Текст книги "Психология"

Идея использовать принципы все усложняющихся технических устройств в качестве объяснительных, к сожалению, крайне популярна в психологии. Однако в этом случае, как следует из самой схемы объяснения, исчезает различие между поведением живого организма (не говоря уже о деятельности человека) и функционированием технического устройства.

Таким образом, попытки математического отображения психических процессов сегодня находятся на таком уровне, что пока не охватывают собственно психических процессов, их специфики, отличий от процессов, происходящих в технических системах, например механических и др. Однако из констатации этих скромных результатов, не следует глобального отрицания поиска новых путей синтеза математики и психологии.

Назовем некоторые разделы математики, которые сегодня тесно связаны с психологической наукой и находят в ней широкое применение. Это теория множеств и теория вероятности, на которой основывается представление о психических процессах как о процессах вероятностных. Очень важным разделом науки, который частично связан с математикой, а частью – выходит за ее пределы, является общая теория систем. Я не случайно сказал, что она выходит за пределы собственно математического знания, потому что многими она интерпретируется как раздел философского знания.

Системный подход в психологии. В настоящее время очень распространено мнение о том, что для психологии актуальным является системный подход, что именно он есть последнее слово в современной психологической теории. Сама по себе идея системного подхода довольно проста, она предполагает изучение явлений в их взаимосвязи. Приверженцы этой идеи убеждены, что если вы вырываете некоторую часть из целого, то вы лишаете себя возможности понять все характеристики этой целостности. В своем общем виде системный подход не вызывает никаких возражений, однако когда тот или иной автор говорит о своем намерении осуществлять его в психологии, важно понимать, что именно он включает в системное образование, какие подсистемы и компоненты системы он выделяет.

Этот вопрос чрезвычайно важен для критической ассимиляции системного подхода психологической наукой, потому что общая теория систем формировалась за пределами психологии. Скажем, она используется в кристаллографии (кристалл рассматривается как некоторая система), в других разделах физики, биологии и т. д. Само название «общая теория систем» предполагает поиск наиболее общих черт в организации систем. И здесь опять возникает опасность «утонуть» в этом общем и потерять специфику изучаемого в психологии, что часто и происходит в психологических исследованиях, осуществляемых в рамках системного полхода. Например, в некоторых работах системная природа психических процессов человека расшифровывается следующим образом: они многоуровневые. Но разве многоуровневость – характеристика исключительно психических процессов? И анатомия имеет дело с разными уровнями различных морфологических структур. В технических устройствах тоже можно выделить разные уровни. Поэтому, когда вы встречаетесь с применением системного подхода в психологии, то должны обращать внимание не только на то, действительно ли работа выполнена в рамках системного подхода, но и на то, есть ли в этой работе собственно психология.

Психология и философия. Когда мы говорим о тесной связи психологии и философии, необходимо четко дифференцировать круг задач, решаемых психологами и философами. Как вы уже знаете, отечественная психология развивается на основе философии диалектического и исторического материализма, однако ни в коем случае нельзя подменять психологию философией, пусть даже и той, которую мы разделяем. Поэтому следует наметить разграничительные линии между марксистской философией и психологией. Прежде всего, философия имеет дело с абстрактным человеком, с человеком вообще. Ее интересует не конкретный человек, а, скорее, представитель человеческого рода. Психология, напротив, ориентирована на анализ индивидуальных особенностей деятельности человека, конечно, в ее обусловленности общественными закономерностями.

Кроме того, философия (и в частности логика) имеет дело с продуктами познавательной работы человека, уже отделенными от индивида. Например, понятие изучается в философии и в логике, но здесь оно отделено от процесса его образования, оно кем-то уже выработано, существует в общественном знании. Психологи же изучают «живую» познавательную деятельность, ее процесс. Аналогичным образом можно сформулировать положение о взаимоотношениях психологии и наук о языке. Так, если лингвистика имеет дело с языком как общественным явлением, то психолога интересует прежде всего индивидуальное пользование этим языком. Поэтому многие авторы стали различать язык и речь: речь как пользование языком есть объект психологического знания, а собственно язык – как то, чем можно пользоваться, – лежит за пределами исследования психологов.

Проблема объяснения в психологии. Центральная проблема междисциплинарных отношений психологии с другими науками (и прежде всего с философией), а именно вопрос о том, что такое объяснение в психологии, тесно связана с проблемой метода научного познания. Этим вопросом занимается философия, и в частности логика.

По поводу того, что есть научное познание в психологии, существуют разные позиции. Есть, например, такая точка зрения, в соответствии с которой задача психолога заключается исключительно в добывании, накоплении и описании фактов, – так называемая позиция эмпиризма, т. е. приоритета чисто опытного знания. Причем иногда психологи рассуждают следующим образом: конечно, мы понимаем, что нельзя ограничиваться элементарным накоплением фактов, но сегодня еще не настало время для создания теории, поэтому пока будем собирать факты, а следующие поколения на этой основе построят адекватную психологическую теорию. Такая позиция действительно приводит к накоплению фактов, однако затем оказывается непонятным, что с этими фактами делать. Например, когда в нашей стране происходил запуск первого человека в космос, решались технические вопросы жизнеобеспечения первого космонавта, заодно проводились и некоторые психофизиологические исследования – записи ЭЭГ и т. д. Материал был получен просто уникальный! Но что с ним сделали? Эти записи положили в шкаф, и они там до последнего времени и лежали, потому что не было сформулировано никакой гипотезы, т. е. вопрос не был задан. А затем пришло время новых задач. Таким образом, позиция эмпиризма на уровне практики, к сожалению, весьма распространена.

В процессе анализа соотношения психологии и философии может сложиться впечатление, что по крайней мере некоторые разделы психологии, например связанные с эмпирическими исследованиями, «свободны» от философии. Это иллюзия. В частности, приверженцы одной из философских систем – так называемой философии позитивизма – как раз и считают, что научное познание не должно выходить за пределы непосредственно наблюдаемого и фиксируемого (см. лекцию 2). Если исследователь говорит, что он свободен от всякой философии, не верьте ему, он просто не осознает, что стихийно разделяет определенную философскую позицию, например позицию позитивизма, весьма распространенного за рубежом. Данная позиция, вообще отрицающая необходимость всякого объяснения, в соответствии с которой психолог должен ограничиваться исключительно описанием реальности, для нас совершенно неприемлема, потому что из элементарного описания фактов как таковых не рождается никакого теоретического знания, а без него невозможно ни истолкование, ни предвидение деятельности и поступков человека.

Однако у тех, кто уверен в необходимости перехода на уровень объяснений, также существует разное понимание того, что такое объяснение в психологии. Так, некоторые считают, что объяснение в психологии может достигаться лишь путем сведения психологической реальности к другой – непсихологической, т. е. к физиологии, математике, социологии и т. п. Такой способ объяснения называется редукционизмом, что означает сведение одного явления к другому (чаще всего к более простому, иногда – к более сложному). Возможно ли в психологии объяснение нередукционистского толка? Большинство психологов сегодня разделяют точку зрения, согласно которой мы должны разрабатывать собственно психологическое объяснение.

Основы такого подхода заложены в отечественной науке работами Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, А.В. Запорожца, и наша задача заключается в том, чтобы на этой основе далее развивать линию психологического анализа личности, деятельности, сознания, проводя этот анализ как собственно психологический, нередукционистский вариант объяснения психической реальности в психологии.

Почему я акцентирую на этом ваше внимание? Потому что вам предстоит испытывать определенное давление, общаясь с представителями смежных наук. Так, многие физиологи будут вас убеждать, что если вы психологи-материалисты и признаете, что психика – это функция мозга, то вам следует изучать мозг и ничего более. Представители математики тоже будут говорить вам, что если вы хотите сделать психологию более точной наукой, то вы не можете быть удовлетворены существующей сейчас в психологии неопределенностью, многозначностью терминов, поэтому давайте вместе с нами, математиками, строить формальные модели, забыв на время то, к чему эти модели должны быть обращены. При этом сторонники редукционизма будут приводить такой аргумент: наука должна упрощать, поэтому не нужно бояться абстрактных моделей, не имеющих отношения к психической реальности, – таков уж принцип работы науки. Этому следует сопротивляться, продвигаясь по пути изучения именно психологической реальности, ведь мы же не хотим стать математиками, физиками и т. д.

Междисциплинарные отношения в конкретных отраслях психологии. Наконец, я хотел бы высказаться относительно отраслей собственно психологической науки. В названиях большинства из них – психофизиология, психолингвистика, социальная психология, инженерная психология, педагогическая психология – отражено, о каких междисциплинарных отношениях в данной сфере идет речь. Например, патопсихология – раздел психологии, граничащий с психиатрией, изучением душевных заболеваний, и т. п.

Примечательно, что в рамках каждой отрасли психологии воспроизводится вся драма междисциплинарных отношений, но только в более конкретизированном виде. Здесь, с одной стороны, четко определена область практики, где востребованы психологические знания, с другой стороны, представители этой практики зачастую воспринимают себя не просто как потребителей, но и основных производителей психологических знаний. Они исходят из наивной идеи, что достаточно лишь хорошо знать какую-то область, чтобы решать все возникающие в ней проблемы, в том числе и психологические. Например, в области психологии спорта эта идея принимает такую форму: главное – уметь играть в футбол, тогда вы сможете заниматься психологией футболиста. Это упрощенная и очень вредная позиция, воспроизводящая традиции эмпирического подхода. На подобные утверждения обычно я отвечаю так: для того, чтобы заниматься психологией шизофрении, не обязательно быть шизофреником, даже обязательно им не быть. В других областях деятельности дело обстоит таким же образом.

Общая психология, которую вы изучаете в рамках настоящего курса, призвана быть основной, фундаментальной дисциплиной в системе психологического знания, а это значит, что она должна обобщать накопленные знания в различных отраслях и быть основой для разработок в каждой конкретной области. Независимо от того, где вы будете потом работать – в инженерной, педагогической психологии, – без общей психологии в науке и практике вы не сможете обойтись.

Раздел III. Познавательные процессы

3.1. Ощущения

Области исследования ощущений. Исторически сложилось так, что исследования природы ощущений проводились в разных контекстах. Этим объясняется существование различных подходов и постановка проблем, не всегда ясно соотносимых между собой. Назову основные области таких исследований.

Прежде всего это философское учение о соотношении психики в целом и материи в целом, т. е. природа ощущений обсуждалась в рамках основного вопроса философии. Природа ощущения рассматривалась и в контексте вопроса о природе человеческого познания. Таким образом, эти исследования представляют собой попытки философского осмысления природы ощущений человека.

Вторая область исследований связана с конкретно-психологическим изучением сознания. В контексте классической психологии сознания (где сознание выступает предметом психологии) возникли определенные представления об ощущении, был поставлен вопрос о соотношении ощущений с другими компонентами человеческого сознания.

Проблема ощущений изучалась также в психологии в связи с вопросом о соотношении сознательного и бессознательного. Применительно к ощущениям этот вопрос формулируется следующим образом: при каких условиях неосознанное ощущение становится фактом сознания, т. е. происходит переход от неосознаваемого к сознаваемому ощущению?

Четвертый аспект исследования проблемы ощущений задавался эволюционным подходом к изучению возникновения и развития психики. Здесь рассматривалось появление ощущений в филогенезе задолго до появления человека. Естественно, что в этом случае мы имеем дело с досознательной психикой.

Еще один очень важный контекст исследований проблемы ощущений, активно выделившийся главным образом в XIX–XX вв., – это анатомо-физиологические исследования органов чувств и соответствующих им сенсорных отделов нервной системы.

Кроме того, разработка проблемы ощущений связана с попытками понять их место в целостной системе деятельности человека, т. е. с определением роли частного вида психического отражения в конкретных видах деятельности.

Важным разделом психологической науки, в котором разрабатывается проблематика ощущений, являются исследования, связанные с их измерением, с применением количественных мер к психическому и тем самим с попытками сделать психологию точной наукой.

Философские представления о природе ощущений. Прежде всего, остановимся на наиболее общих философских проблемах исследования ощущений. Я уже говорил о том, что исследование ощущений проводилось в контексте соотнесения психики и сознания, с одной стороны, и материи – с другой. Если рассуждать о решении наиболее общего философского вопроса, а именно о соотношении материи и сознания, то применительно к ощущениям как конкретному феномену психики вопрос формулируется так: что первично – ощущение или окружающий материальный мир? Соответственно, есть два ответа на этот вопрос, типичные для идеалистического и материалистического направлений. Для материалистов бесспорным является тезис о том, что первичен материальный мир, и лишь под действием этого мира на органы чувств рождаются ощущения.

Некоторые идеалисты выдвигали прямо противоположную идею: первично ощущение, а материя возникает лишь на более позднем этапе развития. Это один из основных тезисов идеалистического мировоззрения. Я неоднократно сталкивался с тем, что студенты, знакомящиеся с представлениями идеалистов о природе психики, испытывают недоумение относительно того, как люди вообще могли высказывать столь странные соображения. В философии это называют «точкой зрения наивного реализма». Действительно, существование материальных воздействий до того, как появилась способность к ощущению, кажется очевидным. Идеалисты же выдвигают аргумент в пользу тезиса о первичности ощущения: мы вообще не знаем, существует внешний мир или нет, ведь мы имеем дело только с ощущениями. Так, если вы смотрите на стену, то это только ваше ощущение, неизвестно, существует ли эта стена на самом деле. Положение о том, что реально существуют лишь ощущения, не так-то легко оспорить.

Второй философский вопрос касается природы познавательной активности человека и вообще возможностей познания человеком окружающего мира. Здесь также существуют различные, иногда прямо противоположные точки зрения. Прежде всего можно выделить позицию, согласно которой ощущения являются отражением свойств окружающего мира, и в этом смысле они дают нам правильную информацию. Такое представление характерно для материалистического мировоззрения.

Однако есть и другая точка зрения. В соответствии с ней наши ощущения являются порождением активности субъекта или даже – его органов чувств, и свойства ощущений к свойствам вещей, нас окружающих, не имеют прямого отношения. Одни утверждали, что ощущения и характеристики внешнего воздействия вообще не связаны, другие – что они связаны лишь условно. Скажем, стол на одном языке называется одним словом, в другом – другим и т. д. Нет однозначных связей между характеристиками стола как предмета и тем набором звуков, который я произношу, говоря слово «стол». Примерно так же, думали сторонники данной позиции, связаны ощущения и предметы, т. е. ощущения являются лишь условными знаками, здесь даже использовался термин «иероглифы». Тогда возникает самый главный и трудный вопрос: как же мы узнаем о свойствах внешнего мира, если ощущения носят условный характер, а природа ощущения условна по отношению к этим внешним воздействиям? Философы и психологи идеалистического толка отвечали: «Никак не узнаем, мир вообще не познаваем».

От философии психологической науке досталась еще одна очень важная проблема – проблема места ощущений и восприятия в целостной структуре познавательной активности субъекта. Дело в том, что кроме ощущений и восприятий существует познание мира посредством мышления. Один из традиционных философских вопросов заключался в том, что является первичным – чувственное познание мира в виде ощущения и восприятия или познание мира с помощью разума, рациональное познание? Соответственно возникли два направления – сенсуалистическое и рационалистическое. Для сенсуалистов как материалистического, так и идеалистического толка аксиомой является следующее утверждение: ощущения, чувственное познание – это отправная точка, основа всякого психического развития, всякого познания. Эта точка зрения формулировалась в виде афоризма: «нет ничего в разуме, чего не было бы первоначально дано в ощущениях». Философы и психологи, разделявшие позицию рационализма, перевернули этот афоризм и стали говорить так: «нет ничего в разуме, чего не было бы первоначально в ощущениях, кроме самого разума», тем самым они утверждали тезис о первичности разума. У ряда философов XIX в. эта мысль приобретала даже форму тезиса о врожденности некоторых понятий человека, о существовании, как тогда говорили, врожденных идей. Здесь философы-рационалисты обращались к факту того, что воспринимаемый нами мир упорядочен, что у нас имеется не хаотический поток ощущений, а некоторая осмысленная картина мира. Это упорядочивание, осмысливание и осуществляется с помощью врожденных априорных категорий или понятий.

Вопрос о возможности адекватного познания посредством ощущений, теория специфических энергий и ее критика. Пожалуй, из всех философских вопросов наибольшую остроту – не только в контексте развития психологии, но и физиологии – приобрел вопрос о возможности человека с помощью его органов чувств, ощущений правильно отражать внешний мир, т. е. вопрос о познаваемости мира вообще. Именно по этой проблеме имеет место достаточно четкая стыковка, взаимодействие исследований, проводимых в контексте общефилософских проблем, и конкретно-научных исследований органов чувств. Исторически сложилось так, что именно исследования, выполненные в числе первых в XIX в., дали некоторый материал, вроде бы поддерживающий представление об условности связи ощущений человека с воздействиями внешнего мира. Каковы же эти факты?

При исследовании различных органов чувств (зрения, слуха, обоняния, вкуса) было обнаружено, что некоторые сходные воздействия на разные органы чувств вызывают разные ощущения. Так, механическое воздействие (давление) на глаз дает ощущение вспышки света, на ухо – слуховое ощущение звона в ушах. Эти факты вы легко можете проверить и на себе. В лабораторных условиях часто используется воздействие электрическим током, которое тоже может вызывать и слуховые ощущения, и ощущения вспышки света, т. е. одно и то же физическое воздействие, поступающее из внешнего мира, вызывает разные психические явления. Это наблюдение поддерживает точку зрения, согласно которой ощущения не отражают внешнего мира.

В теории специфических энергий органов чувств эти факты были проинтерпретированы следующим образом. В каждом органе чувств есть заряд специфической энергии этого органа, внешнее воздействие приводит к ее разрядке, высвобождению. Эта энергия и определяет свойства будущего ощущения. Складывается весьма примечательная ситуация: неверное теоретическое представление о природе ощущений основывается на реальных фактах. Как же это возможно: положение неверно, а факты верны? Дело в том, что факты носят частный, ограниченный характер, а выводы – всеобщий. Такую ошибку часто можно встретить в истории развития любой науки, в том числе и психологии.

Однако при обсуждении позиции, что ощущения не отражают внешнего мира, надо принимать во внимание удельный вес фактов, свидетельствующих как в поддержку данной точки зрения, так и противоречащих ей. Первая группа фактов была накоплена в контексте исследований эволюционного развития органов чувств. В частности, было обнаружено, что в ходе эволюции каждый отдельный орган чувств становился все более и более специализированным по отношению к некоторому конкретному воздействию – потоку световых лучей, обонятельным сигналам и т. д. И по мере такой специализации происходило – как обратная сторона процесса специализации – нарастание защитных возможностей организма по отношению к воздействиям, не адресованным к конкретным органам чувств. Например, орган слуха помещается у высших животных внутри черепной коробки, что следует интерпретировать как защиту от механических воздействий.

Возникло представление, что все воздействия на организм надо разделять на адекватные и неадекватные. Адекватные раздражения – это те, к которым данный орган чувств приспособился, на которые он наиболее тонко реагирует. Неадекватные – те, которые мешают выполнять эту важнейшую функцию приспособления. Тогда можно переосмыслить, оценить иначе те факты, на которых основывалась теория специфических энергий органов чувств. Дело в том, что основные раздражители, которые использовались в качестве примеров в этой теории, носят неадекватный характер. Ведь механическое воздействие на глаз – это не тот раздражитель, к которому тысячелетиями приспосабливался глаз. Наоборот, это воздействие, от которого глаз стремился защититься. Электрические воздействия на различные органы чувств не характерны для естественных условий жизнедеятельности большинства организмов. Это искусственное раздражение, и оно дает искусственный эффект. По существу, сторонники теории специфических энергий органов чувств абсолютизировали, преувеличивали значение частных, хотя и реальных фактов.

Проблема возникновения адекватного ощущения. Хотя исследования тенденций эволюционного развития органов чувств дают важный материал для опровержения концепции специфических энергий, нельзя ограничиться только этим. Перед исследователями – физиологами, психологами – возникла конкретно-научная задача понять, как же осуществляется адекватное отражение этих воздействий, как появляются такие ощущения, которые правильно отражают свойства внешнего воздействия и позволяют человеку действовать в соответствии с ним. Таким образом, конкретные исследования в области ощущений и физиологии органов чувств можно условно разделить на две группы:

1) исследования, изучающие историю возникновения ощущений вообще – и правильных, и неправильных;

2) исследования, которые на первый план выдвигают проблему возникновения ощущения, адекватно отражающего свойства внешнего мира.

Рецепторная и рефлекторная теории ощущений. Активная природа ощущений. Для исследований второго направления важными оказались идеи, выдвигавшиеся в XIX – начале XX в. и получившие развитие, в частности, в ряде исследований советских психологов. Это идеи о том, что ключ к пониманию отражательной природы ощущения лежит за границами исследований ощущений.

Так, плодотворной оказалась мысль о том, что природу ощущения можно понять в единстве с моторной активностью. Именно двигательная активность часто и является условием правильного отражения внешнего мира, условием появлением адекватного ощущения. Это было четко показано для области осязательных, зрительных, а также слуховых ощущений. В этой связи оформились рецепторная и рефлекторная теории ощущений.

Основные положения рецепторной теории следующие.

1. Специфические качества ощущения определяются свойствами рецептора и проводящих нервных путей.

2. Для возникновения ощущения достаточно лишь возбуждения этих рецепторов.

3. В мозгу осуществляется переработка уже готовых ощущений, к возникновению самого ощущения высшие отделы мозга прямого отношения не имеют, т. е. ощущение трактуется здесь как пассивный процесс.

Таким образом, основные положения рецепторной теории ощущений соотносимы с концепцией специфических энергий органов чувств, но не являются тождественными ей.

Рефлекторная теория рассматривает ощущение как активный процесс, психическое явление, отражающее характеристику внешнего воздействия. И эта отражательная природа ощущения самым прямым и непосредственным образом связана с рефлекторной природой возникновения и функционирования ощущений. В данном случае определение «рефлекторная» означает, что не только воздействия внешнего мира, но и ответная активность организма включается в построение и функционирование ощущений. Причем речь идет не только о двигательных компонентах, но и о более широких комплексах рефлекторных процессов, происходящих в системе органов чувств и в соответствующих высших отделах ЦНС. Значит, проявление этой активности организма носит многогранный характер. В частности, сюда относятся различного рода реакции настройки на воспринимаемый объект, подстройки воспринимающего органа. Особенно интенсивно в нашей стране изучались компоненты ориентировочных реакций, которые всегда включаются в процесс функционирования ощущений. Таким образом, именно понимание активной рефлекторной природы ощущений позволило на конкретно-научном материале выйти из той тупиковой теоретической ситуации, которая создавалась концепцией специфических энергий органов чувств.

Ощущение и восприятие: что первично в генетическом плане? Очень важным является также вопрос о месте ощущений в структуре человеческого познания и в чувственном отражении мира (традиционно к чувственному отражению относят ощущение, восприятие и представление). Понятия чувственного и рационального отражения мира – это философские категории.

Исторически сложилось так, что вокруг проблемы о месте ощущений в структуре чувственного познания и в структуре сознания в целом разгорелась дискуссия. Для психологов, определявших психологию как науку о сознании, ощущение выступало как элемент сознания, и больше того, как элемент первичный, а более сложные психические образования (например, целостный образ предмета) понимались как сумма элементов – ощущений, испытываемых в данный момент, и тех, которые присоединяются из прошлого опыта. Такого рода представления называют атомистическими, потому что ощущения уподобляются атомам, из которых все складывается.

Однако это представление об ощущениях как исходных, далее не разложимых элементах сознания встречается с критикой. Так, гештальтпсихологи считали, что исходным, первичным является не отдельное ощущение, а целостное восприятие предметов, явлений.

И из этого целостного образа мы можем лишь впоследствии вычленить отдельные ощущения или, как иногда говорят, сенсорные качества. Таким образом, ощущение они рассматривали как вторичное образование, как результат расчленения целостного образа.

На мой взгляд, вопрос первичности или вторичности ощущения по отношению к восприятию излишне драматизирован. Исследователи, защищающие ту или иную точку зрения, основываются, как правило, лишь на части доступных им фактов. Существуют ли реальные факты, свидетельствующие в пользу того, что ощущение выступает как вторичное образование, продукт, выделенный из чувственного образа? Да, например, при анализе этого вопроса в плане актуалгенеза обнаруживаются такие факты: мы сначала узнаем контур нашего знакомого, и только потом даем себе отчет, какого цвета у него костюм и т. д.

Однако в плане филогенеза все-таки нельзя отрицать первичность возникновения некоторых сравнительно простых ощущений еще до того, как у организма появилась способность ориентироваться на целостный образ. Если брать развитие зрительного анализатора, то первоначально организм, не обладающей нервной системой, начинает реагировать на общую освещенность, тепло или холод и т. д. Наверное, можно говорить о двоякого рода ощущениях: ощущениях фило– и онтогенетически первичных и ощущениях вторичных как продуктах анализа целостного образа.

Нужно отметить неоднозначность терминов «ощущение» и «восприятие» в современной литературе, однако при этом ощущение обычно связывается с отражением сравнительно элементарных, отдельных качеств (так же как в эволюционном контексте), а восприятие – с отражением более сложных, целостных предметов. Объединяет оба этих термина то, что это всегда отражение наличного воздействия.

Исследователи по-разному устанавливают первичность/вторичность ощущения и восприятия. Трудности дифференциации ощущения и восприятия иногда приводят к тому, что термины, обозначающие эти явления, могут использоваться в широком смысле, например, восприятие может означать рецепцию любого сигнала. Так, Е.Н. Соколов назвал свою книгу «Восприятие и условный рефлекс», однако речь в ней идет о восприятии отдельных сигналов. (Не следует бояться многозначности термина, просто надо всегда определять, в каком смысле он употребляется в каждом конкретном случае.)

Классификации ощущений. Очень важным является вопрос об основных классах ощущений или, другими словами, проблема классификации ощущений. Нужно сказать, что, классифицируя, мы тем самым выделяем свойства и характеристики изучаемых явлений, в том числе и ощущений. Поэтому классификация вообще есть одна из форм познания качественной природы изучаемых явлений.