Текст книги "Знак бесконечности"

– Маш, ты чего застыла?

– Да так, сейчас.

Может, сфотографировать? Да, точно. Надо сфотографировать.

Она вынула телефон и начала искать лучший ракурс.

– Тебе это зачем? Сейчас подумают, что мы собираемся своровать их серебро и фотографируем его, чтобы отправить сообщникам, – решил пошутить Лёня, наблюдая за женой.

– Да просто я никак не могу забыть остров и его легенды, – старательно беззаботным голосом ответила Маша. – Посмотри, какая красота. Красиво и необычно.

Лёня озадаченно молчал, наблюдая за фотосессией, а потом спросил:

– Ты это хочешь?

– Если честно, уже неделю мечтаю, – тихо призналась Маша, убирая телефон. – Но лишних денег нет… – добавила она и услышала, как чертыхнулся муж.

– А раньше не могла сказать?

– Что?

– Ну, что хочешь это вот… – он указал пальцем на витрину.

– Да как-то.

Тут она вспомнила свои собственные слова на девичнике о том, что мужу надо все говорить в лоб. Вздохнула:

– Ладно, пошли покупать карандаши.

– Нет, постой. Так хочешь или нет?

– Хочу. Но у нас нет денег.

– Зато у нас есть моя кредитная карта.

– Это же на самый крайний случай, – прошептала Маша.

– Что-то мне подсказывает, что он как раз наступил.

7

Все произошло так быстро и неожиданно, что, кроме шока и страха, Лана ничего не почувствовала.

Вот они приехали в аэропорт, выгрузили вещи, направились к зданию, поставили багаж на ленту рентгена… и вот уже полиция, собаки, вопросы «Чей багаж?», и Тони… арестовывают?

Английская речь слышится издалека, но знаний Ланы вполне хватает, чтобы понять фразу «провоз запрещенных веществ». Из рюкзака Тони извлекают какие-то яркие леденцы, по виду – простые конфеты.

Саму Лану спрашивают о чем-то, ведут, обыскивают, перетряхивают содержимое чемодана. Она ничего не понимает. Тони? Запрещенные вещества? Наркотики? У ее Тони?

Бред.

И ужас. Что дальше? Их арестуют? Какой скандал! А у нее же… у нее карьера! У нее сценарии! У нее мечта стать автором крутой мелодрамы.

Тони, как ты мог нас так подставить?!

Она смотрит на него как на незнакомца.

А Тони на удивление спокоен. Дает себя обыскать. Отвечает на вопросы.

– Что это?

– Не знаю.

– Откуда это у вас?

– Не знаю.

И все в таком ключе.

Лане возвращают ее вещи.

– Вы с ним?

Она с ним? Лана смотрит на Тони. Тони смотрит на Лану. Ждет ответа.

– Н-н-нет. Мы просто… – выговаривают непослушные губы, – попутчики.

Прости, котя. Ты хороший, правда, но я не могу здесь застрять. Мне надо в Москву, мне не нужны скандалы. Если на работе узнают, если я лишусь работы. Прости.

И, боясь обернуться, Лана в сопровождении полицейского покидает помещение, идет по коридору дальше, дальше, дальше – в зал аэропорта. Она еще успевает на самолет.

8

– Смотри, Лана!

Ксюша указала рукой на красивую, быстро идущую девушку.

– Где?

– Да вон же! Лана!

Блондинка обернулась на крик и чуть сбавила скорость.

– Привет. Ты тоже в Москву сегодня? – Ксюша радостно заулыбалась.

– Д-да, – Лана выглядела рассеянной.

– А где Тони? – поинтересовался Миша.

– Он… он задерживается, дела.

– Ого! – присвистнул Миша. – Крутой чувак. Я, конечно, видел, что он на острове все время был на связи, но думал, что на связи с Россией. А у него и здесь бизнес, оказывается.

Лана пожала плечами и слабо улыбнулась:

– Ну вот такой он.

– Рейс немного задерживают, – возвестила Ксюша, – предлагаю нам всем выпить кофе с булочкой.

И выразительно посмотрела на Мишу.

– А, да, – сообразил он. – Девушки, пойдемте.

Лана послушно присоединилась к компании. Это было неожиданно. В глубине души Ксюша была готова к тому, что столичной красотке не понравится кафе, фастфуд или качество кофе, но она молчала, сказала лишь, что немного перенервничала, боясь опоздать на рейс. Дальше на вопросы отвечала односложно. Да, у Тони бизнес. Нет, в Лондон они не попали, зато были в Эдинбургском королевском театре. И да, театр очень красивый.

– А мы съездили в Лондон, правда, любимый? – серебряным колокольчиком пропела Ксюша, переплетая свои пальцы с пальцами Миши.

На ее безымянном заблестело недорогое, но все же золотое колечко с ярко-синим цирконием.

– И это было романтично, – закончила Ксюша.

Миша довольно покраснел.

Из поездки на остров Ксюша вынесла большой урок. Она пришла к выводу, что синица в руке все-таки лучше журавля в небе. Пока гоняешься за всякими Васями, теряешь Мишу.

А Миша, оказывается, вовсе не дурак. Он был очень уязвлен и в гневе слов не выбирал. Эти слова тогда сильно задели Ксюшу. Однако к вечеру Миша остыл, начал молча страдать и даже убеждать себя, что фотография и правда могла оказаться всего лишь неудачным кадром. Ксюша, чувствуя перемену ветра, сумела разыграть поистине царское оскорбление и припомнить ему те слова.

Как ты смел говорить мне такое? Ты оскорбил меня! Обозвал шлюхой! Меня! А это была всего лишь невинная фотография. Ты очень обидел меня, Миша. Разве я хоть раз давала тебе повод усомниться во мне?

И дрожащий голос, и одинокая прозрачная слеза, катящаяся по щеке, и гордо поднятая голова.

И все в таком духе. Сработало.

Миша почувствовал себя виноватым и… полез с поцелуями. Да щас! Нет, дорогой, теперь я обиделась.

В итоге Ксюша выторговала себе поездку в Лондон. В конце концов, чем она хуже Ланы?

Как выяснилось, ничем. Особенно если учесть, что Лана сейчас сидела одна, грустная и задумчивая, а рядом с Ксюшей был Миша, который купил ей кофе и кекс.

Решено. Ксюша выходит замуж за Мишу, хоть он об этом еще и не знает.

– Кажется, объявляют нашу посадку, любимый? Я не сильна в английском, но прозвучало «Хельсинки».

– Сейчас узнаю.

Он стал совсем ручным. Да, синица в руках определенно лучше. Надо только не забывать, что синица вовсе не так глупа и слепа, как казалось раньше.

9

Всю дорогу до полицейского участка Антон думал о том, что чутье его не подвело. Здесь придется задержаться. Вопрос лишь: насколько долго?

Очень хотелось верить, что та дрянь, которую ему подсунули, не слишком сильное вещество и на откровенный криминал не тянет.

А у полицейского участка их уже ждали газетчики. Журналистов явно кто-то оповестил. Кажется, без шума обойтись не удастся. Жаль.

Антон был отстранен и спокоен. Он сам удивлялся собственному спокойствию. Возможно, это просто реакция организма на стресс.

И как же хочется в Москву!

Но…

Когда Антона завели в отделение, он заговорил и напомнил о своем праве на один звонок.

– Only one[19]19
  Только один (англ.).


[Закрыть], – уточнил полицейский, после чего Антону вернули телефон.

Он быстро нашел номер отца и, дождавшись ответа от абонента «Верховный», проговорил:

– Я в полиции. Мне нужен очень хороший местный адвокат.

– Я понял.

Прежде чем вернуть телефон, Антон успел прочитать сообщение от Никиты.

«“Вега-продукт” рухнул. Выплату дивидендов отменили».

Значит, после передачи ключа Соней отцу он уже обнародовал договор. Сделка по купле-продаже была отменена, и эта новость потащила за собой акции вниз.

Хоть что-то хорошее.

Забавно, как легко Лана от него отказалась.

А Соня на его сообщение так ничего и не ответила.

10

Время, проведенное в полете, позволило Лане немного успокоиться. В конце концов, она вылетела из Шотландии, ее не арестовали, сейчас будет пересадка в Хельсинки. На территории финского аэропорта придется провести пару часов, прежде чем начнется посадка на самолет до Москвы.

Лана сидела в салоне бизнес-класса, пила красное вино, ела десерты от шеф-повара и смотрела в окошко на ночное небо.

Тони. Кто бы мог подумать? Лана никогда не видела его не то что под действием каких-то веществ, она его и пьяным не видела ни разу. В Москве Тони почти всегда был за рулем, в Шотландии в ресторанах больше пары бокалов вина не заказывал. Правда, был еще виски, но, опять же, никакого перебора.

И вдруг это!

Он смог ее удивить. И удивить неприятно. А главное – Тони там стоял с этими полицейскими и был абсолютно спокоен. Словно не случилось ничего необычного. Как так?

Вот и хорошо, что сейчас она узнала правду, уговаривала себя Лана. Было бы гораздо хуже, если бы все вскрылось позже. Жить с наркоманом? Нет, Лана на это не подписывалась. Сначала легкая дурь, потом более тяжелая…

По телу прошла дрожь.

Да ее могли арестовать вместе с ним! А у нее все же некоторая известность в узких кругах. Контракт с телеканалом! Пусть небольшой, но уже наработанный круг успешных знакомых. У нее подруги статусные!

Страх и шок не отпускали. Но Лана работала над собой, убеждая собственное «я», что ей сегодня очень повезло.

И все, что ни происходит, – к лучшему.

А когда самолет приземлился в аэропорту Хельсинки, она вновь пересеклась с Ксюшей и Мишей.

На этот раз они смотрели на нее с нескрываемым интересом.

Лана хотела спрятаться от этих любопытных глаз, но отвязаться от Ксюши оказалось не так-то просто.

– Мы всё знаем, – почему-то шепотом заявила она. – С ума сойти, с каким человеком мы были на острове. Я ведь никогда бы не подумала, что настоящие олигархи вот такие.

Лана ничего не понимала. Она расширенными глазами смотрела на Ксюшу. Может, девушка перенервничала в полете?

Они стояли около автомата с напитками, загораживая проход желающим.

– Предлагаю отойти всем в сторону, – подал голос Миша и отвел девушек к ряду пластиковых сидений.

– И ведь ничем себя не выдал! – продолжала нести непонятную ерунду Ксюша.

– Кто не выдал? Какой олигарх? – наконец спросила Лана.

– Ну Тони же! Это какой-то политический заговор, да?

У Ланы было полное ощущение, что Ксюша сошла с ума.

– Мы всё знаем, – подтвердил Миша.

– Что всё? – похолодела Лана.

Они знают про наркотики Тони?!

Миша достал телефон, подключился к Сети и, найдя нужную информацию, повернул экран к Лане.

Это оказалась заметка от одного крупного отечественного новостного портала.

«Сын владельца “ВКП-групп” Павла Свешникова арестован в аэропорту Эдинбурга. Подробности пока неизвестны». И рядом фотография Тони.

У Ланы перехватило дыхание и в глазах потемнело. Зрение через пару секунд вернулось, Лана снова увидела буквы и снова прочитала новость.

Но она никак не могла осознать и поверить в написанное.

Тони – сын владельца «ВКП-групп»?!

Глава 8

У каждого человека под покровом тайны, как под покровом ночи, проходит его настоящая, самая интересная жизнь.

Антон Павлович Чехов. Дама с собачкой

1

После встречи со Свешниковым Соня поехала в салон красоты. Надо было что-то срочно делать со своим внешним видом. Соня больше не хотела экспериментов, она снова хотела стать собой. В планах значился сначала салон красоты, потом магазины одежды.

Все то время, что мастер ровняла волосы до лопаток, избавлялась от фиолетового, тонировала темно-шоколадным оттенком обесцвеченные прядки, Соня вспоминала прошедшую встречу. Не могла не вспоминать.

Павел Сергеевич… Что на самом деле он о ней думает? Можно было бы сказать себе: «Да какая разница? Вы уже давно друг другу никто». Но это являлось бы ложью. Нет, так-то он ей никто, но. Соне очень хотелось, чтобы этот человек не думал о ней плохо. Даже если они никогда больше не увидятся.

А вдруг увидятся?

Вчерашнее сообщение «Я люблю тебя» хранилось в телефоне. Ранило, обжигало, злило, оживляло, дарило надежду. А вдруг?

И когда после салона красоты Соня поехала в магазин в который раз обновлять свой гардероб, она думала об Антоне. О том, в чем хотела бы предстать перед ним. Эту мысль невозможно было откинуть в сторону.

«Я люблю тебя».

Тебя, это значит – ту, которая ты есть, которую он знает. Это значит, что не надо прятаться за чуждыми тебе одеждами, не надо придумывать что-то новое и особое. Надо просто стать той, какой ты была всегда.

И Соня понесла в примерочную яркие сарафаны, блузки-рубашки, элегантные брюки и шелковые шарфы, которыми можно легко подхватывать волосы.

Пять часов спустя Соня стояла на пороге родительской квартиры в одном из купленных платьев, держала в руках пакет с сувенирами из Шотландии, а мама придирчиво разглядывала ее внешний вид и наконец сказала папе:

– Наша Соня вернулась.

Она действительно вернулась. К самой себе. И это увидели родные. Вечер в кругу семьи прошел тепло и весело. Не только Соня смогла удивить родных, но и они ее. Мама с папой завели собаку, и теперь по квартире бегал забавный щенок корги.

– Это чтобы папа не скучал, – иронично заметила мама, хотя было видно, что щенок растопил и ее сердце.

– Значит, когда я была маленькой и просила собаку, мне отказали. Сказали, что это большая ответственность и гулять с ней будет некому, а мучить животное нельзя. Но стоило мне вырасти, сразу появился специальный человек, который готов с ней гулять! – возмутилась Соня.

– Представляешь? Неожиданно нашелся, – широко улыбнулась мама.

Соня прекрасно понимала, почему в квартире появился новый жилец. Будучи тренером по фигурному катанию, мама периодически уезжала на сборы и соревнования, оставляя отца одного. И если раньше компанию ему составляла Соня, то теперь она жила отдельно. А папе совершенно точно требовалась компания.

– Чья была идея с собакой? – уточнила Соня за чаем.

– Моя, – невинно ответила мама. – Но собаку выбирали вместе.

Люк, как назвали малыша, крутился около Сони, обнюхивал ее и отвлекал, забирая внимание на себя, а потом лег у ее ног.

– Признал, – улыбнулся папа.

Как же Соня любила свой дом и своих родителей! Она обожала следить за их перепалками. Мама постоянно дразнила отца, папа отвечал редко, но метко, и глаза при этом горели у обоих. Они до сих пор были друг от друга без ума. Как это у них получалось?

– Ты знаешь, что Денис скоро станет отцом? – поделилась новостью мама, подливая в чашку чай.

– Оля беременна?

– Да, и теперь ему придется ездить в свои экспедиции одному.

Денис приходился папе сводным братом, но разница в возрасте между ними была настолько велика, что между собой Дениса называли двоюродным братом Сони. Во всяком случае, детство у них было общее.

– Как здорово! – обрадовалась Соня. – Им я тоже, кстати, кое-что привезла. Надо будет обязательно увидеться, а то в последнее время все как-то не получалось.

– Конечно, увидитесь. А теперь рассказывай, как ты съездила, – скомандовал папа. – Улучшила свой английский? – Он-то знал язык в совершенстве. – Что понравилось больше всего?

– Ну, как сказать… пару новых слов узнала. А понравился мне остров.

И Соня рассказала про маленький остров и развалины старого аббатства, про местные легенды, замок, море, показала нарисованные с натуры рисунки, только вот о встрече с Антоном умолчала.

– Тебе идет, – оценила мама, разглядывая привезенные Соней подарки и прикладывая к папе сине-зеленый клетчатый мужской шарф. – С таким отпускать без себя даже страшно – украдут.

– Шарф? – уточнил папа. Его глаза смеялись.

– Тебя. И с Люком некому будет гулять.

– Соня приехала, она может погулять.

– У нее наверняка свои планы. Какие у тебя планы, дочка?

Две пары родительских глаз посмотрели на Соню.

– Работать, – ответила она. – Завтра собираюсь поехать в мастерскую. Очень соскучилась по глине.

И это была правда.

На следующий день в девять часов утра Соня уже открывала дверь своей мастерской. Рукам не терпелось снова почувствовать под руками глину. А идей было много! Клетка, чертополох, геральдический лев, кельтская вязь, веточка вереска… Еще сидя в самолете, который вез ее в Москву, Соня торопливо зарисовывала в блокноте орнаменты и формы для будущих ваз, тарелок, кружек и соусников.

А теперь эти фантазии предстояло превратить в красивые, наполненные энергетикой изделия. Соня верила, что каждая сотворенная человеческими руками вещь несет в себе энергетику его создателя. Поэтому за гончарный круг она старалась садиться исключительно с добрыми мыслями.

* * *

– Ты уверена, что он должен стоять именно здесь?

Антон задумчиво разглядывал гончарный круг посреди комнаты. Вообще-то Соня планировала сместить его ближе к углу, но почему-то решила ответить:

– Да.

– Ладно, – согласился Антон. – Но учти, это не очень удобно. Ты постоянно будешь на него натыкаться в темноте и отобьешь себе ноги и бока.

Вы посмотрите, какой здравомыслящий и практичный!

Это была их первая квартира и первый день в ней. Неужели они завтра проснутся здесь вдвоем и будут теперь так просыпаться каждое утро?

Квартира была небольшой, но двухкомнатной, с гостиной и спальней. Предстояло еще разобрать стоявшие в коридоре коробки и сумки, застелить чистым, привезенным с собой бельем кровать, расставить на кухне тарелки и кружки, а что-то и докупить… С ума сойти! Они будут жить вместе!

А пока оба стояли посреди гостиной и смотрели на занимавший немаленькое пространство гончарный круг. Уже на втором курсе Соня поняла, что надо переводиться на факультет прикладного искусства. Трудно было решиться – расстаться с мечтой стать настоящим художником. Но Соня была максималистом – наверное, в маму – и не хотела создавать посредственные работы. Так в ее жизни появились глина и гончарный круг.

И когда Антон предложил снимать квартиру, Соня сразу предупредила, что уютного гнездышка у них, наверное, не получится, потому что ей предстоит делать домашние задания и без глины в квартире не обойтись. А это – клеенка под ногами и прочие прелести.

– Не вопрос, – пожал он плечами. – Будет квартира-мастерская.

А теперь стоял с умным видом и доказывал, что круг посреди гостиной – не лучшая идея. И аргументы нашел. Как всегда.

– Ладно, – вздохнула Соня. – Сдвинем немного в сторону. А то как же ты с синяками будешь ходить, бедненький.

Ей до сих пор не верилось, что все это по-настоящему. Она даже незаметно ущипнула себя за руку.

– К нам вечером заглянет Никита, – сообщил Антон, направляясь в коридор за коробкой с вещами.

– Я так и знала, что теперь он будет у нас питаться, – проворчала Соня. – Твоего друга не прокормить, пусть приходит со своими продуктами, так ему и скажи!

– Жадина! – донеслось из коридора.

На самом деле Никита Соне нравился. У них даже образовалась своеобразная компания. Соня с Антоном и Никита со своей девушкой Никой. Ника училась на психолога и любила проводить всякие тесты и психологические эксперименты. Соня тесты не очень любила, особенно когда их результаты надо было обнародовать перед всеми. Но в целом было весело.

– Он один придет или вместе с Никой?

– Один. Нам надо проект закончить, послезавтра защита.

Никита пришел с бутылкой шампанского. На ужин, их первый ужин в этой квартире, Соня потушила мясо с овощами и запекла в духовке картошку.

С проектом Антон и Никита просидели на кухне до часу ночи, и, когда за гостем закрылась дверь, Соня уже сладко спала.

Зато утром, открыв глаза, первое, что увидела, было лицо Антона. Он лежал на соседней подушке и смотрел на нее. И она в который раз подумала, что у него глаза как небо, и подняла руку, чтобы коснуться щеки.

Щека под ладонью была чуточку колючей. Он перехватил ее пальцы и поднес к своим губам.

Было четкое ощущение, что первую пару они прогуляют. Оба.

– Чехов, я люблю тебя, – прошептала Соня.

– Я больше, – услышала она в ответ.

* * *

Весь день Соня провела в мастерской. Под ее руками рождались блюда и кувшины, кружки и цветочные горшки. Она давно не работала с таким упоением, с таким восторгом. Глина под пальцами была послушна и мягка.

Весь день Соня думала о том, что сегодня в Москву возвращается Антон.

И может, завтра он ей что-нибудь напишет. Что-то типа: «Я уже здесь».

Но он не написал.

Ни завтра. Ни послезавтра.

В воскресенье Соня не выдержала – набрала сообщение сама.

«Ты где?»

Сообщение осталось без ответа. Оно даже не было прочитано. А Соня провела ночь без сна.

Зачем тогда писать: «Я люблю тебя»? Зачем мучить? Зачем давать надежду?

Зачем?!

А в понедельник, бездумно листая ленту новостей и глядя на экран покрасневшими от недосыпа и слез глазами, Соня увидела новость.

«Появились подробности ареста Антона Свешникова в Эдинбурге. Как стало известно из анонимных источников, наследник основателя “ВКП-групп” собирался провезти через границу партию наркотиков. Что это – просто глупость или чувство собственной безнаказанности? Скорее всего, второе. Все мы знаем, как легко отмазывают родители своих избалованных отпрысков».

2

Где отец за столь короткий срок смог найти известного английского адвоката и сколько тому заплатили, Антон не знал. Но факт оставался фактом – адвокат прибыл. Все дальнейшие вопросы решились в течение нескольких дней. Вещества, найденные в рюкзаке Антона, оказались легкими веселящими наркотиками. Такие часто предлагают в клубах для поднятия настроения. Было их так мало, что на партию они никак не тянули. Да и вообще, произошедшее казалось настолько притянутым за уши, что даже полицейские не сомневались в том, что вещества умело подбросили, ибо ни один здравомыслящий человек не положит подобное в карман рюкзака, направляясь в аэропорт, чтобы быть пойманным на первом же контроле. Зачем?

Зато шумиха поднялась знатная. Адвокат – высокий худощавый мужчина с прямой спиной, попросил подробно описать последний день и где Антон оставлял рюкзак без присмотра. Вспомнить это было нетрудно. Да, свидетели имеются. Русские, но есть еще парень из отеля, который вместе со знакомым русским помогал грузить вещи в такси. Он может подтвердить. Да и видеокамеры в гостинице, настроенные на территорию перед отелем, наверняка имеются.

Все развивалось как в кино. Антон заявил, что говорить с полицией будет только в присутствии адвоката. Полиции пришлось вести допрос с учетом этого заявления. А потом Антона отправили в камеру. Одиночную. И в этом ему повезло. Не хотелось бы делить временную жилплощадь с неизвестными и небезобидными людьми.

Утешало лишь то, что все происходящее не могло затянуться надолго – это же несерьезно. И что он все равно переиграл Стаса. Столько усилий – и напрасно.

Жизнь Антону часто представлялась игрой-головоломкой. Если правильно оценить другую сторону, правильно рассчитать ходы – то выигрыш часто бывает запрограммирован. А проигрыш можно смягчить. Забыть. И двинуться дальше.

Катастрофический проигрыш в жизни Антона был лишь однажды. С Соней. И там не было ни рассчитанных ходов, ни оценки положения. Там было только безграничное доверие и любовь. Она просто была частью его – его сердцем, кровеносной системой, душой. Начиная с семи лет Соня была в его жизни всегда. Антон жил с пониманием, что ей он может простить все. Все, кроме измены.

А потом выяснилось, что и прощать не за что…

Как стало известно впоследствии, видеокамеры Антона и спасли – зафиксировали момент, когда вокруг рюкзака крутился мужчина в бейсболке, он вполне мог туда что-то положить. Во всяком случае, мужчина наклонялся над рюкзаком. Это было видно. А анализы, взятые у Антона, оказались абсолютно чистыми.

Он провел в камере три ночи и в понедельник после обеда был выпущен на свободу по-тихому. Слишком понравилась СМИ тема ареста отпрыска русского олигарха. Антону вернули его вещи и вывели через черный ход, затем посадили в машину к адвокату. По дороге юрист скучным и бесцветным голосом произнес, что на этом его миссия закончена. Если мистер Свешников не против, его высадят у той гостиницы, где он проживал до досадного ареста.

Мистер Свешников был не против и вскоре уже стоял около знакомого «Рэдиссон». Предстояло принять душ, привести себя в порядок и заняться покупкой авиабилетов до Москвы.

Но первым делом, оказавшись в номере отеля, Антон поставил на подзарядку севший телефон. Сразу же посыпались полученные сообщения и информация о неотвеченных звонках.

И все могло подождать, кроме «Ты где?».

* * *

«Ты где?»

Антон смотрел на сообщение и думал, как на него ответить. Выпускной вечер в Парке Горького, грандиозный концерт со звездами хит-парадов, океан вчерашних школьников – кричащих, поющих, танцующих. В таком легко затеряться и не найтись. Вот они и потерялись.

Антона в компании других медалистов вызвали на сцену и торжественно поздравили, специально для них исполнила песню супермодная певица Розанна, лично поцеловавшая каждого пацана и обнявшая каждую девчонку, а когда осчастливленные отличники смогли спуститься со сцены, Антон понял, что не представляет, где искать Соню в этой веселой толпе, конца которой не было видно с возвышения сцены. Настоящее людское море. Он некоторое время потратил на то, чтобы пробраться в сторону, где оставил Соню, но минут через десять понял, что это бесполезно, и вынул телефон, чтобы позвонить или написать. Звонок в таком шуме она не услышит.

А в телефоне Антона уже ждало сообщение с вопросом: «Ты где?»

«В толпе. Иди к реке, к каменной ротонде».

«Ок».

В ротонде было занято. Влюбленная парочка стояла посреди каменной беседки и жадно целовалась. Антон отвернулся и начал высматривать Соню у дорожки. Концерт, крики, характерные звуки басов остались в стороне и доносились в эту часть парка приглушенно. К ночи жара спала, на смену ей пришли прохлада и свежесть. Слышался легкий плеск волн в реке. Соня появилась со стороны аллеи. Она быстро шла по направлению к Антону, почти бежала, а потом, когда он ее поймал, вдруг крепко прижалась, и он почувствовал, что девочка мелко дрожит.

– Что случилось?

– Ничего, – прошептала она, покачав головой. – Просто немного испугалась. Я не могла тебя найти, не могла выбраться из толпы и в какой-то момент почувствовала, что задыхаюсь. Кажется, у меня появился страх толпы. Или я просто не привыкла находиться среди такого количества людей. Не знаю…

Руки у нее были ледяные, и Антон взял их в свои ладони.

Парочка в ротонде, кажется, переходила к более активным действиям, не предполагающим наличие свидетелей.

– Пойдем, – Антон потянул Соню за собой.

На ней было красивое голубое платье и босоножки с серебряными ремешками, распущенные волосы замысловатыми волнами спускались за спину.

– Ты настоящая фея, – сказал ей Антон, когда встретил у ворот Парка Горького перед началом вечера.

– А у тебя на лбу написано, что ты зануда-отличник, по которому плачет медаль.

– Я надеялся, что по мне будет плакать девчонка.

– Не дождешься, Чехов.

Она стояла там, вся такая воинственная, а сейчас доверчиво жалась к Антону. Он снял пиджак и накинул его на голые девичьи плечи.

Они спустились к реке и сели на деревянные ступени-настилы, смотрели на реку и противоположный берег. Соня положила голову на плечо Антона. Она почти успокоилась.

– У тебя теперь будет другая соседка по парте, – сказала вдруг.

Он повернул голову и поцеловал ее в висок, пряча улыбку.

– Трудно тебе придется.

– У меня тоже будет новый сосед, – добавила Соня сердито. – Так что…

– У него нет шансов.

– Почему это? – Она подняла голову и посмотрела на Антона.

– Потому что он не сможет тебе решить высшую математику. В любом вузе на первом курсе есть этот предмет, и вряд ли твой новый сосед-художник его потянет.

– Чехов, тебе никто не говорил, насколько ты самоуверен?

– Это не самоуверенность, Фея, это факт.

– И что, ты согласен решать мне все-все контрольные?

– А разве у меня есть другой вариант?

Со стороны сцены слышалась роковая композиция, которой с вдохновением подпевали выпускники. По реке плыл горящий разноцветными огнями трамвайчик – кто-то праздновал свадьбу.

Антон прижимал к себе Соню и неторопливо целовал ее мягкие, теплые губы. Эту девушку он не уступит никому и никогда.

3

«В Шотландии».

Сообщение пришло поздно вечером, когда Соня, чуть не сойдя с ума от увиденной новости, решилась на звонок сначала Никите, а затем и Павлу Сергеевичу.

С Никитой она не виделась и не общалась со времени разрыва с Антоном. Но номер телефона в адресной книге остался. Было странно общаться с парнем после долгого перерыва и спрашивать его об Антоне. Но Никита, кажется, звонку не удивился. Только помочь, к сожалению, ничем не мог. Он точно так же все узнал из новостей, точно так же пытался дозвониться и точно так же обнаружил, что телефон отключен.

– Наверное, отобрали, – предположил Никита.

А Соне после этих слов стало плохо. Закружилась голова, и тошнота подступила к горлу. Антон там один, в чужой стране, арестован.

Он чувствовал, он знал… Это все Стас!

– Антон ни в чем не виноват, я знаю, – проговорила Соня в трубку непослушными губами.

– Я тоже так думаю и уверен, что Павел Сергеевич вытащит сына из этой ситуации.

– Хочется в это верить.

Потом Соня долго ходила кругами по мастерской. Сегодня с работой не ладилось. Соня искала новую информацию в Сети по поводу ареста. Но ее не появлялось. Зато вдруг всплыло интервью с Ланой. Ее просили прокомментировать происходящее, и Лана ответила, что все случившееся – недоразумение. Кому-то просто надо было очернить Антона или его отца. Конкурентные войны, сами понимаете. И отфотошопленная фотография блондинки. Красавица неземная. Дрянь. Сама сидит в Москве. Бросила его. Могла бы и задержаться в Шотландии, хотя бы навещать. Ведь посещения же разрешаются?

А потом Соня решилась и набрала номер Павла Сергеевича, зная, что ему сейчас совсем не до нее. И скорее всего, этот человек просто не ответит на ее звонок. А он ответил.

– Я слушаю тебя, Соня, – раздался в трубке хорошо знакомый голос.

Голос был спокойный, но Соня подумала, что, наверное, его обладатель за последние дни очень устал.

– Простите, что беспокою вас, Павел Сергеевич, но я прочитала новости и… и хотела сказать, что Антон ни в чем не виноват. Но вы, наверное, и сами про это знаете. А… больше пока ничего не известно?

– Пока нет.

– Ясно. Извините, что побеспокоила вас, просто.

– Все в порядке, Соня, – ей показалось, что голос Свешникова чуть заметно потеплел. – У Антона есть адвокат, очень хороший специалист.

– Замечательная новость, – ее голос звенел, Соня сама это чувствовала. – Я могу… могу вам написать завтра? Чтобы не отвлекать звонком?

– Конечно.

Но писать Павлу Сергеевичу не пришлось. Вечером того же дня Антон вышел на связь сам.

И на ее вопрос «Ты где?» ответил: «В Шотландии».

Он ответил! Ответил! Значит, телефон вернули!

Соня смотрела на светящийся экран и чувствовала, как у нее дрожат руки.

«Тебя отпустили?»

«Да».

«Ты возвращаешься?»

«Да, как только решу вопросы с билетами, и еще завтра просили заглянуть в полицию что-то подписать».

«Как ты меня напугал!»

«Прости, не хотел».

Соня смотрела на экран, видела, что он снова набирает текст, ждала.

«Сонь, почему ты мне не ответила?»

Она знала, что он спрашивает про то сообщение, которое она перечитывает каждый день по сто раз.

«А что я должна была ответить?»

«Что-нибудь».

«Вернешься – отвечу. А пока сиди в своей Шотландии и страдай».

4

Прочитав «сиди в своей Шотландии и страдай», Антон не смог удержаться от улыбки. Только она могла такое написать, только она могла так с ним разговаривать. Все, кто были после, слишком хотели понравиться, чтобы ответить с вызовом, все, кто были после… их по-настоящему и не было. Всего лишь попытка забыть и забыться.