Текст книги "Мировая история"

В творениях представителей древнего египетского изобразительного искусства боги выглядят грозными существами, но, по сути, у них всегда имеется второй план. Такой стиль базируется на фундаментальном натурализме подачи образа, который, однако, сковывается условностями выразительности и жеста, придающими насчитывающему две тысячи лет классическому египетскому изобразительному искусству сначала обаяние простоты, а позже, с наступлением периода творческого декадентства, покоряющее очарование и предельную ясность. Такой стиль допускает реалистичное изображение жанровых сцен. На них показаны сельские сюжеты на темы земледелия, рыбной ловли и охоты; ремесленников изображают за изготовлением их изделий, а писцов – за исполнением соответствующих обязанностей. И все же поразительнейшей особенностью египетского искусства считается не содержание или техника письма, а его узнаваемый неизменный стиль. На протяжении не меньше 2 тысяч лет художники смогли работать практически в рамках канонов классической традиции. Ее происхождение могло отчасти принадлежать шумерам, а позже эта традиция оказалась способной к творческому восприятию влияния зарубежных достижений, но основная самородная традиция сохранялась нетронутой. Гостю в древние времена это должно было казаться одной из самых впечатляющих внешних особенностей Египта; все то, что он видел, выглядело по большей части единым целым. Если абстрагироваться от того, что сотворил человек в позднем палеолите, о котором нам известно совсем немного, в египетском искусстве сохранилась самая продолжительная и стойкая, ни разу не прерывавшаяся традиция за всю историю человеческого творчества.

Пересадить на почву культуры других народов такую традицию не получилось. Греки могли позаимствовать в Древнем Египте конструкцию колонны, изначально изготовлявшейся египтянами из оштукатуренной глиной связки тростника, воспоминания о котором сохранились в виде каннелюр. И хотя памятники Египта всегда очаровывали художников и архитекторов других земель, результат, даже когда они вполне успешно использовали такие приемы в своих собственных целях, был всегда поверхностным и экзотическим. Египетский стиль никогда и нигде не смог укорениться; в последующие века он время от времени появляется как художественное оформление и украшение в виде колонн с каннелюрами, сфинксов и змей на мебели, обелисков здесь, кинокартин там. Только лишь один большой интегральный вклад египетского искусства отмечен в будущем в виде учреждения классических канонов пропорции человеческого тела для точного воспроизведения его деталей в масштабных резных и раскрашенных изображениях на стенах склепов и храмов. Их позаимствуют сначала греки, и европейских художников египетские картины будут восхищать даже в эпоху Леонардо да Винчи, хотя к тому времени этот вклад выглядел скорее теоретическим, чем стилистическим.

Как еще одно великое творческое достижение, сводящееся не к одному только Египту, хотя исключительно важному там, можно отметить каллиграфию. Все выглядит так, что египтяне сознательно переняли шумерское изобретение, заключавшееся в передаче на письме звуков, а не предметов, но отказались от клинописных знаков. Вместо него египтяне изобрели иероглифическое письмо. То есть вместо метода размещения одних и тех же основных черт, развитого в Месопотамии, они специально подобрали небольшие пиктограммы или знаки, напоминавшие пиктограммы. Такое письмо выглядит намного декоративнее клинописи, зато им намного сложнее овладеть. Первые иероглифы появляются еще до наступления XXX века до н. э.; последний известный случай применения египетской иероглифики на письме относится к 394 году н. э. Почти 4 тысячи лет – внушительный срок существования египетской каллиграфии. Но непосвященный человек не мог в ней разобраться в течение еще четырнадцати с половиной веков после ее исчезновения, пока один французский ученый не расшифровал надпись на «Розеттском камне», привезенном во Францию после его обнаружения археологами, сопровождавшими армию Наполеона, вторгшуюся в Египет.

В древности навыки чтения иероглифического текста служили ключом к вхождению в касту жрецов, и, соответственно, данное ремесло тщательно сохранялось как великая профессиональная тайна. С додинастических времен иероглифика применялась для составления исторических хроник, и уже при I династии с изобретением папируса (полоски сердцевинной части тростника складывали друг на друга крест-накрест и спрессовывали в однородный лист писчего материала) был получен материал, способствовавший широкому распространению письменности. Изобретение папируса имело для человечества гораздо большее значение, чем иероглифика; он обходился дешевле шкур (из которых изготавливали пергамент) и был удобнее глиняных табличек или грифельного камня (хотя не обладал их долговечностью). Папирус служил самым распространенным носителем для корреспонденции и документов на Ближнем Востоке до наступления христианской эры, когда технология изготовления бумаги с Дальнего Востока достигла средиземноморского мира (и даже определенному сорту бумаги присвоили название в память о папирусе). После появления папируса прошло совсем немного времени, и писатели начали склеивать его листы в длинные свитки: таким манером египтяне изобрели книгу, а также материал, на котором ее сначала можно было написать, и шрифт, ставший предтечей нашего собственного алфавита. Мы пребываем в большом долгу перед египтянами за громадный объем знаний, дошедший до нас прямо или косвенно посредством папируса.

Не приходится сомневаться в том, что сохраняющийся авторитет Египта во многом объясняется пресловутой доблестью его жрецов и колдунов, а также зримым воплощением политических достижений в искусстве и архитектуре. Однако при сравнительной оценке египетской цивилизации она выглядит не слишком плодовитой или разносторонней. Техническая эволюция к безошибочным показателям не относится, зато по ней можно судить о том, что тот или иной народ проявляет медлительность в овладении новыми навыками, отказывается от внедрения новшества, обещающего созидательный рывок. После появления грамоты единственное крупное нововведение длительное время было представлено каменной архитектурой. Притом что папирус и колесо были известны еще при I династии, контакты между Египтом и Месопотамией продолжались на протяжении 2 тысяч лет, и только потом египтяне переняли колодезный журавель, к тому времени применявшийся для орошения полей в долине Тигра и Евфрата. Зато египтяне изобрели водяные часы, принцип действия которых в более поздних цивилизациях освоили через тысячу лет. Возможно, египтяне не могли абстрагироваться от гнета заведенного порядка, тем более с учетом подбадривающего фактора со стороны Нила как надежного источника благополучия.

Бесспорную самобытность и достижения демонстрировала одна только египетская медицина, и их можно проследить как минимум до времен Древнего царства. К X веку до н. э. египетское превосходство в этом искусстве признавалось во всем мире. В то время как египетская медицина всегда сохраняла связь с магией (в огромном количестве применялись чудодейственные рецепты и амулеты), врачеватели этой страны проявляли достойную рассудительность и чистоту эмпирической наблюдательности. Они преуспели в различных сферах вплоть до методов предупреждения нежелательной беременности. Косвенный вклад египетских лекарей в последующую историю тоже оценивается очень высоко, какую бы отдачу они ни получали в свои собственные дни; основные наши знания о лекарственных препаратах и растениях, содержащих фармакологические вещества (materia medica), сначала приобрели египтяне, затем они пришли от них через греков к ученым средневековой Европы. Большая заслуга египтян заключается в том, что они стали использовать лекарственные средства, до сих пор все еще остающиеся эффективными, например касторовое масло.

Другое дело, какое умозаключение теперь напрашивается по поводу состояния здоровья древних египтян. Их вроде бы не тревожила проблема чрезмерного увлечения пьянящими напитками, по поводу чего волновались в Месопотамии, но конкретного вывода отсюда сделать не получается. Кое-кто из ученых говорит об исключительно высоком показателе младенческой смертности и о веских свидетельствах в пользу существования тогда тяжелых болезней взрослых; но какие бы аргументы эти ученые ни приводили, многочисленные дошедшие до нас мумифицированные тела не носят следов поражения раком, рахитом или сифилисом. Между тем изнурительную болезнь под названием шистосоматоз, передающуюся через шистосомы и получившую широкое распространение в Египте сегодня, прекрасно знали уже во 2-м тысячелетии до н. э. Конечно же все эти факты не дают достаточно ясной картины древней египетской лечебной практики. Тем не менее из Египта к нам пришли самые старинные сохранившиеся медицинские научные трактаты, а по примерам приведенных в них рецептов и предписаний по лечению недугов можно предположить, что египетские практикующие медики предлагали широкий набор лекарственных средств. Причем средства эти ничуть не лучше и не хуже тех, что применялись в других развитых центрах цивилизации во все времена вплоть до современности (создается впечатление, что основное внимание египтяне уделяли слабительным препаратам и клизмам). Значительные навыки в области предохранения человеческого тела от распада приписывают египетским специалистам, занимавшимся изготовлением мумий, пусть даже не совсем оправданно в их благоприятном для этого дела климате. Забавно, что у самих творений их ремесла позже стали находить лечебные свойства; в Европе растертую в порошок мумию на протяжении веков считали самым действенным средством от многих недугов. Интерес к тому же представляет тот факт, что египтяне придумали и применяли определенные абортивные приемы прерывания беременности. Оправдывали ли они себя тем, что применяют эти приемы ради снижения опасности перенаселенности империи и тем самым распространения такого преступления, как детоубийство, остается фактом совершенно неясным и спорным.

Подавляющее большинство египтян занималось земледелием, и поэтому доля городского населения в Египте была гораздо меньше, чем в Месопотамии. В картине египетской жизни, представленной литературой и искусством, показано население, обитающее в сельской местности, но использующее небольшие города и храмы как центры по предоставлению необходимых услуг, а не места постоянного проживания. На протяжении практически всего периода древности Египет представляется страной с несколькими великими культовыми и административными центрами, такими как Фивы или Мемфис, окруженными деревнями и базарами. Жизнь у бедняков была тяжелой, но не беспросветной. Главное бремя должно было доставаться тем, кто отбывал трудовую повинность. Когда трудовой повинности фараон не назначал, у того же крестьянина было много свободного времени до тех пор, пока не случался паводок на Ниле и не возникала необходимость работать на самого себя. Земледельческая база тоже была достаточно богатой, чтобы прокормить сложное и разнообразное сообщество всевозможных ремесленников. Благодаря сохранившимся каменным узорам и картинам о занятиях египетских ремесленников нам известно больше, чем о ремесленниках Месопотамии. Египетское общество делилось на людей образованных, которым открывался путь на государственную службу, и всех остальных. Рабство существовало в этой стране, но оно выглядит не такой фундаментальной институцией, как принудительный труд, навязывавшийся свободными земледельцами.

В обычаях более поздних времен отмечается обольстительная привлекательность и доступность египетских женщин. С учетом некоторых свидетельств создается впечатление о появлении в Египте общества, в котором женщины могли пользоваться большей самостоятельностью и более высоким положением, чем где бы то ни было еще. Несомненно следует уделить внимание произведениям искусства, на которых изображены придворные дамы, наряженные в роскошные и достаточно откровенные платья, изящно причесанные и украшенные драгоценными камнями, с тщательно нанесенной косметикой. Снабжением таких дам всем необходимым занимались египетские купцы. Не стоит преувеличивать, но все-таки создается такое впечатление, что женщины, принадлежащие к египетскому правящему классу, могли позволить себе выражать достоинство и проявлять независимость. Фараоны и их спутницы жизни – а также другие благородные супруги – иногда изображаются с нескрываемой близостью их отношения друг к другу, нигде больше не наблюдающегося в искусстве древнего Ближнего Востока раньше 1-го тысячелетия до н. э. и наводящего на размышления о настоящем эмоциональном равенстве; изображение такой близости вряд ли было случайным.

Красивые и очаровательные женщины, появляющиеся на многих картинах и в скульптурных изваяниях, могут отражать конкретную политическую роль их пола, которая отсутствовала в других странах. В теории (и часто на практике) престол наследовался по женской линии. Наследница престола даровала своему супругу право его преемника; по этой причине большое внимание уделялось выбору мужей для принцесс. Многие августейшие браки заключались между братьями и сестрами, невзирая на очевидные пагубные генетические последствия; кое-кто из фараонов женился на своих дочерях, чтобы они не вышли замуж за кого-то еще, ради обеспечения чистоты священной крови (которую проще сохранить через совокупление с наложницами). При таком положении вещей августейшие дамы должны были становиться влиятельными персонажами. Некоторые из них исполняли важные властные полномочия, а одна даже заняла трон и изъявила готовность украсить себя искусственной бородой для исполнения положенного обряда в мужском платье, чтобы удостоиться звания фараона. Перед нами настоящий новаторский подход, путь даже не всеми признанный.

В египетском пантеоне тоже обнаруживается много женственности, особенно она проявляется в культе Исиды, наводящем на глубокие размышления. Авторы египетских литературных и художественных произведений делают упор на почитание жены и матери. Как в любовных романах, так и в сценах семейной жизни показано то, что, по крайней мере, считалось идеальным стандартом для общества в целом, подчеркивается нежный эротизм, отдохновение и непринужденность, а также по большому счету эмоциональное равенство мужчин и женщин. Некоторые женщины владели грамотой. В египетском языке существует даже отдельное слово для обозначения писца женского пола, но для женщин, кроме жриц или блудниц, были доступны конечно же не все роды занятия. Состоятельные женщины в Египте могли владеть собственностью, а их законные права практически во всех отношениях уважались точно так же, как права женщин в шумерской традиции. Не легко сделать окончательный вывод за такой продолжительный период, как все время существования египетской цивилизации, но дошедшие до нас данные об устройстве общества Древнего Египта оставляют впечатление о наличии в нем возможностей для самовыражения женщин, отсутствующих у многих более поздних народов и даже в наше время.

В ретроспективе основательность и материальное богатство египетской цивилизации выглядят настолько наглядно, столь очевидно неизменными, что еще труднее, чем в случае с Месопотамией, представить себе перспективу ее отношений с внешним миром, а также превратности судьбы власти в Нильской долине. Тут дело касается огромных периодов времени (одно только Древнее царство по самым скромным подсчетам просуществовало в два с половиной раза дольше Соединенных Штатов Америки), и при Древнем царстве произошло так много событий, что общего изложения его истории не получается. Об отношениях этого царства с соседями ничего замечательного не известно, хотя к концу правления его династий предпринимался ряд экспедиций против народов Палестины. С наступлением первого промежуточного периода ситуация изменилась на прямо противоположную, и на Египет, до этого беспокоивший нашествиями соседей, устремились захватчики. Естественно, ослабление и раскол Египта облегчили азиатским захватчикам задачу покорения страны в долине нижнего течения Нила; обнаружено странное утверждение о том, что «люди знатного происхождения пребывают в полном унынии, зато нищие ликуют… мерзость запустения пришла на всю землю… чужаки топчут землю Египта». Рядом с современным Каиром появились соперничающие династии; власть в Мемфисе захирела.

Следующий великий период египетской истории наступил с появлением Среднего царства, официально провозглашенного полновластным Аменемхетом I, объединившим царство из своей столицы в Фивах заново. Около четверти тысячелетия после XX века до н. э. в Египте происходил период восстановления, успехи которого объясняются воспоминаниями (известными нам из летописей) об ужасах предшествовавшего промежуточного периода. При правителях Среднего царства главный акцент делался на укреплении порядка и общественной сплоченности. Священный статус фараона подвергся деликатным поправкам: теперь он не просто бог, упор делается на его происхождение от богов и сопровождение его судьбы богами. Вечный порядок требовалось поддерживать непоколебимым после того, как в тяжелые времена у человека появились сомнения. Бесспорно также, что тогда шло оживление деятельности во всех сферах и увеличение материальных запасов. В болотах Нила провели масштабные мелиоративные работы. Удалось завоевать область под названием Нубия, расположенную на юге между первыми и третьими порогами, и приступить к освоению ее золотых приисков на полную мощность. Египетские поселения стали учреждать еще дальше на юг в местах, где позже возникло царство Черной Африки под названием Куш. Торговые пути закручиваются еще более сложным узором, чем когда-либо прежде, возобновляется освоение медных рудников Синайского полуострова. К тому же последовали богословские реформы – состоялась своего рода консолидация культов во главе с богом Амоном-Ра, в которой нашла отражение консолидация политическая. Однако конец Среднему царству наступил в условиях политических волнений и династического соперничества.

Второй промежуточный период продолжительностью около 100 лет был отмечен новым и намного более опасным вторжением иноземцев. Ими были гиксосы, предположительно азиатский народ, воспользовавшиеся военным преимуществом в виде облицованных железными листами колесниц, чтобы утвердиться в Нильской дельте в качестве повелителей, которым цари фиванской династии в то время платили дань.

О гиксосах известно совсем немного. По-видимому, они переняли у египтян их общепринятые нормы и методы и даже первоначально не стали менять находящихся на своих постах бюрократов, однако полной ассимиляции народов не произошло. При XVIII династии египтяне изгнали гиксосов в ходе войны народов; с этого момента начинается зарождение Нового царства, первым большим достижением которого было развитие успеха после 1570 года до н. э. через преследование гиксосов до самой их цитадели в Южном Ханаане. В конечном счете египтяне заняли большую часть Сирии и Палестины.

Новое царство в самом его начале добилось на международном уровне таких успехов и оставило такие роскошные памятники материальной культуры, что возникает предположение об очистительном или плодотворном влиянии на египтян господства над ними гиксосов. При XVIII династии в Египте наблюдалось возрождение искусств, произошли преобразования в военной сфере посредством внедрения азиатских технических нововведений, таких как колесница, и, прежде всего, мощная консолидация царской власти. Именно тогда женщина по имени Хатшепсут впервые взошла на престол, и ее правление отмечено расширением египетской торговли. Это показано на фресках ее заупокойного храма. Следующее столетие принесло новые достижения в области расширения империи и военную славу, ведь со своим супругом и преемником Тутмосом III женщина-фараон Хатшепсут перенесла пределы египетской империи на берега Евфрата. Монументы с письменами, сообщающими о поступлении дани и рабов, а также о заключении браков с азиатскими принцессами, свидетельствуют о египетском превосходстве над соседями, отображенном на родине фараона в богатом художественном оформлении новых храмов и появлении скульптуры, видимой со всех сторон. Бюсты и статуи того времени считаются высшим достижением египетского художественного творчества. Однако заметно влияние на него Крита.

Ближе к концу Нового царства множащиеся свидетельства контактов египтян с иноземными народами подтверждают новые тенденции: происходит значительное изменение контекста египетской власти. Ключевой территорией стало побережье Леванта, на покорение которого Тутмосу III потребовалось 17 лет. Ему пришлось отказаться от завоевания огромной империи, управляемой народом Миттани, доминировавшей над Восточной Сирией и Северной Месопотамией. Его преемники поменяли вектор политики. Царевна Миттани вышла замуж за фараона, и для отстаивания египетских интересов в этом районе правителю Нового царства пришлось полагаться на дружбу с ее народом. Египет вытолкнули из изоляции, на протяжении длительного времени служившей ему защитой. Но на царство Миттани все активнее наступали хетты, живущие на севере и становящиеся ведущей силой среди народов, честолюбивые устремления которых во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. стали причиной грядущего раскола мира Ближнего Востока.

Нам много известно о деятельности правителя Нового царства в самом начале его становления, так как оно освещено в одном из древнейших сборников дипломатической переписки времен правления Аменхотепов III и IV (ок. 1400–1362 гг. до н. э.). При первом из этих царей Египет достиг максимального авторитета и процветания. Фивы пережили величайшую эпоху. Аменхотепа достойно похоронили там в самом большом склепе, когда-либо готовившемся для царя, и хотя от него остались только обломки огромных статуй, греки позже назвали их колоссом Мемноном (в честь легендарного героя, которого они считали эфиопом).

Аменхотеп IV сменил своего отца на престоле в 1379 году до н. э. Он попытался провести религиозную реформу путем замены древней религии монотеистическим культом бога солнца Атона. В подтверждение серьезности своих намерений он взял новое имя Эхнатон и основал город у поселения Амарна, расположенного в 480 километрах к северу от Фив, где центром новой религии стал храм со святилищем без крыши, открытым для солнечных лучей. Хотя сомневаться в твердости намерений Эхнатона и его личном благочестии не приходится, такая попытка с самого начала выглядела обреченной на провал в свете духовного консерватизма Египта. Возможно, он пытался вернуть себе власть, узурпированную жрецами, служившими Амону-Ра. В сложившихся условиях сопротивление Эхнатону, взявшемуся за ревизию духовности общества, усугубило его положение на остальных направлениях деятельности. Между тем агрессии хеттов вызвали ощутимое напряжение в египетских колониях; Эхнатон не смог помочь царю Митанни, в 1372 году уступившему все свои земли к западу от Евфрата хеттам и утратившему власть в ходе гражданской войны, ставшей предвестником полного исчезновения этого царства еще лет через тридцать. Египетская сфера влияния трещала по швам. Вероятно, наряду с негодованием жрецов можно назвать еще несколько причин для последующего исключения имени Эхнатона из официального пантеона царей.

Его преемника можно назвать самым знаменитым из всех правителей Древнего Египта. Если Аменхотеп IV поменял свое собственное имя на Эхнатон потому, что стремился стереть из народной памяти традицию поклонения древнему богу Амону, то его преемник и зять подправил свое имя Тутанхатон и стал именоваться Тутанхамоном в знак восстановления прежнего культа Амона и провала предпринятой попытки ревизионизма египетской религии. Вполне возможно, именно в благодарность за это Тутанхамону устроили величественные похороны в Долине царей, ведь правил-то он совсем недолго и больше ничем особым не запомнился.

После его смерти Новому царству оставалось существовать еще два века, но ситуация там складывалась вполне спокойная с весьма редкими потрясениями, и при этом все неуклонно с ускорением катилось к закату. Показательно, что вдова Тутанхамона решила выйти замуж за хеттского царевича (правда, его убили незадолго до обряда бракосочетания). Приходившие позже к власти цари прилагали усилия, чтобы вернуть утраченные было позиции, и иногда преуспевали в этом деле; волны завоевателей накатывались на Палестину и откатывались назад, а однажды египетский фараон взял в невесты хеттскую царевну, как его предшественники брали принцесс других народов. Но появлялись все новые враги; даже союз с хеттами больше не мог служить защитой от поползновений извне. Бассейн Эгейского моря бурлил, с его островов «шла мощная волна народа», и «ни одна страна не могла устоять перед ними», – говорится в египетских летописях. Нашествие этих «народов моря» удалось в конечном счете отразить, но потребовалась упорная борьба.

В течение этих лет отмечается огромной важности для будущего эпизод, точную природу которого и историчность еще предстоит установить. В соответствии с религиозными текстами небольшого семитского народа, составленными много веков позже, его предки, называемые египтянами «евреи», покинули дельту Нила и ушли за своим пастырем Моисеем из Египта в пустыни Синая. Приблизительно с 1150 года до н. э. к тому же встречаются многочисленные признаки дезорганизации внутренней жизни египтян. Один из царей по имени Рамсес III, который погиб в результате заговора наложниц его гарема, считается последним правителем Египта, сумевшим в известной степени сдерживать бурный поток наступающей катастрофы. До нас дошли слухи о бунтах и хозяйственных затруднениях во время правления его преемников; известно о зловещем признаке святотатства, выразившемся в отсутствовавшем раньше кощунстве разграбления царских склепов в Фивах. Фараон как правитель сдает свою власть жрецам с сановниками, и последний представитель XX династии Рамсес XI фактически становится узником в своем собственном дворце. Эпохе имперской власти в Египте приходит конец. То же самое фактически можно сказать об империи хеттов и других народов конца 2-го тысячелетия. Уходила в небытие не только безусловная власть Египта, но и сам мир, созданный славными делами многочисленных его правителей.

Не приходится сомневаться в том, что причины ослабления Египта лежат в плоскости изменений, сказывавшихся на всем древнем мире. Но все-таки не покидает ощущение того, что в последние века Нового царства проявились слабости египетской цивилизации, присущие ей с самого начала.

На первый взгляд различить их не так уж просто; захватывающее зрелище наследия в виде памятников Египта и его истории, насчитывающей не века, а многие тысячелетия, опровергает критический подход к нему и душит скепсис. Но все-таки созидательный потенциал египетской цивилизации в конечном счете по странному стечению обстоятельств заводит в тупик. Колоссальные трудовые ресурсы сосредоточиваются в распоряжении мужчин, которых по стандартам любой эпохи следовало бы считать выдающимися государственными деятелями, но все закончилось возведением величайших из известных в нашем мире надгробий. Ремесленники Египта овладели искуснейшим мастерством, а их шедевры служат всего лишь погребальным инвентарем. В высшей степени грамотная элита, владеющая сложным и утонченным языком, а также материалом, непревзойденным по удобству применения, щедро ими пользуется, но не помогает сформулировать никакую либо философскую или теологическую идею, сопоставимую с духовным наследием греков или евреев, обогатившим весь мир. Трудно не прочувствовать предельного бесплодия, никчемности, лежащих в сердцевине всего этого внешнего величия человеческой изобретательности.

На другую чашу весов следует поместить саму долговечность древней египетской цивилизации; как-никак, она просуществовала очень долго, и от этого факта не отмахнуться. Притом что египетская цивилизация пережила как минимум два периода существенного упадка, она успешно прошла их без видимых внешних потерь. Преодоление испытаний такого масштаба следует считать большим практическим и историческим достижением; неясным остается только то, почему случилась остановка? Военная и экономическая мощь Египта в итоге сказалась на нашем мире совсем незначительно. Его цивилизация так и не привилась у народов сопредельных стран. Причину этого можно искать в том, что она могла существовать лишь в особых условиях Египта. При наличии наглядного примера успеха в стремительном формировании институций, с незначительными коренными изменениями просуществовавших так долго, его можно было бы повторить при любой древней цивилизации, обеспеченной аналогичной степенью защиты от вторжения извне. Показательную преемственность нам предстоит наблюдать еще и на примере Китая.

Не обойтись нам без очередного напоминания о том, как медленно и неуловимо происходили все социальные и культурные изменения в древние времена. Как раз из-за нашей привычки к переменам нам сложно прочувствовать гигантскую косность, отличавшую любую успешную социальную систему (то есть такую, при которой человеку удается проявлять свои лучшие физические и умственные способности) практически во все века до самого последнего времени. В древнем мире источников нововведений насчитывалось гораздо меньше, а внедрялись они гораздо реже, чем теперь. Ход истории в Древнем Египте значительно ускоряется, если начать сравнивать его с доисторическими временами; он кажется медленным, как движение ледника, если вспомнить, как мало менялась повседневная жизнь египтян между периодами правления Менеса и Тутмоса III, разделенными полутора с лишним тысячами лет, сопоставимыми со временем, отделяющим нас от конца Римской Британии. Заметное изменение могло наступить только в результате внезапного и драматического стихийного бедствия (тут Нил служил надежной защитой), вторжения супостата или покорения им (Египет долго держался на краю поля битвы народов Ближнего Востока, лишь изредка подвергаясь их набегам с последующим отступлением). Технические или экономические факторы очень медленно могли принуждать к таким глубоким изменениям, которые мы воспринимаем ныне как само собой разумеющиеся. Что касается интеллектуальных стимулов, они едва могли быть сильными в обществе, где весь механизм культурной традиции служил внушению мысли о неизменности установленного порядка.