Текст книги "Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни"

Скучать не приходилось, постоянно поступали предложения от молодых людей то там, то здесь, попытки ухаживаний. Но мне никто не нравился, а встречаться с кем-то «от скуки» не хотелось.

Однако через пару месяцев я познакомилась с интересным и харизматичным молодым человеком, Сергеем. Брюнет с голубыми, по-детски чистыми глазами и мягкими манерами, он работал метрдотелем в одном из ресторанов также системы Интурист. Сумел красиво «приблизиться» ко мне.

Мы начали встречаться. Мне очень захотелось влюбиться в него, снова испытать это прекрасное чувство, придающее «крылья». Но никак не получалось, хотя умом я понимала и ценила его достоинства.

Чего-то мне в нем не хватало, до чего-то он «недотягивал», несмотря на все старания и знаки внимания. Но, возможно, он просто попал в неудачный момент – я тогда еще полностью не пришла в себя после развода. А скорее всего, во мне продолжали жить чувства к Володе.

Когда я откровенно объяснилась с Сергеем, он повел себя по-мужски и «с классом». На наш прощальный ужин пригласил меня в ресторан, в котором работал сам. Его подопечные официанты обслуживали нас «по высшему разряду». Сергей хотел, по его словам, чтобы именно это я вспоминала, вспоминая о нем – букет красных роз на столе, прекрасный вечер, красивая музыка, наш красивый танец, наполненный чувствами – хотя бы его чувствами.

У мужчины или есть понятия – вкус к жизни и уважение к женщине – или его нет. Заложено или не заложено.

Сергей подарил мне замечательный вечер, который я действительно не забыла. И не забыла его самого. Немного сожалею лишь об одном – о том, что тогда так и не смогла влюбиться в него. Сожалею потому, что в нем было заложено настоящее мужское начало – ответственность, порядочность, щедрость. Но, как говорится, не судьба.

Вспоминая его и тот памятный вечер, я каждый раз вспоминаю стихи талантливого болгарского поэта (если не ошибаюсь), Божидара Бажилова, которые я услышала много лет назад. Звучат они так:

 
Я хочу закрыть глаза, чтоб слышать музыку,
Хочу думать, что я с тобой,
Хочу танцевать с тобой
Медленный тот, тот печальный мучительный танец.
Чтоб тело мое тебе ритм передало,
Чтоб ритм передало мне тело твое,
Чтоб желать прикоснуться к тебе, но не мочь,
Потому что танец такой, ритм такой,
Потому что все это лишь сон,
Лишь желание, рожденное музыкой,
Которая слышится, когда закрываешь глаза.
 

Тот вечер, да, он удался именно таким, как этого хотел Сергей. Атмосфера была пропитана платоничностью и чувственностью одновременно.

А отвезя меня домой после ресторана, прощаясь перед моим подъездом, он с грустной улыбкой вложил мне в руки маленький русско-французский разговорник.

– Возьми это на память…

– Зачем, Сережа? – удивилась я. – Ты же знаешь, что у меня в активе другие языки – английский и немецкий!

– Возьми, пожалуйста! Мне почему-то кажется, что когда-нибудь он тебе понадобится!

Я недоуменно улыбнулась, положила разговорник в сумочку, а затем дома куда-то засунула его. Но несколько лет спустя, собираясь уезжать во Францию, я вспомнила об этом эпизоде. Разыскала разговорник. Поразилась – подарок Сергея оказался пророческим.

Но не буду забегать вперед.

Мне очень нравилось ощущение свободы. После расставания с Сергеем, приняв решение оставаться какое-то время одной, я еще больше сблизилась с Ларисой. Теперь мы обе были свободны, и у нас появилось много общих интересов. Вместе интересно и разнообразно проводили время.

Постепенно мой круг общения расширялся. Я этому очень радовалась, поскольку всегда любила встречать новых людей, познавать их. Антуан де Сент-Экзюпери сказал когда-то, что «самая большая в жизни роскошь это роскошь человеческого общения». Не могу не согласиться.

Мне всегда хотелось видеть в людях только хорошее, искать в них это и находить. Даже когда люди порой подводили меня, я часто закрывала на это глаза, многое прощая им. Не только потому, что наша христианская вера учит прощать. Но еще и потому, что, прощая, мы приносим облегчение прежде всего самим себе. Иначе трудно жить с грузом на душе, с неприязнью или с ненавистью. Поэтому я не испытывала ненависти даже к тем, кто причинил мне зло. Разочарование – да, ненависть – нет.

Я верю в то, что добро притягивает добро и что в итоге оно всегда одержит верх над злом. Верю также в Высший Суд. Кто-то, возможно, скажет, что я наивна. Но разве можно жить без веры в конечную победу добра? В победу справедливости? Можно ли жить без надежды, что это сбудется?

В моей жизни начался новый виток.

И вскоре произошло событие, из-за которого я снова чуть не рассталась с жизнью.

На работе у нас с Ларисой, у каждой, накопилось несколько дней отгулов. Поскольку мы стали почти неразлучны, то стали думать, как провести их вместе. Лара неоднократно высказывала желание съездить в гости к моим родителям в Ленинград, в мой прекрасный загадочно-заманчивый город, в котором она еще не побывала. И еще у нее была мечта – поужинать в легендарном ресторане гостиницы «Астория».

Легкие на подъем, мы быстро собрались. Я предупредила родителей, и они очень обрадовались моему сообщению о будущем приезде. Оставаясь очень привязанной к моим родным, я старалась ездить в Ленинград хотя бы раз в месяц – на выходные. Ларисина просьба явилась новым поводом к этому.

Шел октябрь. В том году снег в Ленинграде выпал рано, и погода стояла очень холодная.

Мы приехали в полдень. Я представила всем свою подругу. Родители, по своему обыкновению, приняли гостью с большим радушием. Мама накрыла стол. Я была очень рада снова «поболтать» со своей восьмидесятилетней бабулей, которую очень любила. Последнее время она проживала у моих родителей. Несмотря на преклонный возраст, у нее была светлая голова и хорошая память.

После обеда мы с Ларисой стали думать, чем заняться. Решили пойти в Русский музей.

– А после музея пойдем ужинать в «Асторию»! – снова загорелась она.

Я очень сильно сомневалась. Мне всегда казалось не очень приличным, когда девушки вечером вдвоем приходили в ресторан. Такие были времена. Мне не хотелось, чтобы нас приняли за девиц легкого поведения.

Сказала об этом Ларе. Но она возразила:

– Ну нет, Ника, пойдем! Какое нам дело до того, что будут думать другие? Поужинаем и вернемся домой!

Она называла меня Никой, как и некоторые другие мои друзья.

«Наверно, я действительно усложняю… к чему эти предрассудки? – подумала я. – Место престижное, почему бы не посидеть разок в приятной обстановке, раз уж мы выбрались в мой любимый город?»

Обдумав все, я попросила у родителей ключ от входной двери, чтобы вернуться, никого не беспокоя. Но мама сказала, что у них остался только один ключ, другой был потерян.

– Девочки, только возвращайтесь не позже десяти! Мы с папой не будем спать, откроем вам.

На том и порешили. Не теряя времени, мы с Ларисой отправились наслаждаться моим городом. Ленинград, или Санкт-Петербург, не зря называют «Северной Пальмирой» – многие здания, построенные по дизайнам итальянских архитекторов, до сих пор отличаются необыкновенной красотой и изысканностью, которую не найдешь даже в столице, в Москве.

Для меня приезды в родной город всегда сопровождались волнующими эмоциями. Я не просто родилась там и знала каждый уголок, но там произошли важные для меня события. Там я встретила свою первую любовь. Так и в этот раз, гуляя по городу, я снова погрузилась в воспоминания.

После того как мы с Ларой прошлись по историческим местам и очень замерзли, отправились напрямую в ресторан. Свернули с Невского проспекта к Исаакиевскому собору, находящемуся на Исаакиевской площади. Там величественно возвышалась «Астория». Я знала, что гостиница была построена в начале XX века по проекту известного петербургского архитектора Лидваля, а название получила в память о фешенебельных нью-йоркских отелях, которыми владели двоюродные братья Асторы.

Подходя к ней, я почувствовала, как кольнуло сердце, – я вспомнила, как когда-то я ужинала здесь с Володей.

Хорошо вымуштрованный важный швейцар распахнул перед нами массивную дверь. А не менее представительный метрдотель торжественно подвел нас к столику в центре зала.

Мы сели и облегченно расслабились, улыбаясь друг другу. После нескольких часов на ногах это было настоящее блаженство. Тихим фоном играла красивая музыка, еще более подчеркивая элегантность интерьера.

Изучив карту, мы решили заказать парочку салатиков, котлетки по-киевски, два бокала белого вина. Отметить нашу поездку.

Настроение было замечательным, мы наслаждались дегустацией пищи и атмосферой, царящей в ресторане. Обсуждали свои личные дела, не обращая внимания на присутствующих.

Я все же периодически поглядывала на часы. Была уже половина десятого, и я знала, что мама снова будет волноваться и выговаривать мне, если я вернусь поздно. Хотя, конечно, я была не одна, можно было немного задержаться. Уходить из уютного зала не хотелось.

Но через некоторое время я все же напомнила Ларисе, что пора «трогать». Мы только собрались рассчитаться, как неожиданно к нам подошел официант и поставил на стол бутылку шампанского, вазу с фруктами и коробку шоколадного ассорти.

– Это ошибка! Мы ничего этого не заказывали!

Но официант, таинственно улыбаясь, кивнул головой на отдаленный столик.

– Это подарок. Оттуда…

Я быстро возразила:

– Мы никаких подарков не берем. Отнесите, пожалуйста, обратно!

Но мужчина пропустил мои слова мимо ушей и быстро удалился.

Я взглянула в сторону, которую указал официант. Там за столиком сидел незнакомый молодой мужчина кавказского типа. Лет тридцати пяти или чуть больше. Видя, что его заметили, он заулыбался и закивал головой, как старый знакомый.

Пока мы совещались, как лучше поступить – вызвать официанта и настоять, чтобы он все забрал, или самим отнести на стол к незнакомцу, тот встал и, приторно улыбаясь, медленно подошел к нашему столику.

– Добрий вечер, дорогие дэвушки! Магу сэсть рядом? – Мужчина говорил с сильным акцентом.

Мы даже не успели что-либо ответить, как он уже уселся сам и на ломаном русском языке начал монолог о «красавицах, которые никого не могут оставить равнодушным».

Я стала думать о том, как бы нам побыстрее расплатиться с официантом и уйти. Искала его глазами, но его «как будто корова языком слизнула». Метрдотеля тоже не было видно. Лариса тем временем спокойно беседовала с мужчиной, который назвался Тимуром. Он настойчиво хотел узнать, «как палучилось, что такие красывые дэвушки в рэсторане одни?», и она искренне ответила ему, что мы приехали из Москвы на несколько дней повидаться с моими родителями, не видя в этом ничего особенного.

Я чуть не подпрыгнула на стуле – по-моему, это было именно то, чего ни в коем случае не нужно было рассказывать незнакомому человеку! Под столом нащупала Ларисину ногу и надавила на нее. Лара поняла, замолчала, но было уже поздно – «слово не воробей, вылетит не поймаешь».

Мужчина обрадовался и принялся активно предлагать сопровождать нас повсюду, «паказать красывый город». Я вежливо поблагодарила и сказала, что нам ничего не нужно, что нас сопровождают друзья, «которые, кстати, должны вот-вот за нами заехать».

Но незнакомец явно не поверил мне. Смерив меня внимательным взглядом, он с многозначительной улыбкой сообщил, что тоже собирается уходить.

– Мне толко нужна вийти на две минутэ, дать званок. Я бистро! Падаждите мена, пожалста, в раздивалке.

Он быстро поднялся и направился из зала в дальний угол фойе, где находились телефоны-автоматы. Мобильных телефонов тогда еще не существовало. Скорее, к счастью для нас.

Наконец снова появился официант. Я подозвала его.

– Мы очень торопимся, получите, пожалуйста, деньги!

Расплатились за полминуты.

– А теперь бегом одеваться! – шепнула я Ларисе, быстро встав из-за стола.

Мне очень не понравилась сложившаяся ситуация в целом и, в частности, тот факт, что мужчина пошел кому-то звонить. В принципе в этом не было ничего особенного. Но… я не могла себе этого объяснить – что-то подсказывало мне, что это было неспроста, что это как-то связано с нами.

Мужчины перед гардеробом не было. Это немного успокоило.

Наскоро надев пальто, оглядываясь по сторонам, мы вышли из гостиницы.

Оказавшись на улице, стали быстро уходить с Исаакиевской площади. Чуть ли не бегом свернули за дом. Надеялись, что назойливый Тимур потеряет наш след.

А в том, что он попытается разыскать нас, я ни на секунду не сомневалась.

За углом находилась стоянка такси. Но, как назло, ни одной машины не было и людей на стоянке тоже. Тем не менее мы обрадовались. Надеялись, что скоро подойдет хоть одна, что уедем домой.

– Слава богу, нашли стоянку! Мы первые на очереди!

Мои часы показывали половину двенадцатого! Родители, должно быть, уже начали волноваться. Но время пролетело так незаметно…

Мы с нетерпением ждали машину, топчась на месте, оглядываясь по сторонам.

Стояла тихая ночь. Мороз спал, медленно падал снег. Улицы стали совсем пустынными, прохожих почти не было. Я начала нервничать – ожидание показалось бесконечным.

Вдруг за спиной послышался радостный возглас, как выстрел в тишине:

– Дэвушки, вот ви гдэ! А я вас всуду искал!

У меня сильно заколотилось сердце – это был Тимур! Нашел-таки…

Он рассматривал нас, как будто видел впервые, по-прежнему улыбаясь. Но теперь его улыбка была ироничной. Мужчина, несомненно, понял, что мы скрывались от него. Но вел себя так, как будто это было просто недоразумение – «разминулись», продолжал с «иностранным» акцентом:

– Зря ждети, дарагие дэвушки! Красывым дэвушкам не дэло стоять ночью на улэцы! Такси в эта время уже не будит! Я часта ужинаю в «Астории», все знаю. Я пазванил другу, штоби приехал за мной. Павизем вас дамой, – сказал, многозначительно улыбаясь.

«Только этого еще не хватало! – с досадой подумала я. – Такси не будет, а приедет его приятель! Уже от этого сомнительного типа неизвестно как отвязаться!»

Обменявшись с Ларисой взглядами, мы поблагодарили мужчину, но сообщили, что все-таки будем ждать такси, что за нас «не нужно беспокоиться».

Но время шло, а ни одно такси так и не подошло. Похоже, мужчина был прав. Внезапно послышался шум шин по хрустящему снегу – подъехала черная «Волга». Из машины вышел крепкий смуглый мужчина лет сорока – сорока пяти, тоже кавказского типа.

– А вот и мой дарагой друг! – вокликнул Тимур. – Садитес в машину, дарагие дэвушки!

Мы поблагодарили и вежливо отказались в надежде, что они уедут. Но они не уезжали. Тимур сказал, что они не могут оставить двух молодых «дэвушек» ночью одних в чужом городе. Как я ни уговаривала их уехать, говоря, что прекрасно знаю город, что нам не нужна помощь, они не двигались с места.

Во мне все больше и больше поднималось волнение: «Как избавиться от них? И что делать, с другой стороны, если они уедут, а такси и в самом деле не будет? И улицы тоже стали совсем пустынными!»

Машин больше не было видно, да и не было гарантии, что, поймав частника, мы не нарвемся на других типов, может быть, опаснее этих?

Я смотрела по сторонам, в надежде увидеть такси или милицейскую машину, но безуспешно.

Время шло. Я взглянула на часы и похолодела. Без пяти двенадцать!

Родители уже, должно быть, в панике. Что делать?

Лариса повернулась ко мне, с тревогой смотрела в глаза:

– Нина, давай поедем, а? Не будем же всю ночь ждать здесь? Такси больше не будет!

Я знала это, но все же боялась садиться в машину. Это было рискованно – мужчины совершенно не внушали мне доверия.

Но время шло, и нужно было что-то решать. Я снова подумала о родителях и о бабушке, о том, что нельзя заставлять их так долго волноваться. Но как иначе выбраться отсюда, если не на машине? Пешком не дойти, слишком далеко, да и скоро начнут разводить мосты. Я решилась.

– Хорошо, едем!

Мы с Ларисой быстро забрались на заднее сиденье, а Тимур рядом с водителем. У него был довольный, удовлетворенный вид, а у его приятеля было совершенно непроницаемое лицо, не выражающее каких-либо эмоций.

Я назвала адрес родителей:

– Петроградская сторона. Ждановская набережная, а дальше я покажу!

Машина тронулась. Мужчины вели между собой приглушенный разговор. Из-за шума мотора не было слышно, о чем они говорили. Но если до этого я была внутренне напряжена, то теперь успокоилась, убедившись, что машина послушно идет по указанному мной маршруту. Может, зря я так беспокоилась, и люди на самом деле нормальные? Видимо, перестраховалась.

Переглянувшись с Ларисой, мы понимающе улыбнулись друг другу. Скоро будем дома. Родители жили в центре, на Малой Невке.

Но несколько минут спустя Тимур с приятелем вдруг заволновались. Стали что-то обсуждать – чуть громче. Я прислушивалась, но не понимала их язык. Тут Тимур обернулся и с заметной тревогой «кинул» нам:

– Слепие виехали на ахоту!

Повернул голову влево. Не поняв, что он имел в виду, я также повернула голову влево, в сторону Ларисы, сидящей рядом, и обомлела…

На одном с нами уровне ехала машина с четырьмя мужчинами. Они все, кроме водителя, смотрели в нашу сторону, впились взглядами в нас. Когда я увидела эти лица, если вообще можно было назвать это лицами, я пришла в ужас – это были искаженные откровенной злобой бандитские физиономии – с печатью чего-то звериного на них.

Я заметила также, что на лице водителя была темная повязка, прикрывающая один глаз. «Слепые» – сказал Тимур. Внезапно в моей памяти всплыло смутное воспоминание о статье в газете, говорящей о преступной банде, орудующей в Ленинграде. Их подозревали в серии убийств женщин особо жестоким способом. По словам журналиста, они насиловали жертв и затем зверски убивали. Журналист сокрушался – банда на тот момент считалась «неуловимой», за недостатком улик.

Машина с бандитами настойчиво продолжала ехать на одном уровне с нами. Ошибиться было невозможно – нас «вели».

Когда я осознала это, я удивилась себе, тому, что не почувствовала страха. Появилось очень странное состояние нереальности происходящего, как будто все это происходило не с нами. Теперь я понимаю, что это, по-видимому, был очень большой страх, – настолько большой, что психика отказывалась верить в него, осознать его.

Без слов сильно сжала руку Ларисы, сделав знак глазами. Она повернулась влево, а затем ко мне, с выражением ужаса на лице. Она тоже все поняла.

Через две минуты я убедилась, что моя первоначальная догадка была правильна. «Слепые» действительно «вели» нас, однозначно, взяли нас «на прицел». Их машина то ехала наравне с нами, то выходила вперед, то немного отставала, пропуская нас вперед. Как будто они играли с нами в «кошки-мышки».

Но так или иначе, было ясно, что машина бандитов крутилась возле нашей, как акула вокруг своей добычи перед атакой.

Зависло тягостное молчание. Чувствовалось, что наши спутники тоже забеспокоились. Они напряглись, резко замолкли. У меня возникло ощущение, что они не хотели «делить» нас со «слепыми».

Мы находились уже недалеко от дома моих родителей. Чтобы подъехать к нему, нужно было проехать по Ждановской набережной и в середине ее свернуть направо на маленькую улицу, где стоял дом родителей.

Моя голова была на удивление ясной. В ней как будто секундной стрелкой стучало: «Что делать? Что делать? Что?»

И вот, наконец, мы выехали на набережную. Она была очень длинной.

Внезапно машина «слепых» вырвалась вперед. Вероятно, бандиты решили, что мы направляемся в конец набережной. Повинуясь какому-то инстинкту, я сказала себе: «Это наш шанс, нужно его использовать!»

Обе машины шли на большой скорости. Управляя сама автомобилем, я быстро прикинула, как скоро мы поравняемся с нашей улицей. Необходимо было делать ставку на неожиданность – это был наш единственный шанс.

«Слепые» оторвались на приличное расстояние. За десять метров до поворота я резко скомандовала:

– Теперь направо!

Друг Тимура оказался опытным водителем с хорошей реакцией. Он резко затормозил и въехал на нашу улицу.

– Вперед! Еще немного! Еще! Остановить здесь! – продолжала командовать я.

Машина резко затормозила перед нашим домом. На улице ни души. Черная ночь и несколько тусклых фонарей, которые почти не давали света. Не сговариваясь, мы с Ларисой за секунду выскочили из машины и быстрым шагом направились к дому. Наши спутники кинулись за нами.

– Падаждите, дэвушки! Ми толко начали знакомства!

Я понимала, что бежать нельзя, будет еще хуже – два здоровых мужика легко справятся с нами. Но нужно было действовать очень быстро – «слепые» уже наверняка обнаружили свою оплошность и разворачиваются, ищут нас. Могут появиться снова с минуты на минуту!

Я попыталась пойти на хитрость.

– Ребята, сейчас уже поздно! Давайте завтра вечером спокойно встретимся в «Астории» в восемь часов, хорошо? До завтра!

Но что-то их не устраивало, они колебались. Но почему, было непонятно.

Ведь они все же довезли нас до дома, не «завезли» куда-то. Все было в порядке. Так почему не соглашались на встречу «завтра вечером»?

Мы стояли перед торцом дома, а подъезд родителей находился с другой стороны здания.

– А ви гдэ живети? Ми вас праводим.

Я указала пальцем на ближайший от нас подъезд – в торце дома.

– Мы пришли, это здесь! Спасибо, ребята, до завтра!

Лариса молча улыбалась мне. Она поняла, что я указала на неправильный подъезд. Я стояла спиной к дороге, а она лицом. Тимур рядом с нами. Его друг на минуту отошел к машине, чтобы захлопнуть оставшиеся распахнутыми дверцы.

И тут вдруг Лариса как-то странно взглянула на меня, рассмеялась нервным смехом и стала пятиться. Затем резко развернулась и бросилась бежать за угол дома, по направлению к нашему подъезду.

В тот же миг я услышала за спиной шум подъезжающей машины и визг тормозов. Обернулась. Это были «слепые»!

А дальше начался кошмар. Как будто передо мной разворачивались кадры из фильма ужасов.

Увидев машину «слепых», я инстинктивно сделала шаг вперед, чтобы броситься следом за Ларисой, но Тимур мгновенно вцепился в меня. Попыталась отбиться, но он крепко держал меня.

Боковым зрением я скорее почувствовала, чем видела, – его друг бросился к нам, на помощь ему. Одновременно машина бандитов стала сворачивать с улицы во двор к дому, перед которым мы находились.

До сих пор не могу понять, каким образом мне удалось вывернуться из рук Тимура. Очевидно, именно ужас и отчаяние помогли мне. Изо всех сил бросилась бежать к своему подъезду. Подбежала, рванула ручку двери. И, о новый ужас!

Она не открывалась! Должно быть, Лариса, вбежав, так сильно хлопнула дверью, что ее заело. Дверь не поддавалась, как я ее ни дергала!

Родители жили в старинном престижном доме с потолками четырех метров высотой, с красивой лепкой. И такой же престижно-огромной была дубовая дверь в подъезд. Когда дверь заедала, ее было очень трудно открыть. Бывали случаи, когда, дергая за ручку, человек оставался с ней в руках, а дверь так и не поддавалась.

Меня затрясло, как в лихорадке. Оглянувшись, я увидела в темноте, в десяти метрах от себя, бегущих Тимура с другом, а за ними быстро подъезжающую машину бандитов. Машина ослепила меня яркими фарами. Я зажмурилась и почти ничего не видела. Только бешено колотилось сердце. Нечеловеческим усилием снова рванула на себя ручку двери, и… она открылась!

Как я «взлетела» наверх, не помню – находилась в ином измерении. У меня было ощущение, что я летела как птица.

Опомнилась в тот момент, когда увидела на третьем этаже тяжело дышащую Ларису, карабкающуюся на четвертый этаж, где жили мои родители.

Внизу уже слышались голоса и нецензурная брань. Бандиты поднимались по лестнице. Но мне показалось, что они не торопились. Возможно, Тимур поверил в то, что наш подъезд был тем, который мы ему указали, а в этот мы заскочили от страха, и, значит, они найдут нас где-нибудь наверху, так или иначе возьмут нас.

И, возможно, шла разборка – дележка с бандитами, кому мы достанемся – им, «снявшим нас», или тем, кто сильнее. В этом случае, конечно, перевес был на стороне «слепых». Но, может быть, им просто физически было трудно взбираться по высокой крутой лестнице. А лифта в доме не было.

Задыхаясь, мы с Ларисой одновременно подскочили к нашей квартире. Я принялась судорожно жать на звонок. Без конца! Но никто не отвечал!

Я звонила снова и снова. В голове крутилась одна-единственная мысль: неужели после того, как нам удалось оторваться от бандитов, они все-таки схватят нас «тепленькими» перед нашей квартирой? И тогда конец!

Я продолжала звонить и звонить. И вдруг за дверью услышала бабушкин нежный голосок:

– Ниночка, это ты?

– Да, да, да, я! Открой! – полушепотом выдавила из себя я.

Дверь распахнулась. Лариса вихрем влетела в прихожую, я за ней.

Но радоваться было рано. Это было еще не все. Теперь главным было сделать так, чтобы бандиты не поняли, в какую именно дверь мы вошли. Ведь они могли поджечь ее, взломать, подорвать, устроить засаду – сделать все что угодно в злобе от того, что нам удалось ускользнуть от них.

Когда я входила в дверь, то слышала их голоса уже этажом ниже. Бандиты поднимались по лестнице, отчаянно ругаясь.

Затаив дыхание, я притянула на себя дверь и начала медленно, очень медленно поворачивать ключ в замке, чтобы удалось бесшумно запереть ее. В ту эпоху в старых дверях были замки с большими ключами, издающими скрежет.

По-прежнему бешено колотилось сердце, было ощущение, что оно вырвется из груди, как отчаянная птица. Я боялась сделать какое-то лишнее движение, малейший шорох, который выдал бы меня.

В тот момент, когда я осторожно проворачивала второй оборот ключа, услышала прямо за нашей дверью на площадке отборную брань бандитов и их тяжелое сиплое сопение – совсем рядом со мной!

Теперь нас разделяла только тонкая дверь квартиры. Мне казалось, что стоит им потянуть за ручку и она распахнется. Перехватив дыхание, я застыла, прильнув к ней, как парализованная, не в состоянии пошевельнуться.

На нашей площадке находились четыре квартиры с дверями, обитыми ватной прокладкой и дерматином. За каждой входной дверью находилось маленькое пространство и за ним вторая дверь – для дополнительной шумовой изоляции. Обычно люди закрывали обе, и у меня не было надежды на то, что в случае обострения ситуации соседи услышат шум и вызовут милицию. К тому же уже стояла глубокая ночь, все спали.

Наш этаж был последним жилым этажом, а с него лестница вела на пятый этаж, где находился чердак. Не видя нас, бандиты продолжали подниматься наверх, думая, что мы укрылись именно там.

Я стояла за дверью, как каменная статуя, держась рукой за ключ, боясь его отпустить, боясь, что он издаст металлический звук. К тому же не было уверенности в том, что все бандиты поднялись на чердак, – возможно, кто-то оставался ждать на нашей площадке и мог услышать мое движение или скрежет ключа.

Когда они убедились в том, что наверху нас тоже нет и идти больше некуда – оказались в тупике, – то пришли в ярость. С грязными ругательствами спустились с чердака и снова остановились перед дверью, за которой я стояла. Обсуждали, где бы мы могли быть, куда могли спрятаться.

Теперь, вспоминая этот момент, мне кажется, что именно тогда мне стало наиболее жутко. Снова бешено забилось сердце, мне казалось, что это было слышно бандитам. Я потеряла чувство времени и пространства, меня как будто парализовало.

А подсознание говорило мне, что, несмотря на то, что мы с Ларисой находились дома, мы были в ловушке. Раньше у нас была возможность куда-то бежать, а теперь мы были закрыты в изолированном пространстве. И если бы бандиты поняли, в какую именно дверь мы вошли, они могли бы совершить любой зверский поступок. Тогда могли пострадать не только мы, но и вся моя семья.

Невозможно сказать, сколько времени я простояла так, неподвижно – мне оно показалось вечностью. Было ощущение, что у меня шевелились волосы на голове. Кстати, именно после этого случая у меня появились первые седые волосы.

Наконец, я услышала, как бандиты начали спускаться по лестнице, продолжая изрыгать ругательства. Возможно, не найдя нас, они решили больше не тратить времени, а идти на новую охоту. Но даже когда их голоса совсем затихли, я все же еще какое-то время не могла сдвинуться с места. Мне казалось, что как только я пошевелюсь, то сразу кто-то невидимый за дверью начнет ломать ее.

Позднее эта сцена многократно возвращалась ко мне в кошмарах – я видела себя стоящей за дверью, изо всех сил тянущей ее на себя. Но дверь начинала медленно и неотвратимо открываться в темноту. В этот момент я всегда просыпалась в ужасе и испарине, а затем благодарила небо – радовалась тому, что это был лишь страшный сон.

Когда я немного пришла в себя и пришла к выводу, что бандиты все-таки ушли, то бесшумно сдвинулась с места и на цыпочках вошла на кухню, Лариса сидела там за столом, тоже застывшая, молча глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Я сразу выключила свет, подумав, что бандиты могут стоять перед домом и вычислять квартиру, в которой горит свет в такое позднее время. Мы переговаривались шепотом, долго не могли опомниться от потрясения. Даже не верилось, что все закончилось.

Но, несмотря на весь ужас происшедшего, наш вечер закончился ноткой юмора.

Примерно через час, когда мы снова включили свет, Лариса всплеснула руками, тихо рассмеялась и раскрыла свою сумку. Вытащила оттуда… бутылку шампанского! Оказывается, она взяла ее со стола, уходя из ресторана. А я ничего не заметила!

– Ну и что?! Не пропадать же добру? Ведь за нее было уплачено! – серьезно сказала она.

Тут мы обе расхохотались, при этом пытаясь сдерживать друг друга, прикладывая пальцы к губам. Напряжение постепенно спадало. Открыли шампанское, чокнулись, поздравляя друг друга со счастливым завершением этого фантасмагорически-жуткого вечера «а-ля Хичкок».

Как потом оказалось, в тот вечер мои родители легли спать рано и ничего не заметили. А бабуля ждала-ждала «на вахте» очень долго. Но затем, поскольку мы сильно задержались, она тоже стала засыпать. Сквозь сон услышала звонки, с трудом поднялась с постели и пошла открывать. Фактически она спасла нам жизнь! И, может быть, это был тоже Ангел-хранитель, который вовремя разбудил ее? Как когда-то в море, он снова спас меня? В любом случае, спасибо им обоим! И светлая память моей любимой бабуленьке, которая два года спустя покинула нас.

На следующее утро мы с Ларой встали поздно. Ночь была тяжелой и беспокойной, мы толком и не спали, ворочаясь с боку на бок. После завтрака, посовещавшись, решили из дома не выходить. После того, что произошло, нам вообще ничего не хотелось. Нет худа без добра – я порадовалась, что вот так побольше пообщаюсь со своими родными.

В разговорах прошел день, а после ужина мы простились с мамой и бабушкой, и папа повез нас на своей машине на Московский вокзал.