Текст книги "Тотальное преследование"

9

Гостиница была грубой, как ругательство, и находилась на самом краешке того района, который во всем Тихуа считался самым неблагополучным. Том присмотрел ее, когда выбирал место, где мог бы отсидеться. Позже он решил, что так рисковать не стоит, и выбрал себе самый, как оказалось, надежный вариант с бункером. Но вот эту гостиницу почему-то запомнил, и она сейчас пригодилась.

Мрачный тип с татуировками по всему предплечью, одетый в жилетку из псевдокожи, не поднял головы, пока Том не подошел к нему. Лишь тогда взглянул из-под насупленных бровей. Он был очень похож на Брежнева последних лет, только был покрепче физически. Мускулы, хоть и заплывшие жиром, так и играли у него на волосатой груди. И взгляд у парня был таким же, как ругательство, и говорил он, словно человеческий язык пытался выучить у горилл или шимпанзе… А впрочем, благородные приматы были не виноваты. Этот, с позволения сказать, рецепционист сам был виновен во всем: и в своей внешности, и в своей жизни, и в манере разговаривать.

– Чего надо?

– Комнату.

– Ты что, один будешь этим заниматься? – хмыкнул татуированный. – И даже журнальчик не захватил с собой?

Том не понял, поднял удивленно брови.

– Это я так, – махнул рукой «примат». – Обычный-то наш бизнес – парочки, которым нужна комната на час, на два… Женатые, которые решили развлечься на стороне. Ну, и девки, конечно.

– Мне на сутки, нужно привести себя в порядок, – сказал Том, так и не придумав еще, как себя называть, – и подумать кое о чем.

– Подумать – это я понимаю, – важно согласился татуированный. – Плата наличными, вперед, душ – по коридору.

– Мне нужен душ в номере.

– Тогда в три раза дороже, почти по таксе для блудодеев…

– Но кровать должна быть со свежим бельем.

– Ха! Из нежных, значит. Ну что же… Но деньги все равно вперед!

Теперь Том вымылся уже по-настоящему, с мылом. Прополоскавшись как следует, он попытался одеться в прежнюю хламиду. От нее ощутимо пахло… старостью, почему-то прелым запахом гнилья и относительно свежей вонью от слизи, в которой он плавал в прежней своей шкуре.

Поморщившись, Том все же оделся и отправился в магазин, который помнил как самый непритязательный. И все же даже это магазин оказался слишком… фешенебельным для него нынешнего. Когда Том вошел, показалось, что даже продавщицы замерли. Тогда он повел себя даже немного развязно, но и это не помогло. Лишь когда он выбрал себе новый, вполне парадный, по прежним своим представлениям, комбинезон, а потом еще и легкий костюмчик с парой рубашек и шнурок на шею, а потом еще и легкие парусиновые мокасины, подходящие и к костюму и к комбинезону, строгого вида менеджерша слегка оттаяла.

Том помнил ее по прежним посещениям этого магазина и приглядывался с интересом. Но она его не узнала – он отчетливо прочитал это в ее глазах, невыразительных из-за чрезмерно светлых контактных линз.

– Переоденетесь здесь? – спросила она. – У нас есть мусорный бак в конце помещения.

– Благодарю, – слова все еще давались Тому с трудом, но он пытался.

На коже, несмотря на недавний душ, оставался запах от его прежнего одеяния. Поэтому он решил не пачкать рубашки и попросил себе майку. Ему принесли, он переоделся уже уверенней. А вот потом сделал ошибку.

Белье-то он купил сразу и даже полдюжины носовых платков к ним присовокупил, но тут… В общем, он попросил бритвенный станок. И тогда эта строгая карга неожиданно ощерилась. И прошептала негромко, но он все равно услышал:

– Бриться задумал? Да тебе до этого еще вырасти нужно!

В гостинице Том снова выкупался и, когда стоял мокрый перед зеркалом, внимательно рассмотрел свою физиономию. Да, это был, кажется, все же он, вот только… Он был молод – почти мальчишка. Даже пушка на щеках у него не наблюдалось. Он-то, когда проснулся, об этом не подумал, зато теперь… И ногти у него были очень аккуратными, словно не провалялся полгода… в коме? Во сне, в бреду, в небытии?..

Вечером, когда Том уже почти уверенно сидел в ресторанчике, с необыкновенной четкостью ощущая свежесть тела, свежесть восприятия и свежесть мыслей, он попробовал думать. О том, как воскрес и почему это произошло. И почему же он все-таки не умер?.. А еще о том, как и что теперь ему следует сделать, чтобы хотя бы некоторым образом… социализоваться, влиться в жизнь, снова стать членом общества, города, людского общежития, которое кипело вокруг него.

Да, последнее было важно! О том, что с ним произошло, как он почему-то полагал или даже был уверен, он будет соображать не спеша, быть может, просыпаясь по ночам от кошмаров, переживая вновь недавно пережитое. А сейчас следовало быть рациональным, умным и очень точным, чтобы не провалиться, когда все так удачно в общем-то получилось.

Память его ослабела. Вернее, стала совсем другой. Том был уверен, что ничем из того, чем насыщал свой мозг в другой, прежней жизни, он сейчас не владеет, ничегошеньки не помнит и не умеет. Но кое-что все же всплывало в сознании. Так, например, Том отлично помнил, как еще в прежние времена вычислил на одном из складов небольшой «левый» закуток, где, по словам не очень достоверных источников – главным образом каких-то бандитов и контрабандистов, – можно было прикупить новый чип, чтобы поменять свою личину.

Вот только вламываться туда пришлось бы, вероятно, со стрельбой, с убийствами даже. Как на хазу к каким-нибудь наркоторговцам. Потому что охранялся закуток не хуже, а может, и лучше, чем наркота. Это значило, что придется засветиться в криминальных сводках в любом случае, ведь главный кибермозг города и там каким-то образом присутствовал. Да и не был Том уверен, что ему продадут сколько-нибудь действенный чип. Поэтому он решил все же не рисковать – не стоило это того.

Значит, следовало явиться в какой-нибудь из пунктов найма и попытаться пройти его… Хоть как-нибудь. Объяснений, почему на нем нет чипа, Том придумал массу, но все их забраковал. И лишь тогда с тоской подумал, что следовало все же в главном кибермозге города – а лучше даже в сети городов – прописать пару фантомов, в которые он мог бы потом «влиться», под которые мог бы заявить свою персону. Но Том не знал тогда, что получится так, как получилось, и не подготовился. На это его не хватило.

Он вернулся в гостиницу и отлично выспался, хотя временами сквозь сон ему казалось, что снова вернулся в то, прежнее состояние комы. И он мучился этим, хотя, проснувшись, почти ничего не вспомнил.

Поутру Том отправился в одно из агентств, где можно было получить хотя бы неквалифицированную, но работу. Приняли его сначала вполне любезно, зато потом началось. Девица по другую сторону стола порылась в своих файлах, проверила снова и позвала главного менеджера. Том приготовился сбежать, чтобы вырваться отсюда и оказаться на свободе… Но куда и зачем он отправится после бегства, он не понимал.

К нему подошел довольно пожилой, с сединой, мужчина, в галстуке и старомодных очках, с кривой неприятной ухмылкой. Он проверил Тома по переносному сканеру, похожему на те, которыми еще в прежние времена, до Завоевания, искали спрятанные на теле металлические предметы.

– Действительно, у вас нет чипа, – сказал он. – Странно. Как, вы говорите, вас зовут?

– Я… не помню.

– Отлично, вы только не волнуйтесь Мы сейчас сделаем вам небольшую проверку по генокоду и, я уверен, найдем вас в общей базе… Наркотиками не баловались?

– Я излечился. – Том решился придерживаться версии неопределенности. Совсем все отрицать было бы глупо.

– Да, понимаю. Теперь… Вот мазок. А лучше всего дайте-ка каплю крови. По крови мы определим вас точнее.

Менеджер вызвал какую-то тетку в белом халате, она уколола Тома, размазала кровь по стеклышкам, даже набрала в тонкую пипетку и куда-то ушла. Тома оставили сидеть в какой-то комнатушке. Он и сидел. Он знал, что это нужно сделать, и все же корил себя за неосторожность, за излишнюю доверчивость, за глупость.

Когда мужичина вошел снова, за ним шел полицейский в темно-красной форме. Том попытался остаться хладнокровным.

– Случай криминальный, согласитесь, – сказал менеджер. Полицейский замер у входа в помещение, но агрессивности пока не проявлял. И он был один – это немного успокаивало. – Мы связались с секьюрити, и там подтвердили, что такими случаями они не занимаются. Потому что за вами нет… – мужичина улыбнулся, как майская роза, – нет правонарушений.

– Да просто все! – заговорил вдруг полицейский. – Есть банды, которые переправляют сюда живой товар – то бишь народ, что помоложе и подурнее, – за деньги, само собой. У них там, на Земле, ходит байка, что тут, мол, на Луне, благодать и процветание. Вот народ и ломится. Зайцем ты прокатился, парень! – обратился он к Тому, сидевшему перед ним на стуле и хлопавшему глазами. – И в несознанкуты ушел, потому что тебе мозги промыли, чтобы мы этих дураков не отловили. – Полицейский пожал плечами. – Бывает, но все же тебе следует… В общем, пошли, посидишь у нас. А потом мы тебя, если ты и на Земле ничего не натворил, как-нибудь определим.

Сознание у Тома было спокойное, он явно не был готов к отпору – тем более к нападению. Может, действительно у них это был вполне заурядный, штатный случай? Ну, нашли еще одного зайца, проверят его: если не вор и не бандит, тогда… Но он-то числился у них в розыске!.. Том сумел подавить легкий приступ паники.

– Что мне грозит?

– Что-что, – ворчливо отозвался полицейский, – пару месяцев просидишь у нас, пока мы тебя будем проверять. Мороки при этом… – Он передернул плечами. – Как тебя зовут все-таки? Не похож ты на тех лопухов, которые к нам зайцами прибывают. Они-то какую-никакую легенду все же придумывают либо через тех же контрабандистов ксиву добывают. А так… За нарушение порядка, думаю, светит тебе полгода принудительных работ, с обязательной отметкой каждый вечер в нашем полицейском компе. Карточку тебе это все же испортит – нормальную работенку ты еще лет пять не получишь.

И вдруг в дверях показалась та самая тетка, которая брала у него кровь.

– Есть, нашла! – объявила она. – Криминала за ним никакого, все чисто. А зовут его Пол… Нет, Павел Вревски. – Она еще раз взглянула на распечатку, которую держала в руках, с трудом выговаривая незнакомое имя. – Я сразу заметила, что у него в генокоде многовато славянских элементов, вот и нашла… Правда, у нас анализатор не вполне – слабоват, но там, где этого парня идентифицировали, был, наверное, еще хуже. Все же анализ четыре года назад был сделан. – Она вдруг нахмурилась. – Вот только…

– Что? – терпеливо спросил полицейский. – Ты договаривай, мне же его теперь все одно оформлять.

– Тут сказано, что ему около сорока лет, а потому…

– Ерунда, – махнул рукой полицейский. – Ему и семнадцати нет еще! Он не может быть этим… Вревски.

– Стоп, – поднял руку вдруг главный менеджер. – Есть выход и для нас, и для всех. – Он вдруг улыбнулся еще кривее, еще ненадежнее. – Отправить его в космопроходку. Тогда и мы получим за него гонорар как за… рекрута, и у вас не будет ни возни, ни проблем.

А Том сидел и пытался изо всех сил внушить всем этим людям, включая полицейского, чтобы они все же выбрали для него приемлемый вариант. Да что там, он определенно внушал им симпатию к себе и ослаблял волю, корежил их бдительность, сглаживал углы настороженности и недоверия. Без этого они, несомненно, вели бы себя совсем иначе.

А он пытался, он изо всех сил пробовал это сделать. Вот только почти с отчаянием видел, что у него мало что получается – не хватает ему уверенности, не хватает воли, не хватает концентрации… Он забыл это свое прежнее умение. «Нужно лодироваться, чтобы это хотя бы в минимальной степени вернулось, – подумал он. – Либо выжидать, вживаться в этот мир и тренироваться самостоятельно…» А так он оказался просто не готов к этому усилию, к необходимости влиять на людей незаметно для них.

– А велика ли сумма гонорара за… – полицейский колебался либо знал, что делает, и только разыгрывал неуверенность, – … за такого рекрута? У вас ведь только списки тех неудачников, которые уже засветились либо которых поймали. А у нас более мощная база – есть и подозреваемые, и те, кто находится в разработке… Все же его следует проверить.

Тогда менеджер чуть повернулся к нему и подмигнул. Полицейский все сразу понял. Вздохнул и спросил очень внятным голосом.

– Много ли вы за него получите?

– Пока… – менеджер заколебался, – не вполне ясно. Все зависит от того, как он среагирует на загрузку. Если у него хорошая усвояемость и потенциально просматривается неплохая категория, тогда… Поверьте, мы этим живем, это будет выгодно всем!

А Том, услыхав про загрузку, про то, что его, возможно, положат под машинку, был уже согласен. Он даже привстал немного, но полицейский следил за ним и сделал шаг в его сторону. Опытный коп попался, не дремал, хотя и истолковал все происходящее не вполне правильно.

– Ладно, тогда договоримся, – согласился он. – Только вот что, парень, ты где сейчас обитаешь?

Том назвал гостиницу, полицейский поморщился, но все же продолжил:

– Тогда так, вы оформляете его документы как на Пола Вревски, а я самолично, с напарником, схожу с ним за его вещичками… У тебя много вещей, Пол? – Кажется, его впервые так назвали. Тетка с распечатками была, разумеется, не в счет. Она ошиблась, но ошиблась крайне удачно для Тома. – Немного, верно?.. А потом мы отправимся с тобой, голубь ты наш, в их заведение, где и передадим из рук в руки тамошней обслуге. А к вам, – он повернулся к менеджеру, – я через недельку зайду. О'кей?

Так все и получилось. В рекрутерском агентстве оформили на свежеобретенного Пола Вревски какие-то данные, но главное – ввели их в общий компьютер, и он стал как бы существовать, пусть даже и наблюдалась между этим вот пареньком, который обнаружился тут, в Тихуа, и настоящим Вревски некая парадоксальная разница в возрасте.

Потом все получилось еще быстрее. Они добрались до гостиницы и, когда собрали его скромную одежонку в подвернувшийся полиэтиленовый пакет, дошли до довольно глухого места в городе, почти уже за его чертой, о котором прежний Том-Николас и не догадывался. Тут для него все оказалось вполне привычно, было похоже и на больницу, и на тот пансионат, где Тома сначала лодировали, и на сам лунный город, в котором он прожил последние месяцы… своей сознательной и бессознательной жизни.

Уже через час его определили в отдельную каюту, дали расписаться в каких-то бумагах, где он еще непривычной рукой довольно коряво поставил свою новоприобретенную фамилию, а еще через час, после изрядной санобработки его отвели под машину.

Машина эта была сильной. Пожалуй, гораздо мощнее, чем та, под которой его нагружали в пансионате на Земле. Потом он поблаженствовал, но недолго. Вывели его из-под нагрузки буквально через десять минут. Он даже ничего не понял, как его уже освободили от шлема и усадили перед молодцеватым типом с рыжей прической «ежиком», а лаборантка, которая провела пробное тестирование, послушно пристроилась сбоку.

– Значит так, – сказал «ежик», – вы знаете, что вас ждет. Мы сейчас отправляем в дальний космопроходчик корабль «Кромус». Пассажирские отсеки корабля уже забиты, но вы… У вас, как показывают эти вот распечатки, очень неплохая усвояемость – прямо скажем, выше средних показателей. Поэтому…

«Ничего я не знаю», – хотел сказать Том, но не сказал. Он все еще не мог отойти от загрузки, от лодирования, от воспоминаний о том, что только что испытал.

– К тому же вы молоды, очень молоды, и вам будет не трудно… Скажем так, начать новую жизнь. А следовательно, мы предлагаем вам лодирование на пилота малых кораблей. Вы проведете переход звездолета не в гибернации, а вполне осознанно, в штате технического и служебного персонала.

– Это большой кусок лодирования? – От волнения у Тома даже горло пересохло.

– Не очень, – сказал «ежик». – Многое будет зависеть от того, как вы вообще нагрузку переносите. Знаете, как бывает: тесты показывают одно, а на деле выходит совсем другое. Но если с этим у вас пойдет нормально, обучение на пилота, кажется, займет семнадцать часов нагрузки. Если вы к тому времени не «изжаритесь», мы попробуем впихнуть в вас программу и средних кораблей, а там очень сложная космонавигация. Это еще часов пятьдесят-шестьдесят займет.

– А если я и с этим справлюсь?

– Такого на моей памяти не было… Но если вы такой талантливый, тогда, скорее всего, вам попробуют вколотить данные по самому «Кромусу». С техническим персоналом там некомплект, так что… Работой вы будете обеспечены по самое не хочу.

Девушка с жалостью смотрела на Тома… нет, на Пола Вревски, каким он сидел перед ней, завернутый в стыдливую простыню. Она не понимала, зачем этому пареньку куда-то отправляться, в какую-то неведомую космопроходку, зачем он на это соглашается?

– И когда это все случится? – спросил для верности Том-Пол.

– Вам повезло, – усмехнулся «ежик», – некоторые вынуждены ждать больше года… Вас же отправят скоро, очень скоро. Может, через пару-тройку недель. И корабль уже отладили, и людей набрали, как могли, и даже… – Он мельком посмотрел на девушку, словно искал у нее поддержки. – В общем так, нужно торопиться, другого решения нет.

– Возможно, это и есть лучшее решение, – улыбнулся Пол.

10

На Земле Томаз не водил даже машину – беден был. Пробовал как-то пару раз с друзьями, но у него не получилось. А тут его сразу стали лодировать на пилота какой-то жутковатой машины – по сути, космического истребителя. И с этим у Тома, как и тогда, на Земле, ничего не получалось. То есть он старался, вникал, даже, по старой своей привычке, после лодирования пробовал вспомнить все, чему научился под нагрузкой. И действительно, почти все вспоминал, но стоило ему снова оказаться в машинке и попытаться на имитаторах, которые были в встроены ее программу, что-то сделать, как выяснялось, что ничегошеньки он не может и не умеет. Не получается у него… В этом была какая-то загадка, которую следовало разрешить, если он хотел в этой команде остаться.

Сам-то Том не очень хотел, но тогда, как было понятно с самого начала, его попросту выкинут туда же, откуда взяли. И внимание к нему, скорее всего, тогда будет куда как более пристрастным. И никакие уловки ему не помогут. И не исключено, что вычислят его и возьмут еще до того, как он попробует сбежать из Тихуа.

Поэтому он старался. Это было как бы продолжением его попытки скрываться, прятаться, удирать, чтобы остаться самим собой. Вернее, остаться тем, кем он сделался после… своего перерождения.

Зато у Тома отлично получалось усваивать те зачатки космонавигации, которые он уже когда-то проходил, когда умел лодироваться. И он даже не вспоминал эти знания, а начинал видеть их по-новому, так сказать, из кабины космического истребителя, с места пилота, который вообще-то, разумеется, привязан к кораблю-носителю, огромной матке, где у него только и могло быть место базирования. Даже с планеты земного типа нормальный средний истребитель не смог бы подняться в космос – слабовата у него была ходовая часть, хотя, если с бустерами, не исключено… Но этого Том не знал. Возможно, что этому его просто еще не обучили, а сам он не мог додуматься, потому что не перевел лодированные знания в свою память, которой мог бы уверенно оперировать.

Возможно, что именно та легкость, с которой он справлялся с космонавигацией, его в какой-то мере и спасла. Его не выгнали, а довольно неожиданно стали вкачивать в него управление средними машинами – боевыми кораблями, у которых был эпипаж до двадцати человек, и которые имели уже немалый запас хода и, соответственно, более мощное вооружение, чем на истребителе. Назывались они в программе по земной аналогии корветами и служили кораблями дальней разведки, мелкими транспортами и, что удивительно, посылочными кораблями. Вот это тоже было не вполне понятно. Ведь существовало же радиоволновое сообщение между кораблями, и были даже довольно мудреные схемы лазерной связи. Но все равно какие-то возможности передачи сведений посыльными судами, как в Средние века, почему-то тоже предусматривались.

В училище, как называлось то место, где Том оказался, у него все устроилось неплохо и даже возникло что-то вроде дружбы с таким же или чуть «постарше» пареньком по имени Карло Марини. Карло очень скверно говорил по-английски, частенько путал слова или произносил их на итальянский лад, но это не мешало ему говорить едва ли не постоянно, не замолкая. Он болтал, талдычил, трепался, и ему можно было не отвечать, за что он, кажется, и избрал странного мальчишку по фамилии Вревски в свои приятели – тот редко прерывал его пространные монологи.

Любимой темой Карло был, так сказать, анализ того, как во время боев сгорают истребители, как в них погибают пилоты и какие разновидности смерти они принимают в бою.

– Вот, предположим, у тебя сгорели движки и ты болтаешься в космосе с запасом кислорода суток эдак на пятнадцать, да? – говорил он. Его привычка чуть не каждую фразу заканчивать этим вопросительным «да» тоже могла бы раздражать, если бы Том не примирился с этим с самого начала. – Тебя уносит, расхождение с курсом матки градусов сорок, и нет никаких шансов вернуться на требуемое схождение и уравнять скорости. И ты сидишь один на один с космосом в своей кабинке, смотришь на звезды и подсчитываешь, сколько тебе еще осталось вдохов, да?

– Могут подобрать, – отвечал Том-Пол, – если электроника еще действует и можешь подать сигнал на матку.

– Да кто тебя будет спасать, парень? Мы же бросовый материал, мы же одноразовые бойцы, мы же… Да?

– Не думаю, что там настолько жестоко. К тому же истребитель тоже имеет ценность, даже подбитый. В конце концов его отремонтировать можно.

– Ты не понимаешь, да? У них на этом самом «Кромусе» на складах, в разобранном виде, наверное, тысячи три истребителей! Станут они об одном волноваться? Ты же не наклоняешься за лишней спичкой, если она у тебя из коробка выпала?

– Я давно спичками не пользовался, – честно признался Том, вздохнув. – Может, и стал бы, если бы запас этих спичек был ограниченный, конечный.

– А если она в лужу упала и уже не способна загореться?

– Если бы я оказался поблизости, я бы тебя спас.

– Вот то-то и оно, что если бы… К тому же ты сначала окажись там, ладно?

Такие разговоры порой изрядно мешали жить, но следовало быть контактным, потому что в этой среде, между будущими пилотами истребителей и экипажами корветов, постепенно, медленно, не очень уверенно, но вполне заметно, даже на взгляд отстраненного Павла Вревски, устанавливалось что-то вроде сплочения, будущего боевого братства, вполне солдатского содружества.

Вот что Тома интересовало более всего и о чем он тоже иногда думал в этот период: с кем же там, в глубоком космосе, мекафы могут воевать? Он знал, вернее, ему загрузили в одной из программ, что это что-то вроде инсектоидов, вполне разумных или полуразумных насекомых – нечто, называемое «саранчой космоса». Но Том не был в этом до конца уверен. «Губки» могли пойти и на такую штуку, как подлог, искажение реального положения дел в собственных интересах.

Тому даже пришлось постараться и выкинуть из всех программ, которые в него загружали, довольно большие объемы ненависти к «насекомым». Зачем он так поступил, Том и сам не мог бы объяснить. Но он захотел и сделал, справился. Помогла прежняя практика лодирования, умение выделять некие куски из некритически воспринятого под загрузкой материала и позже вырабатывать к нему собственное отношение. Он стал об этом размышлять, и тогда… на него снизошло откровение. Он почти все понял.

Он вдруг понял, почему у него не получается управлять истребителем. В его сознании существовал очень высокий норматив для того, что он должен был делать в кабине в качестве пилота. По сути, Том пытался сразу оказаться очень профессиональным, умелым и точным исполнителем тех функций, которые в него загружали. А так как мозги его еще не справлялись с этим, происходил некий конфликт, который Том пока не мог разрешить. Тогда он повел себя иначе, даже под загрузкой оставаясь, в принципе, очень нетребовательным и разумным, насколько под ней можно было оставаться разумным, и стал учиться первичным, самым элементарным ходам, движениям и действиям. И тогда… Тогда у него не очень внятно сначала, но все более уверенно стало получаться.

По прошествии некоторого времени его вдруг снова перевели в пилоты малых кораблей. И тогда Том даже удивился, как же он не умел сдавать те тесты, которые ему предлагались в «свернутом», программном виде. Кажется, его снова провели по всем этим схемам обучения, второй раз, едва ли не с самого начала, но теперь все показатели у него были весьма солидными, уверенными. Даже врачиха, которая отслеживала загрузку, удивилась, сказав однажды:

– Не знаю, что и думать, Вревски. Мы вообще-то поставили на вас крест, вы откровенно не справлялись. Но теперь, как я посмотрю, вы один из лучших. Как вам удалось?

– Не знаю, мэм, я просто… постарался.

– Слабое объяснение, – буркнула врачиха. – Но если… Нет, все равно не понимаю. Зато теперь вы не сгорите в первом же бою. – Она даже попыталась улыбнуться. – Вы теперь будете получше, чем ваш дружок Марини. Вы ведь с ним, кажется, дружите? – В подтверждении она не нуждалась: про каждого из курсантов ей было известно очень многое, если не сказать почти все. – Пожалуй, вы уже изрядно нагрузились – часов за тридцать ваша загрузка перевалила.

– Я думал, больше, – признался Том.

– Вы вначале… туповато выглядели. Мы думали, что и половинной скорости лодирования не выдержите. – Врачиха еще подумала. – Вот что, пришло время, Вревски, посадить вас на нормальный, а не программный имитатор. Желаю успеха!

Имитаторы истребителей были сделаны как очень дорогостоящие, но вполне адекватные аттракционы, в которых каждый из курсантов попадал как бы в режим настоящего боя. Иногда, на начальном этапе, с ними «играл» компьютер, но наиболее продвинутых заставляли играть друг против друга. То есть имитаторов было два, и это, как ни удивительно, подстегивало очень важную человеческую составляющую – стремление к первенству. С компьютером это у многих не получалось, они внутренне сдавались еще до «поединка», а с людьми вполне выходило.

К тому же имитаторы были очень точными. Даже перегрузки в них создавались гравитационными приставками. В партнеры Тому выделили все того же Карло, который на таких вот имитаторах тренировался уже пару-тройку месяцев. Поэтому он полагал, что справится с Полом легко, но… Они провели первый бой, потом второй. Том-Пол, конечно, взмок, и у него даже брюхо заныло от перегрузок, и круги перед глазами отчетливо поплыли, но он выиграл. И, как ему показалось, без труда. По крайней мере, ему ничего остроумного и придумывать не пришлось. Не дошло у них дело до того, чтобы он искал выход из ситуации через какой-то очень уж необычный ход-шаг-прием.

Том все проделывал по стандартной схеме боя, какой его и учили под нагрузкой. Только получалось у него лучше, чем у Карло, – быстрее, резче, точнее и, следовательно, эффективнее. Он победил едва ли не за явным преимуществом, как это называется в боксе. Уже в душе Карло ему сказал:

– Ты бы, Паоло, предупредил, что так дерешься, я бы не рассусоливал…

– А ты и не рассусоливал, ты сразу попробовал меня сжечь.

– Ну да, – вынужден был согласиться Карло. – Но я хочу сказать, что я бы… уважал тебя больше. А так-то я думал, ты – новичок, едва из-под лодирования выполз, чего с тобой чикаться?.. И проиграл.

Это здорово подняло статус Тома-Пола в среде таких же курсантов. Кто-то даже предложил ему посоревноваться, «посражаться», как все тут называли эти тренировки на имитаторах, но на это уже не хватило времени. Внезапно все тренировки закончились, и их стали постепенно, небольшими партиями отправлять служебными челноками на корабль, где они должны были принимать настоящие истребители – боевые машины.

И тут тоже не обошлось без приключений. Том уже сидел в компании других курсантов в обычной черно-синей форменке в зале космопорта с небольшой сумкой личных вещей, как вдруг туда чеканно, как всегда, вошла небольшая команда секуритов. В своих красных мешковатых мундирах, с тяжелыми станнерами наперевес. Руководил ими какой-то очень мрачный тип, с выраженными негритяно-арабскими чертами лица, жесткий, словно жесть.

Они заняли положение у выхода, пассажиры слегка заволновались. Том тоже напрягся. Не мог он спокойно смотреть на эту форму, на этих вооруженных людей. А старший секурит стал медленно всех обходить, вглядываться в лица. Тут-то их, курсантов, и пригласили на посадку.

Они уже прошли стойку регистрации с обычной улыбчивой девушкой за ней, как вдруг старший из красномундирных вдруг заговорил своим привычным, делано-грубым, хриплым голосом, который отчетливо раскатился по залу:

– Эй, ты, курсант… – Все обернулись, но афроараб смотрел прямо на Тома-Пола. – Да, ты, я к тебе обращаюсь! Подойди-ка сюда.

Оказывается, он сразу заметил Тома, вот только по неизвестной причине, возможно, внутренне упиваясь своей непомерной властью, своим всемогуществом, решил порисоваться и немного поиграть с жертвой.

У Тома дрогнули руки, и, кажется, он испугался, потому что подумал: вот и все. Как он ни старался, они его все же нашли, вычислили, обнаружили и догнали… Но тут случилось нечто не вполне обычное. Откуда-то сбоку, из неприметной дверки выскочил офицер космофлота. Он даже не посмотрел на важного секурита и одним движение протолкнул Тома-Павла еще дальше по проходу, который вел на посадку. Лишь после этого слегка повернулся к афроарабу в красном и очень вежливо, но тоже так, что все в зале его услышали, спросил:

– У вас проблемы, офицер?

– Проблемы не у меня, а вот у этого… И прошу мне не мешать, офицер.

Космолетчик не дрогнул, наоборот, успокаивающе поднял ладонь.

– Сейчас посмотрим. – В его руке, как по волшебству, оказался небольшой электронный блокнот, он бойко пощелкал по нему пальцем. – Вас интересует… этот курсант? – Он показал свой блокнот секуриту. Тот, едва скосив глаза, все же глянул на экранчик. – Так, Павел Вревски, сдал все тесты, успеваемость… Ну, это вам не интересно.

– Верно, – по-прежнему угрожающе хмыкнул секурит, – не интересно. Мне нужно доставить эту вот нелюдь… А займутся им другие.

– Он в чем-то обвинен? – по-прежнему холодновато, но вежливо спросил космофлотец. – У вас есть к нему претензии? Только учтите, они должны быть очень серьезные, потому что он… уже не ваш! Он принадлежит кораблю «Кромус» – нам, если угодно.

Секурит явно терял терпение. Он не привык, чтобы ему перечили или вообще спорили.