Текст книги "Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны"

Частые упоминания кибернетики, разумеется, еще не делали самого Васильева кибернетиком. Он продолжал делать то, что делал в 1920-е и 1930-е, только теперь надеялся, что сможет передать свою миссию новому поколению исследователей. Чуть менее оптимистичным по отношению к кибернетике был Бернард Кажинский. В 1962 году вышла его книга “Биологическое радио”, в которой он подробно излагал свою теорию и результаты телепатических экспериментов 1920-х. В отличие от Васильева, который к концу 1950-х начал сомневаться в электромагнитной гипотезе, Кажинский не только настаивает на ней, но и считает ее доказанной: “В настоящее время, когда опытами ученых в СССР и за границей достигнута реальная возможность осуществлять по желанию заранее заданную экспериментом передачу мысленной информации на расстоянии, доказана электромагнитная и биорадиационная природа этого феномена, и, наконец, когда мы все чаще сталкиваемся со случаями передачи мысленной информации в быту людей, уж каким-то архаизмом звучит утверждение о сверхъестественности этого феномена. И чем глубже мы будем изучать природу этих явлений, тем скорее и основательнее падет с них покров таинственности и загадочной необычайности, а сама проблема тем прочнее займет место в области точных наук”. Впрочем, Кажинский оставляет возможность для открытия “новых элементарных частиц с не выясненной еще функцией”, среди которых будет и передача мысленной информации. Причем за окончательным открытием механизмов этой передачи должна последовать способность управлять процессом – качество, которое “будет полезно в наступающий век коммунизма на Земле, в век развития космических путешествий человека на другие планеты”. Наконец, Кажинский подходит и к аналогиям между мозгом и “кибернетическими машинами” (то есть компьютерами), утверждая, что производимые ими процессы сходны, однако мозг представляет собой значительно более сложное устройство, чем самая сложная машина[84]84
  Кажинский Б. Биологическая радиосвязь… С. 136.


[Закрыть].

Итак, и Васильев, и его современник Кажинский принадлежали к предыдущему поколению визионеров. Свои главные исследования телепатии они проводили в 1920-е годы, адаптировав для их описания кибернетический язык. Кибернетика обещала новые точные методы и аппараты, но самый сокрушительный аргумент крылся в ее собственной истории: как и кибернетика, телепатия тоже имела шансы выбиться из псевдонауки в мейнстрим. Следующий шаг сделал физиолог Павел Гуляев – третий соавтор Игоря Полетаева и Леонида Васильева по статье “Телепатическая передача”, которая была отправлена в 1960 году маршалу Малиновскому и открыла новые перспективы телепатическим исследованиям. Для Гуляева кибернетическая система была не просто метафорой телепатии, но наиболее точным отражением ее сути.

Электрические поля и теория информации: модернизация исследований телепатии

Физиологическая и биологическая кибернетика с самого начала были важной частью советской кибернетики. Моделирование биологических систем началось почти одновременно с проектированием компьютерных сетей и развитием кибернетической теории. Возможно, это связано с тем, что советские ученые не только развивали теорию американских математиков Шеннона и Винера, но также живо интересовались опытом британских кибернетиков. А для британской традиции математический анализ живых систем был ключевой темой, и телепатия представала таким же поводом для дискуссий, как и искусственный интеллект[85]85
  Согласно исследованию Эндрю Пикеринга, многие британские кибернетики пришли в новую дисциплину из нейробиологии и психиатрии. Возможно, поэтому для них вопросы применения кибернетических методов к физиологии были особенно важными (Pickering A. The Cybernetic Brain. Sketches of Another Future. University of Chicago Press, 2010. P. 5). Так, например, на повестку заседания клуба Ratio в 1951 году один из основателей клуба Джон Бейтс вынес тему телепатии (Husbands P., Holland O. “The Ratio Club: A Hub of British Cybernetics” // Husbands P., Holland O., Wheeler M. (eds.) The Mechanical Mind in History. Cambridge, MA: MIT Press. P. 116; Dewhurst J. British cybernetics. The Routledge Handbook of the Computational Mind. London: Routledge, 2018).


[Закрыть]. В компьютерный век менялись не только методы естественных наук, но и базовые определения. И в этом контексте логично, что советские послевоенные исследования телепатии, сначала организованные представителями кибернетики, в результате стали ее частью.

В 1961 году, когда происходило организационное и методологическое становление кибернетики, Андрей Колмогоров, известный работами по теории вероятности, топологии и еще десятку разделов теоретической математики, выступил в МГУ с докладом “Автоматы и жизнь”[86]86
  Колмогоров А. Н. “Автоматы и жизнь” // Кибернетика ожидаемая и кибернетика неожиданная. Под ред. А. И. Берга и Э. Кольмана. М.: Наука, 1968. С. 12–30.


[Закрыть]. Первый тезис доклада, опубликованного позже в журнале “Техника – молодежи”, подвергал сомнению актуальность определения жизни как “особой формы существования белковых тел”, данное Энгельсом. Оно “было прогрессивно и правильно, пока мы имели дело только с конкретными формами жизни, развившимися на Земле, – писал Колмогоров. – В век космонавтики возникает реальная возможность встречи с «формами движения материи» (см. статью «Жизнь» в БСЭ), обладающими основными важными для нас свойствами живых и даже мыслящих существ, устроенными иначе”. Предлагая найти более общее и функциональное определение понятия “жизнь”, Колмогоров утверждает, что в перспективе это сможет сделать кибернетика. Более того, согласно Колмогорову, как только появится это определение, станет возможным “искусственное создание живых и мыслящих существ”.

Тезисы Колмогорова неслучайно были опубликованы редакцией журнала с подзаголовком “Материализм – это прекрасно”. Главный вопрос, который решала советская кибернетика в первые годы своего существования, – ее отношения с марксистско-ленинским материализмом. Начало этому было положено еще в 1955 году, в той самой статье Соболева, Ляпунова и Китова, которая открыла путь кибернетике в советскую науку: “До настоящего времени физиология могла только наблюдать за работой мозга. Сейчас появилась возможность экспериментировать, создавать модели пусть самых грубых, самых примитивных процессов мышления и, исследуя работу этих моделей, глубже познавать законы высшей нервной деятельности. Это означает дальнейшее развитие объективного метода изучения высшей нервной деятельности, предложенного И. П. Павловым”[87]87
  Соболев С. Л., Китов А. И., Ляпунов А. А. “Основные черты кибернетики…” С. 20.


[Закрыть]. Такие пассажи были более чем актуальными: прошло всего 13 лет после разгрома генетики и 10 лет после так называемой “павловской” сессии Академии наук СССР, на которой советские биологи подверглись критике за отступление от материализма и несоответствие подходам к физиологии Павлова и Сеченова. В том числе за использование кибернетических методов в биологии.

Одним из первых биокибернетиков, непосредственно работавшим над проблемами телепатии, был физиолог Павел Гуляев. Он начал заниматься биологической кибернетикой в середине 1950-х, когда это еще не приветствовалось и даже было опасно. Причем его первая научно-популярная статья о биологических системах была опубликована в журнале “Наука и жизнь” на полгода раньше, чем вообще первая в СССР некритическая статья о кибернетике – Ляпунова, Китова и Соболева в журнале “Вопросы философии”[88]88
  Первая в СССР статья о кибернетике Соболева, Китова и Ляпунова вышла на полгода позже статьи Павла Гуляева “Что такое биофизика” в журнале “Знание – сила” и содержала ссылку на нее: “Установлено (см. П. Гуляев «Что такое биофизика». Журнал «Наука и жизнь» № 1 за 1955 год), что процессы, происходящие в замкнутых цепях обратной связи живых организмов, поддаются математическому описанию и по своим характеристикам приближаются к процессам, происходящим в сложных нелинейных системах автоматического регулирования механических устройств” (Соболев С. Л. и др. “Основные черты кибернетики…” С. 4; Гуляев П. “Что такое биофизика” // Наука и жизнь, № 1, 1955. С. 7–13). Примечательно, что в конце этого же номера журнала “Наука и жизнь” со статьей Гуляева был опубликован фельетон “Крах буржуазной психологии” за подписью философа Н. С. Мансурова. В нем критиковался идеализм американской парапсихологии, представляющей мысли человека в виде “особого рода невесомой и неощущаемой субстанции”, которая может “излучаться” человеком, “передаваться” на расстояние и “поглощаться” другими людьми во время сна (“вещие сны”) или “в форме интуиции” (Мансуров Н. “Крах буржуазной психологии” // Наука и жизнь, № 1, 1955. С. 43–45). Буквально через несколько лет Гуляев, автор соседней с Мансуровым статьи, будет заниматься поисками этого самого излучения, невзирая на недовольство традиционных марксистов.


[Закрыть]. В этом смысле Гуляев занимался биокибернетикой тогда, когда самой дисциплины официально еще не существовало.

В 1960 году, когда Павел Гуляев руководил лабораторией физиологической кибернетики в ЛГУ и сотрудничал с только что открывшейся лабораторией Васильева, вышла его книга “Электрические процессы коры головного мозга человека”. В последней главе он утверждал: “Факт передачи мысли на расстояние, без посредства органов чувств, в настоящее время считается доказанным и, вероятно, скоро будет практически применяться. Переносчиком телепатемы, видимо, является новое для науки физическое поле, продуцируемое мозгом”[89]89
  Гуляев П. И. Электрические процессы коры мозга человека. Л., 1960. С. 103–105.


[Закрыть]. При этом Гуляев сомневался в электромагнитной природе этого поля.

Телепатические эксперименты в этой лаборатории проводились с помощью различных приборов для измерения излучений мозга. Сначала это были обычные электроэнцефалографы, а в середине 1960-х аспирант лаборатории Гуляева Владимир Заботин построил специальный прибор “ауратрон”. Он измерял уже не электромагнитное поле, а его составляющую – электрическое поле, “порождаемое биотоками мышцы, сердца и нерва”[90]90
  Заботин В., Шлиппенбах Н. “«Биологическая связь» действует (беседа со специальным корреспондентом, рисунки В. Заботина)” // Техника – молодежи, № 12, 1968. С. 14–15.


[Закрыть].

Будучи последовательным биокибернетиком, Гуляев стремился интегрировать кибернетические методы в физиологию и много писал о моделировании биологических систем, в том числе мыслительных процессов человека. Для него эксперименты с телепатической передачей имели цель не только доказать существование феномена, но и построить его модель, а в перспективе – научиться управлять телепатией. Историк медиа Владимир Вельминский считает, что Гуляевым двигала идея массового контроля над сознанием людей[91]91
  Velminski W. Homo Sovieticus. Brain Waves, Mind Control, and Telepathic Destiny. Trans. Erik Butler. MIT Press, 2017. P. 2.


[Закрыть]. И действительно, идеи контроля сознания были популярными среди заказчиков парапсихологических исследований. Так, среди самих ученых ходили слухи, что идея использовать телепатию в оборонных целях принадлежала Хрущеву, который во время поездки в Индию увидел йогов и решил, что овладение их способностями может быть полезно для страны. Более того, именно с этой задачей часто связывают появление в 1960 году Института проблем передачи информации, сотрудники которого занимались “изучением ясновидения, телепатии, телекинеза” с целью разработать систему контроля[92]92
  Виленская Л. “Чудеса и трагедии черного ящика. Что происходит с парапсихологией в СССР” // Грани, № 138, Франкфурт-на-Майне, 1985. С. 262.


[Закрыть]. Однако в опубликованных научных и научно-популярных текстах Гуляева речь идет скорее о возможных механизмах телепатии, чем об ее управляющей функции в будущем.

В 1967 году Гуляев и его коллеги сделали доклад о своем открытии электрических полей сердца человека и нерва лягушки на заседании Ленинградского общества естествоиспытателей, а в 1968 году вышла публикация об их работе в научно-популярном журнале “Техника – молодежи”[93]93
  Заботин В., Шлиппенбах Н. “«Биологическая связь» действует…”


[Закрыть]. В интервью с учеными неоднократно звучит оптимизм в отношении скорого доказательства существования телепатии, однако в ответ на вопрос о ее возможном применении Гуляев ограничивается описанием медицинской диагностики будущего, при которой пациенту и врачу почти ничего не придется делать – достаточно будет приборов, регистрирующих электрические излучения. Этот дефицит смелой фантазии заполняет журналист, согласно которому новый прибор Гуляева позволит следить за “течением коллективной мысли”: “В общественных местах можно установить чувствительные приборы, которые будут непрерывно регистрировать состояние психики людей. Тогда, скажем, режиссер по ходу пьесы сможет «видеть» настроение зрителей и давать своевременные указания актерам”.

Трудно сказать, какое отношение эта картина иммерсивного театра будущего имела к фантазиям самих кибернетиков. Скорее она была частью научно-фантастического дискурса, существовавшего как минимум с конца 1920-х, когда Беляев написал роман “Властелин мира”. В нем не было места индивидуальным свободам и уникальным чувствам, зато находились технологичные решения социальных проблем, будь то преступность или агрессия.

Тем временем Гуляева и его коллег волновал вопрос измерения электрического излучения мозга. Согласно их гипотезе, электрическое поле, излучаемое отдельными органами, существует лишь тысячные доли секунды, пока импульс идет вдоль нерва. Это объясняет сложности его регистрации и тем более моделирования: “Если учесть, что нервных каналов в нашем теле более 4 миллионов и активность импульсов непрерывно меняется, можно понять, насколько сложна общая картина «нервного» поля «гомо сапиенса»”[94]94
  Там же. С. 14.


[Закрыть]. Спустя 13 лет объяснить эту сложность на теоретическом уровне взялся Виктор Глушков – директор Института кибернетики в Киеве, председатель Научного совета по проблемам кибернетики при Президиуме АН УССР, главный редактор журнала “Кибернетика” (1965–1982) и один из главных визионеров научно-технического прогресса.

Не будучи специалистом по биокибернетике, Глушков не только интересовался моделированием процессов мышления, но и верил в существование телепатии и в возможность сделать ее управляемой. Согласно некоторым источникам, в конце 1950-х Глушков пригласил на работу в Институт кибернетики уже немолодого Кажинского, чтобы развивать это направление[95]95
  Информацию о работе Кажинского у Глушкова можно найти в отчете ЦРУ 1973 года (Cryptologic aspects of ESP. Central Intelligence Agency. FOIA Collection. NSA-RDP96X00790R000100030008–7. Washington: CIA. 1973. https://www.cia.gov/readingroom/docs/NSA-RDP96X00790R000100030008–7.pdf) и в статье журналиста Сергея Кривенкова (Кривенков С. “Дезинформация” // Секретные материалы 20 века, № 6 (444), 2016. https://xfile.ru/x-files/secrets_of_special_services/dezinformatsiya/?sphrase_id=1264797). Кажинский умер в 1962 году и, согласно другим воспоминаниям, в конце 1950-х – начале 1960-х он жил в Москве (Плющ Л. На карнавале истории. London: Overseas Publications Interchange, 1979. https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=2056).


[Закрыть]. Тогда же в институте была создана группа биологической кибернетики под руководством хирурга Амосова[96]96
  Из-за споров внутри сообщества кибернетиков ведомственная принадлежность группы биокибернетики менялась: в 1959 году это была группа в Институте математики АН УССР, в 1961 году она уже в виде отдела была переведена в Вычислительный центр АН УССР, который в том же году усилиями Глушкова стал Институтом кибернетики.


[Закрыть]. Однако большая часть советских исследований по телепатии были засекречены, поэтому до сих пор точно не известно, работал ли Кажинский у Глушкова, а если да, то успел ли он внести вклад в биокибернетику до своей смерти в 1962 году.

В научно-популярной книге Василия Захарченко “Разговор с электрическим мозгом”, вышедшей в 1975 году, Глушков дает комментарий о перспективах этого направления: “Придет день, и мы сумеем построить модель мозга, – говорит Глушков, – по весу своему соизмеримую с весом живого мозга человека. Тем более, что последние исследования говорят о том, что конструкция мозга не может быть беспредельно сложной. Она должна быть значительно проще, чем мы до сих пор предполагали”[97]97
  Захарченко В. Разговор с электрическим мозгом. М.: Детская литература, 1975. http://read.newlibrary.ru/read/zaharchenko_vasilii/razgovor_s_yelektricheskim_mozgom.html.


[Закрыть]. Это происходит примерно тогда же, когда Глушков беседует с журналистом Геннадием Максимовичем о неограниченных возможностях компьютеров по сохранению и дальнейшей передаче информации из мозга (см. главу 1).

На основании бесед с Глушковым и другими кибернетиками Захарченко фантазирует, что за открытием биотоков последует возможность ими управлять. Например, с их помощью можно будет быстро передавать другому человеку профессиональные навыки, минуя стадию обучения: “Представьте себе, что биотоки талантливых людей самых различных специальностей записаны на пленку. Это могут быть токари, фрезеровщики, резчики по дереву или кости – словом, те, кого мы называем «мастер – золотые руки». С помощью таких записей можно будет обучать людей мастерству, воздействуя на их мышцы биотоками талантливых мастеров. Например, у вас отвратительный почерк. Биотоки, снятые с руки учителя каллиграфии, исправят его. Хочется верить, что когда-нибудь в магазине биоэлектрозаписей вы сможете купить, например, самоучитель танцев: сложную по форме биозапись отлично танцующего человека. Достаточно несколько раз «проиграть» эту запись на вашей нервной системе, чтобы научить вас танцевать”.

Кроме того, объясняет Глушков Василию Захарченко, передача биотоков на расстоянии будет работать на медицину: “Врач может по проводам или радио не только выслушать кардиограмму сердца больного, но и уверенно помочь пострадавшему, передав ему соответствующие биотоки. В случае необходимости доктор может прийти на помощь даже космонавту в полете, передав ему биотелеграмму: как действовать в том или ином случае”.

Судя по тому, что Глушков рассказывает Захарченко, он занимался проблемой передачи биотоков достаточно долго. Его единственная статья на эту тему вышла в журнале “Кибернетика” только в 1981 году, незадолго до смерти[98]98
  Глушков В. “Кибернетика и ее применение в народном хозяйстве” // Глушков В. Кибернетика, вычислительная техника, информатика. Избранные труды. Том 3. Киев: Наук. думка, 1990. C. 196.


[Закрыть]. Она называлась “О возможных особенностях физических полей биосистем”, и в ней Глушков не только признавал возможность телепатической передачи сигнала, но и создал ее кибернетическую модель. Это было своего рода отложенным ответом на вопрос, поставленный в 1968 году Павлом Гуляевым, о сложности исследования излучений организма человека, учитывая количество органов, каждый из которых производит волны разной длины. Глушков констатировал, что все биосистемы излучают поля (теперь речь идет не просто об электричестве, но уже о “переменных полях”). Однако эти поля трудно зарегистрировать, поскольку источников таких излучений внутри одного организма может быть много и все они могут находиться в разных фазах и амплитудах. Глушков предложил математическое обоснование модели телепатической передачи, согласно которой другая биосистема может получать сигналы благодаря тому, что ее “приемники” также находятся в разных фазах и амплитудах, что позволяет выделять и усиливать эти сигналы. “Указанными (хорошо известными в технике) феноменами, – писал Глушков, – можно в принципе объяснить многие загадочные явления парапсихологического характера, разумеется, только те, которые имеют место в природе, а не являются плодом воображения”.

Согласно воспоминаниям Леонида Плюща, советского диссидента и сотрудника Института кибернетики в 1962–1968 годы, тема телепатии увлекала не только ведущих ученых института, как его директора Виктора Глушкова или хирурга Николая Амосова, но и большую часть рядовых сотрудников[99]99
  Плющ Л. На карнавале истории…


[Закрыть]. Одни просто “положительно относились к этой теме”, другие читали и слушали доклады, третьи организовывали собственные исследовательские группы. Для того, чтобы заниматься исследованиями не просто на досуге, а в качестве оплачиваемой работы, многие, по словам Плюща, получали заказы от государства, и их проекты быстро становились секретными. “Несколько официальных исследовательских групп появились в разных городах Союза, но вскоре все они были засекречены, – пишет Плющ, который также организовал группу по телепатическим экспериментам под гипнозом по методу чехословацкого исследователя Ризла. – Вначале мы тоже хотели получить материальную поддержку государства, но с течением времени стали понимать безнравственность целей государства в этой области”.

Во время обучения в университете и работы в Институте кибернетики Леонид Плющ тоже интересовался вопросами моделирования биологических систем и телепатией. Но в 1968 году после резкой критики судебного процесса над диссидентами Леонид Плющ был уволен из института и с тех пор кибернетикой не занимался, целиком посвятив себя публицистике и политической деятельности. С 1973 по 1976 год он находился на принудительном лечении в психиатрической больнице, а после освобождения уехал во Францию. Спустя три года вышла его книга воспоминаний “На карнавале истории”. То есть от кибернетиков-оптимистов вроде Гуляева и Глушкова Леонида Плюща отличал радикально другой жизненный опыт, а значит, и другой, критический взгляд на развитие кибернетики. Поэтому, описывая необыкновенный подъем биокибернетики 1960-х, к которому он сам имел непосредственное отношение, Плющ затем переходит и к описанию собственного разочарования в кибернетических подходах к биологии. Биокибернетика, по его словам, целиком зависит от данных, которые поставляет ей биология. Биология же только формируется как наука, и часто ее теории не соответствуют действительности. В результате кибернетика превращается в “математический идеализм”: формулы становятся самодостаточными, за ними не видно материи и вместо науки получается “математически-физически-технократическая” примитивная мифология и “кибернетическая магия формул, машин и заклинаний”.

Разочаровавшись в кибернетике, Плющ критикует не только биологов за слепую веру в формулы и исследователей телепатии за готовность работать на секретные военные проекты, но и проект ОГАС Виктора Глушкова – за попытку подменить кибернетикой социальные и психологические процессы. И заключает: “На опыте с биокибернетикой и телепатией я убедился, что нельзя бежать в науку: все равно участвуешь либо во лжи, либо в полицейско-милитаристской промышленности”.

Парапсихологи ищут контакта: международная кооперация энтузиастов

Случай Леонида Плюща – скорее исключение. В то время, когда он критически осмыслял биокибернетику, по всему СССР продолжали открываться новые лаборатории по исследованию телепатии и других парапсихических явлений[100]100
  Например, математик и специалист по управлению ракетами Евгений Золотов (Тверь) разрабатывал теоретические основы телепатии с точки зрения кибернетики; физиолог, руководитель Секции технической парапсихологии и биоинтроскопии при Центральном правлении научно-технического общества приборостроительной промышленности Геннадий Сергеев (Ленинград) реконструировал эксперимент “Наутилуса” и строил приборы, способные улавливать телепатический сигнал под толщей воды; астрофизик Николай Козырев (Пулково) строил модели телепатии как материи времени; руководитель отдела бионики Института автоматики и телеметрии СО АН СССР В. П. Перов (Новосибирск) экспериментировал со “связью между «сенсорно разобщенными биообъектами» на примере кроликов”; физики Юрий Гуляев (однофамилец Павла Гуляева), Эдуард Годик и Юрий Кобзарев (Москва) занимались изучением кожного зрения и телекинеза; руководитель лаборатории по бионике в Сибирском физико-техническом институте при Томском государственном университете Геннадий Плеханов изучал «прямую передачу информации у муравьев» и т. д. (Перов В. П. “Постановка исследований наличия связи между сенсорно-разобщенными биообъектами” // Электромагнитные поля в биосфере. Под ред. Н. В. Красногорской. Т. 1, 1984. С. 362; Плеханов Г. Тайны телепатии…; Кернбах С. “Краткий обзор нетрадиционных исследований в СССР и России…”).


[Закрыть]. Выходили научные статьи и сборники, в которых объект исследования формулировался, например, как “влияние магнитных полей на биологические объекты” или “электромагнитные поля в биосфере”. Главной задачей по-прежнему оставалось доказательство существования этих полей и возможности телепатической передачи информации как частного случая их функционирования. Так, биолог Геннадий Плеханов вспоминал кандидатскую диссертацию по биофизике “О восприятии человеком неощущаемых сигналов”, которую защитил сотрудник его лаборатории бионики в Томске в 1967 году: “Я вздохнул с облегчением. Это было косвенное признание научного подхода к телепатии”[101]101
  Плеханов Г. Тайны телепатии…


[Закрыть].

Далеко не все эти исследования были засекреченными, поэтому информация об успехах советской парапсихологии регулярно поступала в США, где ей интересовались не только спецслужбы, но и ученые, и парапсихологи-любители. Ключевую роль в контакте между американскими и советскими парапсихологами сыграла Секция биоинформации Общества имени Попова, организованная в 1965 году доктором технических наук Ипполитом Коганом. Наиболее последовательный и усердный экспериментатор, он собрал множество данных о телепатии в разных условиях: под гипнозом и без, на расстоянии нескольких метров и сотен километров, с помощью азбуки Морзе и визуальных образов, между двумя людьми и в формате “массовой” телепатии – приглашая всех желающих к участию в эксперименте через объявление в газете. Подход Когана заключался в комбинировании электромагнитной гипотезы телепатии с теорией информации, и своей задачей он видел создание математической модели телепатической передачи. Так, анализируя результаты успешных экспериментов (105 правильных ответов из 135), Коган предположил, что в телепатической передаче работают сверхдлинные электромагнитные волны, что позволяет сигналу достичь очень больших расстояний, вплоть до тысяч километров. Рассчитывая количество битов и время на “прием” на дальних расстояниях, он приходит к выводу, что скорость передачи информации составляет 0,22 бита в секунду (примерно в 72 миллиона раз меньше, чем скорость интернета в современных городских квартирах)[102]102
  Коган И. М. “Информационный анализ экспериментов телепатической связи” // Радиотехника. 1967. Т. 22. № 1.


[Закрыть].

Главным местом работы Ипполита Когана был МВТУ им. Баумана, где он преподавал с середины 1950-х годов, а основанная им Секция биоинформации была общественной организацией, и эта деятельность не оплачивалась. Зато результаты работ не засекречивались, и одной из задач сотрудников лаборатории была их популяризация. В 1969 году Ипполит Коган даже участвовал в симпозиуме “Новый взгляд на экстрасенсорное восприятие” (A New Look at Extrasensory Perception) в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, правда, заочно. Его доклад назывался “Аспект теории информации в телепатии” и он привлек большое внимание не только коллег-парапсихологов, но и сотрудников ЦРУ, которые скопировали его для служебного пользования[103]103
  Kogan I. The Information Theory Aspect of Telepathy. Trans. by Firmin Joseph Krieger. RAND Corporation, 1969. https://www.rand.org/pubs/papers/P4145.html. Первая статья Ипполита Когана о телепатии на русском языке была опубликована в журнале “Радиотехника” (см. Коган И. М. “Возможна ли телепатия?” // Радиотехника, 1966. Т. 21, № 1. С. 8–14). В 1975-м “биоинформатика” была переименована в “биоэнергетику” и секцией Общества Попова пришел руководить Александр Спиркин – автор книг о марксистской философии, член Совета по кибернетике АН СССР и большой энтузиаст изучений экстрасенсорных феноменов. Тогда же, в 1970-е, в секции работал экстрасенс Карл Николаев – будущий участник трансатлантического сеанса телепатии между Москвой и Сан-Франциско (см. главу 3). В 1986 году секцией стал руководить Влаиль Казначеев – медик, директор Института клинической и экспериментальной медицины (Новосибирск), с 1960-х годов и до своей смерти в 2014 году проводивший множество экспериментов с телепатией и “сверхчувственным восприятием”, в том числе с помощью так называемых “зеркал Козырева” – металлических конструкций, построенных согласно теории времени астрофизика Козырева.


[Закрыть].

Близким коллегой Когана был биолог Эдуард Наумов, участник экспериментов и активист советской парапсихологии, благодаря которому лаборатория биоинформатики стала настоящим хабом международной парапсихологии, объединив советских ученых и любителей с американскими специалистами. По его инициативе в 1962 году была издана книга Кажинского, и он считал себя его учеником.

В 1966 году Наумов создал лабораторию при Секции биоинформации и в течение двух лет плотно работал с Коганом. В частности, они вместе организовали телепатические сеансы Москва – Новосибирск и Москва – Ленинград, о результатах которых Коган позже докладывал на конгрессе, организованном калифорнийским университетом UCLA. В тот момент они работали с гипотезой, согласно которой удачные сеансы телепатии возможны в том случае, когда индуктор и ресивер “сгармонизированы” (то есть хорошо знают и понимают друг друга) и передаваемая мысль имеет эмоциональное значение для ресивера[104]104
  “Оккультизм и йога”, № 57, 1974. С. 25–26.


[Закрыть].

И Наумов, и Коган много писали о своих экспериментах в научно-популярных журналах и в центральных газетах. Однако в отличие от Когана, который, несмотря на маргинальную тему исследований, всегда был частью академической науки, у любителя-энтузиаста Наумова биография сложилась далеко не так благополучно. Во многом это было связано с его активной деятельностью по популяризации парапсихологии. Согласно Мартину Эбону, который посвятил Наумову целую главу своей книги[105]105
  Ebon M. Psychic Warfare: Threat or Illusion…


[Закрыть], в 1968 году они с Коганом разошлись в понимании будущего парапсихологии, Наумов был изгнан из Секции биоинформации и организовал Секцию технической парапсихологии при Всесоюзном вечернем институте машиностроения. В 1968-м он организовал Международную конференцию по технической парапсихологии, куда были приглашены многие западные исследователи. Наумов был скорее организатором, чем ученым: знакомил между собой экстрасенсов, телепатов и исследователей, снимал фильмы, продвигал парапсихологию в советской прессе и постоянно держал связь с западными активистами.

К началу 1970-х годов, как пишет близкая коллега Наумова Лариса Виленская, политика властей по отношению к парапсихологии поменялась[106]106
  Виленская Л. “Чудеса и трагедии черного ящика…” С. 264.


[Закрыть]. Продолжали создаваться лаборатории по исследованию телепатии и других экстрасенсорных феноменов, однако их свободное изучение становилось все более проблематичным. Наумов продолжал переписываться с американскими парапсихологами, несмотря на угрозы со стороны КГБ. В результате в 1974 году он был признан виновным в незаконном заработке на лекциях по парапсихологии и приговорен к двум годам лагерей. Согласно профайлу американских спецслужб на Эдуарда Наумова, все его позиции в секциях и лабораториях по биоинформации и парапсихологии были общественной нагрузкой, а зарабатывал он лекциями по парапсихологии[107]107
  Paraphysics R&D – Warsaw Pact (U). Defense Intelligence Agency, DST-1810s-202–78, 30.03.1978. С. 118. https://www.dia.mil/FOIA/FOIA-Electronic-Reading-Room/FOIA-Reading-Room-Other-Available-Records/FileId/39972/. В этом же отчете приводится общее число советских ученых, работающих в различных областях парапсихологии: 657 человек.


[Закрыть].

Общественность в СССР и за ее пределами начала кампанию по защите Наумова, и через год он был отпущен “за недостатком доказательств”. Западные коллеги Наумова и пресса были уверены, что реальной причиной были его активные отношения с Западом, главным образом с Америкой. То есть Наумов поплатился за свое стремление к кооперации в тот момент, когда власть решила, что распространение данных о советских исследованиях нужно прекратить. “Именно Эдуард Наумов разрушил железный занавес между Востоком и Западом в области парапсихологии, неустанно развивая и укрепляя дружеские научные контакты между советскими и зарубежными исследователями, – писала в 1974 году редакция журнала «Оккультизм и йога», издававшегося на русском языке в Парагвае. – Именно он начал первым активную пропаганду в нашей стране достижений современной парапсихологии, доказывая правомерность существования парапсихологии как науки”[108]108
  “Оккультизм и йога”, № 59. C. 15.


[Закрыть]. По сведениям Ларисы Виленской, эмигрировавшей из СССР в 1980 году, “энтузиазм 1960-х годов давно сменился строгим выполнением заданий начальства” и Сектор биоинформации Общества Попова был фактически закрыт для свободных исследований, в то время как в десятках городов СССР открывались новые секретные проекты под контролем военных и КГБ[109]109
  Виленская Л. “Чудеса и трагедии черного ящика…” С. 264.


[Закрыть].

Деятельность Наумова по организации международной кооперации имела огромные последствия. Причем не столько для развития самой парапсихологии, сколько для совершенно нового явления – низовой коммуникации между американскими и советскими парапсихологами. На организованную им в 1968 году конференцию по технической парапсихологии приехали британские и американские специалисты, среди которых были Шейла Острандер и Линн Шредер. По итогам путешествия в СССР они написали книгу “Открытия в парапсихологии за железным занавесом” (Psychic Discoveries Behind the Iron Curtain), которая произвела в США эффект разорвавшейся бомбы.

Попав в Москву на конференцию, Острандер и Шредер быстро поняли, что им повезло стать уникальными свидетелями расцвета советской парапсихологии, о которой так мало знали в США. Поэтому они не только пересказали, что происходило на конференции, но и сделали целую серию интервью с советскими учеными и активистами в разных городах. Их книга насыщена именами, фактами и библиографией: изданная в 1970 году, она до сих пор является важнейшим источником по истории советской парапсихологии.

Разумеется, авторы исходили из известной им ситуации в США. Сравнивая ее с тем, что происходило в Советском Союзе, они приходили к выводу, что Америка отстала от СССР “как минимум на 50 лет”. Советские парапсихологи поразили Острандер и Шредер, во-первых, своей осведомленностью о западных исследованиях, а во-вторых, сугубо научным подходом к предмету исследования. “Опираясь на сложную технику и математические теории, – писали они, – советские ученые пытаются обнаружить те странные способности человека, о которых часто шептались, но никогда не наблюдали при ярком лабораторном освещении”[110]110
  Ostrander S., Schroeder L. Psychic Discoveries Behind the Iron Curtain… P. 27.


[Закрыть]. Главной задачей советских ученых, как пишут Острандер и Шредер, было создание теории телепатии по аналогии с теорией электричества, чтобы “научиться ее использовать, а не быть внезапно убитым ей, как электрической молнией”. Пока в Советском Союзе пытаются понять, как использовать эту силу и сделать ее технологией, “в США все еще пытаются доказать, что она существует…” – заключают авторы.

Одним из главных открытий Острандер и Шредер стала комбинация кибернетики и парапсихологии, которую они обнаружили в СССР: “Сочетание кибернетики и экстрасенсорного восприятия – это новая идея. Телепаты перестали восприниматься как радиопередатчики и приемники, и теперь вместо этой модели работает другая: телепатической пары как кибернетической системы. Советские ученые говорят о кибернетических приборах, которые имитируют телепатию у людей, а многие парапсихологические исследовательские группы прикреплены к лабораториям кибернетики и бионики”[111]111
  Там же. C. 143. Глава 3. Телепатия – телемост – интернет


[Закрыть].

Итак, на волне успеха кибернетики массовые исследования телепатии стали реальностью. Кибернетика не только стимулировала значительную часть этих исследований, но и пыталась приложить к телепатии свои теории. Это не означает, что телепатией занимались только кибернетики или, наоборот, что все советские кибернетики занимались исключительно телепатией. Однако очевидно, что кибернетический задор сработал – и на конкретном уровне моделирования и управления биосистемами, и на уровне генерального технооптимизма, или “кибернетической магии формул”, как это сформулировал Леонид Плющ в 1979 году. Удивительным образом это приблизило Советский Союз к подключению к мировой коммуникации. Правда, совершенно не так, как имели в виду кибернетики и парапсихологи 1960-х. Их усилия по налаживанию профессиональных контактов привели к созданию своего рода трансатлантической социальной сети (которая вскоре превратилась в движение гражданской дипломатии) и в конечном счете к появлению доступа к глобальной сети Интернет.