Текст книги "Шелковые узы"

Глава 19

С восходом солнца Невада не помнила уже ничего из своего эротического сна. Она помнила только, что Джонни не взял ее на игру в покер прошлой ночью с Королем Кэссиди. Этот факт очень разочаровал ее. Если бы Джонни выиграл, он бы не нуждался больше в амулете удачи. Она не могла ждать, чтобы выяснить, что произошло, она должна была все узнать сейчас же.

Но Джонни наверняка не выйдет из своей каюты до полудня. Нахмурясь, Невада задумалась, и тут ее осенила мысль, что Король Кэссиди мог быть ранней пташкой. В эту самую минуту он, должно быть, наслаждается завтраком. При взгляде на мирно спящую мисс Анабел Невада перестала хмуриться и улыбнулась. Если она поторопится, то может одеться и выскользнуть из каюты до того, как мисс Анабел проснется.

Через несколько минут Невада тихонько вышла из каюты, добралась до столовой и остановилась под аркой при входе в обширный зал. Огромная комната была почти пустынной в этот ранний час. Только несколько посетителей, исключительно мужчин, сидели за столиками.

Густой аромат свежесваренного кофе витал в воздухе, и стюарды с большими серебряными подносами в руках обслуживали пассажиров первого класса. Не обращая внимания на вопросительные взгляды, Невада заулыбалась, заметив сверкающую серебряную голову, почти скрытую высокой пальмой.

– Вы хотели встретиться с кем-то за завтраком, мисс? Невада оглянулась и увидела улыбающегося ей высокого стройного человека, одетого в форму.

– Ну да, – ответила Невада без запинки. – Я должна встретиться с Королем Кэссиди.

– Сюда, пожалуйста, мисс, – с уважением произнес удивленный метрдотель и повел ее прямо к столу Короля.

Король Кэссиди одиноко сидел за квадратным столиком у восточной стены, изучая переплетенное в красную кожу и тисненное золотом меню. Он поднял голову, когда Невада подошла к столику.

– Моя дорогая, какой приятный сюрприз, – сказал он, поднимаясь и тепло улыбаясь ей. – Я не мог и подумать, что ты так рано встаешь.

– Доброе утро, Король, – ответила Невада и быстро опустилась на предложенный ей стул. Как только Король Кэссиди занял свое место за столом, Невада нетерпеливо наклонилась вперед. – Ну как?

Он выглядел озадаченным:

– Боюсь, я не знаю, что…

– Как прошла вчерашняя игра? Кто победил? Король улыбнулся:

– Конечно, я бы не хотел выглядеть хвастуном, но…

– Не могли бы вы сразу сказать, кто выиграл? Вы или Джонни?

– Я выиграл, – твердо ответил Кэссиди. – Могу я заказать что-нибудь для вас? Сегодня подают восхитительные лепешки.

Невада старалась говорить спокойным тоном:

– А вы много выиграли?

– Невада, говорить о полученном выигрыше – плохая примета для игрока.

– Да, конечно, – согласилась Невада. – Держу пари, вы хороший игрок, Король, – добавила она с улыбкой.

– Я играл очень много, и это большое удовольствие, – сказал Король и озорно усмехнулся. – Особенно, когда побеждаешь.

Она весело рассмеялась и стала внимательно слушать, как Король Кэссиди рассказывает о разных игроках, с которыми ему приходилось играть.

– Некоторые игроки полагаются прежде всего на математику. Они подсчитывают возможность появления определенной карты, соотношение размера банка и размера ставки, которая может выиграть, и так далее. Другие полагаются на знание людей: как игрок действует в определенных ситуациях, возможно ли спутать его мысли или испугать странной ставкой.

– Продолжайте, пожалуйста, – нетерпеливо кивала головой Невада.

– В картах, как и в жизни, игрок, полагающийся на интуицию, наиболее опасен, потому что он будет играть на все свои деньги, ничего не имея на руках. Или может заставить противника повышать ставку, когда у него на руках козырной туз. Он подобен льву, его все боятся.

– А каким игроком считаете вы себя, Король? – спросила Невада с интересом.

– Я полагаюсь на свое умение разбираться в людях, – ответил он.

Невада отложила в сторону меню, потеребила лежащую перед ней салфетку.

– А Джонни?

В уголках синих глаз Короля Кэссиди появились лукавые морщинки.

– Этот мальчик – определенно лев, ловкий и опасный, вот кто такой Джон Роулетт. Большой, бесстрашный лев.

Он покачал серебряной головой и рассмеялся. Невада смеялась вместе с ним. Потом она спросила:

– Будете ли вы и Джонни снова играть сегодня вечером?

– Я не могу говорить за Джонни, но мы были приглашены на крупную игру, – он откинулся на спинку стула. – Борьба будет очень жесткой. Это будет игра, на которой противники заставят Джонни показать все его способности игрока высшего класса.

Невада почувствовала себя увереннее, у нее появилась надежда. Дотронувшись до руки Короля, она задала следующий вопрос:

– Эти… господа, будут они… э-э… возражать против присутствия леди на игре?

Король Кэссиди накрыл ее руку своей ладонью. Его серебряные брови вопросительно поднялись.

– Ты говоришь о леди, с которой я знаком? – поддразнил он Неваду.

– Это не настоящая леди. Могу я прийти на игру с Джонни?

– Моя дорогая, – со спокойной уверенностью ответил Король, – если у Джона Роулетта достаточно денег, он может привести с собой весь гарем, лишь бы женщины вели себя тихо и не заглядывали в чужие карты.

Она была единственной женщиной среди присутствующих. Она спокойно сидела на бархатном табурете справа от стула Джонни, ее рука по-хозяйски лежала на его правом плече. Небольшой салон с темными стенами из красного дерева, винно-красным ковром и маленьким баром был определенно предназначен для мужчин, но Невада чувствовала себя как дома. Ее не беспокоили запахи виски, дым сигар и случайно вырвавшееся проклятие неудачливого игрока. Находясь в окружении мужчин, Невада вела себя непринужденно и была счастлива провести ночь с Джонни, Королем и четырьмя другими опытными и серьезными игроками в покер.

Реакция на ее присутствие поначалу была различной. Король Кэссиди и богатые скорняки из Нью-Йорка, братья Ноланы, не возражали. Но филадельфийский стальной магнат рассердился и отказывался играть в присутствии Невады, на что Джонни невозмутимо ответил:

– Если леди уйдет, я тоже уйду.

Богатый филадельфиец, боясь упустить смуглого игрока с Миссиссипи, быстро передумал и согласился. Еще в игре участвовал красивый и богатый белокурый молодой человек из штата Огайо, отпрыск семейства, производящего экипажи, который направлялся в Англию, чтобы жениться на отдаленной молодой родственнице королевы Виктории. Белокурый юноша улыбчиво приветствовал Неваду и глупо потратил большую часть времени, изучая ее, а не свои карты.

Джонни, невозмутимый, как и всегда во время игры в покер с высокими ставками, невольно взволновал Неваду, время от времени дотрагиваясь до маленькой ручки, лежащей у него на плече, пожимая ее, поднося к своим теплым губам или просто поглаживая пальцами. Для игрока с каменным лицом это не означало ровным счетом ничего, кроме желания привлечь удачу, которую она приносила ему. Ни на секунду он не заподозрил, что его простые движения заставили сердце Невады биться быстрее.

При очередной сдаче Джонни откинулся назад, чтобы немного расслабиться, и небрежно положил свою длинную руку на колени Невады. Его спокойные черные глаза ни на мгновение не отрывались от зеленого стола, а смуглые пальцы тем временем бездумно гладили и пожимали ногу Невады через шелковое платье и дотрагивались до чувствительного местечка под коленом. Невада задыхалась от радости.

Позже, когда Джонни снял пиджак, расстегнул воротник и подвернул рукава, Невада так настроилась на малейшие движения его плеча, что могла бы определить, какие карты у него в руке, даже не заглядывая в них. Это сильно взволновало ее. Только она одна знала, когда Джонни был в напряжении. Противники, сидящие вокруг стола, видели игрока, который в продолжение всего длинного вечера только поглаживал свои черные усы и сонно опускал густые ресницы, оставаясь спокойным и невозмутимым.

Выражение его лица не менялось независимо от того, какие он получал карты. Но теплые твердые мускулы под пальцами Невады, сжимаясь и расслабляясь, делились с ней его секретами. Это было замечательно опьяняющее, неописуемое ощущение. И Невада, не отрывая глаз от смуглого неподвижного лица, находящегося так близко от нее, испытывала такое наслаждение, как будто они с Джонни занимались любовью.

Ее пристальный взгляд медленно проник под белую рубашку, наполовину открывшую его смуглую грудь, и она почувствовала, как участилось ее дыхание. Что сделает Джонни, если она тихонько подвинет руку с его плеча вниз, тревожно спрашивала она себя. Пытаясь предугадать его реакцию, она мудро решила дождаться подходящего момента.

Пришла очередь Джонни сдавать карты. Ловкими и уверенными, как у хирурга, руками он собрал карты, лежащие на гладком зеленом сукне лицевой стороной вверх. Его лицо было почти скрыто облаком густого сигарного дыма. Джонни раздал игрокам тщательно перетасованные карты и положил перевернутую колоду перед собой. Он поднял свои карты. Быстрым уверенным движением он развернул их ровно настолько, чтобы посмотреть, и снова сложил все вместе. Это было проделано так быстро, что Невада не успела даже взглянуть, что он себе сдал.

Сигара все еще дымилась, зажатая в ровных белых зубах, в черных глазах нельзя было ничего прочесть. Он ждал первой заявленной ставки. Невада не отрывала ладони, прижатой к его плечу, и знала заранее, прежде чем пришел черед Джонни отвечать, что он собирается поднимать банк.

– Ваша очередь, Роулетт, – сказал один из братьев Ноланов.

– Отвечаю на вашу сотню, – сказал Джонни, – и поднимаю еще на пятьсот.

Он передвинул фишки на зеленом сукне. Игра была жесткой и тяжелой. Ни один из игроков не выбыл. Груда фишек в центре стола росла все выше и выше.

На последнем круге Король Кэссиди, белокурый уроженец Огайо и один из скорняков Ноланов выбыли. Джонни остался со вторым Ноланом и филадельфийским стальным магнатом. Рука Невады мягко скользнула по плечу Джонни. Вперед и назад. Приостановившись, она подождала, чтобы посмотреть, не мешает ли она ему. Внимание Джонни было настолько поглощено напряженной игрой, что он даже не заметил, когда ее пальцы скользнули в открытый ворот его белой рубашки. На какой-то момент она задержала руку на выступающей ключице. Затем, сдерживая частое дыхание, Невада поднялась со своего табурета и встала прямо позади Джонни. Она медленно и настойчиво продвигала ладонь ниже и ниже, пока не остановилась прямо над сердцем Джонни. Там ее рука и осталась, сердце Джонни тяжело ударялось в ее открытую ладонь.

Невада совершенно не сознавала, что возбуждало ее больше: щекотание его густых вьющихся волос на груди, тепло его тела или биение его сердца. Это было то же неистовое биение, которое она чувствовала в ту ночь на «Игроке», когда они занимались любовью. И теперь, как и тогда, оно смешалось с ее собственным, оно проникало через кончики ее пальцев, как тогда через ее обнаженные груди.

Если мускулы его спины рассказали Неваде лишь о напряжении Джонни, то его сильно участившийся пульс сообщил ей намного больше. Слыша удары своего собственного сердца в горле, Невада стояла, прислонившись к спинке его стула, зная наверняка, что ее опасный лев собирался забрать всю огромную сумму денег, лежащих на столе, не имея достойных карт в руках.

Сердце Невады состязалось с Джонни, игра ужесточилась, груда фишек выросла еще больше, напряженность в комнате стала почти осязаемой. Ей казалось, что это никогда не кончится, ни один из оставшихся игроков не отступит. А если они не отступят, Джонни будет проигравшим.

Второй из братьев Ноланов наконец покачал головой и бросил карты:

– Господа, для меня это слишком.

Стальной магнат из Филадельфии усмехнулся. Невозмутимое выражение лица Джонни Роулетта осталось без изменений.

– Как вы, Роулетт? – спросил стальной магнат. Джонни ответил на ставку улыбающегося филадельфийца, хотя его сердце бешено билось под рукой Невады. И еще поднял. Улыбка исчезла с лица его противника. Он взволнованно выпрямился на стуле и снова изучил карты. В комнате стояла мертвая тишина. Никто не произнес ни слова, даже не шевельнулся.

– Проклятье, – наконец взорвался оставшийся в одиночестве филадельфиец и сердито отбросил карты. И почти сразу же спросил:

– Может, вы покажете свои карты?

Джонни не ответил. Только лишь спокойно и уверенно взглянул на него. Потом специально для одной Невады раскрыл свои карты так, чтобы никто, кроме нее, не мог их видеть. Пара двоек. Семерка бубен. Король треф. И туз червей. Невада ни улыбкой, ни вздохом не выдала своих чувств. Но ее пальцы непроизвольно сжались над барабанящим сердцем Джонни.

Лев блефовал. И победил.

Глава 20

Неприятности начались в Лондоне.

День их прибытия выдался прекрасным. Яркое солнце, столь редкое на Британских островах, сияло в безоблачном небе, приветствуя сверкающий белый пароход «Звездный свет», когда он вставал на якорь в Саутгемптоне.

Невада с разгоревшимися от возбуждения щеками и сияющими глазами стояла среди пассажиров у перил, одной рукой вцепившись в Джонни, а другой махая собравшимся на берегу. Плавание прошло замечательно. Джонни проводил почти все время с ней. Он был весел и очарователен, и Невада решила, что надо только еще немного подождать, и его сердце будет полностью принадлежать ей.

На пристани Джонни поторопил их занять места в вагоне поезда, который должен был доставить их в Лондон. Поезд был переполнен, они не смогли найти мест, чтобы сидеть вместе. Джонни нашел пару кресел и настоял, чтобы Король Кэссиди и мисс Анабел заняли их. Затем он взял за руку Неваду, боясь, что она отстанет, и потащил ее за собой в поисках места.

Этот вагон был полон. Следующий тоже. Поезд уже трогался, когда Джонни отыскал одно незанятое кресло в передней части вагона, рядом с дремлющим пожилым мужчиной. Джонни с Невадой устремились к этому креслу. Она заняла место, а Джонни, уверяя ее, что ему и так хорошо, стоял в узком проходе, оперевшись плечом о стену, а локомотив уже набирал скорость. Усталость от длинной ночи за покером сказывалась: темная голова Джонни вскоре опустилась на грудь, его сонные глаза закрывались. Невада вскочила с кресла и подергала его за рукав.

Джонни открыл глаза:

– В чем дело?

– В тебе, – сказала она с улыбкой. – Ты падаешь от усталости. Занимай кресло, а я буду стоять. Я ни чуточки не хочу спать.

Джонни устало покачал головой и закрыл глаза:

– Садись на место, Невада.

– Я придумала, – сказала она. – Ты сядешь в кресло, а я к тебе на колени. Я не очень тяжелая.

Сонные черные глаза снова открылись. Джонни усмехнулся.

– Я действительно немного устал.

И Джонни осторожно протиснулся мимо спящего старика, скользнул в кресло и посадил Неваду к себе на колени, обняв ее длинными руками и сцепив пальцы.

– Тебе удобно? – спросила она.

Откинув голову на высокую спинку кресла, он улыбнулся:

– Разбуди меня в Лондоне.

– Конечно, – ответила она и довольно улыбнулась, когда его густые ресницы несколько раз вздрогнули и неподвижно улеглись на высоких смуглых скулах.

Джонни спал беспробудно. Он ни разу не проснулся за всю дорогу до Лондона, а Невада, слишком возбужденная, чтобы спать, наслаждалась каждой милей пути.

Оставив позади промышленные пригороды Саутгемптона, поезд бежал по пышно-зеленой сельской местности Англии, и Невада Мэри Гамильтон подумала, что никогда не видела ничего более приятного. Кроме этого смуглого красивого лица в нескольких дюймах от ее собственного. Она провела много времени, любуясь Джонни так же, как и Англией. Это была замечательная забава – сидеть у него на коленях и неторопливо изучать дорогое лицо, которое во сне выглядело почти мальчишеским. Она тщательно исследовала его, чего Джонни никогда не допустил бы, если бы не спал.

Невада впервые заметила крошечный белый шрам на дюйм ниже его правого уха. И еще один – под его подбородком. Бессознательно сморщив губы, Невада боролась с искушением поцеловать эти крошечные белые шрамы. Кроме них, в лице Джонни не было никаких недостатков. Черные как смоль волосы, разметавшиеся по лбу, гладкое, оливкового цвета лицо, прямой нос, красиво вылепленные губы под аккуратными усами. Джонни Роулетт был образцом красоты для обожающей его молодой женщины, которую Джонни небрежно обнимал во сне.

Джонни не проснулся даже тогда, когда поезд прибыл на станцию, и Невада вынуждена была громко позвать его:

– Джонни, мы приехали. Просыпайся.

Все еще не открывая глаз, Джонни бессознательно пожал широкими плечами, опустился пониже в кресле, крепче обнял Неваду и облизнул губы. Ее собственные губы теперь находились не больше чем в паре дюймов от его. Невада задрожала.

– Джонни, – сказала она снова, более громко.

– М-м-м? – промычал он и стал медленно просыпаться. – Где мы? – спросил Джонни, пытаясь сосредоточиться.

Она улыбнулась и мягко уперлась в его широкую грудь, отодвигаясь.

– Джонни Роулетт, ты самый беспробудный соня в мире!

– Да, мне об этом уже говорили, – ответил Джонни, выпрямился, отпустил Неваду и поправил волосы. – Мы на месте?

– Да, мы уже в Лондоне.

– Тебе понравилась поездка по Англии? – спросил он, позевывая.

– Больше, чем ты думаешь.

На вокзале Король Кэссиди попрощался, но обещал навестить их на этой неделе, и Невада заметила, как вспыхнула мисс Анабел, когда Король поцеловал ее руку и спросил, понравилась ли ей поездка. Джонни усадил Неваду и мисс Анабел в кэб, и Невада наслаждалась поездкой по Лондону с уже отдохнувшим Джонни, глазея на достопримечательности.

Экипаж остановился перед внушительной гостиницей на Брук-стрит, и Джонни помог ей сойти на тротуар. Слуга в ливрее приветствовал их и пригласил в «Кларидж», кланяясь и спеша широко открыть перед ними тяжелые двери гостиницы. Внутри их тепло приветствовал учтивый администратор гостиницы, и Невада, внимательно осмотрев роскошную обстановку, решила, что ей понравился Лондон.

Но потом она вошла в надушенный лифт гостиницы и лицом к лицу столкнулась с высокой, потрясающе красивой женщиной с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, подобными изумрудам. Сердце Невады упало, когда она обернулась и перехватила взгляд Джонни, который, глядя поверх ее головы, обаятельно улыбался симпатичной блондинке.

К тому моменту, когда они поднялись на третий этаж, радость покинула Неваду. Она интуитивно почувствовала большую опасность. Невада еще раз взглянула на хорошо одетую женщину, чьи сверкающие зеленые глаза смотрели с откровенным восторгом на Джонни Роулетта.

Невысокий улыбчивый посыльный показал им их номер с высокими потолками, стенами цвета слоновой кости, сверкающей мебелью и высокими окнами.

– Боже мой, – сказала мисс Анабел, – начинается дождь, но я не видела ни облачка в небе за всю поездку по городу.

– Только короткий летний ливень, – уверенно утешил ее Джонни. – Он не будет долгим.

Джонни вручил коридорному щедрые чаевые.

– Ты ошибаешься, – сказала Невада, удрученно глядя в окно. Редкие капли дождя ударялись в блестящее стекло и ползли вниз, оставляя за собой дорожки. Невада указательным пальцем провела за одной медленно стекающей капелькой. – Этот дождь будет идти весь день, – предсказала она.

– А мне все равно, – сказала мисс Анабел, снимая шляпку и перчатки. – Я хочу принять теплую ванну и хорошенько поспать.

– Джонни, почему бы нам не пойти играть? – с надеждой спросила Невада. – В такой дождь больше нечем заняться.

– Нет, – ответил он без дальнейших объяснений.

Но объяснений и не требовалось. Невада знала. К сожалению, она знала.

Когда, спустя полчаса, Джонни вышел из своей комнаты, свежевыбритый и помывшийся, Невада молилась, чтобы он взял ее с собой, куда бы он ни направлялся, но знала, что он этого не сделает. Так и вышло. Невада вскочила, подбежала к нему.

– Ты придешь обедать с нами?

– Почему бы вам с мисс Анабел не заказать обед в номер?

Она с трудом проглотила комок в горле:

– А ты?

– Не волнуйся обо мне. Я справлюсь. И он ушел.

День казался Неваде бесконечным. Она без устали расхаживала по большой гостиной, с тревогой прислушивалась к звукам шагов в коридоре. Дождь продолжал идти, медленно, без остановки. Невада не заметила, когда наступил вечер. Было холодное мрачное небо, большая тоскливая комната и одинокая молодая девушка, сидящая на стуле у окна обняв колени и гадая, где был Джонни. И что он делал в этот дождь.

– Я обожаю заниматься любовью во время дождя, – сказала леди Эшли. Она стояла у высокого окна богато обставленной гостиной в номере как раз над головой Невады. Изящная белокурая красотка обернулась и улыбнулась высокому смуглому мужчине. – А вы, Роулетт?

– Дождь или солнце, мне все равно, леди Эшли, когда вы со мной, – галантно ответил Джонни. Позевывая, он лениво развалился в мягком кресле с богатой бархатной обивкой цвета сливы, его темные глаза были наполовину закрыты. Голый, как Адам, он, не стесняясь, вытянул перед собой длинные ноги, с удовольствием поддаваясь обаянию леди Эшли, не задумываясь, к чему это приведет.

Как только он постучал в дверь ее номера, она впустила его, представилась и спросила:

– Вам было нетрудно найти меня?

– Не очень, – сказал Джонни, не находя нужным говорить что-нибудь еще.

Она улыбнулась:

– Я рада. Я хотела вас в лифте. Я хочу вас сейчас.

– Я здесь.

Она подошла ближе, положила ухоженные руки на его широкую манишку. Их глаза встретились.

– Я хочу раздеть вас. Могу я, мистер…

– Роулетт. Джон Роулетт.

– О! Француз. Вы и любите, как…

– Наполовину француз, со стороны отца, – прервал ее Джонни. – Моя мать была ирландкой.

– Заметно. Могу я раздеть вас, мой красивый наполовину француз?

– Если это доставит вам удовольствие.

Она больше ничего не сказала. С ловкостью и проворством, поразившими его, леди Эшли Веллингтон сорвала с него всю одежду, затем медленно обошла вокруг, открыто любуясь его смуглой мужской наготой.

– Хотите выпить, Роулетт? – спросила она, складывая его одежду на спинке дивана. Она кивнула своей золотистой головкой на сервировочный столик с напитками. – Я налью вам бренди.

– Но ничего крепче, – ответил Джонни. – Затем, возможно, вы захотите раздеться тоже.

Леди Эшли улыбнулась, игриво укусив в поцелуе его губу.

– Не сейчас.

Теперь, полчаса спустя, красивая белокурая леди, стоящая перед высокими, залитыми дождем окнами, все еще была одета в дорогое бежевое шелковое платье, которое было на ней, когда она позволила ему войти. Она не сняла ни длинной нитки жемчуга с шеи, ни лайковых туфель ручной работы. Джонни никогда не возражал против экстравагантных желаний женщины при любовной близости, так что он бездельничал голышом, удобно развалясь в кресле, ничуть не обеспокоенный и почти не возбужденный.

Очевидно, прекрасная леди Эшли играла в собственную любовную игру, и это его устраивало. Даже полностью одетая, она была очень соблазнительной. Она излучала такую сексуальную энергию, что он ощутил ее даже во время их краткого столкновения в лифте. Эта искушенная чувственность еще сильнее ощущалась теперь, и Джонни предвкушал длинный дождливый день, заполненный приятным сексом.

Изумрудные глаза леди Эшли излучали тепло, когда она неторопливо подошла к Джонни и встала перед его креслом.

– Знаете, чего я хочу, Роулетт? – чуть охрипшим голосом спросила она.

– Сообщите мне, дорогая.

Он улыбнулся и дотронулся до ее руки. Ее прекрасное лицо вспыхнуло.

– Я не могу произнести этого вслух.

Джонни большим пальцем мягко погладил ее ладонь и усадил ее к себе на колени.

– Тогда скажите мне это на ухо, леди Эшли.

Улыбнувшись, она взяла его за гладко выбритый подбородок, наклонилась и зашептала в ухо. Сообщая точно, чего она от него хотела в достаточно понятных выражениях. Джонни почувствовал, что полувозбуждение, которое он испытывал в течение последнего получаса, стало болезненно полным.

Прежде чем он смог ответить, леди Эшли отстранилась, жадно посмотрела на него и, соскользнув с его ног, опустилась на пол между его раздвинутых коленей. Она обвила тонкие пальчики вокруг его плоти и улыбнулась, как довольная кошка, предвкушающая отведать густых сливок.

– Вы настоящий мужчина, Роулетт. И такой красивый. – Ее зеленые глаза, светились от страсти. – И такой большой!

Она нагнула тщательно причесанную белокурую голову, и руки Джонни вцепились в подлокотники кресла. В ту же минуту леди Эшли поднялась и снова встала перед ним. При взгляде на расслабленного податливого мужчину, она засмеялась, и ее мягкий смех вторил каплям дождя, барабанившим в высокие окна. Леди Эшли закинула руки за голову и расстегнула нитку драгоценных жемчужин. Покачивая их над голым животом Джонни, она слегка пощекотала его.

– Я иду в спальню, чтобы раздеться. – Она разжала пальцы, жемчуг упал и остался лежать на плоском животе Джонни. Она посмотрела многозначительно на его вялый пах. – Побудьте здесь, пока вы не сможете носить жемчуг на нем. Тогда принесите мне. – Леди Эшли намекающе облизнула губы. – И присоединяйтесь ко мне в кровати.

Обнаженная леди Эшли, лежа на атласной подушке, захлопала в ладоши от радости, когда Джонни вошел в ее спальню через несколько минут. Он двигался медленно – нитка жемчуга свисала с его твердого мужского орудия. Леди Эшли радостно сдвинулась к краю мягкой кровати и протянула руку, чтобы взять жемчуг. Джонни стоял как статуя, пока она не торопясь снимала длинное светящееся ожерелье. Затем он поднял ее на колени, жарко поцеловал и опустил на кровать, устремляясь вслед за ней.

Жемчуг, вскоре забытый, выскользнул из руки леди Эшли, она вздохнула:

– Я обожаю заниматься любовью во время дождя.