Текст книги "Опасный флирт"

Но не успела Лидия задать вопрос, как в груди появилась резкая боль. Ее пальцы крепко сжали предплечья, а с уст, как осколки фарфора, сорвалось имя женщины:

– Грета?

– Sie ist tot[11]11
  Она умерла (нем.).


[Закрыть], – безучастно проговорил Джозеф Коул.

Его слова потрясли Лидию. Подавив рыдание, она попятилась к стене, чтобы оказаться подальше от него и не дышать с ним одним воздухом.

– Когда? Как? – Она не хотела знать этого, но должна была спросить, впитать в себя ответ на этот вопрос, словно это было своего рода наказанием.

– От чахотки. Три года назад.

Лидия сглотнула слезы, заклокотавшие в ее горле. Равнодушие в голосе Коула было ей ненавистно, однако она знала, что Грета даже не заметила бы его.

«Прости, Грета. Мне так жаль…»

– Лидия!

Повернувшись, она опять увидела приближающегося Александра, но он был еще на некотором расстоянии. От него так и веяло напряжением. Не отводя глаз от наблюдавшего за ней Коула, Лидия подняла руку, чтобы остановить Александра.

– Пожалуйста! – Она взмолилась и для того, чтобы Александр ничего не услышал, и потому, что ее голос все еще был полон печали. – Доктор Коул, пожалуйста, уходите. Пожалуйста, оставьте меня. Я не хочу больше видеть вас. Никогда не хотела.

Едва заметная улыбка на его лице погасла, уступив место ледяному выражению, которое, как знала Лидия, рождается в самой глубине его существа.

– Прежде чем ты заговоришь снова, я предлагаю прочесть мое письмо, – промолвил Коул. – Иначе ты можешь сделать что-нибудь, о чем потом будешь сожалеть.

Он отступил назад, его взгляд скользнул с Лидии на Александра и обратно.

– Примите мои поздравления с обручением, – сказал он. – Я прочитал о вашей помолвке в «Морнинг пост».

Лидию затошнило. Она смотрела вслед Коулу, а затем ворвавшийся в открытую дверь сквознячок немного разогнал загустевший вокруг нее воздух.

Сердце Лидии бешено забилось, дыхание участилось и стало поверхностным. Даже кровь стала тяжелее, словно тело вознамерилось напомнить о том, что она живая. Что она все еще может дышать, думать, двигаться.

В отличие от матери. В отличие от Греты.

Сильные руки подхватили ее за мгновение до того, как она начала оседать на землю.

Нераспечатанное письмо камнем лежало у нее на коленях. Александр сидел в карете напротив нее, сложив на груди руки. Лидия так и чувствовала, что в его голове роятся вопросы, и почти физически ощущала, как он пытается сдержать их.

– Кто он? – наконец спросил Александр. Этот вопрос занимал его больше всего.

– Это не должно тебя волновать.

– Откуда ты его знаешь?

– Он математик. Хороший математик. По крайней мере был таковым много лет назад.

– Как ты с ним познакомилась?

– Ты не мог бы… Мне надо домой.

– Зачем?

– Пожалуйста!

Нортвуд постучал по крыше экипажа, привлекая внимание кучера, а затем велел ехать на Истни-стрит.

Александр молчал, но чувствовалось, что он не удовлетворен ответами и раздражен. Лидия так крепко сжимала письмо, что, казалось, могла разорвать. Впрочем, она как раз подумывала, чтобы изорвать его на сотню кусочков и выбросить в окно. Лошадиные копыта, колеса экипажей, повозки, собаки, пешеходы – все они затопчут и еще мельче изорвут обрывки, те постепенно сгниют и растворятся в грязи.

И все потому, что она знала содержание письма. Знала так же хорошо, как теорему Пифагора. Так же хорошо, как черты лица Джейн, все оттенки ее волос. Цвет ее глаз.

Выскочив из кареты раньше Александра, Лидия бросилась открывать дверь в переднюю.

– Здравствуйте, мисс Келлауэй. Я только что испекла пирог с тмином и выну… – Миссис Дрисколл остановилась посреди холла и устремила взгляд на Александра, остановившегося в дверях. – О, Нортвуд, добрый день!

– Миссис Дрисколл, Джейн дома? – спросила Лидия, стараясь не выдать волнения.

– Нет, мисс. Миссис Бойд повела ее на урок музыки, – ответила экономка.

– Прошу вас, скажите, когда они вернутся.

Миссис Дрисколл опять посмотрела на Александра, и от смущения у нее между бровями залегла морщина.

– Я… я, пожалуй, подам чай… Правда?

Сбросив плащ, Лидия направилась в гостиную и закрыла дверь, чтобы Александр не вошел следом. Она опустилась на стул возле окна; ее сердце вместо крови перекачивало по жилам ужас. Дрожащими руками она взяла письмо, сломала печать и развернула бумагу.

Подозрение переросло в болезненную уверенность, когда она стала читать написанные аккуратным почерком слова, пытаясь напомнить себе, что годами опасалась этого. И что надо радоваться тому, что это не произошло раньше.

«Каждая квадратная матрица – это корень ее собственного характеристического полинома».

Снова сложив письмо, Лидия сунула его в карман.

Думай, Лидия! Думай!

Дверь отворилась, и миссис Дрисколл оставила на столе чайный поднос, а затем вышла. Запах печенья вызвал приступ тошноты. Лидия попыталась выпить чаю, но ей удалось сделать только пару глотков, после чего ее желудок взбунтовался.

Лидия схватила декоративную вазу, и ее вырвало. Пот выступил у нее на лбу, дрожащими руками она вцепилась в фарфоровые края вазы.

– Лидия!

Ее сердце подскочило. Слезы заполнили глаза, ослепляя ее. Теплая, тяжелая рука Александра легла ей на затылок.

– Лидия, ступай наверх. Я вызову доктора.

– Нет, я…

– Ты больна. Если ты не…

– Нет! – крикнула она так пронзительно, что Нортвуд отступил.

Закрыв глаза, Лидия глубоко задышала, пытаясь справиться с бурей эмоций, которые лишат ее возможности мыслить здраво, если она не уймет их. Александр унес испачканную вазу. Лидия попила, но ее желудок все еще не успокоился.

Александр почти неслышно ступал по ковру обутыми в сапоги ногами. Лидия заставила себя поднять голову. Он стоял напротив нее, сложив на груди руки, выражение его лица было непроницаемым, но в темных глазах можно было разглядеть тревогу и горькое разочарование.

Ее сердце разорвалось. Она вспомнила, что когда-то верила в то, что Александр способен принять любую правду, любое признание, которое она ему сделает.

И вот теперь пришло время доказательства, и Лидии подумалось, что она впервые в жизни считает, что теория не доказывает ничего.

Она опустила руку в карман. И, не говоря ни слова, протянула ему письмо.

Александр взял листок и развернул. Выражение его лица не изменилось, когда он читал письмо, содержание которого Лидия запомнила наизусть, прочитав его всего один раз.

«Дорогая Лидия!

Поздравляю тебя с обручением. Я ждал этого события, узнав, что ты познакомилась с лордом Нортвудом.

От нескольких коллег я узнал историю семьи его светлости, узнал о разводе его родителей. Похоже, лорд Нортвуд был просто обязан сделать все, чтобы остановить связанный с этим скандал.

Но мне интересно, что скажет его светлость, если ему станет известна твоя тайна… Тайна таких масштабов, что если о ней узнают в высших кругах, то его имени уже ничто не поможет. Более того, она разрушит всю его семью, которую он так отчаянно пытается восстановить.

Не думаю, что ты уже все ему рассказала. Мы должны встретиться с тобой наедине и обсудить, на что ты готова пойти, чтобы сохранить свою тайну».

Должно быть, Александр раз десять перечитал письмо, прежде чем поднял голову и посмотрел на нее. На его подбородке задергалась жилка, мышцы шеи напряглись.

– О чем это? – спросил он.

Забрав у него письмо, Лидия опустила глаза. Ее охватили воспоминания, сердце вело постоянную и бесконечную борьбу с разумом, ей до отчаяния захотелось принадлежать чему-то, кому-то. Перестать думать. Начать чувствовать.

– Это он написал, – сказала она. – Джозеф Коул.

– Так кто же он все-таки? – Голос Александра слегка задрожал от дурного предчувствия.

– Он был преподавателем в Лейпцигском университете, – ответила Лидия. – Моим преподавателем.

– А какую тайну он угрожает раскрыть?

Александр по-прежнему наблюдал за ней – осторожно, отстраненно. Ее все сильнее захлестывали эмоции – любовь, боль, страх, горе, вина, сожаление… Но несмотря на то что она смотрела на мужчину, за которого отчаянно хотела выйти замуж, ее в этом хаосе вдруг стало охватывать странное спокойствие, от которого медленнее забилось сердце, спокойнее потекла в жилах кровь. Глубоко вздохнув, она произнесла недрогнувшим голосом:

– Александр, Джейн мне не сестра.

– Не сестра?..

– Она моя дочь.

Глава 26

В Сент-Мартинс-Холле стояла суета: рабочие и смотрители залов готовили к показу витрины с экспонатами. Сумерки начали затуманивать окна. Огонь в каминах постепенно уменьшался, свет в огромных люстрах слабел.

Джейн остановилась в отделе выставки, где были представлены образовательные экспонаты по естествознанию. Вдоль стен стояли стеклянные витрины с засушенными растениями, костями животных и всевозможными другими предметами, разложенными по стеклянным банкам. На столах были расставлены коробки с насекомыми и бабочками с расправленными крылышками, с жуками, панцири которых так и блестели в неровном свете. Джейн взяла в руки бутылку, в которой лежали оболочки нескольких палочников.

Ей стало не по себе, чуть затошнило. Поставив бутылку на стол, она подняла глаза на темнеющие окна над высокой галереей, с трех сторон окружавшей большой зал. Она оставила мистера Холла и Каслфорда в китайском разделе, где они завершали свои дела, пообещав вернуться через полчаса.

Джейн осторожно выдохнула. Она понятия не имела, как найти мистера Коула, если он действительно здесь. Она посмотрела на витрину с саранчой и тутовыми шелкопрядами. По телу пробежала дрожь. Какими бы интересными ни казались ей насекомые, ей было вовсе не по нраву видеть их мертвыми, под стеклом, приколотыми булавками к бумаге.

Отойдя от витрины, Джейн направилась к секции, расположенной под галереей. По меньшей мере две дюжины напольных глобусов – земного шара и небесных – стояли рядом с витриной, буквально набитой карманными глобусами. Джейн раскрутила один из небесных глобусов, разглядывая созвездия, изображенные в виде мифических персонажей и животных.

Еще один небесный глобус был сделан из толстого, тяжелого стекла и стоял на огромной чугунной подставке и медной чаше весов. На поверхности глобуса, наполовину заполненного голубой жидкостью, были выгравированы звезды и кольца параллелей и меридианов. Джейн взялась за глобус обеими руками и слегка приподняла его, не вынимая из полукруглой скобы, наблюдая за тем, как жидкость перетекает внутри стеклянной сферы.

– Здравствуй, Джейн.

От низкого и приятного мужского голоса кожа Джейн покрылась мурашками. Ее сердце тяжело забилось, когда, повернувшись, она увидела высокого сухопарого джентльмена, стоявшего у черной лестницы; в стеклах его очков отражался свет, поэтому она не видела его глаз.

Девочка с трудом сглотнула.

– Вы… вы пришли… – пробормотала она.

– Разумеется. Я же сказал, что приду. – Он двинулся вперед. Свет исчез с его лица, открыв ее взору теплые зеленые глаза и орлиные черты. – Рад видеть тебя, хотя, если честно, у меня такое чувство, будто мы уже встречались. И давно знаем друг друга.

Джейн улыбнулась, ее нервозность немного ослабела, когда она наконец смогла увидеть лицо человека, присылавшего ей письма с загадками и какими-то заметками. Он был таким же, как и его письма, – элегантным, чистым, образованным. У него были светлые волосы, хотя в сумеречном свете они казались темнее; на лоб упала прядь, завившаяся в форме запятой.

Он подходил к Джейн все ближе, пока не оказался по другую сторону глобуса.

– Твои последние письма меня немного встревожили, – сказал он. – Понятно, что тебя что-то огорчило. Насколько я понимаю, это имеет отношение к документу, о котором ты мне написала?

Джейн кивнула, а рука невольно погладила карман юбки, в котором лежало сложенное свидетельство о рождении – acte de naissance. Она украдкой взглянула на доктора Коула. Он по-прежнему наблюдал за ней – легкая улыбка на губах, добрые любопытные глаза…

– Ты не знала? – спросил он.

В горле Джейн застрял комок. Она покачала головой. Становится ясно, что она вообще ничего не знала. Ни о том, что все, кого она любит – вся ее семья, – лгали о ней. Ни о том, что они лгали ей.

Пустота в ее груди превратилась в огромную трещину. Джейн устремила глаза на поверхность глобуса, на выгравированные звезды, кажущиеся на толстом стекле такими изящными.

– А почему вы мне не сказали?

– Я боялся, что ты перестанешь мне писать, если я что-то тебе расскажу, – ответил доктор Коул. – К тому же, признаюсь, не думал, что ты мне поверишь. – Он помолчал. – Ты бы поверила?

Джейн снова покачала головой. Конечно же, нет! Конечно же, она ни за что не поверила бы такому абсурду! Ее отцом был папа, а не какой-то незнакомец, с которым она переписывалась несколько месяцев и имя которого узнала всего несколько недель назад.

И все же он ее отец. Так Джейн подсказывала интуиция. Несмотря даже на то что его имени не было в свидетельстве о рождении, она знала, что этот человек – ее отец. Она даже видела сходство в чертах его лица, в его глазах. Они были такими же, как у нее.

Этот человек – ее отец, а Лидия – Лидия! – мать. Мысль об этом так и металась в голове Джейн и была такой же бунтарской, как штормовой океан.

Интересно, подумала Джейн, собиралась ли Лидия когда-нибудь открыть правду? Или вообще кто-нибудь? Или они хотели всю жизнь держать ее в центре этой огромной лжи?

– Почему вы сначала не связались с Лидией? – спросила Джейн.

– Я знал, что она не захочет меня видеть, – ответил доктор Коул. – Мы расстались с ней… при не самых лучших обстоятельствах. – Он пожал плечами. – К тому же я хотел познакомиться с тобой и чтобы ты познакомилась со мной без ее влияния. Подозреваю, что она не сказала бы обо мне ничего доброго и хорошего.

– А вы? Вы сказали бы о ней что-нибудь хорошее и доброе?

Наклонившись над глобусом, доктор Коул положил ладонь с длинными пальцами на руку Джейн, лежавшую на стеклянной сфере. Его рука была теплой и приятной. Джейн попыталась представить, каким отцом он мог бы быть, но у нее не получилось.

– Лидия очень умна, – заговорил Коул. – Она всегда была умной. Я с огромным удивлением узнал от одного из коллег, что она исчезла из академии почти на десять лет. Учителя по математике поражались ее способностям, еще когда она была ребенком. Для меня было честью иметь такую студентку.

Глаза Джейн неожиданно застили слезы. Ей все это было известно: она знала, что Лидия обладает выдающимся умом и может предложить очень много нового в решениях, доказательствах и уравнениях.

Джейн знала, что Лидия могла бы изменить мир… если бы не исчезла из академии, если бы не забросила публичные занятия математикой.

Доктор Коул сжал ее руку. Слишком сильно. Джейн попыталась высвободиться.

– Как бы там ни было, считаю большой удачей, что тебе удалось найти документ, – продолжал он. – Возможно, это даже не совпадение, что он попал тебе в руки как раз накануне замужества Лидии. Не исключено, что правда должна была выйти наружу именно теперь, когда ей уже недолго осталось жить вместе с тобой.

В его голосе послышались едва различимые, но жесткие стальные нотки. Джейн осторожно посмотрела на него. Коул по-прежнему улыбался, но в его взгляде появился холод, как на окне появляются первые морозные узоры. По спине девочки пробежала дрожь.

Ей наконец удалось вырвать у него руку.

– Прошу прощения, но уже поздно, меня ждут, – сказала она.

– Конечно. Но можно, я посмотрю документ, прежде чем ты уйдешь?

Джейн вынула из кармана бумагу и развернула, глядя на текст, напечатанный по-французски и написанный витиеватым почерком.

– Я не очень хорошо знаю французский, но в графе о родителях записано только одно имя: Лидия Келлауэй, – промолвила Джейн. – Нет записи о ее профессии, а в графе «возраст» указано «seize» – «шестнадцать». То есть ей было…

Джейн замотала головой, отгоняя мысль о том, что Лидии было всего на пять лет больше, чем ей сейчас, когда она родила.

– Адрес указан лионский, – продолжала она. – Моя бабушка и мой папа – оба расписались как свидетели.

– Интересно. – Коул подошел чуть ближе к Джейн, его рука по-прежнему покоилась на обширной поверхности глобуса. – Дай-ка я взгляну на документ: может, узнаю еще какую-нибудь информацию. Я, знаешь ли, хорошо говорю по-французски.

Он протянул руку. Джейн уже собиралась отдать документ, но вдруг замерла. Отдернув листок, прижала его к груди.

– Вообще-то сейчас… сейчас мне больше ничего не надо знать, – заявила она. – Пора все обсудить с Лидией.

Она сделала шаг назад. Он – шаг вперед.

– Ты и впрямь считаешь, что Лидия скажет тебе правду? – добрым, но слегка снисходительным тоном спросил Коул. – Если даже ты расскажешь ей о документе, у нее не будет причины говорить тебе правду о твоем отце. Ты уверена, что там нет моего имени?

– Абсолютно уверена. – Пальчики Джейн впились в листок, прижимая его к ладони.

– Покажи мне его, пожалуйста.

– Зачем?

– Это волнует меня не меньше, чем тебя, Джейн. Я имею право увидеть свидетельство о рождении собственной дочери.

– А почему вы не присутствовали при регистрации документа? Почему вас не записали в графе «родители»?

– Меня там не было, потому что Лидия уехала, не сообщив, куда направляется. – Тело доктора Коула постепенно охватывало напряжение, растворяя тепло в его глазах и заменяя его нетерпением. – Если бы только я знал, где она находится, то непременно настоял бы на том, чтобы и меня записали в свидетельство.

– А вы собирались жениться на ней?

Его губы изогнулись и показались Джейн похожими на дождевого червя.

– Это не твое дело – задавать вопросы о моих отношениях с Лидией.

– Зато мое право – знать правду о родителях, – парировала Джейн. Ей уже хотелось, чтобы правда была иной и чтобы доктор Коул не был на самом деле ее отцом. Ей так хотелось верить в то, что между ним и Лидией никогда ничего не было. Чего-то ужасного.

Она оглянулась назад, моля Бога о том, чтобы рядом оказался кто-то из рабочих или смотрителей залов. Нет, никого не было, а остальную часть выставки загораживал большой шкаф для экспонатов.

Джейн повернулась к доктору Коулу спиной. Лицо у него стало злым, а пульсирующая на шее жила говорила о растущем раздражении.

– Отдай мне документ, Джейн.

Девочка отрицательно помотала головой. Ее охватывал страх. Джейн не понимала, почему он так стремится завладеть документом, но подозревала, что если он все-таки попадет Коулу в руки, то она уже больше никогда его не увидит.

Доктор Коул сделал два больших шага вперед, стремительностью движений напоминая змею. И потянулся, чтобы выхватить у нее бумагу. Но как только его пальцы схватили краешек листа, Джейн отдернула его к себе. Засунув свидетельство в карман, она бросилась бежать. До ее слуха донеслось его низкое гортанное проклятие.

Не осмелившись появиться рядом с Коулом, Джейн направилась к узкой задней лестнице, ведущей наверх, в галерею. Пробегая мимо витрины раздела, посвященного естествознанию, она забежала за диораму, демонстрирующую горных птиц. Вынув документ из кармана, девочка забросила его за распростертые крылья орла, а потом помчалась к ступенькам, надеясь, что ей удастся пробежать по галерее и спуститься оттуда по противоположной лестнице, ведущей к главному входу.

Шкафы со стеклянными дверцами, письменные столы, книжные шкафы занимали все пространство галереи. Обегая их вокруг, Джейн попыталась посмотреть через перила вниз, чтобы найти глазами мистера Холла, но его нигде не было видно.

Девочку охватила паника. Если он уже ушел домой… Нет! Холл не ушел бы с выставки без нее.

Джейн побежала быстрее, не решаясь оглянуться назад, обогнула стол, заваленный свернутыми в трубочку картами. Она миновала уже половину галереи, как вдруг обо что-то споткнулась. Джейн с силой упала на пол, из ее груди вырвался крик. Боль пронзила ее правое запястье, потому что, падая, она попыталась упереться о пол руками.

«Беги! Беги!»

Истерически всхлипнув, она пыталась подняться на ноги. И тут на нее упала мужская тень, а длинные пальцы сжали ее предплечье. Доктор Коул заговорил, цедя слова сквозь зубы, и больно сжимал ее руку.

– Глупая девчонка!

Джейн попыталась закричать. Но ей не удалось издать ни звука, потому что Коул зажал ей рот.

Глава 27

Удивившись, Александр отступил на шаг. Свежая, грубая боль разрывала Лидии грудь. Она отвела глаза, но всем существом чувствовала, что от пережитого потрясения он замер на месте.

– Твоя… твоя дочь?

Лидия кивнула, испытывая облегчение от того, что наконец сказала ему правду. И не важно, как он на нее отреагировал, – по крайней мере она больше не носит в себе тяжкий груз тайны.

– Но Джейн ведь…

– Одиннадцать, – подсказала Лидия. – Она родилась, когда мне было почти семнадцать.

Приподняв ресницы, она рискнула взглянуть на него. Александр оставался спокоен, лишь руки, висевшие вдоль тела, сжались в кулаки, а лицо напряглось.

– Расскажи мне! – приказал он.

– Это некрасивая история. – Лидия помолчала. – Очень некрасивая.

– Мне все равно, – заявил Александр. – Что произошло? Он отец Джейн?

– Да. – Ее пальцы сжали письмо.

– Но он ведь… он не… – Александр сглотнул, его кулаки сжались еще крепче.

– Нет-нет. – Страх постепенно уступал место стыду. Лидия попыталась удержать его, зная, что должна поведать Нортвуду эту историю во всех ее грязных подробностях. – Это было… ошибкой, Александр, ужасной ошибкой, но меня никто не принуждал, я все делала по своей воле. И я обещаю тебе рассказать все, что ты захочешь узнать, но сначала мне надо поговорить с Джейн. Пожалуйста! Я… я не думала, что он нас разыщет. И не знаю, не пытался ли он связаться с ней, если…

Внезапно Лидия замолчала, ошеломленная столь ужасным предположением, что ей было даже страшно произнести его вслух. Она закрыла лицо руками, едва замечая, что сквозь молчание Александра начинает проступать гнев.

– Что сказала миссис Дрисколл? Куда ушла Джейн? – спросил он.

– На урок музыки, в сопровождении бабушки. – Лидия отерла пот на лбу. – Я… Мне необходимо поговорить с ней – именно поэтому я хотела вернуть медальон. И все это…

– Я заберу ее у Раштона, – сказал Александр. – А ты жди здесь. Не хочу, чтобы в доме моего отца устраивали сцену.

Повернувшись, он ушел. Лидия смотрела на закрывшуюся за ним дверь. По шее струился пот, проникая под узкий воротничок.

Лидия поднялась в свою комнату, плеснула в лицо водой и поправила прическу. От переживаний ее подташнивало. Она прошла по коридору в классную комнату, где они с Джейн провели бесчисленное количество часов.

Там повсюду были вещи и работы Джейн – картины, куклы, игрушки, рисунки, глобус Земли, книги, образцы для вышивания и вязания крючком.

Лидия взяла в руки старую тряпичную куклу, которую сэр Генри когда-то подарил Джейн на Рождество. Кукла смотрела прямо на нее, хотя один глаз-бусинка отсутствовал, а швы на кукольных губах начали расходиться.

– Лидия! – с опаской окликнула бабушка.

Та повернулась.

– Джейн с вами?

– Нет.

Лидия нахмурилась.

– А где Александр?

– Не знаю. Что происходит?

– Он поехал забрать Джейн с урока музыки, – объяснила Лидия. – Разве вы были не вместе?

– Да, но после урока она ушла с мистером Холлом.

Отложив куклу в сторону, Лидия стала просматривать лежавшую на столе стопку бумаги – упражнения в чистописании, несколько рисунков, начало доклада о светлячках. Закрыв несколько открытых книг и поставив их в книжный шкаф, Лидия наклонилась, чтобы поднять какой-то листочек, выпавший на пол.

Лидия начала было складывать листочек, чтобы засунуть его на полку между книгами, но внезапно остановилась. Черные чернила проступали сквозь бумагу как паутина. Она развернула листок, и сердце тяжело забилось.

Перед глазами Лидии поплыл аккуратный почерк. На нее накатила волна головокружения и недоверия.

Нет! Нет, нет, нет, нет, нет, нет…

– Лидия, что это? – В голосе бабушки послышалась возрастающая тревога. Приосанившись, миссис Бойд вошла в комнату и взяла листок из рук Лидии.

Бабушка стала читать письмо, а Лидия упала на стул. Письмо уже запечатлелось в ее памяти, вызывая ужас.

«Дорогая Джейн!

Лидия Келлауэй когда-то была моей студенткой в Лейпцигском университете в Германии. Предлагаю спросить у нее, стоит ли тебе учиться дальше.

Искренне твой, доктор Джозеф Коул».

Письмо выпало из рук миссис Бойд. Бабушка подняла голову, от ее лица отхлынули все краски.

– Что… – заговорила она, чеканя каждую букву, – это значит?

Лидию опять затошнило. Она не могла думать, не могла двигаться. Не знала, что делать дальше.

– Он… он вернулся… Он… в Лондоне.

На мгновение Лидии показалось, что бабушка может ударить ее, но миссис Бойд просто пригвоздила ее к месту темным, как океанское дно, взглядом.

– Давно тебе это известно?

– Я узнала только что.

– А что скажешь об этом? – Миссис Бойд с такой яростью ткнула своей тростью в письмо, что в нем образовалась дырка.

– Не знаю.

Сбросив оцепенелое отчаяние, Лидия встала. И начала выдвигать ящики стола и шкафа, отбрасывая в сторону коробки с сокровищами Джейн. Она просмотрела все книги в низком книжном шкафу, перелистала все страницы в поисках того, чего не хотела находить.

Ее пальцы сжали неровную стопку писем, написанных тем же узнаваемым почерком. Перед глазами все плыло, голова пульсировала от боли, накопившейся за дюжину лет горя и сожаления.

Она потрясла письмами в воздухе.

– Кто доставил это Джейн?!

– Доставил? – Миссис Бойд покачала головой. – Никто ничего не доставлял Джейн.

Рука Лидии сжала пачку писем, когда она стала читать самое верхнее из них.

«Дорогая Джейн!

Попасть в Сент-Мартинс-Холл очень просто. Я так организую свой день, чтобы прийти туда к назначенному тобой времени.

Прошу тебя принести с собой документ, чтобы я мог посмотреть на него, раз уж ты так уверена, что он касается меня.

Искренне твой,

Джозеф Коул».

Лидия подняла голову и посмотрела на бабушку.

– Куда Джейн пошла с мистером Холлом? – шепотом спросила она.

– Посмотреть на подготовку к образовательной выставке. – Нахмуренные брови миссис Бойд стали походить на выдолбленную в скале трещину. – Джейн до этого говорила, что хочет пойти туда, и мистер Холл любезно согласился отвести ее. Я пила чай с миссис Кин, иначе пошла бы с ними, но…

Лидия вырвалась из состояния беспомощности, как пущенный из рогатки камень. Сунув письма в карман, она протиснулась между бабушкой и косяком двери.

– Лидия! – донесся крик миссис Бойд до Лидии, мчавшейся по коридору к входной двери.

Выбежав из дома, она понеслась на Бейкер-стрит, где находилась стоянка кебов. Крик бабушки постепенно стихал, уступая место пронзительным воплям, раздававшимся в ее голове.