Текст книги "Конкурс убийц"

Глава 10

Обсудить полковникам дальнейшие действия не дали супруги. Мария позвонила Гурову и сообщила, что они заказали для них столик в том самом кафе, где они ужинали с Кирьяновыми в первый вечер.

– Расследование расследованием, а обед по расписанию, – прокомментировал Станислав. – Мы на отдыхе или как?

– Мне кажется, что «или как», – с сарказмом ответил Лев Иванович.

В коридоре им встретился бодрый Андрей Лемешев.

– Мы поехали обедать, – сообщил молодому оперативнику Гуров.

– Ладно, – сник Лемешев. – Я просто хотел вам сказать, что Ольгу Кирьянову уже привезли в гостиницу и разместили на втором этаже в сто втором номере. И еще – я доложил Илье Ильичу о ссоре Кирьянова со Слепаковым. Он заинтересовался и велел мне найти этого Артура Павловича и привезти его в управление.

– Вот это правильно! Действуйте, Андрей. Кстати, – Лев Иванович покусал нижнюю губу, словно в раздумье, – мы с вами не обменивались номерами телефонов?

– Нет.

– Ну, так давайте и свой, и Пятакова, а то мало ли что. Вдруг у нас появятся еще какие-нибудь важные для следствия сведения.

– А вы уже с кем-то беседовали? – настороженно спросил Лемешев.

– Да, говорили, – сделав важное и значимое лицо, ответил Гуров. – С соседями по этажу. И что характерно – все они отмечают неприязнь Слепакова к Кирьянову. Так что нужно обязательно поговорить с этим писателем.

Лемешев кивнул, сделав серьезное лицо.

– Да, обязательно.

Потом они обменялись телефонами, и Лемешев умчался искать Слепакова.

– Вводишь следствие в заблуждение? – хитро улыбнулся Крячко.

– Ничуть, – серьезно ответил Лев Иванович. – Я ведь ничего не утаил. А с Пятаковым мне нужно будет кое о чем переговорить, но это чуть позже. Поедим, а потом встретимся с Ольгой и зададим ей несколько вопросов.

– Да, в этом деле много неясного, – вздохнул Крячко.

– Пока нам никто не мешает, надо бы зайти еще раз в номер и внимательно просмотреть одежду Кирьяновых, – заметил Лев Иванович.

– Надо было сразу нам посмотреть, не от их ли одежды найденная нами пуговица, – заметил Крячко, сообразив, для чего Гуров хочет вернуться на место преступления.

– Так ведь я все боялся, что приставленный к нам молодец быстро вернется и застанет нас за этим занятием. Пришлось бы выкладывать улику. Ладно, поехали, а то наши женщины нас съедят вместо завтрака, если мы опоздаем. Хотя как по мне, так я и есть не хочу. Такая жарища. Эх, окрошечки бы сейчас холодненькой!

Станислав, как и всегда, согласился с другом и, вздохнув, добавил:

– Или пивка холодненького…

* * *

После обеда, проводив жен в номера, Гуров и Крячко встретились возле триста третьего номера. Лев Иванович позвонил Екатерине Родниной, и та открыла им двери ключ-картой.

– Вы долго там будете? – спросила дежурная горничная. – Я не стану вас ждать, у меня дел много. Потом просто хорошо захлопните за собой двери. Знаете, – обратилась она к сыщикам, – я не верю, что Ольга Михайловна виновата.

– Екатерина, скажите, вы Ольгу Михайловну хорошо знали? – спросил Гуров.

– Ну, как хорошо… Я ее знаю уже лет пять. С тех пор как писатели облюбовали наш отель. Она очень отзывчивый и добрый человек, если вы хотите знать мое мнение. У меня дочка в Москве живет. Студентка. Так Ольга Михайловна ей и квартиру недорогую нашла, и вообще помогает дочке – то продукты ей привезет, то вещь какую-нибудь подарит модную. Относится к ней, как к своей дочери.

– Это хорошо, что как к дочери, – понимающе ответил Гуров. – А насколько близки вы были с Кирьяновой? Она не делилась с вами своими семейными проблемами, например, или не рассказывала о своем прошлом?

– Нет, мы не были подругами в полном смысле этого слова, – покачала головой Роднина. – Скорее, просто хорошие знакомые.

– И последний вопрос – камеры наблюдения у вас в отеле стоят только в коридорах?

– Нет, еще и в холле на первом этаже. В номерах и конференц-зале камер нет.

– А у выхода на крышу и на самой крыше они есть?

– Нет, – уверенно ответила старшая горничная. – Их убрали, когда перестали пускать туда посетителей. Если бы они там были, разве бы я рискнула туда кого пускать? – потупилась она.

– Ну, хорошо, спасибо вам, Екатерина Васильевна. Не буду вас больше задерживать, – отпустил горничную Лев Иванович.

Они с Крячко вошли в номер и внимательно осмотрели все вещи, которые нашли в шкафу и комоде. Чемодан, с которым супруги прибыли в Анапу, был пуст. Ольга выложила из него все вещи.

– Значит, это не их пуговица, – констатировал Крячко. – Будем надеяться, что потерял ее убийца.

– А что толку, – нахмурился Лев Иванович. – По одной пуговице обвинение не предъявишь.

– Лева, – Крячко хлопнул друга по плечу, – нам бы хоть какую-то зацепку, а уж криминалисты пусть привязывают этот вещдок к следам, которые они собрали в номере.

– Пойдем к Ольге, что ли? – Гуров отправился к двери. – В какой там ее номер разместили? В сто первый? Надо бы узнать – может, она какие-то вещи уже взяла из номера.

К Кирьяновой их сразу не впустили. Когда Лев Иванович постучал, двери ему открыла незнакомая молодая женщина в форме полиции.

– Здравствуйте, – поздоровался Лев Иванович. – Нам нужно переговорить с Ольгой Михайловной.

– А вы, собственно, кто? – прищурилась женщина.

– Полковник Гуров и полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска России.

Женщина не выразила никакого удивления, а взгляд ее стал еще более подозрительным.

– Ваши документы, – коротко потребовала она.

– Вообще-то мы тут неофициально, – должен был нехотя признаться Лев Иванович. – Просто так получилось, что мы поселились в соседнем с Кирьяновыми номере…

Он не успел продолжить, как женщина покачала головой и ответила:

– Вот и отдыхайте дальше, товарищи полковники, а к задержанной – нельзя.

Дверь захлопнулась.

– У тебя удостоверение с собой? – Гуров с надеждой посмотрел на Станислава. – Мария в этот раз категорично запретила мне его с собой брать. Ты, говорит, на отдых едешь, а не в служебную командировку.

– Та же история, – понимающе вздохнул Крячко. – Что будем делать?

– Звонить Пятакову. А что мы еще можем?

– А если он нас задвинет?

– Тогда у нас остается Орлов, – вопросительно посмотрел на напарника Гуров.

– А оно нам надо?

– Наши жены сделают это за нас. Ты ведь знаешь Марию. Она если что-то решила, то будет идти до конца. Чем-то эта Ольга Кирьянова их зацепила.

– Это я и сам вижу, – почесал голову Крячко.

Лев Иванович вынул записную книжку, куда записал телефон Лемешева и Пятакова, и вбил цифры в свой сотовый. Сигнал шел, но на том конце связи никто не отвечал.

– Не берет. Вот ведь…

Не успел он до конца выругаться, как его смартфон ожил.

– Да, полковник Гуров слушает, – быстро ответил Лев Иванович.

– Это я вас, Лев Иванович, слушаю, – раздался спокойный голос Пятакова. – Что-то хотели сообщить важное?

– Здравствуйте. – Гуров набрал в грудь побольше воздуха и ответил: – Не сообщить. Сообщать мне пока что нечего, а вот поговорить с Ольгой Михайловной я бы очень хотел.

– Я уже с ней беседовал, – коротко ответил Илья Ильич и снова замолчал.

– Я знаю, – с досадой в голосе произнес Гуров. – Но я ведь не знаю, какие вы ей задавали вопросы. Вполне возможно, что я смогу узнать у нее что-то дополнительно. Иногда бывает…

– Я знаю, как брать показания у свидетелей и подозреваемых. Но вы правы – бывает, что свидетели что-то вспоминают уже после опроса или рассказывают о том, о чем умолчали вначале, – снова спокойно ответил Пятаков. – Я уже дома после дежурства и только что лег отдыхать, – заметил он как бы невзначай. – Вам нужен доступ к задержанной? Тогда лучше всего сделать это вместе с нашим сотрудником. Вы ведь знаете правила, полковник.

– Да, знаю, но…

– Думаете, что она с вами наедине будет более откровенна, чем с представителями закона?

– Вообще-то, я тоже представитель закона, – с некоторым раздражением напомнил Гуров. – Просто мне бы не хотелось обращаться к своему начальству.

– Если узнают, что я вас пустил…

– Обещаю, что весь разговор с Кирьяновой я передам вам дословно. А уж если будет что-то важное, то прямо сразу же и перезвоню.

На том конце связи повисла пауза. Пятаков раздумывал.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Дайте трубку Алене. Она сегодня дежурит при задержанной.

Лев Иванович выдохнул и решительно постучал в двери сто первого номера. Когда ему открыли – молча передал женщине телефон.

Та какое-то время слушала серьезно, а потом резко ответила:

– Все под твою ответственность, Пятаков.

Она вернула телефон Гурову и посторонилась, пропуская их в комнату.

– Проходите. Я выйду на полчаса. Вам хватит столько времени? – спросила она не очень довольным голосом.

– Да, спасибо большое, – ответил с улыбкой Станислав. – Полчаса нам вполне хватит.

Полицейская хмуро покосилась на Крячко и вышла, оставив их с Кирьяновой наедине.

– Лев Иванович, Станислав Васильевич. – Ольга вышла к ним из спальни бледная, заплаканная, но во всей ее невысокой и стройной фигурке чувствовалась решительность.

– Ольга Михайловна, как вы тут? Держитесь? – с участием спросил Гуров.

– А что мне еще остается? – горько улыбнулась Кирьянова. – Я просто не представляю, как я буду жить без Жени. Он был для меня всем. У меня больше никого нет.

– У вас нет братьев и сестер?

– Нет, никого. Я у родителей была единственной дочерью. Папа умер, когда мне было шестнадцать, а мама – два года назад.

– А у Евгения Петровича родственники есть?

– Женя – детдомовский, – ответила Кирьянова. – Он всего в жизни добивался сам. Кроме друг друга, у нас никого не было.

– Ольга Михайловна… – начал было говорить Гуров, но Кирьянова его перебила.

– Не люблю отчества, называйте меня просто Ольгой.

– Хорошо, Ольга, – согласился Лев Иванович. – Вы какие-то вещи из своего номера забирали? Одежду, я имею в виду.

– Да, мне разрешили взять кое-какую свою одежду. Остальное пока нет, – опустила она голову.

Гуров достал из кармана и развернул салфетку, показывая Кирьяновой найденную им под кроватью пуговицу с якорем.

– Это не от ваших вещей пуговица?

Ольга хотела было взять пуговицу в руки, чтобы рассмотреть ее поближе, но Лев Иванович не позволил ей этого.

– Нет, – ответила Ольга после некоторой паузы, во время которой она внимательно рассматривала находку сыщика. – Такой пуговицы ни на моих, ни на Жениных вещах нет, – твердо заявила она и, пристально посмотрев на Гурова и Крячко, спросила: – Вы нашли ее в номере?

– Да, под кроватью, – честно ответил Лев Иванович и тут же поправился, увидев, какой надеждой загорелись глаза Ольги: – Это не значит, что ее потерял убийца. Она могла закатиться туда, и отпав от одежды предыдущих жильцов номера.

– Да, конечно, и такое может быть, – покорно согласилась Кирьянова, и лучик надежды в ее синих глазах угас.

– Ольга, давайте с вами все начнем, так сказать, сначала, – предложил Лев Иванович. – Нам очень важно знать, есть ли у вас на подозрении кто-то, кто желал бы смерти вашему мужу?

– Этот вопрос мне уже задавали в полиции, – сникла Кирьянова. – Нет, я не знаю никого, кто бы хотел убить Женю. Он был общительный, в отличие от меня, но у него не было врагов.

– А Слепаков? – напомнил Крячко.

– Артур? Да нет, что вы, – махнула рукой Ольга. – Он из интеллигентной семьи, и вообще не способен на убийство.

– Отчего так? Только потому, что из интеллигентной семьи? – усмехнулся Крячко.

– Нет, я просто знала его семью и его самого еще до того, как познакомилась с Женей. Он даже ухаживал за мной, – еле заметная улыбка тронула губы Кирьяновой. – Поэтому я точно знаю, что говорю. Нет, Артур, конечно, не любил моего мужа, но он не стал бы делать ему плохо, зная, как я люблю Женю.

– А когда вы познакомились с Евгением Петровичем? – задал следующий вопрос Лев Иванович.

– Четырнадцать… Почти пятнадцать лет назад. На выставке одного художника – друга Жени. Он пригласил на открытие его и еще нескольких начинающих писателей. А я там была скорее по работе, чем из любопытства. Вы ведь, наверное, уже знаете, что у меня свое издательство в Москве?

– Да, нам рассказали, – подтвердил Лев Иванович и задал следующий вопрос, который уже давно ему хотелось задать Кирьяновой: – А до встречи с Евгением Петровичем вы были замужем?

Ольга не сразу ответила. Она суетливо встала и, извинившись, спросила, не хотят ли Гуров и Крячко воды. Те отказались.

– У меня в горле все пересохло, налью себе воды и вернусь.

Ольга прошагала к холодильнику, потом к окну, заглянула зачем-то в спальню, а когда вернулась, то в руках у нее был стакан с водой.

От Гурова не ускользнули эти попытки скрыть волнение, и он не очень удивился, когда Ольга нехотя ответила на его вопрос:

– Да, я была замужем, но это было так давно.

И Кирьянова замолчала. Ей явно не хотелось вспоминать то время, и Лев Иванович не стал настаивать. Гуров по опыту знал, что если человек не хочет вспоминать прошлое, то ничего хорошего в этом прошлом не было. В конце концов, он мог узнать о прошлой жизни Ольги и из других источников.

– Ольга, мне нужно задать вам один деликатный вопрос. Вы только не обижайтесь. Это вполне дежурный вопрос, который задают всем свидетелям. – Лев Иванович пристально посмотрел на смутившуюся Кирьянову.

– Если вы хотите спросить, не имел ли Женя или я связь на стороне, то меня об этом уже спрашивали, – разочарованно вздохнула Ольга и, посмотрев прямо в глаза оперативнику, ответила: – Нет, не было. У нас с Женей было полное взаимопонимание и в психологическом плане, и в интимной жизни.

– Это хорошо, – дежурной фразой ответил Гуров. – А какие-то новые мысли по поводу того, как пистолет мог очутиться в сумочке, к вам не приходили? – задал на всякий случай еще один вопрос Лев Иванович.

Наблюдая за Кирьяновой, за ее словами, жестами, мимикой, Гуров уже понял, что что-то новое сообщить Ольга ему или не может, или не хочет. Скорее, второе. Он чувствовал, что она что-то скрывает. Но вот что?

– Нет, понятия не имею, – вздохнула Кирьянова. – Послушайте, Лев Иванович, но ведь в коридоре, кажется, есть видеокамеры. Вы ведь должны это знать. Там наверняка есть запись, на которой видно, кто заходил в номер в мое отсутствие.

Лев Иванович и сам все время думал об этом. И наверняка Пятаков тоже первым делом должен был просмотреть видеозаписи с камер наблюдения. Вполне возможно, что он их даже и просмотрел. И если бы на них было что-то зафиксировано… Что-то такое, что обличало Ольгу, то он бы сразу же запросил ордер на ее арест, а не отпускал ее, пусть даже и под присмотром полицейской, в отель. Значит, что-то тут было не так.

– Да, камеры есть, – задумчиво ответил он на вопрос больше самому себе, чем Ольге. – И я бы не меньше вашего хотел бы посмотреть на записи с них.

– Ольга, скажите, а насколько вы хорошо знали своего мужа? – спросил Кирьянову Станислав. – Я имею в виду его жизнь до встречи с вами. Вот вы сказали, что Евгений Петрович был воспитанником детского дома. Так у него вообще не было родственников – ни братьев, ни сестер? Да и отношения с женщинами у него наверняка какие-то были до вас.

– Я ничего не знаю ни о каких братьях, сестрах или другой родне Жени. Муж вообще не любил вспоминать свое детство и юность. Говорил, что ничего хорошего в них не было, а вспоминать плохое он не хочет, – ответила Ольга. – Но зато много и с гордостью рассказывал, как он много работал и занимался, чтобы выбиться в люди. Как я поняла, учеба в школе и институте давалась ему с трудом. По натуре он гуманитарий и всегда интересовался литературой. Поэтому и выбрал то, что ему нравилось, – факультет журналистики.

– Да, Реус нам уже рассказала, что он учился вместе с ней. А как у него складывались отношения с женщинами? – спросил Лев Иванович.

– Женщины… – Ольга слабо улыбнулась. – У Жени были романы. В какой-то момент, когда ему было двадцать с небольшим, он даже чуть не женился на одной девушке с параллельного курса. Но что-то у них не сложилось. Насколько я знаю, у него всегда были сложные отношения с женщинами. Его характер… Женя, если честно, был очень самолюбив и эгоистичен. Ему постоянно нужно было, чтобы его хвалили, им восхищались, о нем заботились. А сам он… – Кирьянова вздохнула. – Сам он редко когда кого-нибудь хвалил. Нет, он не был жестким или жестоким. Но и внимательным и заботливым я бы его тоже не назвала. Но я его любила таким, какой он есть – со всеми его добродетелями и грехами, – словно в оправдание за свои слова быстро добавила Ольга.

– Да, любовь – она такая, – рассеянно согласился Гуров и все-таки уточнил: – Детей у Евгения Петровича не было?

– Нет, не было, – словно бы ставя точку в разговоре на эту тему, твердо ответила Кирьянова.

– Что ж, не было – так не было…

Гуров встал и посмотрел на часы, которые показывали уже четверть четвертого.

– Лев Иванович, – Ольга тоже встала, – что со мной будет? Неужели нет способа доказать, что это не я стреляла в мужа?

– Ну почему же нет? Есть очень много способов доказать невиновность человека в преступлении. Например, разные биологические и материальные улики, собранные криминалистами на месте преступления. Опять же, записи с видеокамер. Экспертизы сегодня проводят быстро и точно, – успокаивающе ответил Гуров и похлопал Ольгу по руке. Но увидев, что прозвучало это не очень убедительно, добавил: – Если вы не виноваты, то это легко будет доказать. Так что не переживайте зря. Вы лучше вот что сделайте. Сядьте и спокойно подумайте. Вспомните, кто же все-таки мог бы желать убить вашего мужа, а заодно и отомстить вам. А может, и просто отомстить именно вам, подставив вас и убив Евгения Петровича.

Ольга побледнела так, что Гуров подумал, что с ней сейчас случится сердечный приступ. Она снова села на диван, с которого только что встала, и ошарашенно посмотрела на сыщиков. Ей и в голову не приходило то, что именно она могла стать объектом столь изощренной мести.

– Я? – выдохнула она и так сильно стала качать головой, что Крячко быстро налил в стакан воды и протянул его.

– Ольга, успокойтесь и выпейте воды, – решительно сказал он. – Чтобы что-то вспомнить, нужна ясная голова. Если не было врагов у вашего мужа, то, быть может, у вас они были?

Кирьянова с жадностью выпила воду и кивнула, но говорить ничего не стала.

– Мы сейчас уйдем. – Крячко тоже встал. – А вы, Ольга, успокойтесь и хорошо подумайте над нашим предложением. Наверняка вспомните что-то, какой-то эпизод из жизни, который подскажет вам, кто мог бы желать зла вам или вашему мужу.

Глава 11

– Топчемся на одном месте, – с некоторой досадой сказал Гуров, когда они с Крячко остались наедине. – У меня создалось впечатление, что Ольга явно что-то знает, но не говорит. Или подозревает кого-то, но нам не говорит. Не хочет высказывать свое предположение. Осторожничает.

– Может, она просто боится ошибиться и ненароком подставить кого-то под подозрение? – ответил Станислав. – Эх, нам бы узнать, что там, на этих видео! Но Пятаков нам не скажет…

– Может, и не скажет, а может, и скажет, – нахмурился Гуров, который, заложив руки за спину, ходил из угла в угол номера и размышлял. – Завтра утром нужно с ним созвониться и настоять, чтобы он рассказал нам, как продвигается следствие. Наверняка уже к завтрашнему утру будут известны и результаты баллистической экспертизы, и какие-то данные, собранные криминалистами на месте убийства. Не может такого быть, чтобы на месте преступления не осталось никаких следов. Опять же, сумочка…

– Да, если пистолет подбросили, то, может, и на ней какие-то следы обнаружат. Хотя если преступник был в перчатках… – подхватил рассуждения друга Крячко.

– Угу. В перчатках, в бахилах и в балаклаве, – с сарказмом заметил Гуров. – Нынче столько криминальных фильмов и романов о том, как преступники могут обмануть полицию, что я не удивлюсь, если следов вообще никаких в номере не найдут. Сегодня, если сильно захочешь кого-то убить и кого-то подставить, то подготовиться к этому нужно заранее. Если убила не Ольга, и наши с тобой предположения, что ее кто-то подставил, правильные, то вполне возможно, что планировалось убийство не сегодня и не вчера.

– А значит, все было продумано до мелочей, – согласился Крячко. – Наверняка этот человек хорошо знал Кирьяновых и их привычки, распорядок дня и то, что Ольга ходит поплавать в верхний бассейн.

– Но она ведь не по расписанию туда ходит, – поднял указательный палец Гуров. – Как я понял, открывали ей, как, впрочем, и нам, только по звонку Катерине. Та, в свою очередь, перезванивала дежурной горничной, если она сама в этот день не была на смене.

– Значит, убийца точно знал тот момент, когда Ольги не будет в номере, – согласно кивнул Крячко. – А это означает, что он хорошо знал и горничных, которые открывали Ольге выход на крышу.

– И имел ключ от номера, – добавил Гуров и посмотрел на Станислава. – Кто-то из обслуги? – задался он вопросом.

– Во всяком случае, если не кто-то из служащих, то некто, кто имел непосредственное отношение к отелю или к тому, кто вчера дежурил – охраннику, секьюрити или горничным.

Лев Иванович вспомнил о странном поведении охранника, которого сменили сегодня утром. Тот не стал задерживаться, даже зная, что в гостинице во время его дежурства произошло убийство, и быстро ушел, едва его сменщик переступил порог комнаты охраны.

– Надо бы нам поговорить с охранником, который дежурил вчера и сменился утром, – заметил он. – Сейчас я ему позвоню и узнаю, где он и как с ним можно встретиться.

Лев Иванович нашел в записной книжке номер телефона молодого охранника, который ему дал пожилой сменщик, и набрал его на своем телефоне. Ему никто не ответил. Тогда Гуров еще раз набрал, и снова в ответ были лишь гудки.

– Не берет, – пожал он плечами.

– Напиши ему или голосовое отправь, чтобы перезвонил тебе, как только сможет. Мало ли у человека дел в выходные.

– Не стану я писать и наговаривать, – категорично ответил Лев Иванович. – Сам перезвонит. А если нет, то мы его адрес у его начальника узнаем, и вечером сами к нему нагрянем.

– Сдается мне, что мы не одни такие умники с тобой, и Пятаков наверняка уже с этим охранником беседовал, – махнул рукой Крячко.

– Наверняка мы это не знаем. Пятаков мог и отложить допрос свидетеля, – предположил Лев Иванович. – Он спал дома, когда я ему звонил, чтобы взять добро на разговор с Ольгой. Так что и он, скорее всего, оставил эту работу на завтра, когда будут известны результаты экспертиз.

– Что ж, тогда нам только остается прогуляться до моря и присоединиться к нашим женам, – ответил Станислав на невысказанный вопрос Гурова, а что же им, собственно, сегодня делать дальше. – Наталья прислала мне эсэмэс с кучей вопросов и просьбой тотчас же приехать к ним, когда освободимся.

– Жара вроде бы стала спадать, – заметил Лев Иванович. – Можно и в море поплавать. Правда, и утешительного рассказать нашим взволнованным судьбой Ольги дамам до сих пор нечего.

– Вот так им и скажем, – рассмеялся Крячко.

* * *

Утром следующего дня, когда Наталья и Мария, взяв машину Крячко, отправились в соседний городок прогуляться, Гуров и Станислав решили все-таки съездить на квартиру к охраннику, дежурившему в отеле в день убийства. Накануне вечером, так и не дозвонившись до Антона Тропинина, они созвонились с его начальником и узнали домашний адрес. Чтобы не плутать по городу, который не очень хорошо знали, решили вызвать такси. Но тут на телефоне Льва Ивановича заиграл рингтон.

– Лев Иванович, – раздался в трубке спокойный голос Пятакова. – Нам срочно нужно поговорить. Вы у себя в номере? Можете подъехать прямо сейчас к управлению? Я встречу вас со Станиславом Васильевичем. – Он быстро, словно боясь, что Гуров внезапно прервет связь, назвал адрес.

– И вам доброго утра, Илья Ильич, – Гуров удивленно посмотрел на Станислава и прошептал, прикрыв микрофон ладонью: – Пятаков просит нас приехать в управление.

– Мне сейчас не до приветствий, – буркнул в ответ оперативник.

– Что, настроение не очень?

– Не очень, – согласился Пятаков. – Да и у вас оно не будет радужным, когда узнаете новости.

– Они касаются нас?

– И вас в том числе. В общем, через десять минут я жду вас у управления.

Пятаков отсоединился.

– Что там у них приключилось? – поинтересовался Станислав, видя, как озадаченно хмурится Гуров.

– Да черт его знает, – досадливо чертыхнулся Лев Иванович. – Просит нас срочно приехать в управление на важный разговор. Так что придется вместо опроса охранника ехать в местный УГРО.

– А что конкретно он от нас хочет, не сказал?

– Нет, – коротко ответил Лев Иванович и шагнул к подъехавшей на стоянку отеля машине такси.

Доехали до управления с опозданием, с утра на улицах были неимоверные пробки, но Пятаков, как и обещал, терпеливо ожидал их, смоля сигаретку, в тени здания.

– Пройдемте сразу к начальнику в кабинет, – отвечая на рукопожатие полковников и не отвечая на вопрос Гурова, в чем, собственно, дело, сказал Пятаков и направился внутрь управления. Крячко, переглянувшись со Львом Ивановичем, пожал плечами и тихо сказал – так, чтобы его слышал только Гуров:

– Посмотри-ка, какая загадочность…

– Ничего загадочного, просто нас уже ждут, поэтому все объяснения на месте, – ответил, не оглядываясь, Пятаков. Слух у него оказался как у летучей мыши – необыкновенно острый.

В кабинете начальника Анапского управления уголовного розыска их встретил крепко сбитый и высокий мужчина лет тридцати пяти – тридцати восьми.

– Полковник Еловец Александр Александрович, – представился он, протянув руку для приветствия. Потом указал на стулья и по-деловому поинтересовался: – Чай, кофе не желаете? Есть минералка.

– Нет, спасибо, ничего не нужно, – ответил Лев Иванович, но вопросительно покосился на Станислава, и тот коротко кивнул, соглашаясь. – Чем обязаны?

Еловец ответил, посмотрев на Пятакова:

– А вот Илья Ильич вам сейчас все и расскажет.

Все расселись, но Пятаков все медлил и смотрел на часы, словно ожидал чего-то или кого-то. В кабинет быстрым шагом вошел Андрей Лемешев, поздоровался на ходу со всеми и, положив перед Пятаковым на стол папку, сел рядом.

– Тут вот какое дело, – Пятаков поднял голову и посмотрел поочередно на Льва Ивановича и Станислава. Гуров отметил для себя, что хотя Пятаков и смотрит собеседнику в лицо, глазами с ним старается не встречаться. Сразу же отводит взгляд, не давая зацепиться. – Сегодня были получены результаты баллистической экспертизы. Ну, вы знаете, что положено пробивать все оружие, которое было найдено в ходе обыска… Так вот, пистолетик, который находился в сумочке Кирьяновой, оказался засвеченным.

– Илья Ильич, давайте ближе к делу, – поторопил его начальник.

– Так вот, – повторил с нажимом Пятаков, – из этого самого пистолета тринадцать лет назад был убит еще один московский писатель. Некто Леонидов Владислав Владленович. Оружия тогда на месте преступления не нашли. И до вчерашнего дня этот пистолет больше нигде не появлялся. Не поймали тогда и убийцу писателя. Дело до сих пор не раскрыто. Узнав об этом обстоятельстве, я рассказал о нем Александру Александровичу, а заодно и о том, что вы остановились в гостинице, где произошло убийство.

– Хм, – хмыкнул Еловец и насмешливо глянул на Пятакова. – Рассказал, когда я ему сказал, что ему нужно теперь же, сегодня, ехать в Москву и там рыть… Кхм, – неловко кашлянул он, – изучать старое дело. Впрочем, Илья Ильич мне рассказал и то, что не стал препятствовать вашему, так сказать, неофициальному расследованию. Поэтому мне и захотелось узнать, насколько вы продвинулись в расследовании. Есть в этом деле еще что-то, что мы пока не знаем?

«Ловко это они провернули, – подумал Лев Иванович. – Как только дело оказалось в тупике, им сразу же понадобились новые помощники, и тут мы с Крячко очень удачно подвернулись им под руку».

Гуров провел рукой по волосам и, склонив голову, спрятал улыбку, которая невольно появилась у него в уголках губ.

– Мы и сами со многими моментами еще незнакомы, – не отвечая прямо на вопрос, но давая понять, что готовы помочь с расследованием, ответил Лев Иванович.

– Без проблем. – Еловец посмотрел на Пятакова, и тот подвинул папку, которая лежала перед ним, Гурову и Крячко.

Пока Лев Иванович изучал результаты экспертизы, отчеты и прочие документы, которые успели собрать местные оперативники, Крячко поинтересовался:

– На камерах наблюдения что-нибудь интересное было зафиксировано на момент убийства?

– Камеры… – недовольно покрутил головой Пятаков. – С ними, видите ли, весьма подозрительная история приключилась накануне вечером. Они почему-то перестали передавать картинку на монитор и вообще записывать. Причем все сразу, все до одной. Все это очень странно, и объясняется лишь тем, что их кто-то специально вывел из строя. Техники должны были прибыть только утром. Мы сняли отпечатки с оборудования, но все без толку. Похоже, что действовал тот, кто разбирается в этом не хуже специалистов.

– А что с версией по Слепакову? Его опрашивали?

– Я вчера его нашел, привез в управление и опросил, – отозвался Лемешев. – Версия с убийством после ссоры отпадает. У Артура Павловича железное алиби на время убийства. Он был в номере и разговаривал по телефону со своей тринадцатилетней дочерью. Это подтверждает и его сожительница Инга Лаврентьевна Корсун. Я проверил, позвонив оператору связи, и они также подтвердили наличие входящего звонка на телефон Слепакова и длительность разговора на время убийства.

– Разговаривал с дочкой в пять утра? – удивился Крячко.

– Да, его первая жена живет в Красноярске, где разница с Москвой четыре часа. Так что тут все нормально, – пожал плечами Андрей.

– А вместо Слепакова с ней не могла разговаривать, например, та же Корсун?

– Нет, я перестраховался и сам позвонил на номер. Ответила девочка, и она подтвердила, что разговаривала с папой, – ответил Лемешев.

– А что с биологическими следами в номере? Что-то было выявлено? – поднял голову от бумаг Гуров.

– Не все анализы еще готовы, – ответил Пятаков и, потянувшись к Гурову, вытянул из стопки бумаг одну и протянул ее Льву Ивановичу.

Гуров молча взял ее и быстро пробежал глазами.

– Да, пока что ничего конкретного, – согласился он. – Много следов, принадлежащих Кирьяновым, но они там и жили. Пара отпечатков горничной, которая делала уборку номера накануне… Кстати, – Лев Иванович посмотрел на Пятакова. – Мне Мира Евсеева не сказала, что она делала там уборку перед днем убийства.

– Ну, делала и делала. Не она, так кто-то другой бы убирался. Это входит в ее обязанности, – пожал плечами Еловец.

– Согласен, это может быть и совпадением – что и убийство совершено в ее смену, и произошло оно после уборки комнаты, – немного помолчав, ответил Лев Иванович. – Но я бы проверил девушку на предмет сомнительных знакомств. Есть у нас со Станиславом версия, что убийцей мог быть кто-то, кто близко был знаком с кем-то из персонала гостиницы или же сам является сотрудником отеля.