Текст книги "Внеземной приемыш"

Все это время, как ни странно, Болтун молчал, лишь слушая разговаривавших. Любимчик с малышом тоже молчали, слышно было только их дыхание, а взгляды практически не отрывались от планеты, бывшей уже вдалеке. Вдруг малыш вначале присел на корточки, а потом плюхнулся всем телом на пол и уснул, забавно при этом посвистывая своими ноздрями. Недолго продержавшись после малыша, упал и громила, теперь его грудь высоко вздымалась и опускалась. Он лежал на спине, его ноги сомкнулись друг с другом, из ноздрей был слышен шум вдыхаемого и выдыхаемого воздуха.

Видя эту картину, Санни и Илью тоже потянуло ко сну. Илья попытался, было, еще задать несколько вопросов Космо и Санни о своем благополучном спасении. Он прослушал всю историю Санни, в которую периодически добавлял свое и Болтун. Как только Санни полностью закончил свой рассказ, тут же с нетерпением начал свой Болтун:

– Если бы ты только знал, сколько нам… мне пришлось перетерпеть, когда эти монстры забрали нас к себе!

– Как это – к себе? На чем, на своих телах? – сонно спросил Илья, посмотрев на Санни, мигом уснувшего на приготовленном для него Космо лежаке.

– На каких телах! У них был такой огромный космолет, который вцепился в нас, и мы тут же оказались в нем, – продолжил Болтун, свой захватывающий рассказ.

– А дальше что было? – уже почти с закрытыми глазами спросил Илья.

– Дальше мы оказались в полной темноте, а по нам, то есть по Космо, ползали такие огромные, отвратительные, мерзкие существа… все время! Я чуть с ума не сошел! Они читали все мои мысли, иногда я даже боялся шевельнуться. Мне все время казалось, что они сами касаются меня, а иногда – что они вообще во мне, внутри меня… ты-то меня понимаешь. – И Болтун замолчал, заметив, что Илья уже спит, пуская воздух из ноздрей. – Вот так все время начнешь что-нибудь интересное рассказывать, а эти примитивные организмы засыпают.

ПРОЩАНИЕ С ПЛАНЕТОЙ

Прохладный, свежий, влажный ветерок прошелся по телу каждого, пробуждая от долгого сна.

– Илья, вставай, вставай! – нудно говорил над ухом Болтун.

Все, кроме Ильи, проснулись и направились к выходу. За выходом виднелась равнина, заполненная лужами, с неба падал микроскопический дождь, сквозь капли которого пробивалось местное солнце, отсвечивая от луж, как от зеркальной поверхности, и рассеиваясь голубоватыми бликами.

– Встаю! – произнес Илья и, открыв глаза, увидел над собой личико Болтуна. – А-а, это ты, Болтунишка! Что же так холодно? А это где мы?

– Как видишь, на планете! – показывая сразу двумя из рук к выходу, сказал Болтун.

Там уже стояли Санни и Любимчик, за пределами же космолета по равнине и лужам уже носился малыш, перебирая своими быстрыми ногами, – от одной лужи до другой, рассекая их поверхность, вздымая кучу брызг, разлетающихся по сторонам. Пока Илья поднимался, Санни и Любимчик тоже покинули космолет, встав на мокрую равнину, а сверху на них сыпались маленькие капли дождя. Они смотрели на счастливого, мокрого малыша, который продолжал беспокоить одну лужу за другой, время от времени что-то насвистывая. Илья тоже покинул космолет, предложив и Болтуну:

– Пошли с нами, Болтун?

– Спасибо, но я свою нежную шерстку мочить не собираюсь! Идите сами, без меня, – ответил Болтун.

– Ну, как хочешь! – ответил Илья, направившись к Санни и Любимчику.

В это время малыш уже где-то нашел большую и быструю ящерицу с пестрой раскраской, быстро уносящую свое тело от назойливой погони малыша. Малыш же так не думал – он все время был на хвосте у быстроногой ящерицы, которую он догонял, игриво щипая ее за тело и заново давая возможность отдалиться. Ящерица, используя всевозможные ухищрения, пыталась скрыться, делая разные зигзаги, резко вбегая в лужу и меняя направления, но малыш не отставал. Это игра в догонялки продолжалось до тех пор, пока ящерице, наконец-то, не удалось удрать от надоедливого бегунка.

– Значит, планета все-таки ожила! Да и, как я погляжу, не всех эти твари съели! – показывая на убегающую ящерицу, сказал подошедший Илья.

– Скорее, выжила! – ответил Санни, что-то «проукал» Любимчик, но, скорее, комментируя действия малыша, чем их разговор.

– Он что, хотел полакомиться этой ящерицей? – спросил Илья.

– Нет, он просто сильно рад, что вернулся на свою планету, а это первое, что ему попалось для игры, – ответил Санни.

– Похоже, дождь заканчивается!

Действительно – лучи солнца с каждым мгновением все больше проникали на равнину, микроскопические капли постепенно улетучились, оставив за собой лишь туман, зависший над землей, а сверху начало пригревать теплое солнце.

– Смотри где мы! – заметил Илья сквозь туман вдалеке стоящие колонны.

– У Колизея, насколько я понял.

Туман стал постепенно рассеиваться, давая глазам все больше обзора. Вдалеке уже были видны горы, равнина практически полностью просматривалась, были отчетливо видны колонны Колизея. Местами из земли начинали пробиваться растения, говоря о возрождающейся на этой планете жизни. В небе пролетели пару птиц, гогоча над равниной, говоря всем о своем существовании. Следов тумана не осталось совсем, солнце все теплее грело своими лучами.

– Как здесь становится хорошо! – произнес Илья, набирая полные легкие свежего воздуха, ставшего за последнее время родным ему.

– Но это – наши последние моменты на этой земле. Знаешь, я многое понял о своем существовании… Частично – о таинствах мироздания, что не так просто увидеть, понять, так что… – сказал Санни и задумался. – Так что летим обратно. Летим на Землю, которую, я еще ни разу не видел!

– Странными ты словами стал выражаться! А вот полет обратно… – посмотрев на находящийся позади космолет, сказал Илья и добавил: – Да, он уже, наверное, неизбежен, и эту планету мы видим в последний раз. Не думал я, что ее будет грустно покидать!

Со стороны колон стали появляться очертания громил и бегунов, все-таки уцелевших во всех напастях, они направлялись к космолету. Группа из пары десятков громил и бегунов дошла до Санни, Ильи и Любимчика, все это время находящегося рядом; подбежал и малыш, забывший в своих играх обо всем. Уцелевшие громилы и бегуны остановились, пристально смотря на остальных. Любимчик, подтолкнув малыша, подошел к своим, встал рядом с ними и посмотрел на Илью и Санни. Малыш тоже уставился на них озорными глазенками.

– Ну, что, нам пора! – произнес Санни.

– Пошли! – ответил Илья, поймав на себе пристальный взгляд малыша, он приподнял правую руку открытой ладонью вверх, смотря на малыша. – Пока! Прощайте!

Развернувшись, Илья побрел за Санни. В это время малыш, подражая, тоже приподнял руку, как и Илья, и что-то звонко свистнул. Илья обернулся еще раз и, подняв руку, повторил:

– Пока…

В ответ малыш повторил прощальный жест, но Илья уже не оборачивался, навсегда покидая и эту планету, и малыша.

F I N

В ВЕЧНОМ ПЛЕНУ
Повесть вторая

ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ. ЛЕЧЕБНИЦА

– Профессор Доутл, этот необыкновенный случай с нашей пациенткой и ее абсолютно неадекватное поведение в человеческой среде невозможно сопоставить с каким-либо диагнозом во всех известных нашей современности науках психиатрии и изученной нами части головного мозга! – высказал свое мнение доктор Шинь, просмотрев очередные результаты анализов своей пациентки.

– Мы в тупике, если коротко сказать, доктор Шинь! – оборвал рассуждения доктора профессор Доутл.

– В полном. В аспекте всей ее личности мы не знаем и не понимаем, как ее очеловечить, – ответил доктор Шинь.

– Хорошо, ваш доклад, в котором ничего нового я не слышу, мне понятен. Пройдемте к пациентке, доктор! – сказал профессор.

Они вышли из кабинета доктора Шиня, направляясь по длинному коридору к корпусу, где содержали особо буйных пациентов этого изолированного от внешнего мира учреждения, в котором содержались психически нездоровые люди. Вся эта огромная психлечебница, все ее строения, корпуса и даже сады находились на искусственном острове, находящемся вблизи от берегов Цейлона в Индийском океане. Больных со всех континентов Земли отправляли на излечение или изоляцию на этот остров. На острове находились самые преуспевшие умы в области психиатрической медицины, живя и работая на нем с ненадолго поселенными больными, будучи далее излеченными, а также с теми, чья участь была – вечно быть изолированным от общества.

– Эта женщина у нас уже где-то пару недель, если я не ошибаюсь? – проговорил профессор Доутл, заходя вместе с доктором из коридора в лифт, который плавно стал опускать их далеко вниз.

– Не ошибаетесь, профессор! – подтвердил доктор Шинь.

– И за это время ее истерики так и не заканчиваются… Нам надо бы еще раз проследить за всеми изменениями процессов ее головного мозга, – продолжил профессор.

– Никаких аномалий не обнаружено, все функционирует, как у обычного человека… и я бы сказал – даже лучше. А ее ДНК – вы сами видели – это что-то бесподобное! Одну из проб я отправил в лабораторию генной инженерии – там все в полном недоумении: такого, они говорят, у человека не может быть. Они бы сами хотели увидеть носителя таких генов… – Доктор не успел договорить.

– Вот только их нам здесь и не хватало! Пока откажите. Скажите, что носитель на карантине или еще что-нибудь выдумайте… Вы меня поняли, доктор? – громко наказал профессор.

– Хорошо, так и сделаю!

– Хотелось бы самим знать, с чем это мы столкнулись! – почти шепотом проговорил профессор Доутл уже перед открывающимися дверьми лифта.

Выйдя из лифта, они оказались в самом нижнем уровне острова, куда требовался особый допуск. Здесь содержались не только особо опасные больные, но и проводились секретные разработки, испытания, новации. И не только в области психиатрии, а и те, о которых обывателю не дозволено было знать.

За лифтом последовала следующая дверь, перед которой стоял голограммный охранник. Он объявил им электронным голосом:

– Профессор Доутл, доктор Шинь. Идентификация пройдена, можете проходить.

Дверь в форме арки разомкнулась веером и ушла в пол, профессор и доктор прошли вовнутрь. Дверь позади них сомкнулась вновь. Они оказались в комнате полукругом, из которой уходили три коридора. По среднему из коридоров профессор с доктором и последовали. Дальше стены коридоров перешли в застекленные кабины, в которых находились местные пациенты.

– Сколько я, бывает, за день прохожу по этим коридорам, но до сих пор к больным «Завистником»[4]4
  Завистник – сильно действующий психотропный наркотик, накрепко оседающий в организме человека, изменяющий его психику, отношение к окружающему миру, посылающий импульсы в мозг, вызывающие галлюцинации. Завистник широко использовался при войне с нэйробами, после катастрофических последствий его применения был запрещён (прим. автора).


[Закрыть] привыкнуть не могу! – сказал доктор Шинь, пройдя мимо десятка кабинок.

– За эту ошибку люди сильно поплатились! – проговорил профессор, рассматривая очередные кабинки, в каждой из которых находились по одному пациенту.

Люди эти были в светло оранжевых комбинезонах. Поведение каждого можно было назвать неадекватным. Кто-то из них, в видимом только им одним страхе, забивался в угол, дрожа всем телом и уставившись в одну точку широко открытыми глазами с увеличенными зрачками. Другие быстро ходили от стены к стене в выделенном им пространстве, громко крича; впрочем, звук не проходил через стены и плотное стекло их кабины. Были и особо буйные, которые порывались разрушить стены кабины, не щадя своего собственного тела. На них с потолка тут же обрушивалась широкая труба, и человек оказывался внутри нее. Труба в своей оболочке больше напоминала желе зеленого цвета, к которому и прилипал больной, не в силах уже что-либо сделать. Всем этим руководил компьютерный смотритель, установленный в каждой кабинке.

– Люди… А, если быть точнее, то группа людей, которая ответственна за этот эксперимент!

– Потише, доктор, а то и мы с вами можем оказаться по ту сторону кабинок! – тихо прошептал профессор Доутл.

– Кто бы в этом сомневался! – ответил доктор Шинь, понимая, что вся острота высказывания в сторону сильных мира сего может плохо закончиться.

Профессор с доктором дошли до конца коридора, где находился очередной лифт. Лифт был копией первого, только с прозрачными округлыми дверьми. Они вошли в него.

Доктор назвал цифру сто восемнадцать, и лифт стал резво опускаться на минусовую отметку. Видимые через прозрачные двери очередные этажи, все также заполненные кабинками, только успевали мелькать в глазах. Наконец лифт остановился, двери ушли в стороны.

– Здравствуй, Гектар! – поприветствовал доктор Шинь своего помощника, как только вышел из лифта.

– Здравствуйте, доктор! – ответил Гектар и, улыбнувшись после небольшой паузы, продолжил: – Профессор, пациентка готова к вашему визиту.

– Я смотрю, ваш помощник, доктор, не без чувства юмора. Пора бы его отправить в командировку в какую-нибудь перерабатывающую колонию, пускай потренирует свой сарказм на свихнувшихся рабочих, это пойдет ему на пользу! – громко обратился профессор к доктору.

– Он ничем не хотел вас обидеть, профессор! – вступился за своего помощника доктор.

– Ладно, вопрос о командировке отложим… пока, – ответил профессор Доутл.

Профессора здорово раздразнили слова Гектара, так как накануне он зашел в кабинку к пациентке, попытавшись наладить с ней хоть какой-то контакт. Пациентка это восприняла иначе. Она схватил профессора за шиворот и, приподняв его своими необычайно сильными руками, шандарахнула об стену кабинки. Профессора мигом вытащили оттуда, спасения ради.

– Спасибо! – тихо, почти про себя проговорил Гектар, осознавая для себя, что шутки с профессором плохи.

– Так, и как у нас сегодня пациентка себя вела? – подойдя к кабинке, спросил профессор.

– Довольно спокойно, – ответил Гектор.

Этот этаж занимал намного меньше пространства, чем те, что находились выше; все здесь напоминало научную лабораторию. Посередине находилась одна кабинка, вокруг остального пространства – всевозможная аппаратура, предназначавшаяся как для лечения, так и для исследований. На этаже, кроме пациентки, профессора, доктора и Гектора, находились еще двое работников, которые в это время сидели за своими рабочими местами, у экранов компьютеров.

В кабинке, в желтом комбинезоне, находилась девушка. Они сидела, уставившись в одну точку. Черные волосы и очень короткая стрижка. Довольно красивые черты лица. Большие, темные глаза, симпатичный носик, прекрасные губы, немного оттопыренные уши, кажущиеся такими, скорее, из-за короткости волос.

– Сейчас она такая женственная, что мне даже в голову не пришло бы, что ее организм обладает такой силой и злобой, способной… – произнес доктор, но тут его перебил профессор:

– Уж вы-то, доктор, не повторяйте ошибок своих помощников!

– И не собираюсь. Просто, она действительно сейчас выглядит очень спокойной!

– Это я и сам вижу. Гектар, а что нового в ее нэйробовском бреде? – спросил профессор.

– Все так же несет какую-то ахинею про монстров, которые скоро уничтожат все живое, что надо спасаться, быть готовыми… ничего нового! – ответил Гектар.

– Что будем делать, профессор Доутл, продолжим сеанс? – спросил доктор.

– Да, ничего другого нам не остается, – ответил профессор.

В это время девушка в кабинке встала, подойдя к стеклу и всматриваясь в тех, кто был за ним. Ее губы зашевелились, она сначала принялась тихо говорить слова на нэйробовском наречии, но вот тон голоса стал постепенно повышаться. Девушка уже почти начала орать, ударяя руками о перегородку, но толстое стекло и плотные стены кабинки не пропускали ни единого звука.

– Николай, включи нам звук! – скомандовал доктор еще одному своему помощнику.

– Будет сделано! – ответил Николай, начиная манипулировать голограммными клавишами своего компьютера.

По этажу разлетелись громкие звуки, издаваемые девушкой из кабинки. Это была грубая, шипящая диалектика нэйробов. Девушка тем временем все упорнее билась руками о стекло, а тон ее возгласов все громче издавался по этажу.

– Вы ничего не понимаете, они придут и уничтожат всех. Нужно готовиться, нужно быть готовыми к этому, – монотонным, электронным голосом перевел компьютер.

– Хорошо, Николай, прекрати! – попросил доктор.

Нэйробовские возгласы стихли, оставшись только внутри кабинки.

– Начинаем, профессор? – спросил доктор.

– Конечно, – сухо ответил профессор Доутл.

– Лара, спектральный сканер[5]5
  Аппарат, предназначенный для ввода человека в его прошлое, воссоздавая его до мельчайших подробностей; события же с вводимым показываются на экране с помощью специальной программы, которая картинками создаваемой виртуальной анимации показывает происходящее.


[Закрыть] уже подготовлен? – спросил доктор Шинь.

– Да, доктор! – ответила Лара, третий помощник доктора.

– Начинаем! – скомандовал доктор.

Истерика девушки в кабинке продолжалась, она кричала, билась руками о стекло. Тем временем Лара провела несколько манипуляций с голограммными кнопками. На девушку в кабинке сверху обрушилась зеленая желеобразная труба, влепив ее в себя. Девушка застыла, не в силах пошевелить ни единым суставом. Труба быстро и полностью заполнилась светло-зеленой массой. Ближайшая стеклянная сторона кабинки начала расщепляться на микроскопические черные точки, уходя в стороны до тех пор, пока сторона не осталась полностью без стекла. Труба плавно вылетела из кабинки вместе с оставшимся в нем неподвижным телом девушки, лишь в ее открытых темных глазах можно было уловить признаки жизни. Из пола появился довольно вместительный помост, к нему-то и направились доктор с профессором и Гектором. Николай и Лара оставались на месте. Труба все так же плавно подлетела к помосту, зависнув над его серединой.

– Что вы, доктор, медлите? – сказал профессор.

– Сейчас запустим. Николай, поле! – произнес доктор.

– Поле! – вторил доктору Николай, производя манипуляции для его включения.

От помоста по всей лаборатории пробежал резонанс, который легкой дрожью ощутил на себе каждый. От помоста стал исходить яркий свет, а над его поверхностью прозрачной пленкой образовался купол, внутри которого и оказалась труба. По стенкам купола пробегали волнами молнии светло-голубого цвета, несколько искажая видимость внутри.

– Лара, приступаем, – продолжил доктор.

Лара тут же начала производить манипуляции. Трубу стало раскручивать, она постепенно набирала обороты. Прошло немного времени, и скорость вращения трубы достигла максимума, ее светло-зеленая структура стала разлетаться и, образуя воронку, ушла вниз, в пол помоста, и исчезла из вида. Девушка осталось без зеленых оков. Ее немного покружило в воздухе, после чего тело остановилось, зависнув в воздухе. Оно лежало на спине, а голова и руки остались откинутыми ниже уровня тела, такое же положение заняли и ноги.

– Все жизненные функции в порядке! – сделал доклад Николай, продолжая манипуляции перед монитором своего компьютера.

– Включить виртуальное воспроизводство!

– Включаю виртуальное воспроизводство, – ответил Николай.

Все время находившийся поблизости с доктором профессор Доутл лишь на секунду ловил взглядом тех, кому направлял свои команды доктор, и вновь направлял все свое внимание к зависшей в воздухе девушке.

В центре, под куполом возник светящийся шар, ярко светлый с лиловыми искрами, пробегающими по его поверхности. Искры стали менять форму на лучи, пронизывающие все пространство внутри купола. На шаре произошла вспышка, от которой по лаборатории пролетел звук, похожий на смесь скрежета метала и криков кита в океане.

Вдоль всего тела девушки под куполом появилась голограмма, точно воспроизводящая очертания лежащей. После чего виртуальный двойник покинул тело оригинала, переместившись ближе к центру купола и встав ногами на пол помоста. Двойник был похож на девушку лишь очертаниями тела, в остальном представляя собой полупрозрачную оболочку без одежды и волос на голове. Двойник стал ходить под куполом, озираясь вокруг.

Пространство купола мгновенно заполнилось виртуальной жидкостью, схожей по виду с водой. Жидкость поднялась двойнику девушки до пояса, остановившись на этом уровне. Двойник все время двигался в одном направлении, озираясь по сторонам, хотя на самом деле ноги перебирали на одном месте. Программа виртуального воспроизведения продолжала работать, время от времени выдавая звуки, аналогичные тем, что были при вспышке. По сторонам от двойника появились полупрозрачные серые стены, вдоль которого и двигалась теперь виртуальная девушка. Впереди идущей стало сформировываться тело нэйроба.[6]6
  Нэйроб – иноземная нация, внешне похожая на человеческую. Различия: абсолютно у всех чёрное яблоко глаз, так же стандартно средний по человеческим меркам рост, вся нация довольно атлетического телосложения, влипшие в голову уши, отсутствие волосяного покрова на голове из-за наличия в их среде обитания особого вещества, препятствующего их росту. Бесполы, размножение с помощью клонирования.


[Закрыть] Когда нэйроб полностью сформировался, он продолжил все так же перебирать ногами вдоль бесконечного коридора, заполненного жидкостью. Следом за нэйробом продолжала передвигаться девушка, взгляд же ее все время был нацелен на затылок нэйроба.

– Пока картина ничего ясного нам не показывает! – произнес профессор, до этого продолжительно молчавший.

– Смотрим дальше. Надеюсь, увидим что-то еще, кроме этой бессмысленной ходьбы по коридору! – ответил доктор.

– Что же это такое… Где они: у себя на планете, а, может, и вообще в другом месте?.. Нам же совсем не знакома Нэйробия! Доктор Шинь, как вы считаете? – спросил Гектар.

– Вот туда мы с доктором вас и откомандируем. Ознакомитесь с ней, а уж там и нам расскажите, Гектар! – быстро ответил профессор, не оборачиваясь к Гектару и продолжая наблюдение за происходящим под куполом. Гектар лишь сжал губы и, округлив глаза, тупо уставился туда же, куда смотрел и профессор.

– Независимо от того, что мы можем себе представить, нам это мало что даст. Нужно, я думаю, все равно продолжать эксперимент – из ее подсознания должны появиться какие-то слова, эмоции, которые нам представят более яркую картину! – с запозданием, но все же ответил доктор.

– В этом, доктор, с вами никто спорить и не собирается! – сказал профессор.

Картина происходящего оставалась без изменения. Нэйроб и девушка упорно продолжали двигаться в одном направлении.

– Что нам говорит аппаратура, Николай? – спросил доктор.

– Все в порядке, ее воспоминания на одной волне, без изменений… – ответил Николай, но его отчет тут же перебил профессор:

– Такого не должно быть! Оно не может держаться на одной волне – человек так устроен, что его эмоции, даже при всей силе подсознания, не могут оставаться на месте!

– Вы, профессор, это знаете, я это знаю, любой ученый в нашей области это знает, но мы сами видим, что происходит. Наше оборудование проверено не раз, не может быть ошибки. Ее нет, этой ошибки! Отсюда можно предположить только, что каким-то необъяснимым образом ее разум скрывает от нас то, что он не хочет нам показывать! – предположил доктор.

– Это только предположение, а без фактов оно вряд ли понравиться нашей с вами дирекции… уж это-то вы понимаете? – сказал профессор.

– Это оно, конечно, так… – ответил доктор.

– Надо продолжать! – настаивал профессор.

– Будем продолжать, делать все новые повторы! – сказал доктор.

– Этого мало, доктор Шинь, нужно усилить воздействие сканера, сделать его как можно больше! – почти приказным тоном произнес профессор Доутл.

– Но… – попытался возразить доктор, профессор тут же обрубил его:

– Это надо, это будет сделано непременно!

– Хорошо, – тихо ответил доктор.

– А я сейчас покину лабораторию, меня ждет отчет перед дирекцией… так что вы тут сворачивайтесь, а к вечеру чтобы все было готово к очередному повтору! – сказал профессор, смотря прямо в глаза доктору. Кинув последний взгляд на все ту же картину под куполом, направился к лифту и покинул лабораторию.

– Доктор Шинь, но без провокации усиление сканера опасно для пациента! – сказал Гектар, как только профессор исчез за пределами лаборатории.

– Да понимаю я это, понимаю! Но где ее найти, провокацию эту?..

– Человека всегда можно спровоцировать. Может, попробовать нажать на хоть какие-нибудь эмоции? Страх, удивление, еще что-либо, раз у нас с воспоминаниями совсем туго! – сказал Гектар.

– А в твоих словах есть определенный смысл, Гектар! Вот этим мы сейчас и займемся, будем разрабатывать эту самую провокацию, так что работы до вечера нам всем хватит, – как тебе, так и Николаю с Ларой… ну, и мне, конечно! – после недолгого обдумывания сказанного Гектаром, произнес доктор.

– Вот те раз, предложил на свою голову! – почесав репу, произнес Гектар.

– Да, твой язык до хорошего никого не доводил! – добавил и Николай, подошедший к стоящим.

– Спасибо, конечно, за превышение рабочих часов вам, доктор… и особое, конечно, Гектару, но все-таки – как быть с пациенткой? – громко спросила Лара, сидящая перед своим монитором.

– Да, конечно… программу выключить, пускай останется в состоянии сна. Я думаю, лишний отдых ей не повредит! – ответил доктор.

Лара тут же приступила к манипуляциям. Виртуальные тела мгновенно растворились в воздухе. Тело девушки плавно опустилось на помост, продолжая находиться в небытие. Бегающие молнии с поверхности купола исчезли, однако сам купол с его плазменной структурой остался.

– Ну, все, все по рабочим местам, как только появиться что-то дельное, сразу ко мне! – скомандовал доктор.

– Есть! – шуточно отрапортовал Гектар.

– Вот ты-то как раз «есть» будешь под моим бдительным наблюдением. Сейчас мы с тобой отправимся к технологам, у них там появились кое-какие новые разработки… вот мы и посмотрим, сгодятся ли они нам! – произнес доктор.

– Спасибо, конечно, за такое доверие! – ответил Гектар.

– Все, не до шуток, пора работать! Так что пока вас оставляем здесь одних, – обращаясь к Ларе с Николаем, сказал доктор, подтолкнув Гектара к направлению лифта.

– И смотрите тут у меня! – помахав пальцем Николаю с Ларой по дороге к лифту, сказал Гектар.

– Иди давай, ревнивец бестолковый! – ответила Лара, улыбнувшись белоснежной улыбкой.

– Кто я? – успел ответить Гектар.

– Как все-таки хорошо, что вы, доктор, забираете с собой этого болтуна, а то было бы тяжело работать с постоянной пустой болтовней поблизости! – добавил Николай.

– Хорошо, точно. Ладно, мы уходим, а вы постарайтесь с подготовкой новой программы, – попросил доктор.

– Будет сделано! – ответил Николай.

Гектар с доктором вошли лифт, и он вмиг унес их из лаборатории.