Текст книги "Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны"

Глава 10
Состояние Вооруженных сил СССР в 1920-е годы

Выступая в декабре 1920 г. на VII Всероссийском съезде Советов Ленин говорил о задачах на будущее: «Надо помнить, что если мы сейчас одержали военную победу, получили мир, то, с другой стороны, история учит нас, что ни один крупный вопрос, ни одна революция не решались иначе, как в ряде войн. И этого урока мы не забудем. Сейчас мы целый ряд могучих держав отучили от войны с нами, но надолго ли, мы ручаться не можем. Надо быть готовыми к тому, что при малейшем изменении положения империалистические хищники снова направятся на нас. Надо быть готовыми к этому. Поэтому прежде всего надо восстановить хозяйство, надо прочно поставить его на ноги. Без оборудования его, без машин из капиталистических стран сделать этого скоро нельзя»¹⁶⁹³. Но в начале 1920-х трудно было даже удержать боевую готовность армии на имеющемся уже уровне. По окончании Гражданской войны Советское правительство по соображениям экономии приступило к сокращению армии и переводу ее на кадрово-территориальную систему. Напряжение было слишком сильным.

За 1,5 года с сентября 1918 по июнь 1920 года было проведено 27 призывов, в армию направлено 3,866 млн чел., в конце августа 1920 г. в ней числилось 2,892 млн чел¹⁶⁹⁴. 14 мая 1921 года Ленин поставил задачу сократить численность армии к сентябрю 1921 года до 1,6 млн чел., а еще через год – до 800 тыс. чел¹⁶⁹⁵. Реввоенсовет, естественно, был готов к этому решению. Его цель также была ясна: «Красная Армия Советской России возможно сделается основным кадром революционной армии вообще, в грядущей схватке трудящихся с буржуазией мира. Милиционная система после её осуществления послужит богатым источником боевых резервов и энтузиазма для международной Красной Армии в её борьбе за окончательное торжество рабочего класса»¹⁶⁹⁶.

Главной задачей реорганизации было сокращение расходов на оборону, численность армии должна была стать меньше, уровень подготовки её бойцов – выше. При этом командование не забывало о значительных проблемах армии – прежде всего, о её слабом командном составе¹⁶⁹⁷. Между тем в идеале, как отмечал Троцкий, эта армия должна была стать источником командных кадров в случае необходимости создать большую армию при мобилизации¹⁶⁹⁸. Реформы были неизбежны. У страны не было возможностей содержать многочисленную армию. Председатель Реввоенсовета и народный комиссар по военным и морским делам М.В. Фрунзе отмечал: «Наш государственный бюджет является той решающей силой, которая накладывает свой отпечаток на все стороны государственной деятельности, в том числе и на деятельность военную»¹⁶⁹⁹.

12 января 1923 года РВС СССР издал приказ о переводе 9 кадровых стрелковых дивизий и 1 милиционной бригады на территориальную основу. 23 июля 1923 года был издан приказ «О срочности переформирования дивизий на территориальных началах»¹⁷⁰⁰. К подготовка этого решения приступили уже на излете Гражданской войны, весной 1920 г¹⁷⁰¹., его предложил и активно продвигал Троцкий¹⁷⁰². Тем не менее внешние обстоятельства в Европе и на Дальнем Востоке временно оттянули реализацию проекта. 1924 год стал, по мнению Фрунзе, по-настоящему годом реформ в РККА. Они предполагали сокращение не только численности, но и штатов, а также и повышения уровня обученности войск¹⁷⁰³. К 1926 году армия сократилась почти в три раза по отношению уровню 1922 года, достигнув 560 тыс. чел¹⁷⁰⁴. Если в 1923 году 17,2 % всех стрелковых дивизий РККА были территориальными, то уже в 1928 году – 56 %, а в 1930 – 58 %. Постоянный состав территориальной дивизии равнялся 16–20 % кадровой дивизии¹⁷⁰⁵. Впрочем, кадровая дивизия также была слабой – она имела постоянный состав лишь 25 % от штата военного времени. У французов этот показатель для пограничных дивизий равнялся 50–60 %¹⁷⁰⁶.

В кадровых частях красноармеец служил 2 года, в территориальных – 8 месяцев за 5 лет (бойцы обучались на сборах по несколько месяцев в год). Целью такого деления была экономия. Содержание кадрового рядового бойца обходилось в 1165 руб. в год, в территориальной – 512 руб. в год. Качество подготовки территориальных частей было невысоким, полностью подготовленные дивизии старались держать по границам на потенциально опасных направлениях. Самой многочисленной частью армии были стрелковые части. В 1927 году в РККА числилось 26 кадровых и 40 территориальных стрелковых дивизий, 12 кадровых и 3 территориальные кавалерийские дивизии и 3 кадровые кавалерийские бригады¹⁷⁰⁷. Учитывая особое значение, которое придавалось кавалерии и сложность обучения всадника, большую часть этого рода войск оставили в кадровом составе¹⁷⁰⁸.

Очевидно, что прав был эмигрантский исследователь этой армии, который не испытывал к ней теплых чувств, – РККА была «скелетом регулярной армии»¹⁷⁰⁹, но самым слабым её местом был прежде всего низкий уровень образования её командного состава¹⁷¹⁰. Эти оценки не расходились с теми, которые дал комсоставу и армии председатель Реввоенсовета СССР еще в 1924 году: «При таком положении ясно, что постоянной армии в истинном смысле этого слова, то есть достаточной вооруженной силы, готовой принять на себя удар врага, у нас нет. У нас есть только кадры, только остов будущей армии, да и то недостаточно сильный»¹⁷¹¹. Что касается ВМФ, то после окончания Гражданской войны, по словам того же Фрунзе, его у нас просто не было¹⁷¹². Между тем из 65 тыс. км границ СССР 47 тыс. (70 %) приходилось на морские¹⁷¹³. При этом на относительно прикрытые природой северные моря – от Баренцева до Чукотки – приходилось всего 15,7 тыс. км¹⁷¹⁴.

Относительно неплохой ситуация была на Балтике, где в 1921 году числилось 7 линейных кораблей, 8 крейсеров, 9 эсминцев типа «Новик» и около 20 эсминцев других типов, 2 канонерские лодки, 9 подводных лодок и т. п. Но почти все корабли не годились к выходу в море. Они требовали капитального ремонта¹⁷¹⁵. В 1922 году началось возрождение флота. Впервые за долгое время приступили к текущему ремонту кораблей, был сформирован Сводный отряд в составе 18 вымпелов, который в том же году вышел в море на практическое плавание¹⁷¹⁶. В 1923–1924 гг. впервые были организованы работы по капитальному ремонту судов¹⁷¹⁷. К 1928 году его прошли 1 линкор, 9 эсминцев, 1 канонерская лодка, были достроены 1 крейсер и 1 эсминец¹⁷¹⁸. Черноморский флот пострадал гораздо больше – в 1922 году в его составе числилось 2 эсминца, 2 подводные лодки, 3 канонерские лодки, 18 сторожевых катеров, 14 тральщиков¹⁷¹⁹. Его порты были абсолютно дезорганизованы, складов практически не существовало, даже здания на 70–90 % имели неисправные крыши¹⁷²⁰.

В начале 1920-х годов здесь, как и на Балтике, приступили к восстановительным работам и подъему потопленных еще в 1918 году кораблей. В 1923 году был восстановлен легкий крейсер «Профинтерн» (бывший «Светлана», для доводки в доке его пришлось перевести в Кронштадт)¹⁷²¹. Обстановка на Черном море упрощалась фактически союзными отношениями Москвы и Анкары, советские корабли часто посещали порты Турецкой республики¹⁷²². Правда, кроме Турции советские республики имели водную границу и с Румынией. Речная флотилия этой страны была представлена 7 мониторами, 2 из которых были новыми; их могли поддержать 7 канонерских лодок (5 из них новых). Основу морского флота составляли 2 новейших эсминца итальянской постройки, гораздо более сильных, чем имевшиеся у Черноморского флота. Имелось и 6 старых миноносцев. Бухарест также планировал усилить свои позиции на море путем покупки двух крейсеров – впрочем, и без этого румынский флот являлся самой мощной силой на Черном море¹⁷²³. Его корабли нарушали границу, заходили в Днестровский лиман и даже обстреливали там советские торговые суда. Советское руководство поначалу могло противопоставить этому только протесты¹⁷²⁴.

Особенно тяжелым было положение на Дальнем Востоке. В 1922 после освобождения Приморья здесь не осталось ни одного исправного корабля¹⁷²⁵. Белогвардейцы при эвакуации использовали весь корабельный состав по мере возможности, все остальное японцы систематически топили, сжигали, приводили в негодность. С орудий на кораблях и укреплениях снимались замки, а сами укрепления, доки и судоремонтные заведения взрывались¹⁷²⁶. В результате обследования наследия хозяйничанья интервентов в 1922 году специальная комиссия пришла к выводу, что порта и крепости во Владивостоке не существует¹⁷²⁷. Несколько лучше положение обстояло на Амуре, где удалось сохранить остатки флотилии. К 1923 году на 1 250 километров границы с Маньчжурией по Амуру имелось 3 башенных монитора, 2 канонерские лодки, 2 бронекатера и минный заградитель¹⁷²⁸.

У государства не хватало средств на поддержание даже мизерных сил на окраинах. В 1920 г. была создана небольшая Беломорская флотилия (2 эсминца и 12 тральщиков), которую в 1922 году пришлось расформировать¹⁷²⁹. Для развития флота на северных морях необходима была база, Архангельск для этого не годился, а Мурманская дорога, построенная в годы Первой Мировой войны в чрезвычайных условиях, к 1920 году пришла в полуразрушенное состояние¹⁷³⁰. В 1926 году была принята программа модернизации имевшихся на вооружении линейных кораблей и обновления состава подводных сил Балтийского и Черноморского флотов, но полностью выполнить ее не удалось¹⁷³¹. В 1927 году был достроен и введен в строй Черноморского флота легкий крейсер «Червона Украина» (бывший «Адмирал Нахимов»), в том же году были подняты и отремонтированы 3 эсминца. В 1928 году в составе флота находилось 2 крейсера, 4 эсминца, 4 сторожевых корабля и 4 канонерские лодки, 5 субмарин, 6 торпедных катеров¹⁷³². Для его усиления в Севастополь были переведены линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Профинтерн»¹⁷³³. 22 ноября 1929 года корабли вышли из Кронштадта, а 18 января 1930 года вошли в гавань главной базы Черноморского флота¹⁷³⁴. За исключением Черного и Балтийского морей, сколько-нибудь значительных морских сил у Советского Союза не было вплоть до начала 1930-х годов¹⁷³⁵.

К концу 1920-х годов была восстановлена и реконструирована Мурманская железная дорога, в 1933 году реконструирована станция Мурманск, а в 1931–1933 гг. построен Беломоро-Балтийский канал¹⁷³⁶. В 1933 году была создана и Северная военная флотилия. В ее состав вошли два эсминца, два сторожевых корабля и две подводные лодки. В том же году приступили к созданию базы флотилии на Кольском полуострове в Полярном районе¹⁷³⁷. Почти одновременно шло восстановление флота на Дальнем Востоке. С 1927 г. во Владивостоке по плану начал работать судоремонтный завод «Дальзавод»¹⁷³⁸. 21 апреля 1932 года был создан советский Тихоокеанский флот. Поначалу все было очень скромно – только 3 минных заградителя, переделанных из старых торговых и промысловых пароходов. В том же году к ним прибавился дивизион торпедных катеров (12 вымпелов) и стали поступать подводные лодки в разобранном состоянии. К концу 1932 года флот был усилен 12 батареями береговой обороны, стационарными и железнодорожными, 6 батареями зенитной артиллерии, 5 эскадрильями и 1 авиаотрядом¹⁷³⁹.

В 1934 году в составе Тихоокеанского флота было уже 42 торпедных катера, 27 подводных лодок типа «Малютка» и 17 – типа «Щука»¹⁷⁴⁰. Это были мизерные силы. На морях Русского Севера англичане и норвежцы¹⁷⁴¹, на Тихом океане японцы¹⁷⁴² систематически, открыто и хищнически занимались браконьерством, разорявшим советские воды¹⁷⁴³, а при появлении немногочисленных советских пограничных судов вызывали на помощь свои военные корабли, которые, как правило, находились неподалеку и прикрывали своих браконьеров. Японцы действовали особенно бесцеремонно и не останавливались даже перед обстрелом советской территории с моря¹⁷⁴⁴.

В 1920-е годы РККА была отсталой и плохо вооруженной армией. Руководство страны регулярно обращалось к армии с призывами об экономии ради интересов индустриализации – беречь обмундирование и обувь, увеличивать сроки их ношения и т. п¹⁷⁴⁵. Тяжелое положение страны определяло видение того, как будет действовать ударная сила её армии – кавалерия. Временный Боевой Устав конницы 1924 года гласил: «Исключительным свойством конницы, отличающим её от всех прочих родов войск, является способность наносить могучие сокрушающие удары в конной атаке; моральное воздействие таких ударов огромно и сохраняет свое значение и ныне, несмотря на возрастание разрушительной силы современного огнестрельного оружия. Поэтому конница должна всегда стремиться к использованию этого своего свойства до конца и к развитию и завершению всех своих действий в бою конными атаками» (Введение, Ст. 2.)¹⁷⁴⁶. Удары в конном строю должны были стать завершающей фазой маневра, так как огневые средства определяли будущее как комбинированный бой, «в котором действия спешенных частей, пулеметов, конной артиллерии, авиа– и бронечастей и других средств поражения, приданных коннице, сочетаются с конными атаками как со способом развития и завершения их» (Введение, Ст. 6.)¹⁷⁴⁷. Такая двойственность определялась положением дел с техникой в армии.

В 1924 году Фрунзе отмечал: «Надо не допускать самообольщения мыслями, что нам в скором будущем удастся сесть на «механизированного коня». Это было бы прекрасно. «Улита едет, но… когда будет?»¹⁷⁴⁸ Фрунзе попросту не верил в возможность быстрого перевооружения. В 1925 году он заявил: «Необеспеченность современной боевой техникой – слабейшее место нашей обороны. Наша военная промышленность еще далеко не стала на ноги… Военная промышленность не удовлетворяет требованиям армии на ряд важнейших орудий борьбы: мотора, газа, танка, автомобиля и многого другого отечественного производства в достаточном количестве и надлежащего качества Красная армия еще не имеет»¹⁷⁴⁹. Будущее кавалерии виделось во взаимодействии с механизированной артиллерией, пулеметами и авиацией¹⁷⁵⁰. Бронетехника и легкие танки должны были сопровождать её для того, чтобы сломить сопротивление пехоты противника, если она укроется за колючей проволокой и атака в конном строю станет невозможной¹⁷⁵¹. В январе 1925 года статьей Буденного «Задачи красной конницы на 1925 год» было начато обсуждение проблем кавалерии. Задачи были поставлены довольно точно. Перспектива этого вида оружия была определена довольно ясно – усиление кавалерии огневыми возможностями и «включение машинного оружия» в ее состав¹⁷⁵².

В апреле 1925 года по инициативе наркомвоенмора было собрано совещание комсостава конницы РККА, в ходе которого совещавшиеся пришли к выводу – будущая война будет маневренной, и в ней особое значение будут играть конные массы, вооруженные «большой огнесилой»¹⁷⁵³. Конница должна была решать следующие задачи: «1) разведывательная деятельность, 2) действия на флангах и в ближайшем тылу противника, 3) производство рейдов в тылу противника с оперативно-политическими целями, 4) преследование опрокинутого противника, 5) прикрытие отхода своих войск, 6) ликвидация прорыва противником нашего фронта»¹⁷⁵⁴. Эти положения были отражены и во временном Полевом Уставе РККА 1925 г. Основной ударной силой при развитии прорыва обороны противника считалась конница (Ст. 1001–1007)¹⁷⁵⁵. Разумеется, это не означало отказа от механизации. Командование на апрельском совещании 1925 года единодушно выступило за насыщение кавалерии огневой силой и техникой¹⁷⁵⁶. Впрочем, поддержание кавалерии на должном уровне также было весьма непростым и затратным делом. За годы Первой Мировой и Гражданской войн было уничтожено огромное количество лошадей, разрушены конезаводы, потерян племенной состав¹⁷⁵⁷. Все это необходимо было восстанавливать.

После окончания Первой Мировой Франция сократила свою кавалерию на 50 %, остальные не спешили следовать ее примеру. Будущее этого рода войск в Красной армии предпочитали связывать с увеличением мобильности и огневой силы¹⁷⁵⁸. При этом было твердо убеждение в необходимости насыщения кавалерии и техникой: «На одной шашке и пике в современной войне, даже в условиях, создавшихся на нашем гражданском фронте, далеко не уедешь. Трехлетний опыт гражданской войны ясно показал, что красная конница умело пользовалась могущественным содействием современной техники»¹⁷⁵⁹. Под техникой в том числе понималось и насыщение кавалерии огневыми средствами – от пулеметов до орудий разных систем¹⁷⁶⁰.

Эти идеи были полностью поддержаны командованием и также нашли свое отражение в Полевом Уставе 1925 года. Он был явно написан «на вырост» армии, в том числе и технический. В нем предполагалось использование артиллерии непосредственной поддержки при наступлении пехоты, танков «для разрушения препятствий и подавления вражеских пулеметов» (Ст. 986)¹⁷⁶¹, подчеркивалась особая роль авиации при подавлении обороны противника (Ст. 989), для взаимодействия с «бронесилами» (Ст. 991) и разведки (Ст. 304)¹⁷⁶². Использование бронесил определялось следующим образом: танки для непосредственного содействия пехоте, бронеавтомобили для преследования противника по дорогам, бронепоезда для подготовки наступления и укрепления обороны на участках, прилегающих к железным дорогам (Ст. 994)¹⁷⁶³. Это соответствовало взглядам на использование техники в это время.

Такой безусловный авторитет в вопросах использования танков, как организатор прорыва под Камбре полк. Джон Фуллер, считал, что хорошо подготовленная атака танков при поддержке пехоты, артиллерии и авиации «является для достижения успеха самым верным способом, какое когда-либо применялось в истории войны»¹⁷⁶⁴. Уже в ходе Первой Мировой войны практиковались совместные действия при атаке укрепленной позиции тяжелых танков и бронированных тракторов, которые могли перевезти до 50 солдат или легкий танк¹⁷⁶⁵. Кавалерия, имеющая поддержку брони и хорошо обеспеченная артиллерией и авиацией, считалась вполне способной к самостоятельным действиям. Во всяком случае, во Франции кавалерийская дивизия строилась по такому принципу и считалась стратегическим соединением¹⁷⁶⁶.

Журнал «Военный вестник» весной 1924 г. отмечал: «Танк приобрел в настоящее время полные права гражданства во всех империалистических армиях и вошел отдельной боевой единицей в организационные формы»¹⁷⁶⁷. Необходимость усиления Красной армии танками, как отмечал один из ее деятелей в феврале 1925 г., «начинает сознаваться все яснее и яснее»¹⁷⁶⁸. Между тем технически это новое оружие оставалось еще очень несовершенным. Следует учитывать и тот факт, что в начале 1920-х годов в Европе и США все еще шла дискуссия относительно того, каким должен был стать танк будущего – легким, маневренным и дешевым, или тяжело бронированным и способным выдерживать огонь артиллерии и противотанковых ружей, но при этом нескоростным и дорогим в производстве.

Расхождения касались и вооружения: первый танк должен был быть однобашенным и вооруженным легкой пушкой и пулеметом, второй – многобашенным и имеющим несколько орудий для борьбы с противотанковой обороной и танками противника. Второй тип танка был не нужен кавалерии, а от первого во Франции и Англии собирались отказываться¹⁷⁶⁹. Эволюция танков продолжалась, и уже в начале 1920-х годов в Америке талантливый инженер Джон Уолтер Кристи разработал новую схему ходовой части – она позволяла комбинировать гусеничный и колесный ход. Возникала перспектива создания быстроходного легкого танка, который мог бы стать мощной поддержкой кавалерии¹⁷⁷⁰. Уже в 1924 году такой танк появился в Англии – «Виккерс Медиум II» имел скорость до 20 км в час (против 8 у французских «Рено», 12 у британского «Уиппета» и 15 у итальянского «Фиата»). Радиус его действия равнялся 150 км (в 3–4 раза больше, чем у предшественников), вооружение было мощным – 47 мм пушка и пять пулеметов¹⁷⁷¹.

Неясность с решением вопроса о танке будущего давало отсрочку, можно было выждать результаты экспериментов более развитых стран. Но, с другой стороны, долго ждать было нельзя – обеспечение военной техникой Красной армии этого периода было весьма слабым. Также одним из наиболее молодых и технологичных родов оружия была авиация. Здесь положение долгое время было близко к катастрофическому. Курс на развитие производства самолетов в СССР был взят в 1923 году. Советская промышленность в 1923–1924 годах выпустила 13 самолетов, в 1926–1927 годах – 495 самолетов¹⁷⁷². Производство авиации явно отставало от потребностей армии и флота как по количественным, так и по качественным показателям. Основной истребитель – Р-1, который составлял до 50 % выпуска самолетов середины 1920-х, явно устарел¹⁷⁷³. В конце 1928 года в сухопутной авиации (включая учебную) числилось уже 914 самолетов, в морской – 94¹⁷⁷⁴. И все же этого было явно недостаточно. Положения Полевого Устава 1929 года предполагали весьма значительные задачи, которые должна решать авиация – завоевание господства в воздухе, штурмовка позиций, разведка, бомбежка (Ст. 136–138)¹⁷⁷⁵.

Первые танки, произведенные в РСФСР, поступили на вооружение в 1920–1922 гг. Это были копии французского танка периода Первой Мировой войны типа Renault FT, часть из которых была захвачена в годы Гражданской войны. Всего заводом «Красное Сормово» было произведено 15 штук. Вскоре они стали выходить из строя. В 1926 году была принята трехлетняя программа танкостроения. В 1927 году был принят на вооружение первый танк советского производства МС-1 (Т-18), в 1929 году – два типа танкеток¹⁷⁷⁶. МС-1 был развитием танка Renault FT, уже к моменту принятия на вооружение это была совершенно устаревшая машина¹⁷⁷⁷. В 1927 году был принят на вооружение и первый советский бронеавтомобиль – пушечно-пулеметный БА-27, также не отличавшийся высокими боевыми качествами¹⁷⁷⁸.

Положение с другими видами оружия также было тяжелым. Вплоть до начала 1930-х годов шла модернизация имевшегося стрелкового оружия – пистолетов, винтовок – и поиск новых видов¹⁷⁷⁹. Что касается такого важного рода оружия, как артиллерия, то по его количеству РККА явно и значительно уступала потенциальным противникам. В 1923 году на наш батальон приходилось всего 3,3 орудия, в то время в польской армии на батальон приходилось 11,9, во французской – 15,5 орудия¹⁷⁸⁰. Значительно улучшить готовность армии к ведению современной войны до начала 1930-х не удалось. Требования экономии и незначительные производственные возможности диктовали модернизацию имевшихся образцов артиллерии, в основном доставшихся от императорской армии. То же самое касалось и боеприпасов к имевшимся артиллерийским системам¹⁷⁸¹.

В 1925 году объем продукции промышленности составил 75,5 %, а в 1926 году – 98 % уровня 1913 года. Вплоть до 1928 года уровень 1913 года в производстве не был превзойден по целому ряду важных показателей. Доля СССР в мировой торговле колебалась от 1,2 до 1,4 %¹⁷⁸². Скверно дело обстояло и с транспортом. По грузообороту уровень железнодорожных перевозок 1913 года был достигнут в 1925–1926 гг., по перевезенным пассажирам – на год раньше¹⁷⁸³. Тем не менее эти показатели были уже совершенно недостаточны для того, чтобы удержать уровень обороноспособности страны на должной высоте, даже против Румынии и Польши, которые рассматривались в это время в качестве основных потенциальных противников СССР на западе¹⁷⁸⁴. Польско-румынский союз был основан на противостоянии «русской угрозе» – Варшава и Бухарест к 1926 году согласовали планы мобилизаций и действий своих армий¹⁷⁸⁵. Отсталость советских железных дорог диктовала необходимость оборонительного периода до 40 дней в случае войны с Польшей и Румынией и до 45 дней в случае войны, в которой примут участие страны Прибалтики (в то время Латвия, Эстония и Финляндия)¹⁷⁸⁶.

Армии прибалтийских государств были относительно невелики, но имели вполне приличную подготовку: они насчитывали 65 тыс. чел (без Литвы – 25 тыс. чел. в мирное время) или 11 дивизий. Вместе с союзниками на западе они могли представлять значительную опасность границам СССР¹⁷⁸⁷. Суммарная численность армий Польши, Румынии, Финляндии, Латвии и Эстонии выросла с 479 тыс. чел. в 1923 году до 531 тыс. чел. в 1925 и 556 тыс. чел. в 1926 году¹⁷⁸⁸. Наиболее боеспособной и сильной была польская армия. В её составе было 30 пехотных дивизий по 3 полка в каждом, 4 кавалерийские дивизии по 6 полков и 5 отдельных кавалерийских бригад по 3 полка. В мирное время в её составе числилось около 300 тыс. чел., считалось, что в случае войны поляки смогут развернуть армию до 1,5–2 млн, а при наличии достаточного количества оружия – до 3 млн¹⁷⁸⁹ Польская армия строилась по французскому образцу. С помощью французов поляки преодолевали разнобой в вооружении. Специалисты высоко оценивали обученность польской пехоты¹⁷⁹⁰, артиллерии¹⁷⁹¹, авиации¹⁷⁹². Слабым местом была зависимость от иностранных поставок, и особенно в авиации, танках и артиллерии. Собственное их производство было недостаточным. В польской армии в 1925 г. было около 200 танков типа «Рено». Для сравнения – у Румынии их было 80 и все расположены в Бессарабии, у Латвии – 25, Финляндии – 30 и Эстонии 16¹⁷⁹³.

Польские танки были распределены по дивизиям (1 батальон – 3 роты по 22 танка в каждой – на пехотную дивизию). Танки имели среднюю скорость 4–5 км в час, при благоприятных условиях её можно было увеличить до 7–8 км в час. Запас хода у этой машины равнялся 60 км по шоссе. Разумеется, маневренной войны с такой техникой вести было нельзя¹⁷⁹⁴. Благодаря помощи из Франции в 1925–1926 гг. численность польской авиации достигла 1–1,2 тыс. самолетов. Польские инструкторы и уставы обусловили копирование приемов и тактики, принятых в ВВС Франции¹⁷⁹⁵.

К началу 1930-х годов польское правительство сумело создать основы своей военной промышленности: 3 завода производили порох и взрывчатку, 3 – стрелковое оружие и пулеметы, 2 – орудия, 4 – самолеты, 2 – авиационные моторы, 3 – автомобили и бронетехнику, 2 – химическое оружие, противогазы, инженерное и тыловое оборудование. В основном они были расположены на западе страны и активно сотрудничали с промышленностью соседней Германии. На заводах казенной военной промышленности работало около 45 тыс. чел. и создание такого комплекса было большим успехом Варшавы. С другой стороны, польская военная промышленность находилась в зависимости от заводов соседей – Чехословакии и Германии¹⁷⁹⁶.

Вслед за польской по численности шла румынская армия, но она имела очень разномастную артиллерию, при этом практически без зенитной и противотанковой (910 различных систем и 16 калибров)¹⁷⁹⁷, её офицерский корпус был недостаточно хорошо подготовлен для ведения современной войны и, кроме того, имеющиеся в строю кадры не покрывали потребностей армии даже мирного времени. Не хватало 6653 офицеров, из них 4069 младших лейтенантов и лейтенантов и 1458 капитанов¹⁷⁹⁸. Значительно выросла с начала 1920-х годов и финская армия. Она состояла из 8 пехотных полков, сведенных в 3 дивизии; 6 егерских батальонов, составивших 2 бригады; 2 кавалерийских, 4 легких и 1 тяжелого артиллерийских полков. Войска были хорошо подготовлены и обучены, имели опору в военизированных отрядах шюцкора¹⁷⁹⁹.

Состояние советской экономики долгое время исключало и возможность строительства оборонительных линий, которые давали бы шанс остановить или хотя бы приостановить поляков или румын в случае войны и успеть завершить мобилизацию. Характерно, что строительство таких укрепрайонов началось в 1927 году именно с Полоцка, то есть на самом опасном, польском направлении¹⁸⁰⁰. Одновременно руководство армии стало разворачивать в западных округах сеть и материальную базу будущих партизанских отрядов, которые в случае оккупации должны были приступить к подрывной деятельности в тылу противника – и прежде всего, на железной дороге¹⁸⁰¹.

Производственные мощности советской военной промышленности в 1926 году были ниже уровня 1916 года. Программа военных заказов в 1925–1926 годах была увеличена на 11 млн рублей, но была выполнена всего на 81,3 %. Промышленность столкнулась с большими проблемами при выполнении военных заказов. В 1925 году недоделы по производственным программам достигли 6 млн рублей, в 1926 они выросли до 19 млн рублей¹⁸⁰². По расчетам советского военного руководства, в 1928–1929 гг. успешная борьба против враждебной коалиции была невозможна¹⁸⁰³. 26 декабря 1926 года заместитель наркома по военным и морским делам командарм 1-го ранга М.Н. Тухачевский подал доклад в СТО, в котором говорилось, что армия и страна к войне не готовы и на существующих мобилизационных ресурсах в случае войны удастся продержаться не больше года¹⁸⁰⁴.

На фоне быстрого прогресса техники на Западе и в Японии разоренный Гражданской войной СССР явно отставал. В 1927 году советская военная промышленность по сравнению с Францией производила в 7 раз меньше самолетов, орудий корпусной артиллерии и патронов, в 5 раз меньше снарядов и в 20 раз меньше танков¹⁸⁰⁵. К концу 1920-х Красная армия по-прежнему была и небольшой, и плохо вооруженной. Авиационные, бронетанковые и технические части составляли только 10 % численности Вооруженных сил¹⁸⁰⁶. Требование моторизации конницы, её штабов и тылов, усиления кавалерии средствами подавления, включая дальнобойную артиллерию, озвучивалось постоянно¹⁸⁰⁷. Буденный, который был склонен переоценивать роль кавалерии в будущей войне (сама она виделась ему только как классовая), вовсе не был адвокатом сабельных атак. Он считал необходимым оснащение ее и авиацией, и танками, и химическими войсками¹⁸⁰⁸. Полевой Устав РККА 1929 года уже предполагал, что стратегической коннице «могут придаваться танки и бронеавтомобили, иногда и пехота» (Ст. 164)¹⁸⁰⁹. В обучение кавалериста по Боевому Уставу Конницы 1928 года входила и подготовка пехотинца – действие штыком, гранатой, окапывание (Ст. 261–273.)¹⁸¹⁰.

Стратегическая кавалерия вместе с танками, батареями и, в случае необходимости, одиночными дальнобойными орудиями должна была использоваться в прорывах, а войсковая конница при поддержке пехоты на автомобилях – для преследования отступающего противника (Ст. 245)¹⁸¹¹. Конные и механизированная части предназначались для обхода (Ст. 115), в то время как танки – для прорыва (Ст. 116)¹⁸¹². В общем это соответствовало тенденциям развития «сотрудничества коня и мотора» и в европейских странах, кстати, гораздо более развитых в техническом отношении, чем СССР¹⁸¹³. Сотрудничество с мотором предполагало не только броню, но и моторизацию артиллерии и поддержку авиации¹⁸¹⁴. К концу 1920-х разногласия и споры были преодолены, и в конечном итоге в самой мощной и передовой армии того времени – французской – начали насыщать оставшиеся кавалерийские части артиллерией, пулеметами и бронетехникой¹⁸¹⁵. Таким же образом действовали и американцы¹⁸¹⁶. Имевшаяся кавалерия получала мотоциклы, автомобили, броневики, легкие танки и т. д¹⁸¹⁷. Впрочем, американская армия (весьма немногочисленная – 132–135 тыс. чел.) и национальная гвардия (183 тыс. чел.) были весьма щедро обеспечены техникой, хотя в области брони американцы и отставали от англичан. Американские танки были устаревшими и тихоходными, и армия собиралась перевооружаться¹⁸¹⁸.