Текст книги "Ямочка"

ГЛАВА 12

В первый день августа в обед скорая помощь увезла Анну рожать. Ещё утром роженица не позволяла вызывать неотложку, затем, словно что-то почувствовала, – срочно попросилась в роддом. Бурцев весь день звонил туда, но Анна ещё никак не могла разродиться, и только под утро следующего дня она благополучно разрешилась здоровым и крупным мальчиком. Бурцев работал в дневную смену и тотчас после выезда на линию в пять часов утра поехал к жене. Молодой отец знал окно нужной палаты в старом одноэтажном здании первого городского роддома. Из-за высоко расположенного первого этажа, в окна палаты невозможно было заглянуть. Валерий с трудом дотянулся до жестяного слива на подоконнике и, зацепившись за него, встал на выпирающую кромку цоколя, и заглянул в окно. Анна чуть бледная, но счастливая стояла в теплом байковом халате с шалевым воротником у окна и прижимала к стеклу записку, написанную крупными печатными буквами: «Скоро принесут кормить. Дождись – я покажу его тебе». Она писала «его», потому что имя будущего ребёнка умышленно не было определено заранее и по нескольким причинам. Неизвестно было, мальчик родится или девочка. Неизвестно было выживет ли будущий ребёнок и поэтому наперёд рождения присвоенное имя будет всегда восприниматься болезненно в случае смерти новорожденного, чем смерть безымянного младенца. А раз имя не присваивалось по суеверию, то после благополучного рождения необходимо было провести тщательное исследование на предмет, какое имя больше подходит к отчеству, какое имя благозвучнее из всех, какое имя будет способствовать наибольшему успеху ребёнка в жизни.

Бурцев кивнул согласно и спрыгнул на землю. День наступал ясный, и большое солнце, но ещё не ослепляющее, показалось на востоке. Все говорило о том, что первый день жизни сына Бурцева будет солнечным, и это был хороший знак. Анна отошла от окна внутрь палаты и через несколько минут показалась с завёрнутым плотно в пелёнки ребёнком на руках. Сердце у Бурцева готово было выскочить из груди. Валерий огляделся по сторонам и убедившись, что в такой ранний час людей нет, завёл автомобиль, заехал на тротуар, и поставил такси вплотную к зданию под окном Анны. Затем Бурцев выбрался через пассажирскую дверь, – его дверь была заблокирована близкой стеной, – взобрался на крышу машины, нисколько не думая о том, что может помять её. Теперь Анна и ребёнок были с ним на одном уровне. Анна близко к окну приставила уже спящего после кормления сына, и Бурцев с неописуемым восторгом обнаружил, что у мальчика по форме такой же высокий круглый лоб, что и у него. Сходство с самого рождения потрясло Валерия. Это, несомненно, был его сын, и похож на него с первых часов жизни. Бурцев стоял на крыше такси и слезы невольно полились у него из глаз. Анна смеялась над мужем, но у самой от радости тоже блестели глаза. Она не ожидала, что рождение сына так сильно может растрогать мужа. Для неё это было очередное откровение. Опять любимый человек удивлял её своей чувственностью и человечностью.

Бурцев видел, что лежащие в палате вместе с Анной женщины тоже смотрят на него и улыбаются с пониманием появлению нескрываемых слез счастья у молодого отца, что Валерий невольно демонстрировал, ни на кого не обращая внимания. Бурцев никого не стеснялся, а стоял в радостном оцепенении. Валерий в эту минуту напоминал неразумного блаженного. Бурцев видел, что в палату пришли нянечки забирать малышей у матерей после кормления. Анна улыбаясь махнула мужу, чтобы он уезжал, а он, распираемый свалившимся на него счастьем, находился как будто в бессознательном состоянии. Валерий спрыгнул с машины и поехал. Он ехал и не понимал, куда он движется. Он был сильно удивлён тем, что сын с рождения так похож на него. Бурцев был убеждён, что появившийся на свет ребёнок не похож ни на кого из родителей, и только со временем начинают появляться черты схожие с чертами родителей. А его сегодня утром родившийся сын имел явно его высокий и выпирающий лоб. Бурцев невольно почувствовал огромную нежность к рождённому родному существу и готов был сделать все, что только можно, ради того, чтобы его ребёнок не знал нужды и болезней. Через час Валерий осознал, что не может сегодня работать. Он решил весь день посвятить жене в роддоме. Первым делом Валерий поехал домой к матери. Бабушка уже все знала. Ей по телефону первыми о рождении внука рассказали родители Анны. Теперь Августа Алексеевна позвонила родителям снохи и сказала, что Валерий в обед может всех свозить в роддом на свидание. В обед опять состоится кормление малышей, и Анна всем покажет сына в окно.

К полудню Бурцев собрал всех родителей и повез на первые смотрины внука. Бросив маленький камушек в окно, Валерий с родителями стали ждать появления Анны. Первая выглянула незнакомая молодая мама с пухлыми щеками и, узнав Бурцева, позвала Анну. Появилась Анна, она улыбалась и показывала жестом, что через несколько минут принесут детей кормить. Родители радостные и взволнованные махали ей руками. Некоторое время спустя, Анна, как утром перед Бурцевым, выставила сына напоказ. Теперь ребёнок не спал, а смотрел своими большими серыми глазами в окно и иногда моргал от яркого света дня, ничего не понимая. Потом Анна опять ушла и вернулась без сына. Она приложила записку к стеклу, из которой стало понятно, что через два дня их обещают выписать. Через десять минут Анна махнула всем, чтобы уезжали. Послав всем воздушные поцелуи, она ушла, а Валерий повез всех по домам. Только за час до пересмены Валерий смог поработать и повозить пассажиров, и все люди ему казались добрыми. Бурцев всем пытался давать сдачу, но клиенты, словно по сговору, оставляли ему приличные чаевые. Перед самой поездкой за сменщиком Валерий заехал в ресторан и уговорил официантку продать ему три бутылки коньяка, чтобы в гараже обмыть с друзьями рождение сына. Валерий решил, что много пить не станет, чтобы случайно чего-нибудь на радостях не натворить.

Сабитов, Федченко и Адамов умышленно работали на разных машинах, чтобы иметь возможность отдыхать и работать в одно время. Когда Валерий заехал со сменщиком на час раньше, чтобы за этот час распить с друзьями коньяк и не отнимать рабочее время напарника, то три друга были уже в гараже.

– Адам! У меня родился сын! – крикнул Бурцев радостно.

– Вот это да! Не бракодел оказался! Водки свежей купил?!

– Купил коньяка!

– Это ещё лучше! Сын того стоит! Наливай! Сейчас хохол с татарином подойдут! Ушли выручку сдавать! В твоей машине будем пить или в нашей?

– В моей! Я на час раньше заехал, поэтому Смирнов подождёт. Ему по графику ещё рано выезжать. Я поехал за ремонтный бокс. Приходите туда! Там нас никто не увидит!

– Давай! А закуски взял?!

– А как же?! Конечно!

– Ну всё, иди! Раскладывай пока все в багажнике, а мы через пять минут подойдём! – сказал Адамов и понёс путёвку с выручкой в диспетчерскую. Через несколько минут три друга с улыбками на лице подошли к машине Бурцева, которая стояла с открытыми дверями, капотом и багажником.

– Сразу видно, что машина к «бухаре» готова! – крикнул, не доходя несколько метров Федченко.

– Сало Сабитову на закуску купил? – спросил с серьёзным лицом Адамов, и все, включая Сабитова, засмеялись.

– Нет! Зачем нам сало?! По такому случаю я купил не только цыплят, но на базар заехал за бужениной домашней.

– Огурцов солёных под коньяк взял? – пришла очередь шутить Сабитову. – А то Адамов любит коньяк солёными огурцами закусывать.

– Нет. Огурцов не брал, а вот груш мягких купил! – сказал Бурцев и невольно вспомнил, как закусывала сочными грушами коньяк Зоя, его первая жертва.

– Вот пристали к парню! На халяву пришли выпить, да ещё закуски каждый своей требует! – в тон общему шуточному разговору добавил Федченко.

– Когда Аннушка у тебя родила? – спросил Адамов.

– В три часа ночи сегодня! Я уже сына видел в окно! – ответил Бурцев.

– Как назовёшь сына? – спросил Сабитов.

– Пока не знаю, – ответил Бурцев, открывая первую бутылку коньяка. – Ну, что? Как всегда? Каждый наливает себе сам и сколько хочет? Стакан один! Федченко, начинай!

– Конечно! Каждый наливает себе сам, – сказал Федченко и по традиции налил себе первому. Он вновь, как всегда, наполнил стакан армянским коньяком по самую кромку и перед тем, как выпить, сказал: – За твоего сына, Бурцев! – В течение трёх секунд вся жидкость была вылита в рот и сделано одно глотательное движение.

– Ну, хохол, ты нас всех скоро в гроб загонишь! Я с Сабитовым, глядя на тебя, стал пить такими же страшными дозами!

– А чё там мучиться и пить по пятьдесят грамм. Мёртвого тянуть… – ответил Федченко, закуривая свою любимую ярославскую «Приму» с поперечными кольцами, едва заметными на сигаретной бумаге.

– Я купил вам покурить «Космос». Вот, Федченко, кури, – и Бурцев бросил новую тёмно-синюю пачку сигарет на видное место в багажнике.

– Нет. Лучше «Примы» ярославской нет ничего, – ответил Федченко.

– Давай, Адам! Не держи посуду! – крикнул Сабитов, и Адамов налил себе тоже полный стакан. Бурцев распечатал вторую бутылку.

– За наследника твоего, Бурцев! Дай Бог ему удачи и счастья в жизни! Чтобы он грома не боялся и корень у него всегда был бы твёрдым! – сказал Адамов и тоже быстро выпил все до дна. Поставив стакан в багажник, он взял куриную ножку и стал с аппетитом есть. Его красные губы заблестели от жира, и было видно, что человек получает истинное наслаждение от выпивки и закуски. Сабитов налил тоже полный стакан и приготовился пить.

– Бурцев, за здоровье твоего сына! – сказал Сабитов и начал медленно пить коньяк. Адамов и Федченко отвернулись, чтобы не видеть, как Сабитов цедит маленькими глоточками. Через минуту Сабитов поставил пустой стакан в багажник и приложил руку тыльной стороной ладони к губам. Затем Сабитов взял буженину и начал с удовольствием закусывать.

– Какой вес у парня? – спросил Адамов у Бурцева.

– Четыре двести!

– Не зря Федченко тогда на свадьбе сказал, что у Аннушки жопа большая, значит, дети крупные будут, – сказал Адамов, и все заулыбались.

– Да, парень большой родился, – согласился Сабитов, а Бурцев стал себе наливать коньяк. Налив полстакана, Валерий вернул бутылку на дно багажника.

– Не позорься ты, Бурцев! – крикнул Адамов. – За своего сына и полстакана! Мы за твоего сына по полному выпили, а ты отец – и полстакана?! – Два других друга понимали, что, несмотря на шуточное подзуживание, надо поддержать Адамова и настояли, чтобы Бурцев выпил полный стакан. Делать было нечего и Валерий был вынужден долить ещё половину. Бурцев понимал, что попался на простой крючок, но спорить не стал, хотя никогда в жизни не пил за один приём столько много крепкого спиртного напитка. Валерий воспринимал своих коллег по работе, как простых и не избалованных большим образованием людей, но именно их простота подкупала его, и ему всегда хотелось с ними поболтать, послушать их простой и грубый юмор. После тюрьмы у Бурцева не осталось друзей, а новыми обзаводиться он не хотел, поэтому три друга по работе ему полностью восполняли отсутствие истинных товарищей. Адамов, Федченко, Сабитов никогда не требовали к себе постоянного внимания и обязательного участия в их веселье. После тюрьмы Бурцев разочаровался в мужской дружбе, которая в трудную минуту обернулась наговором и предательством.

Глядя на стакан с коньяком, Валерий решил поскорее ослабить большим количеством еды воздействие непривычной дозы алкоголя.

– Вот это я понимаю! – улыбаясь проговорил Федченко. – Давно надо пить мужскими дозами! Тебе уже тридцать один, а ты все пьёшь так, будто в женском списке ещё числишься. – Все друзья опять засмеялись словам Федченко. Бурцев выпил весь стакан и тотчас начал закусывать бужениной. Ему все казалось вкусным. Никогда раньше еда не представлялась такой желанной. Даже в тюрьме Валерий не испытывал подобного блаженства от пищи. Моментально начало приходить опьянение наряду с приятным жжением в желудке. Только теперь молодому отцу показалось, что он купил мало еды. Он жадно поедал все, что видел, и тут Сабитов ему строго крикнул:

– Бурцев, оставь закусить! Мы же не пожрать сюда собрались! – Адамов с серьёзным видом отодвинул от Бурцева курицу и буженину, что была выставлена на закуску.

– Стоп, папаша! – сказал Адамов, наклонив голову, и все громко расхохотались обращению «папаша». – Оставь хоть немного. Ещё целая бутылка коньяка непочатая! У татарина детство трудное было, поэтому он сразу заметил, что свиная буженина исчезает на глазах, – сказал Адамов, и все опять грохнули хохотом, а Сабитов чуть не подавился от смеха. Татарин начал кашлять, и тут ему Адамов ударил по спине. – Я все время тебе, Сабитов, говорю: не кусай помногу!

Бурцев заметил, что из ремонтного бокса вышел Николай Рукавишников. Это был тоже шофер из его бригады. Бурцев учился с ним в одной общеобразовательной школе в параллельных классах.

– Колек, пойди сюда! – крикнул Бурцев. Рукавишников подошёл. – Ты отработал?

– Да!

– У меня сын родился! Выпей с нами!

– Наливай! – согласился Рукавишников. – Как назвал сына?

– Ещё никак не назвал, – ответил Бурцев и передал Рукавишникову бутылку со стаканом. – Наливай сколько хочешь. – Рукавишников налил одну треть и сказал:

– За твоего сына, Валера! – Федченко взял бутылку у Рукавишникова и стакан.

– Я водки пью много, но один раз, а коньяка согласен ещё добавить, пока Бурцев весь гараж не созвал, – хмуро проговорил Федченко и налил тоже одну треть стакана.

– Правильно, хохол! Пей, пока закуска и коньяк есть! Здесь только чуть заговоришься, потом глянешь – а все будет выпито и съедено! Если запаску не убрать, то и колесо съедят, – продолжая шутить, сказал Адамов.

– У меня тоже коньяк есть, – сказал Рукавишников, – на выходные брал. Сейчас принесу – не расходитесь.

– Вот такие ребята нам нужны! – сказал Федченко с серьёзным лицом. – Неси, Колек, быстрее, пока Бурцев с Сабитовым все не сожрали! Бурцев, у тебя хороший глаз: сразу видит, кого нужно приглашать! – Все явно опьянели, и Сабитов начал рассказывать, как вчера на вокзале посадил пассажира ночью, и этот пассажир сразу сел не рядом впереди и не сбоку позади, а прямо за спиной.

– Я чувствую, что какой-то странный парень, – продолжил Сабитов, – проехал сто метров по вокзальной площади и остановился. Спрашиваю пассажира на всякий случай, что же ты сел позади? Садись впереди, рядом со мной, – никого, мол, больше в машине кроме нас с тобой нет. Поговорим дорогой. Куда тебе ехать, спрашиваю. Тот садится впереди рядом, а дипломат кладёт на колени и сверху прижимает его руками. Мне, говорит, надо к железной дороге около первого микрорайона. Поехали. Парень этот мне рассказывает, что ему в одну квартиру нужно занести этот дипломат с деньгами. Сам пассажир боится милицейской засады. Подъезжаем к длинной пятиэтажке и он показывает окна квартиры и поясняет, что в этом доме, в этом подъезде на пятом этаже квартира направо. Номера квартиры он не помнит. Просит меня занести дипломат и если деньги примут, то он мне заплатит тысячу рублей. Я подумал и говорю, что давай унесу. Думаю, если там менты, то мне-то какая беда. Вытащил ключ из зажигания по привычке и пошёл. Думаю, машина новая, надо ключ забрать с собой. Поднимаюсь, звоню – никто не открывает. Пошёл обратно и думаю, может, мне открыть дипломат и взять пару пачек денег. Все равно он пересчитывать не станет. Нет, думаю, если задержусь дольше в подъезде, то паренёк пересчитывать начнёт и уличит меня. Выхожу, а пассажир опять на заднем сидении расположился. Объясняю, что никто не открыл. А он говорит, что тогда поехали опять на вокзал. Поехали мы по объездной дороге. Парень в поле мне говорит, чтобы я остановился, мол, отлить нужно. Он оставил на заднем сидении дипломат и ушёл. Жду его пять минут, десять – нет пассажира. Вышел я из машины. Кругом темно. Крикнул его, а в ответ – тишина. Развернул машину на дороге и направил фары в поле – никого. Думаю, сбежал что ли? Наездил я с ним рублей пять. Кинулся я на заднее сиденье за дипломатом. Пытаюсь его открыть, а руки трясутся! Вдруг, думаю, и правда чемоданчик полный денег. Открыл, а там втиснут молоток тяжёлый с ручкой деревянной. Думаю, хвала Аллаху, что мужик не осмелился меня сзади ударить. Он, видимо, надеялся машину угнать, пока я ходил с его дипломатом на пятый этаж в квартиру. Вот так я чуть не потерял жизнь или машину. Сегодня бы собирали всем таксопарком по рублю.

– Да, Сабитов, повезло тебе. Наливайте, чья очередь?! – спросил Адамов, и все начали вспоминать свои истории. Рукавишников принёс коньяк. Подошёл сменщик Бурцева с путёвкой, готовый выезжать на линию.

– Витя, сейчас мы заканчиваем! – крикнул опьяневший Бурцев. – Так! Внимание! Я предлагаю всем сейчас поехать в ресторан! Угощаю! Кто согласен – вперёд! Остатки допиваем и садимся на мыло, пока начальник эксплуатации нас здесь не прихватил! – Через полчаса Виктор Смирнов высадил всю компанию у входа в ресторан.

ГЛАВА 13

– Налево или направо пойдём?! – спросил Бурцев у друзей, остановившись на длинном крыльце перед входом в высокое серое здание гостиницы, где на первом этаже располагалось два ресторана.

– В левом – одни пенсионеры. Весь вечер будут заказывать спеть «Снегопад»! Пойдёмте направо – там девки помоложе и покрасивше! – сказал со знанием дела уже прилично охмелевший Адамов.

– Какие мне девки! У меня жена только сегодня сына родила и в роддоме ещё до сих пор, – сказал Бурцев, давая понять, что не забывает, по какому поводу он пьёт спиртное и пришёл сюда, но по его громкому возмущению трезвый человек легко мог бы понять, что возмущение его неискреннее. Про себя Бурцев подумал: «Признаться, макнул бы какой-нибудь дурочке, и потом пристрелил её… Однако для безопасности нужно громко от девок отказаться. Двойная жизнь все время меня принуждает продумывать возможное развитие событий… Как хорошо я расслаблялся с друзьями до первой жертвы. Как печально, что это время ушло…». Чтобы в пьяном состоянии не забыть главного, Бурцев себе мысленно твердил: «Больше не пей, больше не пей, больше не пей…»

– А ты знаешь, что член у мужчины за пятьдесят лет только на один миллиметр стирается. Так что не беспокойся. Не карандаш – не затупится! Твоя Аннушка даже не почувствует, что ты сегодня сотрёшь одну тысячную миллиметра! – сказал Адамов с серьёзным видом, как великий актёр, и направился к входу в ресторан.

– Бурцев! – крикнул Адамов от дверей. – Иди сюда! – Бурцев подошёл и увидел, что Адамова не пускает внутрь швейцар в чёрном форменном пиджаке с золочёными лентами на лацканах и такими же лампасами на брюках. – Тут взятку вымогают. Говорят, что мест нет, – шёпотом сказал Адамов Валерию на ухо. – Давай червонец! Подадим его детишкам на молочишко.

Валерий сунул Адамову в ладонь скомканные десять рублей и сказал:

– Ты проходи и выбери столик, а мы пока пойдём в туалет. – Через пятнадцать минут вся компания сидела за столом рядом с возвышенностью для музыкантов и небольшой площадкой для танцующих посетителей. Огромный зал с подвесным потолком из чёрного стекла, примерно, на сорок столов, покрытых белыми скатертями до пола, был наполовину пуст. Музыкантов пока на месте не было, и музыка негромко звучала из высоких чёрных колонок вверху по углам зала. Подошла официантка, и таксисты заказали две бутылки армянского коньяка, фруктовое ассорти, эскалопы с жареной картошкой и салаты из овощей.

– Смотри, сколько свободных девок сидит за столами. Это студентки и точно на «съём» пришли, – сказал Николай Рукавишников. – Видишь, почти ничего не заказывают. Одна бутылка шампанского на всю ораву, а сами ждут, что заиграет музыка и их разберут.

– Да, девки хорошие… – сказал Федченко, улыбаясь своим большим ртом в пол-лица. Когда он улыбался, то на его щеках появлялись обаятельные складки.

– Вон тех подруг надо пригласить к нам. Нас пятеро – и их пять штук. Попросим разрешения сдвинуть столы, если они не будут возражать, – предложил Сабитов.

– Надо приглядеться получше, а уж потом кого-то звать за свой стол. Не спешите! Давайте ещё раз за сына Бурцева выпьем! – рассудил много пьющий Адамов и стал всем наливать коньяк, что принесла официантка в первую очередь вместе с двумя большими блюдами фруктового ассорти.

Бурцев чувствовал, что уже прилично пьян, поэтому решил делать вид, что отпивает мелкими глоточками. Валерий хорошо понимал, что нетрезвое состояние теперь каждый раз его будет подталкивать к любви со смертью, которая вынужденно началась у него с первой вздорной пассажирки. Именно в пьяном состоянии он хотел преступной остроты и не боялся последствий. Однако Бурцев понимал, что увезти из ресторана очередную жертву незаметно невозможно, потому что приходящие сюда девицы были или в мужской компании, или с подругами, да и от своих друзей тайно не скроешься. В одиночестве девушка в ресторан вечером прийти не может. Опьянение делало Валерия готовым на риск, придавало ему решительности и уверенности в себе, но, несмотря на это, он понимал, что не учитывать опасности совсем и действовать опрометчиво, – значит, наверняка погубить себя. Мысленно Бурцев согласился с тем, что сегодня, если уговорит какую-нибудь девицу ехать к нему, то пристрелить её не сможет.

Через час музыканты заиграли и запели, а таксисты, сидящие близко к аппаратуре, первыми ощутили силу громкой электронной музыки и выскочили проворно на площадку танцевать. Через пять минут к ним присоединились и люди с других столов. Мгновенно на небольшом пятачке стало тесно, и танцующие невольно начали касаться друг друга. До перерыва таксисты возвращались за стол, чтобы только выпить коньяка. Через некоторое время музыканты ушли на первый перерыв и следующий их приход начался с медленной танцевальной музыки. За столом таксистов уже сидело несколько дам, а с ними часть таксистов, а другая часть таксистов – сидела за столами девиц. Было видно, что за чужими столами таксисты хорошо «прижились» и уже заказывали за свой счёт там коньяк, вино и закуску. Товарищи Бурцева захмелели основательно и потому никто из них не экономил деньги. Столы там и здесь были заставлены бутылками. Бурцев уже не пил ничего спиртного. Он хотел только одного – уехать к отцу в дом, но с той подружкой, с которой успел познакомиться и потанцевать несколько раз. Эта подружка сейчас сидела рядом с ним и касалась его своим бедром, она явно с охотой танцевала с Бурцевым и готова была продолжить общение с ним без свидетелей.

– Натали, поехали ко мне? – спросил тихо Валерий новую подружку без особого энтузиазма.

– Куда к тебе? – спросила девушка.

– – На дачу…

– А где это?

– Рядом с городом, – ответил Бурцев, просунув руку между спиной Натальи и спинкой стула.

– Я пришла с подругами. Мне надо им сказать, чтобы они меня не теряли.

– Скажи. Я сейчас заплачу за стол и поедем.

– Почему ты должен один за всех платить? – поинтересовалась Наталья.

– Потому что я самый трезвый, – не раскрывая причину похода в ресторан, сказал Бурцев.

Через пятнадцать минут Валерий с Натальей ехали с частником в Колюшево в дом отца, прихватив из ресторана бутылку шампанского и бутылку красного сухого вина. Было темно, но тепло, и, быстро открыв дверь в воротах, хмельные молодые люди зашли в ограду дома.

– Ты женат? – пристально глядя Бурцеву в глаза, спросила Наталья.

– Да… – ответил Бурцев, не смея лгать, потому что был уверен, что не смог бы сказать неправду уверенно и убедительно именно сегодня. Ему показалось, что неправда могла бы не только выглядеть в высшей степени неприлично по отношению к жене с его первенцем в роддоме, но и больше навредить в достижении его единственной цели – во что бы то ни стало иметь близость с новой девицей.

– Ты явно не любишь жену, а живёшь с ней… Почему?

– Не знаю… – ответил Бурцев. – Не всегда любовь главное условие для совместной жизни.

– Хорошо. Не будем о жене… Я вижу, что эта тема тебе неприятна.

– Ты учишься?

– На последнем курсе в университете. Скоро буду преподавателем русского языка и литературы.

– Подруги ничего тебе не сказали, когда ты им объявила, что поехала со мной?

– Они не решают в моей жизни ничего. Я сама определяю, стоит ли мне ехать с молодым человеком или не стоит…

– Ну, что-то ты им всё-таки сказала, когда прощалась?

– Ничего я им конкретно не сказала, но они и без моих объяснений все поняли правильно, – сказала Наталья улыбнувшись. «Сегодня секс без крови, но зато не будет изнурительных земляных работ…» – успокоил себя Бурцев, но был уверен, что скоро число его жертв все равно неминуемо опять продолжит увеличиваться.

– Давай выпьем шампанского! – предложил Бурцев и, стрельнув пробкой в стену, наполнил два бокала. Наталья улыбалась и мелкими глоточками отпивала игристый напиток. Бурцев, не дожидаясь согласия, просунул свою руку с бокалом через руку девушки. Гостья не противилась. Выпив все шампанское, Бурцев начал целовать приятную подругу. Любовники целовались долго с пустыми бокалами в руках. Бурцев явно нравился Наталье, и она полностью поддалась ему. Взяв из руки Натальи бокал, Бурцев поставил его на стол и опять начал целовать девушку. У Валерия давно не было близости с женщиной, и потому он желал незнакомку очень сильно. Не выключая свет, хозяин приподнял подружку от пола и отнёс на диван. Диван в комнате над полуподвалом всегда был в расправленном положении, потому что у него был сломан складной механизм. Целуя неотрывно Наталью, Бурцев легко просунул ей свою ладонь под резинку колготок и приспустил их с трусами до колен. Быстро Бурцев проник в девушку, не снимая с неё окончательно колготки. Ступни девушки были словно связаны, и она никак не могла поднять ноги. Наконец Валерий осознал, что нужно снять колготки у Натальи полностью или хотя бы с одной ноги. Быстро сдёрнув колготки, Бурцев опять проник в девушку, и вдруг Наталья плаксиво всхлипнула. Потом она заплакала под Валерием, но это были те слезы, которыми отличаются во время близости редкие женщины. Плач девушки возбуждал Бурцева сильнее, и ему хотелось, чтобы она плакала от его грубых и резких проникновений. Наталья плакала, но подчинялась любому требованию партнёра, не смея ни в чем ему противиться. Бурцев переворачивал девушку и со злостью входил в неё вновь, как будто желая, чтобы она плакала громче. Растопыренными пальцами Валерий зачесал Наталье грубо волосы на затылке и увидел предмет своего вожделения – едва приметную ямочку на шее. Громкие и сильные удары об ягодицы девушки и её плач превращали хозяина в зверя. Через мгновение Валерий закричал, а Наташа зарыдала так громко, что если бы кто-то в данную минуту это услышал, то, несомненно, подумал бы, что здесь избивают женщину. Через несколько секунд партнёры затихли и только редко Наталья иногда продолжала всхлипывать. Все её лицо было в слезах, но через минуту она была спокойна и тиха.

Ещё через час Бурцев вновь со злостью входил в плоть новой любовницы, и та опять громко плакала. Потом молодые люди кричали и затихали, и к Наталье вновь возвращалось спокойствие и даже веселье, затем она подолгу благодарно целовала Бурцева. Теперь он был уверен, что в следующий раз эта девица пойдёт к нему по первому требованию.

Утром любовники проснулись в девять часов. Бурцев был на выходных, а Наталье нужно было ехать на занятия. Голова у Бурцева болела от выпитого вчера коньяка и шампанского, а во рту было мерзко. В течение получаса молодые люди умылись и привели себя в порядок.

– Я уже на первую пару опоздала. Хоть бы на вторую успеть, – сказала Наталья, стесняясь почему-то своего лица, которое было на удивление прекрасным, несмотря на бурную ночь и короткий сон. Наташа была молода и потому ничто не могло отразиться на её внешности. Без косметики её лицо не потеряло вечерней привлекательности..

– Тебя не отчислят? – спросил Бурцев, чтобы что-нибудь сказать.

– На пятом курсе не отчисляют, – ответила девушка.

– Тебе скоро нужно будет писать диплом, и тогда ты больше не погуляешь, да? – спросил Валерий.

– Я решила диплом не писать, а сдавать «госы». Нет хорошей темы, да и руководители все разобраны, – ответила Наталья.

– Давай побежим на тракт и поймаем скорее машину, которая довезёт тебя до университета, – предложил Бурцев, а про себя пожалел, что утром не имел ещё раз близости с девушкой. Валерий опять хотел слышать её плач, но так как Наталья спешила, то он решил быстрее довезти её до университета. «В следующий раз я её не упущу… Главное, чтобы никто не видел, что она уехала со мной…» – подумал Бурцев.

Валерий доставил свою новую подругу с частником на «Жигулях» до учебного заведения, и та быстро юркнула в двери главного учебного корпуса. «Здесь её нужно как-нибудь подкараулить…» – решил Бурцев и поехал в роддом.