Текст книги "Ямочка"

ГЛАВА 12

Весь день Бурцев провёл у Анны в гостях. Молодые люди пили красное вино, постоянно что-то ели. Вновь и вновь они ложились на тахту, которую чуть не сломали, и самозабвенно любили друг друга, и казалось, что никогда не смогут насытиться близостью. Любовники вместе принимали душ. Находясь позади Анны, стоящей послушно, как ребёнок, которого моет мать, Бурцев, нежно омывая Анне ладонью промежность, невольно посмотрел на её шею. Анна в это время, расставив чуть шире ноги, двумя руками подняла волосы вверх на затылке. На шее у неё Бурцев увидел едва заметную ямочку. Он неожиданно вздрогнул! На мгновение перед его глазами всплыла картина выстрела в такую же ямочку Зое. Анна даже обернулась, но буквально тотчас Бурцев взял себя в руки и продолжил поливать зад женщины из душа на гибком шланге. Никто им не мешал, и только однажды позвонила по телефону мать Анны, и спросила о планах дочери, и все ли у неё в порядке. К концу дня любовники так обессилели, что обнявшись заснули мертвецки от усталости и расслабленности. Один день сблизил молодых людей настолько, что им казалось, будто живут они вместе уже не один год.

– Мне нужно пойти домой, – вдруг сказал Валерий после пробуждения поздно вечером. – Не хочу, чтобы мать подумала о тебе, как об очень доступной девушке.

– Августа Алексеевна вряд ли осудит меня за затянувшееся хлебосольство… Но если ты считаешь, что не нужно у меня оставаться на ночь, то иди… – чуть грустно и с иронией сказала Анна.

– Не сердись… Я ещё тебе надоем, – сказал успокаивающе Бурцев и начал одеваться. Он протянул сто рублей. – Это тебе на мясо, а не расчёт за любовь. Поняла? – спросил он улыбаясь. Анна не удержалась и тоже заулыбалась.

– Поняла, – ответила она, и он поцеловал её в щеку. Бурцев вышел из квартиры, и когда дверь за ним захлопнулась, он вдруг почувствовал какое-то облегчение. «Все же, как хорошо быть свободным! Как бы ни было мне приятно сегодня с ней, свобода от женщины и от обязательств перед ней в моем возрасте всё-таки дороже мне пока… Я настолько привык жить без забот о ком-либо, кроме матери, что решиться сейчас на брак для меня непросто… К тому же ужасное преступление, совершенное мной по необходимости, не даёт мне право жениться. Я столько раз это себе говорил, а сам все продолжаю и продолжаю думать о женитьбе в угоду матери… Если сделать Анне предложение, то сколько немедленно возникнет проблем?.. Необходимо близкое знакомство с её родителями, многочисленными родственниками, друзьями и подругами. Весь процесс приготовления к свадьбе сведёт меня с ума, а без свадьбы женщины не мыслят свой брак. Тут же возникнет масса неинтересных, нудных, но необходимых дел, которые мне придётся выполнить. Тысячи мелочей по подготовке к регистрации и к свадьбе – не основное препятствие на пути моей женитьбы. Основная сложность в том, что на глазах десятков незнакомых мне людей придётся вести себя весело, раскрепощено и изображать искреннюю радость счастливого человека, сознавая, что все окружающие тебя люди на свадьбе не догадываются и даже в страшном сне представить себе не могут, что я убийца… Каким нужно быть бесчувственным лицедеем, чтобы успешно играть роль простого и прекрасного жениха, являясь в действительности душегубом слабой и беззащитной женщины… Необходима решительность, чтобы выдержать все предстоящие приготовления и переживания. Если бы не мать, то думать о женитьбе я никогда бы не посмел…» – рассудил Бурцев, спускаясь на свой этаж.

Августа Алексеевна встретила сына с вопросом в глазах.

– Тебя не оставили ночевать? – спросила она неуверенно, чувствуя, что сыну это может не понравиться.

– Я сам не остался, мама, – ответил Бурцев немного раздражённо от того, что мать так упорно и последовательно подталкивает его на скорую женитьбу.

– Валера, прости меня… Если тебе в чем-то не грянется Анна, то поступай, как знаешь, – оправдываясь сказала Августа Алексеевна. – Мне она очень симпатична и родители у неё хорошие, но жить-то, конечно, тебе с ней, а не мне. Для меня важно, чтобы девушка тебе нравилась…

– Мама, она мне нравится. Я просто не хочу спешить.

– Ладно-ладно, сынок, не спеши. Ты взрослый и все сделаешь так, как следует. Я уверена в тебе. Не хочешь ли ты в отпуске съездить в отцовский дом?

– Завтра поеду и поживу там неделю, – ответил Валерий, довольный тем обстоятельством, что мать сменила тему.

Утром следующего дня Валерий Бурцев встал рано, тихо собрался, чтобы не разбудить мать, и уехал на такси в деревню, где безвылазно прожил неделю. Валерий все прибрал в доме после беспорядка, оставленного от последнего приезда компании друзей из таксопарка. В подвале, в бане, в жилых комнатах – все стало выглядеть чисто и красиво. В огороде, который зарос травой, Валерий литовкой скосил траву и вымостил напиленными тонкими чурочками тропинки. Неожиданно для него на месте захоронения Зои и в других местах обширно разрослись ввысь и в стороны кусты роз. Цветы вымахали больше чем на метр от того размера, какими они были при посадке. Многочисленные розочки распустились и притягивали к себе взгляд, что не очень нравилось Бурцеву. Яблони по бокам кустарников роз были усыпаны мелкими красными плодами. «Мне нужно вместо роз посадить высокие ели, чтобы продать дом, и чтобы новым хозяевам не пришло в голову копать землю на месте больших хвойных деревьев. Скоро исполнится год, как я осквернил дом отца… Дом непременно нужно продать под предлогом того, что нужно купить автомобиль и сыграть свадьбу», – определённо решил Бурцев и ощутил облегчение.

ГЛАВА 13

Отпуск подходил к концу, и Бурцев решил до выхода на работу ещё раз встретиться с Анной. Возвращаясь на такси из загородного дома, он намеревался прежде зайти не к себе домой, а на этаж выше – к Анне. Позвонив несколько раз, Валерий понял, что хозяйки нет дома. «Господи, она же мне говорила, что в середине августа нужно выходить на работу… Я же помню, как она смеялась, когда я предположил, что учителя отдыхают до первого сентября. Она объясняла, что к новому учебному году преподаватели возвращаются из отпусков загодя, чтобы подготовить школу и классы к приёму детей. Я даже не спросил, где находится её школа…» – подумал с сожалением Бурцев и спустился на площадку квартиры матери.

– Ну, наконец-то! – сказала хмурая и встревоженная Августа Алексеевна, открыв сыну дверь. – У нас гостья… Иди, поздоровайся. – Валерий подумал, что, возможно, это Анна пришла, но когда он вышел из прихожей, то увидел на кухне женщину в чёрном платке, которая сидела к нему спиной и смотрела в окно. Сердце у Бурцева заколотилось от необъяснимого волнения. Незнакомка повернулась, и Валерий увидел заплаканную пожилую женщину. От неожиданности он не сразу понял, кто перед ним сидит с красными от слез глазами, закусив кончик чёрного платка.

– Валера, здравствуй, – сказала тихо гостья и заплакала. Только теперь Бурцев понял, что перед ним мать Романа Ибрагимова.

– Что случилось, Ирина Васильевна?! – спросил Бурцев с искренним испугом на лице, хотя тотчас почувствовал, что именно ему сейчас объявят.

– Романа убили в лагере, – женщина не смогла больше ничего сказать и неудержимо заплакала, как плачут безутешно женщины перед гробом близкого человека. Бурцев замер, как поражённый молнией. Он уже не слышал, как женщина сквозь плач и слезы рассказывала ему, что Романа в лагере во время работы ударили сзади по голове чем-то металлическим, что ему пробили череп, и он, не приходя в сознание, скончался в медпункте. Несчастная мать друга рассказывала, что на краткосрочном свидании в прошлом году Роман сказал ей, что у него в колонии есть враги. Сын поведал, что встретил в лагере одного авторитетного заключённого, которого когда-то избил в следственном изоляторе на «малолетке», когда сам был членом актива. Офицеры воспитатели вызывали к себе в кабинет нарушителей режима среди малолетних преступников и оставляли их с группой активистов из числа тех же заключённых несовершеннолетних преступников, которые избивали для профилактики непослушных нарушителей. Воспитатели под предлогом неотложных дел выходили на десять минут из кабинета и три или четыре активиста били одного нарушителя режима содержания. За это активисты пользовались послаблениями и привилегиями у администрации тюрьмы. Один из таких побитых заключённых встретился Роману через много лет в лагере особого режима, который располагался в Заполярье. Ирина Васильевна ходила на приём к начальнику колонии и рассказала об опасениях сына. Мать Романа просила начальника отправить сына в другой лагерь, но тот сослался на то, что в стране учреждений с особым режимом очень мало, и все они друг от друга находятся на большом расстоянии. Ещё начальник ей сказал, что причину перевода заключённого из одной колонии в другую тюремная молва тут же принесёт на новое место, поэтому в переводе нет большого смысла. Начальник успокоил её тем, что Роман сидит в камере с такими же людьми, как он. В такой камере он в безопасности. Когда заключённых выводят из камер на работу, то на объекте все осуждённые находятся под контролем охранников. Однако, как это часто бывает, покушение на Романа охранники проглядели. Они даже не видели, кто его ударил и чем.

Весь этот рассказ Бурцев слушал, но не слышал. Он ещё некоторое время оставался неподвижным и безмолвным. «Почему господь не дал мне ещё времени пожить? Теперь, несомненно, пришёл мой черёд… Я так сильно и уверенно полагался на восемь лет спокойной жизни, и вот сейчас до меня довели, что мои дни, возможно, сочтены…» – подумал Бурцев, чувствуя растерянность и безысходность.

– Гутя, я пойду. Мне нужно ещё телеграфировать в колонию, что я не смогу забрать тело сына… Оттуда его можно перевезти только самолётом, но у меня нет ни сил, ни денег… Похоронят его несчастного в вечной мерзлоте в безымянной могиле под номером, и будет он там, родимый, далеко от меня… – успела сказать Ирина Васильевна и вновь заплакала, с трудом поднимаясь со стула. Бурцев не пытался предложить свои услуги и деньги, потому что никто его об этом не просил, а пойти на это – значит, проявить вновь верх лицемерия и лицедейства. Но главная причина, почему Валерий не стал предлагать помощь, заключалась не в том, что это было бы опять, как с Николаем Сарви, а потому, что теперь каждый день жизни Валерий будет вынужден воспринимать как подарок судьбы. Тратить время на похороны человека, смерти которого он желал, Бурцев теперь считал неоправданной роскошью. Валерию вдруг показалось, что он начал лучше слышать ход настенных часов в зале. Часы словно давали ему понять, что не забывай о времени, твоё время ограничено и может в любую минуту закончиться.

– Пойдём, Ира, я тебя провожу, – сказала Августа Алексеевна, поглаживая мать Романа по сутулой спине. Бурцев прошёл в свою спальню и прилёг в одежде на кровать. Он смотрел в потолок и не хотел куда-либо идти. Два дня Валерий не выходил из дома после потрясшего его известия. Мысль об Анне теперь казалась молодому человеку такой неуместной, что он явно почувствовал, что улыбаться желанной женщине не сможет. О чем только он не думал за эти два дня. «Неужели за каждый проступок человеку приходится расплачиваться?.. Вполне вероятно господь сидит в микромире и управляет всем во вселенной… Не в состоянии господь, порождённый воображением людей, находиться где-то на небе, чтобы из бесконечной вселенной управлять судьбой каких-то грешных людишек на земле песчинке, с которой людям во плоти, видимо, никогда не переселиться. Бог непременно прячется внутри нас! Он определённым образом складывает невероятно малые микрочастицы, которых миллиарды миллиардов только в одном атоме, словно звёзд во вселенной, но которые человек никогда не сможет разглядеть все… Именно эти частицы изначально сложены творцом таким образом, что поддержка добра и подавление зла в мире людей неизбежна… Иначе живые существа вымерли бы всюду непременно…» – непонятно почему именно сейчас это предположил Бурцев, но верней всего потому, что неотвратимость наказания грешников, а это он сейчас начал осознавать, не мог объяснить больше ничем вразумительным на мизерной по масштабам вселенной планете земля…

Часть 3

ГЛАВА 1

На третий день после известия о смерти Романа Ибрагимова Бурцев поехал в таксопарк и попросился на пять дней раньше срока выйти из отпуска с правом отгулять оставшиеся дни в другое время. Начальник автоколонны без раздумий согласился и разрешил ему выехать на линию в ночь, так как в конце лета часто не хватало водителей из-за сезона отпусков. «Теперь мне не придётся вынужденно встречаться с Анной и мозолить глаза матери… Я буду занят работой и, возможно, определюсь с линией поведения на будущее… Или мне нужно жить как прежде, не обращая внимания на кажущееся мне предупреждение от господа, или нужно каким-то образом просить Бога о прощении… Но что я могу сделать в своё оправдание… возможно ли этого оправдания добиться? Разве могу я, молодой человек, полный жизненных сил, все бросить и уйти в монахи, чтобы замаливать свой страшный грех?.. Как это возможно, если я ежедневно до головных болей думаю о близости с женщиной? Как можно отказаться от прелестей жизни в моем возрасте? Так и хочется сказать, что лучше смерть, чем жизнь схимника…» – рассуждал Бурцев, ожидая в красном уголке административного здания таксопарка приезда своей машины с линии. Время подходило к пересмене, и Валерий вышел на территорию гаража. Возле высокого ангара ремонтной базы стали скапливаться заезжающие автомобили. Здесь же заехавшие водители из ведра поролоновой губкой мыли машины, чтобы передать их сменщикам, так как в новом таксопарке мойка то работала, то ломалась. Бурцев оглядел все такси, но его автомобиль ещё не заехал. В это время Валерия окликнула небольшая компания друзей, сидящая на большой старой покрышке от колёсного трактора, возле помытой машины с открытыми нараспашку всеми четырьмя дверями, капотом и багажником.

– Бурцев! Иди к нам! – позвал Валерия Александр Адамов, весёлый балагур, любитель анекдотов и весельчак из одной с ним бригады. Адамов на удивление имел идеально правильные черты лица и больше походил на смазливого паренька бездельника, каких примечают женщины. Рядом сидел его друг Виктор Федченко и разливал в три гранёных стакана водку. Если эти стаканы брать неосторожно, то можно расплескать жидкость. На весь таксопарк было три неразлучных друга – русский Адамов, украинец Федченко и татарин Сабитов, которые после смены всегда наливали полные стаканы водки, но пили один раз.

– Привет! – сказал Бурцев сидящим друзьям.

– Ты чё уже вышел из отпуска?! – спросил Адамов, с которым Бурцев ещё в детстве играл в хоккей в одной команде. Адамов был вратарём.

– Да!

– А чё так быстро?!

– Устал сидеть дома.

– Мы вот собираемся втроём на рыбалку на одно дальнее озерцо съездить. Ружьишко с собой возьмём на всякий случай. Поехали с нами! Нам как раз нужен на мою «Ниву» трезвый шофёр! – заулыбавшись сказал Адамов.

– Значит, вы будете пьянствовать, а я вас катать? – спросил Бурцев.

– Зато рыбы домой привезёшь! – с трудом сделав серьёзное лицо, сказал Адамов, затем вдруг не выдержал и рассмеялся.

– Нет. Спасибо. Поеду работать. Если бы вы с девками поехали, то я бы ещё подумал, – сказал Бурцев, присаживаясь рядом на огромную колёсную покрышку. Валерию хотелось ещё раз понаблюдать, как три друга за один приём выпивают по двести пятьдесят грамм водки.

– Правильно, Валера! Хуже нет ничего на свете, чем возить пьяных таксистов, да ещё к тому же без баб, – поддержал Бурцева Федченко, нарезая складным ножом солёное сало.

– Хохол, вот тогда сам и будешь нас возить! – сказал Адамов. – Бурцев, ты же знаешь, что у нас с двух бутылок всегда полбутылки остаётся, выпьешь с нами? Водка свежая! – продолжая шутить, спросил Адамов.

– Нет! Я же сказал, что запланирован сегодня в ночь. Жду Смирнова с линии, – ответил Бурцев, понимая, что ему шутя предлагают выпить.

– Ну, как хочешь! Наше дело предложить – ваше отказаться! Федченко, где татарин?! – крикнул Адамов.

– Наверное, пошёл путёвку сдавать, – ответил Федченко, заканчивая резать хлеб и свежие огурцы.

– Вечно он опаздывает! – сказал Адамов и оглянулся. В этот момент Сабитов как раз вышел из-за ангара и подошёл к друзьям. – Мы татары молодцы – у нас обрезаны концы! – громко продекламировал Адамов и протянул подошедшему другу полный стакан.

– Лучше обрезанные, чем лежачие! – сказал Сабитов Адамову и осторожно взял стакан в руку.

– Вот-вот! Правильно он тебя отбрил, Адам! – сказал Федченко и засмеялся.

– Я и не спорю, – ответил улыбаясь Адамов. – Кто с водкой дружен – тому хер не нужен! – добавил Адамов, и три друга добродушно засмеялись. Первым не поперхнувшись, запрокинув голову, вылил в рот водку Федченко. Он так приловчился открывать горло, что выпивая весь стакан, делал только одно глотательное движение. Адамов, как часто пьющий человек, невольно вздрогнул плечами.

– Вот хохол даёт! – с восхищением сказал Адамов и в несколько глотков тоже опустошил полный гранёный стакан водки. У Сабитова, глядя на друзей, тоже передёрнуло плечи от отвращения, и он медленно поднёс стакан к губам. Сабитов один из троих друзей пил неспешно, но так же не прерываясь. Полный стакан он мелкими глотками выпивал в течение целой минуты. На это время Адамов и Федченко по привычке отвернулись от Сабитова. Они считали, что так пить водку сродни пытке.

Первым делом после выпитого стакана Федченко не стал закусывать, а достал из кармана красную пачку сигарет «Прима» и закурил. Адамов же стал закусывать салом. Закусил салом и Сабитов.

– Какой же ты татарин, Сабитов, если сало ешь?! – в очередной раз, как и в предыдущие пьянки, спросил по традиции Адамов. Но Сабитов махнул на него рукой и отвернулся. Он стал жевать сало, больше при этом откусывая хлеба.

– Правильно, Сабитов, – сказал Федченко. – Если по столько пить зараз водки, то не только сало начнёшь жрать, но татарский язык забудешь, – сказал с серьёзным лицом Федченко, и все громко расхохотались, включая Сабитова. Всем было известно, что Сабитов почти не говорит на родном языке, потому что из родни у него осталась только сестра, которая жила в другом городе. Сабитов с детства все время воспитывался среди русских и родной язык, кроме нескольких слов, давно начал забывать.

– Вы моей конской колбасой закусываете, когда сестра мне привозит! Я не говорю, что вы после этого татары! – сказал Сабитов, и все опять заулыбались. Три друга на глазах начали пьянеть от умопомрачительной дозы, но чувство юмора их не покидало. Подъехал к друзьям сменщик Сабитова, готовый выезжать на линию. Сабитов было засобирался, чтобы не задерживать сменщика, но Адамов сказал:

– Сабитов, отпусти сменщика! Мой напарник ещё в очереди за путёвкой стоит! Он как получит – развезёт нас всех! – Сабитов махнул сменщику, давая понять, чтобы тот уезжал без него.

– Сабитов, почему сменщику плохо машину помыл?! – продолжая шутить, крикнул Адамов.

– Нормально помыл! – ответил Сабитов, опять махая в сторону Адамова рукой, понимая, что тот опять шутит.

– Я все время говорю, что татарин – не шофер, а КАМАЗ – не машина! – и все опять начали неудержимо громко хохотать на шутку Адамова.

– Пошёл ты в задницу! – протяжно сказал Сабитов, и Адамов по-дружески обнял друга, давая понять, что любит его и как всегда шутит, чтобы посмешить компанию. Сабитов никогда не обижался, потому что знал, что Адамов за него не задумываясь ввяжется в любую драку, что не раз случалось в таксопарке. Бурцев смотрел на друзей и завидовал их безмятежности и искреннему веселью. «Я навсегда лишён такого счастья, как эти простодушные люди… Они никого не убивали в своей жизни и поэтому не отягощены теми мыслями, чувствами и проблемами… Узнаю ли я когда-нибудь, почему моя жизни сложилось так?.. Кто определяет и почему так, а не иначе судьбу каждого человека?..» – думал Бурцев с чувством безысходности от своего положения. Заехала машина Бурцева. Попрощавшись с захмелевшими друзьями Валерий пошёл навстречу сменщику.

– Ты чё уже отгулял отпуск?! – удивлённо спросил Смирнов, и Бурцев утвердительно кивнул, радуясь давнишнему напарнику. – Тогда я сейчас быстро сполосну машинку и поедем, – хихикнув, сказал Смирнов. Он побежал отметить время заезда у контрольного механика, выворачивая ступни ног таким образом, словно аквалангист идущий по земле в ластах. Через полчаса Бурцев выехал на линию. Он довёз Смирнова до дома и тотчас поехал к себе, чтобы поставить в известность мать о решении прервать отпуск.