Текст книги "Хлебный вопрос. Юмористические рассказы"

– Врет, врет. В портерной он, барин, сидел. Оттуда я его вытащила! – закричала прислуга.

– Ну да… Теперь был в портерной, а давеча на станции. Ежели воды на самовар нет, то должен же я хоть пива напиться, – оправдывался дворник. – А к вечеру вода будет.

– Не к вечеру, а чтоб через час была вода. Откуда хотите, оттуда и берите. А иначе я подам на домовладельца в суд.

– Барин! Да мы-то тут чем причинны? У нас и так душа дрожит, как овечий хвост. Зачем же вы на нас в суд? Вы на водопровод обязаны. С какой стати они лещей развели?

– Мы на вас, а уж вы на водопровод. Ну, пошел вон! А вода чтоб была!

– Оказия! – опять покрутил головой дворник и, медленно шагая, вышел из кухни на лестницу.

Данкратов вернулся в комнаты.

– Слышала, Катенька, какого я ему перца задал? – похвастался он жене.

– Да что толку-то? Все равно мы сидим без воды, – отвечала жена. – Нет, так оставаться нельзя. Пошлите хоть в трактир с бутылью за водой.

– Да откуда же она в трактире-то найдется, ежели все водопроводные трубы заполонены лещами? Дворник говорит, что целое стадо зашло!

– Теперь уж целое стадо! Порядки – нечего сказать. Не могли сетки на трубу сделать.

– Даже в банях, барыня, воды нет, – отрапортовала горничная Анисья, убиравшая комнату. – Давеча соседская кухарка с нашей лестницы пошла в семь часов в баню, да с тем и назад вернулась.

– Боже мой, боже мой! Ну, храни Бог, теперь пожар – чем тушить?

– Да уж на сегодня-то, я думаю, полиция пожары отменила.

– Что ты брешешь, дура, что ты брешешь! – крикнула на горничную Данкратова. – Как полиция может пожар отменить?

– Очень просто.

– Да ведь пожары-то от людской неосторожности.

Но горничная смотрела уже в окошко и кричала:

– Барыня, посмотрите! Вон на двор полковницкий кучер с Невы кадку с водой на дрожках привез, так даже драка… Кто с ковшом, кто с бутылкой лезет, а он не дает.

К окну подскочила и барыня.

– Ах да… Сбегай, сбегай к нему с бутылью. Попроси скорее воды, – говорила она горничной. – Скажи, что, мол, от статского советника Данкратова.

– Помилуйте… Вы посмотрите, он кнутом отмахивается. Ну что за радость, ежели глаз выхлестнет!

– А выхлестнет, так и ответит.

– Барыня, я уж лучше ужо на соседский двор к дворникам сбегаю. Пусть мнут. А тут ведь, помилуйте, с кнутом.

– Смотри, смотри, вон и полковник вышел на двор, а при полковнике кучер не посмеет. Иди, Анисья, попроси у самого полковника, попроси хоть четверть бутыли. Нельзя же нам быть без воды! Пойдем, я тебе дам бутыль из кладовушки.

Барыня и горничная отправились в кладовушку за бутылью, но бутыли в кладовушке не было.

– Где же бутыль-то? – спрашивала барыня. – Поди спроси у кухарки, не взяла ли она бутыль.

– Барин, барин сейчас взяли бутыль и отправились за водой, – отрапортовала кухарка.

– Как? На Неву?

– Нет, должно быть, не на Неву, потому они только шляпу и шарф на шею надели, а без пальто.

– Ну, так это он, стало быть, к полковнику. Прекрасно, прекрасно. Ему полковник уж наверное не откажет, и мы будем с водой. Что, Ольга, нам стряпать сегодня? – обратилась барыня к кухарке. – Надо что-нибудь получше. У нас сегодня гости обедают. Суп ты можешь сделать с клецками из манной крупы.

– Погодите, погодите, барыня, суп-то еще заказывать. Может быть, барин и не принесет воды. У полковницкого кучера совсем маленькая кадка воды привезена, да и ту он по дороге расплескал наполовину.

– Вздор. На суп-то хватит. В крайнем случае должны же мы будем хоть с Невы добыть воды. Нельзя же совсем без воды быть. Ведь и жаркое ежели жарить, то мясо обмыть надо.

– Индейку хотели.

– И индейку, когда выпотрошишь, то промыть надо. Вода везде требуется. Ну, так суп с клецками и пирожки с вязигой и рыбой.

– Вот в водопроводе бы теперь рыбы-то купить. Ведь целое стадо в трубы зашло. Тащат, тащат, говорят, и все еще вытащить не могут. Поди, дешево бы отдали, – говорит кухарка.

– Барыня, а барина на дворе не видать, – сообщает горничная, смотря в окно. – Полковничий кучер с денщиком уж и кадку-то с водой в квартиру стащили.

– Ну, и Семен Кондратьич, должно быть, в квартиру к полковнику прошел, – отвечает барыня. – Впрочем, клецки и пирожки… Тесто и тесто… Клецок не надо, а сделайте суп-пюре из перловых круп… – обращается она снова к кухарке.

Наконец обед заказан. Появляется сам Данкратов и разматывает с шеи шарф.

– Душечка, я тебе сюрприз… – начинает он, несколько краснея.

– Знаю, знаю… Только что это ты так долго? – спрашивает жена.

– А видишь ли… Она такая любезная и даже вовсе не нахального вида. «Не хотите ли, – говорит, – чаю, кофею?» Ну, я выкурил папироску…

– Ах, это ты про полковницу. Ну, и что же, принес воды?

– Нет еще. У ней из водопровода почти только капает, чуть-чуть струится, так я оставил бутыль там, у ней… И как только наберется цельная бутыль – она сейчас же пришлет к нам с горничной. Горничной дал двугривенный на кофей.

Жена сделала широкие глаза и недоумевала. Данкратов продолжал:

– И оказывается, что это все вздор, что она выгоняла нашу прислугу и не давала воды. Я говорю ей: «Соседка, когда настали всеобщие трудные дни, то надо делиться».

Брови жены сдвинулись, и она быстро спросила:

– Да ты про кого? Ты у кого был-то? Разве не у полковника?

– У какого полковника? Никакого полковника я не видал. Я был у этой… у нижней… у содержанки… – тихо проговорил он.

– Так вы у содержанки были! – воскликнула Катерина Антоновна, вся побледнев.

Муж трясся. Он предчувствовал беду.

– Катенька, я хотел тебе услужить. Ведь где же взять воды? Взять больше негде. А она сейчас пришлет, целую полуведерную бутыль пришлет.

– И чай, и кофей там пили?

– Да нет, нет… Только папироску выкурил.

– Женатый человек у содержанки папироску?.. Прочь! С глаз моих долой! – И жена схватилась за голову.

– Катенька, Катенька, успокойся… – кинулся к ней муж. – Ну к чему такая ревность?!

– Ой, не могу, не могу… Дурно…

– Анисья! Воды! Скорей воды! – кричал барин горничной.

Горничная развела руками:

– Барин, да откуда же взять теперь воды? Вы знаете, что у нас воды ни капли, – проговорила она.

– О, водопроводы, водопроводы! – скрежетал Данкратов зубами и сжимал кулаки. – Из-за какого-то стада лещей и вдруг такая история! Тащи сюда что-нибудь. Надо же помочь… Видишь, ей дурно!

Горничная принесла бутылку пива.

– Прочь! Да разве этим можно приводить в чувство! – закричал барин и вышиб из рук горничной бутылку.

Зазвенели черепки стекла, и пиво разлилось по полу.

IV

Екатерину Антоновну Данкратову начали приводить в чувство за неимением под рукой воды смачиванием висков одеколоном из банки, которую принесла горничная Анисья из спальни. Семен Кондратьевич Данкратов вытащил из буфета бутылку уксусу и тоже прыскал им на лицо жены. Наконец горничная вспомнила, что в спальной на ночном столике должна быть вода в графине, побежала в спальную и принесла графин с остатками воды.

– Давай, давай сюда в стакан! – кричал горничной обрадованный Данкратов. – Господи! Как это мы забыли про эту воду! Катеринушка! Катя! Выпей немножко воды. Вот вода нашлась. Это освежит тебя, – говорил он, обращаясь к открывшей уже глаза жене, и подавал ей стакан.

– Содержанкина вода? – спросила она слабым голосом. – Ежели содержанкина, то даже не прикоснусь.

– Да нет же, нет. Вообрази, это наша вода. Мы совсем из ума вон, что у нас есть вода в спальной на ночном столике. Ведь вот полграфинчика от ночи осталось. Видишь графинчик? Ведь это наш графинчик.

– Ты, может быть, в него налил содержанкину воду?

– Божусь тебе, что нет. Ну ее к черту, эту содержанкину воду!

Екатерина Антоновна пригубила из стакана.

– Успокойся, успокойся, ради своего ангела, душечка, – упрашивал ее муж.

– А тебе, тебе в день моего ангела зачем понадобилось меня дразнить? – отвечала супруга. – Ты знаешь, у меня нервы расстроены… Вчера была мигрень. Ревматизм также всю ночь не давал покою. Зачем тебя понесло к этой содержанке? Ведь это ты обрадовался случаю познакомиться.

– Да нет же, нет, ангельчик. Просто я хотел угодить тебе. Вдруг в хозяйстве – и ни капли воды. Нужно стряпать, а у кухарки даже нет стакана воды, чтобы замесить тесто, не говоря уже о том, чтобы варить суп.

– Но ты вернулся оттуда и стал даже расхваливать содержанку, что она и скромная, что она и милая… И даже сидел там и папироску курил.

– Милая Катюша, да должен я был хоть из учтивости посидеть. Ведь она нам оказала любезность, ну, должен и я…

– Все равно я эту воду не позволю в кушанье употреблять, – упрямилась жена.

– Катюша, полно тебе… Ну что такое вода? От кого бы она ни была взята – все равно вода.

– Нет, нет. Еще наколдует, подлая, на эту воду, чтобы тебя приворожить, – упрямилась жена.

– Здравствуйте! Она, образованная женщина, и верит в колдовство! – воскликнул муж. – Да как тебе не стыдно, Катенька?

Горничная Анисья подбирала тряпкой разлитое по полу пиво и черепки бутылки.

– Тогда, барыня, отдайте эту воду нам с кухаркой Ольгой на кофе, – сказала она.

– Нет, нет, барыня знает, что нам без воды сегодня ступить нельзя, – отвечал за жену Данкратов. – А что до тебя, то ты себе можешь взять на кофей вот эти остатки воды в графине.

– Барин! Да тут и стакана воды не найдется.

– По одежке, матушка, протягивай ножки. Такие ли времена теперь, чтобы на воде роскошествовать! Надо беречь каждую каплю воды.

– Ну, мерси вам… – поблагодарила горничная и удалилась, взяв с собой графин.

Вошла кухарка и доложила:

– От содержанки воду принесли. Брать или не брать?

Данкратов вопросительно глядел на жену.

– Возьми уж… – отвечала Екатерина Антоновна. – Только я боюсь, не подмешала ли она туда чего-нибудь.

– Нет, нет, чистая. Что вы, барыня! Я уж и кофей себе заварила.

– Ну, то-то! А то ведь эти легкие барыни страсть как ненавидят всегда семейных людей. О, я знаю их!

– Так взять?

– Ну уж возьми, – решила Екатерина Антоновна.

– Одевайся, душечка, одевайся скорей… – торопил ее муж. – Теперь, того и гляди, кто-нибудь поздравлять с ангелом тебя придет, а ты в капоте.

Семен Кондратьевич не ошибся. Только что супруга успела уйти в спальню, как с лестницы раздался звонок. Явился брат Екатерины Антоновны Михаил Антонович Половинчатов, купец. Он был с именинным пирогом в руках. Протягивая Данкратову руку, он вместо того, чтобы поздороваться с ним и поздравить с именинницей, прямо спросил:

– Есть у вас в водопроводе вода?

– Ни капли, – отвечал Данкратов. – Не знаем, что и делать. Кое-как полуведерную бутыль Христа ради вымолили и теперь бережем эту воду, как зеницу ока.

– И у нас ни капли. Приказчики ушли в лавку, не пивши чаю, жена, как на грех, назначила на сегодня стирку, наняла поденщицу и вдруг этакое удовольствие! Я уж на Неву за водой посылал, дворник привез на ручной тележке кадку.

– Да, вам хорошо, коли вы в своем доме живете и можете дворником распоряжаться. А я призывал дворника, ругался, и все-таки никакого толку. Катя даже плакала. Умыться нечем. Вот вы сейчас увидите, какие у ней заплаканные глаза, когда она выйдет.

– Ах да… С именинницей… – вспомнил Половинчатов. – С этой водой все перепуталось у меня в голове. Где же она? Где же именинница-то?

– Одевается, Михаил Антоныч. Сейчас выйдет.

– Вот ей хлеб-соль в день ангела.

Половинчатов подал картонку со сладким пирогом.

– Ах, Михаил Антоныч, лучше бы вы вместо этого сладкого пирога кадочку воды прислали имениннице с дворником!

– Да ведь кто ж вас знал, что у вас тоже нет воды. Я думал, что это только в наших палестинах без воды сидят.

– Явите божескую милость, пришлите кадочку с водой на ручной тележке.

– Да ведь далеко очень от нас – вот в чем сила. Пока везет, все и расплескает. С Невы до вас верст пять будет. А из Фонтанки ежели…

– Боже избави! Как возможно! Микробы… В Фонтанке вода – гуща. Микроб на микробе едет, микробом погоняет, – замахал руками Данкратов.

– Ну, а вылить-то у вас есть ли во что, ежели дворник привезет воду? Ведь с кадкой я не могу оставить. Кадка у меня только одна, чтобы за водой ездить.

– В том-то и дело, что нет никакой большой посуды. Ну да уж делать нечего. Пошлем в щепной ряд и купим кадку.

– Тогда уж купите лучше бочонок ведер в пять и пришлите его ко мне, а дворник съездит с ним на Неву за водой и привезет его вам.

– Спасибо, спасибо, дорогой Михаил Антоныч! Вы истинный друг. Вы выручаете из беды, – проговорил Данкратов и схватил шурина за руки. – Но не знаете ли вы, что за причина, что у нас нет воды в водопроводах? Неужели это стадо лещей?

Шурин развел руками и отвечал:

– Кто говорит – рыба, кто говорит, что большой тюлень залез в водопроводную трубу, чтобы там щениться…

– Тюлень! Да что вы!

– Да, да… Они, проклятые, залезают. Он нору искал, искал, не нашел – ну, в трубу и залез. Другие толкуют, что будто льдом трубу затерло.

– Ах, льдом затерло… Да, да… Теперь ледоход на Неве. Вот-вот, это всего вероятнее. Но отчего же раньше-то, прежде-то трубы льдом не затирало? – спросил Данкратов.

– Толкуют, что какую-то особенную льдину из Ладожского озера пригнало и на ней были тюлени, – отвечал Половинчатов и прибавил: – Чему хотите, тому и верьте!

Из спальной показалась Екатерина Антоновна.

V

– Здравствуйте, братец, – проговорила Екатерина Антоновна, целуясь с братом.

– Здравствуй, сестра, с ангелом… – отвечал тот. – Вот поздравить тебя пришел и пирог тебе в подарок принес!

– А у нас-то какое несчастие! Представьте, мы без воды сидим.

– Да и мы без воды.

– Я даже плакала сегодня.

– И моя Прасковьюшка слезилась. Ведь у вас, у дам, глаза на мокром месте, так уж порядок насчет слез известный. Впрочем, я посылал приказчика узнавать насчет воды, и там сказали, что к ночи вода будет.

– К ночи! Шутка сказать. А у нас, сами знаете, сегодня гости. Как тут без воды?

– Ну, гости-то до воды не особенно охочи. Выставьте им побольше вина и пива – и забудут про воду.

– Да ведь стряпать надо, самовары ставить надо.

– На стряпню и на самовары Михаил Антоныч уж обещал нам прислать с дворником кадку воды с Невы. Надо только бочонок купить, – сказал Данкратов. – Поеду в должность, куплю бочонок и пошлю ему для нашей воды.

Между тем пришел еще один поздравитель – Самоглотов, сослуживец Данкратова и приятель.

– Без воды или с водой?! – кричал он, снимая с себя в прихожей шубу и заглянув в гостиную.

– Без воды, без воды. Это ужас что такое! – отвечала Екатерина Антоновна.

– Весь Петербург без воды сидит. Здравствуйте… С ангелом. С именинницей, – продолжал Самоглотов, входя в гостиную. – Что там с водой сделалось – неизвестно, но, по-моему, всех этих водопроводных заправил расказнить мало. Получают громадное жалованье – и вдруг эдакие беспорядки! Сейчас был у Екатерины Васильевны Трубищевой – там только и разговоров, что о воде; ехал в конке – вода, пошел в кондитерскую пирог купить – вода, брился у парикмахера – вода. Везде только об воде и разговаривают. Парикмахер мой говорит: «Сегодня, – говорит, не пять копеек надо бы брать за бритье-то из-за воды, а гривенник. Без воды брить нельзя, а я за ведро воды шесть гривен заплатил». Ах да… С этой водой я про пирог-то сладкий и забыл. Вот, пожалуйте вместо хлеба-соли.

Самоглотов юркнул в прихожую и вернулся с пирогом в коробке.

– Неужели, Василий Максимыч, это лещи могли так воду остановить? – спросила хозяйка.

– Как лещи? Про лещей я не слыхал. Говорят, утопленник какой-то в трубу попал.

– Как утопленник? Я слышал, что тюлень залез и щенился там! – воскликнул брат хозяйки Михаил Антонович.

– Да неужели утопленник? Какая мерзость! – сморщилась Екатерина Антоновна. – Симочка! Как же мы потом воду-то будем пить из водопровода, – обратилась она к мужу.

Тот развел руками. Самоглотов продолжал:

– В сущности, ничего не известно. Одни говорят – утопленник, другие говорят, что барка разбилась с дровами и в трубу дрова затянуло, третьи толкуют, что какой-то лед.

– Вот-вот. Про лед-то я и слышал. Про лед и про тюленя, что будто бы щениться залез, – подхватил Михаил Антонович. – Туда уж, к трубе, будто и водолазы спустились, манят тюленя тухлой говядиной, а он не идет.

– Нам только про лещей рассказывали, – сказала хозяйка. – Рассказывал еще кто-то про кита, но этому я уж окончательно не верю. Статочное ли дело, чтоб кит мог залезть в трубу? Ведь кит в эту комнату не поместится.

– А водопровод-то, ты думаешь, мал? – спросил именинницу брат. – Большой кит не залезет, а в младенческом возрасте отчего же? Кит или тюлень – это всего вероятнее.

– Братец, да как же кит-то попадет в Неву?

– Э, матушка, бывает. Ветер с моря – вот его из моря в Неву и загнало. И про большую льдину мне говорили. Это уж околоточный рассказывал.

– Но ведь вы, Михаил Антоныч, посылали приказчика в водопроводную комиссию, что же там-то рассказывают? – спросил шурина хозяин.

– Приказчик и хотел спросить, но оказалось, что старшие заправилы все из канцелярии разбежались, боясь, что их побьют, а младшие – ничего не знают, говорят только, что вода будет.

– Ага! Знает кошка, чье мясо съела! – со злорадством потер руки Самоглотов.

В гостиную вбежала горничная Анисья и возгласила:

– Барин! Барыня! Пожалуйте сюда! Капает! Начало капать!

Все вытаращили глаза от недоумения.

– Закапало уж, пожалуйте… – продолжала горничная и манила Данкратовых из гостиной.

– Да что закапало-то?! – закричал на нее хозяин.

– Вода закапала из крана… Водопровод.

– Ну, славу богу… – заговорили все и бросились в кухню к водопроводному крану.

В кухне около водопроводной раковины стояла кухарка, держала кастрюлю под краном, и в кастрюлю капала вода.

– Должно быть, уж начали вылавливать лещей-то. Пошла, пошла по капелькам вода, – говорила она. – Я вот поставлю в раковину кастрюлю, и через часик в нее накапает водицы в лучшем виде.

– Ты это на суп, что ли? – быстро спросила Екатерина Антоновна кухарку.

– Да, на суп.

– Оставь, оставь… Не смей… Не надо нам этой воды. Вот Василий Максимыч говорит, что там в трубе вовсе не лещи застряли, а утопленник. Разве можно с утопленника воду на пищу брать! Фу, мерзость! Нам брат Михаил Антонович с Невы бочонок воды пришлет. Вылей воду из кастрюльки.

– Да что вы, барыня…

– Вылей, говорят тебе! Василий Максимович не станет врать, что утопленник.

– Я не вру, а рассказываю, что слышал. Ежели люди ложь, то и я тож, – отвечал Самоглотов. – Мало ли, что говорят! Теперь ведь везде только и разговоров, что о воде. Вот что тюлениха-то забралась щениться, так это, пожалуй, вернее.

– И после тюленихи я не желаю воду брать из водопровода. Пусть настоящим манером вода пойдет из крана. Тогда уж мы будем знать, что тюлениху из трубы вытащили, и будем брать воду.

– Блажите вы, барыня, – сказала кухарка. – Смотрите, какая вода чистая!

– Ну-ну, не твое дело. Братец пришлет нам через час воды.

Гости вышли из кухни и стали прощаться, сбираясь уходить. Уходил в должность вместе с ними и Данкратов. Хозяйка вышла провожать их в прихожую. Раздался у дверей звонок, и вошел еще поздравитель. Он поздравлял хозяйку с ангелом, целовал у ней руку и спрашивал:

– С водой или без воды сидите?

– Без воды. А вы?

– И мы без воды. Я нанял сейчас ломовика, поставил ему на телегу детскую ванную, котел жестяной, корыто, три четвертные бутыли и со всей этой посудой послал на Неву за водой.

– Не слыхали ли вы, что за причина, что вода остановилась? – спрашивали его.

– Над самой трубой приемной разбило барку с сеном, сено затонуло и законопатило трубу, – отвечал гость.

VI

Часу в восьмом вечера квартира Данкратовых была освещена по-праздничному. По случаю именин хозяйки ждали гостей. Трое гостей даже обедали и теперь сидят и винтят вместе с хозяином в его кабинете. Во время сдачи, однако, то и дело заходит вопрос о водопроводах. Вот подали кофе, и хозяин начал сдавать карты.

– Вот тому, что мы пьем теперь кофей после обеда, мы прямо обязаны моему шурину Михаилу Антонычу. Не пришли он нам с дворником бочонка воды с Невы – прямо скажу, кофей заварить было бы не на чем. Да что кофей! Обед был бы без супу, и пришлось бы питаться сухоедением. Вы знаете, дабы не тратить слишком много воды, у нас сегодня тарелки мыли снегом. Да снегу-то нет – вот беда. Уж кой-как с крыши достали.

– Ты про снег, Симочка? – спросила мужа вошедшая именинница.

– Да, про снег.

– И знаете, чья это идея была насчет снега? Моя идея. Вдруг я вижу снег на крыше. Мне сейчас и мелькнула мысль. Призываю к себе горничную и говорю: «Сейчас ступай с корзинкой на чердак, вылези в слуховое окно на крышу и набери в корзинку снега – это будет нам на мытье посуды». А то судите сами, у нас всего один бочонок воды, а мы человек двадцать гостей на вечер звали. Ведь самовары ставить требуется.

– Премудрая Екатерина, премудрая, что говорить, – похвалил ее муж и стал сортировать сданные себе карты.

– А в водопроводе все еще воды ни капли? – спросил хозяйку гость-бакенбардист.

– Ни капли. Хотя теперь должны бы уж члены водопроводной комиссии всех лещей выловить, ежели это лещи в трубу попали!

– Да какие лещи! Полноте. Тут, наверное, что-нибудь другое.

– Однако ведь не председатель же сам туда в трубу залез! Разве со страха, что проспал оградить трубы от засорения? Впрочем, какой у них страх? Они, я думаю, еще смеются над нами. Дескать, вот вам… Сидите без воды, в нашей вы власти.

– Пики! – возгласил бакенбардист и тем прекратил разговор.

Начались звонки у дверей. Приезжали гости. Разговоры по-прежнему об воде.

Полная рыхлая дама Марья Дементьевна рассказывала Екатерине Антоновне:

– Вообразите, как у меня сегодня кухарка отличилась. Просто надоумила меня, и потому мы сегодня за обедом были с супом. Я сижу и говорю, что не на чем суп варить. Вдруг она входит ко мне… «Барыня, да сваримте сегодня молочный суп. Ведь молоко-то везде есть». И верите ли, от радости я ее чуть не поцеловала.

– Ну, это что! Мне моя кухарка тоже предлагала сделать немецкий пивной суп, но я на это не согласилась. Вареное пиво – это что-то… Фи! Только немки и могут есть. – Произносившая эти слова недурненькая блондинка сделала гримаску и продолжала: – Но мы все-таки вышли из неловкого положения и были за обедом с жидким блюдом. Так как молочный суп у меня муж не любит, я послала в квасную за квасом и велела сделать к обеду окрошку. Что ж, ведь теперь холеры нет.

– Боже мой! Да как же это мне-то в голову не пришло! – всплеснула руками Екатерина Антоновна. – Симочка! Слышишь? За неимением воды на суп Анна Николаевна заказывала к обеду окрошку! – обратилась именинница к игравшему в карты мужу, но тот только что проиграл какую-то игру и, горячась, кричал своему партнеру:

– Так не ходят-с… Так только сапожники ходят, а не чиновники шестого класса! В бабки вам играть, а не в карты, простите меня великодушно.

Еще звонок. Появился пожилой интендантский чиновник очень веселого вида, со смеющимися глазами. В руках он держал четвертную бутыль в корзинке, подошел к хозяйке и, подавая ей бутыль, сказал:

– Пожалуйте, госпожа именинница. Это вам вместо хлеба-соли! С ангелом!

– Мерси, мерси, Иван Мироныч, – благодарила хозяйка. – Это, должно быть, та настойка на мамуре, что вы обещали мужу?

– Нет, драгоценнее вещь! Что нынче настойка! Вода дороже настойки в настоящие дни. Это вода из моего колодца с Выборгской стороны.

– Ах, вот что! Ну, за это еще трижды мерси!

– Ну, то-то. Ведь нуждаетесь, поди, в воде-то?

– Да как же не нуждаться! Только о воде и толкуем. Ну, а как у вас на Выборгской вода?

– Что мне вода? У меня прелестный колодезь. Вот смеялись надо мной, зачем я вырыл у себя в доме на дворе колодезь, а он теперь и пригодился. Нет, при таких пресловутых водяных заправилах, каковы у нас в Питере, уж я каждому петербургскому домовладельцу советую у себя колодезь вырыть. Помилуйте, в октябре месяце ледоход уж остановил на один день воду, где бы после такого случая подтянуться, поправиться, чтобы не случилось такого пассажа во второй раз, а они преспокойно заснули на лаврах – и вот начался второй ледоход, и второй раз остановилась вода. Нет, с колодцем-то понадежнее будет.

– Да, неужели, Иван Иванович, это ледоход виноват? – спросила хозяйка, держа в объятиях бутыль с водой – подарок Ивана Ивановича. – Нам говорили, лещи в трубу зашли.

– Ну, не ледоход, так лещи, а все-таки уж это не в первый раз в нынешнем году остановка воды, стало быть, нужно было держать ухо востро, а заправилы спали.

Иван Иванович перешел в кабинет, где играли в винт.

– Господам винтерам! – приветствовал он играющих. – С именинницей. На деньги винтите или на воду? По-настоящему по нынешним временам надо играть в винт не на деньги, а на воду. Кто проиграл – и беги с ведром за водой на Неву. Ха-ха-ха! Здравствуй, Семен Кондратьевич, – грузно хлопнул он по плечу Данкратова и, поцеловав его влажными губами, прибавил: – Вместо сладкого пирога я привез твоей жене в подарок четвертную бутыль с водой из моего колодца.

– Спасибо, спасибо, – пробормотал Данкратов и опять накинулся на своего партнера: – А вот и этот ваш выход… Вы знаете, как эта игра называется? Эта игра называется плести лапти, помелом письмо писать. Там насчет пик дрожат, шилом патоку ковыряют, с бритвы мед лижут, а вы, милостивый государь, пики на руках держите! Эх вы, младенец недоношенный!

Иван Иванович вышел опять к дамам.

– Ну что, хозяюшка? Каково без водицы-то жить? – спрашивал он, потирая руки.

– Ох, уж и не говорите! Наказание! – послышались ответы. – Сегодня проснулись – умыться нечем.

– А я вот знаю одну даму, которая никогда не умывается, так той с полгоря. Пить – пьет, но ведь утолить жажду можно и квасом, и зельтерской водой, и пивом, а эти продукты сегодня дешевле простой воды.

– То есть как это – никогда не умывается? – удивилась полная, рыхлая дама.

– А так уж лик у ней устроен, что не только воды не требует, а даже явный ущерб ему вода принести может. Вся красота слиняет. Что вы смеетесь? Верно, верно. У ней лик сначала зашпаклеван по морщинам, потом положена на него белая загрунтовка, а уж затем расписан в три колера.

– Какой у вас злой язык, Иван Иваныч, – сказала тощая блондинка.

– Да ведь я правду говорю, так в чем же тут злоба? Пудры такой лик требует, а водяной умывки – ни-ни.

Горничная стала разносить чай. Хозяйка сообщила:

– А знаете, откуда наши соседи сегодня утром добыли воды на чай? У них в леднике прошлогодний лед еще был – вот этот офицер (наши соседи – офицер с женой)… вот этот офицер и велел денщику наложить льду в самовар вместо того, чтобы воды налить. Хитро. Не правда ли?

– Нужда пляшет, нужда скачет, нужда песенки поет, – заключил Иван Иванович и засмеялся.

VII

Гости все прибывали. В небольшой квартирке Данкратовых становилось тесно. Приехал доктор Катакомцев, молодой блондин в очках, и, разумеется, начал разговор о воде:

– У нас сегодня в больнице чистая беда. Мы ванных для больных не могли делать. Утром на питье даже воды не было, так что пришлось содовой водой поить, у кого жар.

– А отчего же не дистиллированной? В больнице дистиллированная вода может быть, – спросила черненькая, востроносенькая курсистка, желая показать свое знание. – Аппарат для перегонки есть – вот…

– Позвольте… Да ведь перегонять-то из чего-нибудь надо?

– Ах да… Я и не сообразила.

Доктор продолжал:

– Наконец послали бочки на лошадях за водой на Неву. Ждем – ни воды, ни лошадей. Думали, не напились ли люди пьяны. Послали посмотреть. Нет, все трезвы, но их на Неве ни на какой спуск не пускают. Пришлось просить, хлопотать, и вот только к вечеру явились бочки с водой. Но воды на ванные все-таки не хватает. Положение хуже губернаторского, – закончил он.

– И ведь что затруднительно, – подхватил довольно мрачного вида учитель, рассматривавший в гостиной альбом с фотографическими карточками. – Я живу близ Невы, Нева у меня под боком, но посуды нет, в которую бы можно было набрать воды. Вы знаете, что я сделал?

– В четвертные бутыли набрали воду? Это сегодня повсюду практиковалось, – сказал доктор.

– В том-то и дело, что у меня нет ни одной четвертной бутыли. Водки я не пью, но пью вино. Собрал я все имеющиеся у меня бутылки из-под красного вина, прованского масла и уксуса, уставил их в корзинку и поехал на Неву на извозчике за водой.

– Да вы бы прислугу… – заметила какая-то дама.

– Не едет, не едет-с прислуга. Кухарка говорит: «Я, – говорит, – стряпать нанималась, а не за водой ездить. Я, – говорит, – не водовоз». Горничная – то же самое… «Стирать, – говорит, – что угодно, полы мыть – сделайте одолжение, я согласна, а водовозным делом заниматься – нет, – говорит, – ах, оставьте. Я, – говорит, – и стыда на себя не возьму, чтобы мне бутылками из Невы воду черпать. Меня публика засмеет». Ну и пришлось самому ехать. Приехал. Остановился у набережной. Как черпать бутылкой?

– В самом деле, как же вы? – заинтересовались дамы.

– Нашелся-с. Сейчас в мелочную лавочку. Купил на гривенник веревок, привязал к горлышку бутылки и начал спускать с набережной. Сначала одну бутылку, потом другую, третью… Спускаю, наполняю и опять в корзинку.

– Воображаю я, какой это смех был! – воскликнула Анна Николаевна, худенькая блондинка. – Вы, такой серьезный человек, и вдруг бутылки с набережной в Неву спускаете!

– Да что ж вы поделаете! Извозчик и тот хохотал, взявшись за бока. Вокруг меня собралась толпа. Острят, трунят. Наконец появился городовой и стал разгонять публику. Я на извозчика – и домой… Сорок пять копеек тринадцать-то бутылок воды стоило. Нанял извозчика за сорок и пятачок ему прибавки… на чай… Привожу жене – вот, говорю, получай. А прислуга смеется.

– Да, наша прислуга – это ужас! – сказала блондинка.

– Ну, да уж и я ее наказал. Кухарка спрашивает: «Что, барин, сегодня стряпать?» – «Ничего, – говорю, – мы с женой пойдем в трактир обедать, а вам вот по двугривенному, где хотите, там и ешьте». Кухарке двугривенный, горничной тоже… «Позвольте, – говорит, – нам бутылочки две воды, мы суп себе сварим». – «Нет, матушка, слуга покорный. Я трудами рук своих добыл себе воду, и, кроме того, она мне больше чем три копейки за бутылку обошлась». Взял и запер бутылки в шкаф.

– Позвольте, Владимир Гаврилыч. Но отчего же вы квасу не купили? Квас дешевле стоит, – сказала полная, рыхлая дама.

– Квас? А на квасу разве можно чай заваривать? Я для самовара себе за водой ездил, – отвечал учитель.

– Ах да, да… И я-то тоже… – улыбнулась дама.

– На заварку кофе и на самовар, – продолжал учитель. – Ведь еще ничего не известно, будет ли и завтра вода. Обещают к ночи очистить трубу, но сделают ли?

– Да вот, ведь теперь и ночь уж, а нет воды, – проговорила хозяйка. – Анисья! Есть у нас вода в водопроводе? – спросила она горничную.

– Только капает, барыня, – отвечала горничная. – Впрочем, за вечер две бутылки мы уж накопили.