Текст книги "Звездунец"

Глава 8

Посреди ночи заявился Дмитрий Алексеевич. Славе как раз удалось впервые победить компьютер, несмотря на мою политику невмешательства и случайного вредительства. Победа наконец-то придала нам сил, но менеджер отвлек:

– Есть две новости, звездуленьки мои. Обе никакие. Какую первой выдавать?

– Давайте сначала никакую, – неуверенно выбрала я.

Мужчина кивнул, пододвинул еще один стул, чтобы смотреть, как Слава размазывает мелкого моба, и объяснил:

– В первом туре восемнадцать команд. Игры на вылет, поэтому проигравшего определят по минимальным очкам из первого же раунда, а все остальные в шоу останутся. Разработчики сказали, что имена с фамилиями не влезут в окошки, поэтому для каждой команды надо придумать название до двадцати символов. Первую игру вы играете с «Золотыми пионами». Если выиграете, то вторую – с «Райскими пальмами» или «Тюльпанами любви». Как вас запишем?

Слава удивился:

– Что за ботанический сад? Ладно, не будем отставать. Пишите «Гребучие подсолнухи».

Дмитрию Алексеевичу не понравилось:

– А может, как-нибудь менее грубо?

– Ну хорошо, – подумав, решил Слава. – Тогда пусть будут «подсолнушки». Да, сойдет. «Гребучие подсолнушки» – такое название носят только победители.

Я подсчитала и подтвердила:

– Ровно двадцать знаков – укладываемся. Что-то еще?

– Да, – задумчиво кивнул менеджер. – Вижу, сегодня вам было некогда по сети шариться, поэтому вы пока единственные не в курсе. На волну хейта появились ваши фанаты – они называют себя «славоланами». Не изящно, но понятно. Но я вру, они, строго говоря, Светины фанаты, а не ваши.

– Мои?

Я свернула окно с игрой и уставилась во вкладку браузера. По тегу «Битва за любовь» первым выскочило видео. Уже по голубому длинному платью я угадала, что за съемка.

– Это наш школьный выпускной… – сдавленно объяснила я. – Мы с Эдиком там вальс танцевали.

– Во-во, – кивнул Дмитрий Алексеевич. – Твои бывшие одноклассники объявили флешмоб. Видимо, решили подтвердить, что вы с Модестиным действительно вместе учились, но незаметно перешли на сплошные дифирамбы в твою честь. По очереди рассказывают, какая ты в школе была ответственная, добрая и заботливая. Вот эта рыжая одноклассница в другом видео вспоминает, как ты бабушку из горящего автобуса вытащила. А какой-то пацан заверяет, что ты недотопленным котятам искусственное дыхание делала – всех спасла и по добрым рукам распределила.

– Что? – У меня волосы дыбом встали. – Но такого никогда не было!

Менеджер равнодушно пожал плечами:

– На неадекватный хейт пошла неадекватная реакция. И они раз десять упомянули, как Эдик за тобой чуть ли не с пеленок бегал, а ты – цитирую – вела себя достойно и честь класса ни разу не посрамила. Посрамила же? – он хитро прищурился. – Не поверю, что у тебя с этим смазливым блондинчиком дальше обнимашек не зашло.

Я с гордостью и душевной теплотой призналась:

– Посрамила, посрамляю и буду посрамлять. И что, все хейтеры сразу на Эдика перекинулись?

– Не сразу, – насторожил Дмитрий Алексеевич. – К твоим одноклассникам позже подключились институтские одногруппники. Такую же чушь заливали – ты просто герой без медалей, Света.

Я обескураженно трясла головой:

– Но Эдик два курса в том же институте учился!

– Да, об этом тоже упомянули. Назвали зажравшимся, высокомерным троечником, который тебя после популярности бессердечно бросил. Но ты не расклеилась, взяла себя в руки и нашла парня намного лучше.

Схватившись за голову, я застонала:

– Кошмар какой… Мои защитники налили еще больше вранья, чем хейтеры! Бедный Эдик – он-то в чем виноват?

– За него не волнуйся, – отмахнулся мужчина. – Сейчас славоланы сцепились с эдлонщиками, перевес плавающий. Но наконец-то тот поцелуй в щеку заиграл новыми красками – ты теперь жертва домогательств бывшего одноклассника, который не смог смириться с тем, что тебя упустил. Хотя нашего Славу продолжают звать лохом, которому вот-вот наставят рога. Утешает, что и Илона Ласкова пару раз промелькнула как «лохушка».

– Да пофиг, – отозвался Слава от монитора. – Света, если ты не подключишься, то мы проиграем, и эдлонщики в итоге одолеют славоланов. Не для меня уже старайся – для них.

– Какой кошмар… – повторила я, возвращаясь к игре. – Теперь понятно, почему Тонька с Эдиком сегодня не заглянули. Им, бедным, тоже досталось. И встречаться теперь с ними опасно, а то слухи не утихнут.

– Доперло до нашей синеглазки! – торжествующе подвел итог менеджер. – Отныне хоть будете думать, что творите. Вас в любой момент могут скрытой камерой снимать! Кстати, «Райские пальмы» – это они. Пройдите первую игру, а потом размудохайте этих тварей, подсолнушки мои бесценные!

К эфиру мы подключились за пять минут до начала матча. Наши лица сияли в квадратиках внизу экрана, а справа тек непрерывный чат. Я старалась игнорировать комментарии, но все же вылетело – ответом сразу и на все обвинения, и поддержку:

– Я так и говорила, что мы с Эдом учились вместе. Не придумывайте лишнего! Он мне сердце не разбивал. И да, может, он не был отличником – зато тянул на себе сначала школьный, а потом институтский театр. Плохие отзывы о друге детства мне так же обидно читать, как и о себе.

По-моему, я очень здорово выразилась – даже чат ненадолго стих. Но потом снова потекло: кто меня на шоу пропихнул и что далеко не все бывшие однокашники друг друга в щеки лижут. С началом игры читать было уже некогда, а мы поперли на рейд.

В окошке названия команды у нас красными буквами светилось слово «Грибы» – мы одновременно усмехнулись, когда прочитали. Молодец Дмитрий Алексеевич – ни нашим ни вашим, зато командный дух сохранил. Победа нам досталась непросто, но Слава на двадцать третьей минуте матча все-таки вырвал ее из цепких лап «Золотых пионов». К тому времени я научилась хотя бы не путаться у него под руками.

Мы радостно летели во второй тур, но уже тем сохранили себе место в шоу. Следующими нашими соперниками были Эд и Илона, но я уже не беспокоилась – от результата будет зависеть лишь место в турнирной таблице. А я за три дня смогу потренироваться быть не такой жалкой соперницей. И все бы ничего, если бы не восторженная радость менеджера, в кои-то веки принесшего для нас отличную весть – ну, на его взгляд, отличную:

– Детишечки мои, танцуйте! До сих пор, как оказалось, вы все делали правильно – даже тупили правильно! Теперь уже как раньше не будет, обещаю, не придется ныть и побираться, ведь у нас появился спонсор!

Мы со Славой безмолвно переглянулись, не в силах сразу выразить удивление. Знаем, что многие участники рекламируют бренды и косметические линейки, но мы-то кому сдались? Дмитрий Алексеевич смотрел на моего напарника влюбленными глазами и обращался только к нему:

– Спонсора заинтересовал наш обожаемый мрачный тип, но финансирование-то общее! Почему все еще не пляшешь?

«Мрачный тип» в лице Славы напомнил:

– Так я ведь не умею, вы наше выступление на концерте не смотрели?

– Умеешь! – заверил мужчина. – Раз инвесторы заинтересовались, то умеешь. Теперь внимай суть! Это тебе не шарашкина контора, а бренд спортивной обуви. У них заканчивается контракт с Эдом Модестиным, и они вдруг решили заменить лицо – предлагают договор тебе. Ты будешь лицом – вернее, ногами – крутого бренда! Они и слоган новый придумали: «Беги от официанта красиво!» От тебя почти ничего не требуется – пока только носить в реалити-шоу их обувь. Потом после возвращения в Москву сможешь расширить контракт, если захочешь.

Я перевела взгляд на одеревеневшего от новости Славу и тихо полюбопытствовала:

– То есть ты подсидел моего парня?

– Еще скажи, что я этот хитроумный план заранее подготовил и провернул, – отозвался он.

Дмитрий Алексеевич звонко хлопнул Славу по лбу, чтобы вернулся в себя, и потребовал:

– Это не обсуждается, звездунок в красивых кроссовочках. Контракт уже подписан агентством, а до вылета из шоу ты – раб агентства. Договор ведь читал?

– Как будто вы мне тогда дали возможность его прочитать, – скривился парень.

Он вообще долго из-за этого не переживал. Так и сказал мне вечером:

– Свет, ну Тоня и Эд ведь хотели, чтобы мы были их достойны – пусть пожинают плоды. Да и что такого? У твоего Эда спонсоров – хоть попой ешь, а у нас действительно ни одного не было. Но мы все еще здесь. Как ни посмотри, но придраться к нам невозможно.

Я лишь хмурилась и качала головой. После творческих номеров вылетела пара престарелых театральных актеров. После «обычного дня звездной пары» – Павел Василенко и его подруга-фотомодель, зрители вообще не хотели смотреть на унылое выкладывание сердечка лепестками роз и слушать тоскливо-романтичную серенаду под дверью бунгало. В онлайн-игре мы тоже уже не вылетим, а само место в рейтинге для нас значения не имеет. Но Эд и Тонька – это другое. Каждое набранное очко, каждый зрительский голос или одобрение жюри – это их будущие роли и гонорары. А заодно и контракты со спонсорами, одного из которых они сегодня потеряли.

Второй матч я начинала с тяжелым сердцем. Мы с Эдиком уже несколько дней не виделись, но нашей разлуке скоро настанет конец. Фанаты и хейтеры угомонились, потеряли к нам интерес и переключились на что-то другое, поэтому очень скоро мы соберемся снова вчетвером на нашей террасе и будем весело болтать. Но получится ли так же весело, как раньше?

– Света, очнись, они идут на базу! – прикрикнул на меня Слава.

Эдик не зря тренировался, да и Тоня не отставала – они перемещались по локации слаженно и бодро. Но я уже понимала, что за пару месяцев до уровня профессионального задрота они дорасти не успели. Слава даже без моей помощи рвал и крушил, а соображал настолько быстро, как будто только в этой игре всю жизнь рейдил. Наши противники уже знали, кого надо вырубать в первую очередь, а я ненадолго застыла. Потом развернула своего персонажа к Славиному и швырнула заклинанием заморозки. Двух секунд хватило, чтобы недвижимый герой получил сильный урон здоровью от врагов, отхилить его я не успела, потому еще через три секунды он был добит. Нашу базу крушили уже без малейшего сопротивления, компьютерные враги даже не обращали внимания на неумелые попытки моего персонажа прикрыть ее своим телом. Из второго тура «Грибы» вылетели с разгромным счетом.

– Я промахнулась, – проблеяла я, хваля и ненавидя себя за этот поступок. – Промахнулась, извини!

Слава снял наушники, аккуратно положил на стол и отключил стрим. Пошел на террасу, на ходу лишь равнодушно заметив:

– Света, ты во время тренировок тупила с кастами, но персонажей не путала, зачем сейчас придумывать? Надеюсь, твой Эдик готов делать для тебя то же, что ты для него. А то из ваших отношений получится какая-то ерунда.

И хоть сказано это было бесконечно спокойно, я донельзя разозлилась и, отключив свой компьютер, побежала следом, чтобы до конца объясниться:

– Да, мы с ним с детства привыкли уступать друг другу и во всем помогать! Что в этом плохого? Мы с тобой уже в этом соревновании будем не ниже девятого места, а для них это дело гораздо важнее! Может, тебе стоит немного поучиться уступчивости? Ты ведь все делаешь из вредности! Еще вчера ты вообще участвовать не хотел, а сегодня пашешь изо всех сил – и только потому, что Тоня тогда не подумав ляпнула!

Он обернулся, посмотрел своими серьезными глазами на меня и слегка прищурился:

– Я просто думал, что хорошие отношения – это те, где никто друг под друга не подстраивается.

– Да так не бывает, Слава! – завопила я еще громче, но потом сбавила тон: – В любви всегда приходится уступать и жертвовать своими интересами.

– Глупости. Но некоторые такими глупостями увлекаются, – устало покачал он головой. – На их свадьбе будешь громче всех «Горько!» кричать? Потому что им-то это надо для карьеры, а ты можешь и потерпеть.

– На свадьбе? – я похолодела. – Ты перегибаешь. Думаешь, между ними что-то есть?

– Ничего между ними нет. Но они проводят вместе двадцать четыре часа в сутки – они уже срослись, привыкли друг к другу. Это не любовь, а профессиональное родство – тоже, знаешь ли, немало. С первой уступки начался большой путь бесконечных жертв. Как вы с Эдиком после сегодняшних слухов официально сойтись собираетесь? Сколько должно пройти лет, чтобы это уже не отразилось на его карьере? Нет, Света, мы проиграли эту войну уже тогда, когда согласились на их фальшивый роман. С тех пор только больше вранья и хуже отношения. Скажешь, нет?

Я недовольно промычала:

– Не то чтобы мы соглашались. Им тоже выбора не оставили.

– Выбора не оставили? – Он вдруг широко улыбнулся. – Света, выбор был простой – рейтинги сериала или мы. Не спорю, что решение было сложное, но все-таки оно было, не надо себе в этом врать. Да, Тоня любит меня, а Эдик – тебя. Но их любовь нам еще здорово аукнется, если тебе до сих пор мало.

Как же он меня задолбал своей упаднической философией! Я вернулась в спальню и увидела пришедшее в личку сообщение – теперь с любимым мы общались так.

«Как мы вас уделали, а? Ура-ура! Люблю тебя, солнышко мое, и очень соскучился. Скажи Славе, что я за обувной контракт зла не держу. Я сам с этим брендом хотел договор разрывать!»

Я улыбнулась и закрыла глаза. Слава просто не знает, какой Эдик добрый и чудесный, сколько всего мы вместе пережили до периода его популярности. Вот от непонимания и ворчит. Легкое снисхождение в последнем сообщении не стоило моего внимания, особенно про договор как-то ненужно прозвучало. Если к каждой мелочи цепляться, то от хороших отношений и следа не останется. Я искренне поздравила своего парня с победой и отправилась спать.

Глава 9

Соревнования старались перемешать так, чтобы зрительский рейтинг чередовался с объективной оценкой. И раз в онлайн-игре проигравшего определяли только по количеству набранных очков, то теперь обязательно сделают что-то, где решают исключительно фанаты – вернее, размеры фанатской базы у каждой пары. Потому что сам конкурс придуман на минимуме креативности – короткое признание в любви, на которое выделяется не больше тридцати секунд времени. Здесь не запустишь самолет, выписывающий слова в небе, оригинальность не впихнешь, театральную постановку с драматической ванильностью не покажешь. Все мужчины просто быстро скажут, что любят своих женщин, или сделают наоборот – признаваться будут женщины. Разными словами, конечно, но по сути это будет звучать примерно одинаково. А зрители, разумеется, из кучи однотипных вариантов проголосуют за своих любимцев.

Мы со Славой не сильно беспокоились. Хоть наша фанатская база и не лидирует по объемам, но она с недавних пор имеется. На этом состязании даже менеджер расслабился и не стал придумывать вместе с нами речь. Он был прав в том, что не будет большой разницы между «я тебя очень люблю» и «до встречи с тобой я будто не жил». Даже съемки для всех проводили в одном и том же месте, чтобы уравнять шансы: соорудили на песчаном пляже цветочную арку, куда участники по очереди выходили и выдавали свое полуминутное признание. Мы ждали своей очереди, наблюдая за выступающими.

Не особо понравились те, кто вместо слов вставал на колени и протягивал избраннице кольцо. Выглядело бы душещипательно, если бы этот трюк не повторили сразу четыре пары. И счастливые визги на все согласных девиц с каждым разом звучали все натянутей. Эд Модестин, сказав красивые слова, схватил Илону Ласкову на руки и покрутил – кадр получился очень красивым. Кто-то читал возлюбленной короткие стихи собственного сочинения – вернее, сочинения их агентств, конечно. В рамках такой короткой программы сильнее развернуться не успевали.

Больше всего мне понравился выход Маргариты Ивановны с Игорем Александровичем. Я тогда впервые услышала голос известного режиссера, которого на шоу полностью затмевала яркая и шумная жена. Он просто взял ее за руку и спокойно произнес:

– Марго, когда-то я женился на тебе из-за страха за здоровье – побоялся тебе отказать. С тех пор ужас только нарастает. Но почему-то уверен, что в глубокой старости захочу слышать только твой голос. Он у тебя громкий, а слух в те годы может подводить. Все-таки надеюсь, внучка родится похожей на тебя, хотя и сыновья у нас недурственно вышли.

Маргарита шмыгнула носом и чмокнула мужа в губы. Я захлопала в ладоши. Казалось бы, романтики почти не прозвучало, но именно эти двое выглядели самой настоящей семьей – прочным союзом флегматика и холерика, которые точно не разыгрывают любовь для шоу, как многие присутствующие.

Наступила и наша очередь. Камера взяла нас крупным планом и задержалась на Славиных кроссовках – для спонсора этот кадр был важнее тысячи слов. Слава посмотрел мне в глаза и затараторил, пытаясь уложиться в отведенное время:

– Лана, я запал на твою искренность. Ты – не самая талантливая актриса, и это твой главный плюс: я по лицу вижу все твои эмоции, а когда смеешься – я не могу не смеяться в ответ. За любовь не надо биться, не надо друг под друга подстраиваться и чем-то жертвовать – можно просто любить. Наверное.

– Нормально, – одобрил Дмитрий Алексеевич, когда мы вышли из арки. – Не хуже, чем у остальных. Теперь вся надежда на Светкиных однокашников – надеюсь, их запал еще не иссяк.

Победа в этом состязании была за Илоной и Эдом – фанатов их сериала оказалось даже больше, чем я раньше думала. Маргарита и Игорь с небольшим отрывом ушли на вторую строчку. Мы со Славой удовлетворились почетным пятнадцатым местом – тоже неплохо, если учесть, что месяц назад нас вообще никто не знал. Все же наши провалы и шумиха привлекли к нам внимания чуть больше, чем было у молодого блогера с подружкой, вылетевших в тот день. А само признание мы обсуждать не стали – какая разница, что он там говорил, если даже менеджер одобрил? Но все-таки я не могла не думать о том, что Слава и каплю своего честного ко мне отношения смог вставить. Он ведь тоже далеко не самый талантливый актер.

Поскольку бой за безраздельное обладание кроватью был прерван назойливой съемочной группой, мы оба продолжали спать на ней. И я изредка переползала на Славу – то ли во сне путала его со своим парнем, то ли он просто был удобным, чтобы именно по его поверхности распластать конечности. И однажды ночью он вышел из себя – даже у такого терпеливого человека могут сдать нервы.

Перевернул меня резким движением и прижал сверху. Я ойкнула, не сразу проснувшись и сообразив, что происходит.

– Нравится? – злобно зашептал мне кто-то в лицо в темноте. – Нравится, когда на тебя кто-то укладывается?

Я всегда спала в пижаме, а вот Слава оставался в одних коротких шортах. И эта поза, когда ко мне сверху прижимается почти обнаженное мужское тело, со всех сторон казалась двусмысленной. На поставленный вопрос я пока ответить не сумела. Он же, решив, что мне недостаточно воспитательных мероприятий, прижался грудью к моей, осталось только его ногами обвить, чтобы утром уже совсем друг другу в глаза было стыдно посмотреть. Кое-как сосредоточившись, я попросила:

– Отпусти. Больше не буду.

Но он не спешил отстраняться – видимо, раздражение достигло апогея. Я затерлась под ним, пытаясь высвободиться, но от этого Слава почему-то застонал. И вот сейчас уже от сонливости не осталось и следа, как-то все внезапно не в то русло пошло. У меня аж дыхание перехватило. Если продолжу барахтаться, так нам уже и одежда не помешает, чтобы довести дело до конца. Поэтому остановила тело и дернула только головой – в темноте впечаталась носом в его подбородок. Слава застыл, но и я замерла – в моем движении не было даже намека на поцелуй, но прикосновение все-таки случилось. И теперь тяжесть его тела начала восприниматься иначе – уже не хотелось от нее моментально избавиться.

После затянувшейся мучительной паузы я в полумраке рассмотрела, что его лицо приближается. Наверное, мы просто соскучились по своим вторым половинкам, и молодые организмы требовали к себе внимания. Но эту ошибку надо бы обсудить до того, как мы оба на нее согласимся:

– Слав…

– Свет…

Мы произнесли это вместе – и вместе же снова умолкли. А потом я все-таки почувствовала его дыхание на своих губах – и спонтанно сама подалась вверх. Прикосновение было коротким, но оно пронзило все тело жаркой волной. Мы уже однажды целовались – правда, на камеру и под взглядами десятков зрителей. А если бы нас не заставляли? Если бы не было никого и ничего вокруг, кроме уютной темноты? То поцелуй получился бы ласковым или по-звериному сумасшедшим?

Еще одно короткое прикосновение – и я почти застонала от ощущения пустоты, когда Слава и на этот раз поцелуй не углубил. У него губы жесткие – вероятно, он весь такой, но для уверенности необходимо продолжить эксперимент. Третье прикосновение затянулось, пока в атаку не пошел настойчивый язык. Я приоткрыла рот и задохнулась от совершенно новых, неизведанных и острых ощущений. Почувствовала себя слабой перед этим натиском и достаточно смелой, чтобы не отступить. От противоречивости закружилась голова. Все-таки поцелуй выходил не особенно нежным: от первой осторожности оставалось все меньше и меньше. Мамочки, почему крыша отлетает так быстро и со свистом, как будто я до сих пор ни разу по-взрослому не целовалась? В теле нарастают одновременно напряжение и легкость, а волнения с каждым вдохом все больше.

Первым в себя пришел Слава. Он резко разорвал поцелуй и отлетел от меня. Хлопнул по выключателю, зажигая лампу, и, щурясь от яркости, уставился на меня, будто бы до сих пор надеялся на моем месте разглядеть кого-то другого. Я тоже села и натянула одеяло до самой груди, не представляя, какими глазами теперь на него смотреть – виноватыми или озадаченными. К счастью, он первым придумал, что сказать:

– Света, это… Что-то прямо помутилось… извини меня.

Кивнула и нехотя согласилась:

– Знаю. Мы круглыми сутками вместе, а я еще нагло к тебе во сне жмусь. Ты это… тоже извини. Просто забудем?

Он не хотел продолжать это бессмысленное обсуждение. Взял плед и отправился на софу, больше на меня не глядя.

Пару дней после того мы ощущали неловкость, но со временем смогли с ней примириться. Конечно же, Эдику и Тоне о происшествии знать необязательно. Нам и без того было стыдно – оступились, поддались порыву, не сразу сообразили и не моментально взяли себя в руки. Славе, наверное, проще – он вообще все трудности как-то спокойно переваривает. А я себя тихонько продолжала ругать. До той ночи за всю жизнь я ни разу не могла себя упрекнуть в сомнительных мыслях – моя совесть перед Эдиком всегда была кристально чиста. А этот поцелуй будто столько лет идеальных отношений подпортил. Я испытывала стыд даже не за то, что произошло, а что позволила себе при том почувствовать – удовольствие и осознанное желание продолжать. И не получится себя обманывать, притворяясь, что я не знала, что отвечаю на поцелуй Славы, а не Эдика. Мы оба все прекрасно понимали, и нам хотя бы хватило совести не начать это отрицать.

Понятное дело, что такого никогда больше не повторится – мы теперь и за стол садились на почтительном расстоянии, чтобы случайно даже локтями не коснуться. А когда Дмитрий Алексеевич посоветовал перед следующим конкурсом поцеловаться, чтобы подогреть фанатскую базу, хором заорали:

– Нет!

– Ну нет так нет, – удивился менеджер и как-то понимающе усмехнулся, точно все-все про нас знал: – Я смотрю, страсти-то в крайнем бунгало накаляются.

К счастью, пришла пора отвлечься от ерунды и готовиться к следующему соревнованию – интеллектуальному турниру, где надо просто отвечать на вопросы. Для многих участников это стало неожиданностью и вызывало волну возмущения, наподобие: «Зачем хорошему певцу знать, чем синус от косинуса отличается?» Но организаторы, которых с чьей-то легкой руки все звезды начали называть «орками», оставались неумолимы. Хотя на общем собрании заверили, что вопросы будут несложными – почти все из школьной программы. Но зрители любят смеяться над тупостью медийных лиц, поэтому отмена конкурса даже не обсуждалась.

Вопросы всем задавали одни и те же. Нас распределили по шестнадцати кабинкам и провели состязание одновременно – в эфир только будут запускать по очереди. Орки вообще-то не обманули: никто нас сложными теоремами или столицами совсем маленьких государств не валил. А я в школе отличницей была, то есть программа мимо меня не пронеслась – кое-что позабыла, в чем-то не была уверена, но в целом мы справлялись. Слава в гуманитарных науках определенно не блистал, но пару раз здорово выручил нас обоих на темах по физике и математике. После каждого вопроса мы тихо переговаривались, потом я называла выбранный вариант. Верных ответов у нас получилось шестнадцать из двадцати. По-моему, отличный результат, да и Дмитрий Алексеевич сразу после съемки искренне назвал нас «его замечательными умницами».

Смотрели мы этот конкурс втроем. За кого-то болели, а после чьих-то ответов удивленно переглядывались. Уже после третьей пары знали, что наш результат точно не окажется худшим – скорее наоборот, мы наконец-то уверенно прорвемся в пятерку лидеров. После выступления Эда Модестина и Илоны Ласковой погрязли в молчании – скорее в восторженном. Я по меньшей мере пребывала в полном потрясении:

– Ничего себе, вот вам и троечник! Двадцать из двадцати! Эдик, оказывается, историю и географию лучше меня знает. Вот это молодчина!

Слава согласился:

– Он действительно молодец. Похоже, вывез за обоих. Мы как-то с Тоней в путешествие ездили, она на полном серьезе считала, что Австралия – полное название Австрии. А когда после ее первого большого гонорара я пытался объяснить про сложный процент – чуть голову себе об стену не разбил. Она не глупая, но вместо уроков ее мать по кастингам и творческим кружкам таскала.

Дмитрий Алексеевич, развалившийся на кровати за нашими спинами, расхохотался в полный голос:

– Вы у меня, конечно, умницы, но такие придурки! Неужели действительно думаете, что они сами ни разу не ошиблись?

– Вы о чем? – нахмурилась я, оборачиваясь к нему. – Думаете, оргкомитет им заранее вопросы выдал? Почему тогда остальным не дали? Вон как Каримовы опозорились, а ведь они певцы, действительно имеют право не знать, какая река самая полноводная. Были бы вопросы по сольфеджио – они бы всех уделали. Это же несправедливо!

– Не думаю, а вижу своими глазами, – уверенно подтвердил менеджер. – Да и вы своих Эда и Илону лучше других знаете. Они сейчас в топе по общему рейтингу, последнее зрительское голосование подтвердило, что у них больше всего фанатов – их будут тянуть за шкирку вверх, даже если начнут сопротивляться. Но они не начнут – это вы тоже лучше других знаете.

Я болезненно поморщилась. Все-таки как-то неприятно, хотя я уже обязана была привыкнуть: в шоу-бизнесе для правды места не остается. Есть такая профессия – людей обманывать. Но именно за это умение мы актеров и обожаем. Массовому зрителю не нужно ничего настоящего, он от настоящего в реальной серой жизни до смерти утомился. А на экране ему подавай нечто идеальное.

Мы со Славой весь вечер молчали. Растянулись на шезлонгах и уже вдвоем тянули слабоалкогольные коктейли – Эдик и Тоня все еще опасались заглядывать к нам в гости, чтобы не породить новую волну слухов. Без них было странно и неловко. Но через час я все-таки подала голос:

– Слава, а какая теперь у нас цель? Мы засветились, показали, что не пустышки и стоим своих вторых половин. Даже больше: мы все сами, пока их за шкирку тащат. Не проще ли теперь сдаться и улететь в Москву? Потом и наши приедут – все со временем вернется к старому руслу. Ведь ты был прав, здесь создается еще больше вранья, а отношения холодеют. Мы с Эдиком даже в худшие времена находили возможность увидеться, а теперь только парой сообщений за день перекидываемся.

Он покосился на меня и промолчал. Мне снова не удалось угадать, о чем он подумал. Мы просто продолжали смотреть на подкрашенное красными оттенками море и мечтать о разных вещах. И про ночную осечку благополучно забыли: держались поодаль, друг на друга не набрасывались и в лихорадочных припадках не бились. Мы со Славой – отличная команда, как будто это нас, а не Эдика и Тоньку толпа профессионалов подбирала, чтобы мы каждой выемкой совпадали.