Текст книги "Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни"

Позвони мне, позвони

Москва. Зима 1980 года.

Прекрасный солнечный день, которые так редко выпадают в обычно серую и промозглую московскую зиму. Но тот день, как оказалось, явился исключительным не только с точки зрения погоды – он перевернул всю мою жизнь. Подтвердил столько раз слышанные мною ранее слова: «Пути Господни неисповедимы».

В тот день мы с моей коллегой по работе, Ларисой, находились возле Елисеевского гастронома на Тверской (в то время улице Горького), ловили такси.

С Ларисой мы познакомились на работе. Тогда я только устроилась работать в гостиницу «Cosmos» системы Интурист, в должности администратора. Лариса уже работала там некоторое время в «Reception».

Когда я пришла в первый день на работу, то сразу увидела ее, идущую мне навстречу, очень привлекательную девушку. Мне всегда нравились красивые женщины – они притягивали меня. Но… не стоит торопиться с выводами – ничего двусмысленного! Притягивали совершенно невинно, чисто эстетически. Будили мое любопытство. Я смотрела на них, как смотрят на произведение искусства. Любовалась ими так, как любуются мадоннами Леонардо да Винчи или Рафаэля. Пыталась угадать, что стоит за прекрасной внешностью.

Мы обменялись улыбками и мгновенно завязалось знакомство, быстро переросшее в тесное общение. Внешне мы были полными противоположностями. Говорят, они притягиваются. Возможно, в нашем случае это было именно так. Лариса – брюнетка с большими голубыми глазами, а я – блондинка с каре-зелеными. Лариса приехала работать в Москву из Кишинева.

А я родилась в Санкт-Петербурге (тогда Ленинграде), но позднее переехала в Москву, где и осталась после учебы в университете и получения диплома переводчика с иностранных языков.

Поскольку в тот период в личном плане мы обе были свободны, то много времени проводили вместе. Ходили в кино или театр, на выставки и часто коротали вечера после работы у меня дома. В то время у меня была уютная комнатка в коммунальной квартире. Я любила готовить, и мы часто ужинали у меня.

Однажды, задумчиво перелистывая передо мной свою записную книжку, Лариса сказала мне:

– Я тут наткнулась на один телефончик… композитор, Максим Дунаевский, слышала о таком? Мы как-то общались в одной компании, весело провели время. Я бы встретилась с ним снова… Хочешь, познакомлю тебя?

Я не хотела. Подобное знакомство совсем не привлекало меня. Я уже неоднократно сталкивалась с публичными людьми по работе или где-то еще, и практически все эти «знаменитости» оставили во мне неприятный осадок людей высокомерных, самоуверенных и самовлюбленных.

Так вот, в тот памятный день, после прогулки на Чистых прудах и сделав небольшие покупки в Елисеевском магазине, мы с Ларисой решили поехать ко мне – спокойно провести время и поужинать вместе.

День выдался замечательным, и нам совершенно не хотелось ехать на метро. Недолго думая, решили поймать такси.

Но свободных такси, как назло, не попадалось. После двадцати минут ожидания возле Пушкинского садика, устав поднимать руку и начав замерзать, я предложила Ларисе все-таки пойти в метро. Но в этот момент возле нас остановились бежевые «Жигули». За рулем сидел молодой человек лет 25, а рядом девушка.

– Вам куда, девчата? – опустив стекло, с располагающей улыбкой спросил парень.

Я назвала свой адрес. Мое жилье находилось тогда в «непрезентабельном» районе на окраине Москвы, и далеко не все таксисты соглашались туда ехать.

Это место, вдали от станции метро «Авиамоторная», в народе называли «бермудским треугольником» из-за того, что несколько жилых, щедро обшарпанных домов, угрюмо стояли там в окружении трех железных дорог. Это мрачное и пустынное место было печально известно тем, что там часто случались ограбления и однажды даже произошло убийство.

Я застыла в ожидании – повезет нас парень или нет?

– Садитесь! – коротко предложил он, назвав цену.

Мы вмиг устроились на заднем сиденье, радуясь возможности согреться. Машина тронулась в путь. Молодой человек начал дружелюбную беседу о хорошей погоде, о том о сем. А затем представился:

– Девочки, меня зовут Аркадий, я секретарь композитора Максима Дунаевского. А вас как?

Лариса встрепенулась.

– Как?! Вы секретарь Максима?! Так я тоже с ним знакома!

Услышав слова Ларисы, Аркадий очень обрадовался, оживился.

– Ну так это же здорово! Сегодня мы в компании собираемся на даче у друга Макса, Нолика (поэта-песенника Наума Олева). Девочки, присоединяйтесь, будет интересная компания. Мы отлично проведем вечер!

Лариса загорелась:

– Нина, давай и вправду поедем, я хочу увидеть Максима!

Мне этого совсем не хотелось по выше указанной причине. И, вообще, у меня не было привычки ездить в гости к незнакомым людям, да еще по приглашению третьих лиц. Я поежилась, задержалась с ответом. Затем стала отказываться.

– Спасибо, конечно, но это неудобно. Мы не знаем ни вас, ни ваших друзей.

– Как не знаете?! Ваша подруга знает Макса!

Аркадий с Ларисой принялись уговаривать меня вдвоем. Аркадий уверял, что все будет «удобно» и что там будут только «приличные» люди.

Видя, как Ларисе хотелось повидаться с Максимом, я в конце концов согласилась.

«Ну вот, от судьбы не убежишь, придется знакомиться со знаменитостью…» – внутренне улыбнулась я, тогда совершенно не подозревая, до какой степени эта мысль, скептически промелькнувшая в моем сознании, окажется пророческой.

– Ну вот и прекрасно! – воскликнул Аркадий. – Сейчас только захватим Макса у него на Огарева и вперед!

Он резко развернул машину на 180 градусов, и мы двинулись обратно к центру.

Вскоре мы подъехали к улице Огарева (ныне Газетный переулок) и, въехав во двор, остановились перед высоким кооперативным домом, находящимся в уютном тандеме с Домом композиторов.

Мобильные телефоны тогда не существовали, поэтому Аркадий побежал к Максиму домой, предупредить, что мы все ждем его в машине. Тем временем мы познакомились с его девушкой.

Вскоре он вернулся, сказав, что Максим собирается и вот-вот спустится.

Но он все же заставил себя ждать довольно долго. Примерно двадцать минут спустя я увидела, как к машине уверенным шагом направлялся довольно высокий мужчина лет 35. У него были короткие темные, слегка вьющиеся волосы, усы и большие роговые очки. Одет был в джинсы и в короткую черную кожаную куртку в стиле «авиатор». Это был Максим.

Поздоровавшись, он сел за руль (автомобиль был его), Аркадий рядом. Представил нас. Лариса напомнила Максиму о том, что они уже знакомы. В машине разлился запах мужских духов. Аркадий что-то пошутил по этому поводу, Максим что-то ответил ему в том же тоне. Так, со смехом и непрестанными шутками мы отправились за город. Как нам с Ларисой объяснили, в деревню Малаховку, где находилась дача поэта Наума Олева.

По дороге Максим оживленно переговаривался с Ларисой и Аркадием. Я посмеивалась шуткам, но большей частью молчала – у меня с ним не было общих тем для разговора. По первому впечатлению он мне не понравился. Физически он не был моим типом мужчины. Мне не нравились «усатики» – они почему-то наводили меня на мысли о легкомысленности, а подобные мужчины меня не притягивали. К тому же всю дорогу Максим пристально разглядывал меня в зеркальце. Это было неделикатно и раздражало. Я сидела прямо за ним на заднем сиденье рядом с Ларисой и подругой Аркадия, прижатая к дверце машины. Не имея возможности передвинуться, чувствовала себя как «под прицелом»,

Наконец, мы въехали в Малаховку. Это чудное место напомнило мне картинку из русской сказки. Уютный деревенский дом, окруженный запорошенными снегом елями. Прямо как в фильме «Морозко». Живописный уголок. Ощущение единства с природой, умиротворенности и свободы.

Нам навстречу вышел хозяин дома. Неожиданно Наум Олев оказался высоким красивым мужчиной библейского типа. С большими черными умными глазами и острым взглядом. Он радушно поприветствовал нас, с любопытством осмотрев нас с Ларисой с ног до головы.

Я уже слышала о поэте-песеннике Науме Олеве, который являлся автором многих замечательных песен, в частности песни «Татьянин день», которая мне нравилась текстом даже больше, чем музыкой. Обычно его песни объявляли на гала-концертах и иногда на «Голубом огоньке». Поэтому обрадовалась возможности пообщаться с человеком, от которого было интересно что-то почерпнуть в культурном плане. «Наверно, он очень интересный собеседник, – подумала я, – поэт не может быть иным».

В доме уже собралось немало народа, человек двадцать. «Сливки» московского общества – адвокаты, артисты, писатели, номенклатурные работники, – рассказала подруга Аркадия, Лена. Люди живо общались. Атмосфера была веселой и непринужденной, наполненная шутками и взрывами смеха. Мы с Ларисой начали знакомиться с другими приглашенными. Но я инстинктивно держалась подальше от Максима.

Когда все сели за стол, то я оказалась на торце длинного прямоугольного стола между двумя мужчинами. C одной стороны был какой-то адвокат, имени которого я не запомнила, а с другой стороны оказался… Максим. Не знаю, сел ли он рядом со мной случайно или преднамеренно, но за столом он постоянно любезно оказывал мне знаки внимания, подкладывая на тарелку еду и следя за тем, чтобы мой бокал не оставался пустым.

Началось веселое шумное застолье.

Получилось так, что Нолик сел на противоположном торце стола, заставленного блюдами и бутылками вина и водки, прямо напротив меня. Очень колоритная личность, он выступал тамадой и «затейником», не давая гостям скучать. Слушая его, я поняла, что у него был не только острый взгляд, но еще и язык. Он говорил без умолку, постоянно отпуская ироничные ядовитые шуточки.

Нужно сказать, что все было преподнесено им с большим чувством юмора. Человек, безусловно, очень талантливый – мастер слова, поэт «недаром». Удержаться от смеха было невозможно. После каждой его «репризы», как тогда говорили в артистических кругах, гости взрывались от хохота. Было видно, что Нолику это доставляло удовольствие, и он продолжал «работать на публику» с пылом и энтузиазмом.

В какой-то момент Максим шепнул мне: «Нолик «на взводе» – давно должна была приехать из Одессы его любимая женщина, Галя, но она задерживается, а он страдает в ожидании».

Действительно, нервное состояние Нолика было заметно, и чем больше он пил, тем больше он был «на взводе». Если вначале в свои «репризы» он лишь изредка вводил, говоря официальным языком, ненормативную лексику, как «приправу к блюду», то чем дальше, тем ее было больше. Как будто Наум выплескивал всю свою обиду на судьбу, которая несправедливо задерживала долгожданную встречу с его любовью.

А я тоже постепенно напрягалась, но по другой причине. Становилось все более неприятно слушать бесконечный поток нецензурных слов – их с избытком хватало и на улицах Москвы, возле пивных ларьков. Кроме того, шутки хозяина дома становились все более злыми. Я начала ерзать на стуле – не этого ожидала от вечера в творческой компании.

Поначалу я смеялась вместе со всеми над словами хозяина дома, сначала искренне, а затем больше из вежливости. Но в какой-то момент мне вдруг стало скучно и неинтересно. Конечно, я понимала, что Нолик таким образом развлекал гостей и развлекался сам – у каждого свой метод, имеет право. Но все это становилось очень однообразным, неэстетичным и резало ухо. И слишком далеким от той прекрасной поэзии, которую он подарил музыке, являясь профессиональным поэтом-песенником.

Я начала ругать себя за то, что поддалась на уговоры, согласилась поехать на незнакомую мне дачу, не зная человека и его круг. Как-то все получилось очень быстро. Почувствовала себя как в ловушке – удовольствия от вечера не получала, но и покинуть дом не могла.

«Как бы уехать отсюда?» – мысли вереницей крутились у меня в голове.

Я сознавала, что ситуация безвыходная. Своим ходом мне оттуда было не выбраться. «В любом случае придется ждать, пока кто-то с машиной не соберется возвращаться в город. Попросить взять меня с собой», – подумала я.

Решила при первой возможности выяснить у адвоката, сидящего справа от меня, когда он собирается уезжать, и напроситься в попутчицы.

Когда Нолик в очередной раз выпустил нецензурную тираду и гости залились хохотом, я решила больше не напрягаться и не делать вид, что мне смешно. Поскольку я оказалась единственной, кто перестал реагировать на его «репризы», Нолик сразу заметил это. Комично сделал «страшные глаза» и сурово спросил меня:

– А ты почему не смеешься? Что, не смешно?

Я подумала, что терять мне, собственно, нечего, я никому ничего не должна. Улыбнулась и ответила ему полушутливо-полусерьезно:

– Нет, не смешно. Мне, скорее, жаль, что человек с такими умными и красивыми глазами вынужден выражать свои мысли не иначе, как матом.

Установилась «гробовая» тишина. Все застыли, впившись в меня глазами, казалось, не веря своим ушам.

Я понимала, что моя реплика могла очень не понравиться хозяину дома – «кто эта незнакомая девица, непонятно как затесавшаяся в его привычную компанию, чтобы делать ему замечания?» Но в юности я была настолько цельной, непосредственной и бесстрашной натурой, что каждый раз, когда верила в правоту своих мыслей и принципов, высказывалась без обиняков.

Конечно, Нолик мог мне резко ответить, «поперчив» свои слова «художественным матерком», мол: «…не нравится – тебя никто здесь не держит!». И тогда мне пришлось бы встать и направиться к двери, уходить в темноте через лес к железнодорожной станции. Так как я не была настолько наивной, чтобы не понимать, что никто не прервет веселую вечеринку, чтобы довезти меня до электрички, даже активно флиртующий со мной адвокат.

Я была готова ко всему.

Тишину прервал Наум. В первый момент он, как и все остальные, застыл после моих слов. С изумлением уставился на меня, как будто недоумевая: «Как посмела?!». Но затем очень быстро пришел в себя, громко и непринужденно рассмеялся:

– Вот это мне нравится! Молодец! Давай за тебя! – Он поднял бокал, пристально, «со значением» глядя мне в глаза.

Нолик, как и большинство умных творческих людей, обладал счастливой способностью сглаживать «острые углы», превращая все в шутку.

Веселье продолжилось как ни в чем не бывало, но я заметила, что наш талантливый поэт стал гораздо щепетильнее в выражениях.

После ужина все перешли в гостиную, где стояло старинное пианино. Максим сел за него и начал играть и напевать свои песни. Все подтянулись к нему, принялись азартно подпевать.

Тут впервые в моем сердце начал таять лед. Я очень чувствительна к музыке – сама в детстве пять лет занималась на фортепиано. Стала вторить остальным, хотя совсем не знала его песен, а больше догадывалась – по мелодии и по ритму.

Не знала также, что он был автором музыки к фильму «Д’Артаньян и три мушкетера». Его как раз в то время показывали по телевидению. Телевизора у меня тогда не было, но каждый вечер я слышала из своей комнаты у соседей задорное «пора-пора-порадуемся», которым начиналась и заканчивалась каждая серия. Теперь, когда Максим исполнил эту песню, я все поняла.

Возникло какое-то чувство признательности, что ли, за его красивые песни из этого сериала.

После «сеанса караоке» Нолик включил магнитофон и начались танцы.

Я всегда очень любила танцевать – это было одним из моих хобби. Поэтому танцевала со всеми мужчинами без разбору, полностью отдаваясь музыке.

Но все еще продолжала немного сторониться Максима. Странное дело… Помню, что на этом этапе он начал одновременно притягивать и отталкивать меня.

Когда я чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, что он собирается подойти и пригласить меня, то сразу сама предлагала потанцевать любому, находящемуся рядом со мной молодому человеку. Почему? Я и сама не понимала. Возможно, это моя интуиция предостерегала меня. Или инстинкт самосохранения?

Но все же в самом конце вечера, когда я в какой-то момент оказалась одна, Максим приблизился и пригласил меня на танец. Это было сделано очень мягко. Уже не раздумывая, я встала и начала с ним «slow».

Максим завел приятный ненавязчивый разговор, сделал мне комплимент. Не столько мне, сколько моему свитеру. Довольно оригинально – в отличие от заезженных стандартов ухаживания. Но, наверно, именно это позабавило и раскрепостило меня. Меня всегда смешило и немного утомляло, когда молодые люди, в попытках завоевания девушки, произносили банальные оды про «необыкновенно красивые» глаза и «шелковые» волосы.

«Какой у вас красивый, нежный свитер», – вкрадчиво сказал мне Максим. Он немного отстранился, окидывая его взглядом, продолжая держать меня за руки и окутывая меня теплым проникновенным взглядом. Мы встретились глазами, одновременно улыбнулись друг другу. Мне вдруг стало легко.

А мой свитер и мне самой очень нравился. В ту нелегкую во многих отношениях эпоху в магазинах «приличной» одежды не было, качественные вещи были дефицитом. Люди покупали и перекупали вещи с рук. Я приобрела этот свитер у одного фарцовщика, пожертвовав половину зарплаты. «Ну ничего, сэкономлю на еде, буду тоньше, стройнее» – как обычно в таких случаях, решила я. Так он мне понравился – белый, пушистый, из синтетической, но очень мягкой нити, похожий на оренбурский пуховый платок. С огромным воротником «трубой», который я укладывала, заворачивала каждый раз по-разному. В тот вечер свитер удачно сочетался с черными бархатными брюками, обтягивающими мои ноги.

Максим называл меня на «вы», и мне нравилось, что он не фамильярничал и не упрощал манеры, стремясь сократить дистанцию. Несомненно, он почувствовал мою отстраненность и поэтому приближался ко мне очень медленно и осторожно. Держался уважительно и даже не пытался прижать меня к себе или сделать какой-либо другой двусмысленный жест. Он лишь слегка провел рукой по моему предплечью, говоря о «красоте» свитера.

Лариса сидела на подоконнике, наблюдая за нами, загадочно улыбалась мне.

Вечер затянулся, время было позднее, все устали – перевалило за два часа.

Я села в кресло, размышляя, где мне придется провести остаток ночи. Максим остался стоять рядом, время от времени бросая невинные шутки.

В зал вошел Нолик. Увидев Максима рядом со мной, он многозначительно подмигнул ему.

– Нина хорошая девушка, советую тебе обратить внимание!

Максим мгновенно отреагировал, рассмеялся:

– А я уже обратил!

Обведя всех пристальным, своим немного «магическим» взглядом, не минуя и меня, Наум выразительно сообщил, что его «комната находится на втором этаже налево», и удалился.

Люди стали расходиться «по парочкам», удаляться. Наверху было немало свободных комнат.

Я заметила, что Лариса тоже куда-то вышла, не смогла обсудить с ней вопрос ночевки.

Максим повернулся ко мне и снова очень мягко сказал, глядя мне прямо в глаза:

– Уже поздно. Вы, наверно, устали? Давайте я найду где поспать?

Это было сказано так просто и спокойно, дружелюбно, что я вдруг почувствовала к нему доверие. Такое же внезапное и необъяснимое, как и прежняя отстраненность. Мне казалось, что он был совершенно искренен. С этим во мне пропала защитная реакция – теперь я ждала от него только добра.

Мы поднялись на второй этаж. Максим осторожно прозондировал обстановку, прислушиваясь, есть ли звуки за каждой дверью. Одна спальня оставалась свободной, и мы устроились там.

Сели напротив друг друга на стулья возле кровати, и начался долгий и, как мне показалось, очень долгий разговор – обо всем на свете. Макс рассказывал о себе, о своем творчестве, об отце, о своем детстве, о его неудачных женитьбах.

Узнав, что я родилась в Ленинграде, он поинтересовался, как я оказалась в Москве, чем «живу и дышу».

В конце беседы у меня возникло ощущение, что я знаю Максима уже целую вечность. Он подкупал меня своей простотой, непосредственностью и откровенностью. Также он часто шутил, и я от души смеялась его шуткам.

Ходит суждение, что для мужчины лучший способ завоевать женщину это суметь заставить ее искренне смеяться. Похоже, Максиму это в ту ночь удалось.

Никаких двусмысленностей с его стороны не было, он вел себя достойно и даже немного робко. Я полностью расслабилась.

В непрерывных разговорах мы оба не заметили, как прошла ночь и наступило утро.

Услышав внизу голоса, Максим спустился «на разведку».

Вернувшись, сказал, что все уже собрались внизу и ждут нас на завтрак. Но все же галантно предложил принести мне кофе в комнату, если я «пожелаю».

Это милое предложение тронуло меня. Но, поблагодарив, я отказалась, раз уж люди ждали нас.

Когда мы спустились, на кухне все что-то оживленно обсуждали, стоял непрерывный смех. Будоражил сильный запах свежесваренного кофе. Он явился гармоничной ноткой, заключающей эту необычную, но очень приятную ночь.

Нолик, как и накануне, «по-царски» восседал во главе стола. Кто-то из девочек суетился возле кофейника, кто-то жарил тосты. Увидев нас, все прекратили разговаривать, с любопытством посмотрели на нас.

– Ну, как ночку провели? – спросил один из гостей, таинственно подмигнув.

Нолик тоже с любопытством разглядывал нас. Вероятно, по нашему поводу уже строились недвусмысленные предположения.

– Замечательно! – мы ответили одновременно. Дружно, как заговорщики, рассмеялись, так же обменявшись таинственными взглядами.

Вот в этот момент, наверно, и возникло то ощущение единомышленничества, которое окончательно сблизило нас и которое затем долгое время присутствовало в наших отношениях. Иногда даже крупные события не трогают нас, а вот такие, казалось бы, мелочи затрагивают в душе невидимые струнки, заставляют их зазвучать.

У меня возникло настоящее чувство доверия к Максиму. В душе что-то «зажглось» – какой-то невидимый горячий огонек. Мое первоначальное предубеждение к этому человеку рассеялось, как дым. Такой не может сделать что-то плохое, причинить мне боль, предать.

Теперь мне было странно, что изначально он вызывал у меня отторжение. И даже немного стыдно за свою неприкрытую холодность.

«Простой и воспитанный человек. Даже застенчивый – не такой, как все эти знаменитости. Счастливое исключение», – думала я, вспоминая, как деликатно он задавал мне вопросы, как робко заглядывал в глаза.

По окончании завтрака все начали разъезжаться, прощаться.

Стоял прекрасный солнечный день. Небольшой мороз, и воздух был пропитан пьянящим запахом огромных елей, которые были здесь в изобилии и гордо возносились к небу.

Мое настроение было радостно-приподнятым – ощущение некоей неожиданно случившейся магии.

Я тепло распрощалась с Наумом, поблагодарила его за гостеприимство. Он поцеловал мне руку.

В личном разговоре он оказался очень интересным, вежливым и приятным собеседником с огромной харизмой. Мое первое мимолетное впечатление о нем как о человеке «без царя в голове» было полностью стерто. Никто не совершенен, у каждого из нас есть свои причуды и недостатки. К тому же я понимала его раздражительность – в ожидании подруги. Поговорив с ним накануне некоторое время в зале, где мы оба наблюдали за танцующими, я почувствовала в Науме «душу». А это для меня всегда было в человеке самым главным и многое оправдывало.

Лариса решила ехать с кем-то, кто ехал в ее направлении. Мы расцеловались. Максим любезно предложил отвезти меня домой. Я немного засомневалась, поскольку жила в очень трудно находимом районе – было бы проще, если бы он высадил меня у станции метро. Сказала ему об этом откровенно. Но Максима это совершенно не смутило, он рассмеялся.

– Не проблема. Будем осваивать новый маршрут!

Маршрут оказался довольно запутанным. Но в конце концов с моей посильной помощью Максим довез меня до дома, который на солнечном свету казался еще более убогим. Это не смутило моего нового друга.

– Нина… сейчас я поеду отсыпаться, а вечером у моей школьной соученицы, Светы Черкасовой, празднование ее дня рождения. Поедем вместе?…

Он снова как-то робко и внимательно смотрел мне в глаза, как будто сомневаясь в ответе. Но мой ответ уже не мог быть иным как «да».

– Поедем, с удовольствием!

Мы договорились на семь вечера, обменялись телефонами. Я дала ему номер своей квартиры. Предложила позвонить прямо в мою дверь на втором этаже, как приедет. Иначе ему нужно было бы искать телефон-автомат.

Выспаться не удалось – мне крайне редко удавалось заснуть днем, даже после бессонной ночи. К семи я была готова. Надела прилегающее к талии трикотажное платье цвета «кофе с молоком», причесалась, распустив по плечам свои длинные волосы, немного подкрасила ресницы темно-коричневой тушью и губы красной помадой.

Максим приехал за мной в половине девятого. Я уже начала беспокоиться – тогда еще не знала, что он всегда опаздывал. Как сам сказал мне, это было сильнее его.

Позвонил в мою дверь.

– Привет, Нинуля! Ты готова? Едем!

Мы отправились в центр города. Друзья Макса, супруги Светлана и Николай Черкасовы, жили в большой уютной квартире напротив гостиницы «Украина».

Веселье уже было в полном разгаре. Много гостей с бокалами в руке. Постоянный смех. Стол уставлен различными яствами, немало деликатесов.

– Светка молодец – всегда приготовит отличный стол! Очень гостеприимная! – с удовольствием отметил Максим. Он привез ей в подарок флакончик французских духов «Climat», которые тогда только появились в продаже.

Света и Николай мне сразу понравились. От них, действительно, исходило гостеприимство и радушие. Их гости тоже оказались интересными, культурными людьми. В основном московская интеллигенция.

За столом меня посадили между Максом и Светой. Она расспрашивала меня о многом – чем я занимаюсь, где живу, а за меня ей часто отвечал Максим, употребляя самые лестные эпитеты. Это звучало очень мило и приятно задевало мои слабые струнки.

– Нина – переводчица! – с явным удовольствием объяснял он.

Застолье было очень приятным, и поэтому в разговорах и за вкусной едой вечер прошел очень быстро. Далеко за полночь гости собрались разъезжаться. Света подошла к нам.

– Максим, оставайтесь у нас на ночь, вот так еще пообщаемся! Места достаточно!

Он радостно кивнул, повернулся ко мне, спросил мое согласие. Я не возражала, видела, что ему этого очень хотелось.

После новых долгих разговоров за ночным чаем я начала буквально засыпать – у меня шла вторая бессонная ночь. Макс заметил это.

– Ладно, Светуля, мы пойдем ложиться – Нина устала. Скоро снова увидимся!

Света застелила нам кровать, одну на двоих. Одолжила мне ночную рубашку. Максим пошел в душ первым. Когда я вышла из теплого душа, он лежал в кровати, наблюдая за мной. Что-то ласково сказал, отодвигаясь, уступая мне больше места. Я не разобрала что именно – хотелось спать, слипались глаза. Помню только, как он мягко положил свою руку на мою, что она была очень горячей. От него самого исходило горячее тепло – как от печки. Это было приятно, и я почувствовала покой и умиротворение. Максим молчал и больше не предпринимал никаких действий. Я немного удивилась, но не обиделась. Мне было легко и хорошо. Больше ни о чем не задумываясь, я машинально повернулась на бок и… медленно погрузилась в сладкие объятия Морфея.

Утром проснулась от звука приглушенных голосов, идущих из кухни – Света разговаривала с мужем, видимо, готовя завтрак. Макс еще спал, тихо посапывая рядом. Я ушла в душ, а вернувшись обнаружила, что он проснулся.

– Доброе утро, соня! – рассмеялась я.

Он не ответил, продолжая лежать, глядя на меня странным, отсутствующим взглядом, как будто сквозь меня. Я немного опешила – неужели его обидела моя фраза? Но допытываться не стала.

– Максим, буду ждать тебя на кухне!

Он снова ничего не ответил. Я поежилась. Очень странно…

На кухне Света предложила мне кофе и оладьи с вареньем. Мы с удовольствием втроем обсуждали прошедший вечер. Я искренне благодарила супругов за теплый прием.

Вошел Максим, поздоровался и начал разговор со Светой и Колей. При этом он ни разу не обратился ко мне, лишь изредка бросая на меня взгляд. Я почувствовала себя неловко. Вскоре он встал, едва взглянув на меня, сказал своим друзьям, что ему нужно ехать – дела.

Я была озадачена, терялась в догадках – что произошло? Что именно ему не понравилось, чтобы он вдруг начал игнорировать меня? Такого в моей жизни раньше никогда не случалось…

Попрощавшись с хозяевами, мы вышли на улицу, молча пошли к машине. Было холодное ветреное зимнее утро.

Теперь молчала и я, сознательно, не чувствуя за собой какой-либо вины, не понимая его поведения. Я была разочарована. Мелькнула мысль: «Видимо, ему не понравилось то, что вчера я сразу уснула, не оказав ему знаков внимания…»

Максим подошел к своим «Жигулям», распахнул дверцу с моей стороны.

– Пожалуйте! Прошу вас! – вдруг, широко улыбнувшись, шутливо произнес он.

Я на секунду обомлела. Потом так же шутливо улыбнулась, ответила в тон ему:

– А мне показалось, что сегодня тебе не очень хочется разговаривать со мной! Не в настроении?

– Что ты, Нинулечка, совсем наоборот! Все прекрасно, я очень рад, что ты со мной! Ну да, конечно, ты еще не знаешь… прости пожалуйста… Это моя особенность – с утра я очень медленно просыпаюсь… раскачиваюсь полчаса, а то и час! Мама и все мои друзья знают об этом! Но теперь все в порядке, холод разбудил меня! Сейчас отвезу тебя и поеду в студию, а вечером увидимся, хорошо?

Он взял мою руку в свои, поцеловал. Несколько секунд внимательно изучал мое лицо. Затем робко произнес:

– Нинуся, ты очень красивая… но вот… вчера вечером на тебе была красная помада, а мне кажется, тебе больше идет розовая, как когда ты была у Нолика…

Я широко раскрыла глаза, не ожидая такого откровения. «Вот это да… – думала я, – какая прелестная, почти детская непосредственность…»

Две секунды мы молча смотрели друг на друга и… дружно рассмеялись. Макс притянул меня к себе, крепко обнял.

С этого дня мы начали постоянно встречаться. Каждый день или почти каждый. Потом, когда я вспоминала свои первоначальные неприятные ощущения, очень удивлялась, не понимая, откуда они возникли. «На этот раз интуиция подвела меня… он совсем не такой, как я изначально предполагала. И слава Богу!» – с удовольствием подумала я.

С каждым днем мой милый друг все больше располагал меня к себе, все больше очаровывал меня. Максим был очень внимательным и нежным, ухаживал интеллигентно и красиво. Часто приносил цветы.

Каждая наша встреча стала праздником. Мы постепенно познавали друг друга, становясь все ближе.

Макс делился своими сокровенными мыслями и рассказывл о своих жизненных ситуациях, даже тех, которые не всегда были в его пользу. У меня возникло ощущение, что он полностью доверяет мне. Я очень ценила это и стремилась стать ему настоящим единомышленником. Прежде всего другом, на которого он сможет всегда положиться.

Чувства пришли позже, как нечто естественное и неотвратимое.