Текст книги "Звездунец"

– Мы спасены! Нам предлагают питаться чистым белком!

– Не думал, что до этого дойдет, – в ужасе выдохнул Эдик.

Позеленевшая Тоня осела на пол. Я тоже некоторое время выбирала между истерикой и полным бессилием, но потом спонтанно выбрала первое и заголосила, чтобы под громкий смех Ларисы быть услышанной:

– А соль оставили, чтобы было вкуснее?! Ну что, народ, кто отважится?

Парни втроем переглянулись. Но пока никто из них не был настолько голоден. Семен наклонился, чтобы разглядеть поближе и выдохнуть:

– Капец. Но если нас тут надолго бросили, то еще и драться за них будем. Может, пока в холодильник поставим?

Слава отвел банку от его носа и вздохнул, как будто был учителем в младших классах:

– У вас мысли только в одну сторону работают? Эд, успокой Илону, она как-то уже ненормально воет. Очнитесь, это же дождевые черви. На червей обычно ловят рыбу.

Эдик сразу воспрянул духом, однако тотчас потух:

– Но удочек нет, мы ведь уже все обыскали.

Удочку или сеть нам действительно оставлять не намеревались. Но Слава оглядывался и соображал, почти равнодушно подкидывая идеи:

– Семен, ты из нас самый сильный, вон ту планку сверху отодрать сможешь? Она вроде не сильно гибкая, сойдет. Там внизу запасная одежда была, свяжем сначала ее, а потом шнурки… – Он наклонился к своим спонсорским кроссовкам и дернул за один. Вытащил и показал ближайшей камере, почти издевательски прокомментировав: – Да эта обувь уже и жизни спасает! Ребят, кто-то разбирается в рыбалке? Потому что я почти теоретик, в детстве только пару раз с пацанами на озере рыбачили.

Эдик с отцом часто ездили на рыбалку, я это отлично помню, и он тотчас включился:

– Нужно грузило и крючок!

Слава повернулся к Ларисе, которая успела успокоиться и готовилась во всем помогать:

– Возьми в посуде самую маленькую ложечку – привяжем ее. Вроде я там видел кофейную. Теперь крючок. Девочки, у кого-нибудь есть заколки, шпильки или булавки?

– Сережка! – сообразила я и вынула из мочки свою.

Вроде бы подобие уродливой удочки у нас собиралось. Но Семен, уже отодравший длинную декоративную планку, сказал:

– Не хочу портить общий оптимизм, но рыбачить с яхты – это совсем не одно и то же, что с причала на озере. Здесь рыба может быть очень крупная, и она сразу сломает всю нашу конструкцию.

Слава пожал плечами:

– Ну тогда и начнем делать то, на что вы уже настроились – жрать червей. Надеюсь, совсем большой улов на такую приманку не позарится. У нас тут как бы кроме надежды и вариантов нет.

– Да это бред… – простонала Тоня, но все равно побежала следом за нами из камбуза.

Отличная идея не всегда приводит к хорошему результату. Целый час у нас даже не клевало. Добавили еще одежды до шнурков и сменили ложку на более тяжелую вилку, чтобы крючок нырнул глубже. Заново проверили все узлы, потому что потерять даже один шнурок не могли себе позволить. Через два часа что-то дернуло, но подсечь Семен не успел – рыба утащила червяка и выплюнула самодельный крючок. Все же сережка оказалась не такой уж цепкой. Тогда Тоня поделилась своими, с маленькими бриллиантами. Украшения пришлось испортить, парни с помощью кухонных приборов загнули дужки и постарались прижать концы для большей остроты, но никто из нас и не думал жаловаться. В итоге мы организовали целую связку, насадив нескольких червяков с разных сторон. И, наконец, через четыре часа бесплодных попыток достигли успеха. В тот момент удочку держала Лариса, и она оказалась удачливее всех. На палубу под общий визг плюхнулась серебристая тушка килограмма на полтора.

– А-а-а! – радостно завопила Тоня и подскочила обнимать всех по очереди. Она только Славу пропустила, хотя именно он всю эту дичь и организовал.

На азарте теперь все хотели попробовать и повторить победу, но Лариса удержала лидерство. Из шести пойманных за весь день рыб, четыре оказались на ее счету. Целовать ее в щеки уже хотелось не только Семену. Эдик вытащил совсем маленькую добычу, но ее размеры никого не расстроили. Наоборот, именно эту рыбешку нацепили теперь на крючок вместо червяка – и в следующий раз Лариса выловила уже рекордсмена дня, гиганта не меньше пяти килограммов. Слава, который эту идею предложил, вдруг сам же передумал:

– Давайте все-таки не будем пока ловить на живца. А то клюнет какой-нибудь монстр, вырвет удочку из рук.

Спорить не стали, да и червей у нас пока хватало с лихвой. Организаторы, видимо, действительно считали, что мы начнем их есть – и не поскупились на рацион. Мы продолжали рыбачить до самой темноты не потому что умирали от голода, а уже просто ради удовольствия.

Когда я побежала за ножом, чтобы разделать первый улов и отправить в духовку, Тонька издали крикнула:

– А кто-нибудь знает, что это за рыба?

Я присмотрелась и предположила неуверенно:

– Может, тунец?

Девушка подошла ближе и тоже глянула на добычу:

– А может, нет. Вдруг ядовитая? Бывают же ядовитые рыбы!

Слава обернулся и дал совет:

– Вряд ли. Но для полной уверенности покажите ее на камеру. Если нельзя есть, они будут здесь до того, как она успеет запечься.

Тоже верно. Он со своей несокрушимой логикой все волнения на корню гасит. Даже смешно представлять, как сейчас исполнительный продюсер кусает локти: вместо паники и ужаса мы устроили веселую рыбалку – сообща, без драк и споров.

Днем мы просто перекусили, а вечером закатили настоящий пикник – вытащили лежаки на палубу, улеглись рядком. Рыба казалась вкуснейшей. Но, по-моему, даже если бы я ошиблась с солью, то мы все равно уплетали бы за обе щеки. На сытый желудок всех приятно разморило.

Но Эдик все же затронул тему, которая немного беспокоила всех нас:

– Интересно, мы тут надолго? А если удочка все-таки сломается?

– Да-да, – подал голос Семен. – У меня есть ощущение, что они все-таки хотят заставить нас пригубить своих червяков.

Все задумались, но Слава принялся рассуждать вслух нейтральным тоном:

– Мы здесь пробудем столько, сколько сами захотим. Сломается удочка – просто выбрасываем червяков в море и ждем. Если хотите быстро, то можем вылить всю пресную воду – организаторы будут здесь уже через несколько часов. Они не дадут никому из нас умереть. Бинокли зря не взяли. Но завтра сможете проверить мою теорию – где-нибудь неподалеку нас точно пасет хотя бы одно судно на случай форс-мажора.

– Скорее всего, – согласился Семен. – Ну ты и мамонт, конечно. Но если мы так поступим, то это, считай, проигрыш. Если они считают по количеству очков, то ума не приложу, за что баллы начисляют.

Лариса засмеялась:

– Тогда вылетит Илона – она больше всех ныла и рыбу чистить отказалась. За нами всеми какие-то заслуги, одна Илона сначала нагнетала, потом филонила.

Тонька насупилась, но отрицать не стала, даже пожертвованные дорогие сережки не припомнила. Зато ввернула свое мнение:

– Да нет, наверняка решать будут зрительским голосованием. Я, может, и не лучше всех здесь себя показала, но у нас с Эдом поклонников больше, чем у вас вместе взятых.

Семен согласился:

– Не возразишь. Вы тогда на первое место с большим отрывом улетите. А у нас с Ланой и мамонтом недавно была примерно одинаковая фанатская база. Но сейчас Слава не в любимчиках у публики, его хейтеры будут голосовать за кого угодно, лишь бы его из шоу вышвырнуть. – Он приподнялся на локте и издевательски протянул: – Что, психопат, теперь жалеешь, что фанатку до полусмерти запинал?

Слава просто молчал, глядя в звездное небо. Но я на несправедливость смолчать не могла:

– Не было такого, это все вранье!

– Да не ори ты, я же просто шучу, – отозвался Семен.

Поддержала его и Лариса:

– И я теперь не сомневаюсь, что на вас просто так всех собак спустили. Видно же, что твой парень из себя выйдет только после того, как мир рухнет.

Слава все же решил отреагировать:

– А если мир рухнет, то тем более какой смысл из себя выходить?

Все тихо засмеялись – он не отступал от своего образа. Тонька только зачем-то вставила:

– Ага, все так быстро забыли, как он на Эда накинулся? Что вы из него ангела делаете?!

Неожиданно для всех ее заткнул Эдик:

– Илона, помолчи уже, а. Ну сколько можно?

Той хватило ума не продолжать. Все наши разговоры записывают, и скандал может пошатнуть даже самые нерушимые рейтинги.

Глава 23

Славино предположение оправдалось. Пресную воду мы особо не экономили – и как только она закончилась, через три часа к нам подплыло другое судно и вернуло нам капитана. Вряд ли оргкомитет посчитал, что конкурс прошел очень интересно, но ничего уже с этим поделать не мог. Повезли нас, разумеется, на тот же самый остров, никто другие места арендовать на самом деле не собирался.

Уставшие и грязные, мы сошли на берег сразу же в руки Дмитрия Алексеевича. Он, конечно, уже был в курсе последнего состязания, поэтому просто тщательно нас осматривал и делал выводы:

– Хоть не обгорели. Но загар лег неровно. Света, ты не могла там в бюстгальтере ходить? У тебя ворот от футболки отпечатался! Боже, вечернее платье весь этот ужас откроет…

– Вы бы лучше мне салата дали, от рыбы уже тошнит, – улыбнулась ему я. – Я салат сразу в душ с собой возьму.

Он схватил нас за запястья и поволок в сторону бунгало, как если бы мы за это время сами дорогу забыли. И на ходу пересказывал последние новости:

– Сообщить могу только сейчас, но это бомба! Интернет горит, пуканы взрываются, зрители переобуваются в воздухе. Вячеслав Сергеевич, ты снова любимец публики! А после того, что на тебя успели вылить, даже больше, чем раньше – людям стыдно, и это прекрасно!

– Так быстро все выяснили? – удивился Слава. – Ночной клуб дал запись?

– Нет! – менеджер продолжал восторженно вопить. – На видео той девки ребята из нашего агентства рассмотрели номера машины, нашли таксиста. И он просто выдал нам запись с видеорегистратора. Потасовка от начала и до конца была у него, хоть и издали. Непонятно, кто там кого оскорблял, но сразу ясно, что в чем-то она соврала – их было вовсе не двое. А раз соврала в одном, то и остальное автоматически попадает под сомнение.

Я замерла на месте в наплыве такой же радости:

– И все?! Хватило доказательства, что их было больше? Да этот таксист нас два раза спас! Надо его будет снова отыскать и подарить что-нибудь ценное!

– Может, и не хватило бы, – продолжил объяснять Дмитрий Алексеевич. – Но вы нашу юристку видели – та еще сука. Она показала эту запись якобы жертве и наплела, что камера на входе в клуб и звук записывает. Мы пока ее не получили, но после того девица будет до конца жизни выплачивать компенсацию за клевету. Родители ее, оказывается, вообще не знали, что их доченька творит. Малолетка одумалась и записала извинения. Наплела что-то несуразное – дескать, они с подругами неправильно вас расслышали, и, может, вы их и не оскорбляли. Но это уже никого не волновало.

– Здорово, – облегченно выдохнула я. – Слава виду не показывал, но я сильно переживала! – Я зашагала дальше, но потом снова остановилась, обескураженная новой мыслью: – Подождите, раз травля прекратилась, то мы можем и не вылететь?

– Вылететь?! – заорал он еще громче, перебиваясь на постоянный хохот. – Звездулетка моя, сейчас вы точно не вылетите. Я почти круглосуточно торчал в операторской будке, смотрел, как вас там мучают. Не знаю, что они вырежут, а что заэфирят, но суть уже не изменят. Вячеслав Сергеевич, тебя неосознанно все лидером посчитали, все участники тебе в рот заглядывали и ждали, когда ты всех спасешь. Тебе надо дело свое открывать – это прям твое!

Слава на комплимент отреагировал кивком:

– Я как раз к этому издалека и подхожу. То есть решать будут рейтингами?

– Ну разумеется! И зрители видели, что Илона Ласкова на вас зуб точит. Теперь просто ради интереса оставят две ваши пары, чтобы глянуть, чем главное противостояние шоу закончится. Арапаев с Макаренко держались молодцами, но будем честны – они слишком положительные, чтобы быть интересными. Кстати говоря, твои обувные спонсоры в агентство звонили и просто громко хлопали в трубку. Они в восторге от твоей рекламной компании. Дай-ка я тебя уже обниму, рыбачина ты моя вонючая!

– Не надо, – отшатнулся Слава.

– Еще и поцелую! – радостно пригрозил нам менеджер, все-таки отпуская, чтобы отдохнули и привели себя в порядок.

Результаты мы узнали только через несколько дней, но общий расклад сил всем заранее объяснили – и он не подлежал сомнению. Мы встретились с Семеном и Ларисой на берегу, подошли к ним с опущенными головами, как будто были в чем-то виноваты. И у этого чувства были причины. Они, победившие в самом первом соревновании, естественнее всех смотрелись бы на пьедестале почета. Просто хорошие ребята, которые исправно выполняли свое дело. Их не тащили наверх за шкирку, как Тоньку и Эдика. Они не пропустили половину конкурсов, как мы. Но именно им придется уехать за шаг до финала, поскольку они не опустились до подлостей и скандалов. Украденный ключ в расчет не идет, эта проделка все равно шла мимо эфиров.

Слава пожал Семену руку и уточнил:

– Надеюсь, без обид?

Семен поморщился и отошел подальше в воду, чтобы в последний раз насладиться этим ощущением. Ответил после долгой паузы:

– Неприятно, конечно, но переживем.

Лариса будто нехотя кивнула:

– Будем искать плюсы. Мы все равно устали, а третье место – это отличный результат. И страшно подумать, что они на финал приготовили, если уже так жестили. Мягко говоря, завидовать вам тоже не получается.

Мы со Славой молча переглянулись. Верно, в последнем туре нас беспощадно столкнут лбами. Дата уже назначена, но суть соревнования держат пока в секрете. Никаких подготовок не подразумевается, то есть могут устроить что угодно. В самом первом состязании оценка была смешанной: очки от жюри корректировались онлайн-голосованием. Потом конкурсы чередовались. Что будет на самом последнем этапе – даже предположить невозможно.

Зато нам дали целых пять дней для отдыха. Настоящий отпуск! Знать бы еще, чем заняться. До начала предыдущего соревнования у нас со Славой состоялся сложный разговор – полный разрыв всех романтических порывов. Потом на яхте мы, конечно, сосредоточились на текущих вопросах, а личное задвинули на задний план. Но теперь снова оказались предоставлены сами себе. В бунгало Слава сразу садился за ноутбук, а я часами торчала на террасе, не зная, стоит ли заводить любой разговор и тревожить его своей компанией. Даже у хладнокровных мамонтов есть сердце, которое может болеть. Мое-то точно ныло и требовало чего-то невозможного.

Но нам даже в изоляции отсидеться было не позволено. Менеджер время от времени выгонял нас под камеры, чтобы из последних сил изображали напоследок романтику. И теперь это стало самой настоящей пыткой. Слава брал меня за руку – и непонятно, что при том чувствовал. Я улыбалась ему – и ощущала острую боль, как будто душу себе рвала. Хотелось умчаться отсюда домой, чтобы больше никогда его не видеть – и как-нибудь пережить эту тоску. Но одновременно я мечтала, чтобы это шоу никогда не заканчивалось. Ведь потом у меня уже не будет оправданий для того, чтобы прикасаться ладонью к его коже и замирать.

За день до начала итогового состязания у меня начали сдавать нервы. Утром мы отсняли постеры – и когда нас отпустили, настигло осознание, что скоро конец. Сам конкурс может продлиться несколько дней, но ведь и он закончится. А потом останется только интервью на одну из двух тем: «Как приятно, что мы победили!» или «Как неприятно, что мы проиграли!». На месте исполнительного продюсера я пропихнула бы в лидеры Эда и Тоньку, зрители такое легче поймут и примут. Но и желание победить во мне росло – конечно, мне без разницы, кто из нас с Эдиком получит призовые деньги, все равно они пойдут в счет нашей общей совместной жизни. Но Славе хочется открыть свой бизнес, а Тоня испортила о себе впечатление – после ее выходок она просто не должна оказаться победительницей. К сожалению, она обо мне думала точно так же.

Но независимо от исходов, потом мы разъедемся в разные стороны. И все станет почти по-прежнему. Продолжится старая история, но с другими нами. Растущее раздражение не позволяло уснуть. А ведь именно перед финалом следовало хорошо выспаться… Я крутилась на софе и ненавидела уже даже этот предмет мебели, который до сих пор казался мне вполне удобным. А почему это Слава спит на кровати, пока я мучаюсь? Да, я сама этот выбор сделала, но он был обязан настоять! Он вообще не должен был слушать мои решения, а продавливать свои! Во всем. Но нет же, он безропотно и с незыблемым спокойствием уважает мою свободу выбора – убила бы.

Я резко села и поняла, что мне прямо сейчас следует поговорить с Эдиком. Плевать, что мой визит в соседнее бунгало посреди ночи попадет на камеры – я им не селебрити, я вообще не обязана отчитываться о каждом своем шаге! Но уже возле двери замерла, потому что не придумала, что именно мне так срочно надо сообщить. Если скажу, что наши отношения надо пересмотреть, что в мире существует не только он и не всякая любовь длится ровно всю жизнь, то завтра на финале Эд будет разбит.

На цыпочках вернулась обратно и улеглась на кровать за Славиной спиной. Не знаю, он тоже не спал или я его разбудила, но тихий вопрос не заставил меня вздрогнуть:

– Ты чего мечешься, Света?

Промолчала. Я вообще не с ним говорить собиралась, а с Эдиком или хотя бы с самой собой. Ведь бывают такие тошнотворные вопросы, которые даже задавать трудно. Например, а что, если бы я влюбилась в другого? Что, если это заодно разрушило бы все мои представления о себе и о порядочности в целом? Ну вот что теперь? Самосожжение подойдет, или недостаточно? Но Слава как-то правильно сказал: на этом опостылевшем острове все воспринимается иначе, как будто участвуешь в экранизации фильма, все слишком сияющее и преувеличенное. Разобраться в себе получится потом, когда мы все вернемся в привычную рутину, остынем, осознаем себя заново. Но и тут загвоздка: мы со Славой разъедемся в разные стороны сразу после аэропорта, а он уже показал, что догонять меня не собирается.

– И ведь ты даже не позвонишь, – прошептала я результат своих сумбурных мыслей.

Он сразу понял, что я имею в виду, и так же тихо произнес:

– Никто не помешает позвонить тебе самой. Скорее всего так и сделаешь. Придумаешь какую-нибудь причину – допустим, мы так с тобой сдружились, что ты теперь никак не можешь обойтись без моей компании. А потом будешь держать меня на поводке, пока мне не надоест.

Я пододвинулась чуть ближе к его спине и снова замерла. Подумала хорошенько и опровергла:

– Нет, придется придумать другую причину. Это не дружеская симпатия. Ты вызываешь во мне какое-то ненормальное восхищение. Я раньше не встречала людей, хоть немного на тебя похожих. Теперь начинаю понимать фанатов всех этих звезд – они, наверное, тоже ничего с этим восторгом поделать не могут. Слав, я просто фанатею по тебе.

Он хмыкнул:

– Не совсем то признание, на которое я рассчитывал, но хоть что-то. Тогда по какой причине ты мне позвонишь? Попросишь, чтобы дал тебе работу? Сошлешься на то, что твое лицо слишком раскрутили, потому нормальной должности тебе не светит – вся надежда только на меня? И ведь соглашусь. Я вообще всегда буду соглашаться с любой твоей прямой просьбой.

А ведь какой отличный повод он только что перечеркнул. Я придвинулась еще, на мгновение ткнувшись носом в его лопатку. Почти одними губами произнесла:

– Именно это в тебе больше всего бесит. Когда не надо – ты все поперек делаешь. А когда надо, благородного героя из себя строишь.

Он все же развернулся и обнял меня, притянув к себе, прижал лицом в свою шею.

– Света, я вообще не благородный герой, даже близко нет. Но именно в любви все должно быть кристально понятно, я всегда так считал и вряд ли передумаю. Скорее всего, вы с Эдом когда-то расстанетесь – и не потому, что ты легкомысленная, а он дурной. Просто вы уже выросли из друг друга в разных направлениях. Хуже будет, если не расстанетесь и ты сделаешь принесение себя в жертву частью ежедневных обязанностей. Но такие отношения без боли не рвутся – и ты обязательно возненавидишь причину этой боли. Боюсь, я как раз на роль причины и претендую.

Я приподняла руку и обняла его за талию. Слушая, как бьется его сердце, не могла представить, что когда-нибудь смогу его возненавидеть. У Славы все просто. Слава все раскладывает по полочкам и пережевывает по очереди. А я отнюдь не так же идеально устроена. У меня в голове перемешивается «хочу» и «правильно» – и с недавних пор эти две вещи никак не совпадают.

Эта мешанина стала невыносимой, и я просто убрала ее из сознания. Какая разница, что будет завтра? Какая разница, что придумают организаторы для издевательств над оставшейся четверкой «везунчиков»? И какая разница, что я о себе сама подумаю утром? Я подняла лицо и дотянулась до его губ. Слава замер, отстранился и почти весело уточнил:

– Кажется, я вызываю у тебя не только платоническое восхищение.

– Не только, – призналась я и снова его поцеловала.

Он знал, что это означает – что прямо сейчас лучше ни о чем не переспрашивать. И, возможно, догадывался, что я просто его использую – ноющее тело требовало выплеснуть накопившиеся эмоции вместе со страстью. Но, как и обещал, соглашался с любой моей просьбой. Уверена, этим спонтанным решением я устраивала нам обоим страшную пытку в будущем, но сейчас не хотела ни останавливаться, ни останавливать.

Заниматься любовью с тем, кого так сильно хочешь, от чьих прикосновений вся кровь закипает – невозможное удовольствие. Я встречала его желание собственным, и оттого только усиливала резонанс. Разум окончательно пустел от собственных приглушенных стонов, от сплетения горячих тел, грубых поцелуев и нежнейших касаний. Кажется, я кому-то изменяла, но впервые за долгое время не изменяла себе. Вряд ли утром одно будет биться на другое, но, к счастью, сейчас волевым решением был отключен любой анализ.