Текст книги "ЭПОХИ. Кто грознее царь Иван или царь Пётр"

АЛЕКСАНДР МЕНШИКОВ

«Мастер брать, красть, лгать» – историк Ключевский

Одним из первых отобранных кандидатов для «потешной армии» был сын конюха в селе Преображенском Александр Меншиков. Ему предстояло выполнять роль слуги, а в дальнейшем стать другом царя. Согласно свидетельствам современников тех событий, Меншиков даже спал в ногах Петра возле его кровати. Находясь при царе практически неотступно, Меньшиков стал доверенным лицом царя во всех делах. В 1699 году Александр Меншиков так же как и Пётр I получил аттестат об обучении кораблестроению в Голландии (сколько же месяцев нужно учиться кораблестроению?) с записью звания «корабельного подмастерья».

Есть свидетельства иностранцев, знавших Александра Даниловича лично. Они представляют Меншикова человеком совершенно безграмотным, не умеющем ни читать, ни писать. Подтверждением этой информации может послужить мнение выдающегося русского историка по изучению петровской эпохи Николая Ивановича Павленко: «Среди десятков тысяч листов, сохранившихся в фамильном архиве Меншикова, не обнаружено ни одного документа, написанного рукой князя. Не попадались и следы правки и редактирования составленных документов. Даже сотни писем к Дарье Михайловне, сначала наложнице, а затем супруге, не говоря уже о тысячах писем к царю и вельможам, все до единого были написаны канцеляристами».

О происхождении Меншикова существуют разные версии – от продавца пирожков в Москве до дворянской. Но мне удалось отыскать более правдоподобную. Сашка Меншиков был всего на год младше царя Петра. В селе Преображенском к Петру в услужение в 1693 году сына местного конюха приставила мать царя – Наталья Кирилловна. Балагур Сашка Меншиков отличался остроумием и пронырством, за что уже с 14 лет из прислуги был принят Петром в денщики, сумел быстро приобрести не только доверие, но и дружбу царя, стать его наперсником во всех затеях, проказах и увлечениях. После участия в расправе над стрельцами в 1698 году получил чин сержанта, в 1700 году – поручика бомбардирской роты.

Меншиков безотлучно находился при царе, сопровождая его в поездках по России, в Азовских походах, в «Великом посольстве». После смерти Лефорта Меншиков стал первым помощником Петра. Наделённый от природы смекалкой и прекрасной памятью, Александр Данилович помнил все приказания, умел хранить тайны, мог пить наравне с Петром и смягчать вспыльчивый характер царя.

В народе стремительное возвышение Меншикова приписывали его сексуальной связи с царём. За распространение слухов о «блудном житье» Петра с Меншиковым были подвергнуты аресту и некоторые знатные лица.

Меншиков участвоал в Северной войне, стал первым генерал – губернатором Петербурга (с 1703 года и, с небольшим перерывом, до своей опалы в 1727 году), руководил строительством города, а также Кронштадта, корабельных верфей на реках Нева и Свирь, Петровского и Повенецкого пушечных заводов.

Пётр не скупился на награды для своего любимца. Росло и материальное благосостояние светлейшего князя, число дарованных ему поместий и деревень. По числу крепостных Александр Данилович Меншиков стал вторым после царя душевладельцем в России.

Надо отметить, что хитрый и расчётливый Меншиков никогда не показывал себя трусом. Его кипучая энергия нравилась Петру и была им очень востребована.

Теперь посмотрим на другую сторону натуры «друга-Сашки». После смерти Лефорта Пётр сказал о Меншикове: «Осталась у меня одна рука, вороватая, да верная». Меншиков неоднократно уличался в присвоении казённых средств и выплачивал крупные штрафы. На его проделки доносили царю. «Где дело идёт о жизни или чести человека, то правосудие требует взвесить на весах беспристрастия как преступления его, так и заслуги, оказанные им отечеству и государю… – считал Пётр – …а он мне и впредь нужен».

В январе 1715 года вскрылись огромные казённые злоупотребления Меншикова. Основной капитал «вора» составили отнятые под разными предлогами мимо казны земли, вотчины, деревни. Меншиков укрывал раскольников и беглых крестьян, взимая с них плату за проживание на своих землях.

Дело о злоупотреблениях тянулось несколько лет, на Меншикова было наложено большое денежное взыскание, но активным участием в осуждении на смерть царевича Алексея в 1718 году «Алексашка» вернул себе монаршую милость.

В 1722 году вскрылись новые злоупотребления Меншикова, но и теперь он сумел сохранить своё влияние благодаря жене Петра Екатерине.

В 1724 году прошло новое расследование и терпение Петра I лопнуло: за вскрывшиеся значительные злоупотребления властью и казённым имуществом Меншиков лишился основных должностей: президента Военной коллегии и генерал-губернатора Санкт – Петербургской губернии. Однако в январе 1725 года Пётр допустил Меншикова к своему смертному одру, что было расценено как прощение.

Сразу после смерти Петра в январе 1725 года Меншиков, опираясь на гвардию и видных сановников, возвёл на престол вдову покойного императора Екатерину I и стал фактическим правителем страны, сосредоточив в своих руках огромную власть и подчинив себе армию. В январе 1725 года он вернул себе должность Санкт – Петербургского генерал – губернатора, в 1726 году – должность президента Военной коллегии.

После смерти Екатерины утратил влияние на престол и вскоре был отстранён от управления государством.

8 сентября 1727 года Александр Меншиков был арестован. По результатам работы следственной комиссии Верховного Тайного совета без суда, указом императора Петра II, отправлен в ссылку. После первой ссылки в своё имение – крепость Раненбург (в современной Липецкой области) по обвинению в злоупотреблениях и казнокрадстве был лишён всех занимаемых должностей, наград, имущества, титулов и сослан со своей семьёй в городок Берёзов Сибирской губернии.

Жена Меншикова, любимица Петра I, княгиня Дарья Михайловна, скончалась в пути в 1728 году в 12 верстах от Казани. Похоронена в селе Верхний Услон.

В сибирском Берёзове Меншиков с дочерми жил в простом деревенском доме. Известно его высказывание того периода: «С простой жизни начинал, простой жизнью и закончу».

Александр Меншиков умер 12 ноября 1729 года в возрасте 56 лет. Похоронен у алтаря построенной им церкви. Много лет спустя река Северная Сосьва смыла эту могилу.

«Счастья баловень безродный, полудержавный властелин» – так назвал Александра Меншикова в поэме «Полтава» Александр Пушкин.

О ПЕТРЕ, ВЕРНУВШЕМСЯ ИЗ ЕВРОПЫ

Вернувшись из путешествия по Европе в августе 1699 года, царь вместе с Меншиковым явился к своим подданным в одеянии, в коем его ещё не видывали. А через несколько дней вышел указ, по которому велено было бороды брить и одеваться в иностранное платье венгерского или французского покроя, образцы установленного платья были расклеены по улицам.

Пётр объявил в указе, что брить бороды должны все подданные. Борода на Руси считалась признаком чести, родовитости, предметом гордости, поэтому указ царя о сбривании бород вызвал сопротивление бояр, но Пётр решил эту проблему экономическим путём: ношение бороды облагалось особым налогом, величина которого определялась состоятельностью обладателя сего украшения. Боярам, раскольникам и богатым купцам борода обходилась в год 100 рублей (на полтора рубля можно было купить избу), при уплате налога выдавалась бляха с надписью «борода – лишняя тягота».

По отношению к церкви поговаривали о «протестантских симпатиях Петра».

«Чтобы не искажать исторической действительности не стоит забывать, что западный мир, который посетил Пётр I, был уже в значительной части безрелигиозный мир. Иностранцы и объевропеевшиеся русские, прибывшие с Петром в Москву, стали агентами этой европеизации, не стремясь нисколько принимать форму западного христианства», – пишет английский историк Арнольд Тойнби в своей книге «Мир и Запад».

Англия и Голландия той эпохи вели лютеранскую борьбу против католицизма. И арсенал петровского антирелигиозного направления во внутригосударственном устройстве был, скорее всего, заимствован из лютеранской практики. Приличиями и чувством меры государи тогда себя не особенно утруждали, и, подхватив лютеранские методы борьбы с католицизмом, Пётр сотворил это над православием.

Действительно, Пётр чересчур уж равнялся на Запад, гиперболизировал западные преимущества и не замечал российских достоинств. А ведь нравственные и политические принципы современной Петру Европы были несравненно ниже нравственных и политических принципов Московской Руси.

«Миф о человеколюбивой, благоустроенной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь, – пишет историк и публицист Иван Солоневич в «Народной Монархии». – Бессознательной она быть не может: факты слишком элементарны, слишком общеизвестны и слишком уж бьют в глаза. Это жестокий для большинства русских историков, но очень верный вывод».

Да, Европа баснословно разбогатела от грабежа Нового Света, но положение простых людей в странах, куда поехал учиться Пётр, во многих отношения было хуже, чем в Московском царстве. А историки официального толка слишком живописуют варварство на Московской Руси и процветание тогдашней Европы.

В Англии только закончилась революция, стоящая многих жертв. Тридцатилетняя война прекратилась лишь из – за того, что разорённое население Франции и бесчисленных немецких государств – карликов стало вымирать с голода. По всей Европе пылали костры инквизиции, на которых жгли еретиков и ведьм. В одном из германских городов все женщины были сожжены по обвинению в том, что они ведьмы. Бельгия и Голландия также, как и все соседние государства, были переполнены нищими, бродягами и разбойниками.

Какова была законность в «просвещённой и культурной» Европе, показывает деятельность саксонского судьи Карпцофа. Он в одной только крошечной Саксонии ухитрился за свою жизнь казнить 20 тысяч человек. В Италии и Испании, где свирепствовала инквизиция, дело было ещё хуже. Таковы были порядки в Европе, которая по словам Ключевского, воспитывалась «без кнута и застенка» и куда Пётр поехал учиться лучшим порядкам, чем московские. И после этого нас удивляет жестокость Петра. А чему ещё он мог там научиться?

Иван Солоневич нисколько не искажает исторического прошлого, когда пишет: «Самого элементарнейшего знания европейских дел достаточно, чтобы сделать такой вывод: благоустроенной Европы с её благо-попечительным начальством Пётр видеть не мог по той чрезвычайно простой причине, что такой Европы вообще и в природе не существовало». Или следующее: «Не нужно, конечно, думать, что в Москве допетровской эпохи был рай земной или, по крайней мере, манеры современного великосветского салона. Кровь и грязь были в Москве, но в Москве их было очень намного меньше. И Пётр с той, поистине петровской «чуткостью», которую ему либерально приписывает Ключевский – вот и привёз в Москву стрелецкие казни, личное и собственноручное в них участие – до чего московские цари, даже и Грозный, никогда не опускались; привёз Преображенский приказ, привёз утроенную порцию смертной казни, привёз тот террористический режим, на который так трогательно любят ссылаться большевики. А что он мог привезти другое? В отношении быта Москве тоже нечему было особенно учиться. На Западе больше внимания уделяли постройке мостовых, Московская Русь больше уделяла внимания строительству бань. На Западе больше внимания уделяли красивым камзолам и туфлям с затейливыми пряжками, русские стремились к тому, чтобы под простыми кафтанами у них было чистое тело…»

Да, в царских палатах на Руси и в боярских домах не ставили блюдец на стол для вшей. В Версальских дворцах такие блюдца ставили. Пышно разодетые кавалеры и дамы отправляли свои естественные потребности в коридорах роскошного Версальского дворца. В палатах Московских царей до Петра такого не водилось. Но при Петре всё это появилось.

МОСКОВСКОЕ ЦАРСТВО
«В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ» ПЕТРА

Экономика Московского царства в период прихода к власти Петра I насчитывала множество проблем. Достаточно сказать, что в стране, обладающей огромным количеством природных ресурсов, не было необходимого материала для обеспечения нужд армии. Например, метал для пушек и ядер закупался в Швеции. Промышленность со времён Смуты находилась в упадническом состоянии. По всей России работало всего 25 мануфактур. Для сравнения в Англии в этот же период действовало более 100 мануфактур. Что касается сельского хозяйства и торговли, то эти отрасли практически не развивались.

Посольство Петра в Европу вскрыло проблемы российской экономики и высветило пути их исправления. Но с началом Северной войны, когда Швеция прекратила поставку железа, проблемы усугубились. В результате Пётр I был вынужден переплавлять в пушки церковные колокола, за что церковь назвала его антихристом.

Надо понимать, что Пётр в стремлении прорваться к Балтийскому морю сделал шаг отчаянно смелый.

Во – первых, Швеция на момент начала Северной войны была одним из ведущих государств Европы и к тому моменту контролировала Балтийское море. В Московском царстве до Петра на Швецию смотрели с опаской и старались без крайней нужды с ней не воевать. Многим она виделась скорее союзником, чем противником. Куда большей угрозой в тот момент виделась Речь Посполитая, правители которой не раз выказывали притязания на Московский престол.

При Михаиле Романове, благодаря поддержке Швеции, в Европе закупалось вооружение и вербовались наёмники для русской армии. Царь Михаил Фёдорович вёл переговоры об участии Швеции в польской войне. Но смерть шведского короля Густава ІІ Адольфа в 1632 году не позволила создать союз Московии со Швецией. При Алексее Михайловиче Романове Москва тоже предпринимала попытки заключить со Швецией союз против Польши. Пётр же пошёл вразрез с устремлениями отца и деда.

Во – вторых, назревал конфликт Швеции с Англией. А интересы Московского царства были сосредоточены на южном направлении, где Англия для нас являлась скорее врагом, чем другом, – торговые интересы англичан распространялись на Индию, Турцию и Персию.

История не имеет сослагательного наклонения, но всё‑таки давайте представим… Возможно, если бы Пётр с Великим посольством поехал не в Голландию, а в Швецию и заключил союз с Карлом, мы бы уже тогда имели выход к Балтике, к Чёрному и Каспийскому морям, а возможно, и к Средиземному. Союз с нами сильно укрепил бы мощную и промышленно развитую Швецию хотя бы по ресурсам. И уж точно не разорил в войне, которая погубила её лучшую в мире армию. А русско-шведский флот хозяйничал бы на всех морях мира. Но… Карл XXII не был масоном и у него не состоял в советчиках швейцарец Франц Лефорт.

Мы не зря прошлись в начале книги по основным европейским странам. Теперь можем реально оценить преимущество Московского царства с его 16‑миллионным населением над странами Европы на начало Северной войны. В самой Швеции того периода насчитывалось только 1,5 миллиона жителей.

К началу XVIII века благодаря мудрому управлению Шведская империя переживала не только военно – политический, но и экономический подъём. Страна располагала значительным количеством мануфактур, в том числе железоделательных. На базе развитой металлургии развивалась военная промышленность. Швеция контролировала важнейшие военно – стратегические пункты Балтийского моря, её гарнизоны стояли по всей Прибалтике и в Северной Германии. Для того, чтобы сохранять завоёванные территории и иметь возможность расширить свои владения, шведское королевство содержало мощные сухопутные вооружённые силы. Шведские Военно – морские силы полностью контролировали Балтийскую акваторию, в их составе было 42 линейных корабля, 12 фрегатов, значительное число более мелких боевых кораблей. Шведский флот имел три эскадры, на бортах их кораблей было около 3 тысяч орудий. Кроме того, шведы могли использовать в военных целях и суда торгового флота – до 800 единиц. Эти суда можно было вооружить пушками и использовать как военные транспорты или десантные корабли. Благодаря этой армаде Швеция могла перебросить свою армию в любую точку Балтийского побережья. Её противники такой возможности не имели, у России и Польши флотов на Балтике не было вообще, а датский флот был слабее шведского.

В шведских сухопутных войсках стояло под ружьём 38 тысяч человек постоянного регулярного войска, плюс 25 тысяч в гарнизонной службе провинций (наподобие российских казаков – солдаты в страду работали в поле, но оружие находилось при них).

Когда на трон взошёл Карл XII, у Швеции была 60-тысячная армия. В военное время численность армии наращивалась по рекрутскому набору. Кроме постоянной армии, в Швеции были и наёмные войска – из наёмников набирали королевскую конную гвардию (брабантов) и артиллеристов.

Общая численность населения Швеции (с оккупированными территориями) к 1700 году определялась в 3 миллиона человек, из них в самой Швеции проживало только 1,5 миллиона.

Население Московской Руси того периода историками оценивается от 14 до 16 миллионов человек.

СЕВЕРНАЯ ВОЙНА СО ШВЕЦИЕЙ
1700–1721 ГОДОВ

Швеция

В 1697 году Швецию возглавил Карл XII – пятнадцатилетний король представлялся лёгкой добычей для правителей государств – конкурентов. Но он оказался гораздо смелее и проницательнее, чем ожидали его противники. А недостаток жизненного и военного опыта с лихвой компенсировал беспримерной личной храбростью.

Для Русского царства Балтика представлялась важнейшим экономическим путём развития морской торговли с Европой. Единственный северный порт на Белом море Архангельск мог принимать купеческие корабли только в тёплое время года.

Формальной причиной для объявления Швеции войны Пётр I назвал личное оскорбление во время его посещения Риги, где комендант крепости не пустил русского царя осмотреть укрепления.

По факту исторические события складывались следующим образом…

В конце 1699 года Дания, Саксония, Польша и Россия заключили антишведский Северный союз. 12 февраля 1700 года польский король и курфюрст Саксонии Август II вступил в Лифляндию, принадлежавшую Швеции, и начал осаду Риги. В марте 1700 года датская армия под командованием короля Фредерика IV вторглась на территорию Голштинии (область Германии), союзника Швеции.

В ответ армия шведского короля Карла XII высадилась неподалёку от столицы Дании Копенгагена. Фредерик IV вынужден был начать мирные переговоры, завершившиеся подписанием 7 августа 1700 года сепаратного Травендальского мира. Дания вышла из войны.

19 августа 1700 года Россия объявила Швеции войну. 16 сентября русская армия осадила Нарву и Иван – город.

Карл XII был очень храбрым человеком, это был король – воин. Когда в Стокгольм пришло сразу несколько ужасных новостей, – одновременно с захватом датским войском Голштинии, поступила весть о вторжении войск Августа II в Лифляндию без объявления войны, и известие о союзе трёх держав против Швеции – эта информация вызвала шок в Государственном Совете Швеции. Совет стал предлагать остановить войну с помощью переговоров. Король Карл поднялся со своего места и сказал, что он будет вести войну до полной победы над всеми противниками.

Начало войны изменило характер 18-летнего Карла, он отказался от всех забав юности и сделался настоящим аскетом. Отныне король не знал ни роскоши, ни вина, ни женщин, ни игр, ни отдыха. Оделся как простой солдат, став «монахом в солдатской куртке».

Король Швеции Карл XII

Мы Карл, по благодати Бога Король Швеции, готов и вендов, великий князь Финляндии, герцога Скании, Эстонии, Лифляндии и Карелии, Господин Ингрии, герцог Бремена, Вердена и Померании, принц Рюгена и Господин Висмар, Граф Палатинский вдоль Рейна, герцог Баварии, граф из Цвейбрюкена – Клибурга, Герцог Юлиха, Клеве и Берга, граф Велденс, Спанхайм и Равенсберг, Господин Равенштайн – так звучали титулы юного короля. Вот какая держава досталась ему от отцов. А готы и венеды – это фактически население Европы. История нам рассказывает, что готы и венеды – союз германских и скандинавских племён раннего средневековья. Они жили на севере Центральной Европы, а потом и вовсе заняли огромную территорию в Центральной и Восточной Европе: от Одера до Дона. Затем, переселившись в Западную Европу, обосновались во Франции, Испании и Италии.

Тот факт, что Карл (Карл – означает «король») был коронован как Карл XII не означает, что он был 12‑й король Швеции с таким именем. Шведские короли Эрик XIV (годы правления 1560–1568) и Карла IX (годы правления 1604–1611) взяли к своему имени цифры после изучения мифологической истории Швеции. Карл XII был на самом деле 6‑м королём по имени Карл на шведском троне. Это не математическая нумерация, а традиционная.

Ход Северной войны

Общий план войны союзников – Дании, Саксонии, России сводился к последовательной атаке на шведские территории в Северной Германии, южной Прибалтике, Карелии и захвату важных крепостей. Русское командование собиралось действовать в Ингерманландии и Карелии – вернуть России земли, потерянные в смутные времена начала 17 столетия, и заполучить выход в Балтийское море. Но отлично понимали стратегическое значение своих крепостей в Ингерманландии и Карелии и шведы. Эти опорные пункты являлись «ключами» к Лифляндии и Финляндии.

В начале 1700 года саксонские войска вошли в Ливонию, взяли Динамюнде и осадили Ригу. Датчане овладели несколькими городами. Король Речи Посполитой лично решил поучаствовать в дележе шкуры шведского медведя, он взял Кокенгауз и подошёл к Риге. Этот лакомый кусок оказался не по зубам союзникам, и они принялись взывать о помощи к русскому царю.

Коалиция не ожидала получить отпор от восемнадцатилетнего Карла XII, а юный король лишь обрадовался появлению сразу нескольких противников. «Король мечтает только об одной войне, – писал французский посланник при шведском дворе, – ему слишком много насказали о подвигах и походах его предков. Сердце и голова наполнены этим, и он считает себя непобедимым…» А юноша имел не только желание воевать, но и талант военачальника, незаурядный ум и неиссякаемую энергию.

Для датчан стало полной неожиданностью, когда 15-тысячный шведский десант во главе с сами королём Карлом форсировал пролив Зунд и высадился под Копенгагеном. Чтобы спасти свою столицу, датский король был вынужден заключить мир. Единственная морская держава в антишведской коалиции оказалась выведенной из войны.

Пётр I отправился осаждать Нарву к неудовольствию своих союзников, которые тоже имели виды на этот город. Но Карл XII развеял все опасения, равно как и надежды. 19 ноября 1700 года он появился под Нарвой, имея всего 8500 солдат и 37 пушек, разбил 40-тысячное русское войско со 185 орудиями.

Вторгнувшись в Шведскую Прибалтику летом 1700 года, русские войска под командованием Петра I осадили стоящие рядом крепости Нарва и Ивангород с единым гарнизоном. В ответ на это ведомый Карлом шведский экспедиционный корпус, выведший из войны Данию, морем переправился в Пярну и двинулся на помощь осаждённым.

Карл решительно атаковал и разбил русскую армию с оставленным Петром I на командование фельдмаршалом де Круа. В этом упорном сражении русское войско почти пятикратно превосходило шведскую армию.

Перед Карлом встала дилемма: добить отступавших русских, что казалось делом несложным, либо обратить оружие против поляков и саксонцев. Уж очень зол на Августа был шведский король, и это сказалось на его выборе. 11 мая 1702 года Карл XII с отрядом в 500 всадников вступил в Варшаву, в июле разбил войско Августа под Клишовом и занял Краков. Князь Долгорукий докладывал о польских бедствиях царю: «…не токмо всё государство разорил, из костёлов в Кракове мощи выметал, раки и ковчеги серебряные все побрал, гробы разорил, в замке дом королевский выжег и не токмо купецких и градских людей, но и законников из кляшторов тяжкими поборами выгнал, и больше того полякам разорения и ругания делать невозможно».

Несчастная Польша оказала услугу царю Петру, пока шведы гонялись по ней за Августом, Пётр смог оправиться после поражения, собрать большую армию и обучить её. Шведский король потребовал, чтобы король Август был лишён трона, и польский сейм послушно исполнил его пожелание. Министр Карла XII советовал ему самому занять польский трон, и Карл мог бы получить его легко. Однако юношу не интересовали государственные бюрократические дела, его душа жаждала битв и новых побед. «Я лучше хочу раздавать государства другим, чем приобретать их для себя», – ответил король своему министру.

Выборы нового польского короля описал историк С. М. Соловьев: «Из польских вельмож самым могущественным был коронный великий гетман Любомирский, которому и хотелось в короли; первым богачом был Радзивилл, но Карл остановил своё внимание на человеке, который ему больше других нравился: то был Станислав Лещинский, воевода познаньский».

Тот самый Август II Сильный, что склонил царя Петра к «лёгкой войне» со Швецией, теперь лишился трона в этой войне.

Конкретный план военных действий в штабе царя Петра разрабатывали исходя из союзнических договоров с Саксонией и Данией. Датчане и саксонцы были должны выступить первыми.

В России подготовку к войне старались сохранить в тайне. Когда шведский резидент в Москве Книпер Крон попросил объяснить русские военные приготовления, ему сообщили, что после роспуска стрелецкого войска в России не осталось пехоты, а стране надо быть готовой к войне с Османской империей. О скрытности подготовительных мероприятий говорит тот факт, что о близости начала войны не предупредили даже воевод прифронтовых Пскова и Новгорода.

Но с самого начала этот план не удался.

В самой Швеции существовали мобилизационные планы, которые позволяли в быстрые сроки перебросить армию к угрожаемому участку. Кроме того, был разработан военный проект, по которому Новгород, Псков, Олонец, Каргополь, Архангельск должны были стать шведскими. Таким образом, Швеция отбрасывала Россию дальше в континентальные области от своих владений на Балтике, нанося удар по своим торговым конкурентам (прекращалась русская торговля через Архангельск). Шведы планировали провести наступательные кампании против каждого противника по отдельности. Наиболее опасным врагом считалась Дания (у неё был флот), против неё и планировали сосредоточить основные силы армии и флота на начальном этапе войны. В это время в Прибалтике шведские крепости должны были упорной обороной сковывать силы других противников до прихода основных сил короля Карла.

Швеция успешно действовала в начале войны – Дания вышла из Северного союза. У стен Нарвы разбиты русские войска. Русская армия потеряла всю артиллерию и 6 тысяч убитыми. В плен попали 79 офицеров, в том числе 10 генералов.

Это поражение Петра I убедило Европу в неспособности русской армии к ведению успешных боевых действий, а Карла XII начали величать шведским «Александром Македонским».

Битва под Нарвой

Русские войска стягивались к крепости Нарва очень долго и неорганизованно. Время для похода было выбрано неудачно – осень, постоянно лили дожди. Из – за раскисших дорог страдало снабжение армии.

К началу боевых действий царь Пётр рассчитывал собрать 60 тысяч солдат, но к крепости не успевали подойти ещё 2 отряда общей численностью более 20 тысяч солдат.

Всего под Нарвой генералы Петра имели под ружьём до 40 тысяч солдат и 185 артиллерийских орудий. Но молоды и неопытны были командиры ротного уровня, большая часть офицеров имела такой же низкий уровень подготовки, что и их солдаты – всего несколько месяцев муштры по новому «Краткому обыкновенному учению».

Вооружение каждого солдата состояло из шпаги с портупеей и фузеи.

Фузея – ружьё, весившее около 14 фунтов, замок фузеи был кремниевый; на фузею насаживался багинет – восьмивершковый трёхгранный штык. Патроны помещались в кожаных сумках, прикреплённых к перевязи, к которой привязывалась ещё роговая натруска с порохом. Каптенармусы и сержанты вместо фузеи были вооружены алебардами – топорами на трёхаршинном древке.

Одна из рот в каждом полку называлась гренадерской, и особенностью её вооружения были фитильные бомбочки, хранившиеся у гренадера в сумке; фузеи гренадера были немного легче и солдаты при бросании бомбы могли свои фузеи на ремне закладывать за спину. Нижние чины артиллерии были вооружены шпагами, пистолетами и некоторые – ещё особой «мортирцей». Эти «мортирцы» были чем – то средним между фузеей и маленькой пушкой, прикреплённой к фузейному ложу с фузейным замком; при стрельбе из мортирец их приходилось поддерживать особой алебардой, длина мортирцы равнялась 13 вершкам, стреляла же она бомбочкой, равнявшейся фунтовому ядру. Каждому солдату полагался ранец для носки вещей. Драгуны для пешего боя были вооружены фузеей, а для конного – палашом и пистолетом.

Обмундирование солдата состояло из небольшой приплюснутой поярковой треуголки, кафтана, епанчи, камзола и штанов. Шляпа была чёрного цвета, края полей были обшиты тесьмой, и с левой стороны прикреплялась медная пуговица. При выслушивании приказаний от старших младшие снимали шляпу и держали её слева подмышкой. Волосы носили солдаты и офицеры длинные до плеча и в парадных случаях пудрили их мукой.

Кафтаны у пехотинцев были из зелёного сукна, а у драгун – из синего, однобортные, без воротника, с красными обшлагами. Мерой кафтан был до колен и снабжался медными пуговицами. Епанча для кавалерии и пехоты строилась из красного сукна и имела два воротника: это была узкая накидка, доходившая до колен и плохо защищавшая от дождя и снега. Сапоги – длинные с лёгкими раструбами – носили только в караулах и при походе, а обыкновенной обувью являлись чулки и тупоносые смазные башмаки с медной пряжкой. Чулки у армейских солдат были зелёного цвета, а у Преображенцев и Семёновцев красные.

Гренадеры гвардии отличались от фузилёров только головным убором: вместо треугольной шляпы они носили кожаные каски со страусовым пером.

Покрой офицерского мундира был тот же, что и у солдат, только обшитый по краям и по борту золотым галуном, пуговицы были тоже золочёные, галстук вместо чёрного суконного, как у солдат, был белый полотняный. К шляпе прикреплялся плюмаж из белых и красных перьев. При парадной форме офицеры должны были иметь на головах пудреные парики. От рядового отличал офицера ещё бело – сине – красный шарф с серебряными, а у штаб-офицера – с золотыми кистями, который носили высоко на груди, у воротника. Вооружены офицеры были шпагой и в строю имели ещё протазан – род копья на трёхаршинном древке. Гренадерские офицеры вместо протазана носили лёгкую фузею на золотом ремне.

Русская армия организовывалась по примеру шведской.