Текст книги "Кнут Гамсун. Гордость Норвегии. Маленькие рассказы о большом успехе"

28. Норвежский Достоевский

Роман «Голод» – первое и едва ли ни самое значительное произведение Кнута Гамсуна. Во всяком случае его обязательно следует прочитать, чтобы понять этого без преувеличения писателя современности.

Критики часто сравнивают Гамсуна с Достоевским. Первое сравнение прозвучало в статье американского критика Альрика Густафсона, который провёл параллель между «Преступлением и наказанием» и «Голодом». Параллель вполне закономерную и абсолютно оправданную.

Герой романа – альтер эго самого Гамсуна живёт в полном одиночестве, в оторванности от общества и в мире собственных иллюзий. Как таковой сюжет в романе отсутствует. По сути, это дневник молодого неудачника, начинающего писателя, который не может продать ни одного своего произведения, жестоко страдает от голода и нищеты, но ни за что не желает отказываться от своей мечты состояться как литератор.

В том, что роман предельно автобиографичен, сомнений не возникает абсолютно. Герой «Голода» – сам Гамсун. Потому и описания скитаний главного героя поражают читателя своей достоверностью. В то же время Гамсун своего героя (себя) не жалеет. Он описывает его со всеми заблуждениями, пустыми амбициями, недостатками. Романный герой Гамсуна бесконечно одинок. Но… взгляните на жизненный путь самого Гамсуна. Это бесконечное восхождение на Голгофу. Путь безнадёжно одинокого странника, которого поддерживает лишь вера. Вера в свой талант и свои силы.

29. Торжество субъективного

Роман «Голод», буквально, взорвал скандинавскую литературу. С одной стороны, он задал новое направление – подчеркнуто субъективного взгляда на действительность, лишённого традиций обличительного реализма, господствующего в литературе той эпохи. С другой, направил читателей в область внутреннего мира литературного героя, которая станет объектом изучения новой науки ХХ века – психоанализа.

Подчёркнутый субъективизм Гамсуна – отличительная черта всей его прозы. Самая большая тайна для нас – мы сами. Каждый человек воспринимает мир по-своему. Каждый себе самый строгий, самый беспощадный судья. И каждый – маленькая, но всё же бесконечная вселенная. Эта мысль у Гамсуна достигает максимального накала, что раздражало сторонников старой литературной школы, но вызывало восторг молодого поколения литераторов. И не только датских, шведских и норвежских. В течение последующих лет роман «Голод» был переведён на множество языков, издан во всех странах Европы, в Америке и в России. Причём, именно в России роману Гамсуна сопутствовал особый успех…

Бесконечный путь к профессии увенчался успехом. Сам Гамсун говорил, что верил в то, что упорный труд рано или поздно принесёт свои плоды. Так и случилось. Однако, цена была непомерно велика. Лишь перевалив за тридцатилетний рубеж, Гамсун смог нормально питаться, снять нормальное жильё и избавиться от дамоклова меча преследующей его нищеты.

30. Кто есть кто

Любое значительное произведение, а роман «Голод» произведение знаковое и в полном смысле грандиозное, вызывает вопрос – насколько главный герой романа тождественен самому писателю. В случае Гамсуна с определённой уверенностью можно сказать – он писал о самом себе. Это не просто роман, это наблюдение за самим собой. Болезненная, но совершенно необходимая (для достижения эффекта достоверности, для честного отображения жизненной правды) «операция саморазоблачения», избавления собственных иллюзий, пристальное исследование своих ошибок и заблуждений.

Герой романа отказывается изменить выбранному делу даже под угрозой голодной смерти. То же самое происходило с Гамсуном. Литературный герой Гамсуна мечтает о любви, о дружбе, о близкой душе, но живёт в одиночестве, отгораживаясь от людей невидимым барьером отчуждения. То же происходило и с писателем. Наконец, происходит неизбежный перелом. Не выдержав испытаний, герой романа устраивается матросом на корабль, оставив свои мечты стать писателем. Прямая параллель с судьбой Гамсуна, который был и матросом, и батраком, и сапожником, и кондуктором трамвая, и дорожным рабочим…

Чего нет в романе, так это попыток оправдания действий героя, его мыслей и иллюзий. Они и не требуются. Гамсун не судит своего героя (себя). Этот роман – исповедь писателя. А исповедь суду не подлежит.

31. «Из подсознательной жизни души»

Новаторство Гамсуна нуждалось в пояснениях. Так считал сам писатель. И в том же 1890 году, сразу после выхода романа отдельной книгой, Гамсун опубликовал (в датском литературном журнале) эссе «Из подсознательной жизни души».

Гамсун призвал коллег отказаться от традиций объективной прозы, поскольку писатель, человек частный, отдельная личность, не в состоянии взглянуть на происходящие события отстранённо, со стороны, не рискуя при этом вольно или невольно солгать. Вместо этого он предлагал обратить внимание на «тайные движения души, происходящие в самых отдаленных глубинах подсознания, анализировать неисчислимый хаос впечатлений, через увеличительное стекло рассматривать изысканную жизнь воображения, поток мыслей и чувств».

Декларация? Да, отчасти – если речь идёт о творческом методе Гамсуна. И ни в коем случае, если говорить о жизни, о писательской работе. Какая декларация – он сам работал именно так. Прислушивался к собственным ощущениям, полностью погружался в атмосферу романа. Причём, буквально, а не гипотетически. Приступая к работе над следующим романом «Мистерии», Гамсун переселился в деревушку, в которой уже однажды жил – в Южной Норвегии, на берег живописнейшего фьорда. И писал живые портреты настоящих, реальных сельских жителей. И героя своего списывал и с самого себя, и с чудаковатого проповедника, с которым работал когда-то в Америке, и с забытого уже дядюшки Ханса Олсена, и с деревенского жулика, живущего в той самой деревне, в которой нашёл укромный уголок молодой писатель Кнут Гамсун.

32. «Мистерии»

Работа над романом «Мистерии» длилась два года. И все два года Гамсун почти не показывался ни в Христиании, ни в Копенгагене. Приезжал лишь дважды – по издательским делам и по просьбе своего «первооткрывателя» Эдварда Брандеса написать небольшую статью в его газету.

В 1892 году роман был закончен. Гамсун покинул гостеприимный хутор, где все его считали уже своим. И вернулся в Данию. Книга вышла в свет в том же 1892 году и снова стала большим литературным событием. Правда, того «шума», что поднял «Голод», уже не было. Роман тут же был переведён на английский язык (американским поэтом Робертом Блаем, переводчиком «Голода») и ещё десяток европейских языков. Русское издание «Мистерий» вышло едва ли ни вместе с датским. Норвегия и Швеция не остались в стороне.

У Кнута появился банковский счёт. Он по привычке экономил – донашивал старые ботинки, годами не менял костюмы, хотя, мог уже позволить себе и хорошую одежду, и приличное жильё. Гамсун снял в Копенгагене большую квартиру, в одной из комнат устроив себе кабинет. Больше всего он тратился на книги. А питался и жил по-прежнему очень скромно, едва ли ни шокируя новых друзей своей аскезой.

Прививка бедности проходит очень быстро – стоит лишь человеку заработать денег и немного подняться. Но Гамсун никак не мог забыть, как жестока и как несправедлива была к нему судьба. Он постоянно откладывал деньги – на чёрный день.

33. Назад к природе

Его дела шли как нельзя лучше.

– Кнут, – спрашивал Гамсуна его издатель, – что будет в этот раз? Чего нам ждать?

Гамсун сидел в кресле напротив редакторского стола и задумчиво смотрел в окно.

– Вам хорошо в городе? – спросил он, удивив издателя своим вопросом.

– В каком смысле?

– Не тянет туда, к морю? – Гамсун кивнул в сторону окна. – К земле, к природе? Я так соскучился по… лесу…

– Так что же всё-таки нам ждать?

– Историю про любовь. Про несчастную любовь, – устало сказал Гамсун.

И они перешли к обсуждению финансовых вопросов. Издатель покупал роман, не читая его. Кнут уже был признанным серьёзным писателем. Безденежье ему не грозило…

Он вспомнил историю, которую ему когда-то рассказал старый пастух Олаф – историю несчастной, губительной любви Пана. Изменил легенду, привнеся в неё собственную тоску по чистой, незамутнённой цивилизацией и городским бытом природе. Его Пан будет охотником и рыболовом, который подобно Торо поселится за городом. А город этот – вроде Сортланна, в котором Гамсун был когда-то школьным учителем и помощником судебного шерифа.

Гамсун снова погрузился в воспоминания. Он по памяти писал портреты людей, с которыми когда-то жил по соседству. А когда воображение и память ошибались, отправлялся в Сортланн или в какой-нибудь городок поблизости.

Теперь, зарабатывая на жизнь литературой, он мог позволить себе эти непродолжительные переезды. И путешествовал с комфортом. Совсем недавно он об этом не осмеливался и мечтать.

34. «Пан»

Он работал, как заведённый, каждые два года выдавая по большому роману. В 1894 «Пан» был готов. Рассказывая приятелю о новом романе, Гамсун сказал: «Я попытался по аналогии с Руссо представить что-то вроде культа природы, чувствительности, точнее, сверхчувствительности души».

И снова герой романа был удивительно похож на придумавшего его автора. Гланн, как и сам Гамсун, считает себя человеком сугубо деревенским. Он живёт жизнью вольного охотника и рыбака, находясь в полной гармонии с природой. И эта идиллию разрушает любовь. Дочь местного купца Эдварда, девушка взбалмошная, избалованная, недостойна любви Гланна. И приводит его к самоубийству…

Пронзительная, тонкая, возвышенная книга Гамсуна воспринималась читателями, как стихи в прозе – настолько она была поэтична. Это был безусловный успех – такой же громкий, как и успех первого романа.

С этого момента статус Кнута Гамсуна, как ведущего норвежского писателя, был непоколебим. А среди критиков не было ни одного, кто бы усомнился в его литературном даре.

С 1894 года Гамсун всё чаще прибегал к форме эссе. Его статьи широко публиковались в норвежской, шведской и датской прессе. Он стал завсегдатаем литературных журналов. И по этой причине чаще жил в Копенгагене, чем в Христиании. Именно здесь, в столице Дании, происходили главные литературные события Скандинавии. Норвегия в этом смысле заметно отставала, проигрывая и Швеции, и тем более Дании.

35. Литература ради литературы

К концу XIX века, когда Гамсун достиг пика творческой формы, его уникальному направлению в литературе нашёлся подходящий термин – модернизм. Модернизм, как способ самовыражения, не укладывающийся в рамки традиционной литературы. Модернизм, как проявление индивидуализма. Модернизм, как отрицание догм, которых не должно и не может быть в искусстве. Модернизм, как начало литературы века грядущего…

Сам Гамсун был признан мастером и стал объектом подражания для множества начинающих писателей, произведения которых напоминали романы Кнута лишь по форме, но не по содержанию. Чтобы писать так, как писал он, нужно было стать самим Гамсуном, думать, как Гамсун. А это было вряд ли кому под силу.

Главной идеей его творчества в те годы была тоска по природе, по простой жизни сельского труженика. Причем, с годами эта тоска лишь усиливалась.

А ещё он исповедовал идею «чистого искусства», лишенного политической составляющей. Его романы, особенно написанные в зрелые годы, подчёркнуто аполитичны и даже антиинтеллектуальны – в том смысле, что за идеал приняты простая «пасторальная» система ценностей, в основе которой лежит крестьянский труд, единение с природой и отрицание торгашеского духа. Эти произведения можно назвать «литературой ради литературы», романами, в которых воспевается естественная, не затронутая цивилизацией (влияние которой Гамсун считал губительным) жизнь сельского труженика, человека чистого и безыскусного.

36. Гамсун – драматург

В 1895 году к Гамсуну обратился старый друг Георг Брандес, передав писателю просьбу режиссёра копенгагенского театра написать пьесу. Предложение показалось Кнуту соблазнительным. Он давно писал стихи (которые, впрочем, никому не показывал), писал прозу, но театральных пьес ещё не писал. И Гамсун решил попробовать себя в качестве драматурга.

Готовый на эксперимент (а все его романы так или иначе являются работами экспериментальными), Гамсун взялся за изучение особенностей драматургии. И в течение трёх лет «выдал» три пьесы, связанные общим героем. В 1895 году Гамсун закончил пьесу «У врат царства», в 1896 – пьесу «Драма жизни», а двумя годами позже, в 1898 году – пьесу «Вечерняя заря».

Эти пьесы были опубликованы отдельной книгой и поставлены на театральной сцене. Но по всеобщему признанию критиков, рамки пьесы оказались для Гамсуна тесны. Лишённые пространных отступлений, построенные на одних лишь диалогах, драматические произведения Гамсуна явно уступали его романам по глубине раскрытия образов и по отображению характеров героев.

У Гамсуна хватило самокритичности признать своё бессилие как драматурга. И он оставил драматургию, чтобы полностью сосредоточиться на романах. Так что его работа для театра так и осталась эпизодом творческой биографии. А пьесы Гамсуна в театрах ставились крайне редко – настолько, что были, по сути, забыты, войдя лишь в его собрания сочинений, выпущенные уже после смерти писателя.

37. Берглют

Человек замкнутый и скрытный, Гамсун не особенно жаловал своим вниманием женщин. Он, конечно, нуждался в женском внимании, но о женитьбе до поры и не помышлял. Бедность, бесконечная и безуспешная работа, ничтожный быт… Какая уж тут женитьба.

А потом пришёл успех. В тридцать шесть лет Гамсун уже считался не просто успешным, а в полном смысле богатым человеком. Он смог, наконец, выкупить родительскую ферму, освободив своих стариков от кабалы выплаты долгов. Сам же домом пока не обзавёлся, лишь втайне мечтая о семье, детях, налаженном быте…

И вдруг неожиданно для многих знакомых Кнут в 1898 году… женился. Его избранницей стала Берглют Бех. Их отношения нельзя было назвать любовью. Скорее, это был брак по расчёту, союз взрослых людей, уставших от одиночества.

Через год после свадьбы, которую Гамсун сыграл в родительском доме, соблюдая все народные норвежские обычаи, Берглют родила дочь. Но… брак не задался. Вечно погружённый в свои мысли, с утра до ночи просиживающий за письменным столом или надолго уходящий куда-то в одиночестве (Гамсун в те годы часто совершал продолжительные прогулки к фьордам, в лес, проходя за день по десятку километров), Кнут всё меньше обращал внимания на жену. Берглют чувствовала себя брошенной. И… терпела.

Закончилось всё тем, что брак превратился в чистую формальность. Кнут и Берглют стали жить порознь.

38. «Духовная жизнь Америки»

На пороге сорокалетия Гамсун всё чаще задумывался над прошлым, пытаясь переосмыслить и собственный жизненный опыт, и влияние цивилизации на жизнь европейца. Свои скитания, на которые была так богата его молодость, он использовал в качестве материала для книги «Духовная жизнь Америки», написанной им в 1898 году.

Эта книга считается самой антиамериканской работой Гамсуна. А он всего лишь попытался исследовать тип цивилизации, который не является изобретением американцев, а перенесённый за океан из старой Европы. «В Америке до сих пор господствует все та же старая английская цивилизация, которую принесли туда еще первые колонисты; она уже состарилась, ее износили, использовали другие народы, она отжила свой век в Европе», – писал Гамсун.

Он осуждал культ доллара, вечное стремление к наживе, размывающие традиционную систему духовных ценностей, искажающие обычаи предков и разрушающие правильный с точки зрения писателя жизненный уклад земледельца. В основе перенесённой в Америку английской цивилизации лежит система жесткой иерархии – достаточно гибкая, чтобы способствовать развитию предприимчивости американцев, и достаточно застывшая, чтобы разделять их на сословия и «касты».

Человек простого крестьянского происхождения, поработавший и трамвайным кондуктором, и пастухом, и дорожным рабочим, Гамсун, в годы литературного успеха вхожий в самое что ни на есть высшее общество, не мог принять этого разделения.

39. Гамсун и английская цивилизация

Спустя тридцать лет Гамсун вернулся к Америке и английской цивилизации в своём очерке «Festina lente». На этот раз он не только критиковал, но и признавал достижения Америки – например, в организации труда. Но в попытках перенести опыт американцев в Европу призывал быть аккуратными и не торопиться. Гамсун писал, что труд, направленный на бесконечное приобретение, обогащение, обладание, теряет смысл, связь с богом, и доллар не способен его, бога, заменить. «Дело обстоит следующим образом: мы идем по пути цивилизации, все больше и больше цивилизуемся, но теряем в духовном развитии».

Любопытно, что у Гамсуна было больше единомышленников в критике «американизма», чем он мог предположить – и в XIX веке (например, живший раньше Гамсуна Чарльз Диккенс или его современник Сэмюэл Батлер), и в ХХ (начиная от Фолкнера и Маргарет Митчелл, заканчивая Олдосом Хаксли и Грэмом Грином). Все они предупреждали европейцев об опасности прямого экспорта американского опыта в Европу, усматривая в этом угрозу традиционной европейской духовности.

Избавившись с годами от перенесенных в Америке личных неприятностей и обид, Гамсун стал более взвешенным и объективным. Но тогда, в 1898 году, публикуя «Духовную жизнь Америки», он не мог и не хотел быть абсолютно объективным. Он говорил с читателями только от собственного имени и опираясь на собственный опыт. И при этом… ни в чём не ошибся.

40. Лицом к Германии

Отношения Гамсуна с английской цивилизацией определялись его пониманием культуры, как высшей формы развития природы, и цивилизации, как способа использования, употребления самой культуры. Главным условием культуры для Гамсуна было участие природы в жизни души. Эта связь природы с душой происходила через сельский труд, сельский уклад жизни. Отсюда и приверженность Гамсуна к традиционным европейским ценностям, которые так или иначе связаны с землёй.

Высшим проявлением европейского типа цивилизации для Гамсуна была Германия. Именно здесь появился на свет первый философ диалектики природы Фридрих Шеллинг. В Германии жил и творил Иоганн Вольфганг Гёте, любимый поэт Гамсуна, воспевавший природу. В Германии XIX века появилась новая наука, получившая название «природоведение». Здесь в Восточной Пруссии, по соседству с Норвегией, были разработаны принципы образцового земледелия, основанного на глубоком знании и уважении законов природы. Наконец, в наши дни (в годы после Второй мировой войны) именно в Германии появилось мощнейшее движение «зелёных», целью которого является защита природы.

Кнут Гамсун никогда не скрывал своих симпатий к Германии, которые в конце жизни сделали его сторонником пангерманизма и, как результат, крайнего проявления немецкого национализма – нацизма. И это стало его личной драмой, перечеркнувшей достижения всей жизни.

41. Русский Гамсун

Книги Гамсуна пользовались огромной популярностью в Норвегии, что вполне объяснимо. Они восторженно принимались в Германии, что тоже легко понять. Но ничто не могло сравниться с популярностью Гамсуна в России.

Новая литература, ярким представителем которой был норвежский писатель, с её подчёркнутым субъективизмом, с отрицанием устоявшихся традиций была воспринята в России, как глоток свежего воздуха, как надежда на будущее, как литература нового поколения. Идеи Гамсуна о воссоединении человека с природой, о приоритете личности перед общественными интересами, его ничем не прикрытый протестующий индивидуализм легли на предреволюционное брожение в среде русских интеллектуалов и привели к тому, что кто-то из русских критиков написал (в 1910 году, когда в России вышла первая книга о творчестве Гамсуна) следующее. «Его тонкая, чрезвычайно сложная и запутанная психология непонятна для норвежцев. По своей натуре Гамсун ближе нам, русским… Нам понятны его полная независимость во взглядах, его презрение к традициям, к тому, что „признано всеми“, нам понятна его безграничная смелость…».

Ещё одной характерной чертой Гамсуна, вызывающей особые симпатии русской интеллигенции, было его отношение к религии. Гамсун всю жизнь был глубоко верующим человеком. Он даже жалел воинствующих атеистов: «Странно, что неверующие так бездумно равнодушны к собственному благу…».

Как такого писателя могли не полюбить в России?