Текст книги "Испекли мы каравай (сборник)"

Даже лучшие из женщин, – а мама и Катька – безусловно лучшие из лучших, – даже они непробиваемы в своей броне под названием «не хочу». Я не хочу вести никаких разговоров, говорит мама, вы сделаете так, как я требую, и точка. Хороши аргументы в ситуации, которая должна быть абсолютно прозрачной! Что остается? Только надеяться, что капля здравого смысла осталась в маминой голове, что она ведет игру в расчете на выигрыш, что ее не подводит интуиция и что все они не окажутся в… с подмоченной репутацией и колоссальными долгами.

– Не веди с Крыловым и его замами телефонных переговоров, – велел Павлик сестре, – пошли факс, строгий и деловой, без экивоков и извинений. И поставь свечку в церкви.

* * *

Ответа не было три дня. Маришка извела всех упреками и обвинениями. Потом Крылов перечислил деньги – десять урезанных процентов.

Маришка возликовала, кружила маму по комнате. Как оказалось, радовалась рано: мама не собиралась успокаиваться. Настаивала: деньги вернуть, проект забрать. Павлик злился: они пускаются на второй круг абсурда. Крылов вернулся к первоначальным договоренностям – отлично. Но какого лешего еще тянуть из него деньги?

Маришка пыталась отвлечь внимание мамы на другие события:

– Ой, забыла тебе сказать. Мы открыли в Интернете свой фирменный сайт. Там все твои домики: и «Олень», и «Хокку», и «Лилия» – все, все. Красивые слайды, а рядом имя разработчика – архитектор Татьяна Александрова. Классно получилось. Посещаемость сайта растет с каждым днем. Ждем потока новых клиентов.

– А имена старых рядом с домиками указаны? – спросила Таня.

– Что ты! Мы же не наводчики и не добровольные помощники налоговой инспекции. Просто сказано – «по заказу частного лица». Думаю, крыловское «Дворянское гнездо» пора выкладывать на сайт. Как ты думаешь?

– Когда он оплатит штраф.

– Мама!

– Я сказала!

Ни хмурая злость сына, ни Маришкины грубая лесть, истерики, ссылки на предынфарктное состояние – ничто не могло заставить Татьяну отказаться от принятого решения.

Проблема отцов (матерей) и детей становилась неразрешимой. В орбиту споров и взаимных обвинений стали втягиваться ближайшие к семье люди – Борис и Катенька.

– Борис Владимирович, – призывала Маришка, – хоть вы объясните, что происходит. Почему мы должны вести себя словно крезанутые чукчи?

– Я плохо разбираюсь в бизнесе, но в любом деле идти на попятную после эффектных выпадов – значит показывать свою слабость или вздорность.

Так, он на стороне мамы, заключил Павлик. А как же иначе?

– Я тоже пока плохо разбираюсь в бизнесе, – съязвил Павлик, – но совершенно определенно знаю, что с людьми, которые с бухты-барахты требуют несколько тысяч долларов за какой-то мифический моральный ущерб, лучше дела не иметь.

– Татьяна Петровна, – подала голос Катенька, – может быть, Крылов оскорбил вас как женщину?

Татьяна беспомощно посмотрела на Бориса: что делать?

– Твои дети вышли из младенческого возраста, – сказал он, – и прятать от них взрослые проблемы поздновато.

Таня вздохнула и поведала о нападении Крылова и его домогательствах. Дети были, конечно, взрослые, но все-таки их ушам досталась весьма сглаженная версия. Тем не менее Катенька воскликнула:

– Какой ужас!

Павлик и Маришка застыли с открытыми ртами. Они воспринимали свою маму в определенном смысле существом бесполым. Конечно, она их родила, жила с папой в молодости. Но это когда было! Она прекрасно выглядит. А иначе их мама и не может выглядеть. Когда Маришка говорила «Крылов на тебя запал», она имела в виду проекты, а не маму как женщину. Сексуально домогаться их мамы – это преступление похлеще насилия над детьми!

– Двадцать пять процентов! – возмущенно крикнула Маришка. – Сто, двести процентов сверху!

– Пусть этот отморозок, – дернул головой Павлик, – вообще катится на все четыре стороны. Флаг ему в руки и паровоз встречным курсом.

– Правильно, – ухмыльнулся Борис, – надежда на статистику: такие долго не живут.

Татьяна чувствовала себя королевой, чьи подданные любому ее обидчику готовы открутить голову.

Она хорошо знала своих детей. А если чего-то не знала, то догадывалась в такие моменты – их глубокого эмоционального потрясения. Дурашки! Будто маленькие дети, которые, узнав на улице подробности взрослой интимной жизни, доказывают: наша мама такое не может делать. Они считали, что их мама с Борисом Владимировичем в кровати пасьянсы на одеяле раскладывают.

– Не будем доводить ситуацию до абсурда. – Она примирительно сложила руки. – Борис Владимирович прав: сказав «а», мы не должны отступать. Необходимо либо каким-то образом продолжить переговоры, либо заявить об их окончании.

– Пашка! Думай! – велела Маришка брату.

Павлик ушел в свою комнату, включил компьютер и отпечатал письмо, дополнение к ранее заключенному договору. Если в течение двадцати четырех часов деньги не будут перечислены на счет «Стройэлита», штраф увеличивается до пятидесяти процентов. Через сорок восемь часов они считают свои обязательства перед заказчиком Крыловым аннулированными и работу над проектом прекращают.

Телефонный аппарат-факс стоял в гостиной. Татьяна смотрела, как скользит вниз листок с ультиматумом. Удобная вещь цивилизация – ругаться с помощью электроники и электричества комфортнее, чем выяснять отношения с глазу на глаз.

Через полчаса ей позвонил Крылов:

– Привет, снайпер-самоучка!

– Здравствуйте, Владимир Владимирович.

– Ты знаешь, у меня, между прочим, сотрясение мозга. А рентген показал трещину основания черепа. Ты мне башку чуть не расколола.

– Вы позвонили, чтобы рассказать об увечьях?

– Нет. Я позвонил, чтобы напомнить тебе: альбомчик у меня. Любой архитектор переставит местами два окна, и ты ни в каком суде не докажешь, что проект твой.

Это была чистая правда. Поэтому Таня просила дочь – забери у него все бумаги. «Вы мне угрожаете?» – хотела спросить она, но за ней напряженно наблюдали четыре пары глаз. Надо избегать резких выражений. Она задала нейтральный вопрос:

– И что дальше?

– Дальше я перечислю завтра деньги, которые ты вымогаешь. Но не думай, милая, что ты меня сделала как фраера. Я проигрывать не привык. Поэтому утешься дополнительной валютой и помни, что я не оставлю мысли увидеть тебя когда-нибудь в костюме Евы.

«Не дождешься», – едва не вырвалось у Татьяны.

– Я приму это к сведению, – сказала она вслух и положила трубку.

– Что? Что он сказал? – задала Маришка вопрос, который мучил всех.

– Он… Он принес глубокие и искренние извинения, – сказала Таня и подумала о том, что без вранья не прожить на белом свете. – Завтра он перечислит деньги.

Молодежь, как по команде, торжествующе выбросила вверх кулаки и проскандировала: «Йес!»

«Раньше деток учили пионерскому салюту», – подумал Борис.

– Что за увечья? – напомнил он Татьяне слово из ее разговора.

– У Крылова сотрясение мозга и трещина основания черепа.

Все они считали себя человеколюбивыми натурами, но весть о крыловских травмах доставила им злорадное удовольствие.

* * *

Татьяна любила свадьбы. Не потому, что бывала на веселых и радостных, и не потому, что собственная запомнилась ей чудным праздником – запомнилось очень немногое: их с Андреем напряженное волнение, гул застолья и скандирование чисел «один, два, три…» под требовательное «Горько!». Но в человеческой жизни, кроме красных дней календаря, есть только два события уникально праздничных – рождение ребенка и рождение новой семьи.

Крестины или обмывание ножек новорожденного, конечно, по значимости нужно поставить на первое место. Хотя обычно пережитые волнения, физические испытания и тревога о младенце не оставляют сил для безудержного веселья. Остается свадьба – она и есть самый главный праздник в жизни человека.

Татьяна как-то читала об одном беднейшем южноамериканском племени: там готовили мясные блюда раз в жизни – на свадьбу. Много лет назад они с Андреем отдыхали летом в Бессарабии. Хозяйка дома, в котором они снимали комнату, собиралась осенью женить сына и убивалась оттого, что не могла достать двадцатикилограммовую банку маслин. Бочки вина, пива, откармливаемые специально свинья, теленок, бараны – это мелочь. Но маслины!.. Они не входили в обычное меню, любителей экзотичных ягод было немного, и со свадебных столов маслины большей частью шли в отходы. Но свадьба без двадцати килограммов маслин – позор для родителей жениха. И все это – исключительность и абсурдность – было правильно, потому что важнее свадьбы нет события.

* * *

Обсуждение предстоящего бракосочетания Павлика и Катеньки с первых минут заседания «штаба» вылилось в громкие дебаты непримиримых сторон. Кроме жениха и невесты, Маришки, Андрея и Татьяны, на заседании «штаба» присутствовали родители Катеньки.

Александра Ивановна и Георгий Петрович работали в Московском метрополитене. Она кассиром, продавала проездные билеты, он – в депо. Тесть и теща чувствовали себя несколько скованно среди будущих родственников и терзались противоречивыми чувствами. С одной стороны, они не ожидали, что дочь так рано выскочит замуж, с другой – парень попался хороший, о лучшем и мечтать нечего. С одной стороны, Павлик обесчестил их Катеньку, но с другой – ведь не бросил. С одной стороны, дочка без образования осталась, с другой – в обеспеченную семью попала. Они теряли доченьку, но она-то от радости светилась. У них на свадьбу денег не накоплено, но сваты решительно не позволили им в расходах участвовать – мол, это заботы жениха и наши. Калым, значит. А в приданое невесте могут дать только ее любимого кота Сникерса.

Татьяна полагала, что свадьба – не только возможность, но и обязанность пригласить всех-всех родственников до седьмого колена включительно.

– И тетя Клара будет горланить песни, – укоризненно хмыкнул Павлик.

– Мой дядя Валера, – Катенька испуганно посмотрела на родителей, – обязательно напьется и станет искать, с кем подраться.

Александра Ивановна и Георгий Петрович обреченно кивнули, соглашаясь с дочерью.

– Видели бы вы жену нашего дедушки, – успокоила их Маришка. – Ее в приличный дом за порог не пустят. Вокзальная бомжиха.

– Не смей обсуждать взрослых! – по давней привычке Татьяна строго прикрикнула на дочь. И тут же успокоила: – Никто ее не собирается приглашать. Да и дедушка вряд ли к тому времени настолько поправится, чтобы выйти из больницы. Съездите к нему до свадьбы.

Андрей сказал, что его просто не поймут, если он на свадьбу единственного сына не пригласит ряд персон. Он перечислил нескольких, и при упоминании вице-мэра, министра, бельгийского консула и прочих важных чинов Павлик возмутился:

– Это моя свадьба, а не великосветский прием! Мы хотим видеть своих друзей, школьных, институтских. У многих кроссовки – единственная обувь. Как они себя будут чувствовать среди ваших смокингов и бриллиантов? Да еще из подарков наверняка устроят ярмарку тщеславия. Не нужны нам их подарки! Мы хотим, чтобы ребята веселились, а не сидели загнанными кроликами.

– Никто ваших приятелей не обидит, – примирительно говорила Татьяна. – Вице-мэр, между прочим, в прошлом бригадир маляров и прораб, он предложение больше чем из трех слов сложить не может и не произносит.

Маришка неожиданно поддержала отца.

– Здорово было бы пригласить весь архитектурный бомонд, – произнесла она мечтательно.

– Здорово! – язвительно повторил Павлик. – Молодец, хорошо придумала. Но для полноты картины я приведу делегацию из школы для умственно отсталых. Чего скупиться? Гулять так гулять! Убогих пригреем.

– Бабу Стешу и бабу Клавдию из Смятинова не забудь, – вступила в перепалку Маришка.

– Прекратите балаган! – повысил голос Андрей.

– Извините нас, – Татьяна обратилась к будущим теще и тестю, – мы, очевидно, производим впечатление скандальной семейки.

– Да нет, чего уж там, – простительно махнул рукой Георгий Петрович, – хотя, конечно, свадьба – она для молодых гуляется.

– Правильно! – Павла вдохновила поддержка. – Мы с Катькой женимся, а не вы! Вообще никакой свадьбы не надо. Тихо расписались – и все.

– Как же так? – ахнула Александра Ивановна. Она ткнула мужа в бок. – Все из-за тебя! Ты чего сморозил?

– Я же не в том смысле! – оправдывался Георгий Петрович. – Павел, ты меня не понял, и дочь у нас пока единственная. То есть не пока, – запутался Георгий Петрович, – а в целом.

– Как же свадьбу не сыграть? – расстроилась Александра Ивановна.

– Я заранее знаю, кто будет проигравшим, – буркнул жених.

– А я хотела в церкви венчаться, – горько вздохнула Катенька, – но Павлик против. Он говорит, что все это театральщина.

– Ой, – хихикнула Маришка, – раскол в рядах брачующихся.

– Никакого раскола! – Катенька быстро переметнулась на сторону жениха и выступила в его защиту. – Павлик правильно говорит: мы в церковь не ходим, а как венчаться, так вздумали. Это ханжество.

Место проведения свадьбы тоже вызвало споры. Андрей предлагал снять для банкета недавно отреставрированный Оперный дом в Царицыне. Родители Кати недоуменно оглядывались: квартира у жениха шикарная, дверь из гостиной в спальню открыть, лишнюю мебель вынести, стол длинный поставить – чего еще желать. Молодые настаивали на зале вроде дискотеки – полутемном, с лазерными бликами, с диск-жокеем и хорошей музыкой.

– Давайте арендуем теплоход на Москве-реке? – предложила Маришка.

– В феврале? – покачала головой Татьяна.

– Тогда уж ледокол, – сказал Андрей.

– Атомный, – буркнул Павлик, – а еще лучше – атомную подводную лодку.

– Ну и что? – не унималась Маришка. – У вас никакой фантазии! Георгий Петрович, а можно снять на ночь для свадьбы станцию метро?

– Не знаю, – опешил тесть. – Я про такое не слышал.

– Представляете, как романтично, – мечтала Маришка, – высокие потолки, канделябры, играет оркестр, эскалаторы едут вверх, вниз…

Услужливая фантазия присутствующих дорисовала картину: жених гоняется за невестой по эскалаторам, подолы вечерних нарядов дам утягивает в машинное отделение; те из пьяных гостей, что не загремели на движущихся ступеньках, валятся на рельсы.

От нескончаемых споров у Татьяны разболелась голова. Она вопросительно посмотрела на Андрея: что будем делать? Он кивнул ей – да, пора ставить точку.

– Все! – решительно заявил он. – Подводим итоги. Первое: каждый составляет свой список гостей с учетом вышеупомянутых обстоятельств. Второе: место и порядок проведения свадьбы определяют профессионалы этого дела. Я имею в виду брачные… нет, свадебные агентства. Такие есть, навести справки и обратиться в самое солидное. Александра Ивановна, Георгий Петрович, рад нашему знакомству. Мы с Татьяной приглашаем вас на ужин в «Метрополь». Послезавтра в семь вечера, вы сможете?

Это они с Татьяной обговорили заранее. Будущих родственников нужно подготовить к тому, что у молодых наблюдается некоторый переизбыток родителей. В самом деле, ведь не оставлять Андрею жену дома? А Татьяна с какой стати должна прятать Бориса? К тому времени у них еще не состоялось решительного объяснения, замуж она не собиралась, но и держать Бориса в подполье считала унизительным. Им всем требовалось хотя бы перезнакомиться, чтобы не испытывать неловкости во время свадьбы.

* * *

Вечер в «Метрополе» поначалу проходил в напряженно-любезной обстановке. Татьяна и Юля, жена Андрея, исподтишка рассматривали одна другую. Борис и Андрей хотя и поддерживали беседу, но почти не скрывали прохладной отстраненности: пусть ты мне не соперник, но и другом никогда не станешь. Александра Ивановна и Георгий Петрович изо всех сил старались не показать, как их огорошили цены в меню и обстановка дорогого ресторана.

С первого взгляда Юля не производила впечатления элегантной женщины. Она была очень маленького роста.

Дылда как-то делилась с Татьяной:

– Ты не представляешь, Лахудра, сколько на телевидении и среди артистов коротышек! С ними можно разговаривать либо в положении сидя, либо на четвереньках. У них у всех были тяжелые детство и юность. На физкультуре стояли последними, в толпе их затирали, в метро они утыкались в чужие ароматные подмышки и рано приобрели шейный радикулит – голову-то приходится задирать все время. К девушкам липли исключительно пигмеи, которых не заметишь, пока не споткнешься. А сами пигмеи брели по жизни в жадном поиске спутниц, рядом с которыми они выглядели бы богатырями. Но недаром говорят о честолюбии коротышек. Оно просыпается в юности и дает им заряд и энергию маленькой бронебойной пули.

Сама Ольга ни за что бы не призналась, что с детства мучается противоположным комплексом – рефлексией дылды, и ее честолюбия хватит на отряд коротышек.

Сидя или на четвереньках, но если присмотреться к Юле, то придется признать: она очаровательна. Миниатюрна и очень пропорционально сложена, как статуэточка. Кажется, можно на ладонь поставить. Детскость в ней сочетается с острым ироничным умом, за хрупкостью угадывается воля и трезвый рассудок.

Именно Юля решила спасать ситуацию, пока все окончательно не заморозились от взаимной любезности. Юля пригласила Татьяну в дамскую комнату. Позвали и Александру Ивановну. Но та не поняла, что кличут на совет, и ответила с наивной откровенностью:

– Ой, а мне еще не хочется.

Они вымыли руки и поправили макияж, обменялись общими замечаниями, похвалили платья и украшения друг друга. По делу Юля сказала только одну фразу, но это был стратегический жест опытного полководца.

– Татьяна, нам необходимо пуститься в пляс. – Юля улыбнулась в ответ на недоумение Тани и пояснила: – Просто станцевать несколько танцев.

Науськанные женщинами, мужчины приглашали их по очереди. Неожиданно оказалось, что, в отличие от Бориса и Андрея, которые относились к медленным танцам как к ритуальным объятиям под музыку, Георгий Петрович – великолепный танцор. Он властно и умело вел партнершу, чувствовал музыку и действительно танцевал, а не кружил на месте. Таня и Юля осыпали его комплиментами. Александра Ивановна зарделась от похвал мужу, словно они отражали ее заслуги.

Решили вспомнить молодость и, став в круг, станцевали один быстрый танец. По общему мнению, разминка перед свадьбой удалась. Общение наладилось – стали говорить о детях, их шалостях и собственной родительской неопытности. Георгий Петрович рассказал, как однажды Катеньку в деревне укусила змея. Он пять километров нес дочь на руках до ближайшей больницы, рядом семенила и не переставая рыдала Александра Ивановна, а оказалось, что убитая и принесенная для анализа гадюка – обыкновенный ужик. Андрей вспомнил историю как раз под застолье. Оставшись один с маленькими детьми (Татьяна на полдня уезжала к родителям), он постирал ползунки – свалил все, не вытряхивая, в бак и поставил кипятиться на плиту. Через некоторое время квартира наполнилась ужасным зловонием.

В течение вечера выяснилось, что Борис и Юля закончили в разное время один факультет. Они обменялись сведениями об общих знакомых, потешили присутствующих студенческими историями.

Прощались тепло. Хотя между ними и не возникла близость родственников, но дружелюбные отношения в будущем вполне могли сложиться. И главное, что на свадьбе они не будут чураться друг друга и выступят единым родительским фронтом.

К профессионалам в свадебное агентство «Гименей плюс» (что, интересно, «плюс»?) Татьяна поехала с Павликом и Катенькой. В сумке у Тани лежал список из ста пятидесяти планируемых гостей. Дети в ответ на родительские шестьдесят персон родственников и знакомых ответили почти сотней своих друзей – от детского сада, школы, института до случайного приятельства. Таня предполагала, что свадьба будет многолюдной, но не до такой степени! Полторы сотни человек – это же неуправляемая масса! Она уже жалела, что не согласилась на тихое скромное бракосочетание.

«Лена Самохвалова, менеджер заказа» – значилось в пластиковой карточке на груди у девушки, ровесницы Павлика и Маришки, которая ими занялась. Не обращая внимания на пессимистически унылое выражение лиц заказчиков, Лена поздравила жениха и невесту с предстоящим событием, задала несколько вопросов и на удивление быстро решила ряд предварительных проблем. Цветы, автомобили свадебного эскорта, оформление процедуры во Дворце бракосочетаний.

Сколько приглашенных? Сто пятьдесят? Нет, немного. Мы беремся за организацию свадеб до трехсот персон. Посмотрите альбом, это Дом свадебных торжеств, который наше агентство перестроило из одного заводского Дома культуры. Кухня – самое современное оборудование. Шеф-повар проходил стажировку в Европе и странах Юго-Восточной Азии. Штат официантов, уборщиков, охранники одеты не в пятнистую форму, а в смокинги. Банкетный зал, танцевальный, комнаты отдыха, медпункт (да, вытрезвитель, если хотите), лестницы, коридоры – везде ковровые дорожки. Вам подходит? Вы довольны? Отлично. Обсудим некоторые детали. Посуда: тонкое стекло или богемский хрусталь? Приборы: нержавейка или серебро? Скатерти белые льняные. Цветы на столах живые или искусственные? Для обсуждения меню вам придется встретиться с шеф-поваром, в случае особых пожеланий, или познакомитесь с теми вариантами, которые он разработал, исходя из своего опыта. Расстановка столов буквой «П», буквой «Т», отдельные столики? Что я рекомендую? Главный стол буквой «Т» на тридцать персон, остальные гости за овальными столами на двенадцать персон. Согласны? Превосходно. К сожалению, мы не можем взять на себя рассадку, то есть распределение по столикам ваших гостей. Возьмите эту схему с номерами столиков и по ней составьте список – номер столика, номер стула, фамилия гостя. Передайте нам за неделю, мы отпечатаем специальные карточки. Провожать гостей к месту будут мои помощники. Прибывшим на банкет до приезда молодоженов мы предложим коктейли, прохладительные напитки и легкие маленькие бутерброды. Да, конечно, рассадка – это хлопотно и ответственно. Нужно учитывать факт знакомства и возможность приятного знакомства людей, их интересы и в то же время постараться сделать так, чтобы за каждым столом был тот, кто не даст другим скучать. Поверьте, вы увлечетесь этим занятием – рассадкой и проведете немало забавных минут, группируя своих гостей. Если вы представите список за три недели и дадите адреса или контактные телефоны, то мы сможем разослать приглашения уже с указанием места по рассадке.

Татьяна и молодожены вздохнули облегченно – гора с плеч. Менеджер, напротив, вдруг посерьезнела и заявила:

– Успех свадьбы на девяносто процентов зависит от тамады. Случается, что заказчики сами могут предложить из числа своих знакомых человека, способного срежиссировать поведение гостей, организовать их и развлечь, иными словами, сделать свадьбу действительно незабываемым событием. Есть ли такой человек у вас?

Татьяна с детьми переглянулись и дружно помотали отрицательно головами. Вот что значит профессиональный подход к делу! Главные трудности, оказывается, прячутся вовсе не там, где они думали.

Начался просмотр видеокассеты и выбор тамады. Когда были просмотрены все имеющиеся кандидатуры, Татьяна и дети огорченно вздохнули – они не выбрали никого.

Менеджер Лена не выказала ни тени раздражения от капризов заказчиков. Она на секунду задумалась, потом выдвинула ящик стола и достала из него фото:

– Вот кто, я думаю, подойдет. К сожалению, видео с его участием нет. Узнаете?

Со снимка на них смотрело благородное породистое лицо седовласого мужчины за пятьдесят, удивительно знакомое.

– Глеб Самохвалов, заслуженный артист республики, – сказала Лена, – мой однофамилец. Работает в одном областном театре. Но там знаете какие зарплаты. В последнее время много выступал на эстраде в разговорном жанре. Вообще – мастер! Тонко чувствует аудиторию, ее культурный и образовательный уровень. Артист! Он и бизнесменов заводит, и молодежь от него балдеет, и интеллигенция довольна остается. Импровизатор! Ему, конечно, нужен сценарий, но самый общий: десять-двадцать фамилий и их отношение к молодоженам – те, кому нужно будет слово предоставить.

Татьяна вспомнила Глеба Самохвалова – он сыграл в кино множество ролей второго плана, в основном милицейских генералов, царских сановников и главарей мафиозных банд.

– У Глеба Глебовича, – продолжала нахваливать Лена, – самая высокая гонорарная ставка. Плюс расходы на билеты – поездом из его города до Москвы и обратно в вагоне люкс. Детские новогодние утренники уже закончились, он на них Деда Мороза играет, значит, свободен. Поверьте, это беспроигрышный вариант и самый престижный. Есть одна проблема с Самохваловым, но я уверена, что с ней справлюсь. Вы согласны? Прекрасно. Договор и предварительная смета будут готовы завтра. Сможете их подписать и внести залог? Отлично. На чье имя оформляем документы?

– На мое, – сказал Павлик и протянул паспорт. В легком деловом нажиме, с которым работала менеджер Лена, Татьяна увидела повадки собственной дочери. Правда, Маришка еще допускала кокетливые нотки в общении с клиентами. Лена определенно владела подобными навыками, но не строить же ей глазки чужому жениху. Как быстро современная молодежь освоила приемы бизнес-общения. Где они этому набрались? И неужели им не мешает то, что они похожи друг на друга, словно сошли с одного конвейера?

Пока Лена снимала копию с паспорта, Татьяна тихо спросила сына, почему платежи оформляются не на отца, и улыбнулась, когда Павлик гордо и небрежно обронил: «Он мне открыл кредитную линию».

Они выходили из «Гименея» с радостным ощущением людей, которые поместили тяжелые сундуки в багажное отделение и могут двигаться налегке. Зашли в ближайшее кафе и за обедом весело критиковали увиденные кадры чужих свадеб. О своей говорили уже без напряженного страха и пророческих опасений.

* * *

Галина без труда узнала адрес Татьяны. Тоська проболталась о передаче. Телефон архитектора Александровой через знакомых на телевидении выяснила у помрежа передачи «Хроника происшествий». По номеру телефона в адресном бюро даже год рождения Александровой сообщили. Старуха! А туда же! Чужих мужей из семейных постелей выманивать!

Звонить Галина не стала. Татьяна могла уклониться от встречи, сказать Борису. Нет, лично. Глаза в глаза.

Она ждала на лестничной клетке. Хорошо, что дома никого не оказалось, есть время успокоиться, унять биение сердца. Вот только жарко очень. Сняла дубленку, перекинула через локоть. Пенсионеру-собачнику, который дважды со своими псами выходил на прогулку (понос у его шавок, что ли?), пришлось соврать с глупой улыбкой: я их родственница, приехала из Воронежа. Вспомнила, как свекровь говорила: Галя из Воронежа. Тоже сволочь порядочная, Ирина Дмитриевна дорогая.

Таня сразу поняла, кто караулит у их квартиры. Только один человек мог смотреть на нее с подобной ненавистью и злобой. Они с Катенькой возвращались из Дома моды с примерки и в самом благостном расположении духа. А тут подарочек у двери.

– Здравствуйте, Галина, – сказала Татьяна ровным голосом, – проходите. Разуваться не нужно. Давайте ваше пальто.

Катенька удивленно посмотрела на Татьяну Петровну: почему их не знакомят? Еще больше удивилась ее строгому тону:

– Мы будем в гостиной, не беспокой нас, пожалуйста.

«Нужно ли в этой ситуации предлагать гостье чай, кофе? Выпить? Может, ноги помыть и педикюр сделать? Зачем она вообще явилась? Хочет закатить скандал? Предложить распилить Бориса на части? О чем мы можем говорить? А что я сама хотела сделать с Юлей? Убить! Застрелить из пистолета. И ведь получается: если Галина сейчас достанет наган и выстрелит мне в грудь, я не имею морального права осуждать ее и препятствовать ей. Вот только жить очень хочется».

Галине понадобилось три секунды, чтобы оценить соперницу. Конечно, старуха. Годы роскошной шубкой не прикроешь. Кроме того, блеклая, как засвеченный негатив. Волосы химией пережгла, прячет их в пучок, но патлы выбиваются на висках и на затылке. Косметика дорогая и умело наложена, так ведь и покойников гримируют.

«Спокойно, не радуйся, – приказала себе Галина. – Вспомни, как ты рассказывала Борису, что от твоей подруги муж ушел к другой, страшной и некрасивой. Борька, от книжки не отрываясь, заметил, что если мужчина уходит от красавицы к уродине, то красавице следует хорошенько задуматься».

Давняя привычка прятать глаза оказалась сильнее попытки удержать взгляд на одной линии с лицом Галины. Татьяна рассматривала свои руки.

– Зачем вы пришли, Галина?

– А ты не догадываешься?

Галина вдруг почувствовала себя хозяином положения. И в самом деле: ее обидели, эта старая баба, которая трясется от страха, играет в благородную, а у самой на уме только шашни с мужиками. Последняя попытка ножки раскинуть. Измечталась, наверное, пока Борьку не подцепила.

Того факта, что не все женщины на свете хищницы, что есть те, кто ни в помыслах, ни в действиях не стремится завоевать мужчин, Галина не допускала. Собственный опыт, пусть тайный и слегка порочный, она воспринимала как житейскую мудрость, которая дает ей право свысока смотреть на удачливых захватчиц.

– Нет, я не догадываюсь. – Таня с трудом подняла глаза и стала смотреть в окно.

– Борис подал на развод. Это ты его вынудила. Думаешь, переспала с ним пару раз – и все, дело в шляпе? Думаешь, он любит тебя? Ошибаешься! Он просто мстит мне, потому что меня любит, а не тебя. И потом будет очень жалеть. У нас с ним нормальная семья, дочь растет. Конечно, я немножко… оступилась. И он впал в безумие.

– Галина, я не могу вмешиваться в ваши с Борисом отношения…

– Ты уже вмешалась! Влезла, как клизма с вазелином.

Ее грубость шокировала Татьяну, но в то же время придала силы для отпора. Татьяна посмотрела прямо в глаза Галине:

– Во-первых, я попрошу вас не тыкать, а во-вторых, выбирать выражения.

«Доставай свой пистолет и стреляй, – думала Таня, – но оскорблять меня не позволю».

Галина поняла, что перегнула палку. Ей вовсе не требовалось злить Татьяну и тем упрочить союз с Борисом. Напротив, нужно доказать, что этот союз – плод их болезненного воображения. На «вы» хочешь? Да, пожалуйста.

– Вы должны понять меня. – Галина плаксиво сморщилась. – Ах, если бы вы знали, что переживает женщина в моем положении!

«Я знаю», – едва не вырвалось у Татьяны.

– Мое сочувствие, – сказала она, вздохнув и с жалостью глядя на Галину, – может показаться вам кощунственным.

– Таня! – Галине без труда далась страстная убедительность в голосе. – Таня! – Она прижала руки к груди. – Я знаю Бориса почти пятнадцать лет! А вы знакомы пару месяцев. Он для меня – как фортепьянная пьеса, которую знаешь наизусть и можешь с закрытыми глазами сыграть с любого места. А вы лишь на ноты посмотрели! Если бы вы видели, как он переживал после… после моего поступка! Так может переживать только человек, который любит очень глубоко. И после с ходу влюбиться в другую? Вы в такое можете поверить?