Текст книги "Серая зона. Жизнь на руинах"

Глава 10

Центр. Вечер.

Настроение у Саши Шелеста было двояким. С одной стороны, душа его ликовала, потому как, наконец, он добился своего и дорвался до власти. Мужчина тонул в большом кожаном кресле, наслаждаясь его мягкостью, и ему передавалось упоительное чувство власти, которое обязан был испытывать его бывший владелец. С другой стороны, самой серьёзной формацией, которой до сих пор руководил Саша Шелест, был «Боевой трезуб», и, признаться честно, получалось это у него иногда не особо хорошо. Мужчина был не до конца уверен в своих действиях, и поэтому новая ответственность его страшила.

Но верные друзья обещали всецело поддерживать его в трудных ситуациях, и Кот даже взялся за политическую программу нового истинно народного мэра. Поэтому хотя бы за какую-то часть своей деятельности Александр не волновался. Он знал, что Серёга неплохо разбирается в людях и групповой психологии, поэтому мог на него положиться.

Конечно, мужчина и сам прекрасно знал, что в послевоенное время нужно народу – не так уж и много – еда, кров, работа, безопасность и хоть малейшая уверенность в завтрашнем дне. Но, в том состоянии, в котором пребывал Белореченск в теперешнее время, было сложно с уверенностью обещать хоть что-либо из этого. В крайнем случае, благодаря советам Кота, Шелест знал, на что списывать свои неудачи. Послевоенное состояние, разруха и беспредел, как-никак. Некоторые и до войны не могли справиться, а теперь…

Но, так или иначе, волнение внутри Саши присутствовало, и он старался не оставаться наедине с самим собой. Вместе с Кузьмой и Котом они заседали теперь в кабинете мэра и распивали «Хенесси», оставленный Пугачем.

– Я вот чё думаю, – разбавил новоявленный мэр установившееся в кабинете молчание, – Пугач же не зря к воякам сбежал. Думаю, попробует у Журавля помощи просить, чтобы нас отсюда выбить.

– Еще не факт, что Журавель согласится, – отозвался Кузьма, сжимая в руке коньячный бокал.

– Согласится или нет, а нам нужно быть готовым ко всему. Когда они придут, будет уже поздно.

– Ну, давай не сгущать краски, – вступил в разговор Кот, – подумаем, что они могут против нас выставить. Часть уже еле дышит, солдаты почти все разбежались, так что толком там Журавлю и некем командовать. Думаю, человек тридцать если есть, и то хорошо.

– Для них, может, и хорошо. А для нас… – многозначительно посмотрев на него исподлобья, сказал Александр и сделал большой глоток «Хенесси».

– Ну что для нас? Наших всего чуть больше пятидесяти человек. То есть, больше, чем у них. Теперь вооружение… Ну, здесь, понятное дело, преимущество на их стороне. Но во время боёв в городе это практически сводится на нет. Если и есть у них пара-тройка БТРов, то вряд ли они им помогут между домов.

– Да? А такие вещи, как стратегия и тактика тебе знакомы? – вновь отозвался Кузьма. В его голосе теперь присутствовали нотки возмущения.

– Ну так скажи, что думаешь, стратег?! А то, как посоветовать что-то нормальное, так здесь тебя нет, а как осуждать, так сразу.

– Ладно, предлагаю себя в качестве командующего нашими, так сказать, вооруженными силами. Что делать дальше, я уже как-то решу. Вы тут лучше политикой занимайтесь.

– Типа мы ничего в этом не понимаем?

– Так, ладно, Кот, – прервал их спор Шелест, – Кузьма правильно говорит. Он в этих вопросах лучше нас разбирается, так что, ему и флаг в руки. Думаю, Кузьма, из тебя выйдет хороший командир.

– Кстати, Саня, – вклинился в разговор Кот, – мы зря надеемся только на своих солдат. Можно же сагитировать народ. Сам же знаешь – у нас всё-таки поддержка среди простых людей неслабая.

– Идея неплохая, – одобрил Александр, – значит, сделаем так. Кузьму я, как и говорил, назначаю командующим нашими вооруженными силами. Разбей людей на подразделения, каждым поручи отдельные задания – ну, это уже тебе виднее, как лучше сделать. И выдели человек пять, которые будут заниматься агитацией и инструктажем новобранцев.

– Будет сделано, товарищ главнокомандующий, – улыбнувшись уголком рта и «козырнув» рукой, произнёс мужчина и поднялся со стула, – разрешите идти?

– Да иди уже, не выдёргивайся, – кинул ему Александр, сделав очередной глоток дорогого коньяка.

– А хитрый этот Пугач, – задержавшись в дверях, сказал новоназначенный командующий вооруженными силами, кивнув на дырку в обоях, а затем развернулся и вышел.

– Да уж, не тупой. Своей шкурой дорожит, – задумчиво произнёс Кот, неотрывно глядя куда-то перед собой, – ну ничего, и такого сломаем. Из кабинета выкурить смогли, так что дальше уже как-то справимся.

Друг его недовольно поморщился. Ему не хотелось вообще слышать что-либо о предыдущем мэре, тем более, когда о нём говорили что-то недостаточно плохое. Саша противопоставлял себя Станиславу и задумывался, сможет ли править хоть так же. Неуверенность в своих силах сводила на нет практически всю радость от достижения долгожданной цели, к которой он шел последние несколько месяцев, хотя, если копнуть глубже, мужчина стремился к власти всю свою сознательную жизнь. Не имея за спиной ни талантов, ни способностей к каким-либо видам деятельности, ни толкового образования, он стремился всем вокруг доказать, что главнее, умнее и лучше кого бы то ни было. И амбиции его росли чуть ли не с каждым днём, стремясь ко всё новым вершинам.

Только вот с таким героическим завоеванием мэрского кресла что-то в сознании Шелеста пришло к нестыковке. Мужчина, конечно, догадывался, что именно, но признаться в этом даже самому себе было выше его неоправданной гордости. Александр понял одну вещь – он добился в жизни даже большего, чем желал, но в конечном итоге не знает, что с этим делать. Его способностей, навыков и ума не хватит не то, чтобы приумножить, а и сохранить приобретённую власть. Он, как говориться, смог прыгнуть выше головы, но особой радости после этого не испытывал. Напротив, сейчас это лишь угнетало мужчину, и он где-то в глубине души подумывал, а не посадить ли кого-то другого в кресло мэра. Того, кто действительно сможет управлять, и делать это с умом. Но, всё та же гордость никогда не позволила бы Саше согласиться со своими умозаключениями даже самому себе, не то, чтобы озвучить их перед кем-то.

– Чё, кстати, с Пугачем делать будем? – нарушил молчание Кот.

– Да чё с ним делать? – неожиданно резким тоном переспросил самопровозглашенный мэр, – Если вояки ему и помогут, то вряд ли это будет раньше, чем завтра. Поэтому наутро – нет, лучше часов на двенадцать – нужно собрать народ на площади и рассказать им всё, как есть. Меня представить в качестве мэра. Так что, тебе нужно мне до завтра речь придумать, да такую, чтобы у всех слёзы на глазах выступили…

– Это мы можем, – улыбнулся краешком губ Кот, потирая бокал.

– Дальше нужно разъяснить им, кто такой Пугач. Подними всё, что у нас на него есть. Если не хватит, додумайте. Нужно, чтобы народ его ненавидел. Чтобы они хотели его сами на вилы поднять. И, когда мы его ликвидируем, чтоб нас считали героями, а не какими-то палачами. Люди должны одобрять наши действия, понимаешь?

Серёга кивнул.

– А Пугач? Ну что? Попробуем сначала с вояками договориться. Если не захотят по-хорошему, будет по-плохому. Ты же говорил, что людей у них не так уж и много. Так что, как-то справимся. Главное – чтобы народ в нас верил. Ну, и нам тоже, чтоб верил. Ладно, закончим на сегодня со всей этой политикой, а то у меня голова от неё начинает болеть. Кузьма пусть войска строит, ты подумай пока над речью, а я немного отдохну – еще завтра перед народом выступать. Над речью моей поработай хорошенько, понял?

– Поработаю, – вставая из-за стола, произнёс Кот, – а ты что, здесь будешь ночевать?

– Наверное. А что? Буду привыкать к новому рабочему месту.

Мужчины встретились взглядами, и в глазах друга Александр прочитал что-то среднее между пониманием и презрением. Словно, Кот, наконец, нашел больное место Александра, и вместе с этим тот стал ему неинтересен. Мужчина как будто перерос его.

Не говоря больше ничего, Кот вышел, оставив новоявленного мэра обвыкаться в своём кабинете.

На Белореченск быстро упали синие весенние сумерки, убивая последние лучи оранжевого заката. В десять на улицах уже было темно.

Как и договаривались, каждый из трёх друзей занимался своим делом.

Кузьма организовывал «вооруженные силы» согласно реалиям их небольшого королевства. Большая часть членов организации патрулировала улицы в центре города. Для удобства связи им были розданы рации. Пять человек остались на площади напротив городской администрации и набирали новых солдат. Прямо на улицу было вынесено два стола, заимствованных в ДК «Сельмаш», расположившегося по другую сторону улицы. Особых очередей не наблюдалось, но всё же люди шли. Среди желающих вступить в ряды «Боевого трезуба» были и сорокалетние мужчины, и парни лет двадцати, и даже подростки от четырнадцати лет. Согласно данного командующим приказа, набирали всех.

Кот же, взяв в помощники Ярослава, которого считал довольно грамотным парнем, выделил себе кабинет в Доме Культуры и принялся за составление политической программы народного мэра и его завтрашней речи.

Сам же Пугач всё никак не мог заснуть. Около часа после ухода Кота он просто бесцельно нарезал круги по кабинету. Выглядывал в окно, смотрел за процессом набора добровольцев в вооруженные силы Белореченска, но даже эта видимость активных действий нисколько не успокаивала мужчину.

Нервное напряжение внутри него зашкаливало и не давало ему усидеть на месте. Но всё же, в конце концов, верх взяла усталость. Да и выпитый алкоголь тоже делал своё дело, и часа полтора спустя Александр, плюхнувшись в мягкое кресло, заснул крепким сном.

Пробуждение его было гораздо более резким, чем мог бы ожидать мужчина. Открыв глаза, он понял, что еще не рассвело. Но вот о причинах, пробудивших его ото сна, задумываться не приходилось. За окном стрекотали автоматные очереди.

Глава 11

Шумилы. Вечер.

По дороге к дому Алёны молодые люди по большей части молчали. Андрей видел, что девушка действительно расстроена его бездействием, и чувствовал себя угнетенно.

«Но с другой стороны – почему тогда, если это её так обидело, она сказала, что я буду жить у неё? – спрашивал он сам у себя, – Тем более, что мы вообще с ней это не обсуждали. Странно. Хотя… А с кем бы она тогда жила? Подружек у неё здесь не осталось, а те, что еще есть, живут с родителями. Так что, взяла меня, чтобы не страшно было одной в пустом доме оставаться».

Это догадка неприятным осадком выпала на и без того неважное настроение парня. Хотя, в виду характерного его возрасту юношеского оптимизма, долго Андрей об этом не думал, от всей души желая верить, что девушка взяла его к себе по каким-то другим причинам.

Тем временем пара подошла к дому Алёны. Это был компактный двухэтажный коттедж с кремового цвета стенами и крышей из зелёной металлочерепицы. С первого взгляда было видно, что за домом и окружавшим его двором до последнего времени ухаживали. Мощёная подъездная дорожка аккуратно заметена, молодая зелёная трава ровно подстрижена, а по обе стороны от входа стояли увешанные белыми цветками кусты жасмина, разнося своё благоухание по двору. Пространство за воротами закрывала собой арка из арматуры увитая виноградом. Чуть дальше стоял добротный кирпичный гараж.

«Если предки Алёны уехали на поезде, значит, гараж не пустой, – как и любого парня, Андрея интересовал мир моторов и, конечно же, он, как и все его друзья с Шумил, мечтал о крутой машине, как об атрибуте безбедной жизни, – Что у них за тачка-то была? По-моему, „Сивик“, бордовый такой. Хотя, может, это и не у них…»

Но долго задаваться вопросом о содержимом гаража парень не стал, так как, достав из кармана джинсов ключ, Алёна открыла дом, и они вошли внутрь.

Обоняние Андрея тут же различило стойкий аромат духов. Пытаясь понять, кому он принадлежали, он, учитывая резкость запаха, всё же склонялся к мнению, что это были мужские духи.

– Классные духи у твоего отца, – сказал он, пытаясь тем самым хоть как-то начать не клеящийся разговор.

– Он мне не отец, а отчим, – угрюмо произнесла девушка и, сняв свои белые кеды, поспешно удалилась в комнату.

Тон, с которым это было сказано, не оставлял сомнений, что Алёна не хочет говорить на эту тему.

«Да и вчера по их общению было видно, что между ними что-то не так. Её этот отчим дождался момента, пока мать отвернётся, и только тогда стал говорить. Странно это. Хотя, всякое бывает».

Разувшись, Андрей пошел вслед за Алёной. С удивлением он осматривал дом, в котором жила девушка со своими родителями, и находил его довольно современным и удобным. Из прихожей парень сразу попадал в довольно просторный зал, совмещённый с кухней и разделённый с ней столиком-барной стойкой. Кухонная техника со стальным покрытием была явно недешевой, да и висевший на стене в гостиной «Самсунг» диагональю дюймов около шестидесяти тоже указывал на состоятельность владельцев дома.

Андрей пересёк гостиную в поисках Алёны. Отсюда на второй этаж вела лестница, но интуитивно парню показалось, что следует продолжить искать хозяйку дома на первом. Так и было. Девушка нашлась в своей спальне лежащей на кровати, зарывшись носом в подушку.

Некоторое время Андрей стоял в растерянности, не зная, что делать и тем временем рассматривая спальню одноклассницы. Комната была выполнена в довольно модном модерновом стиле. Три стены были оклеены кораллового цвета однотонным рельефными обоями, четвертая разрисована какими-то абстрактными синими узорами на белом фоне. Над кроватью висел плакат группы «The hardkiss». Пол устилал светло-серый, почти белый паркет, а вокруг кровати лежал мягкий под цвет стен ковёр с длинным ворсом.

– Алёна? – наконец, собравшись, произнёс парень.

Но девушка продолжала молчать.

– Алёна, извини, если я тебя обидел… – присев рядом, сказал Андрей и положил ладонь на её плечо.

– Отстань, – сбросив его руку, произнесла в подушку девушка, – не трогай меня. Спать будешь в гостиной на диване.

– Ну хорошо, – пожал плечами Андрей и, встав, поплёлся назад.

Плюхнулся на диван и, откинув голову на спинку, глубоко задумался. Он думал о событиях двух последних дней и в который раз задавал себе один и тот же вопрос – правильно ли он поступил, оставшись в Белореченске? Конечно, он хотел этого, но всё же в свои четырнадцать парень понимал, что между желаниями и тем, что нужно делать, иногда лежит непреодолимая пропасть. Кроме того, он еще и прихватил с собой Алёну. По теперешнему состоянию девушки не видно было, что она счастлива, оставшись здесь.

«Но зачем тогда она сбежала от родителей? Не понимаю я этих девок…»

Вот так, за размышлениями, Андрей не заметил, как провалился в сон. Когда проснулся, за окном была уже ночь. Его сновидения прервал звук, доносившийся из реального мира, и звук этот был не чем иным, как плачем.

Открыв глаза, парень растерянно огляделся по сторонам и заметил рядом с собой Алёну, которая сидела на диване, поджав под себя колени, и тихо плакала себе в руку.

– Э-э, Алёна, что случилось? – спросил Андрей у девушки, положив ладонь ей на плечо. На этот раз она не стала сбрасывать его руку. Но и ответа на его вопрос тоже не дала.

Ошарашенный этим и еще не в состоянии до конца прийти в себя после пробуждения, парень придвинулся ближе и обнял Алёну, прислонившись своей щекой к её. Тут же кожей почувствовал холод её слёз, и от этого ему еще больше захотелось утешить девушку.

Он погладил её по спине и прижал к себе еще сильнее. Алёна развернулась и положила голову ему на грудь. Андрей наслаждался сладковатым ароматом её духов, шелковистостью кожи и бархатом тёмно-русых волос.

Так они сидели некоторое время в темноте, не говоря друг другу ни слова и словно слившись в единый организм. Понемногу всхлипы и плач девушки звучали всё тише, а затем и вовсе прекратились.

– Может, всё-таки расскажешь, что случилось? – нарушил молчание Андрей.

С пару секунд помедлив, Алёна тихо произнесла:

– Понимаешь, не всё так просто. И есть вещи, которые… В общем, о которых не так просто сказать.

– Я понимаю, – на автомате выдал Андрей, хотя, признаться честно, даже не догадывался, о чём может пойти речь, – но ты попробуй. Я же вижу, тебя это тревожит. Может, расскажешь, и станет лучше. Ну… ты понимаешь.

Девушка кивнула и, еще с секунду помедлив, собравшись с силами, и начала:

– Я осталась в Белореченске не потому, что не хотела отсюда уезжать, а потому, что не хотела ехать с родителями.

– Ну, это не удивительно. Я тоже со своими не особо рвался.

– Это немного другое. Да, в нашем возрасте у всех обычно проблемы с родителями, но с годами это проходит. У меня другие причины. Знаешь, когда от нас ушел папа, нам с мамой было очень тяжело. Потом через год появился этот Ярослав. Поначалу всё было хорошо, как видишь, жили мы нормально, не бедствовали. А потом… – голос девушки дрогнул, и она замолчала, снова всхлипнув.

– Что случилось потом? Это твой отчим? Он стал тебя бить? – спрашивал Андрей и чувствовал, как внутри него поднимается волна ненависти к отчиму девушки. Алёна, сидевшая рядом в его объятиях, для парня была настолько прекрасной, что он готов был пешком догонять поезд, на котором уехали родители девушки, и собственноручно прикончить ненавистного Ярослава. У него вообще в голове не укладывалось, как можно бить такую, как Алёна.

– Бил? Нет, – всхлипнув, произнесла девушка, – он наоборот вёл себя со мной хорошо. Я даже удивлялась, как чужой человек может ко мне лучше относится, чем родной отец. Его отношение ко мне было даже слишком хорошим, и со временем только улучшалось. Но тогда мне стало это не нравиться.

– Почему? Ты же сама говоришь, что всё хорошо было, – удивился Андрей, но тут до него дошел истинный смысл слов Алёны, и конец фразы он договорил уже гораздо менее уверенным тоном, чем начало. Глаза парня расширились, и его охватило бешенство похожее на то, которое он испытал, войдя сегодня на кухню своей квартиры, – Что он с тобой сделал?

– Да нет. Не подумай, ничего ТАКОГО не было. Просто всё это было настолько гадко… – Алёна вновь всхлипнула.

– Что было? – монотонным, как у робота, голосом, спросил Андрей.

– Где-то через полгода после того, как мама с Ярославом поженились, он начал со мной… заигрывать. Ну, как парень с девушкой. Я и до этого замечала, что он как-то странно на меня смотрит, но думала, что это мне кажется. А потом поняла, что я его интересую, как девушка… То ущипнёт, играючи, то обнимет, то на кровать завалит. Я сначала делала вид, что это в шутку воспринимаю, но потом стала сопротивляться. Когда… в общем он один раз прижал меня к стене, и я почувствовала его… ну ты понял.

Алёна вновь заплакала, спрятав лицо в ладонях, а Андрей сидел рядом с ней шокированный рассказом девушки. Он никогда ранее не догадывался, что у первой красавицы их класса могут быть такие серьёзные проблемы. Парень знал Алёну, как общительную девушку, душу любой компании, но теперь, когда на поверхность всплыли такие ужасающие подробности её частной жизни, он, по правде говоря, сильно растерялся.

– А почему ты не могла матери всё рассказать? – спросил он, наконец.

– Да рассказывала я, в том и дело. Она поначалу поверила и наехала на Ярослава, но тот, как всегда, перекрутил всё с ног на голову, и я еще вышла виноватой. Ты представляешь, как это обидно?! Когда твоя собственная мать вместо тебя выбирает какого-то чужого дядьку и верит ему, а не тебе! При том, что права была я. Мне иногда хотелось сквозь землю провалиться, хотелось даже назло ей сделать то, чего хотел Ярослав. Но…

Алёна вновь разрыдалась, упав на грудь Андрею. Парня немало задели её откровения, и он искренне сочувствовал девушке. Даже не потому, что был в неё влюблён, а потому что ему тоже приходилось сталкиваться с непониманием и даже отторжением своих родителей. Просто сам он вскоре понял, что в некоторых вопросах не имеет смысла рассчитывать на их помощь и не посвящал мать с отцом во все подробности своей жизни.

– Ты можешь не продолжать, если тебе сложно об этом говорить, – сказал Андрей, когда плач девушки постепенно стих.

– Да нет. Наоборот, так мне только хуже будет. Мне нужно, чтобы хоть кто-то меня услышал, понимаешь?

Парень кивнул.

– Сначала, как я уже говорила, Ярослав меня просто щипал за задницу, прижимал где-то, если мы пересекались. Но это случалось не часто, поэтому я думала, что он просто так играет. А он понял, что я не сопротивляюсь, и стал приставать чаще и настойчивее. То в комнату ко мне зайдёт, когда я переодеваюсь, то под майку своими ручищами залезет. Раз это меня вывело не на шутку, так я его с размаху ногтями полоснула по щеке. Думала, может, мать хоть после этого задумается, что всё неспроста. Но где там? Ярослав, зная, что мама ему больше верит, наплёл ей с три короба, и опять меня виноватой выставил. Как будто это я на него набросилась за то, что он что-то не так сказал. Она еще от себя всякого добавила, нависала с тем, что теперь её Ярику придётся с царапинами на работу ходить, а ему же там с важными людьми общаться. Ну, я психанула и сбежала из дому. Переночевала у Лильки. Так что ты думаешь? Меня тогда даже никто и не искал. Я вообще свою мать не узнавала. Она всегда раньше за меня переживала, спрашивала постоянно, как дела в школе. А после того, как замуж вышла, так её, как подменили. Но ты не представляешь, что после этого с Яриком случилось. Он понял, что теперь всегда будет прав и разошелся не на шутку. Как только стукнет ему что-то в голову, а мамы дома нет, он меня достаёт. Завалит на кровать, облапает, раздеть пытался не раз, но я, понятно, сопротивлялась. Это так гадко! – девушка всхлипнула, но всё же продолжила свой рассказ, видимо, думая, что в другой раз у неё уже этого не получится, – Всё пытался меня развести, чтоб я с ним переспала. Да щас! Он мне настолько гадким стал за это время, что я на него смотреть уже не могла. А он всё никак не мог угомониться, и чем дальше, тем хуже. Стал меня взасос целовать, а потом, когда это у него в норму вошло, один раз заломал и стал меня облизывать. Я не выдержала и заорала во всё горло, стала его бить. Он просто отошел, улыбается так, на все тридцать два, и говорит, что ты типа всё равно ничего не докажешь, что мама всё равно ему поверит. Мне так обидно стало, что я ухватила ножницы – просто под руку попались, на столе лежали – и сделала вид, что вены себе хочу порезать. Ярослав хотел было выбить, но я ему крикнула, чтобы не подходил, а то хуже будет. Сказала, что если еще будет ко мне лезть, то перережу себе вены, и тогда пусть они уже вдвоём с мамой развлекаются без меня. На некоторое время это подействовало. Но потом началось всё то же самое, только еще хуже. Он уже по ходу себя не контролировал. Не знаю, что это, но, по-моему, какое-то психическое расстройство, когда взрослый мужик к школьницам пристаёт. Короче, в один не особо прекрасный день Ярослав мне сказал, что хочешь-не-хочешь, а он даёт мне неделю – больше, говорит, не вытерплю – чтобы я подготовилась к самому важному событию в своей жизни. Думаю, ты догадался, что он хотел со мной сделать. Я опять из дома сбежала, только уже ни к кому из девок не пошла. Знаю, что заметят мою кислую физиономию, и начнут расспрашивать. Никому об этом не говорила – тебе первому. А девки… Они же, если бы обо мне такое узнали, то растрындели бы всей школе, а потом бы и весь город знал – «Вконтакте» бы выложили уже через час, так, чтобы меня дурой выставить. Они же только в глаза сочувствуют, а спиной повернёшься – и уже радуются, что тебе хреновее, чем им. Женской дружбы не бывает, это факт. Я тогда на речку пошла. Села в зарослях, чтоб никто не видел и не мешал, и стала думать, что дальше делать. Долго думала, вариантов много было и разных, но дельного ни одного. И тут мне в голову одна мысль стрельнула – купить камер скрытых и расставить по дому. Так мне и мама, наконец, поверит, и, когда увидит, может, разойдётся с Ярославом. Слава Богу, в двадцать первом веке живём, этого добра в И-нете навалом. В тот же вечер выбрала подходящие и заказала. Пять штук – две в мою комнату, две в гостиную и одну на кухню. Поставила на следующий же день и проверила их в работе. Качество отпадное – видно, реально хорошие камеры попались. В общем, с ними мне немного спокойнее стало. Пока неделя прошла, я записала несколько хороших сюжетов, увидев которые, у Ярослава бы отпало желание делать то, что он задумал. Короче, всё должно было случиться в пятницу, пока мама еще на работе будет, он думал приехать и взять то, о чём мечтал. Я не стала его обламывать до самого конца, чтоб потом еще больнее было. В пятницу с утра сбросила всё интересное, что засняла, на телефон и на последнем уроке переслала ему на электронку. Он позвонил через три минуты – видно, сразу же, как проверил почту. Я специально сначала трубку не брала – хотела его позлить, да и чтоб обосрался немного, а то корчит из себя, хрен знает кого. Минут через десять выхожу из класса. Он продолжает звонить, беру трубку. Наш Ярик, видно, еще не понял, во что вляпался, потому что тут же накрывает меня трёхэтажным матом и угрожает порвать на части. Я это всё выслушиваю и спокойно так говорю: «Ну хорошо, делай, как знаешь. Только учти, что тогда видео, которое ты получил, увидит весь город. И сомневаюсь, что сейчас с тобой будут сильно панькаться. Тебя на Шумилах порвут – сам знаешь, тут народ простой, всяких там педофилов-извращенцев не любят. Он тут же трубку бросил. Я знала, что перезвонит, поэтому в класс не возвращалась. И точно – через пару минут звонит. Голос уже совсем другой, да и сам успокоился, смирился, что его план обломался и уже не удастся попробовать падчерицу. Спросил, чего я хочу. Я сказала, что во-первых, чтобы он от меня отстал, а во-вторых – я подумаю. Было видно, что Ярослав очень расстроен, но жалеть его я не собиралась. Но я понимала, что и наглеть тоже нельзя, потому что тогда это может вызвать лишние подозрения. Так, иногда сбивала с него деньги на карманные расходы и на гульки. Сам он успокоился после этого и даже вроде перестал смотреть в мою сторону таким взглядом, что аж дрожь прошибала. Но горбатого, как говориться, могила исправит, поэтому рано или поздно это должно было повториться. И точно – неделю назад он пришел домой пьяным. Мамы дома не было, поэтому ему полная свобода, делай, что хочешь. Ну и он сразу же в мою комнату. Без разговоров набросился на меня, придавил к кровати, стал раздевать. Я от неожиданности растерялась, да и испугалась тоже, поэтому не сразу сопротивляться стала. Он заметил это и давай на мне одежду рвать. Я закричала, и тогда он мне горло рукой зажал. Еще бы чуть-чуть – и всё бы случилось, но тут у меня получилось, и я ему как врежу с размаху по яйцам… Верещал тогда, как баба, я тебе говорю! Я в это время бегом из-под него выбираюсь, хватаю одежду с комода – и из комнаты. Даже по дороге одеться успела. Потом опять к реке побежала вся в слезах. Плакала там…

Глаза девушки вновь наполнились слезами, и она принялась их вытирать. Андрей сидел рядом, не в силах сказать и слова. Он был просто ошарашен рассказом одноклассницы. Никогда парень даже и подумать не мог, что у той были такие серьёзные проблемы в семье. И то обстоятельство, что Алёна пережила это всё и не отправилась в психушку, тоже вызывало у него уважение к девушке. Он вспоминал её в школе – первая красавица класса, всегда выглядящая безукоризненно и по последней моде, всегда уверенная в себе и безоговорочный лидер среди девушек. Парень, влюблённый в неё уже несколько лет, не раз задерживал свой взгляд на девушке во время уроков – так, чтобы никто и, не дай Боже, она сама этого не заметила – и любовался ею. И теперь он вспомнил, что порой на лице Алёны появлялась какая-то неясная тень, как будто она чем-то сильно озадачена.

«Наверное, тогда думала, как ей быть дальше с отчимом-маньяком, как не пересекаться с ним дома и как избежать того, что рано или поздно должно случиться. Бедная девочка…»

Андрей обнял Алёну покрепче, и еще некоторое время они сидели молча. Но вскоре любопытство парня всё же взяло верх над чувством такта, и он спросил:

– А что было дальше?

– Дальше? Да что было? Всё то же, что и до этого. Я вернулась домой, и мы продолжили жить вместе до вчерашнего дня. Конечно, я уверена, что когда мы попали бы во Львов или какой-нибудь другой цивилизованный город, Ярик перестал бы ко мне приставать – боялся бы быть раскрытым либо нашел себе какую-то более покладистую жертву. Но я больше не хотела с ними… Понимаешь?

– Да, – кивнул Андрей, – но я не могу понять, почему ты не сообщила об этом в полицию?

– Да думала я, и не раз. Но каждый раз всё сходилось на маме. Не хотела её «счастье» рушить. Она же, как слепая – за Ярославом своим ничего не видела и не хотела видеть. Ну так какой смысл мне ей объяснять?

– Да-а-а, хреновая ситуация. Но теперь же всё изменилось.

– Не знаю, может быть. Но судя по взглядам твоих друзей сегодня, у меня теперь есть несколько таких же Яриков. У них в глазах что-то такое же, как и у него было. Поэтому я на тебя и накинулась после всего. Я просто боюсь таких взглядов.

– Но теперь они думают, что мы вместе, поэтому уже не будут к тебе еще приставать.

– Хотелось бы в это верить, – вздохнула Алёна и легла на плечо Андрея.

Дальнейший разговор больше не имел смысла. Было сказано всё, и даже больше. Так, сидя в обнимку, пара провалилась в глубокий сон.