Текст книги "Шелковые узы"

– Похоже, будет крупная игра, – сказал один из них.

– Все игроки из Нового Орлеана и Натчеса уже здесь, – отозвался другой.

– Это самое большое событие в Сент-Луисе после конференции демократов в прошлом году, – добавил третий.

Джонни угрюмо посмотрел на стакан бренди и залпом выпил. Он вопросительно посмотрел на одетого в белое официанта, когда тот принес еще стакан и со словами «Приятель-игрок настоял на том, чтобы угостить вас, сэр» поставил его перед Джонни. Он кивнул, пожал плечами и не стал объяснять, что не слишком любит крепкие напитки. Вместо этого он поднял стакан, выпил его содержимое одним глотком и еще раз поднял стакан в знак признательности неизвестному приятелю.

Так получилось, что Джонни Роулетт был слегка пьян, когда, вернувшись домой, он неожиданно столкнулся с Невадой в пустынной гостиной большого дома. Тщательно расставляя цветы в голубой фарфоровой вазе на столике перед огромным зеркалом в золоченой раме, Невада тревожно вздохнула, когда, подняв голову, она увидела в зеркале отражение усмехающегося Джонни, который, чуть покачиваясь, шел к ней.

Невада оглянулась в поисках пути к отступлению, но Джонни оказался проворнее. Он сделал еще шаг вперед и быстрым движением обхватил запястье Невады своими длинными цепкими пальцами.

Невада беспокойно вгляделась в смуглое лицо. Черные волосы Джонни в беспорядке падали ему на лоб, галстук съехал на бок, пиджак расстегнут. Темные глаза блестели, на лице блуждала усмешка. Невада сразу поняла, в чем дело, и сказала ему об этом.

– Ты пьян!

– Кто? Я? – переспросил он, слегка заикаясь. – По-моему нет.

– А по-моему, да, – настаивала Невада, пытаясь освободить руку.

– Ну, может быть, немножко, – улыбнулся Джонни. – Но это твоя вина.

– Моя вина? Джон, неужели ты не можешь сам отвечать за свои поступки?

Джонни тряхнул головой от обиды:

– Получается, что ты опять лидируешь. – Джонни отвесил поклон. – Мадам, я принимаю на себя ответственность за все на свете. Более того, я понял, что вы ко мне равнодушны.

– Великолепно, – саркастически заметила Невада. – Еще немного усилий, и ты постигнешь все очевидные истины.

– Ну, ну, – заворчал Джонни. – Не забывай, что ты – леди. Леди не должны ни к кому относиться плохо. Чтобы доказать, что у меня есть свои принципы, я решил уехать.

Глаза Невады вспыхнули.

– Ты уедешь?

– Да. Я знаю, что мне здесь не рады, и я уезжаю. – Джонни притянул Неваду к себе. – Только одна просьба.

– Что такое? – скептически спросила она.

– Посиди со мной ночью за покером на борту «Джона Хаммера». Принеси мне удачу. Я выиграю много денег, а потом уеду и оставлю тебя в покое.

Невада нахмурилась, а Джонни принял отсутствие немедленного отказа за хороший признак.

– Ну, что ты скажешь, дорогая? – голос Джонни стал мягче и теплее. – Только несколько часов – и вся жизнь впереди. Ты положишь мне руку на правое плечо…

– Конечно нет!

– Почему? – удивился Джонни.

– Ты невероятно бесчувственен, Джон Роулетт. Через сорок восемь часов я выйду замуж за твоего сводного брата. Неужели ты действительно предполагаешь, что я рискну появиться с тобой на ночном покере, как будто у меня нет никаких обязательств?

Невада мгновенно поняла, что произнесла неверное слово, но было уже поздно.

– Обязательств? – быстро повторил Джонни. – Так вот как ты относишься к вашим с Малькольмом посиделкам!

– Ну конечно нет, – Невада отчаянно вздохнула. – Сегодня вечером мы с Малькольмом и Квинси идем на великолепный балет, и я жду не дождусь вечера. Пока ты будешь играть в покер, мы, в семейной ложе Максвеллов…

– И ты будешь беспокоиться и жалеть, что ты не со мной, – заявил Джонни, ожидая возражений Невады.

Она ничего не сказала. Только прикрыла синие глаза длинными черными ресницами. Джонни взял ее за подбородок, поднял лицо вверх.

– Я скажу еще раз, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений. Я люблю тебя, Невада.

Она попыталась отвернуться, но Джонни не позволил.

– Я люблю тебя, милая. – Джонни замолчал и пристально посмотрел на Неваду. Его глаза, еще недавно блестевшие от выпитого виски, теперь светились любовью и надеждой. – Что нужно… что нужно, чтобы ты полюбила меня?

– Волшебство.

– Тогда я отыщу волшебную палочку. Невада быстро прервала его:

– Отпусти меня, пожалуйста, пока никто не застал нас вдвоем.

– Все что угодно, дорогая, – грустно улыбнулся Джонни. – Я уеду сразу же после игры.

– Я высоко ценю это, Джон, – храбро заверила его Невада.

– Поскольку я не попаду на твою свадьбу, дай-ка я заранее поцелую невесту.

Невада напряглась, пытаясь вырваться, но не смогла и оказалась в объятиях Джонни. Он повелительно откинул ее голову на свою согнутую руку, и наклонил свое смуглое лицо. На расстоянии дюйма от ее губ, обдавая ее запахом виски, он приказал:

– Перестань называть меня Джоном. Я Джонни, твой Джонни. Его руки напряглись и прижали Неваду к мускулистому телу. – Поцелуй меня, Невада. Поцелуй своего Джонни на прощание.

Глава 40

В половине девятого вечера, в четверг, 3 августа 1877 года, мисс Мэри Гамильтон, ослепительно красивая в своем платье из белого шелка с букетами цветов, окаймленных золотом, величественно поднималась по великолепной мраморной лестнице Королевского театра города Сент-Луиса под руку со своим высоким русоволосым женихом. Лучшие люди города в парадных костюмах заполнили большое фойе, украшенное хрустальными светильниками и коринфскими колоннами с золочеными листьями и лепными фигурами наверху. В оркестровой яме перед сценой музыканты играли увертюру, а элегантно одетые меценаты неторопливо занимали свои места.

В фамильной ложе Максвеллов Невада села на обтянутый атласом позолоченный стул в стиле Людовика XVI под зажженным французским бра в виде букета стеклянных цветов ручной работы. Маленькие ножки Невады покоились на мягком винно-красном ковре. Ее обнаженные плечи белизной и гладкостью кожи могли соперничать с алебастром статуй, украшавших ложу в нишах стен, покрытых резьбой. Вся в бриллиантах, Квинси Максвелл, сидящая чуть сзади, по другую сторону от сына, наклонилась и шепнула ему на ухо:

– Кивни публике, сынок, все смотрят на нас, – и добавила, улыбнувшись Неваде:

– Малькольм, почему бы тебе не поцеловать Мэри в щечку?

– Конечно, мама, – ответил Малькольм, обнял плечи Невады и запечатлел холодный вежливый поцелуй на ее щеке.

Невада опустила ресницы, когда мятный аромат, исходящий от этого тонкого бледного мужчины, напомнил ей о другом поцелуе и о другом мужчине. О большом смуглом мужчине, распространявшем запах виски, целовавшем ее жаркими, как август на Миссисипи, губами.

Люстры в зрительном зале померкли, поднялся тяжелый багряный занавес, начался знаменитый французский балет «Сильвия» на музыку Делиба.

В трех милях вниз по реке от Королевского театра величественный, ярко освещенный пароход стоял у причала в спокойных водах залива. Джентльмены, одетые так же элегантно, как и те, что пришли в оперу, всходили по длинному трапу в плавучий игорный дом «Джон Хаммер», где вот-вот должна была начаться игра в покер с самыми большими ставками за все лето. Наиболее искушенные игроки с побережья Миссисипи, сгорая от нетерпения, с бьющимися от тревожного ожидания сердцами входили на борт колесного парохода в надежде попытать счастья. Встреча началась приблизительно в девять часов вечера в роскошном салоне на нижней палубе, где посетителей уже ждали бармен и заполненный разнообразными напитками бар. Центр салона занимал единственный, покрытый зеленым сукном круглый стол для шести игроков. Целая дюжина участников заявила о своем желании сыграть. Половине из них приходилось ждать своей очереди. При помощи подброшенных монеток были определены первые участники. Джонни Роулетт стал одним из них.

Как раз в то время, когда Джонни занимал свое место за карточным столом, темпераментный шеф-повар корабельного камбуза, что был расположен как раз напротив салона, сердито отшвыривал от себя кастрюльки и сковородки, бормоча, что сегодня слишком жарко, чтобы готовить креветок этой «банде выродков-игроков». Не переставая бормотать, этот маленький человечек в высоком белом колпаке и белоснежном фартуке нетерпеливо зачерпнул половником свиного сала из ведра и шлепнул его на раскаленную сковородку.

Подняв театральный бинокль, выпрямив спину и плечи, небрежно опустив левую руку на локоть Малькольма, Невада смотрела французский балет, цинично спрашивая себя, сколько еще зрителей в зале вместе с ней считают мгновения до его окончания.

И ты будешь беспокоиться и жалеть, что тебя нет рядом со мной.

Пророческие слова Джонни вспомнились Неваде. Да, она беспокоилась, черт его подери, и она хотела быть рядом с ним. Невада не могла удержаться от этого чувства, хотя бы потому, что сидеть рядом с Джонни за покером было в десять раз интереснее, чем смотреть этот скучный балет в обществе Малькольма и его матери.

Невада закрыла глаза, не отводя от лица бинокля, и ужаснулась мысли, пронзившей ее мозг: балет, опера, шекспировское общество – это все, что ждет ее в жизни, а Невада была вовсе не в восторге от таких вещей. Она немедленно поправила себя. Ей придется научиться радоваться всему этому. Невада не была рождена для такой жизни, но со временем ей непременно понравятся такие занятия, как нравятся они Малькольму.

Кроме того, ее ждут и другие удовольствия. Спина Невады вздрогнула от озноба, когда девушка поняла, что не может себе представить, какие именно удовольствия ждут ее.

Все шестеро первых игроков были изысканно и безупречно одеты, на каждом лежала невидимая печать благосостояния. Джонни, в сшитом на заказ костюме, лениво покуривал сигару, перебирая рукой столбик двадцатидолларовых фишек. Его черные глаза были непроницаемы, как и всегда, когда он садился за карточный стол.

Но сегодня Джонни был очень расстроен в отличие от остальных участников игры. Его сердце было далеко отсюда. Его мысли убегали к той черноволосой женщине, которую он целовал в последний раз в полдень в холле Лукас Плейс. Рассеянность Джонни повлекла за собой глупые, дорогостоящие ошибки: он увеличивал ставку, когда должен был уклониться от игры, позволял другим брать взятки, которые мог бы взять сам. Ошибки и промахи в игре такого уровня быстро привели к печальному результату – через два часа после начала игры Джонни покинул стол. Он был не в состоянии продолжать игру.

Но не слишком расстроился от этого. Пожелав остающимся доброй ночи, Джонни направился было наверх, когда вдруг до него донеслись душераздирающие крики, идущие с камбуза. Сердце Джонни забилось быстрее, он торопливо спустился по трапу, распахнул двойные двери и увидел языки пламени, поднимающиеся к самому потолку с чугунной сковороды, стоящей на плите.

Балет наконец-то закончился. Невада почувствовала огромное облегчение. После спектакля она стояла в выложенном мрамором фойе театра, грациозно раскланиваясь с друзьями и знакомыми Максвеллов. Она кивала и улыбалась, соглашаясь, что представление было просто изумительным. И какой счастливой была идея пригласить французскую труппу в Сент-Луис.

Было уже около половины одиннадцатого, когда экипаж Максвеллов с совершенно оправившимся после болезни Джессом на козлах был готов отправиться домой. Невада, увидев яркое зарево в ночном небе, показала на него Малькольму.

– Посмотри, Малькольм!

– Кажется, что-то горит на берегу, – небрежно ответил он. Невада почувствовала, что ей не хватает воздуха. Пожар на пристани? Но Джонни пошел на пристань!

– Малькольм, прикажи Джессу ехать туда немедленно. Малькольм посмотрел на свою невесту так, как будто она сошла с ума.

– Дорогая, почему ты хочешь поехать туда в такой поздний час?

– Там Джонни.

– Откуда ты знаешь, где именно проводит этот вечер Джон Роулетт? – вмешалась Квинси.

Не ответив на ее вопрос, Невада снова попросила Малькольма:

– Пожалуйста, прикажи Джессу ехать на пристань. Малькольм только покачал головой.

– Мэри, даже если Джон там, нет повода для беспокойства. На реке часто случаются пожары…

– Я знаю. Я сама выросла на реке и знаю, что пожар на борту может быть неукротимым бедствием. Скажи Джессу поворачивать к реке!

Старому Джессу не нужны были приказания. Он уже разворачивался. Выдернув кнут из гнезда, обеспокоенный старый негр хлестнул по спинам лошадей, те громко заржали и понеслись стрелой.

Маленькие язычки огня на кухне в несколько минут превратились в бушующее пламя. Огонь, поддержанный свиным жиром, быстро перекинулся на низкий деревянный потолок камбуза. Перепуганный шеф-повар и все его поварята сбежали, оставив Джонни бороться с огнем.

– На помощь! – крикнул через плечо Джонни. Он сорвал с себя пиджак и стал сбивать им пламя. Безнадежно. Вскоре весь камбуз был охвачен пламенем, и огонь по деревянным панелям подбирался к салону, где поглощенные игрой участники и наблюдатели не подозревали об опасности. Джонни прокладывал себе путь через горячий черный дым, надеясь спасти жизни своим друзьям-игрокам. К тому времени, когда он добрался до салона, одна из стен была полностью охвачена огнем. Ворвавшись в салон, Джонни схватил одного из оцепеневших от ужаса игроков, перекинул его через плечо и крикнул другому:

– Сюда, за мной!

Когда Джонни со своей ношей выбрался на палубу, уже весь пароход был в огне. Взорвались котлы. Огромные обломки взлетели в воздух от взрыва. Визжащие перепуганные люди выскакивали из спален в нижнем белье. Любители позднего ужина рвались наружу из обеденного зала. Отчаянные крики о помощи раздавались в ночном воздухе.

Люди с других пароходов бежали на помощь, неся ведра с водой, командуя парализованным страхом пассажирам прыгать за борт. Джонни снова устремился в охваченный огнем карточный салон, пытаясь спасти людей. Его брови обгорели, лицо пылало от жара, но Джонни нашел еще одного оцепеневшего от ужаса игрока – он все еще сжимал в руках карты, – поднял его на руки, вынес через горящую дверь на лестницу, поднялся по ступеням и со словами «Он без сознания, но еще дышит» передал живой груз широкоплечему стюарду.

И снова Джонни спустился вниз. Кашляя от дыма и мигая, чтобы смахнуть пот, он вошел в салон. Пытаясь осмотреться, Джонни услышал стон и стал пробираться на звук. Расставив руки, как лунатик, он пошел сквозь густой дым и жар. Он слишком поздно услышал треск дерева над головой. Горящий потолок рухнул, тяжелые деревянные балки падали со всех сторон, закрывая единственный путь к отступлению, заперев Джонни в огненной западне.

Невада молча молилась, а ландо Максвеллов неслось по улицам к огромному зареву, освещавшему ночное небо. Ее сердце сжималось от страха, ладони стали влажными, а наполненные ужасом глаза неотрывно смотрели на высокие оранжевые языки пламени. До пристани оставалось еще около мили.

Когда экипаж подъехал ближе, Невада увидела то, что осталось от громадного роскошного плавучего игорного дома с названием «Джон Хаммер», написанным отчетливо черными буквами над второй палубой. «Джон Хаммер». Боже, «Джон Хаммер» был только один. Все в Сент-Луисе знали, что большой покер должен был состояться на борту «Джона Хаммера».

Невада выпрыгнула из экипажа, когда Джесс натянул вожжи. Не заботясь о том, что подумает Малькольм, его мать или кто-нибудь еще, она подобрала юбки шелкового платья и сломя голову помчалась по пристани к ревущему пламени.

Опрокинутый на спину горящими обломками, Джонни с трудом встал на четвереньки и попытался пробраться через черный густой дым, такой плотный, что в нем ничего нельзя было разглядеть. Оглушенный ударом и почти задохнувшийся, Джонни не имел представления, где находится дверь. Его легкие горели, голова кружилась, но Джонни инстинктивно поднялся на ноги, тотчас же почувствовал, что пол уходит у него из-под ног и потерял сознание.

Он не успел упасть, как в огне и дыму появился ангел-хранитель. Колени Джонни уже подогнулись, но в этот самый момент его подхватили чьи-то сильные руки, и в последний миг Джонни совершенно ясно увидел перед собой безобразное лицо Страйкера.

На причале Неваде пришлось пробиваться через толпу изумленных зевак, глазеющих на горящий пароход. Не обращая внимания на предостерегающие крики, она упрямо пробиралась вперед, к самому пеклу, не чувствуя жара.

Когда на причале показался стюард в порванной и закопченной униформе, Невада схватила его за рукав.

– Джонни, Джонни Роулетт! Вы видели его? С ним все в порядке?

Он с сожалением посмотрел ей в глаза и отвел в сторону от гибнущего судна.

– Сожалею, мисс. Джон Роулетт был внизу, в карточном салоне. Это помещение сгорело первым. Не думаю, чтобы кому-нибудь из них…

Стюард пожал плечами и освободил свой рукав из ее пальцев. Стиснув зубы, широко раскрыв глаза, Невада стояла как лунатик, завороженная языками пламени, поднимавшимися вверх футов на пятьдесят. Отказываясь поверить в несчастье, она не переставала шептать имя Джонни.

Когда Малькольм обнял ее за плечи и попытался увести подальше от огня, Невада закричала и стала вырываться.

– Нет! Нет! Джонни там, на пароходе! Джонни, Джонни! Она дралась как дикарка, била кулаками в грудь Малькольма, рыдая от чувства потери и вины. Если бы она пошла с ним, она бы своей удачей уберегла его от гибели. Это ее вина, только ее.

Безутешная Невада, вся в слезах, рассказала всю правду Малькольму и его матери. Она поведала им о своем прошлом, о своей давней любви к Джонни Роулетту. Снова и снова она шептала имя Джонни, чувствуя, что сердце ее разбито. Малькольм все понял и нежно утешал Неваду, бормоча слова сочувствия, а Квинси, поджав губы, не проронила ни слова. Старина Джесс плакал как ребенок. Так они стояли вместе со всеми остальными на пристани, пока великолепный когда-то «Джон Хаммер» не сгорел до ватерлинии.

Когда исчезла последняя надежда, Малькольм убедил потрясенную Неваду вернуться в Лукас Плейс. Там Неваду поддержали добрые руки мисс Анабел. Две женщины, обнявшись, оплакивали дорогого им обеим мужчину. Мисс Анабел увела рыдающую Неваду наверх, Малькольм и Квинси остались наедине в гостиной.

Квинси первой нарушила молчание:

– Поразительно, даже в своей смерти Джон Роулетт сумел оставить нас в дураках.

– Мама, будь справедливой, я не верю, что мы можем обвинять Джона, упокой его, Господи, во всем, что здесь произошло.

– Нет, конечно. Вся вина лежит на этой расчетливой самозванке наверху.

– Мама, ты и я такие же самозванцы, как и Невада. – Он налил себе виски из графина.

– Не совсем так, – нахмурилась Квинси. – Она утомленно вздохнула и спросила:

– Что ты собираешься делать?

Малькольм посмотрел на мать:

– Я потерял невесту, но у меня остался мой университет. Английская литература – вот мое самое сильное увлечение в жизни.

– Это прекрасно – для тебя. А что делать мне?

В первый раз в жизни Малькольм смог устоять перед своей властной матерью.

– Может быть, ты сможешь выйти замуж из-за денег. Я больше не намерен пробовать.

Прежде чем Квинси смогла подыскать достойный ответ, шум в коридоре отвлек их внимание. Невада и мисс Анабел, собирающие вещи в комнатах наверху, тоже услышали этот шум. Входная дверь широко распахнулось, и низкий знакомый голос громко произнес:

– Я – дома! Куда все подевались?

Невада взглянула на мисс Анабел, выронила из рук ночную рубашку и бросилась вон из спальни. Плача и смеясь одновременно, Невада пронеслась по лестнице и попала прямо в объятия сильно закопченного, но живого и здорового Джонни Роулетта. Не видя никого вокруг, Невада целовала покрытое сажей лицо, шепча:

– Джонни, Джонни, Джонни.

Он счастливо рассмеялся и поднял ее высоко на руках.

– Дорогая, – сказал он. – Поскольку тебя со мной не было, я вынужден был выйти из игры уже в десять часов.

– Так ты все время был наверху? – насмешливо спросила Невада, гладя рукой его изорванную в клочья рубашку.

– Не совсем. Я спустился вниз посмотреть, не осталось ли там кого-нибудь из игроков, и оказался в ловушке. Страйкер вытащил меня из огня и спас мне жизнь.

– Спасибо Господу, и спасибо Страйкеру, – радостно произнесла Невада, и Джонни наконец-то увидел любовь в ее глазах, полных слез.

– Дорогая, – заговорил он. – Я люблю тебя. И я откажусь от игры, если ты согласишься выйти за меня замуж.

Невада была невероятно счастлива.

– Восемь к пяти, что ты не сможешь этого сделать, – ответила она. Потом теснее прижалась к Джонни, поцеловала его обожженную бровь. – Но мне все равно.

– Ты выйдешь за меня?

– Да, да, да!

Глава 41

Посеребренные луной облака неторопливо проплывали над кружащейся в водоворотах Миссисипи. Мягкий лунный свет падал и на старинный белый пароход, так богато украшенный позолоченной резьбой, что напоминал гигантский свадебный торт, плывущий по реке. Колеблемые ветром занавески позволили лунному свету заглянуть в роскошно убранную спальню, на бело-золотой мраморный столик рядом с кроватью. На столе в бликах лунного света сияло сапфирами и бриллиантами драгоценное ожерелье. Рядом с ожерельем были небрежно брошены несколько золотых запонок.

На огромной высокой кровати лежала миниатюрная обнаженная женщина с ослепительно белой кожей. Она бодрствовала, лежа на боку, положив ладони под голову и слегка подогнув колени. Рядом с ней в этой мягкой белой постели находился большой смуглый, тоже обнаженный, мужчина. Он крепко спал на спине, раскинувшись, раздвинув загорелые ноги, забросив мускулистую руку на подушку. Улыбаясь при слабом лунном свете, Невада посмотрела на лицо спящего мужа и тихо удовлетворенно вздохнула. Джонни гораздо красивее без одежды, чем в ней, шаловливо подумала она. Он обходился без одежды большую часть их чудесной неторопливой поездки вниз по реке. Так же, как и она.

Восторженные глаза Невады скользнули по смуглому стройному телу. Боже, да он всегда красив. Как хорошо он выглядел в день их свадьбы, стоя в лучах утреннего солнца рядом с ней, улыбаясь только ей. Задрожав от радости, Невада мечтательно вспомнила этот удивительный день – лучший день в ее жизни.

План возник мгновенно. Она и Джонни решили пожениться на борту парохода, путешествуя вниз по реке. И всем вместе переехать жить в Новый Орлеан. Невада, Джонни, мисс Анабел, Страйкер и старина Джесс. Одна большая счастливая семья.

Они поднялись на борт «Принцессы Востока» на рассвете. Пароход немедленно отошел от пристани и взял курс на юг. Когда они миновали живописный мост, капитан передал штурвал своему помощнику и вышел на верхнюю палубу. Тимоти Бейлис выглядел очень элегантно в белой парадной форме. Когда очертания Сент-Луиса растаяли на горизонте, Невада и Джонни предстали перед капитаном Бейлисом на церемонии бракосочетания.

Со слезами радости на глазах и букетом белых роз в руках рядом с Невадой стояла мисс Анабел. Чуть позади с загадочной усмешкой на лице стоял добрейший великан Страйкер, готовый отдать невесту жениху. Старина Джесс, вытирая слезящиеся глаза, исполнял роль шафера Джонни.

Капитан Бейлис откашлялся, поднял Библию, и церемония началась. Джонни и Невада не отрываясь смотрели друг на друга. Капитан задал вопрос:

– Кто отдает эту женщину?

Все ждали. И смотрели на Страйкера. Предполагалось, что он должен ответить. Страйкер улыбался и молчал. Невада нахмурилась, а Джонни вопросительно посмотрел на Страйкера. Но тут знакомый голос твердо произнес:

– Я отдаю ее.

Все повернулись и увидели улыбающегося человека с серебряными волосами, с орхидеей в петлице, с ротанговой тростью в руке и яркой как солнце улыбкой на лице. Он быстро подошел.

– Король! – громко вскрикнула Невада, быстро вскинула руки и крепко обняла его. Пожав руку Джонни, поцеловав Неваду в щеку, Король Кэссиди взял ее руку в свою и вложил в ладонь Джонни.

– Я отдаю эту женщину, – обратился он к капитану и отступил назад, скрестив руки перед собой.

Церемония продолжалась.

– Теперь я объявляю вас мужем и женой, – наконец сказал капитан Бейлис.

Джонни обнял и громко чмокнул свою жену, а все присутствующие засмеялись и зааплодировали. Потом каждый подошел поцеловать невесту и пожать руку жениху. Шампанское и свадебный пирог были немедленно поданы тут же на палубе, хотя не было еще и семи часов утра.

Пока все пили за здоровье новобрачных, шутили и смеялись, мисс Анабел, раскрасневшись от смущения, чувствуя стук сердца в горле, нервно взглянула на Короля Кэссиди. Он давно уже не сводил с нее глаз. Он улыбался ей. Мисс Анабел почувствовала слабость и дрожь в коленях, когда серебряный король подошел к ней, взял за руку и отвел в сторону.

– Анабел, – тихо произнес он, осторожно пожимая ее ладонь.

Она подняла глаза:

– Очень… очень приятно видеть вас снова, Король. Я не знала, что вы вернулись из Англии.

– Я приехал несколько недель назад.

– Вы… вы собираетесь домой? – Я уже еду туда.

Недоумение появилось в глазах мисс Анабел.

– Как это так, Король? Ведь штат Невада…

– Мой дом больше не находится в штате Невада, – спокойно сказал он. – Я купил дом к северу от Батон-Руж.

Глаза мисс Анабел округлились.

– Старинное красивое поместье, – сказал Король, – хотя и немного запущенное. Его последний хозяин совершенно не заботился о доме.

Мисс Анабел смотрела на него во все глаза, приоткрыв рот.

– Вы имеете в виду… Неужели вы купили…

– Да, я купил поместье Делали и собираюсь жить там. – Король поднял хрупкую руку мисс Анабел и прижал к своему сердцу. – Мне бы очень хотелось жить там вместе с вами. Вы согласны, дорогая?

Пораженная, счастливая, взволнованная мисс Анабел Делани едва сумела ответить.

– Я не могу… Мы не можем жить вместе, пока…

– О, моя дорогая! Какой я бестолковый! Простите меня. Я прошу вас стать моей женой. Я предлагаю вам руку и сердце. Ну вот, я и решился! Поставил все с ног на голову, но наконец-то решился. – Король опустил глаза и сжал ее руки. – Любимая Анабел, прошу в вас, скажите да. Разрешите мне увезти вас в ваш дом.

– Да, – прошептала она. – Да. О, да!

Король нежно обнял и поцеловал мисс Анабел, а потом спросил:

– Может, мы попросим капитана Бейлиса повторить церемонию для нас?

Мисс Анабел смущенно опустила глаза:

– Нет, Король. Сегодня праздник молодых. А кроме того, я… я всегда мечтала о бракосочетании в гостиной нашего дома.

– Пусть исполнится ваша мечта. – Он снова поцеловал мисс Анабел и объявил всем присутствующим:

– Мисс Анабел согласилась стать моей женой.

Снова раздались аплодисменты и смех, снова начались поцелуи и рукопожатия. А Джонни тем временем прошептал на ухо Неваде:

– Как долго мы будем здесь торчать?

– А что? Тебе не терпится сыграть утреннюю партию в покер?

– Нет, – ответил Джонни. – Мне хочется поиграть сегодня утром, но в более приятную игру.

– Я еще не допила вино.

– В нашей каюте ждет охлажденное шампанское. Невада улыбнулась Джонни и обратилась ко всем присутствующим:

– Спасибо за то, что этот день с вашей помощью стал самым счастливым в моей жизни!

Невада посмотрела на мисс Анабел, подмигнула и бросила ей букет невесты в знак будущей скорой свадьбы.

Без лишних слов Джонни подхватил на руки новобрачную и унес ее. Дойдя до дверей их каюты, Джонни нагнулся так, чтобы Невада смогла повернуть ручку двери. Он зашел внутрь, закрыл спиной дверь и остановился, целуя Неваду. Когда поцелуй закончился, он прислонился головой к двери и прошептал:

– Я люблю вас, миссис Роулетт. Даже больше, чем вы можете себе представить.

Он медленно поставил ее на ноги. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Невада внезапно смутилась, робко обвила Джонни за талию и спрятала свое лицо у него на груди. Он почувствовал, как дрожит ее маленькое тело. Джонни погладил корону ее угольно-черных волос.

– Что случилось, дорогая? Невада прижала губы к его груди.

– Джонни… Сейчас яркий день.

– Я знаю, мой ангел. Ну и что?

– Мне кажется… стыдно заниматься любовью…

– Ах, детка, детка! – Джонни тихо засмеялся и крепче прижал ее к себе. – Ты поймешь, что днем любить друг друга так же приятно и естественно, как и ночью.

– Да? – все еще сомневаясь, прошептала она. – Не знаю. Джонни поцеловал ее в макушку.

– Неважно, дорогая. Мы подождем ночи. Невада подняла голову и улыбнулась:

– Ты не сердишься?

– Нет, конечно нет, – сказал он тихим спокойным голосом. – Ведь у нас впереди вся жизнь.

Джонни снова и снова целовал ее, еще и еще. Его поцелуи становились все жарче, длиннее, и Невада все теснее прижималась к нему, вздыхала и чувствовала, как приятное тепло разливается по телу.

И пока «Принцесса Востока» неторопливо продолжала свой путь по мутным водам Миссисипи в то жаркое утро, Джонни осторожно раздевал свою любимую в уединении роскошной каюты. Невада даже не стала надевать новый белый пеньюар. Она без всякой одежды лежала на залитой солнечным светом постели, потягивала шампанское, целовала Джонни и ощущала его правоту. Заниматься любовью среди бела дня и вправду было очень приятно и естественно.

А когда Джонни, повернувшись на спину, посадил ее верхом на себя, Невада обрадовалась теплому благодатному свету солнца, пробивающемуся сквозь белые шелковые занавеси. Этот свет позволил ей рассмотреть выражение лица ее красивого мужа, когда он приподнял ее на колени, пленить любящими руками его пульсирующее желанием копье и направить его в себя.

– О, дорогая! – вскрикнул Джонни, обнимая ее бедра своими длинными смуглыми руками, а Невада опустилась на него. Они не спеша, нежно и ненасытно любили друг друга, а солнечный свет не оставлял в тени ни одной подробности их близости.

Это было волшебно. Так чудесно, что пока солнце закончило свой дневной путь, они повторили это волшебство еще не раз и не всегда в кровати. После поданного в номер ленча, к которому они едва притронулись, они были в кресле за покрытым дамасской скатертью столом. В полдень они вместе плескались в огромной мраморной ванне. А при свете последних кроваво-красных лучей заходящего солнца, окрасивших их нагие тела в теплый розовый цвет, они сплелись в страстном порыве на мягком ковре у подножия кровати.

Вспоминая все это, улыбаясь, Невада подумала, что они с Джонни были самой бесстыдной парой, спускавшейся вниз по реке. И самой счастливой. Они не выходили из своей каюты с того утра, когда их обвенчали четыре дня назад. Какое бесстыдство!

Невада сонно зевнула и закрыла глаза. И вдруг через открытый иллюминатор до нее донесся голос, объявивший, что через полчаса пароход будет проходить мимо Мемфиса. Невада открыла глаза. Улыбнулась. И постучала по груди своего спящего мужа.

– Джонни. – Никакого ответа. – Джонни, любимый, проснись.

Не помогло. Она приподнялась на локте.

– Джонни.

Невада пощекотала его грудь, наклонилась и поцеловала его, дразня его губы языком и зубами. Джонни медленно проснулся. Его рука с подушки переместилась на ее темные растрепавшиеся волосы, его губы приоткрылись под ее губами. Невада улыбнулась и приподнялась.