”, которая вкупе с семейными связями приводила к заметным результатам: “Высшее образование было действительно решающим в формировании советских правящих элит, которые пришли к власти после Второй мировой войны. Например, в 1929 году в Промышленной академии в Москве Никита Хрущев познакомился с женой Сталина, тогдашней студенткой, которая обратила на него внимание вождя. Позже Джермен Гвишиани помог внуку Хрущева занять пост в Институте системного анализа. Более того, сестра Джермена Гвишиани вышла замуж за Евгения Примакова, который позже стал директором Института мировой экономики и международных связей (ИМЭМО), а после распада СССР – главой Службы внешней разведки РФ и премьер-министром при Борисе Ельцине”[60]60
  RindzeviČiŪtĖ E. The Power of Systems. How Policy Sciences Opened Up the Cold War World. Cornell University Press, 2016. С. 39. В правительстве 1991–1992 годов было два вице-премьера и четыре министра из Института системного анализа АН СССР. С 1980 года в институте работал Егор Гайдар, а в 1991 году в головном институте в Австрии вместе стажировались Анатолий Чубайс, Петр Авен и другие реформаторы. Глава 2. Технология будущего – телепатия


[Закрыть].

Разумеется, канал между институтами в Австрии и СССР еще не был доступом к тому интернету, который мы знаем сегодня, с его социальными сетями и возможностью бесконтрольной коммуникации. Доступ к базам данных еще не означал обмена сообщениями между пользователями – эта функция была реализована только в конце 1980-х годов, да и то лишь для узкого круга советских ученых и активистов (см. главу 4). Тем не менее все дальнейшие события, связанные с появлением низовой двусторонней коммуникации между Западом и СССР, были напрямую связаны с наличием этого канала. То есть в конечном счете с политической волей Линдона Джонсона и Алексея Косыгина по организации совместного исследовательского института, а также с дипломатическими способностями Джермена Гвишиани. Так, через политику, советская кибернетика, не построив собственные компьютерные сети, сумела найти выход к американским сетям.

Но для того, чтобы советские пользователи могли подключиться к международным виртуальным сообществам, понадобились не только дипломатические способности Гвишиани, но и усилия совершенно других людей, в том числе советских и американских парапсихологов.

Глава 2
Технология будущего – телепатия

Параллельно с трудной и неровной историей компьютерных сетей советская кибернетика находит обходные пути для собственного роста. Представители науки, только что победившей сталинские репрессии, погружаются в исследования 1920-х годов, чтобы реанимировать телепатию и другие виды экстрасенсорного восприятия. По аналогии с предыдущими научными прорывами – открытием радиоволн, созданием компьютера, полетом Гагарина – телепатия видится таким же прорывом в области технологий коммуникации. В конце концов, в 1960-е было сложно предугадать, какую проблему ученые решат раньше – построят компьютерные сети или откроют механизмы телепатической передачи информации.

Полезная дезинформация: кто первым вооружится биосвязью

Финансирование исследований телепатии в СССР началось с подачи военного инженера Игоря Полетаева, того самого, который написал одну из первых книг о кибернетике на русском языке и спровоцировал большую дискуссию о “физиках и лириках”. Когда осторожные публикации пионеров кибернетики открыли дорогу новой дисциплине, для научного сообщества это означало, что и другие, радикально новые научные направления тоже имеют шанс получить поддержку. В 1960-м Полетаев, вдохновленный успешным опытом борьбы за легализацию новой науки, написал письмо министру обороны СССР маршалу Родиону Малиновскому. В письме он сообщал, что в США уже давно и успешно ведутся исследовательские эксперименты с телепатической передачей информации, в частности, “в американских вооруженных силах принята на вооружение телепатия (передача мыслей на расстояние без помощи технических средств) в качестве средства связи с подводными лодками, находящимися в плавании”[61]61
  Савин А., Ратников Б., Рубель В. Пси-войны: Запад и Восток. История в свидетельствах очевидцев. М.: Постум, 2016. С. 95; Полетаев А. “Военная кибернетика…”


[Закрыть].

К письму была приложена статья “Телепатическая связь”, написанная Полетаевым в соавторстве с Леонидом Васильевым и Павлом Гуляевым[62]62
  Васильев Л. Л., Гуляев П. И., Полетаев И. А. “Телепатическая связь” // Парапсихология и психофизика, № 2, 1995. С. 3–8. За пять лет до этой статьи, в 1955-м, Павел Гуляев написал письмо Александру Ляпунову, математику и одному из ключевых деятелей советской кибернетики. В письме Гуляев сообщал о цикле лекций, прошедших в Ленинграде, в том числе о собственном докладе “Физиология и кибернетика” и лекции Анатолия Китова: “Лекция о кибернетике вызвала огромный интерес в городе. Зал был переполнен, стояли в коридоре и проходах. Были математики, физики, физиологи, инженеры, биологи, врачи, психологи и другие специалисты… Я с удовольствием слушал Анатолия Ивановича. Своим выступлением он, безусловно, сделал очень большое дело. Атмосфера настороженности, недоверия и страха перед кибернетикой рассеялась. В Ленинграде резко увеличился интерес к кибернетике, в учреждениях читаются лекции о ней, появляются статьи в местных газетах”. (Гуляев П. И. – Ляпунову А. А. Письмо от 30 декабря 1955. Музей А. А. Ляпунова. http://lyapunov.vixpo.nsu.ru/?int=VIEW&el=868&templ=VIEW_TYPE.)


[Закрыть]. Аргументируя необходимость “широко развернуть научные исследования телепатии в Советском Союзе”, они настаивали на возможности материалистического объяснения феномена: “Предполагается, что носителем телепатемы является новая закономерная реальность, нечто вроде нового физического поля. Никакой мистики в этом предположении нет. Постулирование новых физических полей является обычным и плодотворным приемом физиков. Напомним открытие мезонного поля, которое вначале было постулировано и только через 10 лет доказано экспериментально…”

Это письмо стало поворотным моментом в истории советской науки: авангардные исследования 1920–1930-х годов оказались востребованными зарождающейся кибернетикой, а телепатия получила статус стратегически перспективной технологии коммуникации. Главным посредником между довоенной наукой и биокибернетикой начала 1960-х стал соавтор Полетаева по статье “Телепатическая связь” Леонид Васильев.

Физиолог и младший коллега Владимира Бехтерева, Васильев с 1921 года работал в Институте по изучению мозга и психической деятельности (позже – Институт мозга человека). Пионер в области изучения психофизиологии, Бехтерев проявлял большой интерес к исследованиям телепатии в 1910-х – начале 1920-х. Со временем он пришел к выводу, что доказательств существования телепатии науке собрать пока не удалось, однако продолжал поддерживать исследования по этой теме в руководимом им институте[63]63
  Бехтерев В. “Гипноз. Внушение. Телепатия” // Альманах МОИ. Т. 9. М.: Мысль, 2014. В 1910–1920-е годы Бехтерев часто посещал телепатические сеансы и был очень заинтересован в исследовании деятельности экстрасенсов и телепатов. Примерно в то же время к проблеме телепатии обратился Зигмунд Фрейд: он называл ее “чем-то вроде психического аналога беспроводной телеграфии” и предполагал, что во время телепатического процесса два человека находятся в похожем психическом состоянии. Согласно Фрейду, сигнал может передаваться неизвестным науке физическим способом (Freud S. “Dreams and Telepathy” // The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud, Vol. 23 (1920–1922). London: Hogarth Press, 1964. P. 36; Halliday S. Science and Technology in the Age of Hawthorne, Melville, Twain, and James: Thinking and Writing Electricity. New York: Palgrave Macmillan, 2007.


[Закрыть]. В 1922 году при содействии Бехтерева была организована Комиссия по изучению мысленного внушения, которая состояла из психологов, врачей, физиологов, физиков и философов. Комиссия обсуждала исследования и публиковала их результаты – в том числе на Всероссийском съезде по психоневрологии в 1924 году. Автор одной из статей, написанных под впечатлением от докладов на конгрессе, сделал следующий вывод: “Ленинградскому институту мозга удалось установить, что в так называемой передаче мыслей на расстоянии мы имеем дело… с одним из видов энергии; мозг одного человека является индукционным аппаратом, посылающим энергетические волны, а мозг другого человека воспринимает эти волны”[64]64
  Стоюхина Н. Ю., Мазилов В. А. “Неизвестные съезды: Второй психоневрологический” // Ярославский педагогический вестник. № 1. Т II. 2014. С. 27.


[Закрыть].

Тогда, в 1920-е годы, русская наука была неотъемлемой частью европейской научной традиции, в рамках которой ученые разных стран – Великобритании, Италии, США – работали над электромагнитной гипотезой телепатии, появившейся в конце XIX века[65]65
  Один из советских парапсихологов и автор исторического обзора мировой парапсихологии Игорь Мирзалис считает, что моментом рождения электромагнитной гипотезы телепатии можно считать 1892 год, когда она была высказана сразу тремя учеными независимо друг от друга: Э. Хоустоном, Э. Томсоном и У. Круксом (Плеханов Г. Тайны телепатии. Феномен умного Ганса. М: Вече, 2004).


[Закрыть]. Самые сенсационные результаты показал итальянский ученый Каццамали, который утверждал, что у него получилось измерить электромагнитное излучение мозга во время сеанса телепатии. Информация об успехах Каццамали инспирировала ряд научных экспериментов в разных странах, в том числе и в Советской России. К изучению телепатии приступили в Институте мозга и Институте биофизики в Ленинграде, в Центре зоопсихологии Дурова в Москве и в некоторых других научных и любительских организациях.

В 1928 году Васильев отправился в командировку во Францию и Германию, чтобы ознакомиться с европейскими исследованиями телепатии и установить профессиональные контакты с коллегами. Все это время, с начала 1920-х годов до конца 1930-х, Васильев изучал влияние внешних и внутренних условий на телепатический процесс. Сначала под руководством Бехтерева, а после его смерти в 1932 году – самостоятельно. Следуя электромагнитной гипотезе телепатии, Васильев проводил телепатические сеансы с экранированием, с гипнозом, с мескалином (“пейотлем”) и сравнивал полученные результаты. Однако, несмотря на большое количество экспериментов, ни одна гипотеза не нашла подтверждения, а в конце 1930-х его исследования были прекращены по инициативе НКВД.

Все эти годы, вплоть до конца 1950-х, Васильев не прерывал контакты со своими европейскими коллегами, которые снабжали его научной литературой и новостями. В 1958 году Васильев получил от парижского коллеги Рафаэля Херумьяна[66]66
  Рафаэль Херумян (1903–1983) – художник, родившийся в Баку и эмигрировавший в Париж в 1931 году. Увлекался парапсихологией и был сотрудником Международного метапсихического института (Institut Métapsychique International, IMI). Деятельность Института по изучению телепатии стала образцовой для американской программы по изучению удаленного видения (remote viewing) в 1960-е годы (Varvoglis M, Evrard R. “Institut Métapsychique International” // Mindfield: The Bulletin of the Parapsychological Association. 2010, Vol. 2, Issue 3. Р. 10–11.


[Закрыть] научно-популярные журналы Constellation и Science et Vie с публикациями о телепатическом эксперименте на американской подводной лодке “Наутилус”. Согласно статьям, телепатический эксперимент проходил в условиях, при которых никакие известные физикам способы связи были невозможны: подлодка находилась под слоем арктического льда. Был использован метод телепатической связи, разработанный доктором Райном из лаборатории парапсихологии Университета Дьюка. Сотрудник лаборатории по фамилии Смит с минутным интервалом доставал из барабана одну из пяти карт с изображением квадрата, креста, звезды, волнистых линий и круга (карты Зенера), смотрел на них и копировал символы на бумагу. В результате каждой сессии появлялся листок с пятью символами. Смит запечатывал листок в конверте и передавал конверт руководителю лаборатории полковнику Боуэрсу, а тот запирал конверт в сейфе. В то же самое, заранее оговоренное время лейтенант ВМФ, известный как Джонс, сидел в изолированной комнате на “Наутилусе” и с помощью телепатической связи “получал” изображения, отправленные Смитом. Он тоже рисовал результаты, запечатывал их в конверте и передавал их своему начальнику. Эксперимент длился 16 дней, а по возвращении “Наутилуса” результаты были отправлены в лабораторию Боуэрса. Как утверждали французские журналы, совпадения составляли 70 %, что было бы невозможно, если бы телепатия не сработала.

История о “Наутилусе” оказалась выдумкой. Журналист Мартин Эбон в книге 1983 года “Парапсихологическая война: угроза или иллюзия?” (Psychic Warfare: Threat or Illusion?) провел расследование и выяснил, что никакого эксперимента, скорее всего, не было. Сначала эту информацию опровергло американское военно-морское начальство. Затем журналист встретился с редактором журнала Science et Vie Жеральдом Мессади, опубликовавшим статью о “Наутилусе”, и узнал, что по прошествии 20 лет Мессади считает новость об эксперименте розыгрышем. В своей книге Эбон подчеркивает, что дезинформация и сомнения в США и СССР были взаимными: “Некоторые американцы поддерживали гипотезу, что вся история с «Наутилусом» была советской провокацией, запущенной во Франции с целью представить уважительную причину старта советских исследований экстрасенсорики”[67]67
  Ebon M. Psychic Warfare: Threat or Illusion. New York: McGraw-Hill, 1983. P. 29. В интервью Мартину Эбону Мессади предположил, что информация о “Наутилусе” пришла в редакцию от спецслужб. Эту новость принес постоянный автор журнала Жак Бержье, уроженец Одессы, активный участник французского Сопротивления, пострадавший от пыток гестапо и побывавший в концлагере, а к моменту публикации – консультант французских спецслужб. Когда Эбон проводил свое расследование, Бержье уже умер. Рассекреченные документы ЦРУ описывают историю о “Наутилусе” как некий розыгрыш, не идентифицируя источник информации (Parapsychology in the USSR. Central Intelligence Agency. FOIA Collection. CIA-RDP96-00792R000500210002–8. Washington: CIA. https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP96-00792R000500210001–9.pdf).


[Закрыть].

Леонид Васильев с самого начала сомневался в достоверности истории о “Наутилусе”, однако это не помешало ему развернуть активную деятельность по организации собственных парапсихологических исследований. Напирая на факт, что советская наука уступила лидерство в исследованиях телепатии США, Васильев начал выступать с докладами на научных конференциях и неформальных собраниях, а в 1959 году выпустил книгу “Таинственные явления человеческой психики”, одна из глав которой посвящена телепатии[68]68
  Игорь Мирзалис утверждает, что глава о “мозговом радио” была написана не Васильевым, а Александром Чижевским, ученым из круга Леонида Васильева, Бернарда Кажинского и Владимира Дурова (Винокуров И. В., Гуртовой Г. К. Психотронная война. От мифов к реалиям. М.: Мистерия, 1993. С. 131).


[Закрыть]. В числе тех, кто обсуждал эту тему с Васильевым, были деятели развивающейся кибернетики – военный инженер Игорь Полетаев и физиолог Павел Гуляев.

Полетаев был так воодушевлен лекциями Васильева, что написал то самое письмо маршалу Малиновскому об успешных экспериментах американских военных. И оно сработало: в 1960 году в Физиологическом институте при ЛГУ была основана лаборатория электромагнитных полей и аэроионов, в состав которой вошла группа биотелесвязи.

Это могло бы показаться случайным стечением обстоятельств – фейк о “Наутилусе” попадает в нужные руки и создает повод, чтобы подключить военных для изучения новых средств секретной связи. Однако случай с Полетаевым и Малиновским был лишь одним из ряда событий, которые привели к ренессансу исследований телепатии. Так, например, еще одним посредником между довоенной советской наукой и кибернетикой 1960-х был Сергей Турлыгин. В 1930-е годы Турлыгин, ученик физиолога П. П. Лазарева, тоже проводил эксперименты с “бессловесным гипнозом” и в 1939 году представил результаты своих экспериментов Московскому обществу естествоиспытателей, получив положительную реакцию коллег[69]69
  Павлов П. П. “Обзор работы биофизической секции Московского общества испытателей природы” // Биофизика. Сборник статей по истории биофизики в СССР. М., 1940. С. 72.


[Закрыть]. В 1930-е Турлыгин, как и большинство его коллег, был сторонником электромагнитной гипотезы и в результате экспериментов вывел примерную длину волны, излучаемой мозгом. Она оказалась очень короткой: около 2 мм.

В начале 1950-х Турлыгин начал сомневаться в собственной гипотезе и предположил, что существует мозговое излучение какой-то другой природы, пока не известной науке. Вместе со своим учеником, психиатром Дмитрием Мирзой, Турлыгин организовал несколько отдельных телепатических экспериментов в Институте биофизики АН СССР, а в 1955 году добился создания отдельной лаборатории. Однако почти сразу после ее основания Турлыгин умер, лаборатория была закрыта, а руководство Института биофизики отказалось от этого направления исследований. В 1958 году работы Турлыгина продолжил Дмитрий Мирза, которого пригласили руководить лабораторией в научно-исследовательском институте “Электром” при АН СССР. То есть исследования Турлыгина были продолжены.

Наконец, был и третий посредник – инженер и специалист по электричеству Бернард Кажинский. В 1959 году в газете “Комсомольская правда” была напечатана его статья “Радиопередача мыслей”. После выхода статьи Кажинского пригласили в МГУ прочитать доклад на эту тему. Организатором доклада стал Игорь Мирзалис (литературный псевдоним – Игорь Винокуров), в то время студент кафедры физиологии высшей нервной деятельности и председатель кружка общей биологии. Впоследствии Мирзалис вспоминал, что на заседаниях факультета выступали не только биологи, но и кибернетики, например Игорь Полетаев. Полетаев пригласил Кажинского прочитать доклад “Электромагнитная гипотеза передачи мысли на расстояние”. Кажинский с готовностью согласился и, полагая, что “от этого зависит весьма многое хорошее для полезного развития в СССР трактуемой проблемы”[70]70
  Винокуров И. В., Гуртовой Г. К. Психотронная война… С. 99–101.


[Закрыть], попросил Мирзалиса пригласить на свой доклад известных ученых, включая кибернетика Акселя Берга. Несмотря на то, что перед самым началом доклада администрация МГУ решила его отменить, выступление все же состоялось: пока Мирзалис выяснял отношения с начальством, Кажинский собрал людей в другой аудитории.

Случай Кажинского, пожалуй, наиболее примечательный с точки зрения истории исследований телепатии и ее переплетений с историей кибернетики. Во-первых, Кажинский был не физиологом, а инженером-электриком и изобретателем. В 1920-е годы его основной деятельностью была электрификация сельского хозяйства – он работал заведующим отделом Наркомзема, изобретал ветряную электростанцию и искал другие связанные с электричеством способы улучшить аграрные показатели[71]71
  В 1928 году в журнале “Плановое хозяйство” вышла статья Кажинского, в которой он предложил решать проблему засухи с помощью электроскопов, изобретенных калифорнийским инженером Вильямом Хейтом (Кажинский Б. “Искусственное регулирование погоды при помощи электричества” // Плановое хозяйство, № 3, 1928. С. 231–241). Эти устройства, установленные на сорокаметровых вышках, конденсировали влагу в атмосфере и искусственно вызывали осадки. Согласно идее Кажинского, распространение электроскопов позволило бы не только избежать голода в наиболее засушливые годы, но и “с успехом разрешить и вопрос об управлении погодой в самом широком государственном понимании смысла этого слова”.


[Закрыть]. То есть принадлежал к поколению энтузиастов электричества – той утопической силы, которая в 1920-е мыслилась как основа будущего коммунизма, а в 1960-е уступила место электронике и компьютерным сетям. Как и для многих его современников вроде Андрея Платонова (с которым они однажды переписывались[72]72
  В 1924 году Андрей Платонов и Бернард Кажинский обменялись письмами. Платонов на посту заведующего работами по электрификации сельского хозяйства при Воронежском губземотделе писал в Наркомзем о том, как проходит электрификация и какие нужны ресурсы для ее продолжения. В частности, упоминался трактор, который Воронежский губземотдел не мог себе позволить купить. Бернард Кажинский на посту специалиста по электрификации и механизации сельского хозяйства Наркомзема занимался делопроизводством, поэтому он, во-первых, переправил запрос Платонова на трактор другим службам, а во-вторых, ответил ему лично. “Возможно, Платонов имел какое-то представление об идеях Кажинского, когда пытался разрабатывать свой «электромагнитный трансформатор-резонатор», запечатленный позднее в повести «Эфирный тракт»”, – пишут авторы комментариев под редакцией Натальи Корниенко (Платонов А. Я прожил жизнь. Письма 1920–1950 годов. М.: Издательство Елены Шубиной, 2016. С. 96).


[Закрыть]), для Кажинского перспективы электричества были практически безграничными: с помощью этой волшебной субстанции можно было не только поставить на ноги разрушенную войнами и голодом страну, но и подчинить стихийные природные явления воле человека. Параллельно он вел эксперименты по передаче мысли на расстоянии, развивая электромагнитную гипотезу телепатии.

В 1922 году Кажинский сделал доклад о телепатии на Всероссийском съезде Ассоциации натуралистов (Асснат). Это объединение “изобретателей, любителей и самоучек” было основано годом раньше для внедрения спонтанных авторских открытий в разные хозяйственные отрасли[73]73
  Всероссийская ассоциация натуралистов-самоучек (АССНАТ) была основана в 1921 году при Главнауке Наркомпроса по инициативе популяризатора науки Александра Модестова (Власов В. Ветродвигатели. Теория и практика. М.: Техносфера, 2020. С. 118).


[Закрыть]. После успешного доклада на съезде Кажинского стали приглашать с лекциями, он получил возможность сотрудничать с разными лабораториями и проводить эксперименты, итогом которых стала книга “Передача мыслей”, изданная в 1923 году[74]74
  Кажинский Б. Передача мыслей. М.: Всероссийская ассоциация натуралистов, 1923.


[Закрыть]. Кажинский представлял человеческий организм как радиоустройство, передающее и принимающее электромагнитные сигналы. В своих лекциях и публикациях он постоянно проводил параллели между телом и радиоприбором: “человеческая мысль – это электричество”, мыслящий мозг производит “биологический колебательный контур”, нервная система напоминает радиосхему и т. п.

Поддержанный академическими учеными и Константином Циолковским, с которым Кажинский подружился после своего нашумевшего доклада на съезде, он убедился в правильности своей теории телепатии как процесса передачи электромагнитных волн. Теперь его задачей стало создание прибора, “электромагнитного микроскопа”, который мог бы улавливать эти волны. В 1922 году Кажинский разработал схему прибора и даже устроился на работу в испытательную лабораторию аппаратного завода “Радио” в Москве, чтобы получить возможность его сконструировать[75]75
  Кажинский Б. Биологическая радиосвязь. Киев: Издательство АН УССР, 1962. С. 38.


[Закрыть].

В 1929 году выходит научно-фантастический роман Александра Беляева “Властелин мира” об изобретении прибора для управления телепатией. Берлинский изобретатель Штирнер создает такой прибор и использует его, чтобы добиться любви, богатства и власти. Московский ученый Качинский, прообразом которого был друг писателя Бернард Кажинский, сначала спасает мир от Штирнера, уже успевшего развязать мировую войну. А затем с помощью этого же гаджета создает систему управляемой телепатии, которая становится главным способом коммуникации в социалистической Москве: “Передача мысли на расстояние действительно достигла широкого применения… Москва стала городом великого молчания. Мы почти не разговариваем друг с другом с тех пор, как научились непосредственно обмениваться мыслями. Каким громоздким и медленным кажется теперь нам старый способ разговора! Возможно, что со временем мы и совсем разучимся говорить. Скоро и почту, и телеграф, и даже радио мы сдадим в архив. Мы научились уже разговаривать друг с другом на расстоянии”[76]76
  Беляев А. Властелин мира. Мюнхен: Родина, 1947. С. 156.


[Закрыть]. Телепатия в воображаемой Москве Беляева работает не только для коммуникации людей друг с другом: это способ сочинять и слушать музыку (“мысленно импровизировать и излучать импровизацию”), играть в шахматы и следить за игрой (“шахматисты излучают весь процесс обдумывания ходов”), передавать театральные постановки и кино, а самое главное – управлять организацией труда (“на смену механическому принуждению пришла наша мыслепередача, которая не принуждает, а помогает рабочим координировать работу своей нервной системы и мышц с работой коллектива”) и обезвреживать преступников (“при помощи сверхмощных усилителей, которые у нас имеются, мы делаем преступнику соответствующее «внушение», и он навсегда делается безопасным”).

Беляев написал свою книгу в результате долгих бесед с Кажинским и подробного знакомства с его инженерными и теоретическими работами. И хотя жанр научно-фантастического романа призван радикализировать воображаемое, можно предположить, что это описание будущего очень близко к представлениям Кажинского, которые были довольно радикальными даже для 1920-х годов. “В отличие от Нобеля, – писал он Циолковскому в 1922 году, – изобретшего динамит для инженерных целей (горных работ) и узнавшего потом с ужасом, что это изобретение принесло человечеству больше горя в войнах, чем пользы, и потому бросившего свои громадные средства на пропаганду мира, ибо он никакого иного противодействия придумать не мог, я в моей идее имею уже готовым приспособление, могущее изолировать человека от нежелательных для него влияний посторонних токов”[77]77
  Письма инженера, кандидата технических наук Кажинского Бернарда Бернардовича к К. Э. Циолковскому. Архив К. Э. Циолковского, оп. 5, д. 265. http://www.ras.ru/ktsiolkovskyarchive/5_actview.aspx?id=1285.


[Закрыть].

К началу 1930-х Кажинский пришел к выводу, что релевантные его сложной задаче технологии отсутствуют: “Возник вопрос об изыскании таких приборов и проводников, которые вовсе не имели бы электрического сопротивления, т. е. обладали бы сверхпроводимостью. К сожалению, все мои попытки найти что-либо подходящее успеха не имели. Таково было состояние техники того времени”[78]78
  Кажинский Б. Биологическая радиосвязь… С. 42.


[Закрыть]. Электронный век, безусловно, обещал его проекту гораздо более перспективное будущее.

После решительных действий Минобороны это направление исследований получило серьезный толчок к развитию. Помимо лаборатории Васильева при Академии наук СССР в 1961 году был основан Институт проблем передачи информации, куда перевели лабораторию Дмитрия Мирзы. Как вспоминал энтузиаст изучения телепатии Эдуард Наумов, в 1961 году на специальном совещании у президента Академии наук Мстислава Келдыша обсуждалась деятельность лаборатории Мирзы. Среди участников дискуссии были, в частности, нейрофизиолог Эзрас Асратян, радиофизики Юрий Кобзарев и Александр Минц, физик-теоретик и нобелевский лауреат Игорь Тамм, физик-акустик Александр Харкевич, а также один из отцов советской кибернетики Аксель Берг. Работы Мирзы было решено продолжать[79]79
  Кернбах С. “Краткий обзор нетрадиционных исследований в СССР и России” // Журнал формирующихся направлений науки, № 3 (1). С. 50–71. 15 декабря 2013. http://cybertronica.de.com/sites/default/files/publications/Kernbach-UnconvResUSRR-ru.pdf.


[Закрыть].

К началу 1970-х для исследований телепатии и других проявлений экстрасенсорики были основаны уже десятки лабораторий и отделов[80]80
  По данным американских спецслужб, которые внимательно следили за успехами советской парапсихологии, в 1960-е годы для исследований телепатии были основаны Отделение технической парапсихологии при Всесоюзном заочном машиностроительном институте, Секция технической парапсихологии и биоинтроскопии при Центральном правлении научно-технического общества приборостроительной промышленности, лаборатории и отделы в Институте радиотехники и электроники АН СССР, в Институте автоматики и электрометрии Сибирского отделения АН СССР, а также другие ведомственные и академические подразделения. Так, например, важным местом на карте советской парапсихологии был Казахстанский государственный университет в Алма-Ате, где работал биофизик Виктор Инюшин, ставивший эксперименты с телепатией, а позже ставший автором концепции “памяти воды” (Van Dyke P. T., Juncosa M. L. Paranormal Phenomena – Briefing On a Net Assessment Study. A Working Note Prepared for Advanced Research Project Agency. January 1973). Как свидетельствуют авторы книги “Пси-войны. Запад и Восток”, в Институте проблем передачи информации при Академии наук СССР “наряду с кибернетикой, вычислительной техникой и разработками электронных коммуникационных технологий в институте… почти с самого начала было открыто направление по изучению информационных процессов в живых системах и биоинформатике” (Савин А., Ратников Б., Рубель В. Пси-войны… С. 98).


[Закрыть]. Гораздо более благоприятной стала и общественная атмосфера, если судить об этом по публикациям в газетах и научно-популярных журналах. По подсчетам Эдуарда Наумова, к 1966 году в СССР было опубликовано 152 статьи о разных явлениях парапсихологии, включая телепатию, и только 15 из них были критическими. Это был заметный результат, учитывая, что в 1957 году было только три публикации и все они были негативными[81]81
  Ostrander S., Schroeder L. Psychic Discoveries Behind the Iron Curtain. New York: Bantam Books, 1971. P. 141.


[Закрыть].

На первом этапе послевоенных исследований телепатии, когда главными действующими лицами были в основном ученые, начавшие работать еще в 1920-е годы, кибернетика играла роль скорее флагмана, чем собственно научного аппарата. Опыт моментального превращения вчерашней псевдонауки в самую передовую научную дисциплину дарил исследователям телепатии надежду на продолжение их прежних экспериментов на новом уровне.

В конце 1950-х – начале 1960-х выходят три книги Леонида Васильева по научному обоснованию телепатической связи: “Таинственные явления человеческой психики” (1959), “Внушение на расстоянии. Заметки физиолога” (1962) и “Экспериментальные исследования мысленного внушения” (1962). Они содержали данные, которые Васильев собирал еще в Институте мозга человека, а также данные новых экспериментов его лаборатории в ЛГУ. Настаивая на строго научном подходе к изучению телепатии, Васильев видел непосредственную связь между парапсихологией и кибернетикой и возможностью передачи и управления информацией: “Неудивительно, что кибернетики начинают теперь интересоваться и телепатическими явлениями как особым видом передачи информации. Так, например, известный математик и кибернетик А. Тьюринг озабочен в своей книжке вопросом, как согласовать некоторые положения кибернетики с признанием реального существования парапсихических явлений, в частности телепатии. Можно предположить, что «телепатическая пара» в момент передачи внушения на расстоянии являет собой временно действующую кибернетическую систему со всеми вытекающими из этого определения следствиями”[82]82
  Васильев Л. Л. Внушение на расстоянии. Заметки физиолога. М.: Госполитиздат, 1962. С. 62.


[Закрыть]. Развитие кибернетики, согласно Васильеву, приблизило ученых к пониманию природы телепатии: теперь очевидно, что мозг передает и принимает не энергию, как считали раньше, а информацию. “То, что внушается на расстоянии, – телепатема. Передается так, как передаются сигналы и информация, подчиняясь закономерностям кибернетических систем, – пишет он, после чего прибегает к последнему аргументу: – Разве квантовая механика, теория относительности, отрицание абсолютного значения принципов сохранения массы и энергии не были на первых порах вопиющей «несовместимостью» с современной им теорией науки? То, что вчера казалось «сверхъестественным», сегодня признается естественным…”[83]83
  Васильев Л. Л. Экспериментальные исследования мысленного внушения. Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1962. С. 152.


[Закрыть].