Текст книги "Легенды «Вымпела». Разведка специального назначения"

– Ну, правильно, он пообещал сбрить бороду после полной победы социализма в Латинской Америке. Его соратников называют «Барбадос».

– После ликвидации никарагуанского диктатора Сомосы, – присоединился Абакар, – госдеп США докладывал в сенате, что, по их мнению, начались уже необратимые процессы среди стран Центральной Америки…

– Правильно, и виноват в этом Фидель Кастро. Поэтому и борода его, как кость в горле. В своё время была даже разоблачена операция, которая должна была лишить бороды лидера кубинцев…

– ?

– Да-да, целая операция… Специальный порошок собирались насыпать в обувь Фиделя. И если бы он воспользовался этой обувью, волосы должны были бы выпасть…

– Борода – символ борьбы! – нетерпеливо сказал я. – Так всё же, как удаётся защищать его?

– Всё гениальное просто, – продолжал Луис. – Кстати, это придумка самого Команданте… Но это всего лишь один из методов защиты.

– Ну, так в чём же он?

– Есть с десяток вилл, где может остаться на ночь Фидель. И есть несколько групп телохранителей, которые работают с ним плотно. Никто и никогда не знает, даже охрана, куда он поедет. Например, садятся в машины, и он говорит, куда ехать… Приехали в нужное место, он может остаться там, а может через полчаса, но уже с другой группой охранников, уехать в неизвестном направлении…

Мы воспринимали эти дополнительные занятия, как самые важные для нас – друзей. И их откровения, в которые мы удостоились чести быть посвящёнными. И ту любовь, отдаваемую нам с полным доверием и без лукавства. Они поверили нам и выбрали нас, поэтому мы у них в долгу…

Удивительная история, рассказанная офицером школы, – как апофеоз веры в нас. Она звучала, как сказка, но я верю, что именно так всё и было. Без неё нет Острова Свободы. Без неё нет смысла ни в одном из дней, проведённых мною на Тропе Че Гевары. С первых слов Луиса меня как током ударило, – это самое важное, что я смогу вынести для себя из всего многообразия происходящего здесь. Когда зазвучал его голос, нам сразу стало понятно, что он говорил о себе, переживая то, что произошло много лет назад.

* * *

Ночь была такая яркая и звонкая, что казалось, именно здесь и сейчас сосредоточена и живёт в радости и спокойствии «Мировая Душа». Это был последний день, когда Команданте Че Гевара проводил мирный вечер со своими соратниками и друзьями перед своей поездкой в Боливию…

Ночь отдыха и откровения.

Мудрый, хотя совсем молодой, он собрал около костра своих верных товарищей, которые разделят с ним его участь… На каждого из них, он знал, можно положиться в самый опасный миг. Уже всё, что нужно, сказано… Рядом с ним – люди, умеющие всё и даже больше того, что может выполнить простой человек. Для войны не нужны огромные натренированные мышцы, нужно лишь искреннее желание драться. Здесь – лучшие из лучших. Здесь – те, которые, не задумываясь, умрут ради счастья других…

Он обвёл взглядом собравшихся. Их немного. Достаточно плотной массой устроились они возле огня. Огня костра и огня его пронзительных глаз. Люди разного возраста и национальностей. Да и сам он, Аргентинец, по праву – один из любимых сынов Кубы, выражающий смысл и откровение кровной и кровавой мудрости вечной национальной истины… Его возраст – это золотая середина между старостью и молодостью. Здесь те, которые шли с ним дорогами Сьерра-Маэстры, были в Африке, и, как исключение, те, которые у этого «партизанского очага» – впервые. Главное, что все они именно в этом огне, около этого крова находили смысл своей жизни. Умудрённые кровью ранений, опытом преодоления смерти, люди, любящие жизнь, но – не больше жизни. Люди, любящие просто человека, – больше своей жизни. Здесь есть и несколько совсем молодых парней, которые с горящими глазами ловят каждый его взгляд. Взгляд своего обожаемого старшего товарища. И которые ещё не понимают, что жизнь – важнее смерти.

Искры от костра улетали в небо, разносясь, как и их мысли, по всему свету. Все молчали, наполненные рассказом одного из самых молодых товарищей, которого звали Луис. Он так искренне и радостно говорил о своём новорождённом сыне и самой лучшей женщине на свете – своей жене, что каждый при его словах вспомнил и о своих, уже подросших славных дочках и мальчишках. Они их очень любили… Любили своих детей и своих жён, но именно поэтому и были здесь. А Команданте думал об этом молодом мальчике, который только что стал отцом: «У него уже есть боевой опыт, но у него ещё нет опыта любить своих детей».

– Вы верите мне? – зазвучал тихий, надтреснутый голос Че.

– Да, Эрнесто!

– Но… Я не возьму с собой Луиса…

Для всех других это прозвучало бы как приговор, приговор недоверия… Для всех других, но не для этого случая и не для этих людей. Слова Команданте истолковываются телепатией сердец. Воспринимаются не слухом, а душой. Это и есть настоящая любовь. Любовь и дружба мужчин, прошедших вместе опасность. Нет! Даже не любовь, а понимание смысла жизни: ради чего? Не ради смерти, а ради жизни ходят они по планете и по этой тропе, и, несмотря на молодость, Луис понял это сразу же, и ещё большая любовь и гордость за именно такого старшего товарища вспыхнула в нём как огонь. Он готов, не задумываясь, отдать за него свою молодую жизнь, но понимает, что ради него он обязан жить и воспитывать сына. Без кривляний и лишних слов он склонил перед ним голову.

– Я буду всё время с тобой, Луис! Здесь, на этой тропе. Вот на этом месте, где горит сегодня костёр, и когда ты будешь вести следующую группу молодых, таких же, как ты, неиспорченных и честных бойцов. Тебе я поручаю быть и жить, чтобы помогать нам вести подготовку тех, кто думает так же, как мы…

После той ночи, того костра, который горит в сердце многих молодых, прошли годы… И даже виски у молодого когда-то Луиса стали седыми.

Сегодня капитан Луис примерно того же возраста, как и Че Гевара в ту ночь. У него тоже растут пятеро детей, и старшему сегодня исполнилось девятнадцать. А он продолжает ходить по знакомой тропе уже много лет… И каждый раз, заглядывая в глаза своих новых учеников, задаёт себе вопрос: «Мы готовы умереть ради жизни и счастья других. Мы умеем побеждать и нести наши победы другим, и учить их быть такими же сильными… Готовы ли вы понять нас и быть такими же, как мы? Кто из вас сегодня, когда жизнь стала богатой и сладкой, готов променять её на лишения, мучения и смерть ради Смысла Жизни? Что надо вложить в голову человека, чтобы его жизнь стала символом борьбы за достойную жизнь других?..»

– Когда из Боливии пришла весть о гибели товарища Че, – продолжил рассказ преподаватель Луис, и глазами, полными слёз, смотрел, не отрываясь, на огонь… – Здесь этот предел, где когда-то горел тот костёр…

Сегодня он привёл нас, уже своих учеников, в место «Партизанского очага Че Гевары». Именно здесь решил нам рассказать эту историю. Тихо, еле слышно, преодолевая слёзы, он продолжал:

– Я, сражённый этой вестью, пришёл на это самое место, где Че дал мне свой последний приказ… И я встретился с ним… С Команданте Че… Я понимал, что в живых его уже нет… Но это был он!

Мы, сидящие возле огня вокруг Луиса, – вытянулись в единый очень тонкий нерв… А преподаватель продолжал:

– Он был такой же, как и раньше, немного помятый, в стоптанных ботинках, растрёпанные длинные волосы. Пронзительный взгляд. Эрнесто говорил со мной: «Каждый из нас по отдельности ничего не стоит… Будь способен почувствовать, самым глубоким образом, любую несправедливость, где бы она ни была в мире! Это – самая прекрасная черта человека, которую вы несёте в себе…»

Луис высоко запрокинул голову и дрожащим, но уверенным голосом продолжал:

– Че – не умер. Я вижу его очень часто. Я вижу его на этой тропе… Я советуюсь с ним. Он – славный герой, защитник слабых и угнетённых, романтический лидер целых поколений, неуспокоенных бытом, с неистовой душой, борцов во благо истины добра. Он и сейчас с нами… Тот, кто умеет, ощутит это…

Тогда, в ту ночь, я опять разжёг костер на этом месте… И когда я смотрел на искры костра, и как плавно и нежно струились они, эти вечные языки пламени, я испытал «эффект Партизанского Очага»… Кровь Великого Гевары перетекла и в мои жилы… Это кровь ирландских мятежников, испанских кондотьеров, аргентинских и кубинских патриотов. Че Гевара – это не просто имя, это – жизненная позиция для многих и сегодня. Его влияние на нас, современников, уверен, и на потомков – огромно. И каждое новое поколение открывает его для себя заново. Потому что он – символ борьбы за свободу.

Эрнесто Че Гевара по-прежнему – Кумир! Он – современник Джона Кеннеди, Мао Цзэдуна, Хрущёва, Шарля де Голля, и каждый из них занял своё место в истории, а время Че продолжается…

Тогда он сказал мне: «Я пришёл к тебе, растратив шесть жизней… Но в этой, последней, седьмой, – я останусь с вами!»

Двенадцать учеников Луиса расположились возле костра и слушали говорившего вдруг каким-то особенным возвышенным штилем капитана кубинского спецназа. Он был человеком очень конкретным и прекрасно знающим военное дело. Воевал, был ранен, поседевшая голова и удивительно красивые чёрные пронзительные глаза. В излишней чувствительности его заподозрить никто не смел, но сейчас, у этого костра, куда он привёл нас, своих последователей, с ним происходило преображение в предсказателя нашего существования. Он говорил, подняв к звёздному небу глаза, а на его щеках танцевали всполохи костра. Партизанского костра Че Гевары…

* * *

В последний месяц мы поехали на городскую подготовку.

Гавана жила своим размеренным, спокойным ритмом. Старый город с огромным количеством людей, машин, суетой и шумом стал для нас вдруг большой противоположностью после лесного спокойствия и тишины гор.

Группами по два-три человека вместе с городскими преподавателями мы изучали латиноамериканскую жизнь: маленькие кафе, ресторанчики, магазины… Нам выдали немного денег на оперативные расходы. Мы проработали проверочные маршруты при выходе на места проведения операции. Долго изучали расположение полицейских участков и как они могут мешать или помогать при подборе мест для захвата или уничтожения секретоносителя. Внешне мы опять должны были быть гражданскими, избавляясь от признаков принадлежности к военной жизни.

– Покажите-ка ваши руки, – попросил однажды преподаватель.

– ?

– В известных вам событиях в Чили, – стал рассказывать он, – спецслужбы Пиночета выявили людей, прибывших из самых разных стран на различных самолётах, имеющих отношение к спецвойскам, по рукам!

Последовало наше замешательство, мы рассматривали свои руки: «Что здесь не так, как у гражданского человека?»

– Практически все, посланные на помощь Сальвадору Альенде люди, угодили в лагеря… Помощь не пришла. Почему? Как они по рукам вычислили всех?

– На Украину американцы недавно послали шпиона, которого очень долго готовили, – начал в ответ рассказывать Халбаич. Преподаватель серьёзно слушал его. И мы, не понимая пока, куда клонит Юра, тоже ждали ответа про Чили. – Шпион ехал в автобусе, в украинской рубахе, даже без акцента говорил на русском и украинском языках. Но его поймал простой сержант-милиционер. Как?

– Как?

– Потому что он был негром!

– Ха-ха-ха!

Все поржали, даже не предполагая вначале, что Халбаич рассказывает всем знакомый анекдот.

Преподаватель смеяться не стал. «Он, наверное, не знает, что на Украине чернокожие не живут», – произнёс над моим ухом Абакар.

– Правильно, Юрий! – сказал мастер городских занятий. – Руки этих людей были с набитыми шишками на костяшках от постоянных занятий карате… По мозолям! Видите, как может всё быть просто. Сегодня мы тоже умеем учитывать такие детали. Мелочей здесь быть не может.

На наших руках, действительно, явно просматривались мозоли на костяшках указательного и среднего пальцев, именно на тех местах, которыми били по доскам и кирпичам. На кулачках мы уже давно все привыкли и отжиматься, и даже «ходить». После этой поучительной истории я стал беречь от таких признаков свои руки.

Мы вошли в обычный городской дом. Вилла, с улицы ничем не выделяющаяся из всех остальных домиков, утопающих в зелени, была специальным учебным зданием Оперативного управления спецвойск. Здесь расположено секретное укрытие – городской схрон. Два этажа. Комнаты, спальни, ванные, коридоры, кухня и всякие подсобные помещения.

– Попробуйте найти вход и месторасположение потайной комнаты, – предложил нам преподаватель.

Мы разошлись по зданию, простукивали стены, смотрели, куда и как идёт проводка и трубы для воды, заглядывали за картины и шкафы, даже искали следы на полу от передвигаемой мебели… Ничего. Несколько раз просили преподавателя сойти то с дивана, на который он сразу же уселся, сделав себе кофе, то с кресла, и вертелись возле мест, где он сидел, – по аналогии с детективными фильмами. Но всё равно – ничего!

– В саду, наверное, выкопали? – предположил Чекулаев. – А предлагаете в доме искать…

Преподаватель только неопределённо повёл бровями. А от нас сыпались предложения:

– Надо замерить стены…

– Ищите вход в подвал…

– Какой-нибудь рычаг должен быть…

Покопались и в саду. Тоже ничего. Постепенно, по одному, присоединились к кофепитию, выжидающе посматривая на невозмутимого кубинца. Через некоторое время, когда мы окончательно успокоились, он заговорил:

– Толковый выбор приходит с опытом, бестолковый – мгновенно. Нет ничего странного, что здесь, исследуя эти стены, вы ничего не видите… и зря теряете время. А его может и не быть.

Мы обступили его плотнее и внимательно слушали. Преподаватель, как нам рассказали, был одним из самых опытных оперативных работников государственной безопасности Кубы. Возраст – около шестидесяти лет. Живые карие глаза и проницательный взгляд сразу же настраивали на очень серьёзное общение с ним. Несмотря на возраст, в нём чувствовалась сила натренированного тела. Мы не знали его имени: при знакомстве, узнав наши имена, лишь сказал: «Зовите меня товарищ преподаватель». Но мы знали о том, что с нами будет работать человек, который провёл за границей Кубы, выполняя самые сложные задания партии, очень много лет. Товарищ преподаватель встал, прошёлся по комнате, прикурил от спичек потухшую уже сигару и продолжил:

– Теперь о том, как вырабатывать правильное решение. Если решение принимается в коллективе, то придерживайся правила, которое было применяемо всеми мудрыми военачальниками, правителями и даже императорами: «Неважно – кто, важно – как». Эта схема обкатана веками и тысячелетиями. Во-первых, избавиться от тех, кто к этому делу не имеет отношения (именно такие люди дают больше всех советов). Если не получится избавиться, то их рассуждения во внимание не принимать. Во-вторых, старший не имеет права говорить до тех пор, пока не выскажутся младшие: по чину, званию, опыту, умению и т. д. Потому что если выскажется главный сразу же, то все остальные будут только поддакивать… Здесь есть схрон. И вы обязаны его найти.

Принятые решения должны быть выполнены. Васильич понял рассуждения кубинца дословно и стал приказывать:

– Так, Валерий, рисуй схему, пока только по внешним стенам дома. Юра, меряешь с точностью до сантиметра расположения комнат второго этажа. Абакар… – стал он раздавать распоряжения.

Когда всё замерили и нарисовали это на бумаге, то увидели, что есть значительные расхождения в целых полтора метра в середине дома. Строение было спланировано так, что все внешние и внутренние стены имели большое количество углов и изгибов, которые со стороны казались необходимыми архитектурными элементами. Поэтому без замеров лишнюю перегородку мы вычислить не могли. Стали изучать, как открыть убежище. Посыпались шутки:

– Сим-сим, откройся!

– Овёс! Конопля! – по аналогии с детской сказкой про Али-Бабу предлагал каждый.

– Я знаю! – сказал Халбаич, мы с надеждой посмотрели на него. – Надо произнести имя «товарища преподавателя» и домашний адрес Чекулаева.

Посмеявшись, мы всё же нашли, как сдвигается стена. Это была победа. Ранее такие убежища если кто из нас и видел, то только в кино про зáмки и старинные крепости. Внутрь попытался протиснуться Геймур.

– Стоп! – остановил его наш кубинец. – Надо первоначально обследовать проход на наличие ловушек.

Действительно, нашли растяжку с гранатой, конечно, учебной.

Схрон оказался достаточно вместительный. В нём легко могло поместиться и жить несколько человек.

Когда я, в свою очередь, вылез из секретного убежища, присоединившись к беседующим Виктору Васильевичу и кубинцу, то услышал разговор.

– Акция – это не просто операция, – говорил преподаватель. – Иногда надо имитировать несчастный случай, иногда устроить показательное наказание…

– Особенно – предателей, их надо наказывать, чтобы другим неповадно было.

– Иногда человек просто пропадает, и его никто не может найти. Может показаться, что легко снайперу нажать на курок с большого расстояния и попасть в цель… И всё! Но знайте – это для дилетантов. Вы должны научиться подойти вплотную, оставаясь незамеченными.

– Ликвидация Сомосы четыре года назад… Судя по операции, я не знаю, кто её исполнял, – начал фразу с подтекстом Виктор. – Его прямо из гранатомёта и расстреляли. Совсем, что называется, для дилетантов… вплотную.

– С гранатомёта… Ну, так его и ждали с охраной: впереди бронетранспортёр, сзади бронетранспортёр и грузовик с автоматчиками… А потом, это и была показательная акция. Какова задача – такое и исполнение… – И для того, чтобы стало совсем непонятно, кто же провёл операцию, преподаватель закончил: – Хорошо сработали партизаны…

– Ха! Партизаны?!

– Может, и были консультанты… Кто же теперь вспомнит.

– Насколько я помню, в Парагвайской столице…

– Асунсьон, – блеснул познаниями Геймур.

– Да, бронированный «мерседес» остановился на светофоре, – товарищ преподаватель взял чистый лист бумаги и набросал схему. – Из гранатомёта стреляли вот отсюда. Потом – из автоматов…

– Парагвайская контрразведка позднее кого-то задержала?

– Поймали, но не того. Вся группа успешно растворилась. Вот для этого и нужны такие схроны. Вот почему умение подойти вплотную – особенно важно, – философски заметил преподаватель. – Подойти незаметно и так же скрытно отойти. На улице всегда есть люди, которые, даже находясь рядом с вами, остаются незамеченными. Вы вычисляете из толпы яркие личности: высоких, молодых… приметных, на ваш взгляд, а «серые мышки» не видны.

Я сразу вспомнил фильм «Шакал», который нам показывали в Балашихе. Замаскировавшись под ветерана войны, на костылях, с медалями, «шакал», действительно, проходил через все кордоны, был настолько близко, что оставался невидимым.

– У нас в Союзе, – стал рассказывать Юра Чекулаев, – есть тоже очень известный пример умения прятаться… Очень долго и безуспешно искали человека, который совершил двойное убийство и похитил огромную сумму денег. Даже оперативные силы нашей «конторы» задействовали. Всё впустую… – И Юра надолго замолчал.

– Ну не тяни!

– А он, – насладившись эффектом паузы, продолжил, – оказывается, на следующий день совершил кражу из киоска, и… получив год тюрьмы, сидел под носом у следователей.

– Ликвидация Сомосы – это очень непростая операция?.. – ещё раз возвращаясь к этой теме, спросил я.

– Как шутили никарагуанцы: «Сомоса сидел в своём секретном замке и “оттягивал конец”!»

– В смысле – свой «конец»? Ха! Ха!

– Нет, в смысле – продолжительность жизни…

– А сама операция – сложная?

– Сложно будет то, что неизвестно и не подготовлено. Те знания, которые есть у людей, прошедших нашу школу, достаточны для принятия правильного решения. Немного мастерства и творчества, дерзости и, конечно, удачи. Любая задача по плечу. Многие наши офицеры учились у вас, в Рязани. И вы нас учите: «Никто, кроме нас!» Сложно для того, кто не умеет. А кто обучен…

– Почему же так получилось в Чили? – задал вопрос Абакар. – Ведь Куба достаточно активно помогала…

– Сам Фидель неоднократно встречался с Альенде. Даже больше того, они дружили. Вокруг чилийского президента было подразделение очень хорошо подготовленных офицеров наших спецвойск… Это было в день штурма дворца Ла-Монеда. Они могли отбить штурм. Могли вообще изменить ход событий. Но Альенде был человеком мужественным и прагматичным. Ему предложили: «Мы можем вас гарантированно вывезти или драться рядом с вами, и мы победим…» Но президент понимал, что вмешательство другой страны, тем более людей Фиделя, приведёт к совсем другой оценке происходящего. Этому человеку важнее всего была справедливая оценка народа своей страны. Вы, наверное, помните его последние слова по радио: «Я готов заплатить жизнью за доверие народа!» Таких людей в политике больше нет. Я горжусь тем, что лично знал его… Он приказал уйти кубинцам, а сам погиб…

Мы ещё долго сидели в этом доме и слушали бесконечные рассказы нашего кубинского друга о секретах оперативной и боевой работы с позиций спецвойск.

На следующий день, с самого утра, на нашей вилле ждали нас другие неожиданности. Шеф сказал:

– Мне удалось договориться об очень… специфических занятиях…

– Виктор Васильевич, не томи, скажи.

– Они вообще не входят в программу школы. Но вам повезло… – И, так и не сказав, чего ждать, заставил нас томиться в ожидании: что же будет?

Приехавший на машине утром молодой человек долго перетаскивал ящики, чемоданы, фрагменты дверей и даже сейфы. Всё это оказалось на нашем огромном обеденном столе. Рассевшись вокруг и уставившись на эти коробки, мы ждали:

– Будем учиться открывать замки, – сказал наш новый преподаватель. – Меня зовут Ормандо. Я специалист по запирающим устройствам.

– Проще говоря, – вставил Халбаич и проговорил на русском, – «медвежатник».

– Что он говорит? – спросил молодой специалист, обращаясь к Воробьёву.

– Он говорит, что с вами хорошо ночью в банк ходить…

– Нет, что вы. Я открываю замки и сейфы, если это надо для революции.

– А что, ночью революция тоже ложится спать? – продолжал доканывать его уже Абакар.

– Я не вор и не преступник! Если вы имеете в виду это, – занервничал Ормандо, – то я – лейтенант спецвойск. И меня специально обучали этому.

– Вы не расстраивайтесь, – успокоил его Чекулаев. – Они шутят. Давайте лучше заниматься.

Лейтенант оказался действительно классным специалистом. Показав нам принципиальные устройства замков и как блокируются с помощью верёвки внутренние цилиндры, он стал с лёгкостью открывать один за другим десяток самых разных замков, которые принёс с собой. Потом, вручив каждому устройство, похожее на сплющенный и загнутый с одного конца гвоздь и по полметра тонкой верёвки, дал нам вволю поупражняться.

– Здесь нет пока ничего сложного. – Склонившись над моим ухом и наблюдая, как я пытаюсь утопить цилиндрики и блокировать их с помощью верёвки, лейтенант советовал: – Главное, понимать, как работает тот или иной замок. Будете знать как, справитесь…

– Лучший взломщик – это слесарь.

– Лучший специалист – тот, – возразил Ормандо, – кто делает это ради правды и блага людей… Солдат или слесарь – не это важно. Важно знать как и знать – ради чего, – неожиданно, как-то очень по-мудрому зафилософствовал молодой человек. Да, такой ради неправды и несправедливости ни один сейф вскрывать не будет.

– Хорошие замки, качественные… Наверное, английские?

– Хороших не бывает. Почему специалист без ключа может вскрыть замок? – оторвавшись от меня, лейтенант обратился ко всем. – Потому что есть зазоры и маленький люфт в изделии. Если бы можно было бы подогнать всё без зазоров, – открыть замок отмычкой было бы невозможно. Но здесь, видите, всё – с щелями, болтается, есть куда что двигать, утапливать…

Когда получилось, а это оказалось действительно несложно, открыть первый замок, предела радости не было.

– Ну, начало положено… – подытожил Абакар.

– Так дело дойдёт и до сложного швейцарского сейфа в Bank of America, – уже подхватил Юра.

– Почему в спецвойсках есть необходимость знать этот предмет? – спросил специалист по сейфам.

– Да, спецназу привычнее дверь сапогом вышибать, – резонно заметил Виктор.

– Оперработник, агент достанут ключ или сделают слепок, – объяснял свою точку зрения Ормандо. – Но спецвойска не всегда имеют время, чтобы достать ключ…

– Поэтому лучший вариант – ногой…

– Я, кстати, знаю самую лучшую отмычку, – предложил я.

– ?

– Весит всего три килограмма и имеет форму маленького ломика.

– Сто грамм толовой шашки – тоже ко всем замкам подходит…

Ормандо слушал наши шутки и, поддерживая разговор, гнул свою линию:

– …наш способ: не оставлять явных, сразу приметных следов. Например, нельзя использовать шерстяную верёвку для блокировки в замке…

– Ниточки внутри останутся? – предположил Геймур. – Криминалисты потом найдут…

– Правильно. Наши бойцы должны скрытно и незаметно войти в помещение, будто бы проникая за линию фронта. Выполнить задачу и незаметно уйти обратно…

– Плотно прикрыв за собою американскую дверь с английским замком?

– Ещё раз правильно. Взорвать дом легко. А взорвать его, когда это нужно спецназу, – это уже для профессионалов.

Через некоторое время замки стали поддаваться легко, и мы разошлись по дому. Межкомнатные двери с простейшими замками труда для нас не составляли, а вот входная дверь сразу не поддалась, и здесь выстроилась очередь, чтобы сразиться с ней.

– Так! Двери в комнаты на замок теперь не закрывать, – шутил Геймур. – Всё равно бессмысленно. Ключи от входной двери потерять не страшно…

– Не зря говорят, – сказал Абакар, открыв достаточно быстро входную дверь, – замки придумали для честных людей…

Ормандо опять позвал всех за стол.

– Теперь – тема, которая может оказаться для вас тоже очень нужной, – сказал он и из очередного чемодана достал наручники.

Мы поняли, почему это вдруг.

– У нас скоро операция в городе, – начал Абакар, – с противодействием со стороны полиции. Я думаю, нас арестуют… И будем привыкать к наручникам?

Лейтенант одним движением, быстрее, чем ключом, отстёгивал наручники. Потом досконально пояснил, как работает запирающее устройство и как его открывать: «Для этого под рукой должна быть или скрепка, или маленькая пластинка, которую, идя на операцию, лучше захватить с собой. Может вдруг очень пригодиться!»

Когда мы стали легко освобождаться от наручников, даже если руки скованы сзади, лейтенант остался доволен и перешёл к высшей математике этого предмета – к сейфам. Затаив дыхание, слушали щелчки цифровых устройств при совпадении кода, разбирались с внутренним устройством запирающих механизмов. Использовали фонендоскопы. Занятия закончились поздно вечером. Мы все вместе помогли лейтенанту, с которым все сдружились, загрузить чемоданы, коробки и сейфы, и стояли, глядя на отъезжающую машину.

– Очень нужная специальность, – проговорил Чекулаев.

– Очень нужный человек, – подтвердил Воробьёв.

– В группе всегда надо иметь такого специалиста…

– Да, надо всем овладевать этим, – продолжил мысль Виктор. – Вон, смотрите, всего-то день занятий, а какие нужные познания. Имейте в виду! – повысил он голос, – в отчётах об этом не писать. И трепитесь об этом поменьше.

– А то честные люди в дом к себе пускать перестанут, – стал ехидничать Юра Чекулаев. – Потом будете объяснять: мол, «революция, благо людей». Могут не поверить…

* * *

Сегодня – день проведения акции. Обычный рабочий день. Со своей виллы мы выходим утром очень рано. Каждый имеет свой маршрут и задачу. Операция по захвату начальника местной полиции назначена на шестнадцать часов. После этого – операция прикрытия. Короче, целый день мы в городе. Если, конечно, кубинцы не придумают ещё одно занятие – наш арест…

Уже давно на местных рынках и в магазинчиках мы прикупили одежду, вплоть до трусов и обуви, чтобы ни в чём не отличаться от местных. Отработаны легенды нахождения здесь. Лица, прожжённые солнцем гор и ветром, были такие же загорелые, как и у местных жителей. Правда, наши явно «рязанские» физиономии выдавали в нас иностранцев, хотя уже не раз мы видели схожие с нами «некубинские» лица чистокровных местных жителей. Зато, на самый острый случай, у нас есть Халбаич и Абакар, больше чем кто-либо схожие с местным населением. В любом случае, когда мы не толпимся все вместе, то в глаза не бросаемся. Маршруты движения отработаны. Мы не болтаемся без дела, каждый из нас, играя свою роль, спешит по своим, очень нужным, хозяйственным, бытовым вопросам, одновременно проходя маршрут под возможным наружным наблюдением. Всё легендировано…

Главный человек сегодня – Абакар. Он должен встретиться с начальником полиции, которого нам нужно будет захватить. Рано утром из условленной точки в центре города Абакар выходит на маршрут. За ним, мы знаем, обязательно будет вестись наружное наблюдение. Наша задача – не только выявить противника, но и отсечь наружку, чтобы он вышел на встречу без «хвоста».

Место первой контрольной точки, откуда наружка возьмёт Абакара под контроль, находилось в Старой Гаване, рядом с Дворцом мороженого. Это одно из самых популярных туристических мест. Уютный сквер с хвойными деревьями и пальмами скрывал в своей тенистой сердцевине стеклянное здание, где продавали удивительное по вкусу кубинское мороженое. Особенность была в том, что там предлагали не менее ста сортов этого любимого и детьми, и взрослыми лакомства. Народу в это месте всегда было полным-полно, и увидеть «разведчиков», так их все называли, наружного наблюдения и, тем более, сразу их выявить, – невозможно. Но у Абакара – четыре часа до операции, а этого времени достаточно, чтобы ему оторваться от преследователей. Это не значит – убежать и спрятаться, это значит – раствориться, пропасть, без суеты и максимально естественно для окружающих.

Честно простояв положенные пять минут, Абакар двинулся в сторону гостиницы Marriott. Первые полчаса на маршруте вообще не надо дёргаться. Вернее сказать, не надо нервировать разведчиков. Пусть они привыкнут и поверят, что вы их не видите, вообще, чтобы они начали даже задумываться: не ошиблись ли мы, «взяли ли» того, кого надо, вдруг это случайный человек…

Люди на улице спешили, каждый – по своим делам. Одеты все в основном в светлые тона. Белые рубашки, майки. А наш Абакар, как нарочно, – в яркой красной майке. Его видно даже в плотной толпе за сто метров. Но это был его специальный ход…

За несколько дней до операции, собравшись вместе и проговаривая досконально все детали, я предложил ему одеться в яркую одежду, чтобы его было видно издалека.

– Понимаете, – доказывал я. – Это даст преимущество в расстоянии. Некоторое время назад такой приём применили американские спецслужбы в Москве. При выходе из посольства был взят под наблюдение установленный разведчик. Одет он был в ярко-красную куртку. Все обалдели: «Какая удача, не потеряем…» И действительно, – не потеряли, но, автоматически значительно увеличив дистанцию, позволили ему беспрепятственно выполнять действия, которые были заметны только с близкого расстояния. Уже потом, на «разборе полётов», наши чекисты поняли свою ошибку.