Текст книги "Внеземной приемыш"

ГОЛИАФ – ПРЕДВОДИТЕЛЬ ПИРАТОВ

На большом троне восседал огромный, темнокожий человек-великан. Большое тело и бугры мышц говорили о недюжинной силе обладателя всего этого. Бритая голова, складки кожи на мощной шее, неторопливые движения, быстро изменяющаяся мимика лица – от легкого недовольства, до ярости, уверенный взгляд, несколько презрительно смотрящий на остальных, все это вкупе не могло произвести доброго впечатления. Это был деспот, тиран этого крейсерского космолета, повелитель банды головорезов, именуемых себя пиратами.

По длинному пролету к трону катили два плазменных шара, с боков каждого шло по пирату, управляя шарами крохотной станцией, находящейся на указательном пальце.

– Голиаф, парламентеры! – сказал один из пиратов, как только они подкатили шары к трону.

– Распакуйте мне их жалкие тела! – ответил Голиаф вполне нэйробовской речью, оторвав спину от трона и наклонив тело вперед.

Легкое движение пальцев, и шары раздвоились на отдельные крылья, тягучей слизью держа внутри себя пленников, вмяв их в пол так, что те были на корточках, не в состоянии даже привстать.

– Как ты, Нэа? – первым проговорил Шиго.

– Нормально! – ответила та, приподняв голову вверх и пристально рассматривая высоко сидящего Голиафа.

– Да, это человек… столько ненависти во взгляде может быть только у человека! – воскликнул Голиаф, резко встав с трона и устремившись к Нэа.

– Голиаф, вот что… а Шиты! И какая подлая засада! – проговорил Шиго, не в состоянии приподнять голову, чтобы увидеть врага.

Голиаф спустился к Нэа, присев, протянув к ее лицу руку, проведя своими большими пальцами по ее лицу – сама кисть была с голову Нэа. Нэа отдернула лицо в сторону, не в состоянии сопротивляться, так как все остальное тело было сковано. Нэа впервые в своей жизни видела человека, да и еще так резко отличавшегося от нэйробов. Но человек… Почему он называет человеком и ее? Она всегда осознавала, что в ней что-то не так, как у всех, она – другая… и этот Голиаф заставил ее задуматься.

– Ах, Кхаба, реформатор нэйробовского устоя! Кто бы мог подумать, что в его клане может оказаться человек! – продолжил Голиаф, словно врезаясь в мысли Нэа своими словами.

– Ты, человеческий отброс, с чего ты взял, что перед тобой твое подобие! – произнес Шиго, сделав усилие и повернув голову к Голиафу.

– Что?! – в момент вскипел Голиаф. Привстав, нанес сокрушительный удар рукой сверху, так, что Шиго вмяло в пол, потом нанес удар ногой, отчего тело Шиго взлетело вверх, упав плашмя в нескольких метрах от трона, а энергетическое полотно ловушки-шара еще больше расплылось по полу.

– Голиаф, так тебя, вроде, зовут, а где же смелость? Или бить неспособного ответить – это все, на что способен? – злобно прошипела Нэа. В разом очистившемся сознании осталась только злоба.

– Женщина – это слабое создание, но, когда ты злишься, ты еще прекраснее! – человеческими словами проговорил Голиаф, протягивая руку к лицу Нэа.

– Мне непонятна твоя речь. Освободи меня, если хватит храбрости, тогда и посмотрим, какой из тебя воин! – предложила Нэа, с ненавистью терпя пальцы Голиафа на своем лице.

– Этого не будет!

– Боишься?

– Уведите пленников! – скомандовал Голиаф, махнув рукой и не обращая никакого внимания на слова Нэа.

Два шара приняли свое обычное положение – скрутив в себя пленников, они покатились вслед уходящим из зала пиратам.

ИЗГОИ

– Кхаба, Шиты ушли в потемки космоса, мы потеряли их! – донеслись слова в рубке космолета.

Кхаба неторопливыми шагами ходил по рубке, пытаясь найти оптимальное решение в сложившейся ситуации. Напрягая и сосредотачивая мысли, пытаясь сложить их в единую сетку правильного решения, чего от него и ждали остальные, лишь молча присутствуя рядом. Наконец Кхаба произнес:

– Фиссо, насколько база готова к отправке?

После непродолжительного молчания последовал ответ Фиссо:

– Кхаба, крейсеры Системы уже совсем близко, полностью дислоцировать все мы не успеем!

– Назначаю точку отчета отправки. Все, что успеем спасти! – продолжил Кхаба.

– Кхаба, процесс пошел, назначь точку воссоединения.

Кхаба закрыл глаза, мучаясь в принятии решения – перед ними стояла непростая дилемма. Весь отряд в одно мгновение был обречен стать жертвой гибели от Системы. Сказать или назвать точку воссоединения сейчас – это означало обречь всех на погибель, так как Система была уже очень близко и любая информация уже могла считываться ими. Промолчать и отправить всех на волю провидения – было сравнимо с тем, чтобы отдать половину в руки Системы, остальная же часть могла бы спастись, рассеявшись в космосе. Кхаба давно знал, что он должен был сказать, но эти единственно правильные слова, которые нужно было произнести, комком сбились в горле, перебивая дыхание. Наконец, поборов себя, Кхаба произнес:

– Мы жили надеждой, надеждой на иную жизнь. Я вел вас к ней, и вся ответственность за случившееся лежит на мне. Изгои, жители другой жизни, сейчас я покидаю вас на волю провидения в надежде на ваше спасение. Каждый должен выбрать свой путь отступления. И кто знает волю судьбы, которая, быть может, еще сведет нас вместе.

Большинство на планете Холод услышали эти слова, как страшный приговор; как новое суровое испытание они запали в сознание каждого. Но чувства страха, обиды, злобы не возникло ни в одном из нэйробов-изгоев, – эти человеческие пороки были им чужды, как и тем нэйробам, по ту сторону, тем, которые были в Системе. Единственное, что их отличало от нэйробов Системы, это огромное желание свободы в делах, желаниях, мыслях, чего они не могли позволить себе в Системе. А слова Кхабы, своего лидера, они восприняли как должное и неизбежное, несмотря на всю катастрофичность положения.

Один за другим космолеты изгоев стали покидать планету Холод, пронизывая огромные просторы космоса в стремлении сбежать от кары Системы.

– Кхаба, Система уже близко, она начала атаку! – послышался голос Фиссо.

– Много наших не успели покинуть базу? – спросил Кхаба.

– Половина.

– Фиссо, возьми одну эскадрилью и прими атаку на себя, нужно дать возможность скрыться и остальным!

– Я понял тебя, Кхаба.

– Спасибо тебе, Фиссо… спасибо за все! – почти захлебываясь словами отчаяния, сказал Кхаба, понимая, что посылает своего верного помощника Фиссо на верную смерть.

Фиссо в мгновение собрал отряд, вылетев на небольших штурмовиках навстречу уже приближавшимся к планете космолетам Системы. В космосе завязалась огненная бойня машин, в которой явное преимущество одерживали космолеты Системы, один за другим сокрушая космолеты изгоев…

Собрав все остатки своего мышления и решимости, Кхаба скомандовал к отлету. Космолет, растопив толщи льда, вырвался из планеты, яркой вспышкой покинув ее пределы.

Большинство космолетов изгоев были повержены или захвачены Системой, остальные россыпью растворились в космосе, оставляя мало надежды на воссоединение.

Космолеты Системы опоясали планету Холод, вонзая в нее боевые лучи. Лучи проходили сквозь толщи льда и породы, взрываясь в глубине. От взрывов на поверхности появились трещины и впадины, такое сотрясение прочувствовала на себе вся поверхность планеты. Еще долго будут кружить над планетой космолеты Системы в поисках, с целью уничтожения выживших изгоев…

Все это время Кхабу мучили не только вопросы об участи своего отряда, но и поиск ответа на вопрос: кто так неимоверно расчетливо и жестоко подставил их, преподнеся Системе на блюдечке? Как острым клинком по уже больному месту врезались в память кандидатуры – все главари отрядов, которых он знал или слышал о них, но нужного ответа на свою боль Кхаба не находил.

ПИРАТЫ

Голиаф восседал на своем троне. Подле него скопилась куча пиратов – главарь собрал совет. Их банда с каждым разом крепла, к ним присоединялись целые отряды изгоев, так и не найдя ничего лучшего среди способов укрытия от Системы. Регулярно пополняли ряды и преступники в человеческом обличии, скрываясь от закона Солнечной системы. За последнее время свора пиратов изрядно пополнилась, нужно было большее количество энергии и припасов. На что и был созван совет – он решал задачу, где и как сорвать большой куш.

В совете принимали главы подразделений, как нэйробы, так и люди. Говоря на своем родном наречии, они понимали друг друга посредством уникального микроскопического прибора, вмонтированного в ушную раковину каждого пирата и служившего переводчиком. Единственное, кому из присутствующих здесь он был не нужен, это Голиафу – он свободно говорил на обоих языках.

– Голиаф, разреши молвить! – донесся из толпы человеческий голос.

– Говори, Итак.

– Есть одна планетка в родной нам системе…

– Излагай быстрее!

– В созвездии Орион есть ближайшая к нам звезда, на одном из спутников ее планет расположена база по разработке ископаемых.

– Что это нам даст?

– Эти трудяги снабжены довольно приличным запасом энергии. Но это не все. То, что они уже добыли, тоже заинтересует нас – мы сможем это сбыть или обменять.

– Откуда у Итаки такая информация, поддерживаешь отношения с братьями землянами?

– Как же без них! И сбыть проблемы не будет, у Зверя есть канал… так ведь, Зверь? – выкрикнул в толпу Итак.

Из толпы вышел крупный, упитанный человек с красными и короткими волосами, на его торсе была лишь короткая жилетка. Большее количество его кожного покрова, включая и шею, было расписано татуировками в виде вьющихся тварей небывалых форм и раскраски; время от времени татуировки меняли цвета. От переливов краски происходило кажущееся смещение татуировок и возникал эффект того, что твари на теле Зверя постоянно движутся.

– Да, Голиаф, Итак прав, канал есть. Старые знакомые, связь с ними не потеряна. Если их, конечно, за это время не сцапали власти! – прохрипел Зверь, ударив себе по груди, отчего из гортани пошли еще более неприятные хрипы.

– Хорошо, над этим мы подумаем, надо будет еще проверить, – ответил Голиаф, говоря на человеческом, и тут же перешел на нэйробовский: – А что вы мне скажете, граждане нэйробы, есть какие-нибудь предложения на сей счет?

Присутствующие в зале нэйробы, стоявшие по правую руку Голиафа и занимавшие добрую половину совета, значительно отличались от тех, что находились по левую. Они были одинаково одноцветно одеты, во время всех обсуждений никто из них не делал резких эмоциональных выпадов, жестикуляций, как не отмечалось и стремления выделиться из толпы, так присущего человеку.

– Нам нечего сказать Голиафу, нам нечего предложить Голиафу, остается только поверить в сказанное и предложенное людьми! – наконец ответил один из изгоев, стоявший в переднем ряду и, очевидно, пользовавшийся большим уважением среди собратьев, раз говорил от имени всех.

– Хорошо, Удрум, ты, как всегда, немногословен!

– С большой данью почета к Голиафу!

– Я верю… кстати, я узнал, что с тобой связалась бродяжная банда изгоев.

– Да, есть среди них те, кто готов к объединению. Их лидер – вот проблема для объединения.

– Так в чем проблема? Нет лидера, нет проблемы!

– Я понял тебя, Голиаф.

– Как наступит время – дай знать, мы примем их зов о воссоединении с нами!

– Да, так и будет.

– Хорошо, на этом наше собрание закончено. Покиньте зал! – произнес Голиаф.

Главы разошлись, и Голиаф остался в большом зале один и мысленно ушел в размышления. Постепенно мысли Голиафа грузом ложились на его веки, он был близок к тому, чтобы заснуть. Наконец веки сомкнулись. Только вздымалась грудь и сап, выдаваемый ртом, нарушал воцарившуюся в зале тишину. Вдруг тело вздрогнуло, Голиаф резко проснулся, словно предчувствуя чье-то приближение. И именно так и случилось – через мгновение в зал тихо вошел один из пиратов.

Увидев вошедшего, Голиаф недовольно произнес:

– Говори!

– Мы обнаружили местонахождение космолета Кхабы.

– Кхабы… Кхаба – это хорошо!

– Они сейчас совсем недалеко от сил Системы Нэйробии.

– Показывай! – приказал Голиаф, встав из-за трона и спустившись к центру зала.

Пират приподнял вверх одну руку и, словно схватив что-то пальцами в воздухе, потянул вниз. Сверху появилась бесформенная карта галактики Нэйробия, занявшая половину пространства зала, зависнув газовым облаком темно-синего цвета с мерцающими миллионами звезд на ней.

– Вот в этом скоплении породной крошки и находится его космолет! – произнес пират, показав на карте.

– Мудрый Кхаба, да сейчас ты просто в моих руках!

– Приготовить адресат для Системы? – спросил пират.

– Нет, Жульбан, нет! Кхаба теперь нужен мне для совсем других целей!

– Как скажешь, Голиаф.

– А Видец[7]7
  Так Голиаф назвал незаметный с виду аппарат, прикреплённый к борту космолёта Кхабы, который незаметно для своего носителя считывал информацию о месте нахождения космолёта. И время от времени выпускал из себя крохотную частицу, которая вылетала в открытый космос. Улетев за миллионы километров, она взрывалась импульсным сигналом, доходящим до космолёта Голиафа. Тем самым аппарат, никак не обнаруживая себя, выполнял своё предназначение шпионского маячка.


[Закрыть] – хорошая идея, Жульбан. Совсем неплохо, что мы прикрепили его во время встречи на Холоде.

– Ты – мудрый Голиаф, а не какой-то там Кхаба!

– Не надо недооценивать врагов, Жульбан, запомни это, пока жив!

– Обязательно!

Голиаф сделал пару шагов вперед-назад и потер виски пальцами, судя по всему, будучи озабочен пришедшей вдруг в голову идеей, которая и не давала покоя ногам. Сделав еще пару шагов, Голиаф подошел к Жульбану. Стоявший рядом с ним Жульбан казался лилипутом – разница в росте была раза в два, хотя Жульбан был обычным средним человеком. Наконец Голиаф произнес:

– Вот что, Жульбан… приведи сюда пленницу!

– Будет сделано! – ответил Жульбан и мигом покинул зал.

– Кхаба, как так получилось, что в твоей команде оказался человек?.. Какую роль она сыграла в твоей судьбе? Как так получилось, что большой противник человеческих пороков приютил одного из них? Кхаба, ответь мне… впрочем, я и сам это узнаю! – проговорил вслух Голиаф, делясь своими измышлениями с пространством зала.

Жульбан, быстро преодолев большое количество коридоров этого огромного крейсерского космолета, оказался перед темницей. Охрана, стоящая перед входом, только успела окинуть взглядом лихо влетевшего на диске Жульбана, почти мгновенно оказавшегося внутри темницы. Это была своеобразная кладовая в форме перевернутого треугольника, стороны которого были заполнены ячейками; внутри ячеек располагались плазменные шары, в которых и находились пленники в состоянии невольной комы. Поверху каждого шара лежала перчатка, служащая активатором и управлением шара. Этих ячеек здесь было с несколько тысяч; они светились, озаряя стены темницы тускло-оранжевым светом.

Жульбан произнес вслух номер нужной ему ячейки. Одна из ячеек, находящаяся выше, засветилась ярким зеленым светом. Жульбан взлетел выше, до уровня ячейки и, протянув руку к шару, всунул ее в перчатку. Шар сразу засветился сильнее, выдавая более яркую оранжевую окраску. Сквозь полупрозрачные стены шара было видно начинку – внутри, в позе зародыша, была Нэа. Жульбан сделал несколько движений пальцами той рукой, на которой была перчатка, и шар приподнялся, вылетев из ячейки. Жульбан согнул руку в локте, открыл ладонь и вытянул пальцы. Шар так и завис в метре от ладони Жульбана. Вылетев из темницы, Жульбан с шаром долетел до трона Голиафа.

– Распакуй! – произнес Голиаф.

Жульбан сделал несколько манипуляций рукой, плазменная ловушка распахнулась и открыла взорам Нэа. Сильное содрогание легких и порыв вздоха, принесшие боль, а взамен – возвращение к жизни. И вот уже Нэа жадно вдыхает воздух.

– Здравствуй, таинственная незнакомка! – заговорил по-нэйробовски Голиаф.

– Да не пошел бы ты в отходы космического мусора! – ответила Нэа, тяжело дыша – организм еще восстанавливался после потери сознания.

– Несомненно! Это человек… женщина, девушка, которая начинает мне нравиться все больше, но которой пора бы убавить свою строптивость.

– Дай свободу моим рукам и ногам, и тогда попробуй убедить меня в своем величии!

– Это будет, это обязательно будет… все зависит только от тебя. Будь сговорчивее!

– Что надо этому отбросу?

– Во-первых, скажи, как тебя зовут. А потом будь милостива и расскажи: как так получилось, что ты – человек – оказалась в банде у Кхабы?

– Банда недобитых отбросов – это у вас. Да и с чего это я – человек?!

– То, что передо мной человек, это я увидел сразу, пускай и очень похожий на нэйроба. Примерно тот же рост, темные глаза с немного увеличенным яблоком… хотя, впрочем, такие встречаются и среди людей, лысина… но она есть даже у меня. Но уверяю тебя: врешь ты мне или действительно не знаешь о себе, но ты – человек, женщина, а не «оно», как все нэйробы.

– Даже если это так, что это меняет?

– Дело в том, что ваш великий Кхаба мечтал о создании в Нэйробии другой жизни, но одновременно он всем своим нутром противился быть похожими на людей, равно как и подпускать их близко к себе… избегал этого так, как шарахаются от заразы. Даже во всех налетах на другие банды, где встречались люди, Кхаба убивал их или, в лучшем случае, отпускал на каком-нибудь дряхлом судне. А теперь я вижу, что у него был человек, и это просто вводит меня в недоумение: не заметить в тебе человека он бы не смог. Может, другие этого и не знали, но Кхаба – нет. Тут что-то другое, объяснение чему я жду от тебя.

Слова Голиафа, как и ненависть к нему – все переплелось в голове Нэа. Ей хотелось вырваться и размозжить голову врага; оковы этой возможности не давали, но и слова врага не давали покоя, открыв перед ней новую завесу смутной истины, которая до этого времени была скрыта в дальних уголках сомнений, – в этот момент те только расплодились во всем ее разуме.

– Объяснений я дать не могу. Если даже я и человек, то до этого момента все в отряде считали меня нэйробом – как они, так и я! – ответила Нэа.

– Похоже, лжи в твоих словах я не уловил.

– Если я человек, то мне стыдно за таких жалких созданий, как ты! Будь ты хоть на волосинку воином, ты освободил бы меня, а не задавал свои мерзкие вопросы. Их легко задавать, когда твой противник закован!

– Это все пустые слова. Скажи, как тебя звать?

– Нэа!

– Нэа, так вот, не знаю, как дорог тебе Кхаба… если тебя это интересует.

– Говори!

– Он жив. Он жив, но только до тех пор, пока я этого хочу…

– Сколько ненужных слов произносит твой поганый рот!

– Перейдя к делу, я скажу так: космолет Кхабы у меня всегда под присмотром. Если захотеть, можно напасть самому. Только, вот, сомневаюсь, что Кхаба достанется нам живым… Другой вариант, это послать сведения Системе.

– И что дальше?

Голиаф взглянул на Жульбана, тот среагировал сразу и сделал движения руками. В зале зависла все та же карта галактики Нэйробия.

– Кхаба вот здесь!

Нэа ухмыльнулась, произнеся:

– Это не доказательства!

– Конечно. Жульбан, покажи девушке последнее послание Видеца!

В пространстве зала, пересекаясь с очертаниями карты, появились знакомые для Нэа формы космолета Кхабы на фоне открытого Космоса. Картинка становилась все ближе к космолету, и теперь была видна уже только отдельная часть его – на корпусе виднелся полупрозрачный паразит, вцепившийся в обшивку. Это и был Видец, который показался лишь на мгновение, и тут же картина снятого ушла в него.

– Это – показ лишь того, как частица-сигнал покидает Видеца, в обратном просмотре. А теперь услышь знакомые слова!

Картина стала темной и – вспышка красных молний, которые побежали сквозь молекулярную структуру корпуса космолета и, проникнув внутрь, остановились сеткой, как только закончился корпус. Картина переплетенных сеткой искр, тихо потрескивающих и шипящих, сквозь них проходит яркий белый свет.

– Кхаба, мы совсем близко от Системы! – послышался голос, в ответ другой:

– Другого выхода у нас нет!

– Что будем делать дальше?

– Ждать!

– Хорошо, Кхаба!

– Когда я услышу ответ на вопрос, кто нас так подставил, я ни за что не поверю, что на это был способен нэйроб-изгой!

– Кхаба, ты думаешь, что это – человек? Но кто?..

– Если бы знать наверняка – кто… кто за последнее время обрел такую мощь и силу?..

На этом запись закончилась, как и шипение разрядов.

– Надеюсь, в это ты поверишь. Кхаба – мой, он весь мой! – проговорил Голиаф.

– А дальше-то что? Зачем ты все это показываешь мне?

– А затем, что мы несколько похожи с Кхабой. Он разглядел в тебе нечто, не похожее на остальных, нечто, обладающее силой, которой нет ни в нэйробе, ни в человеке!

– Похожи, говоришь… только от него я такой белиберды никогда не слышала!

– Тебе решать. Я хочу, чтобы ты была в моей команде, тогда будет жить и Кхаба… если тебя это интересует, конечно.

– Конечно, давно бы так! Отпусти мои руки и ноги, я согласна!

– Не торопись, твоя прыть нам еще пригодится.

– Но почему не сейчас?

– Свою преданность мне ты докажешь после. Скоро тебя ждет задание: надо будет взять одну базу, ты будешь в группе, которая первой попадет внутрь!

– Тебе что, не хватает своих головорезов?

– Хватает. Просто, так ты покажешь, на что способна. Тогда будет и Кхаба жив!

– Так освободи меня сейчас, и я покажу, на что способна!

– Пока – нет, пускай в тебе уляжется ненависть человеческая, тогда ты будешь трезво оценивать ситуацию, будешь в команде… будет и Кхаба жив!

В душе Нэа все кипело от злобы и негодования. Ситуация была в действительности безнадежной. Став рабыней случая, она не знала и не могла понять или принять единственно правильное решение.

– Уведи Нэа, в скором времени она нам пригодиться! – приказал Голиаф.

Что Жульбан и сделал, запаковав Нэа обратно в шар и, добравшись до темницы-кладовой, положил ее в свою ячейку.