Текст книги "Кто нас встретит на пороге смерти?"

Имел ли свт. Феофан Затворник свою теорию посмертного опыта?

Для обоснования своего представления о том, что посмертный опыт начинается с бесовских обманов, С. Роуз приводит цитату из толкования святителя Феофана Затворника 118-го псалма. Мы приведем ее полностью, такой, как она присутствует в подлиннике.

Стих восьмидесятый

Буди сердце мое непорочно во оправданиихТвоих, яко да не постыжуся.

Да не постыжуся. Пророк не упоминает, как и где “да не постыдится”. Ближайшее непостыждение бывает во время восстания внутренних браней. Подымает враг бурю помыслов и недобрых движений, но, когда сердце непорочно и добротно, тогда эти приражения, подходя к нему совне, встречают в противоположных себе расположениях добрых, укорененных в сердце, сильное отражение: гнев отражается кротостию, гордость и тщеславие – сокрушением и смирением, нечистота – чистотою, корыстность – правотою и милостивостию, обиды – терпением, и какое ни подойди недоброе движение, оно найдет себе отпор в противоположном себе добром настроении сердца. Как ни ухитряйся враг, не одолеть ему того, у кого сердце непорочно: последний никогда не постыдится перед первым.

Второй момент непостыждения есть время смерти и прохождения мытарств. Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения ими не миновать. Чего ищут эти мытники в проходящих? Того, нет ли у них ихнего товара. Товар же их какой? Страсти. Стало быть, у кого сердце непорочно и чуждо страстей, у того они не могут найти ничего такого, к чему могли бы привязаться; напротив, противоположная им добротность будет поражать их самих, как стрелами молнийными. На это один из немногоученых вот какую еще выразил мысль: мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что бесы, вместо страшного, представляют нечто прелестное. Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей, представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сердца, в продолжении земной жизни, изгнаны страсти и насаждены противоположные им добродетели, тогда что ни представляй прелестного, душа, не имеющая никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением. А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно сочувствия, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее будто друзья, а потом уж знают, куда ее девать. Значит, очень сомнительно, чтобы душа, пока в ней остаются еще сочувствия к предметам каких-либо страстей, не постыдилась на мытарствах Постыждение здесь в том, что душа сама бросается в ад [41].

Текст свт. Феофана, который приведен выше, можно понимать по-разному. Во-первых, неясно, насколько идентифицирует себя Святитель с указанной точкой зрения. Кто такой этот “немногоученый” и каково отношение Святителя к этой его точке зрения? Вполне возможно, что здесь имеется в виду и такая мысль – что “даже и при таком подходе получается, что ада страстному после смерти не миновать”. Отношение к самому подходу при этом оставлено “за кадром”. Возможно, что имеет место и солидарность с указанной точкой зрения, но тогда зачем столь осторожные выражения – если даже, согласно “немногоученому” все это рассматривается как “возможность”?

Для С. Роуза эта цитата – основа представления о том, что после смерти следует особое состояние человека, при котором он подвергается неким соблазнам со стороны демонов, и эти соблазны, согласно интерпретации С. Роуза, продолжаются – якобы согласно свт. Феофану – в дальнейшем на мытарствах. В этом заключается некое якобы особое учение свт. Феофана о мытарствах – в книге находим даже отдельный раздел «Учение епископа Феофана Затворника о воздушных мытарствах». Приведем комментарий самого С. Роуза на указанный фрагмент.

«Преосвященный Феофан Затворник хорошо сказал (см. выше конец гл. VI), что даже испытание на воздушных мытарствах может оказаться скорее испытанием искушениями, чем обвинением» [1, гл. 10].

Между тем совершенно очевидно, что свт. Феофан дословно этого в том месте, которое указано С. Роузом и которое мы процитировали выше, не утверждал и однозначно был сторонником того, что мытарства представляют собою именно «испытание обвинением», при котором в этом плане рассматривается вся прожитая земная жизнь человека, как это ясно изложено в описании мытарств блж. Феодоры [28] (см. в гл. 5, разд. 1), которое он неоднократно рекомендовал для чтения своим духовным детям в качестве образца для понимания того, что происходит при мытарствах [16 – п. № 479, 83 – п. № 1034, 82 – гл. 36]. Таким образом, у нас нет никакого основания, опираясь лишь на вышеприведенное толкование свт. Феофана на 118-й псалом, говорить, что у него имело место свое учение о мытарствах. Заметим, что мысли св. Отцов, высказанные ими в качестве возможных объяснений, для делания определенных выводов в рамках богословской науки, вообще во внимание не принимаются[16]16
  «Но мысли должно сносить только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа. А верить им должно по такому правилу: что только или все они, или большинство их единомышленников принимали, содержали, передавали открыто, часто, непоколебимо, как будто по какому предварительному согласию между собою учителей, то почитать несомненным, верным и непререкаемым» – писал прп. Викентий Лиринский [15].


[Закрыть].

Заметим, что процитированное выше утверждение С. Роуза о том, что за порогом смерти при мытарствах следует "испытание искушениями", содержит в себе опасную двусмысленность, поскольку слово "искушение" обычно употребляется для обозначения тех ситуаций, в которых испытывается человеческая свобода. (Другое понимание этого слова – "проверка, тест"). При первом понимании получается, что человек после смерти может совершать грех или противостоять ему – что содержит в себе грубое противоречие учению Церкви.

В книге "Православное исповедание" (4) в разделе "О вере" дается следующий вполне однозначный ответ по этому вопросу.

«В изъяснении слова (22-й главы Матф.), связав-ше ему руце и нозе, то есть деятельные силы души, (блж. Феофилакт) говорит: “в настоящем веке можно что-нибудь сделать и исполнить, но в будущем связываются все деятельныя силы души, и невозможно сделать ничего добраго в удовлетворение за грехи.” И в объяснении 25-й главы того же Евангелия “после отшествия от сей жизни не время каяться и делать”. Сии слова показывают, что душа после смерти не может освободиться или покаяться и ничего произвести такого, что искупило бы ее от ада» (Отв. 64). Далее в том же ответе находим те средства и действия, которые только и могут принести какую-либо пользу душе умершего после его смерти. “Только Божественныя литургии, молитвы и милостыни, которыя живыми приносятся за нее, весьма великую приносят ей пользу, и исхищают ее от уз ада”. В ответе 66 читаем далее: “Если бы она (душа по смерти) могла что-нибудь сделать в удовлетворение за грехи свои, то могла бы иметь часть и в Таинстве покаяния. Но поелику сие противно православному учению…” [42].

И все же, видимо, не имея достаточных богословских оснований для своего подхода к современным ОСП, С. Роуз колеблется в своей оценке этих феноменов, как феноменов действительно посмертного опыта.

«Прохождение через мытарства, которое является своего рода пробным камнем подлинного посмертного опыта, вообще не упоминается в современных случаях, и за причиной этого далеко ходить не приходится. По многим признакам отсутствие Ангелов, приходящих за душой, отсутствие суда, легкомысленности многих рассказов[17]17
  Легкомысленность рассказов – может быть следствием, как содержания видения, так и легкомысленностью рассказчиков – это нужно всякий раз дифференцировать.


[Закрыть], даже по самой краткости времени (обычно пять-десять минут вместо нескольких часов или дней, как в житиях святых и других православных источниках) – ясно, что современные случаи, хотя они иногда и поразительны и не объяснимы естественными известными медицине законами, не очень глубоки» [1, гл. 6, разд. 7].

Что понимать под понятием "глубины случая" остается загадкой. Заметим здесь также то, что согласно откровению Ангела блж. Феодоре, все чуждые Бога вообще не попадают на мытарства после окончательного выхода из тела, а забираются демонами сразу (см. подробнее в разд. 2 в этой же главе). И поэтому для многих пациентов, переживших ОСП при КС, описание которых мы находим в современных исследованиях, не прохождение мытарств, а низвержение во ад должно было бы быть пробным камнем для ситуаций подлинной смерти – по крайней мере наверняка для всех индуистов. Прохождение же ими мытарств было бы напротив свидетельством демонического обмана.

Отсутствие очевидных подтверждений в Св. Предании и Св. Писании видимо заставляет С. Роуза иногда сомневаться в своих выводах о природе ситуаций с современными ОСП в том, что они отражают первые фазы смерти. Во многих других местах книги "Душа после смерти", как мы в частности видели выше, эти сомнения у него однако отсутствуют.

И все же общая мысль С. Роуза о том, что современные ОСП – это что-то принципиально отличное от настоящей смерти, "из которой не возвращаются", оказывается верной, хотя, как мы уже указывали выше, вопрос о том, что представляет собою состояния людей, видящих ОСП во время КС, раскрыт им неверно.

Можно ли спасаться после смерти?

По учению Православной Церкви человек после своей смерти уже не может сделать чего-либо для своего спасения, ни повредить себе в этом плане какими-либо греховными поступками – ни для решения своей участи на частном суде, ни для решения своей участи на Страшном Суде. К этому важному вопросу мы вернемся еще раз в специальном разделе – гл. 5, разд 1.

Итак, после смерти человек не может уже ничего сделать для решения своей участи.

«Смерть есть предел, которым ограничивается время подвигов для человека и начинается время воздаяния, так что по смерти невозможно ни покаяние, ни исправление жизни. Эту истину выразил Христос Спаситель своею притчею о богатом и Лазаре, из которой видно, что тот и другой немедленно по смерти получили воздаяние, и богатый, как ни мучился в аду, не мог через покаяние освободиться от своих страданий» (см.: Лк. 16, 26) – писал Макарий Булгаков в своем “Догматическом богословии”.

С этим мнением С. Роуз принципиально согласен и приводит эту самую цитату в гл. 9, разд. 5 своей книги, однако в его книге можно найти ряд двусмысленных мест, связанных с этой темой.

С. Роуз многократно говорит о том, что его гипотетическая первая фаза смерти наполнена бесовскими соблазнами. В каком смысле – он не уточняет. А соблазны в этой ситуации могут в принципе быть двоякого характера – либо соблазняют, провоцируя на грех, творимый «здесь и теперь», либо соблазняют для того, чтобы изменить мировоззрение человека после его возвращения обратно. О втором варианте соблазна С. Роуз пишет многократно, и этот вариант по-видимому действительно соответствует значительному числу современных ОСП.

О первом варианте он не говорит ничего определенного. Из такого варианта понимания соблазна в начале смертного пути вытекает противоречие учению Церкви, поскольку если есть соблазн (т. е. провокация на грех, являющийся проявлением свободы человека), то, следовательно, человек имеет возможность после смерти грешить или не грешить, а поскольку такие действия подлежат Божиему суду – частному и последнему, то он обладает потенциальной возможностью менять свою участь после смерти.

Вот еще одно двусмысленное утверждение в том же ключе.

«Итак, час смерти – это воистину время бесовских искушений, и те духовные опыты, которые люди получают в это время (даже если кажется, что это происходит “после смерти”, о чем речь будет идти ниже), должны быть сравнены с теми же христианскими мерками, что и любые другие духовные опыты. Аналогичным образом духи, которые могут встретиться в это время, должны быть подвергнуты всесторонней проверке, которую апостол Иоанн выражает следующим образом: “испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире”» (1 Ин. 4, 1) [1, гл. 3].

Из этого вытекает, что человек, пребывая в посмертном состоянии, в рамках ОСП должен проверять духов. Вопрос – зачем это делать? Если для правильного поведения после возвращения обратно – то понятно, но вернуться обратно удается, как известно, при КС лишь немногим. А если для чего-то другого, то не иначе как для адекватных действий уже после наступления смерти – т. е. в «жизни после жизни». А это в свою очередь предполагает, что мы можем какими-то своими действиями навредить или помочь себе после смерти. Кроме этого заметим, что всякое познавательное действие человека (в данном случае «проверка» Ангела) предполагает участие его свободы, которая принимает решения или в соответствии с волей Божией или не в соответствии – в этом случае имеет место грех. Если так, то мы снова сталкиваемся с противоречием учению Церкви. Хотелось бы думать, что С. Роузом имелось в виду что-то другое.

В книге "Душа после смерти" можно найти и явное противоречие указанному выше учению Церкви о невозможности какого-либо делания после смерти, мысль о том, что после смерти можно влиять на свою участь при помощи своей собственной молитвы.

Для подтверждения своих взглядов о посмертной судьбе человека С. Роуз неоднократно ссылается на известное описание личного посмертного опыта прохождения мытарств, сделанное К. Икскулем [29]. Это описание признается С. Роузом абсолютно достоверным и эталонным в плане описаний и интерпретации посмертных событий в промежутке времени, значительно превышающем КС.

«Перенесенное им (К. Икскулем) лет 80 тому назад имеет и сегодня для нас большое значение и даже представляется промыслительным в свете нового современного “посмертного” опыта, ибо это единственный “посмертный” опыт души, идущий намного дальше кратких фрагментальных переживаний, приводимых в новых книгах и пережитых восприимчивым человеком, который начал с современного безверия, а пришел к признанию истин Православного Христианства – и настолько, что закончил дни свои монахом. Эта маленькая книга может быть использована как контрольный случай, по которому можно судить о новых случаях. Она была одобрена как не содержащая ничего противного православному учению о загробной жизни одним из ведущих православных писателей-миссионеров начала века, архиепископом Никоном Вологодским» [1, Гл 1, разд. 1].

Приведем в подлиннике фрагмент из этого описания.

«Обвинение это, по-видимому, являлось самым сильным аргументом моей погибели для бесов, они как бы почерпнули новую силу для смелости своих нападений на меня и уж с неистовым ревом завертелись вокруг нас, преграждая нам дальнейший путь.

Я вспомнил о молитве и стал молиться, призывая на помощь тех святых, которых знал и чьи имена пришли мне на ум. Но это не устрашало моих врагов. Жалкий невежда, христианин лишь по имени, я чуть ли не впервые вспомнил о Той, Которая именуется Заступницей рода христианского.

Но, вероятно, горяч был мой порыв к Ней, вероятно, так была преисполнена ужаса душа моя, что едва я, вспомнив, произнес Ее имя, как вокруг нас вдруг появился какой-то белый туман, который и стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов. Он скрыл его от моих глаз, прежде чем оно успело отделиться от нас. Рев и гогот их слышался еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня отставала от нас» [29].

Собственая интепретация С. Роузом этого фрагмента такова:

«Так автор “Невероятного для многих…” (чье свидетельство уже приводилось несколько раз), избежав бесов на мытарствах, благодаря заступничеству Божией Матери, описал, как все еще сопровождаемый Ангелами, он продолжал подниматься вверх…» [1, гл. 8, разд. 2].

Как мы видим, сам К. Икскудь высказывал лишь предположение о том, что ему оказала помощь его молитва к Божией Матери. Вероятными в этой ситуации могли быть и другие варианты. Действительно, когда умирает православный человек, в первые часы и дни после его смерти за него часто молятся очень многие люди, и чья молитва ему действительно помогает в ситуации прохождения мытарств в конкретном случае – определить очень сложно, ясно только, что не его собственная, воссылаемая им уже после смерти. Это же можно сказать и про ситуацию, описанную К. Икскулем.

Даже и предполагать, что молитвенный порыв уже умершего человека может сделать что-то для него – означает оспаривать учение Церкви. Помимо этого укажем также, что история, произошедшая с К. Икскулем, строго говоря, в Св. Предание Вселенской Церкви не входит, а ее многократное перепечатывание православными издательствами в пользу этого еще ничего не говорит.

Возможно, что вышеприведенные нами двусмысленности в выражениях о искушениях после смерти, проверке духов и (как минимум) предположение о возможности спасения после смерти своей молитвой, обращенной к Божией Матери, являются лишь своего рода оговорками и проявлениями не убеждений, а неосторожности в выражениях мысли и в конце концов недоразумениями[18]18
  Возможно, что в этих местах имеют место и неточности при переводе с английского.


[Закрыть]. Тем не менее они при принятии их на веру (что часто имеет место у современного православного читателя при восприятии книг С. Роуза) могут приводить к весьма обширным и уже совершенно злокачественным выводам.

Глава 3
Кто является в виде света?

“Самый невероятный из всех элементов” ОСП

В этой главе мы рассмотрим один из распространенных элементов «синдрома» Р. Моуди, который имеет место уже после переживаний себя вне своего тела. Это, по словам Моуди, «возможно самый невероятный из всех элементов в изученных мною сообщениях, который оказывает самое глубокое воздействие на личность». Попытаемся оценить эти явления и посмотрим, как они были оценены С. Роузом.

Речь идет о явлениях света. Приведем выдержки из книги Р. Моуди.

«Обычно вначале этот свет кажется довольно тусклым, но скоро он становится ярче, пока наконец не достигает неземной яркости. Однако даже тогда, когда этот свет (характеризуемый как белый или ясный) становится неописуемо ярким, многие отмечают, что он не причиняет боли их глазам, не ослепляет их и не мешает им видеть другие предметы, окружающие их (возможно, это происходит потому, что они не имеют физических глаз, которые могли бы быть ослеплены)» [2].

Главная особенность этого света в том, что он воспринимается как личность, с которой начинается своеобразный диалог.

«Несмотря на всю необычность этого видения, ни один из пациентов не сомневался в том, что это было существо, светящееся существо. Кроме того, это существо обладало личностью. Это определенно была некая личность. Любовь и тепло, которые исходят от этого существа к умирающему, нельзя описать никакими словами. Умирающий чувствует, что этот свет окружает и влечет его, чувствует полное облегчение и тепло в присутствии этого существа. Он ощущает неотразимое влечение к этому свету».

Интересно, что в то время как приведенное выше описание светящегося существа изумительно постоянно, идентификация этого существа различными людьми весьма различна. Она зависит главным образом от религиозной среды, в которой формируется человек, воспитания и личной веры. Так, большинство из тех, кто по вере или по своему воспитанию являются христианами, считают, что этот свет есть ни что иное, как Христос, и иногда приводят библейские тексты в подтверждение правильности своего понимания. Евреи называют свет «ангелом», но в обоих случаях очевидно, что люди не имели в виду, что существо было с крыльями, играло на арфе или хотя бы имело человеческие формы или вид. Был только свет. И каждый старался объяснить, что воспринимал существо, как посланника или проводника. Люди неверующие и прежде далекие от религиозной жизни просто говорят, что видели «светящееся существо». Тот же термин употребила женщина-христианка, которая по-видимому не считала, что это должен быть обязательно «Христос».

«Вскоре после своего появления существо вступает в контакт с пришедшим человеком…

Светящееся существо почти тотчас же передает некую определенную мысль лицу, перед которым оно появилось при столь драматических обстоятельствах. Обычно люди, с которыми я говорил, пытаются сформулировать эту мысль в виде вопроса. Я слышал такие варианты его интерпетации: “Подготовлен ли ты к смерти? Готов ли умереть? Что сделал в своей жизни, что можешь показать мне? Что значительного было сделано в твоей жизни?”…

Одновременно все настаивают на том, что этот вопрос, столь глубокий и подводящий итог, звучащий со всем эмоциональным напряжением, задается совсем без осуждения. Все согласны, что ни обвинения, ни угрозы в вопросе нет: они все время чувствовали только всеобъемлющую любовь и поддержку, исходящую от света, вне зависимости от того, каким может быть их ответ. Скорее кажется, что содержание вопроса заставляет их подумать о своей жизни, вызвать их на откровенность. Если вам угодно, это вопрос Сократа, который задается не для того, чтобы получить информацию, а для того, чтобы помочь человеку, которого спрашивают, чтобы повести его по пути правды о себе самом…

Первоначальное появление светящегося существа, испытания и вопросы без слов – прелюдия к самому поразительному и напряженному, во время которого светящееся существо показывает человеку картины, как бы обзор его жизни… Некоторые говорили мне, что после этого обзора они могли вспомнить события своей жизни в мельчайших деталях. Часть опрошенных характеризуют просмотр как попытку светящегося существа преподать урок. Во время просмотра светящееся существо как бы подчеркивало, что в жизни самыми важными являются две вещи: научиться любить других людей и приобретать знания» [2].

При всем том, что мы имеем дело в основном с изложениями Р. Моуди рассказов своих пациентов, а эти рассказы, в свою очередь, представляют собою смесь интерпретаций и непосредственно воспринятой информации, все это не может не вызвать воспоминаний о действительных событиях, имевших место и описанных в Св. Писании и Св. Предании.

И в первую очередь вспоминается божественное призвание Савла, ставшего апостолом Павлом.

Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и

Господь [сказал] ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. (Деян. 9, 1–8).

Это видение обратило к вере гонителя Церкви – Савла, который, став христианином, благодаря своим трудам и подвигам теперь именуется первоверховным апостолом Павлом. Вот еще два фрагмента из книги Деяний, в них излагается то, как сам Павел рассказывал о событии своего обращения.

Когда же я был в пути и приближался к Дамаску, около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба. Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Я отвечал: кто Ты, Господи? Он сказал мне: Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь. Бывшие же со мною свет видели, и пришли в страх; но голоса Говорившего мне не слыхали. Тогда я сказал: Господи! что мне делать? Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет все, что назначено тебе делать. А как я от славы света того лишился зрения, то бывшие со мною за руку привели меня в Дамаск (Деян. 22, б – 11).

И чуть ниже:

Среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший мне на еврейском языке: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна. Я сказал: кто Ты, Господи? Он сказал: «Я Иисус, Которого ты гонишь. Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными» (Деян. 26, 13–18).

Приведем здесь и комментарии блж. Феофилакта на последний из приведенных нами фрагментов.

«Сообщая о сиянии светлейшем чувственного света и считая невозможным уподобить свет Иисусов солнечному свету, Павел, чтобы передать явление так, как может принять человеческий слух, говорит: свет этот далеко превосходит солнечный свет… Я убедился чрез это явление, говорит Павел. Видением этим Господь обратил меня и убедил таким образом не отлагать дела. Видение это – чистое созерцание, превышающее человеческие силы; его нельзя видеть плотскому человеку, если очи его не будут отверсты нечеловеческою силою» [43].

Божественное призвание апостола Павла к вере, сопровождающееся восприятием неописуемого света – далеко не единственный пример того, как грешный человек, призываемый Господом, видит неизреченный свет. Даже в вышеприведенных фрагментах из Деяний Апостолов мы находим, что необыкновенный свет видели в том числе и спутники Савла.

Приведем еще два примера явлений, исходящих вне всякого сомнения от Бога, и сопровождающихся восприятием грешным человеком неизреченного света. Цель этих явлений – призвание человека к истинной вере.

«Плакида остановился у подножия скалы, и, смотря на оленя, стал размышлять о том, как бы изловить его. В сие время Всеблагой Бог, многообразными средствами приводящий людей ко спасению и Ему одному известными судьбами наставляющий их на путь истины, уловил самого ловца, явившись Плакиде, как некогда апостолу Павлу (см.: Деян. 9, 3–6). Продолжая смотреть на оленя, Плакида увидел между его рогами сияющий крест, и на кресте подобие плоти распятого за нас Господа Иисуса Христа. Изумленный сим чудным видением, воевода вдруг услышал голос, глаголющий:

– Зачем ты гонишь Меня, Плакида?

И вместе с сим Божественным гласом, мгновенно напал на Плакиду страх: упав с коня, Плакида лежал на земле как мертвый. Едва опомнившись от страха, он вопросил:

– Кто Ты, Господи, говорящий со мною?

И сказал ему Господь:

– Я – Иисус Христос, – Бог, воплотившийся ради спасения людей и претерпевший вольные страдания и крестную смерть, Коего ты, не ведая, почитаешь. Твои добрые дела и обильные милостыни дошли до Меня, и Я возжелал спасти тебя. И вот Я явился здесь, чтобы уловить тебя в познание Меня и присоединить к верным рабам Моим. Ибо не хочу Я, чтобы человек, творящий праведные дела, погиб в сетях вражиих» [44]. Еще один отрывок из Св. Предания:

«Однажды, находясь у турецкого эфенди в гостях, услышал он (св. Иаков), сверх чаяния, что тот восхваляет чистоту христианской веры, и рассказал Иакову, как жена его, одержимая бесом, приведена была к тогдашнему патриарху святому Нифонту, который едва только начал читать над нею священное Евангелие, к удивлению самого его, эфенди и слуг вдруг отверзся церковный кров и свет небесный окружил патриарха, бесноватую и всю церковь. Слыша это от агарянина, Иаков умилился и пришел к патриарху просить его советов в рассуждении своего положения. Беседы святителя до того растрогали его, что он тогда же триста тысяч пиастров раздал нищим, удалился на Святую Гору и, обошедши ее монастыри, вступил в братство обители Дохиарской» [46].

Видение нетварных благодатных божественных энергий также происходит в форме неописуемого света. Именно так созерцали его Апостолы на горе Фавор [47, беседа 34–35].

Учитывая все это, мы не можем категорически отрицать, что какая-то часть из феноменов светоявлений, описанных Р. Моуди и др. при современных ОСП, могла иметь божественное происхождение. Косвенно в пользу такой интерпретации свидетельствуют и преподанные светом уроки – по возвращении обратно стремиться к любви к людям и знанию. Заметим, что именно эти два пути способны привести человека к истинной вере. В качестве примера прохождения по первому пути можно привести уже вышецитированное нами

Житие Евстафия Плакиды. Именно многочисленные дела милосердия Евтафия послужили причиной видения и обращения его к вере. В связи с этим приведем еще одну цитату из книги Р. Моуди.

«Один человек, который встретил светящееся существо, чувствовал полную любовь и понимание даже в тот момент, когда жизнь его развернулась подобно панораме для того, чтобы светящееся существо могло ее увидеть. Он почувствовал, что вопрос, который задало ему светящееся существо, заключается в следующем, – может ли он таким же образом любить людей? Он чувствует, что теперь его обязанность на земле – учиться такой любви» [2].

В качестве примера прохождения второго пути укажем на Житие св. мч. Иустина Философа, которого к вере привел безкомпромисный до самоотверженности поиск истины как таковой [45]. К сожалению, подробности о том, к какому знанию призывало людей светящееся существо, в книге Р. Моуди отсутствуют или представлены в виде фрагментарных рассказов пациентов, из которых сложно понять, где то, что они «слышали» от существа, а где их собственные интерпретации.

Отметим, что во многих случаях переживания, связанные с восприятием света, оценивались пациентами ОСП как ситуация общения с Богом [2]. И нам представляется, что эту возможность нельзя категорически исключить для всех современных случаев ОСП.

Не представляется возможным категорически исключить и ту возможность, что в каких-то из случаях ОСП имело место явление Ангела Божия в виде света. По крайней мере мы имеем пример явления Ангела в виде света наяву, зафиксированный в Св. Предании.

«Лишь только я начал входить в пустыню, как увидал перед собой ярко сиявший луч света. Весьма испугавшись, я остановился и начал уже помышлять о возвращении в монастырь. Между тем луч света приближался ко мне, и я слышал из него голос, говоривший: “Не бойся! Я – Ангел, ходящий с тобой от дня рождения твоего, ибо я приставлен к тебе Богом, дабы хранить тебя; мне было повеление от Господа – вести тебя в сию пустыню. Будь совершен и смирен сердцем перед Господом, с радостью служи Ему, я же не отступлю от тебя до тех пор, пока Создатель не повелит мне взять душу твою”.

Сказав это из светлого луча, Ангел пошел впереди меня, я же последовал за ним с радостью. Пройдя около шести или семи миллиарий, я увидал довольно просторную пещеру; в это время луч света ангельского исчез из глаз моих» [48].

Не забудем однако и то, о чем строго нас предупреждает Св. Предание. Видения необыкновенного света могут быть сатанинского происхождения, поэтому будем осторожны с оценками.

«Однажды, при наступлении вечера, он по своему обычаю начал творить коленопреклонения, воспевая псалмы до полуночи; когда же он утомился, то, погасив свечу, сел на месте своем. Внезапно пещеру озарил великий свет, яркий как солнечный, и к преподобному подошли два беса, в образе прекрасных юношей; лица их светились как солнце; они сказали святому:

– Исаакий! Мы – Ангелы, а вот грядет к тебе Христос с Небесными Силами.

Поднявшись, Исаакий увидел множество бесов; лица их светились как солнце; один же среди них сиял более всех, и от лица его исходили лучи; тогда бесы сказали Исаакию:

– Исаакий! Вот – Христос; пади пред Ним и поклонись Ему.

Не поняв бесовской хитрости и забыв ознаменовать себя крестным знамением, преподобный поклонился тому бесу, как бы Христу.

Тотчас же бесы подняли великий крик, возглашая:

– Исаакий – ты наш теперь!» [49].

«Таким образом прельстились видевшие свет и сияние этими телесными очами, обонявшие благовония обонянием своим, слышавшие гласы ушами своими. Одни из них возбесновались, и переходили умоповрежденными с места на место; другие приняли беса, преобразившегося в Ангела светлого, прельстились и пребыли неисправленными, даже до конца, не принимая совета ни от кого из братий; иные из них, подучаемые диаволом, убили сами себя: иные низверглись в пропасти, иные удавились. И кто может исчислить различные прельщения диавола, которыми он прельщает, и которые неисповедимы?» – писал прп. Симеон Новый Богослов (цит. по [11, гл. 24, отд. 2]).

Нас тем более должны настораживать явления света при ОСП при клинической смерти, поскольку аналогичные видения и переживания описывал Э.Сведенборг при своих «астральных путешествиях», которые он неоднократно совершал. Явно оккультный характер этих его путешествий вряд ли вызывает какие-либо сомнения (см. [1, гл. 7, разд. 3]).