Текст книги "Месть оптом и в розницу"

Глава 11

С гражданкой Ковальзон нам сначала не повезло. Мы долго звонили и стучали в ее двери, но открывать никто не спешил. Отчаявшись, мы собрались уходить, когда на лестнице послышались шаги, и мы увидели маленькую девочку с огромным надувным мячом.

– Вы к тете Регине? Тогда подождите, она с Лолой гулять пошла в парк. Давно уж, я видела, Лолка мне чуть мячик не сгрызла. Хулиганистая – жуть! – Девочка важно прошествовала по лестнице вниз.

– Значит, стратегия такая: затаиться и ждать. Применим к клиентке приемчик под названием «эффект неожиданности», – скомандовал Иван.

Мы поднялись на один пролет и приготовились к встрече. На лестничной клетке был сквозняк, меня немного знобило. Заметив это, Иван снял куртку и накинул мне на плечи.

– А ты как же? В одной рубашке, замерзнешь.

– Я же мужчина, могу и потерпеть. – Мой вопрос вроде даже удивил его. Видимо, он считал это само собой разумеющимся.

– Ты придумал, что мы скажем Регине?

– Я всегда найду о чем поговорить с симпатичной женщиной, – усмехнулся он.

– А вдруг она не слишком красивая? – Его ответ мне почему-то не совсем понравился.

– Соберу волю в кулак и буду искать слова утешения, – смиренно отозвался он.

– Ты все шутишь, а я жутко волнуюсь, – укоризненно посмотрела я на спутника.

– Не о чем. Ты лучше сиди и думай о моем предложении.

– Каком еще? – рассеянно поинтересовалась я.

– Ты уже забыла? – расстроился парень. – Иди-ка сюда поближе, я напомню тебе.

Он неожиданно и очень уверенно притянул меня к себе и нежно поцеловал в мочку уха. Его теплое дыхание прошелестело у меня в волосах, коснулось шеи. В этот момент мне показалось, что между нами проскочила искра. Горячая волна начала подниматься со дна моей души. Я положила голову на плечо Ивана и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Он наклонился ко мне и прошептал:

– Я чувствую себя как мальчишка, который первый раз целует девочку на лестнице в подъезде. – Он заглянул в мои глаза. – Ну что, вспомнила о моем предложении?

Я молча кивнула. Только Иван успел коснуться моего лица губами, как дверь внизу хлопнула.

– Придется оставить это на потом, детка, – почти беззвучно прошептал он.

Минуты через полторы появилась эффектная брюнетка с рахитичной собачкой на тоненьких ножках. Сунув в скважину ключ, дама распахнула дверь и стала дергать за поводок упирающееся животное.

– Ты пойдешь или нет? Неужели не нагулялась? Горе ты мое!

– Вам помочь, мадам? – галантно спросил Иван, незаметно спустившийся сверху. Аккуратно задвинув даму с собачкой внутрь, он впустил меня и запер дверь.

– В-вы кто? – Брюнетка от страха начала заикаться. – Ч-что вам надо? Помогите! – попыталась выкрикнуть она.

– Не надо шуметь, гражданка, не в ваших это интересах. – Иван бесцеремонно зажал накрашенный рот своей ладонью. – Мы, если так можно выразиться, приятели усопшего отца Ксенофонта, в миру Перова Семена Игоревича. Я сейчас руку уберу, а вы без глупостей, пожалуйста. Отвечайте, знакомо вам это имя?

– Как усопшего? Сестра же сказала – прогноз благоприятный! Он что, все-таки умер? Совсем? – нешуточно расстроилась Регина Давыдовна.

– Мертвее не бывает, к сожалению, – печально подтвердил Иван, – ему кто-то капельницу отсоединил после вашего ухода.

– А от меня-то вы что хотите? – нервно забегала по комнате хозяйка. – Я его не убивала, это совершенно точно. Для меня его смерть – полная катастрофа! Я же из-за этого в таком дерьме теперь, что хоть рядом с Семеном ложись и помирай!

– Он вам деньги какие-то должен, как я поняла, – вмешалась я, – наверное, с этим все и связано. Кто мог желать батюшке смерти?

– Ума не приложу! – искренне воскликнула Регина.

– Может, расскажете, Регина Давыдовна, все по порядку? – посоветовала я. – Попробуем вместе разобраться.

– Очень надо мне с вами откровенничать! – вздернула подбородок гражданка Ковальзон. – Семена я не убивала, и достаточно с вас. Идите, пока милицию не вызвала.

– Мы-то уйдем, только хочу вас предупредить напоследок, что в этом деле уже есть три трупа. Вы точно уверены, что Регина Давыдовна Ковальзон нужна преступнику именно в живом виде? А может, он мечтает присоединить вас к компании тех троих, которые сейчас в холодильниках областного морга лежат? – как бы без особой заинтересованности спросил Иван и поднялся. – Пойдем, Ир, дамочке собаку кормить пора.

– Так, а с чего вы взяли, что меня убить-то хотят? – всполошилась хозяйка. – Денег у меня нет, но ведь не я в этом виновата.

– Главное, чтобы вы сами, Региночка, в этом уверены были. А мы со своими проблемами сами разберемся, – откровенно блефовал Иван, – мы узнали основное, убили Ксенофонта не вы. Так что делать здесь нам вроде как нечего больше.

– Гришка никак не мог попа замочить, он со мной в город поехал, ночевал тоже здесь, иностранцы в тот же день улетели… А кого еще убили? – обеспокоенно спросила Регина.

– Да какая вам разница? – равнодушно пожал плечами Иван. – Вы-то ведь в безопасности…

– Ну вот что, раз уж пришли, давайте поговорим откровенно. – Я восхитилась Ванькиной хитростью, теперь получалось, что уже не мы, а сама хозяйка уговаривает нас побеседовать по душам. – Проходите в комнату, я сейчас Лоле корма насыплю, а то она не даст поговорить спокойно.

Квартира у Регины Давыдовны была вполне приличной. Так, ничего особенного, но уютно и чисто. Ни дорогой техники, ни картин не наблюдалось.

– Мне, собственно, скрывать особенно нечего. Раз Семен умер, то и отвечать ему за все по полной программе и в мирском суде, и в Божьем, если есть он на том свете…

Года полтора назад реставратор Григорий Павлович Елкин, прозванный за свою смуглую экзотическую внешность Хусаинычем, руководил реставрацией церквушки в селе Евсеевка. Там-то и показал ему местный батюшка Ксенофонт шкатулку, обнаруженную им в тайнике полуразрушенной церкви. Григорий, как хороший специалист, сразу просек, каких огромных денег стоит это сокровище. Шкатулка, неизвестно как оказавшаяся в деревенской глухомани, тянула век на пятнадцатый, от силы шестнадцатый. Внутри лежало такое же древнее Евангелие в окладе из чистого золота с вкраплением великолепных рубинов и топазов и усыпанный бриллиантами крест величиной с детскую ладошку. Вся эта красота, по мнению Григория, стоила никак не менее двух миллионов евро. И такая куча деньжищ просто так, без всякой пользы, лежит в сейфе у заштатного сельского батюшки. Хусаиныч стал горячо уговаривать Ксенофонта продать сокровище. Нужно отдать должное Семену Игоревичу, он был честным человеком и искренне верил в Бога. Деньги, особенно большие, считал откровенным злом и в воскресных проповедях неоднократно называл их происками сатаны, появившимися на земле специально, чтобы искушать добропорядочных христиан. Положение сельского батюшки и уважение, выказываемое односельчанами, вполне его устраивало. Иногда он доставал шкатулку и любовался бесценными сокровищами. Вспоминал о матушке Елене… Этого ему было достаточно для счастья. Он пожалел, что рассказал Хусаинычу о своей тайне. Семен Игоревич всегда помнил, как перед смертью жена взяла с него обещание непременно передать Евангелие патриарху или в исторический музей, но ни в коем случае не продавать его корыстным людям. «Эти деньги не принесут тебе счастья, Семен. Продав святыни, ты попадешь прямиком в ад», – говорила Елена.

Григорий поначалу не смог понять психологию Ксенофонта. Он без устали искал все новые и новые подходы для достижения своей цели, но с каждым разом убеждался, что внутреннее сопротивление батюшки только растет. Священник уже всерьез начал поговаривать о том, что пора бы уже связаться с руководством музея, только сначала нужно было получить благословение патриарха. А это Ксенофонту хотелось сделать при личной встрече. В конце концов Григорий исчерпал все доводы и решил выдвинуть единственный козырь, оставшийся в рукаве. Так на передний план вышла Регина.

– Для того чтобы он решился продать реликвии, ему должны понадобиться деньги. Ты сможешь очаровать этого деревенского простака и внушить, что сидеть в шезлонге на берегу Красного моря, поглаживая коленку прекрасной женщины, значительно лучше, чем глушить самогон в деревенской хибаре с сортиром на улице, – объяснял Хусаиныч своей подружке. – Только действовать нужно очень осторожно, чтобы не спугнуть батюшку. Пусть он влюбится в тебя без памяти, и ты будешь вить из него веревки. Он человек хоть и совестливый, но, к счастью, не слишком умный. Тебе его заморочить, я думаю, удастся без труда. Пока этот простак разберется, что к чему, деньги уже будут у нас.

– Только крепко ошибся Гришка насчет Семена, – вздохнув, пожаловалась нам Регина. – Столько общался с человеком, а элементарных вещей понять не смог. Я-то чуть не в первый день почувствовала, что ни курорты, ни виски заморские с пути батюшку не свернут. Они ему до лампочки были. Я за другие струнки тихонько дергать начала. Мол, реликвии эти – вещь, конечно, хорошая, красивая, дорогая, но пользы от них никакой нет совершенно… А скорее вред даже. Негоже слово Божие в такие шикарные одежды рядить, Евангелие от камней блестящих только значимость свою теряет и алчность в людях разжигает непомерную, вместо молитвы праведной. А вот если в деньги эту бесполезную красоту превратить, тогда можно много чего доброго для односельчан своих сделать. Больницу построить или, к примеру, церковь новую… И людям польза, и память о нем, Семене Перове, надолго в истории останется…

Не стоит объяснять, что красавице Регине не составило большого труда основательно заморочить голову Ксенофонту. Через месяц он уже не представлял своей жизни без прекрасной Регины, называл ее матушкой. Теперь батюшка смотрел на все глазами своей невесты. Поэтому вскоре начались поиски покупателя. В этом вопросе очень пригодились связи Регины Давыдовны с иностранцами. Работая гидом, она постоянно общалась с состоятельными людьми и вскоре смогла найти подходящего человека. Он согласился купить шкатулку вместе с ее содержимым за семьсот пятьдесят тысяч евро. При условии, что все экспертизы и документы для вывоза за границу будут в порядке. Григорий прекрасно понимал, что цена, предложенная иностранцем, едва ли составляет четверть реальной суммы, но возможность получить на руки такую кучу денег, причем в самое ближайшее время, победила сомнения. К тому же неясным оставалось происхождение драгоценностей. Выправить документы для таможни было очень сложно, Хусаиныч имел кое-какие связи в нужных местах, но потребовалась огромная, по меркам Регины и Григория, сумма – двадцать тысяч долларов. В сравнении же с ожидаемой прибылью она казалась ничтожной. Коммерсанты взяли в банке ссуду под залог своих квартир, по десять тысяч на человека. Документы для вывоза шкатулки вместе с содержимым были выправлены еще на прошлой неделе. Четыре дня назад, непосредственно перед вылетом покупателя за границу, состоялся обмен реликвий на чемоданчик с валютой. Банковским чекам Григорий не доверял – всегда приятнее держать в руках живые деньги, а не какой-то кусок бумаги. Осторожный иностранец настоял на встрече с истинным владельцем Евангелия, ему хотелось обставить все как можно законнее, и на сделку пришлось поехать Ксенофонту. Регине с Хусаинычем и самим не хотелось светиться на таможне, они решили ждать приезда батюшки у него дома, в Евсеевке.

– Что было дальше, вы и сами знаете. Этот придурок напился на радостях и угодил под откос. Я постоянно звонила ему на сотовый, но он трубку не брал. Мы уже просто начали приходить в отчаяние. Семена не было слишком долго. При самом плохом раскладе он все равно должен был оказаться в Евсеевке еще засветло. Но время шло и шло, а ни о Ксенофонте, ни о деньгах никаких известий не было. Григорий упорно твердил, что он просто слинял с нашими денежками, прямо из аэропорта вслед за покупателем махнул в теплые страны. Я была уверена, что Семен ни за что не бросил бы меня одну в этой дыре, и умоляла Гришу подождать еще немного. Я, честно сказать, переживала, не облапошил ли Семена иностранец, неизвестно, что у этих янки на уме. Или, к примеру, в дело могла вмешаться милиция. Мы ведь так и не узнали, кто был настоящим владельцем драгоценного клада и как он оказался в такой богом забытой дыре, как Евсеевка. С каждым часом надежды на благополучный исход дела становилось все меньше, Гришка уже откровенно бесился, бегая из угла в угол тесноватой батюшкиной горницы. Когда наконец телефон ответил, я не поверила своему счастью. У меня даже руки от волнения задрожали, честное слово… Потом вдруг до меня дошло, что трубку взял вовсе не Семен, а незнакомый милиционер. Я еще не знала об аварии и с перепугу почему-то представилась матушкой Еленой (так звали покойную жену Семена), поняв же, в чем дело, мы с Гришей облегченно вздохнули, немного успокоились и стали ждать, когда нам привезут этого безответственного пьянчугу. Я надеялась, что у него хватит ума не оставлять чемодан без присмотра и не болтать при милиционерах лишнего. Но тянулся час за часом, а Семен у калитки все не появлялся. Не дождавшись денег, Гришка окончательно вышел из себя и велел мне одеваться. Мы выехали навстречу Ксенофонту, в направлении города, откуда должна была показаться его «пятерка». По пути нам не попалось практически ни одной машины, а как только мы вырулили на шоссе, то сразу же увидели, как машину Ксенофонта, привязанную веревкой к милицейскому УАЗу, тащат на ферму.

Все запуталось еще больше. Куда тащат «пятерку» и где в данный момент находится ее владелец, было совершенно непонятно. Возможно, его как раз в этом УАЗе сейчас везут на милицейский пост. Или же у Семена могли обнаружить какие-то серьезные повреждения после аварии и отправить в больницу. А вдруг он потерял сознание и не может заботиться о чемоданчике с деньгами? И что будет, если валюту увидит кто-то другой? Гришка велел мне ждать в машине, а сам рискнул сунуться на пост ГАИ и разузнать о ночной аварии. Дежурный посмотрел в журнале и рассказал ему, что машина на ферме какого-то колхоза «Заря», а водитель в полном порядке и отправлен домой отсыпаться. Более точных сведений он дать не мог, так как только что заступил на пост, а протокола с места происшествия еще нет. Во всяком случае, о деньгах он даже не заикнулся.

Посчитав это хорошим знаком, мы слегка воспрянули духом. Как вы понимаете, мы, естественно, метнулись на эту заброшенную ферму. Искали ее мы долго. Спросить ночью было практически некого, хорошо хоть дежурный в самых общих чертах обрисовал Грише дорогу, но поплутали мы все равно изрядно. Слава богу, милиции к моменту нашего прибытия там уже не было, и мы без помех тщательно обыскали авто, однако денег найти нам так и не удалось. Мы были в глубоком недоумении, я всеми словами корила себя и весь окружающий мир за то, что позволила Семену отправиться на такое ответственное свидание в одиночку. Если бы мы хотя бы издали его страховали, такого бы просто не могло случиться. И сейчас все семьсот пятьдесят тысяч были бы у нас в руках. И не пришлось бы голову ломать, где теперь искать этот злосчастный чемоданчик… Но словами, как утверждает народная мудрость, горю не поможешь. Мы сели в машину и с хмурыми лицами снова выехали на шоссе, без особой охоты пообедали в придорожном кафе и стали решать, что делать дальше. Не зная, куда податься и где искать батюшку, мы решили вернуться в Евсеевку и продолжать ждать там. Должен же он когда-то протрезветь и вернуться домой или хоть весточку о своем местонахождении передать. Гришка мрачно пообещал при встрече с батюшкой основательно прочистить ему мозги, чтобы научился на старости лет вести себя по-человечески. Я промолчала.

Честно сказать, я уже тогда практически уверена была, что денег, полученных за проданные Семеном реликвии, мы не увидим. Мои подозрения очень скоро подтвердились. Едва въехав в село и зайдя в магазин, мы сразу же услышали о трагедии, произошедшей на ферме. Все посетители возбужденно рассуждали о том, за что же угробили Михалыча и пытались зарезать их Ксенофонта? История с каждой минутой обрастала все большими подробностями, одна фантастичнее другой. Все активно охали и ахали, но, судя по всему, как все обстояло на самом деле, толком никто не знал. Рассудив, что Семена, если он жив, увезли в областную больницу, мы рванули туда. Сестра сказала мне, что в себя батюшка не приходит, но прогноз вполне благоприятный. Он должен был очнуться… Ничего не оставалось, как только ждать. В приемном покое Григорий выяснил, что ничего, кроме рясы, у Семена с собой не было, даже креста. Оставалась, конечно, слабенькая надежда, что батюшка успел припрятать где-то чемодан… Но ни я, ни Гриша в это уже не верили. Мы вернулись в город. Вот и вся история. Как видите, Григорий убить не мог, он всегда со мной был. И потом, я уверена, что он не такой человек. Сами подумайте, намного легче было убить попа еще год назад и забрать у него шкатулку, тем более что о ней никто не знал, чем столько времени валандаться с ним. Никто бы Гришку даже не заподозрил, но он не убийца, вы уж мне поверьте.

– Все становится более-менее понятно, – почесал затылок Иван, – кроме одной немаловажной вещи: за что убили попа, Михалыча и Санька, а теперь охотятся на Ирину, Виктора и даже на Кольку? Никак это не вписывается в картину. Если бы у них сначала о деньгах что-то выпытывали или хоть комнату обыскивали, это можно было бы объяснить поиском пропавших денег. А так… Значит, тысячи убийце не нужны. Он ведь даже пытался ваш с Виктором дом спалить. А если бы чемодан оказался внутри? Как можно было так рисковать?

– Если только он не знает, где они на самом деле лежат, – прошептала я себе под нос.

Вышли от Регины мы еще более озадаченные. Непонятным оставалось многое, а теперь и еще одна головная боль прибавилась – куда все-таки делись деньги? Но это бы бог с ними, пусть Хусаиныч с подружкой их ищут, а вот каким боком мы ввязались в это дело – большой жирный знак вопроса. Лично я о шкатулке сегодня услышала впервые. И тем не менее кто-то с маниакальной настойчивостью пытается отправить меня и связанных со мной людей на тот свет. Правда, после разговора с Региной насчет денег у меня появились кое-какие смутные догадки, но мне нужно было спокойно подумать и многое сопоставить, чтобы понять, имеют ли они основание. По крайней мере, о своих соображениях я решила пока помолчать. Из задумчивости меня вывел голос Ивана:

– Ты заснула, что ли? Выглядишь как лунатик. Ир, я не знаю, как ты, а я голоден страшно, может, заедем куда-нибудь, поужинаем здесь, в городе, а потом уж двинемся обратно. В придорожных кафе так отвратительно кормят. Никогда не знаешь заранее, из кого тебе котлетку подсунут.

– Давай, – рассеянно отозвалась я, думая совершенно о другом, – только пойдем куда-нибудь в приличное место. Мне, может, жить осталось совсем ничего, так хоть поем с комфортом в последний раз.

– Заметано. Я тебя приглашаю, – галантно сообщил он, – пойдем в ресторан. Какой из них ты считаешь наиболее приличным для себя?

– Вообще-то последнее мое посещение ресторана приятным никак не назовешь. – Я поежилась, вспомнив черную жижу, стекающую со лба Андрея.

– Ну, предложи что-нибудь другое, – слегка растерялся Иван.

– Да нет! Не бери в голову, – поспешно ответила я и улыбнулась. – Ресторан вполне подходит.

Мы остановились перед переливающимся всеми цветами радуги входом в ресторан «Ассоль», в котором работала Настя. Он не был шикарным, но славился уютом и качественной кухней. Хозяин этого заведения, видимо, отличался хорошим вкусом: в залах всегда звучала спокойная музыка, располагающая к общению. Персонал относился к посетителям вежливо и доброжелательно. К тому же днем там обычно было совсем немного народу.

Мы заняли двухместный столик в глубине небольшого зала с горящим камином в центре. Иван заказал уху из стерляди, салаты, жюльен из грибов с сыром, мясо по-французски. Ко всему этому великолепию – шампанское, армянский коньяк и мороженое на десерт.

– Ты думаешь, мы все это сумеем съесть? – засомневалась я.

– Конечно, будем сидеть тут до ночи, слушать музыку, танцевать, пить коньяк и шампанское. Ты мне пару-тройку историй из своей жизни расскажешь. Надо же нам хоть немного поближе познакомиться, перед тем как идти в ЗАГС. Или ты уже передумала?

Я теперь даже и не знала, что ответить на этот вопрос. На всякий случай улыбнулась, но промолчала.

Хоть Настя сегодня и не работала, обслужили нас на удивление быстро. Иван разлил шампанское в фужеры и произнес:

– Я хочу выпить за то, что судьба свела меня с такой удивительной женщиной, как ты. А главное – за то, что ты дождалась этой встречи, не выскочила опрометчиво замуж за кого-нибудь другого. – Он немного помолчал и уверенно добавил: – Я, конечно, отбил бы тебя у этого счастливчика, но так было бы дольше.

– Тост замечательный. Однако ты за рулем, – напомнила я.

– Будь спокойна, душа моя. Я ведь гаишник, а это что-нибудь да значит. Могу я ради такого случая воспользоваться служебным положением?

– Тебе виднее. И еще… – я слегка замялась, – мне очень приятны твои слова, но, боюсь, все обстоит не совсем так, как ты представляешь на самом деле…

– Только не говори, что у тебя муж и куча детишек мал мала меньше… – с притворным отчаянием перебил меня Иван. – Это существенно осложнит наши отношения…

– Да не в этом дело. Я серьезно говорю…

– И я, – с готовностью заверил собеседник.

– Во мне нет ничего удивительного, – вздохнула я, – я обычная женщина, каких вокруг полным-полно.

– Мне об этом судить как-то легче со стороны. Согласись, – на этот раз уже серьезно ответил Иван и взял меня за руку. – Раз я говорю, что ты лучше всех, значит, так оно и есть. Особенно для меня. По крайней мере, я сразу это понял, как только познакомился с тобой поближе.

– Я просто боюсь, что ты так же быстро разочаруешься. Ты ведь совсем меня не знаешь… Мало ли что ты мог себе напридумывать. Страшно представить.

– Зря боишься. Ничего такого особенно вульгарного в моей голове пока не нарисовалось. – Иван снова попытался перейти на шутливый тон.

– Этого я как раз не боюсь… Мне будет больно, когда ты начнешь понимать, насколько я далека от образа, родившегося в твоем воображении. И нам придется расстаться…

– И не надейся. Так просто избавиться от меня тебе не удастся, дорогая.

Я улыбнулась. Как странно все-таки устроена наша жизнь. Всего за несколько часов этот совершенно посторонний парень стал мне ближе и понятнее, чем многие, с кем я общаюсь уже не первый и даже не второй год. Никогда не думала, что такое бывает. А может, я тоже все это себе только придумала?

Мы выпили, потом еще и еще. Иван подозвал официанта и, прошептав ему что-то на ухо, дал несколько купюр. Тот торопливо ушел, лукаво улыбаясь.

– Раз уж мы собрались сочетаться браком, расскажи мне что-нибудь о себе. А то как-то неприлично выходить замуж за малознакомого человека. – Я подперла щеку кулаком, всем своим видом давая понять, что приготовилась внимательно слушать.

– Да что там рассказывать-то? Все как у всех. Родился, учился, не женился. Пока, – многозначительно добавил он, – в армии отслужил, долг Родине сполна отдал. Теперь вот работаю. Вроде все. Честное слово, больше рассказывать нечего.

– Ты один живешь?

– Абсолютно, – заверил он, – сам готовлю, сам стираю, сам убираю свое скромное жилище. Огород не вскапываю, живность не развожу.

– Почему?

– Странный вопрос. Я как-то об этом не думал, – пожал плечами Иван, – просто не хочется, наверное. Некогда… Да, главное, и смысла я в этом не вижу. Все, что мне нужно, я в магазине купить могу в любой момент…

– Зачем тогда ты в деревне поселился? – спросила я.

– Да просто получилось так… Мне в принципе все равно, где жить. Город, деревня… Какая разница? Был бы угол свой… Мы с Гошей Клюевым в армии очень сдружились, почти как братья стали. Ну, я и приехал к нему… Сначала погостить, потом привык, с людьми познакомился, да так и остался. У меня ведь ни родных, ни близких сроду не было, а тут меня хорошо приняли, уважают…

Мы сидели, пили шампанское и непринужденно болтали, когда в зал вошел Андрей. На этот раз он был не со смуглой красавицей, а с парой друзей. Увидев меня, он слегка изменился в лице, но довольно быстро справился с эмоциями и даже «приветливо» улыбнулся. Сев за столик лицом к нам, он начал бесцеремонно рассматривать меня и моего спутника. Я заметно разнервничалась.

– Что случилось, детка? – удивился Иван, обвел глазами зал и заметил ухмылку Андрея. – Тебе не нравится тот парень, за столиком слева? Только скажи, и он никогда больше не посмотрит на тебя таким наглым взглядом.

Я молча покачала головой. В горле стоял комок, мешающий говорить.

– Он тебе кто? – забеспокоился Ваня, я снова промолчала, и он тихо спросил: – Может, мне уйти?

– Нет! – чуть не со слезами воскликнула я. И, немного успокоившись, продолжила, кивнув в сторону Андрея: – Еще неделю назад я собиралась замуж за этого парня.

– И что же случилось неделю назад? – хмуро поинтересовался Иван.

– Он предал меня.

– Бросил, что ли?

– Не просто бросил, а предал, – упрямо повторила я.

За разговором мы не заметили, как Андрей оказался около нашего столика.

– Разрешите пригласить вашу даму? – галантно обратился он к моему спутнику.

– Дама сама решает, с кем ей танцевать, – сухо ответил Иван.

Андрей вопросительно посмотрел на меня.

– Вали отсюда, – процедила я и отвернулась.

– Тогда, может, я присяду ненадолго за ваш столик? – все так же вежливо поинтересовался Андрей.

– Тебе уже сказали, вали отсюда, – угрожающе повторил Иван.

– Ты очень нелюбезна, Ириша, – игнорируя присутствие Ивана, все тем же любезным тоном продолжил Андрей. – Я еще при прошлой встрече заметил – твое воспитание сильно хромает. Так вести себя с женихом, да еще и в людном месте, может только приземленная и малообразованная барышня. Неужели ты так ничему и не научилась, пока встречалась со мной?

– Отчего же? – собрав волю в кулак, чтобы не разрыдаться, холодно ответила я. – Общение с тобой многому меня научило. В области лицемерия и предательства я теперь практически профессор.

– Я вижу, ты времени зря не теряешь, – с усмешкой глянув на Ивана, продолжил Андрей, – еще и недели не прошло, как с югов возвернулась, бросила там несчастного Стасика и уже нашла нам обоим временную замену… Не слишком удачную, на мой взгляд… Ну что же, о вкусах, конечно, не спорят…

Договорить он не успел. Одной рукой придерживая его за воротник, чтобы не упал, Иван другой рукой дал пару раз Андрею по шее и потащил к выходу из зала. Обалдевший от неожиданности парень даже не сопротивлялся. Его друзья вскочили и ринулись следом. Я с тревогой ожидала возвращения моего защитника. Все-таки трое против одного – это не шутка. Когда терпение мое истощилось и я собралась бежать Ивану на помощь, он показался в дверях зала. По его виду было совсем не заметно, что он участвовал в драке. Видимо, трусливый Андрей сбежал с поля битвы, несмотря на численное превосходство. Я не стала спрашивать Ваню, чем закончилась их стычка, он тоже не поднимал эту тему.

– Я не успел рассказать тебе, дорогая, что очень, просто страшно ревнив, – проговорил он, опускаясь на стул, и уставился мне в глаза.

– Постараюсь больше не давать поводов, – довольно сухо произнесла я и отвернулась. – Сожалею, что испортила тебе настроение. Я не хотела.

– Не сердись, я правда боюсь тебя потерять, хоть в это и трудно поверить, – немного мягче продолжил он и взял меня за руку. – Мы знакомы всего сутки, но я так привязался к тебе, что готов убить любого, кто попытается вмешаться в наши отношения.

– Не волнуйся, – усмехнулась я, – Андрей тебе точно не соперник.

– А Стас?

Мне стало смешно.

– А уж он и подавно.

Я рассказала Ивану свою адлеровскую эпопею. Ему история смешной не показалась.

– Жаль, что я этого не знал раньше, тогда бы твой бывший кавалер точно лишился пары-тройки зубов, – пробурчал он.

Потом мы танцевали. Сильные руки Вани обнимали меня, было удивительно легко и спокойно. Музыка соответствовала нашему романтическому настроению. Ничего особенного, казалось бы, вокруг не происходило, но я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Пожалуй, за последние несколько лет я не припомню вечера более трогательного и прекрасного. Мы уже доедали мороженое, когда в руках Ивана откуда-то появился шикарный букет роз.

– Дорогая, я вспомнил, что не подарил тебе ни одного цветочка, и решил исправить упущение. Этот букет, конечно, не сравнится с твоей красотой, – пафосно и возвышенно начал Иван, потом улыбнулся и уже попросту добавил: – Но это все, что официант смог разыскать за такое короткое время.

Я была тронута до слез. Стоит ли объяснять, почему мы даже не подумали ехать обратно в деревню, а со всех ног понеслись в мою городскую квартиру, расположенную неподалеку от ресторана «Ассоль». Остаток ночи и часть утра мы провели настолько приятно и романтично, что ни разу не вспомнили о проблемах, приведших нас в город. Но все когда-нибудь кончается…

– Вставай, лежебока, – начала тормошить я спящего Ивана, – нужно завтракать и ехать выручать Витьку, если он еще в милиции, да и к Николаю придется заскочить. Ты не забыл, что бросил там служебный автомобиль? Твой напарник, наверное, тебя обыскался.

– Да нет, он после смены на своем жигуле уехал, так что до следующей смены уазик в моем полном распоряжении. Иди-ка сюда, чего скажу на ушко, – не открывая глаз, позвал он.

– Ну уж фигушки, – рассмеялась я и отправилась на кухню, – знаю я тебя! Я завтрак приготовила, остынет все.

– Ну хорошо, сейчас подкреплюсь и все равно тебя поймаю, – пообещал Иван, все так же не открывая глаз. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять его с кровати и усадить за стол.

Я смотрела на Ивана и видела перед собой красивого жизнерадостного парня, полного энергии и молодости. Как хорошо все-таки, что мы встретились. Пусть даже при таких трагических событиях в моей жизни. Рядом с ним, действительно настоящим мужчиной, мне стало легко и удивительно спокойно. Страшно представить, но наши судьбы могли никогда не пересечься. Я ведь планировала провести остаток жизни с Андреем. По идее сейчас за столом напротив меня должен был бы сидеть именно он… Или, страшно подумать, Иван мог встретить другую. Такому красивому парню познакомиться с девушкой раз плюнуть. Я уткнулась в Ванино плечо и горько расплакалась.

– Ты что? – Иван чуть не подавился от неожиданности. – Я тебя чем-то обидел?

– Нет, Вань, я это от счастья, – всхлипнула я.

– Напугала прямо, – крепко обнял меня за плечи Иван. – Не поймешь вас, женщин: плохо – ревете, а хорошо – так опять то же самое.