Текст книги "Возвращение астровитянки"

А снег как с цепи сорвался – на полдороге он уже набрался под колено. С трудом добралась Тамара до родника, где обычно останавливалась на получасовой привал. Но сегодня только стёрла испарину со лба и двинулась дальше – снег так спешит, что за каждую задержку в пути набросает пару лишних сантиметров мокрой липкой массы.

Устала Тамара так, что каждые несколько сот метров присаживалась в сугроб отдохнуть – благо сугробы стали такие высокие, что пробиваться через них стало трудно, а сидеть в них – удобно.

Вот и второй родник. Хоть и длинный был путь, но почти закончен – до перевала с полкилометра пологой дороги осталось, да идущей под скалой, где ветер потише. А от перевала совсем рукой подать до тёплого дома, где сын ждёт, горячий чай, мягкая постель и сон.

Обрадовалась Тамара и двинулась по сугробам дальше. Но они навалились уже чуть не по пояс.

Уф! Остановилась женщина на повороте дороги, привалилась рюкзаком к камню, в затишке. Надо отдохнуть.

Достала термос с чаем, налила в крышку, но так и не донесла до рта: мгновенно заснула под кисеёй летящего снега, под свист перевального ветра.

Какие тёплые сны снятся смертельно усталому человеку, замерзающему в сугробе?

Никто не знает.

Похоронили Тамару на кладбище поселка Голубой залив – много там хороших людей отдыхает от жизни.

И сын долго не прожил. Сгорел, пьяный, через месяц вместе с заимкой.

– Помню, ну и что? – хмуро спросил Мурат.

– А то, что если бы этот парень был вежлив и хотя бы встречал мать с тяжёлой ношей, то они оба были бы живы. Вежливость нужна для выживания, если бы люди не заботились друг о друге, то мир опустел бы.

Мурат сплюнул и сказал:

– Вы, городские, всегда выкрутитесь. Язык как помело.

На обратном пути над яйлой сгустились тучи.

Возле дороги нашлась красная алыча необычайной спелости и вкусноты. Пока алычу ели и собирали, сзади подкрался проливной дождь. Ребята вскочили на велосипеды – и ходу!

Да поздно – дождь догнал и хлестал по спинам как по барабанам, лился по лицу, бешено плясал на дороге неистовую джигу.

Гром грохотал всё ближе.

Вскоре велосипедистов настигла грозовая сердцевина тучи.

И стало страшно: молнии хлестали по полям, обочинам дороги и по самой дороге – от ударов кругом сыпались искры.

Миша махнул рукой, и все остановились на краю дороги, ближе к лесу.

Девчонки со страхом смотрели на желтобрюхие тучи, но рослый Петька только ухмылялся, да и Димка смотрел сквозь длинный чуб с вызовом.

– Дальше ехать опасно, убьёт! – крикнул Миша.

Все побросали велосипеды – вроде металл притягивает молнии? – и спрятались в канаве. Метрах в трёх росли деревья, и Илья стал соображать – хорошо это или плохо. Увидел, что испуганные девчонки держатся за руки и сказал:

– Лучше не трогать друг друга. Держитесь по отдельности.

Он хотел добавить что-то про разность потенциалов, но Олеся с Витой и так послушались и съёжились в одиночку.

Нарушая обычные приметы, молнии били по открытому полю, не трогая близких, более высоких деревьев.

«Эти молнии себе на уме, что хотят, то и делают!» – подумал Илья.

Чем сильнее гроза, тем она быстрее проходит – хорошо, хоть эта примета подтвердилась.

Через полчаса гроза двинулась дальше на Ялту, а небо над ребятами чуть посветлело. Проливной дождь сменился на обычный – и все выбрались из окопа-канавы.

Мокры были так, словно купались в одежде. Стуча зубами, забрались на велосипеды и покатили. Ещё километра три до дома.

Знакомая дорога разительно изменилась – по ней мчались витые жилистые ручьи, спрыгивая с левого крутого склона и скатываясь вниз, за правую обочину. Глинистые потоки доходили до середины колеса.

Кое-где ручьи даже успели занести дорогу щебёнкой – приходилось останавливаться и переводить велосипед через мутные разливы и гравийные наносы.

– Только сегодня новые кеды надела! – сокрушённо сказала Олеся, глядя на ещё утром красные и нарядные полукеды.

Когда добрались до обсерватории, солнце уже выглянуло – и настроение у всех поднялось.

Светло-серое здание обсерватории, сложенное из крупных каменных блоков, было живописно окружено старыми кипарисами и крымскими соснами. Один из кипарисов был сломан грозой, и возле него стояла, укоризненно качая седой головой, Эмма Семёновна – самый старый житель обсерватории и астроном-звёздник.

– Не расстраивайтесь! – утешала её энергичная Любовь Андреевна, главный оптимист обсерватории. – Мы посадим здесь ливанский кедр.

Ребята спешились на круглой площадке перед зданием.

– Отлично прокатились! – сказал бойкий Димка, и Петька что-то согласно прогудел.

– Ага, – согласился Миша. – Особенно гроза была классная!

– Молния передо мной ка-ак вдарит! Искры ка-ак посыплются! – делала круглые глаза Маринка.

Илья тоже был впечатлён. Горожанин, он ещё никогда так близко не сталкивался с буйной природной стихией. «Эти молнии явно не знали, что человек – царь природы! Гроза оказалась дикой…»

Среди ребят Мурат был неприветливее всех к приезжим. Он был талантливым человеком, вырезал из корней и веток деревянные фигурки и продавал их туристам, но одновременно отличался непримиримостью к чужакам. Русский язык учить он тоже не любил и частенько употреблял слова неверно.

Илья подсмеивался над Муратом:

– Если ты выгонишь всех чужаков, то и туристов не будет – кому своих деревянных чертей будешь продавать?

Как-то Илья привёл ребят на телескоп – на экскурсию.

Наташа, оживлённо махая руками и быстро передвигаясь между пультом управления и лестницей, ведущей к окуляру, показала ребятам в огромный телескоп Юпитер со спутниками, Луну, шаровое звёздное скопление и Сатурн с кольцами – это зрелище особенно впечатляло! Очень удачный вечер – лучшие блюда небесного меню оказались на столе.

Учёная Наташа рассказывала о разнообразии космических миров, где могут, теоретически, возникнуть живые существа. О подлёдном водном океане на Европе, о метановом море на Титане, о чёрных сёрных озёрах Ио. Ребята с удовольствием поспорили о возможных видах разумных существ. Могли бы земные ящеры стать разумными, если бы не вымерли? Могут ли инопланетяне быть похожими на птиц или дельфинов?

Когда ребята сфотографировались возле телескопа, Наташа отвела их в светлую пристройку, где висели красочные плакаты, и кивнула на один из них, с изображением какого-то металлического куста из антенн и приборов:

– В Крымском космическом центре готовится к запуску межпланетная станция. Эта станция пролетит мимо Нептуна, сбросит зонд в его атмосферу и уйдёт в межзвёздное пространство. Через много сотен лет она долетит до звезды альфа Центавра, где есть планеты и, возможно, жизнь. В станцию поместят письмо для инопланетян. Так делали на «Пионерах», «Вояджерах» и всех других межзвёздных аппаратах.

Мне поручили составить проект послания инопланетянам – для последующего утверждения на Учёном совете. И я ломаю голову, что бы такое придумать, чтобы инопланетяне поверили в наши добрые намерения? Это очень важное задание! Пусть с маленькой вероятностью, но послание может быть прочитано другой цивилизацией. Значит, плохо написанное письмо может вызвать космическую войну! А хорошо написанное письмо поможет союзу двух цивилизаций.

В этот момент Илью осенила гениальная идея. Он отвёл Наташу Горыню в сторонку и поделился своей мыслью. Наташа тоже загорелась, но ей идея понравилась с её собственных позиций.

Когда экскурсия закончилась, она сказала ребятам:

– Я предлагаю каждому из вас написать короткое послание инопланетянам. Дети станут космическими послами Земли! Мы добавим в послание к инопланетянам ваши письма и сделанную сегодня групповую фотографию. Детская дипломатия бесхитростна. Никакая раса не станет использовать своих детей в подлых целях. Вот фотография нескольких ребят, пришедших на экскурсию, а вот их письма. Но важно, чтобы все дети, изображённые на фотографии, написали. И обязательно – сами, без чужой помощи.

Ребята страшно оживились. Ещё бы: письмо инопланетянам, галактическая дипломатия.

Но Петька и Мурат сохраняли скептицизм.

– Вы нам срываете космическую дипломатическую миссию! – закричали на них остальные.

Началась ругань, крики. Чуть до дипломатической драки дело не дошло.

На следующий день обсуждение писем снова разгорелось.

Виталина прищурилась:

– Если кто-нибудь из ребят с фотографии не напишет письмо, то инопланетяне решат, что не все на Земле им будут рады. Кто не напишет – тот поджигатель межзвёздной войны!

Тут Петька сдался, но Мурат только фыркал.

Остальные решили, что напишут про Мурата, что он неграмотен.

Мурат надменно усмехнулся, а Петька, заступаясь за приятеля, сказал, что обманывать инопланетян нехорошо.

– Ты просто не дипломат! – засмеялась Олеся.

Потом заспорили – что в письмах писать.

– Что у нас с ними, инопланетянами, общие интересы! – крикнул Димка.

Илья хмыкнул:

– Поиск общих интересов разумных инопланетных рас – это ещё не решённая проблема инвариантной этики.

– Нам нужно не решать разные научные проблемы, а показать своё дружелюбие! – сказала эмоциональная Маринка.

– Ага, мы очень дружелюбные, вот только позавчера местные на рокотеке с приезжими подрались… – хохотнул Миша.

– То приезжие, а то инопланетяне, – буркнул Петька.

– Если ты с своими братьями по разуму не можешь договориться, то как ты будешь дружить с инопланетянами? – засмеялась Вита.

Илья подбросил дровишек:

– Этика – это такая странная штука: теоретически труднопонятная, зато практически совершенно прозрачная. Каждый скажет, что такое хорошо, а что такое плохо – особенно для него самого.

– Значит, мы должны общаться с чужаками так, как бы мы хотели, чтобы общались с нами! – подытожил Миша.

– Тогда завтра мы не возражаем, когда наших девчонок чужаки приглашают танцевать? – скептически спросил Петька.

Тут все призадумались.

Илья был в восторге.

В августе случился страшный лесной пожар.

Кто-то бросил окурок на обочину или не справился с шашлычным костром – и под Ай-Петри заполыхали красивейшие леса крымской сосны.

Многолетняя хвоя, накопившаяся в расселинах скал, сочилась густым дымом, верховой пожар прыгал по кронам и распугивал стаи огненных птиц, которые разлетались на километры в стороны.

Сначала обитатели поселка выходили просто смотреть на пожар – любопытствовали и сокрушались, но не относились к нему как к личной проблеме. Пожары в лесу нередки и обычно тянутся в горы, уходят под голые каменные стены и там умирают.

Наземные вездеходы с водяными пушками эффективно отсекают пожар от посёлков, а вертолёты с огромными баками воды добивают огонь в скалах, куда наземная техника не проходит.

Но человек всё ещё не был всесилен. Этот пожар случился в сильнейший шторм.

Ялтинскую набережную заливало фонтанами морской воды от волн, которые сгрудились под каменной стенкой стадом разъярённых китов.

В Симеизе и Понизовке неистовое море разворотило волнорезы, сложенные из бетонных плит в сотни тонн.

В Алупке и Балаклаве рыболовецкие траулеры и личные яхты выбрасывало на берег как игрушки.

Шторм мешал вертолётам тушить огонь и стремительно раздувал огонь, гнал его от Ялты в сторону Севастополя, прямо на обсерваторию, пожирая по дороге сотни гектаров уникального леса.

Ветер направлял огонь вдоль побережья, не давая ему свернуть в горы. Сосны стояли в огне, сопротивляясь до последнего, а потом взрывались, выбрасывая стометровый язык пламени. Стволы лопались, в невыносимой муке выдирая корни из родной каменистой почвы.

Пожарные едва отстаивали дома и топливные станции, оставив лес выгорать. В огне погибли двое лесников, которым стремительный огонь отрезал дорогу к отступлению.

Дым накрыл обсерваторию вонючей душной тучей. Из неё падал огненный дождь из тлеющей коры и хвои. А вокруг – пересохшая трава и сосновый смолистый лес.

Объявили эвакуацию, но все способные к работе люди остались защищать обсерваторию. Кто-то дежурил на крыше, кто-то следил за лесом.

Подростки работали наравне со взрослыми – гасили тлеющую хвойную подстилку мокрыми тряпками и следили – куда садятся самые крупные огненные птицы.

Илья работал рядом с Мишей и Муратом; они наблюдали за лесом по краям обсерватории, куда падали горящие головешки.

Вскоре ребята натолкнулись на крупный очаг низового пожара – языки пламени шустро расползались вокруг десятиметрового чёрного пятна выгоревшего подстила. И совсем близко от обсерватории.

Кинулись на него, махая тяжёлыми влажными тряпками. Еле затушили.

Устали, горло першило от дыма. Девчонки разносили холодную воду по передней линии фронта. Где напоить бойцов, а где и залить дымящуюся траву.

Но главный огонь подходил всё ближе и уже стоял огненной стеной совсем рядом – казалось, прямо за старым шоссе. Ребята выбегали на поворот – но нет, это просто языки пламени были так высоки, что съедали расстояние.

Люди проигрывали стихии, и автобус уже стоял на площадке перед обсерваторией, чтобы забрать последних людей и вывезти их к морю. Алекс и Элен из Мелласа, которые давно дружили с астрономами, пригласили всех беженцев остановиться в их гостинице «Кап-де-Меллас» и сами приехали на своём джипе, чтобы забрать часть людей.

В обсерватории уже был слышен треск лопающихся сосен и гул свирепого огня. Неужели сгорят старинное здание обсерватории, квартиры астрономов и библиотека? И телескопы, которые так долго служили людям окном в небо?

Думать об этом было невыносимо тяжело – и астрономы оттягивали свой отъезд до последней возможности, несмотря на ругань водителя автобуса и милиции.

И случилось долгожданное и неожиданное: среди ночи ветер стих.

Пожар остановился, затрещал соснами на соседней горке и потянулся в гору, подгоняя сам себя горячим дымным бризом.

Пожарные оживились и бросили все силы на сбивание присмиревшего огня и отсечения его от зданий посёлка.

Ночь была длинной и тяжёлой, но к утру стало ясно, что обсерватория спасена.

Мурат молча пожал Илье и Мише руку и ушёл спать. И они тоже побрели по домам, кашляя и растирая красные слезящиеся глаза.

К тёте Люде приехали туристы-натуропаты, и она послала Илью к бабушке и дедушке Мурата – купить лечебное козье молоко.

Бабушка и дедушка Мурата были одинаково смуглы, худы и морщинисты. Дедушка возился со старым домом, а бабушка – её звали просто Галя – пасла коз для любителей натурального молока. Она перегоняла своих коз с одной лесной полянки на другую, и рабочая куртка Гали была в тысяче мест разодрана колючками и украшена ленточками из ткани.

Галя налила банку густого молока для тёти Люды и стакан – для Ильи, хотя к его целебности он был равнодушен, так как был слишком здоров, чтобы верить в лекарства и даже в болезни.

Мурат тоже сидел за столом – ел домашние лепешки.

Илья посмотрел на Мурата:

– Наташа уезжает. Завтра последний день, когда ты сможешь принести письмо для межзвёздного зонда.

Тот упрямо нахмурился. Илья пожал плечами и спросил дедушку, отдыхающего на лавочке, и бабушку Галю, раскатывающую лепешку:

– А что вы сделаете, если к вам на поляну сядут инопланетяне?

Галя засмеялась:

– Молоком свежим угостим, лепешек испечём. Мерзнуть будут – поближе к печке посадим. А что с ними ещё нужно делать?

– Этого никто не знает.

Дедушка Мурата улыбнулся и махнул смуглой рукой с вздутыми рабочими жилами:

– Э-э, знаешь, не знаешь – приводи своих инопланетян к нам. Примем как надо, никто в обиде не будет.

На следующий день Илья отправился на мостик, который вел к какому-то старому астрономическому прибору на краю скалы и красиво нависал над сосновой долиной, спасённой от огня в памятный пожар. С этого мостика Илья хотел сделать последние крымские фото. Завтра уже уезжать.

Он прищурился от солнца и увидел быстро шагающего Мурата. Тот на ходу поздоровался с алкоголиком, сидящим на скамейке в кипарисовой аллее, чем удивил Илью. Этих алкашей из лечебницы Голубого Залива Мурат раньше за людей не считал.

Смущённый Мурат подошёл и протянул Илье листок бумаги. Там было написано следующее:

Дорогие разумные инапланетяне!

Я думаю что вы добрые потому что мы тоже добрые. Будьте здоровы и приезжайте в гости. У нас тепло и море.

Мурат.

– Отличное письмо! – искренне сказал Илья.

Мурат довольно засмеялся:

– Ты тоже приезжай следующим летом.

Он протянул Илье смуглую поцарапанную ладонь, всю в мозолях от стамески.

– Обязательно приеду, – ответил Илья.

И они крепко пожали друг другу руки.

Разумные существа всегда добрые.

Дядя Сережа отвёз его на вокзал на своей старой, но шустрой голубой машине.

И вот Илья уже мчался домой.

Сквозь дрёму доносились негромкие разговоры пассажиров поезда, со стремительным шелестом рассекающего вечернюю степь.

– В вагоне-ресторане кофе пахнет какими-то кабачками…

– Поворотись-ка, сынку! Отчего у тебя на голове эта коровья лепешка?

– То ж самый модный берет, папаня!

– А сноха мне и говорит, с такой хитриной…

Илья слушал разговоры пассажиров и рельсовый свист из-под брюха скоростного поезда, перебирал сонные медленные мысли. Скоро он будет дома. Увидит Тайку с Герой. Какие они смешные – так влюблены друг в друга и никак этого не поймут. Скорей бы приехать. Он соскучился по друзьям из «общества вундеркиндов», по своему городу, парку, по лестнице на крышу и по зрелищу пустынных городских крыш, под которыми так много жизни.

Лето прошло хорошо, хотя ничего особенного Илья в космосе и не открыл.

Глава 10
Удар по Ио

Это было самое странное небо, какое видела Никки в своей жизни. В детстве она жила под неброским чёрно-звёздным небом астероида. Потом Никки привыкла к лунному небу, которое украшалось небольшой бело-облачной Землей. Земной голубой небосклон был великолепен сам по себе и любил надевать маленькую брошку из серебряной Луны. На самом деле Луна серее асфальта, но земные поэты предпочитали не знать деталей.

Сейчас над Никки раскинулось звёздное небо, из которого вырезали огромный круг. В образовавшуюся дыру просунулась багрово-полосатая физиономия, слепо и тяжело нависшая над городом и окрестными горами.

Когда из-за багровой круглой щеки выплывали эллиптические пятна атмосферных бурь, то появлялось промозглое ощущение, что бог прозрел и повернул сердитое лицо к людям. Даже не хотелось смотреть вверх – чтобы не вызвать гнева небесного божества.

Но иногда небожитель отлучался по своим делам, и мутная сфера, продавившая небо, переставала быть лицом и казалась тупой и бессмысленной – как пятка бога. Тоже пугающее зрелище. Что чувствует муравей, над которым парит слоновья ступня, которая уже на кого-то наступила, и бурая болотная тина на ней смешалась с кровью?

Как же точнее описать зрелище полного Юпитера, видимого со спутника Ио? Представьте, что вы стоите на Земле. Возьмите Луну и увеличьте её размер в сорок раз. Нет, Луна бесхитростна и все свои кратерные секреты держит на виду.

Тогда вспомните вашу последнюю экскурсию на Луну и мысленно увеличьте в десять раз облачный земной диск, видимый с Луны.

Нет, опять не то – Земля ласкова, её облака обещают тёплый дождь и прохладную тень, а хорошо видимая поверхность сулит зелёные луга или синее море. А на Юпитере мрачные могучие циклоны бесконечно месят водородно-гелиевую, воняющую аммиаком, толстую атмосферу, которая кипит и несётся бесконечным ураганом над самым странным в мире вязким океаном из жидкого водорода, сжатого под зубокрошительным давлением.

Никто ещё не плавал в этом густом водородном океане. Какие чудовищные волны гуляют по нему? Будет ли петь юпитерианский ураган в вантах пиратских кораблей? Можно ли утонуть в таком странном море с глубиной в двадцать тысяч километров?

Жидководородный океан Юпитера имеет раскалённое дно из металлического водорода – невиданного на Земле щелочного металла. Давление на дне юпитерианского океана – три миллиона атмосфер, температура – одиннадцать тысяч градусов.

Металлический водород хорошо проводит ток. Буйство электрических вихрей в этом жидком металле труднопредставимо, но легко заметно – оно генерирует магнитное поле Юпитера, в двенадцать раз более мощное, чем земное поле, управляющее компасами бойскаутов.

А в самой середине Юпитера, где давление приближается к ста миллионам атмосфер, прячется ядро из камня, в пятнадцать раз массивнее Земли. Нигде в Солнечной системе камень не испытывает таких температур и давлений, как в центре Юпитера.

Эта планета-гигант, вместившая в себе две трети массы планетной системы Солнца, уникальна, она… она…

Не-ет, это словами не описать, лучше сами прилетайте к Юпитеру и посмотрите вблизи на эту самую крупную планету Солнечной системы.

Испытайте себя перед лицом грозного бога.

– Как живёшь, дряхлое античное чучело? – дерзко сказала Никки и двинулась по прозрачному коридору дальше. Багровый Юпитер от злости ещё больше побагровел. Он светил, как сотня полных земных лун, заливая ночную поверхность Ио красноватым светом и превращая её в сюрреалистический пейзаж. Тени от Юпитера были расплывчаты и неподвижны, от Солнца – резки и переменчивы.

С орбиты подлёта Ио тоже выглядела впечатляюще. Это был огромный – крупнее Луны – мир с лунной силой тяжести. Но облик Ио, жёлто-зелёно-оранжевой, с многочисленными чёрными озёрами и буйными вулканами был разительно контрастен лунному, сухому, переболевшему метеоритной оспой пейзажу. Массивный Юпитер создавал на Ио приливной горб в восемь километров высотой. Хотя Ио всегда была повернута к Юпитеру одной стороной, но орбита спутника была слегка эллиптичной, и с периодом в сорок два с половиной часа – именно за такое время быстрая Ио делала оборот вокруг планеты – горб «дышал», то есть менял свою высоту на сотню метров. Это беспокойство приливного горба так разогревало Ио, что на ней всё время извергался с десяток мощных вулканов, выбрасывая потоки шлака и серы на высоту до трёхсот километров. Температура поверхности Ио варьировалась от минус двухсот до плюс двух тысяч градусов Цельсия. Расплавленная сера приобретала и сохраняла различные цвета, поэтому Ио имела весьма богатую гамму цветов: от чёрного до белого, от ярко-оранжевого до жёлто-зелёного.

– Да, в таком мире робинзонить веселее. – Никки вспомнила скупые цвета своего астероида.

Флагманский корабль династии Гринвич приземлился на юпитерианском спутнике всего полчаса назад, но суматоха разгрузки большого корабля уже началась. Хотя флагман «Рифей» прибыл на спутник с деловым визитом, было бы грешно попутно не захватить для Жёлтого города – столицы Ио – земных деликатесов и свежих марсианских фруктов и овощей.

Для тяжелого крейсера «Рифей» это был первый вылет за пределы орбиты Марса. Крейсер был только полгода назад собран на стапелях лунной верфи и до сих пор пах новым металлом и краской. Командовал «Рифеем» капитан первого ранга Орлеан – двухметровый русский викинг с короткой стрижкой и светлыми свирепыми глазами.

Капитан был влюблён в свой новенький корабль и беспощадно заставлял команду стирать с него пылинки и даже отпечатки пальцев – и матросы старались изо всех сил, чтобы не быть повешенными на нокрее.

Корабль действительно был красив: стремительный внешний силуэт, треугольный в сечении бронированный корпус, современный дизайн главной рубки и пассажирских кают. Три мощных двигателя выбрасывали тёмно-синие струи плазмы и могли ускорить корабль до нескольких «же». Корабль мог находиться в автономном полёте больше двух лет, обеспечивая пассажиров и команду всем необходимым. Мозг «Рифея» был вполне разумен по современным понятиям, и капитан даже подружился с ним.

Однако сейчас капитан Орлеан сам командовал разгрузкой, ревниво следя, чтобы киберы-носильщики не поцарапали шлюз и стены.

Сразу после приземления королева Гринвич отправилась в юпитерианское представительство своей династии, где собрался ситуационный штаб.

Обсуждалась единственная проблема, ради которой Никки и прилетела на Ио: пролёт возле Юпитера кометы Сычикова – Невского.

Основной докладчик – седоволосый грузный мужчина, офицер Спейс Сервис, – описал ситуацию, начиная от обнаружения кометы двумя русскими школьниками.

Он отметил, что эти двое юных наблюдателей не только первыми открыли комету, но и значительно расширили период её наблюдения, что позволило вычислить координаты и скорость кометы с хорошей точностью и заранее обнаружить, что она пролетит близко к Юпитеру и, очевидно, развалится на куски из-за могучего приливного воздействия злобного бога.

Этот распад грозил юпитерианским поселениям неожиданной бомбардировкой, и ООН немедленно создала специальную группу, анализирующую траекторию кометы и возможный риск для людей и городов.

– Какие молодцы эти школьники! – пробормотала Никки. – Робби, пригласи их на лунную экскурсию. Надо устроить в их честь торжественный приём в Гринвич-Сити. И зачислить этих молодых людей бесплатно в наш колледж – если они этого захотят, конечно.

Робби откликнулся:

– Ещё ни один школьник, приглашённый в Гринвич-колледж, от этого предложения не отказывался. Было бы даже интересно познакомиться с таким человеком.

А докладчик перешёл к расчётам специалистов, согласно которым трёхкилометровая в диаметре комета должна была развалиться на несколько километровых кусков вблизи перийовия своей орбиты.

Части развалившейся кометы узкой картечной струёй уходили в космос, проходя мимо Ио и Ганимеда, делали ещё один виток, угрожая необитаемой Амальтее, и падали на планету-гигант.

Падение километровых кусков кометы на скорости свыше шестидесяти километров в секунду должно было вызвать грандиозные взрывы в атмосфере Юпитера и волны в его океане – и учёные с нетерпением ждали этого уникального природного эксперимента по зондированию планеты-гиганта.

Коридор расчётных траекторий обломков кометы пролегал в стороне от жилых орбитальных станций и обитаемых спутниковых баз – за исключением Ио, которая находилась на самом краю опасной зоны.

Специалисты оценивали вероятность падения куска кометы на Ио всего в 10 %, но этого было достаточно, чтобы эвакуировать жителей Жёлтого города и других ио-поселков в орбитальную надувную станцию – не очень удобное временное прибежище, которое могло разместить две тысячи человек в течение недели.

Весь космофлот Ио тоже барражировал в космосе – комфортабельные и безопасные корабельные каюты были отданы матерям с детьми.

Когда комета минует Ио, жителей вернут в свои дома. Осталось дождаться пролёта кометы, которая пройдёт через перийовий своей орбиты в ближайшие часы.

В Жёлтом городе осталась всего сотня людей, и для их эвакуации в случае опасности на спутник прибыл флагманский корабль династии Гринвич – по просьбе Спейс Сервис и в соответствии с личным желанием королевы, которая беспокоилась за жителей Ио – тем более что многие из них были сотрудниками династии.

После совещания все разошлись по наблюдательным пунктам и лабораториям: разрушение кометы в гравитационном поле планеты – зрелище редкое и, с астрономической точки зрения, поучительное. Сейчас все учёные Юпитера старались быть поближе к перийовию кометы и к своим телескопам.

Никки вернулась на флагман и устроилась в рубке возле самого большого обзорного экрана. На него транслировались изображения с корабельного телескопа и трёх других обсерваторий – с Европы, Каллисто и орбитальной станции возле кольца Юпитера. Эти данные позволяли видеть зону предстоящего события с разных точек.

Комета Сычикова – Невского принадлежала к классу «спящих комет», малозаметных тёмных тел, которые в изобилии населяют космическое пространство между Юпитером и Нептуном.

Но сближение с Юпитером пробудило спящую. До точки её максимального сближения с Юпитером осталось два часа, а комета уже зябко куталась в плотное облако газа, фонтанирующего из трещин в грязно-ледяной поверхности.

Приливные силы планеты-гиганта растягивали кометное квазисферическое ядро, пытаясь превратить его в «огурец», направленный на планету. Только прочность ледяного ядра пока удерживала комету от распада.

Комета вращалась вокруг собственной оси с периодом в пять часов, и приливные горбы от Юпитера бежали по неровной ледяной поверхности кометы, раскалывая её глубокими трещинами, из которых немедленно вырывались столбы газа и пыли.

Комета приближалась к Юпитеру, дымя всеми боками и напоминая гибнущий корабль.

За двадцать минут до перийовия комета должна была пересечь кольца Юпитера. Они состоят из очень мелкой пыли и небольшого количества крупных тел – до десятков метров в диаметре.

Возбуждённые учёные ещё раз проверили свои телескопы, приборы и записывающую аппаратуру.

И вот дымящийся шар кометы влетел в кольцо Юпитера. И полыхнул множеством вспышек – будто получил в борт пушечный залп пиратского корабля. Это многометровые скалы из кольца на скорости в двадцать пять километров в секунду врезались в поверхность замороженного пришельца.

Взрывы покрыли всю переднюю полусферу кометного ядра.

Удар каждой каменной скалы вызвал мгновенное испарение льда, разогрев освободившегося водяного пара и других газов, раздробление окололежащих слоёв кометного грунта и выброс их в пространство.

Большинство ударов образовали кратеры, подобные лунным, но некоторые скалы вонзились в уже существующие трещины поверхности, проникли глубоко в кометное тело и стали взрываться там, потрясая комету до самой сердцевины.

Летучие вещества, хранившиеся миллиарды лет при сверхнизкой температуре, бурно прореагировали на тепловой шок, мгновенно превратившись в газовое облако.

Давление новорожденного газа вызвало резкое расширение трещин кометного ядра.

Комета застонала и, под совместным действием сил взрывного давления и юпитерианского прилива, стала разваливаться на куски.

Трещины добежали до самого сердца кометы, а по ним устремился горячий газ, одновременно разрушая комету и вовлекая в свои ряды всё новые летучие отряды, которые были так долго замурованы в толще ядра.

Комета взорвалась, как хорошая граната, ещё не долетев до точки максимального сближения с Юпитером. Огромные куски кометного тела – от скал в сотни метров до километровых гор – стали расплываться в разные стороны, окутанные облаками газа и пыли.

Это феерическое зрелище освещалось Солнцем и багровым Юпитером так эффектно, что казалось срежиссированным опытным цветопостановщиком.

Учёные и остальные жители Солнечной системы взволнованно наблюдали за гибелью кометы.

Но среди специалистов по небесной механике возникло оживление особого толка: развал кометы происходил быстрее, чем прогнозировалось!

Это значительно расширяло конус разлёта обломков, и теперь траектория Ио попадала в него с большой вероятностью.

Через несколько минут лихорадочных расчётов выяснилось, что три из сорока самых крупных кометных обломков должны ударить в Ио!

Примерно через четыре с половиной часа.

Немедленно состоялось новое совещание ситуационного штаба. Пока штабисты заседали, специалисты по небесной динамике уточнили траектории кометных кусков и выяснили: мелкий обломок чиркает по северному необитаемому полюсу Ио, самый крупный кусок падает возле вулкана Прометея, одного из двухсот активных вулканов Ио, а средняя по размеру часть кометы, диаметром вполкилометра, целится в район Жёлтого города и может стереть юпитерианскую столицу землян с беспокойного лица нимфы Ио.