Текст книги "Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни"

– Я скоро приду! Жди меня и слушай мою маму! – засмеялась и вошла в дверь школы.

Песик, как всегда, преданно смотрел мне вслед и отчаянно вилял хвостом, как будто уверяя меня, что ему не терпится увидеть меня снова. И я тоже с нетерпением думала о том, как буду ласкать его, когда вернусь.

Как только занятия закончились, я бегом отправилась домой, зашла во двор и стала звать своего любимого друга. Но, к моему большому удивлению, он не отзывался – впервые!

Это было просто невероятно, ведь Рыжик всегда поджидал меня возле дома или тотчас появлялся при первых звуках моего голоса. Я запаниковала. Принялась бегать по всему двору, искала его за домами, за гаражами, в подвалах – все бесполезно. Кричала, плакала, уже предчувствуя неладное.

Так и не найдя его в течение часа, я в отчаянии кинулась домой. Дверь открыла мама и испугалась моего вида.

– Что случилось?!

– Мама, ты не знаешь, что с Рыжиком?! Его больше нигде нет!

Мама стала успокаивать меня:

– Да никуда не денется твой Рыжик! Мы с ним вернулись вместе, проводив тебя. Наверно, бегает по двору за какой-нибудь кошкой! Не волнуйся, нагуляется и прибежит!

За кошкой? Ну, нет – он слишком добрый пес для того, чтобы бегать за кошками!

Я уже давно заметила, что он не обращал на них никакого внимания. Нет, тут что-то другое! Схватив кусок колбасы, я снова бегом спустилась во двор.

– Рыжик! Ры-ы-ыжик! – громко кричала, бегая по двору, в десятый, в двадцатый раз заглядывая во все дыры, во все места, где он смог бы находиться.

Но уже понимала, что с ним что-то случилось. Что-то страшное – просто так он не смог бы не отозваться! У меня все холодело внутри от мысли, что я могу больше не увидеть своего Рыжика.

Двор был почти пустой. Не было видно ни Лены, ни других детей.

Вдруг появилась какая-то незнакомая девочка, постарше меня. Она медленно приблизилась ко мне, серьезно, внимательно смотрела мне в глаза.

– Рыжик… он твой… был?

– Да! Мой! Ты его видела?! Где он?!

Девочка продолжала смотреть на меня строгим и одновременно печальным взглядом.

– А его больше нет… Приезжал фургон, за собаками. Дядьки спросили у нас, если мы видели здесь бездомных собак. Я сказала «нет», а Ленка сказала «да» и повела их за гаражи к месту, где прятался Рыжик. Они поймали его и увезли…

Я больше ничего не слышала и не видела из-за застилающего мое лицо потока слез. Находилась, как в вакууме. Как вернулась домой, как поднималась по лестнице, я не помню. Помню только, что дома беспрерывно плакала, не слыша, не понимая маминых слов. Не могла остановиться плакать. Перепуганная мама бегала вокруг меня, пытаясь понять, что случилось, но у меня не было ни сил, ни слов, чтобы ей что-то объяснить. Я была не в состоянии говорить. Лишь временами выкрикивала «Рыжик!» и снова захлебывалась слезами.

Потом мама чем-то отпаивала меня, снова пыталась успокоить. Я ничего не соображала – внутри была только острая боль, а вокруг пустота.

Вечером пришел папа. Он тоже всячески пытался уговаривать меня. Наверно, сразу понял, что случилось, он не задавал мне никаких вопросов. Но я не реагировала на слова и уговоры родителей – весь мир разрушился для меня в одно мгновение. В голове все было, как в густом тумане. Только перед глазами постоянно стояли преданные глаза Рыжика. Его такие добрые, влажные, блестящие – такие «человечьи» глаза!

Родители вызвали врача, и он дал мне освобождение от школы на неделю или две.

Несколько дней я не могла есть, не могла спать – до головокружения, до тошноты. Ушла в себя, как в летаргический сон. Временами снова взрывалась потоком слез. Мне больше ничего не хотелось, абсолютно ничего. Я была не в состоянии идти ни в школу, ни во двор и больше не могла видеть Лену. Она стала для меня материальным воплощением зла и ужаса…

В тот страшный день я потеряла сразу двоих друзей. Лена умерла для меня одновременно с Рыжиком.

Я не стала разбираться с ней – не было ни слов, ни сил, и это уже ничего не могло изменить. Все последующие дни, месяцы и годы я просто напрочь игнорировала ее. Даже сталкиваясь с ней нос к носу в школе, я смотрела «сквозь» нее. Как будто я теряла зрение – ее лицо каждый раз становилось для меня размытым, как в тумане. Как будто она стала призраком. Пустым местом.

И даже когда мы стали взрослыми и уже заканчивали последний класс, я по-прежнему продолжала избегать ее. Не могла посмотреть ей в глаза. Мне казалось, что она прочитает в них все, что я о ней думаю. Мои ненавистные мысли. Мои друзья часто говорили, что у меня «все написано на лице». Я категорически избегала того, чтобы Лена попыталась заговорить со мной – для меня она больше не существовала.

Когда я вспоминаю Рыжика, моего нежного, чистого и преданного друга, у меня всегда на глаза набегают горькие слезы. Как и сейчас.

Прошло так много лет, а я все так же вижу его перед собой, вижу его все понимающие влажные глаза, смотрящие в мои. Как будто все это произошло только вчера.

Невинное существо, которое всем несло только доброту и любовь, было хладнокровно уничтожено бездушными, бесчеловечными людьми. За которых мне безумно стыдно – до тошноты, поднимающейся в горле каждый раз, когда я думаю об этом.

Я снова прошу у Рыжика прощения за людскую жестокость и за то, что не уберегла его. Очень хочу верить в то, что в своем собачьем раю он слышит меня.

«Мой любимый Рыжик, ты не зря существовал на этом свете, если разбудил во мне такие нежные и глубокие чувства, оставил о себе такую светлую память… на столько лет! На что способен даже не каждый человек. Спасибо тебе!»

И это все…

Время лечит. Лечит – да, но память не отбивает.

Существуют события, факты, которые невозможно забыть. И тогда мы несем их в себе всю свою жизнь.

После трагедии с Рыжиком – да, да, для меня произошла именно трагедия, я как-то сразу очень повзрослела. Тогда я впервые столкнулась с завистью, со злом и жестокостью. Они очень больно ударили по мне, но в то же время открыли мне глаза на окружающий мир. До этого он существовал в моем представлении лишь только в призме добра, любви, дружбы и нежности.

Я начала глубоко задумываться над тем, что такое смерть. И над тем, что такое предательство. Что из двух страшнее?

Стала иначе смотреть на многие вещи, на мелкие ссоры и «разборки». На своих одноклассников. Многое стало казаться «мышиной возней», не заслуживающей внимания.

Снова принялась читать, очень много читать. Чтение уводило меня в совершенно другой, воображаемый и лучший мир, далекий от грустных мыслей и жестокой реальности. Читая, я могла проживать новые жизни, мечтать, «летать».

Вечером, когда родители загоняли меня в постель, я тайком брала папин фонарик, забиралась под одеяло с книжкой и читала так половину ночи.

В моем классе меня считали замкнутой. Так как я редко участвовала в походах или в каких-то других школьных выездных мероприятиях. Но причина была не во мне, а в моей маме. Она постоянно думала, что со мной может что-то случиться – что я снова себе что-нибудь сломаю, ввиду моего хилого здоровья. И, как бы мне ни хотелось чувствовать себя с моими одноклассниками на одной волне, у меня не было выбора – приходилось смиряться и оставаться дома.

Помимо чтения, у меня еще одна страсть – музыка. Иногда, когда родители выходили в гости, я ставила на старый проигрыватель виниловые диски с органными фугами Баха и Бетховена, гасила свет и в полной темноте погружалась в мир мощной органной музыки. Я просто обожала ее – она вызывала у меня совсем новые, волнующие и почти физически ощутимые эмоции.

Еще я любила бардов. Часто слушала Булата Окуджаву, получая удовольствие от его позитивных стихов и округлой музыки.

Но моей настоящей страстью стали песни Владимира Высоцкого. Кто-то, наверно, не поверит, ведь я тогда была еще ребенком. Дело в том, что мой внезапный интерес к совсем незнакомому певцу, которого я никогда не видела ни в журналах, ни на экране телевизора, возник из любви к нему моего отца и брата. Брат как-то принес в дом несколько больших магнитофонных бобин, и с тех пор песни Высоцкого буквально поселились у нас – звучали каждый день, каждый вечер. И я влюбилась в его хриплый голос, в неподдельную искренность исполнения, в ту невероятную энергию, которая исходила от его исполнения. Я вслушивалась в его тексты, искала смысл и поражалась оригинальности и цепкости его слов. Моими любимыми песнями стали «Парус», «Кони привередливые», «Охота на волков», «Скалолазка». Они ими остаются и до сих пор. Позднее неожиданная смерть Владимира Высоцкого очень потрясла меня и стала практически личной драмой – я оплакивала любимого барда несколько дней, как будто потеряв близкого родственника.

Шло время, и я выросла, превратившись в высокого и худого подростка с длинными ногами, длинными волосами и большим ртом. Из-за этого в школе, где обычно принято «приклеивать ярлыки», я получила два прозвища – «лягушка» и «цапля». Но меня это не обижало, даже просто совсем не трогало. Я чувствовала себя взрослее моих одноклассников, как будто поняла что-то важное, чего еще не поняли они.

Не обижалась еще и потому, что считала себя некрасивой.

«Они правы, так чего же обижаться на правду?» – думала я, разглядывая себя в зеркало. Даже школьные фотографии, которые мы в обязательном порядке делали каждый год, я рвала на кусочки и выбрасывала, так как совсем не нравилась себе на них.

Что-то начало меняться, когда мне исполнилось 14 лет.

Однажды мой дядя пригласил меня с собой на прогулку. По дороге он встретил какого-то своего знакомого, представил меня. Мужчина оглядел меня с ног до головы, а затем сказал: «Какая очаровательная Дюймовочка! Не мог представить, что у тебя есть такая племянница!»

Я восприняла это как банальный комплимент «из вежливости». Но позднее дядя уверял меня, что это правда:

– Ты действительно стала красивой, даже очень. Но я не хотел тебе этого говорить, так как главным для тебя должна быть учеба, а не зеркало!

Я не очень поверила ему, отнеслась скептически, но все последующие события постепенно подтверждали его слова. Молодые люди начали обращать на меня внимание, многие пытались подойти познакомиться даже на улице, спонтанно делали комплименты.

А когда в 16 лет я поехала на каникулы к бабушке в Евпаторию, где она тогда проживала, то уже не знала, как отделаться от парней, которые под любым предлогом пытались завязать отношения. Там я познакомилась и немного повстречалась с одним очень красивым мальчиком – двадцатилетним студентом Колей, который также приехал на море в свои летние каникулы. С ним я познала, что такое «первый поцелуй». Он был очень внимательным и нежным со мной. После окончания лета мы начали переписываться. Мне нравилось, что такой взрослый, красивый и спортивный парень регулярно признавался мне в любви. Он даже приезжал к нам домой в Ленинград на зимние каникулы, чтобы снова увидеться со мной. Но тогда я поняла, что не влюблена в него и что его приезд явился для меня ненужным грузом. Как ни грустно, но я больше не знала, о чем с ним говорить, и вела себя безразлично и негостеприимно, из-за чего мне потом было очень стыдно. После его отъезда написала ему короткое письмо, извинилась.

Я была еще очень молодой и не готовой к длительным, серьезным отношениям, но поняла это не сразу.

Постепенно я перестала чувствовать себя «гадким утенком», которым считала себя предыдущие годы. Раскрылась самой себе, познала себя, свой внутренний мир. Поверила в свои силы, почувствовала себя уверенно, но самоуверенной не стала. К счастью, так как эту черту характера в людях я всегда презирала.

Мои одноклассницы уже активно встречались с мальчиками. Но меня они почему-то не притягивали ни в 16, ни в 17 лет. Мне было не интересно встречаться с парнем просто так, «для опыта», мне было необходимо влюбиться.

Когда я училась уже в десятом классе, в кинотеатрах появился французский фильм, который произвел настоящий фурор – «Анжелика – маркиза ангелов». Все мои знакомые девчонки, в том числе одноклассницы, дружно поскакали на просмотр, а потом разговорам не было конца – абсолютно все подпали под шарм этого действительно очень красивого фильма и исполнительницы главной роли, Мишель Мерсье.

Не удержалась и я. Как и все, я была совершенно очарована необычной любовной историей Анжелики и Жофрея. А позднее была ошеломлена, когда люди вокруг начали сравнивать меня с Анжеликой, говоря, что мы с ней очень похожи. Некоторые даже начали так звать меня. Я же не могла смотреть на себя объективно, поэтому своего мнения о сходстве так и не составила. Но, естественно, такое сравнение мне было очень приятно и придавало мне новую уверенность в своих женских силах.

В десятом классе я, наконец, решилась и покрасила свои пепельные волосы в золотисто-медовый цвет. Возможно, цвет волос сыграл не последнюю роль, приближая меня к чувственной Анжелике.

Я была очень романтичной натурой. Думала, что, встреть я мужчину подобного Жофрею – со шрамами и не обязательно красивого, но настоящего, с ярко выраженным мужским началом, я последовала бы за ним совсем как Анжелика. Но мой Жофрей был еще в пути.

Поэтому по вечерам, после школы, я продолжала отдаваться своему любимому занятию – чтению. Меня стали очень привлекать книги по философии и психологии уже не только русских, но также и французских авторов. Мишель Монтень, Жан-Жак Лабрюйер, Дидро и другие. А «Опыты» Монтеня в 16 лет стали моей настольной книгой, заменив знаменитый роман Лермонтова.

Еще мне тогда нравилась серия книг по психологии Владимира Леви. Именно он дал мне желание проникнуть в психологию и в эзотерику. Помимо этого, я зачитывалась переводами книг Дейла Карнеги. Меня очень забавляло следовать его советам и ставить психологические опыты – проверять их в повседневной жизни, в отношениях с людьми.

Поскольку никаких особых развлечений в моей жизни не было, то, помимо чтения, я увлеклась написанием дневника. Описывала события, которые происходили в моей юной жизни, мои впечатления и эмоции. В дальнейшем мне это пригодилось для того, чтобы анализировать и правильно излагать свои мысли.

Кроме того, я вдруг отчетливо осознала, что то, как меня воспитали родители, мне совершенно не подходит. Это была не я, не моя естественная натура. Чувствовала себя так, как будто меня искусственно «сформатировали». Вложили в меня информационную программу, которая шла против моего внутреннего естества, как случайно затесавшееся инородное тело.

У меня появился свой взгляд на мир, на его законы, явления и события – ближние или дальние. Так я решила, что должна сама себя «перевоспитать». Приобрести и развивать в себе качества, которые казались мне правильными. Быть самой собой, отстаивать право на собственное мнение, иметь моральную стойкость и независимость. Книги по философии очень помогли мне в этом, в особенности труды Мишеля Монтеня, которые заставили меня переоценить многие понятия, посмотреть на жизнь под новым углом зрения. Значительно позднее я с удовольствием узнала, что во французской системе образования Мишель Монтень является одним из «краеугольных камней» обязательной программы лицея.

Наконец, школа закончилась. Я ждала этого с большим нетерпением. Успешно сдала выпускные экзамены. Радостно выдохнула и начала готовиться к поступлению в университет, на филологический факультет. Это было сложной задачей, так как конкурс был сложным – существовала система серьезных вступительных экзаменов. Претендентов было очень много, а число мест ограниченно.

Хотя я интенсивно занималась дома и повторила всю школьную программу, но в первый год все же не поступила. Недобрала двух баллов. Я очень расстроилась.

Чтобы пройти по конкурсу, нужно было сдать все экзамены на «пять» – получить высшую оценку.

Я прекрасно знала, что практически все родители, у которых были связи, старались устроить своих детей в институты по блату, не проходя вступительных экзаменов. Когда я решилась спросить у папы, не мог ли бы он мне помочь поступить в университет, он ответил так:

– Никого искать я не буду! Если ты действительно серьезно настроена поступить в вуз и хорошо подготовилась, то добьешься этого сама. А если нет, то и блат не поможет – тогда ты там не удержишься, тебя выгонят после первой сессии.

Я была немного разочарована, но ожидала его отказ – мой папа был очень принципиальным человеком. Решив не расстраиваться, я поступила на временную работу секретарем в проектный институт. Параллельно продолжала готовиться к поступлению в университет на следующий год. По выходным занималась в библиотеке, читая дополнительную литературу.

Я убеждена, что в жизни все для чего-то нужно. Наверно, то, что я не прошла конкурс и оказалось в этом проектном институте, тоже было где-то «написано», в одной из «глав» моей судьбы. Так как в нем я познакомилась и очень подружилась с молодой женщиной, которая была на десять лет старше меня, Ольгой Давидсон, которая позднее сыграла одну существенную роль в моей жизни, в результате чего я впоследствии оказалась в Москве. Наша искренняя дружба продлилась много лет, вплоть до ее отъезда на постоянное место жительства в Израиль.

Проработав год в проектном институте, я успешно сдала вступительные экзамены и поступила в университет. Сама, без чьей-либо помощи и внутренне очень гордилась этим. Но самым парадоксальным стало то, что мало кто поверил, что я была принята без блата! Мне передавали одноклассники, что даже бывшие учительницы, с которыми они оставались в контакте, были уверены, что мне помогли папины связи. Но меня не обижали такие сомнения в моих способностях. Я смеялась, рассказывая об этом друзьям – так это было забавно и даже лестно.

Я с головой погрузилась в учебу. Мне очень нравились гуманитарные предметы и языки, которые я изучала. Оценки на экзаменах стали отличными, не то что были в школе, в последних классах. Не правда ли, говорят: «Ты достигаешь наилучших результатов тогда, когда ты делаешь именно то, что любишь»?

Также у меня появились и новые друзья. Я подружилась с двумя девочками-однокурсницами, Катей и Бэллой, а также с некоторыми девочками из других групп. С одной из них, Мариной Матьязовой, очень милой и интеллигентной, живущей теперь в Швеции, мы переписываемся по сей день.

После школы я очень изменилась – стала крайне общительной. Как будто наверстывала упущенное – все то, чего была лишена в детстве и в подростковом возрасте. Я тянулась к людям и во всех искала и видела только хорошее. Не то чтобы была наивной, но мне всегда казалось, что, несмотря на недостатки, имеющиеся у каждого из нас, хорошие качества всегда возьмут верх.

Видимо, я все же заблуждалась, так как впоследствии мне неоднократно отвечали на добро злом. Но я по-прежнему не обижалась и никогда никому не мстила. Просто уходила в сторону – навсегда.

Стали ли эти люди счастливее от того зла, которое они причинили мне?

Не подумали о том, что однажды все возвращается бумерангом?

Я получала удовольствие от учебы, от общения с подругами, от чтения, от прогулок по Летнему саду, который всегда ласково встречал меня и ненавязчиво внушал мечты и планы. Я была просто влюблена в свой прекрасный город и во все, что было в нем. И, парадоксально, не влюблена ни в одного мужчину, хотя кандидатур было вполне достаточно. Хотя мне уже исполнилось 19 лет.

Последние годы сильная половина человечества стала очень часто оказывать мне знаки внимания, предлагая «встречаться», как тогда говорили. В то время существовало очень мало мест для знакомств – не было дискотек или Интернета, и обычно, в надежде завязать знакомство, молодые люди подходили прямо на улице. Как правило, произносились штампованные фразы, проверенные комплименты о «прекрасных глазах» и т. п. Кто-то более изобретательный говорил: «Я вас уже где-то видел, вы, случайно, не бывали в …?» Обычно в таких случаях я отвечала, смеясь: «Случайно нет!» Это было комично, и, хотя не было неприятно, ни один не вызывал моего интереса. Поэтому я просто отшучивалась.

Как-то раз за мной полчаса следовал «по пятам» приятный молодой мужчина, назвавшийся профессиональным художником. Он вызвал мое любопытство, произнеся фразу, которую я еще никогда не слышала ранее: «Я смотрю на вас и думаю: как ваш папа должен был любить вашу маму, чтобы создать такую красоту? Вы настоящее произведение искусства!» Меня очень рассмешила его высокопарная фраза, но все же я отметила про себя, что в ней был «поиск», отрыв от «штампа». Чувствовался «творческий» подход юноши. Полчаса мы с ним болтали в садике о том о сем, шутили, а на прощанье парень предложил мне нарисовать мой портрет. Я ответила: «Спасибо, подумаю, позвоню вам».

Это был мой действующий прием. Чтобы отвязаться от навязчивых ухажеров, я предлагала взять их телефон, обещая позвонить. А свой не давала и никогда не звонила – мне не очень нравились уличные знакомства.

Но жизнь и судьба навязывают свои правила. Именно на улице зародилась моя первая настоящая любовь.

Однажды Катя, моя подруга из группы, пригласила меня после лекций к себе домой.

Ее мама приготовила нам королевский ужин – черная икра, севрюга и другие деликатесы. Папа был директором крупного универмага, со всеми благами, которые из этого вытекали. В особенности в ту советскую эпоху. Катя приходила на занятия с золотыми кольцами с бриллиантами на каждой руке. Тогда это была большая редкость, тем более для молодой девушки. Преподавателям это не нравилось. Но Катя смеялась и не обращала на них внимания. Она знала, что ее никогда не выгонят.

Кате завидовали многие девчонки. Я не относилась к их числу, и, наверно, поэтому мы подружились. Каждому свое. Считала это в порядке вещей. Не будучи по своей натуре материалисткой, я никогда не испытывала чувства зависти и не понимала завистливых людей. Ведь они живут в ущерб себе – зависть приносит зло только им самим, грызет изнутри. И ведь в жизни все равно никогда не было, нет и не будет равенства. Всегда есть люди в лучшей или в худшей ситуации, чем мы. Нужно уметь довольствоваться тем, что есть, и радоваться этому. Может, в этом и состоит формула счастья?

Ужин затянулся. Мы настолько заговорились между собой, что под конец Катина мама предложила мне остаться у них ночевать. Я позвонила домой, предупредила родителей и осталась.

Наутро, наскоро позавтракав, мы с Катей отправились на занятия. До метро нужно было проехать несколько остановок на автобусе, а его все не было. Мы заволновались – поняли, что «с треском» опаздываем. А в последние дни к тому же участились контроли со стороны ректората.

– Здесь недалеко есть стоянка такси, так будет быстрее! – предложила Катя.

Подходя к стоянке, я издалека увидела на ней высокого молодого человека. Он был красив, статен и модно одет. Такое сочетание – большая редкость в те времена. Стройный брюнет с большими карими выразительными глазами. Катя тоже сразу заметила его.

– Смотри, какой мужик! – шепнула она.

«Мужик», безусловно, знал, какое впечатление производил на женщин. Он встретил нас чарующей улыбкой. Поздоровался и предупредил, что уже 10 минут ждет машину.

– Надеюсь, что скоро подойдет. А вам куда, девочки? Может, подвезу вас, если нам по дороге? Кстати, меня зовут Владимир, Владимир Голубев.

Мы объяснили, что едем в университет на лекции, дали адрес. К нашему изумлению, он ответил, что он едет туда же.

– Вы тоже там учитесь?! Мы вас никогда не видели! – воскликнула Катя.

– Нет, я еду к ректору выполнить поручение родителей одной девушки, которая там учится. Они попросили меня помочь ей.

По дороге мы весело болтали. Владимир постоянно шутил, излучая массу тепла и обаяния. По приезде на место попросил у нас обеих телефоны. На этот раз я не отказала.

– Увидимся позже, девочки. До скорого!

Мы пошли на лекцию под впечатлением от этой встречи. Мне было любопытно – увижу ли я его когда-нибудь снова?

Через пару дней Владимир позвонил мне домой, поинтересовался, как мои дела, учеба. Выразил надежду, что мы скоро увидимся. Мимоходом сообщил, что вечером едет в гости на ужин к Кате – ее мама пригласила его. Меня это не удивило. Ну что же, «совет да любовь».

А на следующий день – приятный сюрприз. Телефонный звонок, это снова был Владимир. Он приглашал на ужин в ресторан при гостинице «Европейская», на Невском проспекте. Сказал, что на день рождения его старшей сестры, которая вечером праздновала его там.

Я с удовольствием согласилась. Но у меня была загвоздка – не знала, что мне надеть для такого случая. Единственное нарядное платье в моем гардеробе было летним, с короткими рукавами, а на улице стояла зима. Поломав себе голову, я поняла, что особого выбора у меня нет – нужно было либо надевать свитер-«лапшу» с джинсами, либо это платье «в талию» из фиолетового сатина с мелкими цветами, которое мне очень шло.

В поединке со свитером победило платье – я подумала, что должна выбрать то, в чем буду чувствовать себя лучше. Бог с ним, что платье летнее и с глубоким декольте – в ресторане наверняка будет жарко. Кроме того, обязательно начнутся танцы и легкое платье придется кстати. Один бемоль – нужно будет надеть зимние сапоги, которые не идут с ним, но ничего более подходящего у меня все равно не было. Я успокаивала себя тем, что они были довольно элегантными, на высоком каблуке. Все вместе может сойти за «новый стиль», ведь мода так капризна…

Я воодушевилась. Какое всегда наступает облегчение, как только принимаешь правильное решение!

Быстро приняла душ, натянула на себя платье, подкрасилась, распустила волосы. Взглянула на себя в зеркало критическим взглядом. Снисходительно подумала: «Сойдет!» Надела черные сапоги «на шпильке», накинула пальто, меховую шапку и отправилась на троллейбусе в «Европу».

Владимир уже ждал меня в холле. Быстро окинул меня оценивающим «мужским» взглядом. Меня это рассмешило. Как все-таки все мужчины похожи!

Мы поднялись на второй этаж, где его сестра уже сидела за столом в окружении друзей. Она была копией своего брата, только в женском варианте. Необыкновенно красивая женщина – с роскошными темными волосами по плечи, огромными черными глазами, чарующей улыбкой.

Володя представил нас друг другу. Сестру звали Мария. Она встретила меня очень просто и радушно, воскликнула, округлив глаза:

– Ой, Вовка, где же ты отыскал такую красавицу?!

Было видно, что брату очень понравилась ее реплика. Он смотрел на меня с восхищением, с явным удовольствием. Рассмеялся:

– Места знать надо!

Мы познакомились с сестрой поближе. Она была очень милой и доброжелательной. Я сразу подпала под ее шарм, точно так же, как и под Володин.

Они приехали с Украины, из Черновиц, как рассказала мне Маша, но уже давно живут в Ленинграде. Она дала мне свой телефон и адрес, сказала, что одобряет выбор брата и надеется видеть меня часто.

Начались танцы. Володя заказал оркестру «Хава нагилу». Маша задорно пустилась в пляс, а за ней и мы. В танце он не спускал с меня глаз, ловил мои руки. Мы веселись и дурачились, как дети.

Внезапно я почувствовала себя счастливой. Абсолютно счастливой. Как будто я ждала этого момента всю свою предыдущую жизнь, и вот он наступил! Спроси меня почему, я не смогла бы объяснить. Просто мне было очень хорошо рядом с ним, легко, радостно и свободно. Я чувствовала себя в своей «стихии», забывая обо всем на свете.

Контакт и с другими членами его семьи возник мгновенно, как будто я знала их вечность. Как будто они были моей семьей. Самое удивительное, что это ощущение «семьи» у меня осталось к этим людям по сегодняшний день, несмотря на прошедшие годы и на огромное расстояние, которое всех нас теперь разделяет.

С того вечера мы начали видеться с Володей каждый день. Я открывала его новые и новые достоинства, которые восхищали или трогали меня. Добрый, отзывчивый и всегда веселый характер, и это несмотря на неприятности, которые возникали у него то здесь, то там. Неизменное чувство юмора и оптимизм, которые меня всегда так притягивали к людям.

Владимир сказал мне, что ему 19 лет и что он работает в «Союзпушнине». Столько же лет было и мне! Он выглядел намного старше, но для меня это не имело никакого значения, так же, как и его социальное положение. Главным были только чувства, которые он у меня вызывал. Они возникли почти сразу.

Володя рассказал мне также, что у него есть огромный дог, Изя, редкого палевого цвета шерсти, которого он обожает и которым очень гордится. Но что пес никого не принимает, кроме своего хозяина. Может и сильно укусить – он такой.

Через несколько дней он все же пригласил меня к себе в гости – показать собаку.

Дог действительно оказался огромным. Необычной бежево-сероватой окраски, очень красивым. У меня сразу возникли ассоциации с «Собакой Баскервилей», так как вид у него был довольно устрашающий, несмотря на всю его красоту и величие. Но я всегда очень любила животных. Любых, всех без исключения и в особенности собак. Никогда не боялась погладить их по спине, проходя мимо них на улице, не исключая даже питбулей. Наверно, они чувствовали эту любовь и поэтому отвечали тем же, на инстинктивном уровне. Я всегда разговаривала с ними, как с людьми, убежденная в том, что они понимали меня.

Изя, или Икс, как еще называл его хозяин, встретил меня очень настороженно. Напрягся, уставился в меня строгим изучающим взглядом своих больших черных глаз. Володя резко приказал ему сидеть, не двигаться. Он боялся, чтобы пес не бросился на меня. Но пока Вова находился на кухне, готовя собаке еду, а нам напитки, я, слушая свою интуицию, начала медленно приближаться к Иксу. Он внимательно и напряженно следил за мной, но не двигался. Постепенно я подошла совсем близко и осторожно присела рядом. Начала спокойно и доброжелательно разговаривать с ним – как когда-то с Рыжиком. Я давно поняла, что собаки очень чувствительны к интонации. Наверно, со стороны это выглядело глупо, но я стала рассказывать ему, совсем как человеку, кто я такая, почему пришла в его дом, что я рада его видеть и познакомиться. И еще что он очень красивый и умный пес, и я надеюсь подружиться с ним. Изя слушал меня очень внимательно, постоянно меняя выражение темных, как сливы, глаз. Как человек. Поднимал и опускал уши, как будто немного удивляясь. Я была совершенно убеждена – он понимал меня!

Когда Володя снова вошел в комнату и увидел нас рядом друг с другом, то поразился:

– Ничего себе! К Иксу никто не осмеливался подойти за два метра, он всегда пытается укусить… а тебя он принял… Вижу, что у него такой же вкус, как и у его папы! – от души смеялся он.

Ходит мнение, что когда по-настоящему любишь человека, то принимаешь его со всем, что его окружает: с его родственниками, друзьями, собакой или кошкой, крысой или змеей. Так как все, принадлежащее ему, кажется благом.