Текст книги "Звездунец"

Глава 15

Прежняя тоска не шла ни в какое сравнение с нынешней. Мне было плохо. Я проклинала себя и весь тот день, но никуда от последствий сбежать не могла – и была раздавлена ими, как гусеницами трактора. Винила себя за резкость, за окончательный разрыв всех связей, хоть и понимала, что иначе никак. Ну, понравилась я Славе – разве это преступление? Разве повод, чтобы рубить дружеские отношения раз и навсегда? На смене настроения в очередной раз падала на кровать, чтобы в тысячный раз себе повторить: повод. Если бы мы продолжили общаться, то рано или поздно я растворилась бы в его очаровании и уже сама требовала бы меня хоть изредка так же горячо целовать. Соблазны бывают в жизни любого человека – и адекватный им не поддается. Вот Слава и стал для меня проверкой: искушением, которое в итоге и покажет, чего я на самом деле стою. Наша любовь с Эдиком продлится еще десятки лет, и таких проверок наберутся десятки. Нельзя же провалить сразу первую.

Мое состояние осложнялось тем, что я теперь старалась не выходить на улицу. Не стала рассказывать родителям о встрече с антифанатами, чтобы их не пугать, но сама еще долго переживала. Умом понимала, что вероятность встретить таких же отмороженных ничтожно мала – шоу продолжается, а мы перестали быть на виду, но все равно испытывала тревогу. В связи с этим и поиски работы приостановила: надо дождаться, когда история окончательно уляжется, а потом пытаться снова. Но на встречу с бывшими одноклассниками и одногруппниками сходила – они входили в костяк фан-группы «славоланов» и хотели пообщаться со мной после шоу. От них я подзарядилась неимоверной поддержкой, но и напряжение чувствовала: девчонки бесконечно спрашивали, где и когда я такого замечательного Славу откопала и почему с собой не прихватила – пришлось врать про его занятость. Я не хотела делать официальное заявление о настоящем положении вещей. Да, все эти ребята были на моей стороне, но они точно не поймут, почему я все еще встречаюсь с Эдиком, почувствуют себя обманутыми, и если от меня отвернутся даже они, то мне больше неоткуда будет черпать энергию. Коротко говоря, уже не будучи в шоу, я продолжала оставаться в шоу – и врала согласно сценарию.

Недели текли за неделями, и каждая следующая отчего-то казалась длиннее предыдущей. Я перестала вздрагивать от каждого телефонного звонка: Слава, как я и просила, действительно оставил меня в покое. Или одумался. Или уже совсем забыл обо мне – это вариант звучал тошнотворнее всех: вот ворвался в мою жизнь, так в ней наследил, что не отмоешь, и отправился заниматься своими делами. С Эдиком мы чаще переписывались, чем связывались по видео – и мне это было даже на руку, ведь некоторое время я бы физически не смогла посмотреть ему в глаза. А потом ничего, обвыклась со своим новым образом испорченной девицы или просто человека, который имеет право на ошибки.

Очередной звонок я приняла без радости или раздражения: Дмитрий Алексеевич давно не появлялся на горизонте, но поначалу изредка звонил предложить очередной маленький договор. Гонорары тогда обещали заманчивые, но с течением времени суммы уменьшались в арифметической прогрессии. И если уж я на первых порах не соглашалась кого-то мельком упоминать в заброшенных интернет-эфирах, то теперь это было тем более смешно.

– Здрасьте, Дмитрий Алексеевич! – я старалась говорить бодро. – Очень рада вас слышать. Опережая ваш вопрос, сразу скажу, что стримы я возобновлять не собираюсь – мне просто не о чем в них говорить! А теперь расскажите, как у вас дела?

– Время покажет. Приезжай в агентство к трем, разговор есть. Скину адрес.

Я разный его голос слышала: оптимистичный, злой, ноющий и приторно-ласковый, но такого – никогда. Даже веселиться расхотелось:

– Что-то случилось, Дмитрий Алексеевич? Вы в порядке?

– Посмотрим. Приезжай, по телефону объяснить не получится – надо кое-что показать. Ждем.

Хорошо, что я до сих пор была абсолютно свободна – с чистой совестью все еще тратила гонорар, а поиски работы на время заморозила. Но собиралась с волнением. Мой бывший менеджер вызывал у меня лишь душевную теплоту, и мне очень не хотелось, чтобы у него были какие-то проблемы. Или это его новая стратегия, чтобы заставить меня снова записывать дурные рассуждения ни о чем, между делом упоминая ивановский трикотаж или средство от комаров?

Ехала на такси, но из-за пробок все равно немного опоздала. Да и агентство нашла не сразу: они не снимали шикарный офис в «Сити», а располагались на самом севере Савеловского – ближе к выходу из столицы, чем к небожителям. Но я и раньше знала, что это агентство – далеко не самое крупное, а после разрыва контракта с Никитиными дела их пошли совсем неважно.

В сером коридоре пахло чем-то несвежим, и я спешила поскорее добраться до нужной двери. А распахнул ее передо мной Слава. Я от неожиданности вскрикнула, но он тотчас отступил и сообщил остальным собравшимся, даже не кивнув мне в качестве приветствия:

– Вот и она. Теперь можете объяснить, в чем дело?

Я поежилась и юркнула на свободный стул рядом с Дмитрием Алексеевичем. Со Славой мы не виделись очень долго – и я собиралась продолжать в том же духе всегда, но мне стоило догадаться, что его тоже могут притащить на эту встречу. Мы втроем и еще несколько людей собрались в помещении средних размеров с овальным столом и большим экраном на стене – возможно, это конференц-зал агентства или комната для активных совещаний. Впереди стоял стройный мужчина в дорогом пиджаке и с очень благородной сединой. Судя по виду, он здесь главный, мы ведь до сих пор даже с директором ни разу не встречались. Представляться нам никто не спешил, присутствующие тихо и взволнованно шептались. Я скосила глаза на Славу, который разместился с другой стороны стола, и вдруг страшно на него разозлилась. Ведь он ни разу не позвонил… ни разу не отправил даже слова в сообщении! Если я ему нравилась настолько сильно, что он хотел разрыва долгих и крепких отношений, то мог ли успокоиться сразу после отказа? Он обязан был позвонить! И в свойственной только ему бесконечно спокойной манере объяснить мне, что я в последний раз перегнула палку: да, я не обязана любить его, не обязана бросать Эдика, но больше вообще никогда не видеться – это конкретный перебор. А вдруг мне в это время было нехорошо? А вдруг мне было нехорошо как раз потому, что мы вот именно так с ним в разные стороны разошлись? Но он не соизволил даже поинтересоваться моим самочувствием. Чего тогда стоила его симпатия? Или это был его способ забыть меня побыстрее? Я попыталась унять волну раздражения разумными доводами.

Директор вскинул ладонь, призывая всех обратить на него внимание и притихнуть.

– Светлана и Вячеслав, приветствую! Шоу-то смотрите?

Слава ответил первым:

– Я – нет. А что там? Нас со Светой полощут?

Я ответила и ему, и сразу всем:

– Нас там даже не упоминали. Или я что-то пропустила?

«Битву за любовь» я на время перестала смотреть – от нее становилось только тоскливее. Но потом, когда немного адаптировалась, начала включать и иногда листать новости о шоу в интернете. Наших имен в последних выпусках точно не звучало, да у них там вообще целая феерия развернулась: теперь остались лишь сильнейшие пары, размах у конкурсов нарастал, а количество спонсоров зашкаливало, оттого и декорации с костюмами становились все масштабнее и дороже. Двух мимопроходимцев стерли из памяти и своей, и зрительской.

Директор кивнул, отошел в сторону от экрана, щелкая пультом и объясняя на ходу:

– Осталось только пять пар участников, самый смак, рейтинги даже подросли, хотя они уже и на вашем отбытии были нехилые. Это еще не запускали в эфир – выслали нам. Мы должны дать им ответ, чтобы организаторы потом не попали впросак. Если откажетесь, то зрители этого вообще не увидят.

Я нахмурилась. От чего откажемся? Но переспрашивать нужды не было, поскольку видео на экране уже ожило. Похоже, не с самого начала, а с того места, которое именно нас касалось. Маргарита Ивановна голосила так, словно со сцены без микрофона выступала, то есть как обычно:

– …ну эти, миленькие такие, как их?

Она защелкала пальцами, вспоминая, а Игорь Александрович терпеливо подсказал:

– Утянина и Вдовин.

– Да, точно! – снова вступила актриса. – Мы в последнем туре заняли первое место – наверное, имеем право немного поворотить носом, да? – Она весело обращалась к кому-то впереди, но в охват камеры другие люди не попадали. – У меня тогда еще их дисквалификация вызвала ряд вопросов. Если бы кто-то скинул в грязь моего Игорька, вы бы в прямом эфире увидели кровь и кишки, а не какую-то легкую взбучку…

Муж прервал ее вопли, нежно похлопав по руке:

– Речь не об этом, конечно. Просто эти двое такие настоящие, да еще и похожи на нас с Марго в юности.

Теперь мы переглянулись со Славой, разинув рты: он в немом смешке, а я – в возмущении. Нет, кто из нас уравновешенный и всегда спокойный – и кроту видно, но я-то каким образом похожа на взбалмошную и шумную актрису?

Маргарита на экране продолжила, повторив свою же фразу тем же громким тоном:

– Да, точно! И раз мы уходим сами, да еще и сразу с первой строчки, то зачем оставлять ее пустой? Возьмите на наше место эту молодежь. Если выиграют, то мы с Игорем будем считать это своей победой. А они пусть считают своей. Всем хорошо!

Директор агентства поставил видео на паузу и прокомментировал:

– Если мы дадим согласие, то само обращение наверняка перезапишут, чтобы было поменьше «кишок» и прочей неформальщины. Но суть вы уловили. У их старшего сына дочка родилась, на два месяца раньше срока. А они настоящая семья, поэтому плюнули на все и возвращаются в Москву. Организаторам их идея понравилась – количество конкурсов не придется уменьшать, ну а что выбрали именно вас из вылетевших – это вроде не их решение, а Маргарите и Игорю отказать не смогли. То есть шоу ничего не теряет, а хейт прилетит на вас. Гонорары оставшимся участникам увеличили вдвое, про главный приз хотелось бы пошутить, но не стану – вы меня с первой серии удивляли. Теперь осталось быстро выяснить: что скажете?

Мы со Славой уставились друг на друга в задумчивом оцепенении. Новость действительно неожиданная, за пять секунд такую не переваришь. Но Слава весело выдохнул:

– Ха. – Сделал небольшую паузу и перевел на русский язык свой эмоциональный всплеск: – Я согласен.

– Серьезно? – Дмитрий Алексеевич вскочил на ноги и захлопал в ладоши. – Вячеслав Сергеевич, я думал, что тебя неделю уговаривать буду!

А я понимала, что происходит. Не прошла его симпатия, никуда она не делась. Я по взгляду слегка прищуренных глаз видела, что Слава хочет эту возможность: поехать туда со мной и снова жить на ограниченной территории, где друг от друга только в ванной спрячешься. У меня от избытка волнения лицо вспыхнуло и голова закружилась. Он даже не звонил! Столько мучительных дней не появлялся, пока я соображала, как нужно было поступить правильнее, чтобы получилось не так, а как-нибудь по-другому! Но сейчас Слава смотрел прямо – и у меня не оставалось ни единого сомнения в его намерениях. Он и я снова в безнадежном уединении. На пять недель оставшихся соревнований. И, честно говоря, я представления не имею, на сколько времени хватит моей злости, чтобы продолжать его ненавидеть…

– Лана, – поторопил меня Дмитрий Алексеевич. – Ну ты-то, заинька моя, никогда проблем не доставляла! Там же твой любимый Эдичка Модестинчиков – неужто не соскучилась?

Надо же, он впервые признал мои отношения с Эдиком, а то до сих пор тот был только «врагом» и «конкурентом». Я оторвала взгляд от Славы и перевела на какую-то женщину с высокой прической. Та стучала длинными ногтями по столешнице – то ли просто в ожидании, то ли так справлялась с нервами. Я закрыла глаза и подняла обе руки, чтобы помолчали и дали подумать. К счастью, мою мольбу все поняли верно.

Но мысли скакали от одной к другой. Мне предыдущая популярность аукнулась, но она почти сошла на нет. Если появлюсь в итоговых выпусках реалити-шоу, то меня заново вспомнят. Спонсорские договоры мгновенно подорожают, но я ведь все равно не испытываю желания что-то рекламировать… Отсутствие работы при таких гонорарах – не проблема ближайшей перспективы. Зато очень скоро смогу увидеть Эдика. А мне очень-очень нужно его увидеть – убедиться, что мое сердце от него бьется так же часто, как когда-то раньше. Через экран монитора это почувствовать почему-то не получалось. С другой стороны, мы с ним снова почти не сможем общаться – так только, пересекаться на общих собраниях, выступлениях и вечеринках. Или они с Тоней теперь снова будут заглядывать на нашу террасу каждый вечер, ведь скандал о нашем тесном знакомстве давным-давно канул в лету, у зрителей плохая память, особенно если их постоянно кормить свежачком. Но самой серьезной точкой преткновения оказался, конечно же, Слава. Каждый день, каждую ночь я буду ощущать его на расстоянии вытянутой руки или ближе. А он, подлый сволочина, все такой же привлекательный, умный и интересный. Тогда, в ночном клубе, у меня в прямом смысле сорвало башню. Какие гарантии, что ее когда-нибудь не разнесет в сопли?

Открыла глаза и прошептала:

– Скорее, нет, не хочу… Что-то вы меня ошарашили…

Слава задумчиво улыбался, не отрывая от меня взгляда:

– Мне вообще-то деньги для бизнеса нужны, я туда еду за главным призом. Помнится, когда-то я ради тебя такое же решение принял, хотя совсем тебя не знал.

Я немного разозлилась:

– Долги будешь считать? Как красиво!

Его улыбка не померкла – наоборот, переползла и в светло-карие глаза:

– Кого из нас боишься, Свет?

Я наплевала на свидетелей и ответила честно, хотя голос некрасиво захрипел:

– Обоих.

– Ну так разве это не лучшая проверка? Зато с «Битвы за любовь» точно вернешься без этого бардака в голове – уж это гарантировано.

Сейчас мне стало еще страшнее. Потому что он прав. Если я не выдержу этого испытания, то пойму, что Эдика больше не люблю. Какая любовь, если я бросаюсь целоваться с первым встречным после одного слабенького коктейля? Но проблема в том, что Слава – не первый встречный. Он мне действительно нравится, просто остается на почетном втором месте.

Женщина со звонкими ноготками прекратила стук и заговорила размеренно и тихо:

– Светлана Константиновна, хотелось бы договориться по-хорошему.

Я взвилась, почуяв угрозу:

– В смысле? А вы кто вообще?

– Юрист, – продолжила она тем же тоном. – Понимаете, в договоре, который вы подписывали, указано четко: пока вы являетесь участницей «Битвы за любовь», подчиняетесь нашему агентству и выполняете все рабочие распоряжения. Если этот ролик, – она указала длинным пальцем себе за плечо, – пустят в эфир, то вы автоматически снова становитесь участницей, и контракт возобновляется. Остались деньги на неустойку?

Я ожидала, что меня будут уговаривать, но шантаж привел в бешенство. Я вскочила, едва не опрокинув стул, но передо мной уже раскинул пухлые ручонки Дмитрий Алексеевич, будто собирался своим телом защищать:

– Прекратите немедленно! Засуньте угрозы в свою очаровательную задницу, Ева Михайловна! Мы – приличное агентство, и не подаем в суд на своих же ребят, которые когда-то нас здорово выручили! Если Света не хочет, то никуда не поедет! А если поедет, то потому, что сама так решила!

Боже мой, ну какой же он милый! Просто обезоруживает, всю ярость обнуляет – за таким менеджером любая звезда должна бежать, ломая колени. Но злобная юристка отступила, а директор агентства нехотя кивнул – мол, давайте вернемся к предыдущей ноте, а угрозы оставим на потом. Все присутствующие тоже поднялись на ноги и снова зашумели.

Вот только Слава молча обошел стол, остановился за моей спиной, немного наклонился и тихо произнес:

– Свет, притворись, что едешь к нему, а не со мной. Ты ведь это лучше всего умеешь – всю жизнь бежать за ним, жена лакшери-декабриста. Не устала же еще, нет, не выдохлась?

Ну вот, сердце-то колотится – прямо в горле где-то долбит от осознания, как близко он ко мне стоит. Я заскрипела зубами. Знала, что он берет меня на слабо, но теперь смогла принять решение. Дело было в том, что Слава лучше всех присутствующих понимал причину моего отказа – это была самая натуральная трусость перед самой собой. И мне нужно либо побороть ее, либо и от Эдика не ждать верности на всю жизнь – а я так не умею. Выпрямилась, вскинула подбородок и громко поинтересовалась:

– Мне теперь снова в розовый краситься, что ли?

– Да хоть в голубой! – Дмитрий Алексеевич от радости подпрыгнул и развернулся прямо в воздухе, чтобы на приземлении успеть сжать меня в объятиях.

По его реакции можно было догадаться, как много зависело от моего согласия – маленькому агентству две настоящие звезды точно не будут лишними, хоть всего и на пять недель.

Директор тоже радовался – улыбался от уха до уха, растеряв всю свою недавнюю солидность, но приказывал строго:

– Нет, Мальвину мы из нее делать не будем! Возвращаем розовый. И займитесь их гардеробом прямо сейчас – они должны вернуться так же впечатляюще, как уходили! Какой тогда был пинок, Вячеслав, я орал чайкой! Кто-нибудь еще визжал над халтурщиком Модестиным, как визжал я?

Меня уже тащили куда-то: то ли в шоп-тур, то ли на обертывание белой глиной. Вот и закончилась моя свобода – я снова в путах чужих решений. Но ведь эти тоскливые последние месяцы мне порядком надоели – радуйся, Светка Утянина, просто радуйся. А переживать можно начать уже в самолете.

Глава 16

Во время перелета мы почти не общались – уже знали, что лучше выспаться заранее, научены опытом. Так я скоро совсем по-звездецки путешествовать приспособлюсь.

Утверждение, что возвращать нас будут под фейерверки, оказалось не преувеличением. Нас держали в вагончике до темноты, а только потом подвезли к съемочной площадке, чтобы салют смотрелся ярче. Согнали всех оставшихся участников, организаторов и каких-то посторонних людей – снова весь персонал из отелей заставили участвовать, не забыв вооружить плакатами. Нас приветствовали, махали руками и тянули улыбки в разные стороны. Красной дорожки не хватало – ничего, обошлись белыми цветочными лепестками. Они с ума сошли?

– Они с ума сошли? – я озвучила последнюю мысль, подавшись к Славе ближе. – Тебе не кажется, что они нас до смерти ненавидят?

– Участники? – сразу понял он. – Вряд ли. В сравнении с Маргаритой и Игорем мы – слабые соперники, поэтому они даже рады такой замене. Не уверен, что все. Сейчас проверим.

Наверное, он намекал на конкретных людей. И именно Эдик вышел вперед, торжественно пожал Славе руку, а потом будто не сдержался и обнял нас по очереди. Что это было? Хотя когда он приблизился ко мне, шепотом объяснил:

– Так надо – показать, что я зла не держу. Подыграй!

Я представления не имела, как подыгрывать – разве что продолжать глупо улыбаться. Но стало ясно, что работаем сейчас на Эдиковские рейтинги. Снова на них. Нападение на него было забыто, но сейчас о нем неизбежно вспомнят, и обязательно надо подчеркнуть, какой он золотой и отходчивый. Разумеется, поговорить со своим парнем на глазах десятков свидетелей я пока возможности не имела, хотя очень соскучилась.

Бунгало на краю пирса было почти родным, но теперь нас заселили в другое – в центре. Видимо, всех собрали в одну кучу для удобства съемки. Но внутреннее убранство было почти таким же, специально отличий я не искала, а соседство Эда и Тони меня волновало – теперь-то мы могли общаться даже криком всего через две стены! И это давало надежду, что разговаривать и случайно встречаться у нас получится чаще, чем раньше.

Однако мы опасались сделать неверное движение, да и Дмитрий Алексеевич уходить не спешил: он все крутился в бунгало, сам разбирал наши вещи, чтобы еще раз оценить гардероб, давал новые советы и повторял старые, прикидывал варианты будущих конкурсов, чтобы морально себя подготовить к чему угодно. Его тревога была объяснима: в первый раз от нас все ждали ошибок – и потому ошибки заведомо были простительны, но сейчас нами заменили лидирующую пару, которая выбрала нас из пятнадцати покинувших шоу претендентов. Если мы облажаемся, то стыдно будет не только нашему агентству.

К счастью, Тоня и Эдик пришли сами – уже после полуночи, когда мы перестали надеяться когда-нибудь выгнать Дмитрия Алексеевича и поспать. Мы с моим парнем сразу же подались друг к другу и схватились за руки, чтобы успеть за две минуты наглядеться за недели разлуки. М-да, сердце-то колотится, но скорее от вины и волнения, чем от страстного желания упасть в его объятия. Ладно, с этим со временем разберемся.

Дмитрий Алексеевич и Слава завалились на кровать и одинаково подложили руки под головы. Тоня с грустным личиком нерешительно мялась возле стены, не зная, куда приткнуться. Теплота их встречи серьезно отставала от нашей. Эдик осыпал поцелуями мое лицо, успевая пересказать все последние новости:

– Я не ожидал, что вас вернут. Да никто не ожидал! Орки два дня думали, но потом решили, что из этого можно сделать крутой поворот – типа вас выгнали из-за ссоры со мной, поэтому теперь именно на наши отношения смотреть будет интереснее. Признаюсь, я поначалу даже психанул – подумал, какой бред нам с тобой соперничать, а в последних турах нас ведь буквально будут лбами сталкивать. Но быстро остыл. Побеждайте! Я серьезно. Буду хлопать громче всех. Мы с Тоней и так прекрасно себя показали, ты же видела последние состязания?

Видела. Они и на шоу ехали популярными, но теперь количество упоминаний их в сети зашкаливало. Тоня тоже кивнула в подтверждение. Вообще-то, так будет намного проще, если никому из нас не придется терять человеческий облик в борьбе за победу. Эдик продолжал говорить мне, но все присутствующие его тоже внимательно слушали:

– Мы с агентством наконец-то определились с новыми контрактами: у меня главная роль в кассовом блокбастере, просто шикарнейшем, а у Тони мелодраматический сериал. Менеджер говорит, что мы можем тоже в каком-нибудь состязании взять первое место и с вершины топа свалить, как укатили Маргарита с Игорем. Это будет выглядеть лучше проигрыша. Кстати, фанаты Маргариты Ивановны наверняка вас поддержат, хотя бы часть из них, поэтому не сдавайтесь!

Слава с зевком ответил:

– Мы приехали не сдаваться, Эд, обойдемся без твоего вдохновения. Но буду благодарен, если вы не приступите прямо сейчас к исполнению супружеского долга.

Эдик выпустил меня из объятий и отступил, но понял по-своему, переведя взгляд со Славы на Тоню:

– Вы все еще в ссоре? Столько времени прошло.

Тоня жалко хлюпнула носом, а Слава произнес, даже не удосужившись изменить позу, зато почему-то глянув на меня:

– Теперь-то можно? – не дождался моего согласия и обратился к бедной девушке, которая и сама уже все понимала: – Дорогая Антонина, нам нужно расстаться. Проблема не в тебе, а во мне.

У него очень странное равнодушие: оно иногда восхищает, но в такие моменты раздражает донельзя – неужели нельзя было это сделать как-то более душевно? Подойти, обнять напоследок, ведь они не чужие люди! Разбивать кому-то сердце иногда приходится, но необязательно это делать настолько размеренно и невозмутимо.

Тоню подводил голос:

– Догадалась, ведь ты ни разу мне не перезвонил. Я ведь извинилась!

Эдик выступил вперед и почти театрально произнес:

– Прости, что лезу не в свое дело, Слава, но у любой ошибки есть цена. Мы тогда с Тоней тоже поругались, в тот день мы оба показали себя не в лучшем свете, но все мы люди. Неужели ты никогда не ошибался, не вел себя как идиот – как я и Тоня тогда?..

– Да, – прервал его Слава. – Ты лезешь не в свое дело.

Он наконец-то решил подняться на ноги и подойти к бывшей девушке. Дошло и до его каменных сухожилий что-то, а я лично от вида Тони сама была готова разрыдаться. Меня никогда не бросали, и никогда я на себя подобную ситуацию не примеряла, но почему-то казалось, что это должно происходить как-то иначе. Слава почти нежно взял ее за запястье и потянул за собой:

– Пойдем на улицу, там поговорим.

Она сделала шаг, но застопорилась, неожиданно быстро вернув уверенную интонацию, все-таки актеры – интересные существа, переключают эмоции по щелчку пальцев:

– На улицу нельзя! Вас еще не предупредили? Из шоу сделали настоящее реалити – теперь камеры натыканы почти везде, даже террасы захватывают. Хотели и в бунгало установить, но мы тогда под руководством Маргариты Ивановны объединились и свои права отстояли. Но за пределами личных комнат ни одного лишнего слова говорить нельзя – они все видят и запросто пустят в эфир, если посчитают интересным.

– Серьезно? – Дмитрий Алексеевич побледнел. – То есть они уже знают, что вы к моим звездулям в гости приперлись?!

Эдик отмахнулся:

– Может, мы приперлись окончательно недомолвки уладить? По мнению нашего агентства, будет даже неплохо сейчас изобразить теплую дружбу между нашими парами.

Именно теплую дружбу он и изображал, прижимая меня спиной к себе. Так привычно и тепло, такие знакомые руки, такой родной запах, но все еще не по себе, особенно при взгляде на Славу. Хотя надо признать, что тот вообще никак не демонстрировал негодование от этой картины. Ему для начала надо со своими отношениями разобраться, а потом уже в чужие вмешиваться.

Но даже с этим возникла загвоздка: вдвоем они в другое бунгало уйти не могли, как и мы их наедине оставить. Поэтому мы с Эдом просто отошли подальше и деланно громко разговаривали, пока они между собой шептались. Вряд ли многое друг другу успели сказать до того, как Тоня разрыдалась. После этого всем стало неловко, а мне – сильнее прочих. Хотелось подойти и обнять ее – в таком состоянии любая поддержка не повредит. Но именно я не имела на это права, ведь Слава наверняка бросил такую красавицу только по одной причине: ему понравилась я. Он просто зацепился за свое прежнее недовольство и один ее некрасивый поступок, но последней каплей стала именно новая симпатия. И нельзя сказать, что я ни разу ему в этих чувствах не потакала.

В какой-то момент Дмитрию Алексеевичу все-таки удалось вытолкать расклеившихся гостей, после чего он и сам ушел. Но неловкость осталась с нами – ей спать еще, видимо, не было пора. Я старалась выглядеть расслабленной и уверенной в своих силах:

– Слава, ты можешь спать на кровати. Думаю, моя очередь терпеть лишения. – Я указала взглядом на софу, почти такую же, на какой когда-то приходилось ночевать ему.

– Терпи лишения, Свет, пока не надоест, – он не стал спорить.

Сходили по очереди в душ, пополам разделили постельные принадлежности, от усталости перестали чувствовать руки и ноги, но неловкость все еще не победили – она тут надолго прописалась. Я улеглась поудобнее, но уже с места решила все же провести хоть какую-то беседу, чтобы атмосфера разрядилась:

– Мне очень жаль Тоню, – произнесла я шепотом, но была уверена, что после долгой тишины он слышит каждое мое слово. – Если ты расстался с ней из-за меня, то мне жаль и тебя. Ну а если Тоня от отчаянья начнет соблазнять Эдика, тогда я забуду про жалость, возьму подушку и придушу тебя ночью.

Ответ последовал без длинных пауз на размышления:

– Во-первых, не из-за тебя, поэтому себя не вини. Я уже давно устал сам с собой договариваться. Во-вторых, снова начинай себя винить, потому что на твоем примере я понял, что мой типаж – естественность и искренность. Тоня все еще красивее тебя, но она как бездушная идеальная картинка из нейросети рядом с живым человеком. В-третьих, она не соблазнит Эдика, даже если очень захочет – и вот от последнего откровения меня сейчас неприятно колбасит.

Я приподнялась на локте и заинтересованно уточнила:

– Почему ты так уверен?

– Видел, как он смотрит на тебя и на нее. Я сегодня это очень хорошо рассмотрел, потому что сам случайно точно так же выставил приоритеты. Если у них что-то могло быть, то уже бы случилось. Но нет, не случилось: он с ней работает, поддерживает, но не хочет. Они скоро разбегутся по разным проектам – и ты увидишь, как легко они сойдутся заново уже с другими партнерами по съемкам. А я так надеялся, что он окажется безнадежным кретином…

– Не смей его так называть! – поспешила оспорить я, хотя он вроде бы и не назвал.

Но Слава спокойно продолжил, глядя в потолок:

– У него все еще горят глаза… Я пока цепляюсь оптимизмом за то, что твои перестали гореть, но, к сожалению, ты будешь с ним из одного чувства благодарности за эту неожиданную для всех преданность.

– Я с ним не из-за благодарности!

А он будто меня не слышал:

– Тебе разбить ему сердце будет в тысячу раз сложнее, чем для меня – Тоне. Но хуже всего, что даже я не могу считать его сволочью – это немного ограничивает в маневрах. Ничего, адаптируюсь, надо только адаптер правильный подобрать.

Что-то мне совсем расхотелось с ним болтать. Слава – не тонко чувствующий человек, он анализатор данных. И именно поэтому с ним сложно спорить, хотя он во всем ошибается. Я обиженно отвернулась и зарылась в одеяло с головой.

Дмитрий Алексеевич позволил нам выспаться, но не до такой степени, чтобы ощутили себя людьми. Потащил смотреть локацию для нового состязания.

– Вас будут снимать последними, – на ходу объяснял менеджер. – Не меньше трех суток потратят на каждую пару, то есть у нас есть время немного освоиться и накидать сценарий. На мой вкус, для вас ничего сложного – вы подобные конкурсы раньше как орешки щелкали. Но со стороны все же глянем, оргкомитет задумал нечто масштабное…

Мы до места еще не добрались, пока только переместились с пирса на берег. Но уже там было на что посмотреть: вдали виднелась страстно сосущаяся парочка в белом – Эдик с Тоней. Ближе Семен Арапаев крутил на руках свою подругу Ларису Макаренко. Эти спортсмены два раза занимали первые места в турах и до сих пор не вылетели, по праву оставаясь одними из фаворитов. И теперь себе очков добавляли. Лариса – бывшая фигуристка, невысокая, но такая стройная, гибкая и подтянутая, что любой топ-модели фору даст. Семен занимается спортивной гимнастикой и является обладателем столь совершенной фигуры, что его можно музейным образцом выставлять: мощная, но не перекачанная мускулатура, идеальные пропорции. Любой бодибилдер в сравнении выглядел бы бессмысленной горой мяса. Их лица не такие лощенные, как у Тони и Эдика, а тела – результат многолетних тренировок, не связанный с работой хирургов. Эта парочка почти силой удерживает у экранов всех эстетов.

Под тенью пальм устроили пикник подиумная модель Леонида Василевская и телеведущий Артем Иванов. Очень высокая девушка живописно лежала на животе и изящно махала в воздухе ногами, а ее мужчина с обожанием ее разглядывал. Для полного комплекта участников не хватало только рок-исполнителя Михаила Ромова и поэтессы Катерины Ромовой – это семейство тоже пока числилось в составе. Но они, по роду обеих профессий, ночные жители, поэтому наверняка для романтики выползут чуть позже.