Текст книги "Психология"

Операционально-техническая сторона деятельности и фиксация в ней общественно-исторического опыта. Говоря о специфике деятельности человека, вспомним, что в поведении животных мы выделяли врожденное и индивидуально изменчивое поведение как его основные типы. Деятельность человека тоже характеризуется известным сплавом врожденного и индивидуально приобретенного (разумеется, у человека индивидуально приобретенное играет ведущую роль), однако кроме этих двух видов опыта человек обладает еще одним очень важным социальным, общественным опытом, который в ходе онто– и филогенеза все более включается в строение деятельности человека.

Рассмотрим, например, двигательные навыки: огромнейшее их количество мы вырабатываем в ходе обучения путем усвоения того, что уже было создано до нас, зафиксировано в виде некоторых схем, эталонов, правил действия (навык фотографирования, управления автомобилем и т. п.). Такой фиксированный набор движений может быть отражен в инструкции. Этот опыт, переданный от одного поколения, от одного человека к другому является еще одной очень важной составляющей человеческой деятельности. Значит, деятельность человека отличается от деятельности животных с исполнительской, операционально-технической стороны: в ее структуру в качестве операций включены элементы, созданные предшествующими поколениями и передаваемые потомкам.

В каких же формах фиксируется общественно-исторический опыт и как он передается? Простейшая, исходная форма – это орудие труда. Орудие предполагает определенный способ его употребления; следовательно, передача орудий от одного поколения к другому, овладение способами их использования в практической деятельности и есть путь формирования способов, приемов достижения некоторой цели. Исторически эта форма является ведущей, но еще более мощное средство накопления и передачи опыта от поколения к поколению представляет собой язык, в языковых средствах также осуществляется фиксация общественно-исторического опыта.

Таким образом, мы можем сказать, что деятельность человека отличается от поведения животных и по признаку потребностно-мотивационной регуляции, и по параметру предвосхищения будущего результата (целей), и по операционально-техническому составу, т. е. по способам достижения результатов. Иными словами, различия существуют на всех уровнях организации поведения/ деятельности.

Сравнение сознания и психики. Мы проанализировали, условно говоря, поведение и деятельность, теперь рассмотрим психику и сознание.

Сознательный и произвольный характер психической жизни человека. Изучая развитие психики у животных, мы сталкиваемся с явлениями чувствительности, или ощущениями, явлениями перцепции, явлениями научения, или памяти, и даже с интеллектуальным поведением животных. Качественное своеобразие процессов психического отражения у человека заключается в том, что эти процессы не просто существуют объективно и осуществляют функцию ориентировки и регуляции активности человека, они также представлены самому субъекту, они осознаются. Различие в ощущениях человека и животного состоит в том, что человек отдает себе отчет в своих ощущениях, может о них рассказать. То же самое можно сказать о более сложных формах психического отражения – явлениях восприятия: человек может с той или иной полнотой описать образы, дать себе отчет в их характеристиках – степени отчетливости, признаках, структуре и т. д.

Сознательный и произвольный характер психической жизни человека. Когда мы говорим о том, что у животных и у человека есть память, то мы фиксируем момент сходства, однако в рассуждениях о своеобразии человеческой памяти очень важной оказывается констатация способности к осознанию: например, я даю себе отчет в том, что я помню, а что – нет. Еще я могу ставить перед собой задачу запомнить, забыть, вспомнить, – это и есть характерная особенность собственно человеческой сознательной, или произвольной, памяти. Этим термином часто описывается уровень функционирования собственно человеческих психических процессов – их «произвольность», или «волевая организация».

У животных есть восприятие, но нет наблюдения. Наблюдением в психологии называют те особые классы процессов восприятия, которые подчинены словесно сформулированной задаче. У животных наличествует интеллектуальное поведение, но у них нет мышления в узком смысле слова, т. е. как процесса решения вербально формулируемой задачи. У животных есть элементы избирательности отражения внешнего мира, выделение одних сигналов (более сильных) по сравнению с другими, но у них нет присущей человеку способности как бы по самокоманде сделать для себя слабый раздражитель более сильным.

Человек может намеренно отвлекаться от воздействия более сильных раздражителей. Это великолепно описано К.С. Станиславским: вот актер выходит на сцену, очень сильным раздражителем для него является критик во втором ряду партера, который сидит с блокнотом, он пишет рецензию, и еще неизвестно содержание этой рецензии. Как же нужно строить свое поведение: приноравливаться к мнению критика или играть свою роль, отвлекаясь от него? Очевидно, что хороший актер реализует второй вариант поведения. Это изменение значимости, т. е. силы раздражителя, воздействующего на человека, называется произвольным вниманием. Таким образом, сознательный, произвольный характер психического отражения присущ только человеку.

Качественное своеобразие бессознательных форм психического отражения у человека. Итак, сопоставляя понятия «психика» и «сознание», мы видим их несовпадение между собой: понятие «психика» оказывается значительно шире понятия «сознание». В этом нас убеждает эволюционный подход, изучение психики на этапах, предшествующих появлению сознания. Однако возникает вопрос: нужно ли связывать своеобразие психической жизни человека только с уровнем сознания или можно допустить существование у него и качественно своеобразных бессознательных форм психики? Иными словами, в вопросе о различиях между психикой животных и психикой человека могут быть альтернативные варианты решения: 1) своеобразие психики человека заключается только в том, что у него появляется сознание; 2) у человека специфичны и сознание, и неосознанные формы психического отражения. Правильной мне представляется вторая позиция. Признавая ведущую роль сознания, мы должны вместе с тем признать, что и неосознаваемая форма психического отражения у человека обладает качественным своеобразием, отличным от психики животных. Приведу один пример.

Оперирование понятиями – это специфически человеческая форма психической активности. При этом существуют понятия, которыми мы легко и, как правило, безошибочно пользуемся в практических ситуациях, но не можем дать им строгого определения (например, слова «дружба», «любовь» и т. п.). Это так называемые житейские понятия, они формируются в непосредственном общении, а не на уроках в школе. Их используют все и прекрасно понимают друг друга, задачи дать им строгое формальное определение обычно не возникает. Эти понятия не поднимаются до уровня сознания, как правило, вы не можете ясно осознать их.

Еще один пример качественной специфичности неосознаваемых форм психического отражения у человека связан с выработкой двигательных навыков. Это не всегда происходит с помощью сознательного регулирования. Есть категория двигательных навыков, которые возникают в ходе повседневной практической деятельности, общения, наблюдения, подражания, но человек не может о них рассказать, они не поднимаются до уровня сознания. Скажем, многие мужчины затрудняются объяснить, как нужно завязывать галстук, а могут только показать, как это сделать. Эти двигательные навыки формируются не так, как вырабатываются у животных навыки прохождения лабиринта, они качественно своеобразны по сравнению с двигательными навыками животных. Такие двигательные навыки человека являются операциями, формирующимися по типу прилаживания к окружающим условиям, т. е. при формировании они не проходят уровень осознания.

Еще одним очень важным различием между психикой человека и животных является то, что психическое отражение человеком окружающего мира как бы выходит за рамки непосредственной, наличной ситуации: человек проникает в такие отношения, которые непосредственно не воспринимаются, находясь за пределами наглядного поля. Можно ли непосредственно видеть такое качество предмета, как твердость? Нельзя, оно невидимо. Оно проявится только в том случае, если вы организуете взаимодействие двух тел. Например, если вы начнете мелом писать на доске, мел оставит след, и вы на основании этого скажете, что мел – менее твердое тело, чем доска. Этот тип отражения внешнего мира, связанный с выявлением скрытых связей и свойств, характерен только для человека. Он становится возможным лишь благодаря овладению языком.

Сравнение организма и личности: организация потребностно-мотивационной сферы. Сопоставление психики человека и животных проходит еще по одному параметру, а именно по соотнесенности понятий «организм» и «личность». Является ли человек организмом? Да, это очевидно, все мы подвержены действию биологических законов. Человек также является и физическим телом, подчиняющимся действию физических законов. Но можно ли ограничиться данными характеристиками при описании человека? Нет, потому что над этими законами – физическими, биологическими – возникают другие законы и их как бы «перекрывают».

Подобно тому как над физическими законами надстраиваются законы биологические, над последними в свою очередь возникают новые, несводимые к ним законы, связанные с социальной жизнью человека. Проблема личности и ее соотнесенности с организмом – это очень большая и сложная тема, которую мы будем рассматривать позднее. Пока же сформулируем вопрос о соотношении организма человека и его личности более конкретно, обращаясь к понятиям мотивов и потребностей.

Перефразируя известное выражение, можно сказать: «Скажи мне, каковы твои потребности, и я скажу, кто ты». Это, действительно, отражение того факта, что иерархия потребностей характеризует человеческую личность, т. е. личность от организма в первую очередь отличает включение в иерархию потребностей тех новообразований, которые отсутствуют у животных.

Организм и личность существенно различаются и по особенностям построения потребностно-мотивационной сферы. Эти качественные различия особенно ярко выступают, когда «тенденции» организма и «тенденции» личности не совпадают, расходятся. Тогда человек начинает сознательно, произвольно управлять своим организмом, контролировать свои влечения, отдавать себе отчет в своих актуальных мотивах, соотносить их с нравственно-этическим идеалом, самостоятельно строить свою личность в соответствии с этим идеалом. Это и есть развитая личность, являющаяся объектом не только воспитания, но и самовоспитания.

Специфика ранних форм трудовой деятельности. Рассматривая специфику ранних форм трудовой деятельности, важно учитывать, что эта деятельность изначально представляет собой воздействие на физические предметы, их преобразование и т. д. Поэтому и говорят, что человеческая деятельность первоначально носит чувственно-практический характер.

Другая особенность ранних форм трудовой деятельности человека заключается в следующем. Как известно, труд в своих различных (в том числе и первоначальных) формах характеризуется созданием и использованием орудий; орудийная опосредованность, включенность орудий в структуру деятельности есть важнейший конституирующий признак деятельности, универсальная характеристика любых ее форм. В случае ранних форм трудовой деятельности речь идет об орудиях наиболее ранних, примитивных. Данные истории, антропологии, археологии свидетельствуют, что простейшими орудиями вначале служили предметы, открываемые в природе в готовом виде, а впоследствии приспособленные, модифицированные для достижения полезных результатов. Иными словами, первоначальные орудия ранних форм трудовой деятельности человека тоже носят характер материальный. Это вещественные предметы, физические тела, специальным образом преобразованные человеком для достижения определенных результатов.

Еще одна важная характеристика ранних форм трудовой деятельности – их обязательный групповой, коллективный характер: трудовые процессы в их ранних формах не индивидуальны, они осуществляются, как правило, в условиях совместной активности некоторой группы людей. Это положение очень существенно для понимания специфики психики и деятельности человека.

Рассматривая характеристики поведения животных, мы отмечали наличие у них феноменов группового поведения (см. лекцию 9). Теперь заметим, что группа группе рознь. Группы, возникшие на заре человеческого общества, в качестве основы имели совсем другое образование, совсем другой фактор, чем биологические общности у животных. Трудовая активность выступает конституирующим общность фактором: люди объединяются для совместного производства. Это основание объединения имеет совсем иную природу, нежели группы у животных.

Разделение труда. Выделение действия в структуре деятельности. Теперь давайте задумаемся над смыслом понятия «групповая форма труда». Во-первых, это означает, что участники трудового процесса должны каким-то образом взаимодействовать между собой для достижения общего результата, т. е. должна происходить некоторая координация совместных усилий. Таким образом, природа трудового процесса изначально социальна, из нее вытекает необходимость координирования усилий отдельных лиц.

Во-вторых, в групповой деятельности происходит не просто ситуативная координация усилий отдельных людей, а известная дифференциация функций внутри общности. Причем разграничение может происходить не только между отдельными актами, но и между подготовкой к действию и его осуществлением. Разделение между разными участниками различных функций, необходимых для совместного трудового процесса, носит особенно выраженный характер именно в ранних формах трудовой деятельности: один человек изготавливает орудие, другой его применяет. Это простейший вариант, самая грубая схема. Активность отдельного человека в этом объединенном трудовом усилии может заканчиваться изготовлением орудий. Сам по себе результат активности отдельного индивидуума не ведет к удовлетворению его потребности: нельзя съесть камень, даже обработанный. Из логики разделения функций между людьми в совместном трудовом процессе вытекает необходимость отдельных актов, которые прямо не выполняют биологической функции.

Эти акты и называют в психологии собственно действиями – единицами деятельности. Действие – это процесс, который направлен на достижение некоторой цели, определенного полезного результата, но сам по себе не ведет к удовлетворению потребности. Таким образом, из групповой природы трудового процесса рождается действие.

Возникновение языка. Из коллективной природы (в данном случае понятия «коллектив» и «группа» являются синонимичными) вытекает еще одно обстоятельство. Ведь для того, чтобы координировать усилия отдельных индивидуумов между собой в конкретной ситуации и за ее пределами, когда один подготавливает возможные трудовые действия другого, должен появиться некоторый аппарат, механизм координации, и он возникает – это язык. Иными словами, необходимость возникновения языка обусловлена надындивидуальной природой трудового процесса.

В чем же основное отличие языка человека от процессов коммуникации у животных? Оно заключается, как минимум, в следующем: язык начинает формироваться, функционировать, усложняться как надындивидуальное образование. Это означает, что язык развивается как некоторая форма фиксации ранее накопленного опыта и передается от одного поколения к другому, он не существует у отдельного человека от рождения. Если акты коммуникации у животных главным образом основываются на системе готовых от рождения движений, то у человека возникает качественно новая форма коммуникации. Это качественное различие заключается в наличии у данной формы коммуникации иной логики развития и иного происхождения.

Чрезвычайно важной является еще одна специфическая особенность речевой коммуникации человека по сравнению с коммуникацией у животных. В свое время о ней очень точно высказался отечественный зоопсихолог В.А. Вагнер: «Коммуникация у животных односторонняя, а коммуникация у человека двухсторонняя». Смысл этой формулы можно объяснить так: вожак стаи птиц объективно предупреждает об опасности, но у него нет намерения это сделать, он делает это непроизвольно. Здесь объективно выразительное движение выполняет функцию сигналов: крик вожака и хлопанье его крыльев является для других особей сигналом тревоги. Эта форма общения иногда называется «заражением»: один индивидуум как бы «заражает» своим настроением другого. Каким образом? Через выразительные средства, точнее – через сигнальную значимость этих движений.

Когда говорят, что речевая коммуникация у человека носит двусторонний характер, то имеется в виду следующее: человек, передавая речевое сообщение другому, не только объективно ориентирует его, но и ставит перед собой цель сделать это. Например, эту лекцию нельзя рассматривать просто как набор выразительных движений, я ставлю перед собой сознательную цель дать вам некоторые знания по психологии, а также донести до вас свое отношение к этим знаниям (понятно, что никто не может безлично передавать знания). Вот что имеется в виду, когда говорят о двусторонности коммуникации.

Таким образом, целенаправленность, намеренность есть характеристика не только человеческого отношения к вещественному миру, но и человеческих форм коммуникации. Процессы коммуникации начинают включать в себя постановку сознательной цели передать определенное сообщение. То же самое происходит и в совместном труде: логика труда необходимо требует объединения различных людей, но затем это объединение также все более осуществляется на основе осознания, на основе осмысленного включения себя в различные группы. Особенно это развито, конечно, у современного человека. Например, вы попали в группу студентов-психологов, и, надеюсь, не помимо ваших сознательных намерений.

Теория высших психических функций. Теперь давайте задумаемся над тем, какой же вклад в усложнение совместной трудовой деятельности вносит возникающая и развивающаяся далее система речевой коммуникации. В чем функция речи? – вот принципиальная проблема психологии.

Вопрос о том, каков вклад речевых механизмов, языковых систем в развитие специфически человеческих психических образований, получил серьезную разработку в отечественной психологии. И здесь мы должны с признательностью отметить вклад в изучение этой проблемы известного российского психолога Льва Семеновича Выготского. Система его идей получила название теории высших психических функций (ВПФ). Говоря о ВПФ, Выготский имел в виду только то, что относится к человеку, что составляет своеобразие человеческой психики. К анализу функционирования ВПФ он применил принцип развития (одна из его книг так и называется «Развитие высших психических функций» [5]).

Строение ВПФ. Каковы же основные особенности ВПФ, к которым относятся сложные формы восприятия, произвольное внимание, опосредованное запоминание, словесно-логическое мышление, произвольные действия? Выготский пошел по пути проведения аналогии между строением ВПФ и первичных форм труда. Если первичные формы труда характеризуются включенностью материальных орудий, и отсюда их опосредованный характер, то ВПФ тоже носят опосредованный характер. Только в качестве опосредующего звена здесь выступают не материально-физические орудия, а языковые средства, фиксированные в языке знания.

Язык – орудие становления и функционирования ВПФ. Эта аналогия занимает существенное место в системе взглядов Выготского, отсюда и более общая его идея о том, что все психические процессы человека носят опосредованный характер. Только в качестве опосредующего звена могут выступать разные образования: первичные – непосредственно предметы, более поздние – знаковые системы.

Здесь мне хотелось бы обратить ваше внимание на содержащийся в работах Выготского тезис о роли общения и совместной деятельности людей в развитии ВПФ. Почему я обращаю на это внимание? Дело в том, что сегодня в отечественной психологии нередко противопоставляют проблему деятельности и проблему общения. В работах Выготского проблема общения и проблема деятельности рассматриваются не как две изолированные, не связанные друг с другом проблемы, а как нечто общее, как проблема возникновения индивидуальной деятельности из первоначально совместной, т. е. протекающей в условиях непосредственного общения.

Деятельность в условиях общения – совместная деятельность – это первоначальная форма человеческой деятельности. Только потом могут возникать индивидуализированные формы деятельности в том смысле, что они осуществляются без непосредственного физического взаимодействия с другими людьми. Например, я могу сидеть дома и писать статью, вокруг меня никого нет, я один. Но это не значит, что данная индивидуализированная деятельность не опосредована иными, более сложными формами взаимодействия с другими людьми. Во-первых, меня когда-то учили, затем я, создавая свой интеллектуальный продукт, предполагаю, какой аудитории я буду его адресовать. Таким образом, можно говорить о том, что индивидуальная деятельность (т. е. деятельность отдельного человека) также опосредована деятельностью других людей. И когда мы говорим в узком смысле о групповой, или коллективной, деятельности, мы имеем в виду совместное (т. е. при наличии возможности наблюдать друг друга) выполнение некоторых трудовых процессов. Именно такая форма трудового процесса является первичной.

Возникновение сознательных целей в ходе совместной трудовой деятельности. В этом узле проблем – общение и деятельность – содержится еще один очень важный аспект.

Как известно, трудовая деятельность конституирует человеческое в человеке; деятельность является ведущим образованием, а сознание возникает в ходе деятельности, на ее основе. Но когда мы описываем развитые формы человеческой деятельности, мы обязательно включаем туда наличие осознанной цели. Здесь суровый критик может сказать: «Дорогие товарищи! Вы сначала говорите, что деятельность есть первичное образование, а потом, описывая деятельность, указываете существование в ней сознательного предвосхищения будущего результата как один из ее первичных признаков. Значит, может быть, мысль о первичности деятельности не является еще достаточно обоснованной, доказанной?» Поэтому чрезвычайно важен вопрос о том, как можно представить порождение явлений сознания в виде предвосхищения будущего результата (т. е. сознательных целей) в ходе первоначально совместной трудовой деятельности, реализующейся в условиях непосредственного общения между индивидами.

Как разомкнуть этот круг? Только путем исторического анализа. Думаю, что можно представить себе процесс целеобразования в ходе совместной трудовой деятельности человека примерно по такой схеме.

Координация деятельности и речь как ее средство: обозначение достигнутых и будущих результатов. Логика совместного трудового процесса требует координации усилий отдельных индивидов. Без этого невозможен совместный трудовой процесс. Мы уже уточнили, что основным средством координации является речь, речевые функции. Что же такое координация, какие звенья она должна в себя включать?

Прежде всего, процесс координации включает в себя оценку результатов действия другого человека. Ведь если я для выполнения каких-то своих функций нуждаюсь в том, чтобы вы выполнили нечто, а вы это не выполнили, то я должен как-то сигнализировать вам об этом, т. е. назвать ваш результат. Таким образом, понятие «координация» включает в себя, в частности, обозначение некоторых объективно достигнутых другими участниками результатов.

Кроме того, логика совместного трудового процесса требует, чтобы я называл некоторые результаты ваших действий до того, как вы их выполните. Например, представим себе, что мне нужно передвинуть этот предмет, я не могу передвинуть его один, и простейшим импульсом будет мой призыв к вам: «Подойдите сюда!» Что я делаю этой речевой командой? Я называю результат, который вы еще не осуществили, вы еще не подошли в ответ на мою просьбу. Но ведь это и есть история первоначального возникновения собственно сознательных целей. Значит, обозначение результатов действия другого человека, действия, еще не осуществленного, необходимо возникает в ходе трудового процесса. Без этого невозможна координация усилий отдельных индивидов. Это обозначение осуществляется с помощью речи. Затем человек, явившийся объектом такого управления, начинает по отношению к другим применять те же самые средства управления, например эту команду. Иначе говоря, усвоив в общении называние будущего результата, вы применяете его по отношению к другим людям. И, наконец, потом вы можете применить его по отношению к самому себе, т. е. вы можете в своей деятельности, временно отщепленной от других людей, называть некоторый, еще не достигнутый результат, и только потом его достигать.

Примерно так можно, по-видимому, представить себе процесс возникновения цели. Он реализуется как раз по той общей схеме, которая характеризует развитие ВПФ. Это не случайно, потому что целенаправленность, целеустремленность есть характеристика произвольного поведения, формируемого, как это было показано в работах Выготского, в общении между людьми. Сначала человек выступает как объект внешнего управления с помощью словесных команд, затем он эти команды усваивает, применяя к другим, далее – применяет их по отношению к себе, т. е. возникает самоуправление, саморегуляция, или внутреннее управление собственной деятельностью.

Таким образом, именно в условиях групповой активности кроются источники, причины возникновения цели, целенаправленных действий. Конечно, когда мы говорим о первичности деятельности при возникновении сознания и его конкретных проявлений в виде цели, нельзя это огрублять, думать, что когда-то в один прекрасный день возникла деятельность, потом, через неделю, возникло сознание. Становление трудовой деятельности, как это убедительно демонстрируют данные археологии, есть чрезвычайно длительный процесс – процесс очеловечивания. И в ходе этого длительного, постепенного процесса родилось принципиально новое качество – человеческое сознание.

Историческое развитие строения деятельности. Теперь остановимся на характеристике более поздних этапов развития деятельности и сознания. Прежде всего, надо различать виды деятельности в историческом плане – первичные и те, которые возникали в ходе последующего исторического развития, – по своеобразию их строения, а не по предметному содержанию (так, охота на оленя, на птицу или зайца – это различие в предметном содержании). Какие основные линии исторического развития строения деятельности здесь нужно наметить?

Первая линия – это усложнение и развитие орудий. Появляются машины, которые в широком смысле есть тоже орудия человеческой деятельности. Принципиальное своеобразие таких сложных орудий, как машины, в том, что они опосредуют, как правило, труд не отдельных людей, а огромных коллективов.

Вторая линия – это усложнение того разделения функций, которое в зачаточном виде присутствует и в первичных формах трудового процесса. Уже в самых ранних формах труда есть такие функции, как координирование усилий отдельных индивидов, подготовка одним индивидом возможных трудовых действий другого индивида. Эта линия впоследствии получает интенсивное развитие в ходе человеческой истории: разделение функций между людьми приобретает более фиксированный характер, когда одни люди не ситуативно, а на постоянной основе выполняют определенную функцию, например функцию подготовки самих производственных актов (т. е. это составляет содержание их профессиональной деятельности). При выделении функции управления формируется и управленческий аппарат: человек, занятый в этой сфере, сам непосредственно в производстве не участвует; его к данному труду готовят, и он этим занимается постоянно.

Усложнение социальной жизни в целом предопределяет возможность появления таких форм труда, благодаря которым человек может занимать различное положение по отношению к природе. Как особая форма трудовой деятельности человека возникает умственный труд – он выделился в самостоятельную форму уже в период рабовладельческого строя. Теперь вся деятельность отдельного человека может носить характер, лишь косвенно, т. е. опосредовано другими людьми, связанный с процессом производства материальных благ. Таким образом, в ходе антропогенеза появляются новые формы деятельности человека.

Проблема соотношения общественного и индивидуального сознания. По мере развития человеческого общества накапливается все больший объем знаний, благодаря чему формируется, развивается, функционирует то, что называется общественным сознанием. Следовательно, встает проблема соотнесения индивидуального и общественного сознания.

Сегодня есть две крайних точки зрения на решение этой проблемы, которых следует избегать. Первая заключается в том, что индивидуальное сознание рассматривается как, по существу, тождественное сознанию общественному, а различие между ними лишь количественное: индивидуальное сознание всегда более узко, чем общественное. Вторая точка зрения: общественное сознание есть сумма индивидуальных сознаний. Давайте задумаемся над тем, почему нельзя принять ни первую, ни вторую точку зрения, и в ходе этого анализа нам, возможно, удастся сформулировать единую позицию по этой проблеме.

Почему нельзя принять тезис о том, что общественное сознание есть сумма индивидуальных? На первый взгляд, это довольно привлекательное утверждение: каждый отдельный человек осознает каждое отдельное событие, затем результаты индивидуальных осознаний объединяются и получается общее сознание – своеобразная копилка. Эта точка зрения содержит известную долю истины: действительно, нет другого источника развития, становления общественного сознания, кроме сознаний отдельных индивидов. Однако, несмотря на это, мы не можем принять этот тезис, потому что не все продукты индивидуального сознания, индивидуально-познавательной деятельности входят в содержание общественного сознания, а только их часть. По каким законам, критериям осуществляется этот отбор?