Текст книги "Мировая история"

Сасаниды сошли с подмостков истории потому, что нажили слишком много врагов. В 610 году случилось дурное предзнаменование: арабская армия впервые нанесла поражение персидскому войску. Ведь на протяжении многих веков персидские правители гораздо больше занимались врагами на своих северных границах, чем теми, кто доставлял беспокойство на юге. Приходилось меряться силами с кочевниками из Центральной Азии, о которых уже шла речь в нашем повествовании, причем, как мы убедились, историю этих народов трудно себе представить и в общем виде, и в подробностях. Как бы то ни было, непреложный факт состоит в том, что на протяжении практически 15 веков из Центральной Евразии поступали импульсы, приводящие в движение всемирную историю, которая при всей ее запутанности дала результаты, которые можно перечислять от вторжений германских племен в Западную Европу до оживления китайского правления в Восточной Азии.

Первыми среди народов, повлиявших на историю Ближнего Востока и Европы, считаются скифы, хотя совсем непросто с большой точностью сказать, кем они были. Кто-то на самом деле употребляет это слово в качестве общего названия нескольких народов, как в случае с аварами и тюрками. «Скифов» археологи обнаружили во многих уголках Азии и России и даже глубоко на территории Европы в Венгрии. Им приписывается богатая и долгая история участия в делах Ближнего Востока. Сообщается о некоторых из них как участниках набегов на ассирийские границы в VIII веке до н. э. Позже они привлекли внимание Геродота, много сообщившего о народе, вызывавшем восхищение у греков. Скорее всего, они никогда не составляли по-настоящему единого народа, а оставались группой связанных друг с другом племен. Часть этих племен вроде бы осела в южной части России достаточно давно, чтобы установить регулярные отношения с греками в качестве земледельцев, занимавшихся обменом зерна на изящные золотые украшения, изготовленные греками черноморских побережий и обнаруженные в скифских захоронениях. Но они к тому же произвели на греков огромное впечатление как воины, применившие тактику, характерную для азиатских кочевников, использовавших лук и стрелы без спешивания с лошади и отступавших при встрече с превосходящим противником. Они на протяжении веков доставляли беспокойство Ахеменидам и их преемникам, а незадолго до наступления 100 года до н. э. покорили Парфянское царство.

Скифы, к тому же, вторгались в пределы Южной России и на территорию Индии, но данный раздел повествования можно на время оставить в покое. Около 350 года н. э. гунны начали вторжение на территорию империи Сасанидов (где этот народ называли хионитами). На севере гунны в течение некоторого времени двигались от озера Байкал на запад, их теснили более успешные соперники, как до них вытеснили другие племена. Некоторым из них в следующем веке предстояло появиться к западу от Волги; мы уже встречали их под городом Труа на территории нынешней Франции в 451 году. Те, кто повернул на юг, послужили новой помехой для персов в их борьбе с Римом.

В 620 году власть Сасанидов распространялась на просторах от Киренаики (Восточная Ливия) до Афганистана и дальше. Тридцать лет спустя империи Сасанидов больше не существовало. Ее последнего правителя убили собственные подданные в 651 году. Пока возрождение Восточной Римской империи казалось вызовом Сасанидам, а набеги кочевников подрывали их власть, совсем другой враг своим вторжением поставил на них окончательный крест. Причем конец династии наступил не только из-за того вторжения, так как зороастрийское государство рухнуло еще до того, как пришла новая, победоносная религия, а также до прихода арабских полчищ.

Ислам продемонстрировал большую экспансионистскую и адаптивную мощь, чем какая-либо другая религия за исключением христианства. К нему тянулись народы, живущие далеко и весьма отличающиеся друг от друга – от нигерийцев до индонезийцев; даже в центре его зарождения, то есть на землях арабской цивилизации между Нилом и Индией, он объединил верующих с огромными различиями в культуре и климате проживания. При этом ни один из других великих формирующих факторов всемирной истории не базировался на меньшем количестве начальных ресурсов, кроме, возможно, иудаизма. Важно обратить внимание на то, что собственное кочевое происхождение евреев лежит в том же самом племенном обществе, варварском, незрелом и отсталом, из которого вышли первые армии ислама. Из такого сравнения неизбежно вытекает предположение еще об одной причине, ведь иудаизм, христианство и ислам представляют собой великие монотеистические религии. Ни одна из них на ранних стадиях существования не обещала превратиться в мировую историческую силу. Предположить такое могли разве что одержимые и фанатичные их адепты.

История ислама начинается с Мухаммеда, но не со дня его рождения, так как этот день, как и многие факты его жизни, остается большой загадкой. Древнейшие арабские биографы начали писать о Мухаммеде через 100 лет после его кончины. Доподлинно известно, что Мухаммед родился приблизительно в 570 году в провинции Хиджаз у бедных родителей и вскоре осиротел. Его индивидуальность проявилась в ранней молодости, когда он приступил к проповеди мысли о существовании единого Бога, что этот Бог справедлив и ему предстоит судить всех людей, что Он может обеспечить их спасение, если они будут исполнять Его волю в следовании вероисповеданию, а также в личном и общественном поведении. Этому Богу уже поклонялись, так как он представал Богом перед Авраамом и еврейскими пророками, из которых последним считается Иисус Назаретянин. Мухаммед видел свою миссию в восстановлении старой монотеистической веры, а не в изобретении чего-то нового: его благовестие заключалось в том, что все люди – евреи, христиане и безбожники – должны проникнуться одной истинной верой, открытой ему Богом.

Мухаммед принадлежал к мелкопоместному клану влиятельного бедуинского племени курайшитов. Это племя было одним из многих на огромном Аравийском полуострове, шириной 965 километров и длиной больше 1600 километров. Жители этого полуострова подвергались испытаниям очень сложными физическими условиями; большая часть Аравии представляет собой пустыню или скалистые горы. На значительной части территории большой удачей считалось даже само выживание. По периметру полуострова, где находились небольшие порты, жили арабы, занимавшиеся мореплаванием значительно раньше наступления 2-го тысячелетия до н. э. С присущей им предприимчивостью эти арабы связали долину Инда с Месопотамией, чтобы поставлять специи и смолы из Восточной Африки в Красное море до Египта. Происхождение этих народов и тех, что жили в глубине полуострова, доподлинно не установлено, но и язык, и традиционные родословные (возвращающие нас к патриархам Ветхого Завета) служат обоснованием связи с другими ранними семитскими авторами пасторалей, к тому же считающимися предками евреев, каким бы спорным такое умозаключение ни показалось кому-то сегодня.

Аравия совсем не всегда казалась таким непривлекательным местом. Незадолго до и на протяжении первых веков нашей эры на Аравийском полуострове существовала группа благополучных царств. Они процветали, предположительно, до V века н. э., и представители одновременно исламской традиции и современной науки связывают их исчезновение с крушением ирригационных сооружений Южной Аравии. В результате произошло переселение народа с юга на север и появилась Аравия времен Мухаммеда. Войска великих империй могли проникать на территорию полуострова на совсем короткое время и не оставляли глубоких следов, а аравийцы подвергались весьма поверхностному влиянию понятий других цивилизаций. Они стремительно организовались в племенное общество, основанное на кочевом пастбищном животноводстве. Для регулирования отношений внутри такого общества хватало патриархата и родственных связей, пока бедуин оставался в пустыне.

В конце VI века можно обнаружить новые изменения. Росло население некоторых оазисов. Податься новым жителям было некуда, и замкнутость оазисов вызывала напряжение традиционной общественной практики. Таким местом представляется Мекка, где жил молодой Мухаммед. Мекка играла важную роль одновременно как оазис и как центр паломничества, так как люди прибывали туда со всех концов Аравии, чтобы поклониться черному камню метеоритного происхождения – Каабе, который на протяжении многих веков служил становлению древней арабской религии. Но Мекка к тому же стояла на перекрестке основных караванных путей между Йеменом и средиземноморскими портами. По ним сюда прибывали иноземцы и скитальцы. Изначально арабы относились к политеистам, верящим в естественные божества, демонов и духов, но по мере активизации общения с внешним миром в этой области появились еврейские и христианские общины, а христианство приобретало все большую популярность среди верующих арабов.

Часть курайшитов Мекки начала заниматься торговлей (из немногочисленных ранних фактов биографии Мухаммеда узнаем, что до 30 лет он женился на богатой вдове, располагавшей деньгами, вложенными в караванное дело). Но в результате такого поворота событий возникли дополнительные социальные напряжения, так как безусловная лояльность племенной структуры подверглась сомнению в противопоставлении с коммерческими ценностями. Общественными отношениями пасторского общества всегда предполагалось, что благородная кровь и преклонный возраст служили устоявшимися сопутствующими обстоятельствами богатства, а тут все стало меняться. Просматриваются некоторые формирующие психологические факторы, повлиявшие на беспокойного молодого Мухаммеда. Он начал размышлять об отношениях между Богом и человеком. В конце концов сформулировал систему взглядов, позволившую складно объяснить многие противоречия, возникающие в потревоженном обществе, в котором он жил.

Истоки своего достижения Мухаммед подсмотрел у евреев и христиан, располагавших неким писанием, служившим им утешением и руководством к действию, и они поклонялись Богу, тоже знакомому его собственным сородичам под именем Аллах. Но подавляющее большинство арабов, как убедился Мухаммед, не знало никакого писания. Однажды во время уединенных размышлений в пещере по соседству с Меккой Мухаммеду послышался голос, произнесший: «Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил, сотворил человека из сгустка».

На протяжении 22 лет Мухаммеду пришлось читать, и в результате получилась одна из величайших познавательных книг человечества под названием Коран. Даже в самом узком смысле значение Корана огромно, точно так же, как Библии Лютера на немецком языке или утвержденного королем Яковом I ее варианта на английском, и с точки зрения лингвистики Коран сформировал сам язык ислама. Он стал главным документом арабской культуры не только в силу его содержания, а также потому, что через него происходило распространение арабского языка в письменном виде по всему миру. Более того: это – книга провидца, страстная в наполненности ее автора божественным вдохновением, ярко передавшая духовный гений и энергию Мухаммеда. При жизни Мухаммеда Коран оставался в разрозненном виде, а составили его в целостное произведение люди из окружения Пророка. Так получился сборник откровений; сам Мухаммед считал себя пассивным инструментом, рупором Бога. Слово «ислам» переводится как «предание себя Богу», «покорность», «подчинение» (законам Аллаха). Мухаммед полагал, что он должен был передать послание Бога арабам, как прочие пророки до него донесли Его слово остальным народам. Но первый мусульманский пророк верил в свою особую миссию; хотя до него тоже появлялись пророки, их откровения слушали (но в искаженном виде) евреи и христиане. Мусульмане верят в то, что Бог именно через него сформулировал свое последнее послание человечеству.

В своем послании он потребовал служения исключительно одному только Аллаху. Традиционно считается, что Мухаммед однажды вошел в святилище Каабы и перебил своим посохом изображения всех прочих божеств, которые его последователи должны были стереть, оставив только изображение Мадонны с младенцем (он сам придержал этот камень). Его деятельность как пророка началась с бескомпромиссного проповедования единобожия в центре политеистической религии. Затем он определил соответствующие обряды, необходимые для спасения души, а также общественный и личный догмат, который зачастую вступал в противоречие с текущими представлениями. Например, в случае с тем вниманием, которое он уделял статусу отдельного верующего, будь то мужчина, женщина или ребенок. Вполне можно понять, почему такое учение не всегда воспринималось людьми с большой радостью. В этом проявилось еще одно подрывное и революционное влияние ислама, когда новообращенные настраивались против тех их соплеменников, кто поклонялся другим богам или просто молился иначе, то есть против тех, кому неизбежно грозило отправиться за это в ад. От них также исходила угроза подрыва всего дела, связанного с обслуживанием паломников (хотя в конечном счете ислам пошел ему на пользу, так как Мухаммед упорно настаивал на большой ценности паломничества в святое место). Наконец, с точки зрения общественных связей кровное родство в исламе ставилось ниже веры в Аллаха; основой общины объявлялось братство паствы, а не группа родственников.

Неудивительно при таком раскладе, что вожди его племени ополчились на Мухаммеда. Кто-то из его последователей переселился за границу, например, отправился в Эфиопию – уже монотеистическую страну, в которую проникло христианство. В отношении строптивых мусульман, кто остался и никуда не поехал, ввели экономический бойкот. Мухаммед узнал о том, что жители еще одного оазиса под названием Ятриб (нынешняя Медина), располагавшегося примерно в 400 километрах севернее, могут проявить большую благосклонность к его проповедям. Отправив вперед около 200 человек своих последователей, он покинул Мекку и тоже пошел туда в 622 году. Эта хиджра, или бегство Мухаммеда из Мекки в Медину, должно будет означать начало мусульманского календаря, а название оазиса Ятриб поменяют на Медину, ставшую городом Пророка.

Медина тоже была областью с неустоявшейся экономической и социальной ситуацией. В отличие от Мекки тем не менее там не существовало власти какого-то одного влиятельного племени, зато шло острое соперничество между двумя племенами; кроме того, Медину населяли арабы, приверженные иудаизму. Такой раскол сыграл на руку Мухаммеду, взявшему верх над всеми спорщиками. Кров переселенцам предоставили родственники новообращенных мусульман. Этим двум группам предстояло сформировать будущую верхушку ислама в виде «попутчиков Пророка». В откровениях Мухаммеда перед ними открывается новое направление в его деяниях, то есть образование собственной общины. После своих откровений относительно духовных аспектов, упор на которые он делал в Мекке, теперь Мухаммед занялся формулированием практических, подробных откровений о еде, питие, браке и войне. В Медине ислам сложился как религия, ставшая к тому же отдельной цивилизацией и самостоятельной общиной.

Медина послужила плацдармом для подчинения сначала Мекки, а затем остававшихся племен Аравии. Объединяющий принцип заключался в выдвинутом Мухаммедом понятии братства исповедующего ислам населения мира под названием умма. Умма служила объединению арабов (и с самого начала евреев) в обществе, в котором поддерживалась большая часть традиционной племенной конструкции с упором на патриархальную структуру в той степени, в какой она не вступала в противоречие с новым братством ислама. При этом даже сохранялось традиционное первенство Мекки как места паломничества. Неясно, насколько далеко за пределы этой конструкции собирался зайти Мухаммед. Он делал подходы к представителям еврейских племен в Медине, но те отказались слушать его призывы; поэтому их изгнали, и там осталась только община мусульман, но после этого не должно было сложиться постоянного противостояния с иудаизмом или христианством. Между ними существовали богословские связи в их единобожии и писаниях, притом что считалось, будто христиане впали в ересь многобожия с понятием Святой Троицы. Для Мухаммеда, судя по Корану, христиане и евреи были совсем не безбожниками – он считал их братьями по вере, которые еще не открыли глаза на откровения Бога в его обращении.

Мухаммед скончался в 632 году. В тот момент созданной им общине грозила серьезная опасность раскола и распада. И все-таки на такой основе предстояло построить две арабские империи, осуществлявшие господство в последующие исторические периоды из двух разных центров силы. В каждой из этих империй ключевым учреждением устанавливался халифат, служивший наследием власти Мухаммеда как старейшины общины, одновременно ее наставника и правителя. С самого начала между религиозной и светской властью в исламе устанавливалась полная гармония, никакой двойственности в виде «церкви и государства», формировавшей положения политики христианского общества на протяжении более тысячи лет, у мусульман не наблюдалось. Прекрасно сказано, что Мухаммед выступил в роли Константина – пророка и суверена в одном лице. Его преемники не собирались заниматься собственными пророчествами, как это делал Мухаммед, а просто на протяжении длительного времени пользовались его наследием в виде единства в управлении государством и отправлении религиозных обрядов.

Первые «патриархальные» халифы вышли из племени курайшитов, практически всех их связывали с Пророком родственные или брачные узы. В скором времени их подвергли критике за непомерное богатство и незаслуженно высокий статус, а также обвинили в действиях с позиции деспотов и эксплуататоров. Последнего из них свергли и убили в 661 году после серии войн, во время которых консерваторы выступили против того, в чем они усмотрели осквернение халифата в виде превращения его из духовного учреждения в светское. В 661 году был учрежден Омейядов (Дамасский) халифат, с которого ведется отсчет первого из двух крупнейших хронологических этапов арабской империи, основанной на территории Сирии со столицей в Дамаске. Прекращения схваток внутри арабского мира появление данного халифата, однако, не принесло, и в 750 году ему на смену пришел Аббасидов халифат. Этот новый халифат просуществовал дольше. После переезда халифа в новую столицу, которой выбрали Багдад, Аббасидам предстояло править настоящей державой еще практически два века (до 946 года), а потом еще дольше в качестве глав марионеточного режима. Между ними эти две династии обеспечили арабским народам три века господства на Ближнем Востоке.

Первым и самым наглядным выражением этого господства следует считать ряд выдающихся завоеваний в первый век ислама, в результате которых изменилась карта мира от Гибралтара до Инда. Эти завоевания фактически начались сразу после смерти Пророка с утверждением власти первого халифа. Покорением непримиренных племен Южной и Восточной Аравии для обращения в ислам занялся первый праведный халиф Абу Бакр. Но в итоге сражения охватили территорию Сирии и Ирака. Нечто аналогичное процессам, в силу которых волнения в Центральной Азии выплеснулись наружу, случилось на перенаселенном Аравийском полуострове; на сей раз существовало вероучение, способное придать беспорядкам направление, а также не стоит забывать примитивную человеческую тягу к власти и обогащению.

Первой жертвой завоеваний ислама за пределами полуострова стала Персия Сасанидов. Вызов со стороны ислама поступил, когда данная империя переживала напряженный период истории под управлением императоров династии Ираклия, которым предстояло точно так же пострадать от этой новой силы, выходящей из пустыни. В 633 году арабские полчища вторглись в Сирию и Ирак. Три года спустя византийские войска выдворили из Сирии, а в 638 году исламу подчинился Иерусалим. Месопотамию силой отобрали у Сасанидов в последующие несколько лет, и приблизительно в то же время их империю лишили Египта. Теперь арабы создали собственный флот, и началось поглощение ими Северной Африки. Набеги на Кипр совершались в 630-х и 640-х годах; ближе к концу VII века этот остров поделили между собой арабы и персы. Так же к концу VII века арабы взяли еще и Карфаген. Между тем после ухода с политической арены Сасанидов арабы в 655 году завоевали Хорасан и в 664-м Кабул. В начале VIII века они преодолели Гиндукуш, чтобы вторгнуться в Синд, который оккупировали между 708 и 711 годами.

На второй год арабская армия при поддержке берберских союзников переправилась через Гибралтарский пролив – Гибралтарскую скалу называют горой Тарика (Джебель-аль-Тарик) в честь полководца берберов Тарика ибн Зияда – и двинулась внутрь Европы, сокрушив наконец королевство вестготов. В 732 году, или спустя сто лет после смерти пророка Мухаммеда, командование мусульманской армии, глубоко вклинившейся на территорию Франции, вовремя разглядело чрезмерную растянутость путей снабжения и опасность, связанную со скорым приходом зимы, и под Пуатье повернуло свои полки назад. Франки, встретившие арабов и убившие их командующего Абд аль-Рахмана, заявили о своей победе; во всяком случае, у этого города можно поставить высокий памятный знак с обозначением глубины арабского завоевания на Западе. Хотя в ходе своих экспедиций во Францию на протяжении следующих нескольких лет арабы дошли до верховий реки Роны. Как бы ни закончился этот поход (возможно, арабов не очень сильно интересовали завоевания в Европе, тем более вдали от теплых земель средиземноморского побережья), исламская стремительная атака на Запад остается заслуживающим восхищения достижением даже притом, что причудливое видение Э. Гиббоном Оксфордского преподавания Корана никогда не приближалось к реализации, по крайней мере до нашего времени.

Арабские армии наконец-то остановили и на Востоке тоже. Замечательным фактом для многих представляется то, что византийцы в этой связи снова переживали подъем духа, хотя только после двух осад Константинополя и сокращения территори Восточной империи на Балканах и Западной Анатолии. В Центральной Евразии арабское войско в 751 году нанесло поражение китайской армии династии Тан на Памирском нагорье, но не стало преследовать врага на территории самого Китая. Граница ислама установилась вдоль Кавказских гор и по реке Окс (Амударья) после крупного поражения арабов от хазар в Азербайджане. На всех фронтах в Западной Европе, Центральной Азии, Анатолии и на Кавказе волна арабского завоевания в середине VIII века наконец-то стихла.

Арабское нашествие шло с перерывами. Иногда наступали периоды затишья в арабской неудержимости, когда разгорались междоусобные ссоры непосредственно перед учреждением Омейядского халифата. В последние два десятилетия VII века шла ожесточенная борьба мусульман против мусульман. Но на протяжении долгого времени обстоятельства складывались в пользу арабов. Их основные великие враги в лице Византии и Персии находились под гнетом тяжких обязательств на других фронтах, и на протяжении многих веков они не могли разрешить непримиримые противоречия, возникшие между ними. После того как Персия пошла ко дну, Византии все еще приходилось сражаться с врагами на западе и на севере, отмахиваясь от них одной рукой и сцепляясь в мертвой хватке с арабами другой. Нигде арабы не сталкивались с противником, сопоставимым по силе с Византийской империей, более близким, чем Китай. По этой причине они продолжали свои завоевания до предела географической досягаемости или привлекательности, и иногда их поражение показывало, что они перенапряглись в своих устремлениях. Но даже когда встречали грозных соперников, арабы тем не менее располагали большим военным преимуществом.

В их армии набирали воинов из числа тех, кто не мог добыть пропитания в Аравийской пустыне и имел незавидную альтернативу; в армию их гнала перенаселенность родных земель. Огромным моральным стимулом для них служила вера в пророка, обещавшего им, что после смерти на поле битвы с неверными их душа отправляется прямо в рай со всеми положенными блаженствами. К тому же они прокладывали себе путь к победе в землях, народы которых зачастую уже созрели для выражения недовольства своими правителями; в Египте, например, византийская религиозная ортодоксия вызвала к жизни раскольничьи и враждебные меньшинства населения. Однако, даже когда все факторы складывались вместе, достижения арабов все равно заслуживают восхищения. Фундаментальное объяснение их достижений должно лежать в движении великих масс мужчин, стремящихся к духовному идеалу. Арабы думали, что исполняют волю Божью и создают по ходу дела новое братство людей; они сами себя заводили на подвиги, как это позже будут делать революционеры. А первые завоевания послужат лишь прелюдией к началу повести о роли ислама в нашем мире. По размаху и сложности роль ислама можно сравнить разве что с ролью иудаизма или христианства. В какой-то момент все выглядело так, будто для ислама нигде не существует никаких преград. Время опровергло такое предположение, но одна из великих традиций цивилизации состоит в том, что она создается за счет завоеваний и преобразований.

В 661 году арабский губернатор Сирии Муавия I назначил себя халифом после успешного восстания и убийства (хотя не его руками) халифа Али, приходящегося кузеном и зятем пророку. Так закончился период анархии и раскола. Тем самым к тому же удалось заложить фундамент халифата Омейядов. Узурпацией власти Муавия I установил политическое господство над арабскими народами и аристократами племени курайшитов, то есть теми самыми людьми, которые выступили против Мухаммеда в Мекке. Муавия I объявил своей столицей Дамаск, а позже провозгласил наследным принцем собственного сына. Через такое нововведение внедрялся принцип династической передачи престола.

Восхождение к вершинам власти Омейядов также послужило началом раскола внутри ислама, так как приверженцы одной из групп инакомыслящих мусульман – шиитов – настаивали на том, что право на толкование Корана принадлежит исключительно потомкам Мухаммеда. Убитый халиф Али, говорили они, считался Богом назначенным имамом, облеченным правом на передачу своего поста потомкам; на него распространялась божья защита от греха и ошибки. Высказываниям пророка и первых имамов под названием хадисы придали статус главных текстов шиитов наравне с Кораном. Со временем такому убеждению шиитов суждено было получить особую идейную роль в Персии, Месопотамии и Азербайджане, где теперь большинство населения придерживается верования тех же шиитов. Но внутри ислама как такового они часто относились к преследуемому меньшинству; их первый предводитель по имени Хуссейн, сын Али и дочери Мухаммеда Фатимы, сложил голову в битве при Кербеле в 680 году и вошел в историю в качестве одного из мучеников в длинном списке шиитских героев.

Сторонники омейядских халифов, названные суннитами, полагали, что богословская власть находилась в распоряжении мусульманской общины, а потом она перешла к халифату. Особую роль они отводили священному преданию с изложением примеров из жизни пророка под названием сунна, служившему самым важным подспорьем к Корану. Одновременно с формированием регулярной армии и созданием системы ее финансирования через обложение податью неверных свершился решительный отход от арабского мира, состоящего исключительно из племен. На изменении фасона исламской культуры сказался выбор места для столицы Омейядов, а также личные предпочтения первого халифа. Сирия относится к средиземноморским государствам, а Дамаск находился на границе между возделанными землями Плодородного полумесяца и бесплодными пространствами пустыни; жизнь этого города подпитывалась из двух разных миров. Для обитавших в пустыне арабов земледельческие области Плодородного полумесяца вызывали удивление. Прошлое Сирии долгое время было связано с эллинской культурой, поэтому и жена халифа, и его лекарь были христианами. В то время как варвары Европы приобщались к Риму, культура арабов принимала свои очертания на наследии Греции.

Первый Омейяд смог быстро отбить восточные земли у раскольников, сопротивлявшихся новому режиму, и приводная сила шиитского движения ушла в подполье. Затем последовал великолепный век, пик которого пришелся на время правления шестого и седьмого халифов между 685 и 705 годами. К сожалению, нам мало известно подробностей об организационно-правовой истории Омейядов. Археологи время от времени проливают свет на общие тенденции и открывают некоторые сведения о воздействии арабов на своих соседей. Иностранцы в дневниках и арабские летописцы сообщают нам о важных событиях. Тем не менее от ранней арабской истории фактически не сохранилось архивных материалов, кроме случайного документа, приведенного одним арабским автором. Какого-либо бюрократического центра духовного правительства у исламской религии тоже не существовало. В исламе не нашлось места ничему даже отдаленно приближающемуся по масштабу, например, к хроникам папства, хотя аналогия между папами и халифами напрашивается вполне обоснованно. Вместо административных архивов, проливающих свет на преемственность, остались одни только разрозненные сборники, сохранившиеся почти случайно, такие как масса папирусов из Египта, специальные библиотеки документов общин национальных меньшинств, например евреев, монеты и письмена. Очередные подробности содержатся в огромном массиве арабской печатной и рукописной литературы, но в настоящее время намного труднее с достаточной уверенностью сформулировать общие утверждения о правительстве халифатов, чем, скажем, о правлении в Византии.

Кажется тем не менее, что структуры халифатов на заре их становления, унаследованных от патриархальных халифов, отличались незатейливостью и либерализмом – возможно, даже чрезмерным либерализмом, что можно видеть по отступничеству Омейядов. Они держались на завоеваниях ради дани, а не ассимиляции, и результатом стала серия компромиссов с существовавшими тогда структурами. С административной и политической точки зрения первые халифы пользовались приемами прежних правителей. Договоренности между византийцами и Сасанидами продолжали действовать; до начала VIII века греческий служил официальным языком правительства в Дамаске, персидский – в древней столице Сасанидов городе Ктесифоне. В организационно-правовом отношении арабы оставили общества, которыми овладели, в общем и целом нетронутыми, поменяв разве что налогообложение.