Текст книги "Возвращение астровитянки"

Глава 14
Заплатить смертью за бессмертие

– Что ты хочешь, Феб?

– Хочу спросить: почему ты меня избегаешь, Дзинтара?

– А почему я должна бежать тебе навстречу, Феб? Мы слишком разные люди, и пора это тебе понять – как это сделала я. Я уже не так молода, чтобы терпеть твои выходки.

– Ты должна признать, что ты ничьи выходки не можешь терпеть!

– Я не богиня, а простая принцесса. Мне нужен муж, с которым я буду ужинать дома, а не каждый день в новом ресторане. Вокруг тебя вьётся слишком много смазливых девиц, вокруг тебя слишком много шума… И ты не любишь детей.

– О! Опять! Дети – это конец молодой жизни, это огромный воз обязанностей и проблем…

– А я хочу ребёнка! Даже двух. Я найду себе нормального мужа и через год сотворю мальчика, а потом создам девочку. Или наоборот – сначала девочку, а потом мальчика… Я ещё не решила. Но то, что это произойдёт, – совершенно точно! И закончим на этом разговор! Продолжай наслаждаться жизнью и не звони мне больше.

– Я так понимаю, чтобы не мешать тебе готовиться к будущему материнству?

– Правильно понимаешь! От разговоров с тобой скиснет даже слоновье молоко.

Раскрасневшаяся Дзинтара с досадой выключила экран и подошла к окну. Куб БиоИнститута был окружен зелёной хорошо подстриженной лужайкой, на которой росли сорок девять огромных сосен. Тридцать деревьев образовывали спиральный узор, а ещё девятнадцать были расставлены внутри узора таким таинственным образом, словно составляли закодированное послание. Среди молодых сотрудников БиоИнститута велись многолетние споры о его раскодировке.

Но Дзинтара никакого внимания красивому загадочному пейзажу не уделила. Она сердито размышляла о Фебе, человеке, который так много значил для неё, но никак не сочетался с размеренной семейной жизнью.

А ведь она действительно уже немолода! Если Феб всё ещё чувствует себя мальчишкой, то Дзинтара давно…

Огромный автобус с чёрными стеклами подрулил к проходной института, хорошо видной из кабинета. Охранник подошёл к автобусу и вдруг нелепо взмахнул руками и упал.

В следующую секунду автобус рванулся вперёд и протаранил ворота. Дзинтара мгновенно сообразила и крикнула киберсекретарю:

– Вызывай полицию, на нас напали!

И тут же за окном мелькнула тень летящего катера, и стекло перед лицом Дзинтары лопнуло на миллион осколков.

Принцесса выбежала из кабинета, успев краем глаза заметить чёрную фигуру в разбитом окне.

«Они собираются захватить Главный компьютер! – мелькнуло в голове Дзинтары. – Надо выиграть время!»

И принцесса во весь дух помчалась по коридору.

На Главном компьютере БиоИнститута данные всех научных центров Северных династий собирались в единую математическую модель человеческого организма, созданную для анализа его омоложения. Благодаря совместным усилиям Северных и энергичной поддержке династии Гринвич команда Дзинтары была очень близка к тому, чтобы процесс омоложения стал полным и многократным.

Это означало практическое бессмертие.

Южные отставали в этой гонке умов, и ближайшее будущее грозило им катастрофическим поражением.

Это понимали и Северные, и Южные.

Поэтому Главный компьютер БиоИнститута был установлен в зале, похожем на огромный сейф, который всегда был наглухо закрыт – за исключением рабочих часов, когда возле компьютера работала небольшая группа исследователей. Взломать Главный компьютер дистанционно было невозможно, потому что он не был включён в Сеть и средства переноса информации на него не давали никаких шансов хакерам Южных.

Возле БиоИнститута расквартировали дополнительную сотню вооружённых охранников.

Но этого оказалось мало для устрашения Южных. Поставленные перед очевидностью своего краха, они решились на отчаянный штурм БиоИнститута средь бела дня.

Дзинтара слышала автоматные очереди и выстрелы из корабельных пушек – выходит, у нападающих не катер, а целый крейсер.

Но принцесса бежала в самое пекло стрельбы – ей нужно было убедиться, что зал с Главным компьютером прочно закрыт. Это позволит выиграть время для прибытия подкрепления или полицейских.

Боковая дверь, ведущая в коридор из внутреннего сада института, вылетела из проёма, выбитая огненной волной взрыва. Коридор впереди Дзинтары стал непроходимым.

«Они везде!»

Принцесса резко повернула в ближайший холл и прыгнула в открытый лифт. Надо попробовать проникнуть в зал Главного компьютера через цокольный этаж. Там есть винтовая лестница аварийного выхода из зала.

В цокольном пока было тихо.

Дзинтара взбежала по крутой лестнице, спотыкаясь на непривычно высоких ступенях, и остановилась перед бронированным люком.

Главный компьютер сам узнал Дзинтару и сказал:

– У нас неприятности. В зале стреляют.

Дзинтара резким движением руки, не жалея сжатого кулака, разбила стекло аварийного ящика и выхватила из него парализатор. Перевела его в режим «безусловного паралича», из которого жертву вывести может только квалифицированный медик, и выдохнула:

– Открывай!

Всё оказалось хуже, чем ожидала Дзинтара.

Боя уже не было: на глазах принцессы последний охранник получил автоматную очередь в шею и, заливаясь кровью, рухнул на пол, среди других тел.

Среди убитых и раненых Дзинтара с ужасом увидела главного генетика института Даяну Смолуховскую и других учёных, работавших с Главным компьютером. Они оборонялись вместе с охранниками БиоИнститута – и сейчас белые халаты и тёмно-зелёные комбинезоны униформы были одинаково забрызганы кровью.

Нападающие стреляли из самого варварского и эффективного оружия ближнего боя: автоматов, которые электромагнитным полем выбрасывали струю крупных картечин – узкую или широкую, в зависимости от жестокой задачи автоматчика. Многочисленная картечь разрывала тела даже хорошо защищённых солдат-охранников, проникая через места, не закрытые гибкой броней, – через шею, лицо или запястья.

Главный компьютер уже задраил все входы, ведущие в его зал, но центральная дверь была открыта, и Дзинтара сразу поняла, почему. На пороге зала лежали охранник института в тёмно-зелёной форме и нападавший в чёрной одежде. Судя по количеству крови, окружающей оба тела, охранник был убит. Нападавший был просто парализован, потому что вся охрана БиоИнститута была вооружена несмертельным оружием, о чём враги, очевидно, знали – иначе они не были бы так безрассудно смелы.

Боясь причинить вред людям, лежащим на пороге, Главный компьютер не опускал тяжёлую плиту, блокирующую главный вход.

Чем и собирались воспользоваться люди в чёрном, осторожно заглядывающие в зал. Предводитель группы уже был уверен в победе и собирался выстрелить в направлении вожделенного компьютера замораживающим электромагнитным полем, которое остановило бы всю оборонительную активность искусственного мозга, но тут самого предводителя остановил выстрел парализатора в лицо.

– Закрыть главный вход! – яростно крикнула высокая красивая женщина, появившаяся в зале в последний момент – как чёрт из табакерки.

Подчиняясь беспощадному приказу человеку, плита толщиной в фут быстро двинулась вниз. Нападавшие взвыли, видя, как от них ускользает почти завоёванная победа, и мстительно открыли ураганный огонь из картечных автоматов и лазерных пистолетов, целясь в быстро уменьшающийся проём дверей.

Металлическая плита достигла распростёртых на полу тел, но даже не замедлила своё движение. Раздался ужасающий хруст, который вызвал содрогание у всех, кто его слышал.

Но Дзинтара уже ничего не могла слышать. Отделённая от врагов толстой металлической стеной, она лежала на полу.

Лицо принцессы было немилосердно рассечено рикошетом лазерного луча. Многочисленные картечины изуродовала её тело, пробив грудную клетку и живот и оторвав пальцы на левой руке, бывшей такой красивой мгновение назад.

Главный компьютер не уступал в эмоциональности Робби и сокрушённо оценивал вероятность выживания принцессы как незначительную.

Спецбригада полицейских уже вступила в бой с напавшими на БиоИнститут, но продолжительность сопротивления преступников компьютер не мог спрогнозировать.

Успеют ли машины скорой помощи, следующие во втором эшелоне полицейских сил, спасти Дзинтару и ещё восьмерых раненых, лежащих в компьютерном зале? Их судьба должна была решиться в ближайшие несколько минут.

Состояние троих раненых компьютер оценил как критическое, подал сигнал тревоги с сообщением о положении людей в зале и терпеливо ждал.

Машинная психология разумных компьютеров была ещё не настолько развита, чтобы можно было сказать, какие мысли возникали у Главного компьютера БиоИнститута, когда он наблюдал смертельную схватку людей вокруг секрета бессмертия, хранящегося в его киберпамяти.

Но то, что за секрет бессмертия люди платят своими жизнями, было очевидно любому разумному существу.

Феб смотрел на экран, с которого исчезла рассерженная Дзинтара, и энергично ругался.

– Почему она меня не понимает?!

Не успел он успокоиться, как его киберсекретарь Дженни сказала:

– Массовое нападение на БиоИнститут. Дзинтара в опасности.

Феб, не рассуждая, кинулся на стартовую площадку.

Он мчался на своём катере в БиоИнститут, съедаемый чёрной тревогой, и вспоминал, что именно так же когда-то летела Дзинтара спасать его после взрыва в Шрёдингере, и тоже наверное страшно переживала, что он умрёт там, на площади, не дождавшись помощи.

Феб взвыл от внутренней боли и нажал на рычаг газа, хотя тот и так был выжат до упора. Наконец показалось хорошо знакомое здание института, и Феб заложил такой вираж к стоянке, что сработали аварийные амортизаторы кресла.

Выпрыгнув из катера, Феб подбежал к полицейскому, командовавшему операцией:

– Почему вы не освобождаете институт, офицер? В компьютерном центре восемь раненых, троё тяжело, и они вот-вот умрут!

– Я знаю! – крикнул сердитый офицер. – У меня здесь только легковооружённые бойцы! Мы штурмовали два раза! У нас самих четверо раненых! Одному моему человеку чуть не оторвало руку по плечо!

И полицейский кивнул на лежащий на земле бронекостюм, рассечённый на плече и залитый кровью.

– У мерзавца, который засел в коридоре возле компьютерного центра, кумулятивные пули! Я не могу посылать своих людей на убой!

– Пошлите роботов!

– Вон они лежат. – Офицер ткнул рукой в направлении трёх дымящихся куч металлолома возле здания. – У этого стрелка есть снаряды всех сортов! Я жду прибытия тяжёлого броневика.

Неожиданно вмешалась Дженни:

– Доктор Елин в компьютерном центре необратимо умер. Сердцебиение остановилось шесть минут назад.

– Надо что-то делать! – вскинулся Феб. – Они там умирают! Ранена принцесса Дзинтара… моя жена!

– Прогнозируемое время остановки дыхания у принцессы Дзинтары – четыре минуты, – сказала Дженни.

Феб превратился в какой-то могучий вихрь. Он оттолкнул офицера и бросился к своему катеру, крича на ходу Дженни:

– Можно пробить крышу коридора катером?!

Дженни ответила:

– Да, на скорости пятьдесят миль в час. Но от такого удара пилот погибнет, а баки взорвутся.

Офицер бежал рядом в Фебом и кричал:

– Гражданским запрещен доступ в зону обстрела!

Феб не обращал на него внимания. Он одновременно командовал Дженни слить всё горючее катера, оставив только на взлёт; надевал окровавленный бронекостюм, оставшийся от раненого полицейского; хватал медицинских киберов, которые толпились за полицейскими кордонами, и, рыча от напряжения, бросал их один за другим в кабину катера. К моменту, когда из баков с рёвом вырвался белый кислородно-водородный фонтан, Феб успел загрузить в катер четыре длинных цилиндра медкиберов и оказаться в кресле пилота.

Дженни сказала:

– Принцесса Дзинтара перестала дышать.

В этот момент офицер на свою голову сделал ещё одну попытку остановить Феба – и как кегля отлетел к машине скорой помощи.

Феб одним движением задраил кабину и врубил двигатели так, что стоящие вокруг люди шарахнулись в стороны.

Дженни отметила:

– Вероятность вашего выживания при таком падении составляет меньше пятидесяти процентов.

– Заткнись, милая Дженни, и рассчитай мне высоту!

Феб набрал по альтиметру нужное значение, завис над той частью коридора, откуда стрелял засевший боевик, и выключил двигатели.

Машина зависла и рухнула вниз.

Несколько секунд невесомости – и страшный удар в днище выбил из Феба всё дыхание.

И отважный бог солнца провалился в темноту.

Полицейские увидели, как падающая машина стремительно набрала скорость, врезалась в крышу БиоИнститута и пробила её, выбросив тучу пыли и обломков.

Всё время постреливавший автомат боевика, засевшего возле компьютерного центра, замолчал.

Какой-то сержант наудачу послал оставшегося робота – и тот спокойно добрался до главного входа. Тогда полицейские ринулись за роботом – без всякой команды.

Их слишком потрясло зрелище смертника, который протаранил на катере бетонные перекрытия, чтобы спасти свою жену.

Феб пришёл в себя. Вокруг был хаос обломков.

– Сколько осталось? – прохрипел Феб.

– Две минуты до необратимой смерти принцессы.

Феб словно выпил живой воды. Он столкнул с себя крупные куски бетона и вывалился из кабины разбитого катера в такой же разбитый коридор.

Левая нога подогнулась, сломанная в двух местах, и Феб упал.

Несмотря на постоянные уколы аптечки бронекостюма, он едва не терял сознание от боли, но подтянулся на руках к заднему сиденью и встал на здоровую ногу.

Феб схватил цилиндр кибера, выбросил его из кабины и приказал:

– Иди в центр, спасай Дзинтару! Дженни, открой ему двери!

Но лежащий на полу медкибер сказал:

– Ходовая часть разбита, передвигаться не могу.

– И тебя угораздило ноги сломать! – возмущённо закричал Феб, физически ощущая убегающие последние секунды жизни Дзинтары.

Он неистовым усилием вывалил второго, а потом и третьего кибера. Четвертого трогать смысла не было – он был похож на смятую пивную банку.

– Идите, спасайте Дзинтару! – кричал Феб киберам.

Второй кибер поднялся и медленно двинулся по заваленному обломками коридору. Третий лежал и молчал.

Феб упал на пол и пополз к компьютерному центру, толкая – вернее, катя – перед собой первого кибера с разбитым шасси.

Когда он подполз к открытой двери зала Главного компьютера, то ходячий кибер уже хлопотал над Дзинтарой: присоединял к её лицу кислородную маску и щёлкал дефибриллятором, одновременно делая уколы и вливая кровь в вены Дзинтары.

– Сколько осталось? – прохрипел Феб, огибая жуткую мешанину из человеческих тел на пороге компьютерного зала.

– Тридцать секунд, но сердце Дзинтары ещё не заработало.

Феб бросил кибера и пополз быстрее.

– Дзинтара, я люблю тебя! – кричал он. – Очнись, моя девочка, и мы всё исправим!

Феб поцеловал принцессу и лег рядом, в лужу крови своей любимой, требуя справедливости от судьбы и всех богов.

Последние секунды истекали, как песчинки в песочных часах.

Громко щёлкнул дефибриллятор, и тело принцессы выгнулось дугой. Потом Дзинтара рухнула на пол, повернув изуродованное лицо к Фебу, и осталась лежать страшной застывшей статуей.

– Вернись, Дзинтара-а! – отчаянно крикнул Феб.

Вдруг из динамиков кибера раздался глухой звук.

Потом ещё один.

И ещё.

– Сердце принцессы запущено, – сказала Дженни. – Опасность миновала, хотя состояние остаётся крайне тяжёлым.

Счастливый Феб засмеялся:

– Молодец, девочка!

Потом спросил:

– Кто следующий по тяжести?

Дженни ответила:

– Доктор Мекленбург, лежит у колонны справа.

Феб, всё ещё смеясь, вернулся к брошенному киберу и подкатил его к доктору Мекленбургу.

Возле тела пациента кибер словно взорвался огромным количеством всяких устройств и приспособлений.

А через три минуты в зал вбежали полицейские и врачи.

– Ну ты и везуч, парень, – сказал полицейский офицер Фебу, не держа зла на его бесцеремонность.

– Везуч как бог… – пробормотал Феб, качаясь на носилках и уплывая в заслуженное забытьё.

При нападении коммандос Южных на БиоИнститут были убиты пятнадцать сотрудников и охранников института и один из нападавших. Сама Дзинтара, защищая компьютерный центр, выжила лишь благодаря самоотверженности Феба, но потеряла глаз из-за тяжёлого ранения лица. У принцессы было пробито лёгкое, рассечена брюшная полость и изуродована левая рука.

Выжила – это оптимистичный медицинский термин, на самом деле живая принцесса мало отличалась от мёртвой: она уже неделю лежала в коме, повергая своих друзей в отчаяние.

Феб, совершенно изменившийся с момента ранения принцессы, всё время дежурил у её кровати, а когда сиделки его выгоняли – бродил по коридору возле двери палаты, волоча сломанную ногу и тихо ругаясь. Он упрямо говорил:

– Я хочу стать первым человеком, которого принцесса увидит, когда очнётся.

Он всё время разговаривал с принцессой и даже читал ей вслух популярную книгу по биологии, которую нашёл на рабочем столе Дзинтары. Книга была скучная, но Феб не сдавался и старался читать с эмоциями в голосе.

Феб сказал Никки:

– Когда она очнётся, я сделаю её счастливой, даже если она будет сопротивляться! Я насильно на ней женюсь!

Об их браке как о решённом деле Феб говорил всем – родственникам, друзьям и журналистам.

– У нас будет двое детей: мальчик, а потом девочка. Может, сначала – девочка, а потом мальчик. Мы ещё не решили!

Известие о нападении на БиоИнститут, о жертвах среди сотрудников и о ранении Дзинтары повергло Никки в ярость.

– Они осмелились напасть на мирных учёных, которые ищут секрет бессмертия для всех людей?! Эти ублюдки даже не понимают, что это значит!

– И что это значит? – спросил Робби.

– ВОЙНУ! Я объявлю Южным такую войну, что они больше никогда не осмелятся прибегать к убийствам и насилию! Пригласи на завтра главу нашего детективного отдела и офицера Горбина. А сейчас мы с тобой рассмотрим разгром Южных как системную задачу…

Глава 15
Война северных и южных

Бэрримор аккуратно запарковал свой автомобильчик и выбрался из него задом, осторожно держа хрупкую коробку с тортом и цветы.

Настроение у него было отличное, а сам он был приятно взволнован. Вот уже год, как они с Алисой встречаются, и эти двенадцать месяцев стали для него самым счастливым временем жизни.

Сегодня они отмечают свою первую годовщину, но оба они уверены – таких годовщин впереди будет очень много. Это они решили, не сговариваясь и не делая друг другу никаких официальных предложений. Просто расстаться и жить порознь было уже немыслимо.

Пусть зарплата помощника мажордома невелика, но у Бэрримора всё впереди, а Алиса учится на дизайнера и через год тоже будет зарабатывать. А если они поселятся, как недавно решили, в одной квартире, то высвободится немало денег!

Жизнь улыбалась Бэрримору и Алисе, а они улыбались ей.

Бэрримор подёргал старинный звонок, и за дверью послышались лёгкие шаги. Этот момент он любил больше всего – когда дверь открывалась, и Алиса при виде Бэрримора просто расцветала.

А потом они целовались, и он на мгновение чувствовал её стройное тело.

А потом она восхищалась принесёнными им тортом и цветами. Или кулончиком и цветами. Или аппетитной пиццей и бутылкой вина.

Бэрримор никогда не приходил без подарка (пустые руки – дурная примета!).

И сегодня сцена встречи повторилась во всех восхитительных нюансах.

Пока Алиса на кухне гремела тарелками и распаковывала торт, Бэрримор с удовольствием уселся на диван, вытянул уставшие за день ноги и осмотрелся. Нет, всё-таки лучше ему переехать к Алисе, а не наоборот, – здесь места явно больше, чем у него. Только до службы будет дальше добираться. Как удачно, что сегодня – пятница и впереди целый уик-энд!

Раздался звонок в дверь. «Кого ещё черти несут?» – с неудовольствием подумал Бэрримор.

Алиса прошла через комнату, бормоча:

– Наверно, это срочная доставка – я заказала тебе отличный галстук!

Но, открыв дверь, Алиса охнула с такой растерянной интонацией, что Бэрримор тоже выскочил в коридор и остолбенел: в дверном проёме стояла королева Гринвич. Собственной персоной. Одна. Как соседка, зашедшая поболтать.

– Здравствуйте, Алиса! – сказала приветливо королева. – Можно войти?

– А-а… да-да… пожалуйста… проходите… – пролепетала Алиса, пятясь.

Королева Николь закрыла за собой двери и огляделась.

– У вас отличный вкус, Алиса! – улыбнулась королева. – Вы будете незаурядным дизайнером. Вот эти бордовые шторы в сочетании с золотистыми стенами мне очень нравятся.

У Бэрримора мелькнула невозможная мысль, что королева хорошо знакома с биографией Алисы и даже в курсе её творческой карьеры.

– Д-да, – заикалась Алиса, – это удачное… сочетание…

Она уже допятилась до комнаты, тесня Бэрримора. Следом за ними в комнату шагнула и королева.

– Предельно уютно! – королева снова одобрила интерьер. – А нет ли у вас чего-нибудь выпить? Воды, например. Тяжёлый день, в горле совсем пересохло.

– Конечно! – обрадовалась Алиса. – Садитесь, в-ваше… величество! У меня даже есть вино! Красное… к-какое-то красное…

– Зовите меня просто Никки, – замахала руками королева, – и тогда я с удовольствием выпью вашего красного вина.

Алиса метнулась на кухню, и там что-то стало немедленно греметь, звенеть и падать.

– Как жизнь, Бэрримор? – спросила королева.

– Ничего… помаленьку… – сказал Бэрримор, приходя в себя и начиная подозревать в происходящем какую-то грандиозную ловушку («она и меня знает!»).

– А как ваши дела? – выдавил стандартное приветствие помощник мажордома.

– У меня всё прекрасно. – Королева улыбнулась так, что эта банальная, общепринятая реплика стала очевидной истиной.

Вернулась хозяйка с рюмками и с уже открытой бутылкой.

Алиса разлила вино по трём бокалам, причём руки её тряслись, а рот не закрывался и непрерывно-лихорадочно бормотал:

– Очень трудно найти такие шторы в верный тон… все расцветки такие дурацкие… или продают такие мятые тряпки… фактуры никакой, прозрачность такая неравномерная… а гардины… это вообще песня… я тут нашла один славный магазинчик…

Алиса плюхнулась на диванчик, покрытый такой симпатичной тканью в рельефный узорчик, и расцветка такая редкая – тёмно-малахитовая по светлой зелени. Еле нашла.

Девушка подняла свой бокал и сказала с нервным смехом:

– О боги, я пью с королевой Николь! Завтра все мои подружки упадут замертво. За встречу… Никки… ваше величество!

Никки поддержала:

– За встречу!

Потом королева отпила из бокала и откинулась в своём кресле (такая же ткань, но узор мельче и вытянут по вертикали. Найти такие парные ткани – это была такая удача!).

– Я хотела бы поговорить с вами о короле Симмонсе, – сказала королева.

«Вот оно!» – обожгло Бэрримора, но ответить он ничего не смог – язык его словно отнялся.

– Я не собираюсь обсуждать Симмонса с вами, Бэрримор, – продолжала королева. – Я знаю про гипноблок, который не позволяет вам рассказывать о своих служебных делах посторонним. Поэтому просто сидите и молчите, а я буду говорить с Алисой.

– Со мной? – удивилась Алиса. – Но я никакого отношения к королю Симмонсу не имею.

– Имеете, потому что вас и Бэрримора связывают… тёплые чувства.

Это королева хорошо сказала, вежливо и ласково.

– Бэрримору грозит опасность, и вам нужно об этом знать, – продолжала Никки. – Король Симмонс – преступник, и дни его сочтены. Закон и я занялись им всерьёз. Это его люди напали на БиоИнститут. Тех мерзостей, которые творятся во дворце Симмонса, тоже достаточно для пожизненного заключения без права на помилование. Причём под суд попадут и многие слуги короля, знающие о происходящих преступлениях, но молчащие. Бэрримор относится именно к таким слугам. И у него одно спасение – пойти на сотрудничество с законом. Нам нужны свидетели из служащих короля, которые расскажут суду правду о Симмонсе. Тот, кто станет свидетелем, будет избавлен от наказания. Конечно, речь идёт только о людях, не участвовавших лично в тяжких преступлениях. Бэрримор, слава богам, в них не замешан. Насколько нам известно. А известно нам многое…

Алиса переводила круглые глаза с королевы Никки на Бэрримора и обратно.

– Внизу ждёт врач, который снимет гипноблок, и полицейский, который возьмёт ваш дом под охрану, если Бэрримор согласится на сотрудничество. Домой ему пока не надо возвращаться, на службу – тоже. Впрочем, работы во дворце короля Симмонса со следующей недели уже не будет.

Никки поставила бокал на столик.

– Помогите нам – и вы спасёте себя. По закону я не могу ничего обещать вам за вашу помощь, но я могу гарантировать, что власти выполнят все свои обязательства по отношению к Бэрримору. И я лично буду вам признательна и уверена, что вы не пожалеете о принятом решении… а принимать вы его, я уверена, будете вместе…

– А что будет, если Бэрримор не согласится? – спросила встревоженно Алиса.

– Суду хватит показаний других слуг. Такое предложение сделано сегодня не одному Бэрримору. Если следствие установит причастность Бэрримора к дворцовым порядкам или хотя бы осведомлённость о них, то судья определит ему срок наказания. Возможно, Бэрримор отделается легко. Что думаешь, Робби?

– Вероятнее всего, ему дадут два года тюрьмы нестрогого режима.

– Ну… не так уж и много, – сказала королева.

– Два года?! – в ужасе взвизгнула Алиса. – Дайте мне поговорить с Бэрримором наедине, ваше величество!

– Конечно, – и королева встала. – Я буду ждать внизу, вот номер моего личного т-фона. У вас есть полчаса. Извините, больше дать не могу.

Никки вышла из комнаты, а Бэрримор, так и не сказавший ни слова, проводил её круглыми глазами. Потом он перевёл их на Алису.

И тут она тигром кинулась на него…

Звонок на т-фоне Никки раздался не через полчаса, а через двенадцать минут.

– Ты проспорила, знаток человеческих душ! – сказал ехидно Робби, ещё не ответив на звонок. – Я же говорил, что они уложатся в четверть часа!

Понедельник выпал мрачный и тревожный. Ранним утром, когда громада замка короля Симмонса ещё спала, а дневные слуги не прибыли на работу – вокруг замка сжалось тревожно мигающее кольцо из полицейских машин и вертолётов.

Никки лично участвовала в штурме замка. История с Дзинтарой сделала вражду к королю Симмонсу слишком личным и глубоким чувством.

Небольшой катер королевы, который она пилотировала сама, держался позади волны полицейских, но королева не теряла времени даром и зондировала замок своими дистанционными чувствами и корабельными сенсорами.

Кроме ареста короля, у полицейских было много задач, например, сбор улик и задержание всех важных свидетелей, включая девушек, живущих в правом крыле замка.

У Никки же была одна цель – сам король. Согласно агентурным сведениям, Симмонс пользовался восемью спальнями в разных частях замка. Нужно было определить, в какой он спал сегодня. На свои сверхчувства Никки много надежд не возлагала – королевский замок хорошо защищен, да и расстояние великовато. Но на катере было много разной аппаратуры, а у Никки была зацепка – согласно агентурным данным, король любил спать с открытым окном.

– Робби, включи молекулярный визор.

На боковом экране появился дворец, из которого истекали разноцветные дымы – так прибор, регистрирующий спектры сложных молекул, визуализировал запахи.

Сильнее всех пахли вентиляционные трубы кухонь, из которых тянулись раздуваемые утренним ветром шлейфы органических молекул. Коричневые акролеины горелых жиров, красные масляные триглицериды, золотистый хлебный фурфурол, оранжевые терпеновые спирты цитрусовых, серебристые фруктовые эфиры, синие кофейные алкалоиды. Запахи несильные, вчерашние – дворцовые кухни ещё не начинали работать.

Кустарники и цветы на дворцовых клумбах были похожи на разноцветные факелы: сирень благоухала терпениолом, акация – фарнезолом, розы источали фенилэтиловый спирт, а гиацинты – фенилпропиловый.

Подстриженные лужайки пахли свежим сеном, поэтому на экране визора они были окутаны голубым туманом кумарина – лактона ортооксикоричной кислоты.

Машины на стоянке воняли стелющимися по земле перламутровыми струями испарившегося топлива, сочились бронзовыми акрилатами и ядовито-жёлтыми фенолами пластмасс.

Небольшая ферма на краю соснового леса клубилась чёрным метаном, резко выделяющимся на зелёном фоне лесных эфирных масел.

Несколько окон дворца были открыты, и из них выбивались испарения людских тел и снов, простая белая аммиачная вонь чистящих средств и сизые сложные ароматы старой ковровой шерсти.

Никки сфокусировалась на королевских спальнях, хотя король мог заснуть где угодно.

Робби указал на опочивальню с огромным окном:

– Регистрируется уксусный альдегид после употребления этанола с коньячным лигнином, андростендион – феромон мужского пота и сероводород из кишечного выхлопа. Концентрации высокие – там кто-то есть.

Маугли сказала:

– Фу, пора проветрить королевскую спальню!

Никки повезло – король спал в угловой комнате, выходящей в парк. Очень удобно! Маугли обогнула дворец по широкой дуге и нацелила катер на угол здания. Полицейские сюда ещё не добрались.

Никки приблизилась к окну спальни и позволила кораблю влететь прямо в стекло, высадив бронированным носом раму и часть стены.

Грохот, звон, пыль. Передняя часть шлюпки прочно пришвартовалась в королевской спальне, а остальная часть корабля держалась на весу двигателями.

– Что ж, если мы ошиблись и потревожили королевского гостя, то извинимся и полетим дальше!

Никки открыла носовой люк и очутилась прямо в спальне в стиле Людовика XV. Вернее, она была выдержана в таком стиле десять секунд назад. Сейчас прекрасный паркет скрывался под обломками мебели и кусками стен.

Ошибки не было: на уцелевшей кровати стоял взбешённый король Симмонс в длинном халате несусветного покроя и цвета.

– Король Симмонс! Вы задержаны на основании моего права на гражданский арест, – сказала королева Никки.

Король злобно зарычал и сорвал какую-то колючую дубину со стены.

– Ах, так ты сопротивляешься задержанию! – радостно воскликнула Никки. – Я даже не надеялась на такую удачу!

И она с оттяжкой пнула его в пах.

Что-то чавкнуло.

– Это тебе за всех девушек, которых ты затащил в своё логово!

Выронив дубину, король сложился пополам, а потом втрое.

Никки пнула его ещё раз – в наклонившееся к земле лицо.

Что-то захрустело.

– А это тебе за Дзинтару, которую ты изуродовал и почти убил!

Король улетел в угол, доламывая антикварные столики и шкафчики.

– Руки о тебя марать не хочется, а вот ногам я решила дать волю. Пора тебе узнать на себе самом, что чувствуют люди, к которым ты посылаешь своих убийц. Запомни этот день, подонок. Отныне ты начинаешь жизнь овоща. Из женщин ты отныне будешь видеть только медсестёр – когда они захотят сделать тебе объёмную клизму.

Маугли вытащила пистолет и разрядила всю обойму в грудь королю. На последнем выстреле в дверь вломились трое полицейских. Во главе – лейтенант. Он не узнал Никки, лицо которой было скрыто защитной полумаской.

– Положите оружие! Кто вы?

– Я – офицер Космической службы. Я задержала этого человека.