Текст книги "Шторм по имени Френки"

55
Сюрприз на день рождения

Скенлон появился в дверях моей комнаты.

– Френки, – сказал он измождённым, сдавленным голосом, – Кролер велел передать тебе, что сегодня утром ты уезжаешь.

– Уезжаю? – спросила я озадаченно.

Мне не понравилось это слово.

– Почему? Я сделала что-то не так?

– Нет, наоборот. Тебя не увольняют. Тебя наняли в другом месте.

Я уставилась на него безучастно.

– А?

– Частное мероприятие. Теперь мы и этим занимаемся. Какая-то дама, не помню, как её зовут, хочет, чтобы ты приехала на вечеринку в честь двадцать первого дня рождения её дочери. Папа считает, что из этого может выйти прибыльная подработка.

Я пожала плечами.

– Хорошо. Слушай, а что с твоими зубами?

Он покраснел.

– Папа заплатил, чтобы их выпрямили и отбелили, – сказал он. – Я теперь работаю в фойе. Встречаю гостей, занимаюсь корпоративными заказами и международными продажами. Он сказал, что моя улыбка пугает клиентов: «Ты не участвуешь в шоу, Скенлон. Ты не должен выглядеть страшнее, чем призраки».

– Что значит «корпоративные заказы» и то, другое?..

– Международные продажи? Большие заказы для крупных компаний, – сказал парень. – Многие предприниматели стали проводить у нас свои корпоративы. Люди приезжают со всего мира, и ты не поверишь, сколько они платят.

– Значит, дела идут в гору, как я понимаю? Я имею в виду отбеливание зубов, частные заказы, деньги…

Скенлон расправил свою манжету.

– Вроде да.

– Вы всё ещё живёте в фургоне?

– Больше нет. Мы сняли пентхаус. Большой. С бассейном. И прислугой. У нас даже свой повар есть.

– Приятно, наверное, – сказала я.

Наши взгляды встретились. Помолчав, он пожал плечами.

– Неплохо.

– Значит, все в плюсе. То есть ты и Кролер обеспечены до конца жизни, и там, внизу, все тоже счастливы?

На его лице мелькнуло что-то знакомое, и на секунду я вспомнила язвительного неуклюжего мальчишку, каким он когда-то был.

– Всё зависит от того, что называть счастьем, Френки.

Его тянуло на откровенность. Я чувствовала, как ему не терпится в чём-то признаться, если только я задам правильный вопрос. Будто он хранит тайну, которую почти что умоляет меня раскрыть, словно раковину моллюска. Но я отвыкла от дружбы. К тому же зачем мне тратить силы на очередную головоломку? Когда задаёшь вопросы Скенлону, всегда получаешь неприятные ответы.

Поэтому я сказала только:

– Ну что, идём на вечеринку или как?

Парень на секунду закрыл глаза. Когда он снова открыл их, тот взгляд исчез.

– Лимузин ждёт снаружи.

Через несколько часов наш летающий автомобиль опустился над широким полем и аккуратно припарковался перед роскошной старинной усадьбой. Мы вышли на дорожку из гравия, обрамлённую кустами.

– Сюда, – сказал Кролер.

Земля почернела от мёрзлой листвы. Птичка безуспешно старалась расклевать твёрдую почву. И пугающий вопрос вспыхнул у меня в голове.

– Скенлон, – шепнула я.

Он глянул через плечо.

– Как давно мы открылись? Дом с привидениями?

– Примерно восемнадцать месяцев назад, – сказал он, вопросительно глядя на меня. – А что?

Восемнадцать месяцев? Я и не заметила, как они прошли, – месяц от силы. Я споткнулась на тропинке.

– Ты уверен?

– Да, – сказал он. – Что…

– Хватит шептаться, – рявкнул Кролер и постучал в деревянную дверь перед нами.

Она распахнулась.

– Доброе утро, – сказал Кролер. – Я мистер Лейн из компании «Лейн и Сын, Загробный рейс». Нас ждут.

– Да, – ответили ему.

Нас провели в прохладный холл.

– Следуйте за мной.

Я успела заметить, сколько чучел животных висит на стенах, прежде чем мы свернули в широкий коридор, увешанный портретами мужчин и женщин с указанием дат жизни. Достопочтенный Щёголь из Роскошного Дома, 2056–2117. И снова мертвецы в рамочках на стенах.

Я закатила глаза. Опять двадцать пять. С тем же успехом можете их снять, друзья. Люди, которые живут здесь, всё равно их не видят. Поверьте мне.

Перед нами открылся просторный бальный зал. Над головой изгибался увенчанный куполом бирюзовый потолок, усеянный целым сонмом золотых херувимов. Что-то они мне напоминали. С минуту мы разглядывали друг друга, но их пустые золотые лица не выдали мне никаких секретов.

Шикарно разодетая толпа молодых людей в зале лениво беседовала, восхищаясь нарядами друг друга. Вокруг них кружился персонал кейтеринга, разливая напитки и предлагая закуски. На первый взгляд официантов можно было принять за людей, однако нижнюю половину их тел составляли вращающиеся серебряные диски.

Наш сопровождающий вежливо произнёс:

– Мадам?

Загорелая рыжеволосая женщина с широким веснушчатым лицом взглянула на нас без тени улыбки.

Кролер коротко поклонился.

– Леди Крейвен, – сказал он. – Я привёз ваш заказ.

– Как раз вовремя, – сказала она, хлопнув в ладоши чересчур громко. – Дрикси! Дрикси Тинк! Мамочка приготовила для тебя сюрприз на день рождения.

Молодая женщина, неспешно отделившаяся от толпы, была ещё более загорелой, чем её мать, и очень тонкой, с большими круглыми глазами, обрамлёнными нежными розовыми пёрышками.

– Мам, мы же договорились, больше никаких сюрпризов, – сказала она. – Я до сих пор не могу забыть того десятитонного канатоходца, которого ты заказала в прошлом году. Из сидевших под ним гостей не выжил никто. Я до сих пор слышу их крики в своих кошма…

– Этот сюрприз совершенно другой, – быстро сказала леди Крейвен.

– Правда? – не слишком поверила Дрикси.

– Позвольте вам показать, – сказал Кролер.

По кивку своего отца Скенлон медленно обошёл бальный зал, разливая яд.

56
Что мы творим?

Кролер сказал Скенлону:

– Покажи ей, где встать.

Скенлон взглянул на меня, заливаясь румянцем.

– Френ… э, Полтергейст, ты не могла бы забраться на тот пьедестал, вон там?

– Что? – удивилась Дрикси. – К кому он обращается?

– Скоро увидите, – спокойно ответил Кролер. – Итак, все получили «Напиток мертвеца»?

Скенлон показал на середину бального зала. Я увидела многоуровневый постамент, наподобие тех, на которых стоят статуи в музее.

– Вот на этот пьедестал, – повторил Скенлон.

– И что дальше? Сломать его?

– Тебя просят только, э, постоять на нём.

– Правда? И всё? Но я же могу швырнуть его! Запустить в окно!

Он покачал головой и сверился с листом, который держал в руке.

– Наш клиент особо отметил графу «Никаких разрушений», когда заказывал тебя. Не хочет, чтобы ты поломала антиквариат.

– Конечно, нет, – сказала леди Крейвен. – Эти вещи бесценны.

То есть она готова отравить собственную дочь, а мебель трогать нельзя? Гм, ну ладно.

Скенлону я сказала:

– Что же мне тогда делать?

– Просто… – Скенлон смутился, – стоять. Ты экспонат. Ты здесь только для того, чтобы на тебя смотрели, – он вымученно улыбнулся мне. – Пожалуйста.

Мне вспомнились чучела животных на стенах, усопшие родственники в рамках. Этим людям, подумалось мне вдруг, нравится выставлять мертвецов на всеобщее обозрение. Вешать их на видном месте. Делать их частью интерьера, как мебель. Лишать свободы.

– Ничего не громить? – удостоверилась я ещё раз, взволнованная и немного удивлённая. – Уверен?

Скенлон кивнул.

– Представь, что это самая простая работа в твоей жизни. Даже двигаться не придётся.

– И… пьём до дна! – провозгласил Кролер эффектно.

Гости, как один, залпом выпили яд, обмениваясь восторженными взглядами.

Одна неприятная мысль трепыхалась у меня в голове, словно простыня на сушильной верёвке. Если я здесь не для того, чтобы показать свои способности, тогда зачем? Если леди Крейвен захотелось раздобыть для своей дочери мертвечину, на которую можно поглазеть, почему бы не купить ей упаковку сосисок?

Помимо привычных стонов людей, мучившихся от тошноты, когда первые капли яда попали в их кровь, я услышала жуткий, леденящий голос сомнения. Зачем я это делаю? Что мы творим со своей жизнью?

То, чем мы занимались в Доме с привидениями, стало почти обыденным. Если долго что-то делать, в один прекрасный день это покажется тебе нормальным, естественным; практика и регулярность придают даже самому чудовищному безумию вполне опрятный, приемлемый вид. Но здесь, в этом новом месте, залитом пронзительно-холодным светом, наше поведение показалось мне очень и очень неправильным.

«Жизнь должна жить, – подумала я вдруг. – И если бы живые научились жить по-настоящему, то мёртвые получили бы свободу».

Я поглядела на Скенлона, и стало до смерти грустно. Сердце сжалось от сожаления, но я встряхнулась. Зря, что ли, меня тренировали? Чему учил Кролер? «Лучше, когда ты ничего не чувствуешь. Если эмоций слишком много, это может довести тебя до истерики».

– Френки? – сказал Скенлон тихо. – Что происходит?

Мои губы зашевелились, но не произнесли ни звкуа.

– Она уже на пьедестале? – рявкнул Кролер.

– Почти, – сказал Скенлон. – Как раз… забирается. – Он понизил голос: – Что мне сделать, Френки? Хочешь, я попробую перенести заказ, попрошу назначить другой день?..

Мои мысли всё ещё испуганно брыкались. Я не знала, что ответить. Вместо этого я стала мысленно считать до трёх, потом до десяти, медленно. Но ничего не изменилось. Казалось, все лица вокруг выражают неописуемый ужас, а в воздухе разлита угроза. «Что мы творим?» – спросила я себя снова. Безумие в моей голове расправило крылья, готовясь сорваться с места.

В порыве отчаяния я посмотрела на Кролера. Одного взгляда на его высокомерное невозмутимое лицо было достаточно, чтобы привести меня в сознание. Я вспомнила, что он говорил нам в тот первый день в Доме с привидениями. «Большинство счастливо именно тогда, когда им есть на что поглазеть». Откуда у меня взялись сомнения? Всё в порядке. Всё в норме. Не нужно паниковать. Я буду воспринимать это место как… ещё один дом с привидениями.

– Я в порядке, – сказала я Скенлону и стала подниматься по ступенькам на пьедестал.

Однако беспокойство не покидало меня.

Они заполучили в своё распоряжение единственного пленного полтергейста в мире, и они хотят, чтобы он просто стоял на пьедестале? Немного обидно, согласны? Какая пустая трата времени!

К тому же… Я презрительно оглядела зал. Эта вечеринка, мягко говоря, отстой. Леди-как-её-там и её гости такие зажатые. И меня вдруг пробрала дрожь. Вам знакомо это ощущение, когда найдёшь замёрзшую лужу в поле и станешь топать по ней ногами, потому что она приятно хрустит? Вот чего мне хотелось. Прямо сейчас. Чтобы лёд тронулся, его надо разбить.

– Слушай, что бы ты ни задумала, Френки… остановись. – Скенлон побледнел.

– Не понимаю, о чём ты, – сказала я, задрав нос.

– Всё ты понимаешь. У тебя такое выражение лица. Слушай, папа несколько месяцев планировал этот заказ. Он сейчас очень раздражительный. Если мы не сделаем так, как он велел…

– Расслабься, Скенлон, – пробурчала я, вставая на своё место.

Я разгладила волосы, затвердевшие от морской соли, и повернулась к толпе, улыбаясь как можно шире, чтобы порезы на моём лице немного разошлись. Эффектный штрих.

– Я дам им то, чего они хотят, – сказала я.

57
Нежеланный подарок

Через несколько секунд гости стали толкать друг друга локтями.

– Смотри, – говорили они. – Вон там!

Яд полностью проник в их кровь, и представление началось.

– Ч-что это, мама? – спросила Дрикси едва слышно, щурясь на меня.

– Ах, дорогая, это новинка, о которой все только и говорят, – сказала леди Крейвен. – Позволь представить тебе Клиффстоунского полтергейста. Мой подарок!

Покрасневшие глаза Дрикси округлились, когда она оказалась на пороге смерти, и наконец она разглядела меня.

– Оно… мёртвое? – сказала она.

– На сто процентов, – сказал Кролер громко с другого конца комнаты. – Утонула. Но почему-то осталась на земле. Правда, восхитительно? Взгляните на её раны – прелюбопытнейшее зрелище…

«Ещё немного, – подумала я благодушно, – и она начнёт визжать от восторга, как они всегда делают в Доме с привидениями.

Но Дрикси не выражала никакого восторга. Она разглядывала меня не больше наносекунды, прежде чем отвести глаза, полные…

…отвращения. Её даже передёрнуло. Будто я – тарелка с испорченной едой в холодильнике. Выражение было едва заметное, она всего лишь сморщила нос и тут же взяла себя в руки – для этих людей главное манеры и только манеры, в этом им не откажешь, – но я-то заметила.

– Что скажешь, золотце? Правда, это лучшее, что ты когда-либо скачивала? – сказала леди Крейвен с надеждой в голосе.

Её дочь изящно сплюнула в свой носовой платок.

– Вообще-то нет, мам. Унылое зрелище.

Неловкое молчание воцарилось в бальном зале. Молодые люди вокруг Дрикси закивали головами в знак согласия.

Её слова были похожи на пощёчину. Унылое?

– Тоска зелёная, – сказал кто-то в толпе. – У нас другие увлечения.

– Настоящий лаг. Можно свайпнуть? – пролепетал кто-то другой. – Или вайпнуть? Пусть прекратит.

Дрикси кивнула.

– Удалите, пожалуйста, или как там это делается.

– Удалить? – спросил Кролер. – Но… осталось ещё как минимум четыре минуты до приёма антидота.

Дрикси пожала плечами и повернулась к своим друзьям.

Я рот разинула от изумления. Она что, повернулась спиной к полтергейсту? Неужели она не знает, как это опасно? Я оглядела комнату. Возмущение и обида пронзили меня, словно электрический разряд. Руки и ноги дёрнулись от негодования. Я гвоздь программы. А она решила, что я унылая?

Леди Крейвен обратилась к Кролеру. Сокрушённая улыбка появилась на её лице, пустая и нелепая, словно орех, выброшенный белкой.

– Похоже, опять я не угадала с сюрпризом, – сказала она тихо. – Простите, мистер Лейн, но придётся это убрать…

– Ни за что, – услышала я свой крик. – Большое жирное «нет» вам. – Мой голос облетел бальный зал, и эхо от него грянуло, словно выстрел.

Скенлон бросил на меня предостерегающий взгляд.

Я сверкнула глазами в ответ.

– Скенлон, мы проделали такой путь, я простояла на этой идиотской тумбочке не больше минуты, а теперь эти… эти сухари чёрствые хотят, чтобы мы ушли?

– Какие сухари? – сказал он.

– Как прикажете, – обратился тем временем Кролер к леди Крейвен. – Мы сейчас же принесём противоядие…

– Ни в коем случае, – закричала я. А затем разыскала глазами источник своего гнева и заорала ещё громче:

Тоненькая загорелая девушка обернулась в мою сторону, и на её лице отразились удивление и беспокойство. Она будто съёжилась, заметив наконец мою ярость.

– Полтергейст кричит на меня, – охнула она, губы её побелели и задрожали от тошноты и негодования. – Она смеет кричать на меня. Разве она не видит, что мне плохо?

– Велите ей прекратить, – сказала её мать. – Немедленно. Какой стыд!

– Ничего, переживёте, – отрезала я, спрыгнув с пьедестала на середину мраморного пола. – Вы же хотели, чтобы я развлекла ваших гостей, так? Вот сейчас и получите то, за что заплатили свои денежки.

В самом деле, леди Толстосум. Подумайте головой. Нельзя же пригласить полтергейста на вечеринку и тешить себя надеждой, что он не разозлится. Это как гладить саблезубого тигра и удивляться, что он откусил вам руку. Проснитесь и наслаждайтесь запахом эктоплазмы, ясно?

58
Праздничные увеселения и пирог

Гости стали медленно пятиться от меня, выставив руки, будто хотели утихомирить бешеную собаку. За исключением нескольких человек, хотя те не делали этого вовсе не из вежливости, просто они потеряли сознание.

На секунду я чуть не забыла, где нахожусь. Слабый сдавленный писк раздался слева от меня, и чуть ли не с благодарностью я резко обернулась в ту сторону. Ах да. Дрикси. Дрикси Тинк. Что за имя такое? Одного этого имени достаточно, чтобы взбесить.

В общем, Дрикси Тинк сильно шатало, она едва держалась на ногах и вся посинела. Девушка судорожно сглотнула, внезапно осознав, насколько близко я нахожусь от неё. Её глаза расширились от ужаса при виде моего истерзанного, окровавленного, покрытого соляной коркой трупа, открытых ран на щеках, пожелтевших синяков, жутких пальцев без ногтей, напоминавших о том, как я из последних сил цеплялась за жизнь.

Ухмыляясь, я сделала небольшой шажок в её сторону.

Она упала на пол и завыла. Затем вяло забарабанила по полу каблуками, стараясь отползти от меня подальше.

– Стой, – пролепетала она, извиваясь, как мокрица. – Пожалуйста!

– Да что с тобой? Боишься, платье твоё испачкаю? – сказала я.

Она повернулась ко мне спиной. Она сделала меня невидимкой. Я будто снова умерла. Иногда, когда тебя не видят, – это самое страшное, что может с тобой случиться. Но я заставлю их увидеть меня, хотят они этого или нет.

Мне даже не пришлось ничего крушить в этой комнате, чтобы положить празднику конец. То есть пришлось, конечно, вы же меня знаете, но самый большой ущерб я нанесла одним своим присутствием. В их доме. В их жизни. Это было самым разрушительным.

Потому что я показала им, какими они станут однажды.

Сначала я гонялась за ними. Было весело. Они разбегались, словно бестолковые пугливые голуби, и забивались в углы, рыдая и скуля. Тогда я садилась рядом с ними. Гладила по голове. Аккуратно водила пальцами вверх-вниз по их щекам и смотрела, как они визжат и содрогаются и – как же без этого! – писаются от страха.

Кролер бросился ко мне и попытался, правда без особого энтузиазма, остановить меня, делая странные движения руками, будто обнимал воздух, но он не принял «Напиток мертвеца», так что мне не составило труда улизнуть от него. Да и он не очень-то старался.

Когда мне наскучило тыкать в них своими холодными, склизкими пальцами, я принялась швырять фарфоровые тарелки в стены прямо рядом с их лицами, и это доставило мне огромное удовольствие. Затем я разломала пополам роботов-официантов, что оказалось намного сложнее, чем я думала, это будто разбираешь на части огроменный телевизор – столько проводов. А когда у меня оказалось в распоряжении пять серебряных вращающихся дисков, я усадила на них пятерых гостей, которые ещё не потеряли сознание, и толкнула их, орущих и воющих, по мраморному полу прямо в двустворчатые двери.

Скенлон носился по комнате, уклоняясь от летящей посуды и гостей на колёсах, раздавал людям противоядие и бросал ошеломлённые, потрясённые взгляды в мою сторону.

Я обратила внимание на стол, уставленный праздничным угощением, и принялась хватать еду горстями, представляя себе, как размажу её по волосам Дрикси. Но только я запустила руки в мягкий шоколадный пирог, как мой гнев испарился так же внезапно, как появился, и на смену ему пришло тихое грустное осознание.

«Вот жизнь, которая могла быть у меня», – подумала я вдруг. Кем бы я стала, если бы не умерла? Я ощутила тягостное бремя всех тех дней, которые я не смогу прожить, будто на меня взвалили сырые поленья, которые никогда не загорятся.

Где-то в комнате, хотя с тем же успехом это могло быть за миллион миль отсюда, мальчик снова и снова произносил имя, которое ничего для меня не значило. Чувство было такое, будто на мой мозг набросили толстенное одеяло. Я оглядела комнату, но увидела только крупные белые снежинки, заволакивавшие мир вокруг меня, пока я не осталась совершенно одна. Неужели снег идёт в бальном зале?

Или происходит что-то другое? Я вдруг почувствовала себя такой опустошённой, уставшей, измученной.

Пирог выскользнул из моих рук и шмякнулся на пол.

– Ладно, я закончила, – сказала я. – Можно мы поедем домой?

Я услышала тихий плач, кто-то подметал разбитый фарфор. Затем раздались медленные настороженные шаги. Сквозь белую пелену, застилавшую мне глаза, я увидела Скенлона и Кролера. Первый был бледным и ошарашенным, а второй сиял от восторга.

Тихо, незаметно он шепнул:

– Это было наше лучшее шоу!

– Пап, она сломала прислугу стоимостью в миллионы фунтов. Эти официанты на колёсах стоят целое состояние. Леди Крейвен требует возместить ущерб. И моча по всему полу, – сказал Скенлон. – А она… то есть Полтергейст, выглядит на один иссети. Хуже, чем обычно. Мне очень жаль. Но это настоящая катастрофа.

Кролер отмахнулся от его слов.

– Это было десять иссети. Такой рекламы достаточно, чтобы продать билеты на годы вперёд.

– Пап, оглядись вокруг. Нас ждут такие неприятности…

Но Кролер молча закатил глаза.

– Наш договор безупречен, к нему не подкопаешься. Когда леди Крейвен заказывала полтергейста, она знала, что есть риск ущерба, травм и повреждений. Поэтому она и заказала его, хоть и не признаётся в этом.

Мы со Скелоном с сомнением переглянулись. Но ничто не могло поколебать уверенность Кролера. Пока гости, хромая, покидали бальный зал, ошеломлённые, тихо всхлипывая, он заговорил возбуждённо, будто обращаясь к самому себе.

– Что может быть лучше для нашей компании, чем непредсказуемый полтергейст! Жаль, я сам не додумался. Если люди узнают, что ты можешь вот так взбеситься, они захотят тебя ещё больше. Вы только подумайте, людям нравится бегать от быков, хотя их могут забодать насмерть…

Меня наконец осенило. Когда я делаю то, что мне велят, это хорошо. Но когда я нарушаю правила, это ещё лучше. Все мои действия, все мои мысли принадлежат Кролеру. И чем больше я сопротивляюсь, тем крепче затягивается узел.

Я бросила прощальный взгляд на херувимов над нами. Теперь я поняла, кого они мне напоминают, намертво приклеенные к потолку. Крошечных золотых мух, увязших в мёде. Их беспомощные головки будто повернулись в моём направлении, когда мы уходили. А к тому моменту, как мы вышли наружу, снегопад в моей голове превратился в непроглядную метель.