Текст книги "ЭПОХИ. Кто грознее царь Иван или царь Пётр"

Запретив стрельцам посылать выборных, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима для примирения, однако патриарх не вернулся обратно в столицу.

Пётр подписал царский указ с требованием всем стрелецким полковникам явиться в распоряжение царя, за неисполнение – смертная казнь. Софья, со своей стороны, запретила стрельцам отлучаться из Москвы также под страхом смерти. Но некоторые стрелецкие начальники и простые стрельцы перешли к царю Петру.

Нарышкины вновь направили в столицу требование прислать представителей от горожан и стрельцов – те приехали в Лавру. Оставшиеся в Москве стрельцы потребовали от Софьи выдать Петру их начальника боярина Шакловитого. Выбора Софье не оставили. Арестованного Фёдора Шакловитого под конвоем стрельцов этапировали в Троице – Сергиев монастырь, где пытали и казнили. Сдав своего помощника царевна решила сама ехать к брату, хотя Милославские её предупреждали, что «в Троице, обойдутся с нею нечестно». Так оно и случилось.

По выбитым у Шакловитого под пытками сведениям были арестованы и осуждены многие сторонники Софьи, большую часть которых отправили в ссылку, а других – казнили.

Пётр повелел отправить царевну Софью в монастырь.

Вот как – то так.

Известно, что власть действует на людей не хуже наркотика. Софья сама не отдала бы трон. Для такой процедуры необходимо было решение Боярской Думы. Нарышкины на тот момент не имели в ней большинства. Но власть им была нужна. И тогда под именем 17-летнего Петра они совершил военный переворот. Но нельзя же было без последствий просто сместить с престола законного правителя! Это могло привести к смуте даже среди бояр. Нарышкины нашли выход. После переворота Пётр отправил царю Ивану письмо, в котором заверил, что вовсе не желает ему зла, более того – брата «яко отца почитать готов». Пётр писал: «Теперь, государь – братец, настаёт время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами, в титлах и в расправе дел быти не изволяем… Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Что срамно, то срамно. Впрочем, в том же послании Пётр намекнул своему соправителю, чтобы тот не вмешивался в управление государством: мол, позволь мне принимать решения «не обсылаясь к тебе, государю».

Болезненный Иван не стал возражать, как до этого не возражал сестре. Единственно просил «быть милостеву к Софии». Пётр пообещал, ведь Иван ещё значился старшим царём. Хотя царские обязанности его по – прежнему сводились лишь к тому, чтобы подписывать бумаги, посещать торжества да присутствовать на приёмах иностранных послов. И поначалу условия содержания Софьи в монастыре были подобающими царевне.

Но Пётр державой править не стал. Царь вернулся к своим «потешным», оставив управление Московским царством матери и родственникам. И практически 5 лет все решения в царстве принимались без участия обоих молодых царей.

Современники отмечают, что нарышкинское правление было «весьма непорядочное и недовольное народу»: процветало чиновничье самоуправство, взяточничество, хищения государственного имущества. Но молодых царей это не волновало.

Иван V всё время посвящал семейству, которое год от года становилось больше (напоминает Николая II). Прасковья теперь рожала почти каждый год. Правда, за время их совместной жизни она произвела на свет пять дочерей и ни одного наследника.

Петра I, напротив, семья мало интересовала, несмотря на то, что Евдокия родила ему двоих сыновей.

В 1692 году гиперактивный государь закрутил роман с иностранкой. Он интересовался европейской жизнью, поэтому стал посещать Немецкую слободу, что находилась неподалёку от Преображенского. Там в 1690 году через посредничество генерала Гордона он и познакомился вначале с полковником Францем Лефортом, затем и с его любовницей красавицей Анной Монс. На весёлых пирушках Немецкой слободы молодой царь стал частым гостем.

Всё изменилось в 1694 году. В январе Наталья Нарышкина умерла, хотя ей было всего 42 года. 22-летнему Петру волей – неволей пришлось брать бразды правления государством в свои руки.

Царь Иван прожил после смерти царицы Натальи всего два года. 6 января 1696 года он участвовал в крестном ходе. День выдался тёплый, царь Иван промочил ноги и простудился. Болезнь оказалась роковой для слабого здоровьем монарха. Спустя три недели Иван V умер. Он прожил всего 29 лет, и ровно столько же после его смерти правил оставшийся на троне Пётр I.

О Лефорте

Франц Яковлевич Лефорт, родился 2 января 1656 года в Женеве, умер 12 марта 1699 года в Москве. Ближайший помощник и советник царя Петра I, с которым сблизился в начале 1690‑х годов. Российский генерал с 1693 года и адмирал с 1695 года.

Сыграл значительную роль в создании новой царской армии, обученной по европейскому образцу. Был одним из главных командиров в Азовских походах царя 1695 и 1696 годов. В 1695 году назначен адмиралом ещё не построенного русского флота. В 1697 году возглавил посольство в Западную Европу, при котором Пётр I числился урядником Петром Михайловым. В 1698 году вместе с Петром возвратился в Москву для подавления восстания стрельцов, считавших протестанта и еретика Лефорта одним из главных виновников своих бед.

Его жизненный путь очень интересен.

Родился в 1656 году в семье женевского торговца, но мечтал о военной карьере. Был высок, обладал большой физической силой. После окончания женевского коллегиума (средняя школа с преподаванием предметов высшего учебного заведения) был отправлен родителями в Марсель для обучения торговле. Однако, в 1674 году Лефорт вопреки воле семьи уехал в Голландию и начал свою военную карьеру в свите курляндского герцога Фридриха – Казимира. Вскоре Франц Лефорт оказывается на военной службе в Московии. Московские цари часто пользовались услугами наёмников – иностранцев. Прибыв в русскую столицу в чине капитана, он поселился в Москве в Немецкой слободе, женился на дочери подполковника русской армии Сугэ Елизавете.

Некоторое время Лефорт служил в должности секретаря датского посла. В конце 1678 года был назначен командиром роты киевского гарнизона. В Киеве Лефорт прослужил два с половиной года, участвовал в Крымских военных походах. Во время правления Софьи Алексеевны Романовой пользовался покровительством фаворита правительницы князя Василия Голицына, интересовавшегося европейской культурой. В 1683 году Лефорт дважды был повышен по службе: произведён сначала в майоры, а затем в подполковники.

В 1687 и 1689 годах Лефорт участвовал в двух неудачных походах в Крым, после первого похода получил должность полковника и награду. Второй Крымский поход завершился в самый разгар борьбы между Петром и Софьей. В начале сентября 1689 года Лефорт прибыл в Троице – Сергиев монастырь по зову Петра вместе со своим бывшим начальником и хорошим другом командиром Бутырского полка генералом Патриком Гордоном. Талантливый инженер и мудрый военачальник наёмный шотландец Гордон и познакомил будущего императора Петра с Лефортом и много сделал для создания новой российской армии по западному образцу. В 1688 году десятки хорошо обученных гордоновых бутырцев пополнили ряды зарождавшегося уже не потешного Преображенского полка. Шотландец стал «крёстным отцом» российской гвардии, впервые применив этот термин к петровским «потешным», и многое сделал для превращения их в боеспособные регулярные части. Первые командиры преображенцев и семёновцев: фон Менгден, Шарп и Чамберс – ставленники Гордона, тоже шотландцы.

События 1689 года, открывшие дорогу к власти Петру, поставили Гордона в близкие и даже дружеские отношения с царём. 4 сентября в Немецкую слободу пришла царская грамота, в которой Пётр приказывал иноземным генералам и офицерам прибыть к нему в Троице – Сергиеву Лавру вместе с полками. Гордон, как старший из иностранных офицеров, счёл необходимым идти в Лавру, вопреки воле царевны Софьи. Но, принимая такое решение, Гордон уведомил о петровском указе князя Голицына и просил его согласия для следования в Лавру. Умный Василий Голицын, дальновидно не ставший в оппозицию Петру, ответил, что покажет грамоту царю Ивану и царевне и только тогда скажет, что делать. Гордон возразил, что когда царю грозит опасность, начальник должен исполнять долг присяги, хотя бы и не получив приказа от вышестоящего начальства. Не дождавшись до вечера ответа от Голицына, Гордон во главе иностранных офицеров отправился в Лавру, куда прибыл на следующий день во главе Бутырского полка. Во многом благодаря войску Пётр одержал победу без кровопролития, что побудило его с особой признательностью относиться к Гордону. После Троицкого похода Гордон назначается руководителем всех военных занятий армии Петра.

С января 1690 года генерал Гордон постоянно ездит в Преображенское и почти неразлучен с младшим царём. О значении этого человека говорит тот факт, что первый в истории визит русского царя к иноземцу состоялся 30 апреля 1690 года, когда Пётр I со свитой пожаловал именно в дом Патрика Гордона в Немецкой слободе. Их долгие и доверительные беседы касались всевозможных вопросов европейской политики, устройства, содержания и вооружения войск. Кстати, Патрик Гордон просил называть его на русский манер Петром.

Эти поездки царя в Немецкую слободу встретили противодействие со стороны патриарха Иоакима, блюстителя старых русских обычаев, решительно возражавшего против подобной дружбы с иноземцами – «безбожными еретиками». Но Иоаким неожиданно умер в 1690 году. После смерти патриарха Пётр начал часто посещать Немецкую слободу, где бывал в гостях и у Гордона, и у Лефорта. Столь небывалое по тем временам поведение русского государя поражало приверженцев старых обычаев. Но молодого государя притягивало всё западноевропейское. А тем более красавица Анна Монс. Некоторые историки утверждают, что Анна была не против иметь сразу обоих любовников Лефорта и Петра.

Естественно, что Франц Лефорт получал различные знаки дружбы и милости царя. В 1690 году ему был пожалован чин генерал – майора и должность командира 1‑го Московского выборного полка. В связи с частыми собраниями и пирами появилась необходимость расширить его небольшой дом на берегу Яузы. Пётр дал Лефорту деньги на постройку.

С 1692 года Пётр начал открыто жить с Анной Монс. А обласканный царской милостью Лефорт сдружился с Нарышкиными.

При жизни матери царь не выказывал антипатии к жене. После смерти Натальи Кирилловны в 1694 году, когда Пётр отбыл в Архангельск, на семейство Лопухиных пала немилость. Евдокию называли царицей, оказывали почести, и она проживала с сыном во дворце в Кремле, но её родственников начали снимать с руководящих должностей. Лопухины винили в этом не только Нарышкиных, но и «немца Лефорта».

Франц Лефорт принимал участие в Азовских походах Петра 1695 и 1696 годов. Он командовал корпусом во время первого штурма Азова 15 августа 1695 года и лично захватил одно из турецких знамён. Потом возглавил строительство галерного флота для второго Азовского похода.

Идея об организации «Великого посольства» в Европу была подсказана царю именно Лефортом. Формально он возглавлял его, но фактически руководство находилось в руках опытного дипломата Ф. А. Головина.

После возвращения в Москву Лефорт прожил не долго. 12 марта 1699 года он скончался от горячки.

Царь устроил своему другу пышные похороны в Москве, которые послужили образцом для похорон самого царя после смерти в Петербурге.

Первая жена Петра

Царица Евдокия Фёдоровна Лопухина (по рождению боярышня Прасковья Илларионовна, в иночестве Елена) – первая супруга Петра I, мать царевича Алексея, последняя русская царица и последняя неиноземная супруга русского монарха.

Что мы знаем из истории о Евдокии Лопухиной? Скорее всего, эти сведения будут весьма скудными: первая жена Петра I, потом монахиня, тихо скончавшаяся где – то в монастырях империи. Но в действительности эта женщина обладала сильным характером, умела бороться и пережила всех своих врагов.

9 августа 1669 года в маленьком селе Серебрено, Мещовского уезда родилась Прасковья Илларионовна Лопухина, ставшая впоследствии царицей Евдокией Фёдоровной.

Изменить имя пришлось в статусе царской невесты. При русском дворе была одна Прасковья – супруга Ивана V, соправителя Петра I, Прасковья Салтыкова. По настоянию будущей свекрови Натальи Кириловны Нарышкиной, имя подобрали более благозвучное для русской царицы – Евдокия. Отчество тоже изменили в честь святыни дома Романовых – Феодоровской иконы.

Род Лопухиных был далеко не первым в числе дворянских семейств и небогатым, но отличался большим количеством мужчин, которые состояли в государевом войске и пользовались популярностью среди стрелецких отрядов.

Отец Евдокии – Илларион Абрамович Лопухин, полковник, стрелецкий голова, окольничий, также был переименован в Федора Авраамовича. Получил статус боярина, а будучи уже царским тестем, чин ближнего боярина и советника государя.

Евдокия стала последней русской боярышней, вышедшей замуж за русского царя. Она по всем государственным канонам была равной царю, одобренной церковью и народом супругой русского монарха.

Брак между Петром и Евдокией устраивала мать царя – Наталья Кирилловна. Невесту ездила осматривать сама, лично. Убедившись в красоте и отсутствии физических изъянов у девицы, дала согласие на брак. Государева невеста переселилась в Преображенское с роднёй и охранялась братьями. Как псы они берегли девицу, боясь порчи и сглаза. Жених видел невесту до свадьбы только один раз.

Свадебные торжества проходили в Преображенском. На царском престоле было три правителя и царевна Софья, применив всю свою, на то время еще крепкую власть, не допустила свадьбы в Кремле. Церемония соответствовала древнему обряду великокняжеских времён.

Молодым предстоял обряд окручивания. Они сидели рядом на сорока соболях перед накрытым столом. Под молитву священника им расчёсывали волосы. Гребень обмакивали в вино. Всем присутствующим раздавали еду со стола и подарки.

Девушки пели, обсыпали молодых хмелем, обмахивали соболями. Старицы надели на невесту фату. Затем, начиналось шествие в храм. Венчание происходило в маленькой деревянной церкви в центре села. После бракосочетания молодые выпили по глотку вина и поцеловались. Евдокия стала царицей.

На свадебном пире жениху и невесте не полагалось кушать. Они немного побыли с гостями и были торжественно проведены женщинами в опочивальню. Дружка царя, Меньшиков, сунул Петру хлеб и курицу, завёрнутые в скатерть.

Свадебная постель была настолько высокая, что залезть на неё можно было только с помощью специальных скамеек. По великокняжескому обряду постель застилали необычным убранством: 27 ржаных снопов, на них ковры и перины, сверху шёлковая простыня, меховое одеяло и покрывало. В ногах шуба с ковром, в изголовье подушки и шапки.

С утра молодые по обычаю мылись в бане и завтракали одни без гостей. Потом принимали поздравления и приглашали собравшихся на свадебный пир. Торжества продолжались три дня. По царским меркам совсем недолго.

Молодая царица хотела размеренной спокойной жизни в Московском царстве. Она была воспитана на женской половине дворянского дома и видела своё счастье в муже и детях. Евдокия совершенно не знала жёсткого взрывного характера Петра. До рождения первого ребёнка она помалкивала и проявляла покорность.

Борис Иванович Куракин, деверь Евдокии, писавший о царе при жизни Петра, характеризовал царицу так: «И была принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу, отчего всё счастие своё потеряла и весь род свой сгубила… Правда, сначала любовь между ими, царём Петром и супругою его, была изрядная, но продолжалася разве токмо год. Но потом пресеклась; к тому же царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем её в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великие дела, которы были уже явны на весь свет…».

Три года молодые прожили в относительном счастье. Несмотря на то что Петра почти никогда не было дома, они поддерживали переписку, называя друг друга уменьшительными именами: Петрушкой и Дунькой.

Сохранилось несколько писем Евдокии к Петру, от него ни одного. В первый счастливый год она писала ему:

«Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я, при милости матушкиной, жива. Женишка твоя Дунька челом бьет…»

Адресовала свои послания к «лапушке моему». Просила разрешения приехать. Через два года просьб становилось всё меньше, зато увеличивались упрёки за то, что не получает в ответ «ни единой строки» и о себе она уже пишет как о «бесщастной» женщине. Горечь строк перемешивалась с ревностью к сопернице.

Мужа постоянно не было дома, зато слухи о его гулянках и посещениях немецкой слободы заботливые боярыни приносили каждый день. Свекровь, Наталья Кирилловна, винила сноху за то, что та не могла удержать Петрушу дома. Обвиняла в упрямстве и своеволии.

Евдокия во всём винила Анну Монс – немецкую красавицу, завоевавшую сердце царя. Пётр навещал любовницу, дарил подарки, купил дом. Ничего с этим поделать Евдокия не могла.

Рождение детей не укрепило супружеские отношения. Евдокия произвела на свет троих сыновей, из которых выжил только царевич Алексей.

Со смертью свекрови, Евдокия надеялась обрести полноту власти, так как она оставалась единственной русской царицей. Но всё оказалось наоборот. Уважение к матери сдерживало Петра от открытого проявления холодности к жене. Теперь же, после 1694 года, он не только не писал, но и полностью избегал встреч в ней.

Евдокия жила несколько лет в Кремле с сыном. Её содержали как царицу, но с мужем она не виделась. Многочисленная родня Лопухиных, занимавшая большинство должностей при дворе, попали в опалу. Они ни в ком не вызывали сочувствия. Куракин так характеризует родню царицы: «… люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и не знающие нимало в обхождении дворовом… И того к часу все их возненавидели и стали рассуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели».

Последовала ссылка отца царицы и её двоих братьев. А через год Пётр из Лондона дал приказ уговорить Евдокию постричься в монахини. Она отвергла это предложение, мотивируя тем, что нужна маленькому сыну. Алексею на то время было семь лет. Но Пётр не намерен был думать о чувствах других. Вернувшись из Великого посольства в конце лета 1698 года, он открыто проигнорировал правила приличия и поехал сразу к Анне Монс.

С женой была назначена официальная встреча, но царица проявила упрямство, заявив мужу, что быть монашкой не намерена. Евдокия просила заступиться за неё патриарха Московского Андриана, но противодействие в этом вопросе церкви только разгневало царя. Он не терпел, когда ему возражали.

Через три недели после возвращения Петра 23 сентября 1698 год, Евдокию насильно увезли в Суздальский Покровский монастырь. Говорят, Пётр хотел даже казнить её за своеволие и неподчинение, но послушался доводов Лефорта, который объяснил, что это вызовет недовольство в народе.

Отправляя жену в монастырь, царь желал, чтобы о ней забыли. Он вычеркнул её из собственной жизни.

В Суздальско – Покровский монастырь ссылали всех неугодных власти великих княгинь. В этом же году по приказу Петра здесь стали монахинями Феодосия и Марфа – единокровные сёстры царя. Возможно, что их вина состояла в любви к опальной царевне Софье.

Все, кто в 1698 году открыто не поддержал Петра становились его врагами. Семья при этом не стала исключением.

Архимандрит монастыря отказался насильно постригать Евдокию, за что и поплатился жизнью. Она всё – таки была пострижена и переименована в инокиню Елену.

Как ещё можно было унизить нежеланную царицу? Её лишили содержания. Евдокия вынуждена была просить помощи у своей родни: «Здесь ведь ничего нет: всё гнилое. Хоть я вам и прискушна, да что же делать. Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте, нищую».

Поступок царя вызвал обсуждение в обществе бояр. Это отзыв князя Михаила Михайловича Щербатова, писавшего в «Записке о повреждении нравов в России»:

«Со всем почтением, которое я к сему великому в монархах и великому в человеках в сердце своём сохраняю… не могу я удержаться, чтобы не охулить развод его с первою его супругой, рождённой Лопухиной, и второй брак по пострижении первой супруги, с пленницею Екатериною Алексеевною; ибо пример сей нарушения таинства супружества, ненарушимого в своём существе, показал, что без наказания можно его нарушать».

Неудивительно, что вокруг Евдокии Фёдоровны стали собираться те, кто страстно желал возвращения Московского царства, недовольные жёсткими реформами царя.

Царевич Алексей Петрович жалел мать и навещал её. Но оба хорошо понимали, что Пётр недоволен их отношениями, поэтому часто видеться они не могли.

Через полгода после пострига Евдокия приняла решение оставить монашеское поприще. Осуждения за это ей не было, так как все знали, что постриг был насильным и даже проведён тайно не по обычаю в церкви.

Она переехала в личные комнаты на территории монастыря. Для неё готовили два повара. На праздники к её ручке припадали городские чиновники и родовитые дворяне. Несли подарки. Евдокия принимала гостей и щедро угощала. В услужении у неё были шесть девушек, старицы, монахини и даже вернулся любимый шут карла Терентьев.

Она вела жизнь достойную, тихую. Ездила по монастырям. Находила сочувствие среди руководителей церкви. Выслушивала пророчества епископа Досифея, что вскоре помирится с мужем и станет «великой государыней». Верила ли этому Евдокия трудно сказать.

Со Степаном Глебовым, майором рекрутского набора в Суздале, Евдокию познакомил Фёдор Пустынный её духовник. Она сначала отвергала их встречу, но приближенные уговорили принять бравого офицера, мотивируя тем, что он родственник уважаемого Евдокией ростовского епископа Досифея. Евдокии на то время был 41 год, Глебову 38, он был хорош собой. Стоит ли удивляться, что их отношения быстро стали любовными и продлились почти 8 лет.

Сердечное увлечение бывшей жены Петру преподнесли как заговор. А ему это было выгодно, чтобы оправдать заточение непослушной и неверной прелюбодейки.

Приказ Петра: «Указ бомбардирской роты капитан – поручику Писареву. Ехать тебе в Суздаль и там в кельях бывшей жены моей и ея фаворитов осмотреть письма, и ежели найдутся подозрительныя, по тем письмам, у кого их вынул, взять за арест и привести с собою купно с письмами, оставя караул у ворот».

10 февраля 1718 года монастырь был окружён солдатами. Всех слуг и прислужниц арестовали. Было найдено любовное письмо, а также записки, где к Евдокии просители обращались не как к монахине: «Благочестивейшей великой государыней нашей, царицей и Великой княгиней Евдокией Фёдоровной», и желали ей и царевичу Алексею «благоденственное пребывание и мирное житие, здравие же и спасение и во все благое поспешение ныне и впредь будущие многие и несчётные лета, во благополучном пребывания многая лета здравствовать».

По делу задержали 150 человек. Все они, вместе с опальной царицей, были доставлены в Москву. В дороге Евдокия написала бывшему мужу письмо:

«Всемилостивейший государь! В прошлых годех, а в котором, не упомню, при бытности Семена Языкова, по обещанию своему, пострижена я была в Суздальском Покровском монастыре в старицы, и наречено мне было имя Елена. И по пострижении, в иноческом платье, ходила с полгода, и не восхотя быть инокою, оставя монашество и скинув платье, жила я в том монастыре скрытно, под видом иночества, мирянкою. И то мое скрытие объявилось чрез Григорья Писарева. И ныне я надеюся на человеколюбивыя вашего величества щедроты, припадая к ногам вашего величества, прошу милосердия, того моего преступления о прощении, чтоб мне безгодною смертию не умереть. А я обязуюсь по прежнему быть инокою и пребыть в иночестве до смерти своея и буду Бога молить за тебя государя. Вашего величества нижайшая раба, бывшая жена ваша Авдотья».

Но повинная Петру была не нужна. Всех без исключения допрашивали с пристрастием на дыбе, секли кнутом, вырывали ноздри, отрезали головы.

Стало известно о переписке Евдокии с её опальным братом Авраамом Лопухиным, который после следствия был казнён, с Марией Алексеевной, сестрой Петра, запертой в крепости Орешек.

Прислужницы ничего не утаивали: «Инокиня Елена пускала к себе днём и ночью, и Степан Глебов с нею обнимался и целовался, а нас или отсылали телогреи кроить к себе в кельи, или выхаживали вон».

Евдокии с Глебовым устроили очную ставку. Их поставили на одну доску во дворе тюрьмы в Преображенском и заставили царицу прилюдно рассказать об их связи. Она приняла на себя всю вину и подписала документы. Глебов же вёл себя по – другому. Об этом свидетельствует адъютант Петра, очевидец событий, Вельбоа:

«Среди ужасных пыток, которыя Глебов терпел по воле и в присутствии самого царя шесть недель сряду, чтобы исторгнуть у оговорённаго признание, он твёрдо защищал честь и невинность Евдокии».

Степана Глебова посадили на кол и заставили Евдокию смотреть, как умирает возлюбленный. Ни отвернуться, ни закрыть глаза ей не было дозволено.

Пётр сделал последнюю попытку добиться признания Глебова и подошёл к умирающему с предложением признаться, ведь скоро суд Божий, на что получил ответ: «Ты сколько жесток, столько и безразсуден; думаешь, что если я не признался среди неслыханных мучений, которыми ты меня истязывал, стану пятнать невинность и честь безпорочной женщины в то время, когда не надеюсь более жить. Удались, дай умереть спокойно тем, которым ты не даёшь спокойно жить».

Обвинения против Евдокии Лопухиной обнародовали в подробностях. Сама она была прилюдно выпорота кнутом и сослана. Связь царицы с заговорщиками и исполнителями стрелецкого бунта в 1698 году доказана не была, иначе бы ей не миновать смертной казни.

Результатом расследования мнимого семейного заговора стал манифест «О единонаследии», который лишал царевича Алексея, его мать и потомков надежды на престол.

Этот манифест во многом изменил историю России и повлиял на судьбы людей, которых он затрагивал. Вот что пишет историк Петровской эпохи Василий Осипович Ключевский: «Этот злополучный закон вышел из рокового сцепления династических несчастий. По привычному и естественному порядку наследования престол после Петра переходил к его сыну от первого брака царевичу Алексею, грозившему разрушить дело отца. Спасая своё дело, отец во имя его пожертвовал и сыном, и естественным порядком престолонаследия. Сыновья от второго брака Петр и Павел умерли в младенчестве. Оставался малолетний внук, сын погибшего царевича, естественный мститель за отца. При вероятной возможности смерти деда до совершеннолетия внука опеку, значит власть, могла получить которая – либо из двух бабушек: одна – прямая, озлобленная разводка, монахиня, сама себя расстригшая, Евдокия Федоровна, урожденная Лопухина, ненавистница всяких нововведений; другая – боковая, привенчанная, иноземка, простая мужичка тёмного происхождения, жена сомнительной законности в глазах многих, и, достанься ей власть, она, наверное, отдаст свою волю первому любимцу царя и первому казнокраду в государстве князю Меншикову. Можно представить себе душевное состояние Петра, когда, свалив с плеч шведскую войну, он на досуге стал заглядывать в будущее своей империи».

Тяжёлым был 1718 год для Евдокии. С февраля начались аресты и пытки, в марте казнили всех её приближённых, в июне умер сын, в декабре казнён брат. Но она выдержала и оказалась по воле своего бывшего мужа в Ладожском девичьем монастыре, как опасная преступница.

Семь последующих лет царица провела в ужасных условиях холодной и тесной кельи. Никому было не положено в ней разговаривать, кроме иеромонаха, специально приставленного для наблюдений и доклада. Так продолжалось до смерти Петра.

Екатерина I не сняла c Евдокии клеймо преступницы, но предпочла лучше заботиться о столь «известной персоне». Царицу – монашку перевели в Шлиссельбургскую крепость. Там ей предоставили хорошее содержание и пропитание. Было предписано: «На пищу и содержание известной персоны покупать добрую крупичатую муку и держать наношники, пирожки и прочее кушанье ежедневно хорошее».

После смерти Екатерины I на престол взошёл Пётр II Алексеевич, внук Евдокии Лопухиной.

В 1727 году юный правитель реабилитировал посмертно отца и вернул бабушку ко двору. Она снова стала для окружающих царицей, а для внука «государыней бабушкой». Всю свою нерастраченную любовь посвятила взрослым внукам. Отчасти сбылось предсказание Досифея, что она будет ещё в почёте. У неё был свой двор и многие бывшие недруги искали возможности поцеловать ручку царице.

Но недолго пожила Евдокия Фёдоровна в счастье. Умерла её внучка Наталья, а за ней вскорости и государь Пётр Второй. Встал вопрос о престоле государства российского. Смерть внуков и конец династии Романовых окончательно подорвали её силы. Она отказалась от прав на престол в пользу Анны Иоанновны, двоюродной сестры Петра.

Евдокия присутствовала на её коронации. Анна Иоанновна добро не забыла. Назначила Евдокии царское содержание, но уже шёл последний год её жизни. 7 сентября 1731 года её последними словами были: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастья земного».

Похоронили Прасковью – Евдокию Лопухину в церкви Новодевичьего монастыря между могилами царевны Софьи и царевны Екатерины.

Евдокия Лопухина – последняя русская царица, сама того не желая, оказалась в самом центре водоворота исторических и политических событий. За 62 года она пережила всех своих гонителей. Похоронила всех любимых людей. Цена власти бывает непомерно высокой.

Софья в Новодевичьем монастыре

Вернёмся к Софье Романовой, точнее, к её заточению в монастырь.

Новодевичий Богородице – Смоленский монастырь на Девичьем поле в излучине Москвы – реки основан Великим князем Василием III Рюриковичем 13 мая 1524 года в честь Смоленской иконы Божией Матери – главной святыни Смоленска в благодарность за овладение Смоленском в 1514 году. Он имеет богатую историю. Построенный фактически в честь пролитой с обеих сторон конфликта русской крови, монастырь этот увидел ещё немало горя. На протяжении первых двух столетий своего существования служил местом заточения царственных особ женского пола. Основание девичьего монастыря Василием III совпадает с его бракоразводным процессом, поэтому некоторые исследователи полагают, что князь «вспомнил» о своём обете за Смоленск именно с этой целью и монастырь предназначался для великой княгини Соломонии Сабуровой.