Текст книги "Шолом-Алейхем Литература на идише. Маленькие рассказы о большом успехе"

42. По Европе

В конце концов Шолом-Алейхем собрал жену и детей, распрощался с тёщей, которая осталась в Киеве, сел на поезд и поспешно выехал… за границу.

Его путь лежал во Францию. Шолом-Алейхем решил посмотреть Париж, город, который привлекал его давно. Было бы счастье, да несчастье помогло. Денег было в обрез, но он потому и бежал, что хотел сохранить хоть что-то из доставшегося ему наследства.

В своё оправдание он мог сказать лишь одно – это был тяжёлый урок, который раз и навсегда научил его аккуратному обращению с деньгами… Только вот денег больших у него больше никогда не будет. Непродолжительные периоды относительного благополучия, когда писатель получал гонорары за только что вышедшие в свет книги (а работал он очень много и упорно), потом снова месяцы унылого безденежья, заканчивающиеся отчаянием, депрессией и… очередным гонораром, позволяющим свести концы с концами. Удивительно, но при этом он ещё находил возможность путешествовать. Хотя, в те времена транспорт и жизнь в третьесортных гостиницах стоили сущие гроши.

А ещё он получил бесценный опыт общения с коммерсантами, ловкими дельцами, биржевыми маклерами. И эти невесёлые знания Шолом-Алейхем использует в своей работе. Двадцать лет он будет писать историю Тевье-молочника, местечкового еврея из простонародья. И двадцать лет будет писать историю пронырливого и циничного предпринимателя Менахема Менделя.

43. Париж

Киев – город большой и цивилизованный. Но Париж больше и цивилизованней. Приехав в столицу Франции, Шолом с семейством обосновался в дешёвом отеле на окраине Парижа. Город его поразил – своими масштабами, своей удивительной неорганизованностью и своей удивительной красотой.

Вдруг оказалось, что его знают и во Франции. Не так хорошо, как в Киеве, но всё же, всё же. Попутно выяснилось, что во Франции есть газеты и журналы на идиш. И книги на родном языке Шолома здесь издаются и имеют пусть и не большой, но всё же спрос.

По договорённости с издателями деньги за книги, вышедшие на родине, Шолом-Алейхем получал по почте. И это давало возможность более-менее сносно жить здесь, в просвещённой Европе.

Он посетил все самые известные музеи Парижа. Подолгу засиживался в библиотеках. Побывал с Ольгой на театральных спектаклях. Это была настоящая жизнь – бесконечная, бурлящая, яркая и… чужая.

Если бы ни обстоятельства, Шолом чувствовал бы себя путешествующим туристом. Вбирал бы в себя эту замечательную, знакомую лишь по книгам культуру, этот дивный воздух «столицы мира», этот аромат Монмартра. Но Шолом-Алейхем был что называется «в бегах». И неясное будущее отравляло ему жизнь.

По возвращению на родину, в Киев, его неминуемо ждала тюрьма. Весёлая, следует заметить, перспектива. От уныния спасала только работа. Где бы они с Ольгой ни жили, в какой бы гостинице ни останавливались, но каждое утро Шолом-Алейхем садился за стол и исписывал свои двадцать страниц текста.

44. Вена

А потом была Австрия. Город вальсов – Вена.

Здесь, в Вене, Шолом-Алейхем нашёл огромную еврейскую диаспору, большая часть которой говорила на идиш. И книги его здесь знали ничуть не хуже, чем на родине, и уж точно лучше, чем во Франции…

Во время путешествия по Европе Шолом-Алейхем исписал кучу маленьких дорожных молескинов. Это такие записные книжки в клеёнчатых обложках и с резинкой, удерживающих книжку закрытой. Человек рассеянный, Шолом-Алейхем часто терял эти книжки в собственном чемодане. И всякий раз, обнаружив пропажу, покупал новую записную книжку – очень уж он их любил. Поэтому многие тетрадки исписаны наполовину, а в некоторых использованы лишь первые несколько страниц. Но эти книжки являются частью бесценного творческого наследия Шолом-Алейхема. Сегодня они выставлены в израильском музее писателя в Тель-Авиве (к слову – в Палестине, на территории исторической родины евреев, Шолом-Алейхем никогда не бывал).

Он старался работать ежедневно и отличался тем, что скрупулёзно выполнял данные издателям обещания. В общем он был человеком не слишком организованным. Но как только дело касалось работы, Шолом-Алейхем менялся так, что его трудно было узнать. Царящий на его рабочем столе беспорядок (когда у Шолома был рабочий стол – он работал в самых неожиданных местах и в самых неприспособленных для литературного труда условиях) он считал тем особым порядком, когда все нужные книги и бумаги находятся под руками. Когда Ольга принималась убираться, Шолом приходил в отчаяние.

45. Снова в России

Весной 1892 года в Вену из Киева пришло письмо. Тёща Шолом-Алейхема сообщала, что привела в порядок его финансовые дела. Что все долги погашены, что ему больше не грозит тюрьма. И что из оставленного её покойным супругом состояния не осталось ровным счётом ничего.

И Шолом-Алейхем тут же засобирался на родину. Заграница ему ужасно надоела. Ностальгию он лечил работой – в эти два года он написал первые главы «Тевье-молочника» и «Менахема Менделя», по своему обыкновению продолжая работу над другими вещами – романами, повестями и рассказами.

Успешное издание в Киеве сатирического романа «Сендер Бланк и его семейка», предпринятое Шолом-Алейхемом тремя годами ранее, принесло кое-какие деньги. Сложив их с теми крохами, что остались от былого богатства, Шолом пришёл к выводу, что дело не так уж и плохо. И что рано объявлять себя хроническим неудачником. Полный грандиозных планов, Шолом погрузил семью на поезд и через Румынию отправился из Вены в Бессарабию. Его путь лежал в Черновицы (или в современном названии Черновцы), в город на севере Бессарабии, один из местечковых центров российской еврейской диаспоры.

Шолом-Алейхем был по натуре неисправимым оптимистом и немного авантюристом. Многие его начинания терпели крах. Но этот человек не унывал. Брался за работу, писал, издавал свои вещи и на собранные деньги предпринимал новую авантюру, чтобы… снова прогореть.

46. Одесса

В Черновицах семейство Шолом-Алейхема задержалось недолго. Маленький молдавский городок после европейских столиц казался совсем крошечным, пыльным, ужасно провинциальным. Прожив здесь около месяца и убедившись, что арестовывать его никто не собирается, Шолом двинулся дальше – к Черному морю, в Одессу.

Этот славный город был ненамного крупней Черновиц, но более развит в культурном отношении. Здесь издавались еврейские газеты и книги на идиш. Одним из издателей решил стать и Шолом-Алейхем. Он собрал оставшиеся деньги, кое-что занял и… открыл собственное издательство. Точнее – журнал «Коль мевасер», объявив его приложением к несуществующему уже альманаху «Ди идише фолксбиблиотек». Это издание писатель использовал для публикации первых глав большого романа (точнее, сборника сатирических очерков, связанных общими героями) «Переписка Менахем-Менделя и его жены». Последняя глава и произведение в целом были опубликованы в… 1914 году. 21 год работы! Вот это масштабы…

Одесса. Город весёлый, теплый, интернациональный. Город, в котором говорят сразу на четырёх языках – на русском, украинском, молдавском и на идиш. А знаменита Одесса именно своей еврейской частью. Знаменитый одесский юмор. Знаменитый одесский говорок. Знаменитый одесский колорит. Всё это и есть еврейская часть населения города. Без еврейской диаспоры Одесса бы давно умерла.

Шолом нашёл в Одессе массу читателей и даже поклонников. Столкнулся и с чиновным произволом, описанным им в рассказе «Как я получал паспорт». Будучи известным писателем, он по-прежнему оставался всего лишь… местечковым евреем.

47. Менахем-Мендель

Среди выдуманных городов, описанных в произведениях Шолом-Алейхема, особое место отведено городу со странным названием Егупец. Рядом с Касриловкой, Мазеповкой, Козодоевкой, Злодеевкой Егупец выглядит великаном. Это настоящий муравейник – странный, суетливый, жестокий и смешной. Что это за город такой? Это – Киев.

Впервые Егупец описывается в комедии «Якнегоз», увидевшей свет в 1894 году. Этот город для самого писателя бывшая «голубая мечта». Город, в который уроженец еврейского местечка стремился всю жизнь, не надеясь, что его грёза когда-нибудь станет реальностью. Но случилось чудо – Шолом разбогател. Часть денег, доставшихся ему от тестя, Шолом-Алейхем потратил на издание своих рассказов. И в результате стал знаменитым писателем. Но большая часть денег пошла на то, чтобы обосноваться в Киеве и стать преуспевающим предпринимателем. В результате Егупец съел все деньги несчастного Шолома. И его мечта жить в этом городе стала бывшей мечтой…

Второй год Шолом переосмысливал всё, что с ним произошло – над своей наивностью, разорением, последующим бегством. В этой истории была масса минусов, но был и ощутимый плюс – Шолом-Алейхем в подробностях рассмотрел мир коммерции, в котором царил дух стяжательства, жадность и коварство были добродетелями, а доверчивость приравнивалась к глупости.

Этот опыт он применил в романе о Менахем-Мендель.

48. Предприниматели

К концу девятнадцатого века «черта оседлости» ослабла. Абсурдные ограничения, наложенные государством на евреев, были отменены. И начался массовый исход местечкового населения из «благословенных» Касриловок и Мазеповок. Целью этих людей, стремящихся взять в жизни реванш за вековое прозябание, стали крупные города – с их потенциальными возможностями стремительного обогащения, со смешанным сословным составом, с неразберихой суетящегося муравейника.

В эти годы возникает новый тип дельцов, получивший название Luftmenschen – «люди света». Именно к этому типу относился Менахем-Мендель, персонаж карикатурный, но при этом вполне рельефный и тщательно выписанный. Мендель – не просто делец. Он энергичный, даже суетливый предприниматель, живущий на грани напряжения. Авантюрист и выдумщик, обитатель некоего выдуманного им самим мира «великих возможностей» и выгодных сделок. Мошенник, но не злонамеренный, а как бы поневоле – просто он такой от природы и другим быть не может.

В очерках о Менахем-Менделе «Papierlich», «London», «Milionen», «Es fiedelt nischt», которые впоследствии превратились в большую книгу, Шолом-Алейхем исследовал мир наживы, человеческую страсть к обогащению, но без надрыва и обличительного пафоса. Очерки о Менахем-Менделе – это легкая, весёлая, смешная сатирическая проза. Что удивительно, если вспомнить, под влиянием каких событий появилась эта книга.

49. «Тевье-молочник»

Удивительная особенность прозы Шолом-Алейхема – у него даже негодяи получаются забавными и симпатичными. Это о Менахем-Менделе. Но есть же ещё и мальчик Мотл, и Тевье-молочник.

Тевье – фигура особенно примечательная. Это деревенский еврей, отец большого семейства. У образа Тевье был реальный прототип, человек не очень грамотный, но умеющий читать и писать. Так вот, этот реальный Тевье, действительно, молочник по роду занятий (он привозил молоко на усадьбу Шолом-Алейхема, когда писатель вывозил жену и детей за город), себя узнал моментально. Безошибочно, сразу и без каких бы то ни было возражений, кроме того, о чём мы уже упоминали – у реального Тевье не было ни жены, ни детей, он жил абсолютно один.

Главная черта характера Тевье, на которого свалились все житейские беды сразу – оптимизм. Он добродушен и просто добр. Верит в справедливость (что по крайней мере наивно) и в могущество Бога. Умеет смеяться над собой и над окружающими. Никого не стремиться задеть и никому не завидует. Под грубоватой внешностью сельского труженика Тевье скрывается чистая детская душа и большое щедрое сердце. Тевье – один из самых трогательных литературных образов современной мировой литературы и самый яркий персонаж огромного наследия Шолом-Алейхема.

Тевье-молочник – самая большая удача писателя. Просветление, находка, наитие, вызревавшее целых двадцать лет. И жившее своей жизнью все эти годы – рассказы о Тевье выходили один за другим, прежде чем стать одной великой книгой.

50. Маленькие люди с маленькими идеалами

В 1899—1903 годах Шолом-Алейхем написал повесть «Маленькие люди с маленькими чаяниями» и тем самым обозначил одну из главных тем своего творчества, в которую органично вписываются и «Переписка Менахем-Менделя и его жены» (1893—1914 годы), и «Тевье-молочник» (1894—1914 годы), и «Мотл – мальчик Пейсикантора» (1906—1916), и «Записки коммивояжёра» (1910—1912 годы), и последняя автобиографическая повесть писателя «С ярмарки», над которой он работал последние 20 лет жизни, да так и не успел закончить. Эта тема – маленький человек с его маленькими трагедиями, маленькими устремлениями и маленькими идеалами.

Слово «маленький» у Шолом-Алейхема не несёт уничижительного смысла, как не несёт этого смысла во всей литературе ХХ столетия, активно разрабатывающего тему, открытую еврейским классиком. Именно Шолом-Алейхем одним из первых взялся за исследование феномена «маленького человека» – то есть человека труда, не обладающего ни богатством, ни богатой родословной, не располагающего хорошим образованием и, как следствие, не ставящего перед собой грандиозных задач, кроме как выжить, прокормить себя и свою семью, заработать лишнюю копейку, чтобы выкарабкаться из удушающих объятий бедности.

Для раскрытия этой огромной темы Шолом-Алейхем применил свой собственный метод. Он не стал писать «маленьких трагедий» или драм. Он работал в жанрах юмористической новеллы, монолога, диалога, использовал бытовой местечковый язык. И тем самым добился высочайшей достоверности и проникновенности своих романов (которые в традиционном понимании вовсе не романы, а сборники рассказов или повести-фрагментарии).

Разжалобить читателя не так уж и трудно. Попробуй его рассмешить, да так, чтобы он потом… зарыдал.

51. Богатые и бедные

Дидактичность произведений Шолом-Алейхема особенно заметна в «Тевье-молочнике». Собственно, писатель и не скрывает того, что поучает читателя, подводит его к простым, ясным выводам. Но… всегда ли эти выводы верны? Самому писателю казалось, что безусловно. Но сейчас, спустя почти столетие после его смерти, многие постулаты Шолома кажутся спорными.

Вот Тевье, который надеется выиграть на бирже (как когда-то надеялся его создатель), мечтает о богатой жизни. «Ну, конечно, дом в центре города, жена с двойным подбородком, слуги, а главное – дети, околачивающиеся без дела, „палец о палец не ударяют“. Это очень уместные мечтания. Уж если черт попутал, и ты вообразил разбогатеть, не трудясь, то и мечтания твои должны быть паразитические…».

Богатые в книге о Тевье не работают, они бездельничают. В жизни происходит наоборот – богатство достигается тяжким трудом. Зато бедные в романе о Тевье работают от зари, до зари – Шолом-Алейхем не задаёт вопроса, почему они при этом бедны. Он сразу даёт ответ – потому что они работают, а богатые нет. И переворачивает всё с ног на голову…

Но у этой дидактики есть внятное объяснение. Тевье и не может думать иначе. Он делает выводы из того, что видит в реальной жизни. Сам Тевье – труженик, каких мало. А достатка все нет и нет. Значит… надо играть на бирже. Честным трудом богатства не добиться.

Так же думал и сам автор, который на самом деле и Тевье, и Мотл и даже предприимчивый Менахем? Так, да не совсем. Тут есть кое-какие нюансы.

52. Оправдание

По Шолом-Алейхему хороших богатых не бывает. Все они люди жадные и злые. Хорошими могут быть только бедные труженики. Но и это ещё не всё. Настоящими верующими людьми, хранителями талмудической мудрости являются именно бедные. Богатые же для достижения успеха готовы на любые компромиссы. Они способны предать свою веру, ассимилироваться в обществе иноверцев – следовательно они невежественны в области веры.

На примере судьбы Тевье Шолом показывает, что выйти замуж за богатого – на самом деле большая беда. Дочь Тевье Бейлка не обрела семейного счастья с Педоцуром.

А сам Тевье, как библейский Иов, проходит все круги страдания, теряя дочерей, жену, дом, имущество и даже право жить в родной деревне. Сельский патриарх, хранитель традиционных религиозных ценностей терпит в жизни полное фиаско. И вывод из этой грустной истории таков – в этой жизни и в этом обществе честными методами добиться успеха невозможно. Значит, нужно сменить само общество… Революция? Её призрак – точно.

Как же это сообразуется с судьбой самого Шолом-Алейхема? Он же был богат. И реальный Тевье приносил ему кринку сливок в Боярку (с неё, кстати, Шолом писал деревню Бойберик, в которой жил вымышленный Тевье). Но это же реальная жизнь, а не роман. И Шолом не какой-нибудь бездельник-богач. Он – писатель. А писателю богатым быть… можно.

Реальная жизнь и жизнь литературная – две разные жизни. И это трагическое заблуждение не только Шолом-Алейхема, а всей российской литературы на рубеже столетий. Литературы Чехова, Горького, Куприна. И Шолом-Алейхема.

53. Язык Шолом-Алейхема

Рассказы, повести и романы Шолом-Алейхема никак нельзя отнести к экспериментальным работам. Он всегда писал в подчёркнуто реалистической манере. Его проза – это рассказ обычного человека, адресованный такому же обычному человеку, без нарочитой сниженности языка, изобилующего идиомами и жаргонизмами. Так разговаривают воспитанные люди – без ругательств, применяемых «для связки слов», но и без «заумных» словечек. Но именно этот разговорный язык вызывает особый эффект достоверности, живого общения, правды.

Достаточно вспомнить, как обычно общаемся мы сами – со знакомыми, друзьями, родными. В нашем разговоре обязательно присутствует юмор. Им мы смягчаем трагизм той или иной ситуации, нивелируем острые углы, оправдываем себя или высмеиваем других. Юмор – универсальный инструмент общения. Причём, инструмент мира (в отличие от сарказма и иронии). Юмор всегда немного направлен на самого себя и только потом на собеседника, приглашая его сместить акценты в сторону смягчения проблемы.

В абсолютном большинстве произведений Шолом-Алейхема нет и не может быть счастливого конца. Но и трагического исхода в них тоже нет. Отвергнутый деревней Тевье продолжает трудиться. Потеряв всё, но обретя вернувшуюся дочь, он полон оптимизма и на свои неприятности смотрит с юмором. А речь-то о настоящей трагедии библейского масштаба. О человеческой несправедливости. И даже о жестокости.

И Менахем-Мендель, этот вечный неудачник, терпит очередной крах даже в Америке. И в ответ получает полное иронии письмо жены. И… смеётся над собой, над своими бесконечными коммерческими катастрофами.

Язык Шолом-Алейхема, как и его юмор, не дают его героям умереть. Всё, как в реальной жизни. Не жалей себя, не горюй, не унывай – выживешь.

54. Собрание сочинений

Прожив в Одессе год и в результате закрыв свой новый журнал, Шолом-Алейхем и Ольга решили вернуться в Киев. Неудачи Шолома в бизнесе уже изрядно забылись. Теща зла на зятя не держала. А Ольга сильно скучала по родным местам. Да, и самого Шолом-Алейхема тянуло в столицу, где литературная жизнь была более активной, более интересной, чем в захолустной Одессе.

Он по-прежнему работал за троих. И по-прежнему семья балансировала на грани бедности. Но в начале девятисотых годов имя Шолом-Алейхема уже гремело на всю Европу, а его слава докатилась даже до Америки.

Это была странная известность – она совершенно не приносила денег. Экономить приходилось абсолютно на всём. А в семье подрастало шестеро детей, старшие из которых ходили в школу. И их содержание требовало немалых средств.

Приезжающие в Киев из Петербурга и Москвы русские писатели, ищущие знакомства со знаменитым еврейским литератором, пишущим на идиш, поражались его бедности. Слава Шолом-Алейхема его почти не кормила.

И тем не менее, в 1903 году в Варшаве, где Шолом-Алейхема издавали особенно активно, в свет вышли четыре тома его первого собрания сочинений. Их выпустило на языке идиш еврейское издательство Folksbildung. Начав как писатель, который многие свои вещи издавал за собственный счёт (и потом испытывал колоссальные трудности с продажей тиража – всё же книги были на идиш, что сужало читательскую аудиторию), к 44 годам Шолом-Алейхем стал популярным еврейским писателем, книги которого неизменно становились крупным литературным событием.

55. С глазу на глаз

В начале девятисотых годов Шолом-Алейхем, неожиданно для себя самого, увлёкся новой формой общения с читателями. Это были «живые» встречи, которые заканчивались тем, что писатель читал свои рассказы со сцены.

Успех этих чтений поразил самого Шолом-Алейхема. Никто и не подозревал, что он обладает ярким талантом чтеца-декламатора. Один концерт, второй. И… предложения приехать на «гастроли» посыпались со всех сторон!

А потом Шолом-Алейхем с удивлением обнаружил, что его воспринимают, как… эстрадную звезду, словно он какой-нибудь фокусник или силач (а в жизни писатель был невысоким, худощавым, даже хрупким человеком). Но факт оставался фактом – на чтения Шолом-Алейхема спрос был огромный.

И начались его долгие бесконечные поездки по местечковым местам и по крупным городам. Он читал свои рассказы в Киеве, в Варшаве (где его знали и любили), объездил Прибалтику, Бессарабию, Белоруссию. Только в 1905 году он побывал в Вильне, Ковне, Риге, Лодзи, Либаве и ещё в десятке городов поменьше. И везде его встречали с восторгом.

Он читал очень просто и выразительно. Язык его рассказов оказался хорошо приспособлен для чтения вслух – собственно, к этому и стремился писатель, добиваясь максимальной достоверности повествования.

Воистину, талантливый человек талантлив во всём… К сожалению, именно эти поездки в конце концов и сократили его дни. Но это отдельная история.