Текст книги "Обратный отсчет"

Петренко в свою очередь уставился в бесстыжие зенки Монстра и с вызовом проговорил:

– Я наведу порядок в этой бардачной роте, чего бы мне это ни стоило! Тем не менее благодарю вас и подполковника Заснина за «заботу»… Кстати, в самом скором времени в нашу бригаду собирается наведаться Михаил Шубин, собкор «Комсомолки». Читатели, знаете ли, настойчиво просят рассказать о том, как сложилась дальнейшая судьба «старшего лейтенанта П-ко»…

В этом случае П-ко блефовал лишь наполовину. Шубин и в самом деле показал ему письма от поклонников и гораздо более многочисленных поклонниц своего журналистского таланта, горевших желанием выяснить, где сейчас находятся и чем занимаются вышеупомянутый «старший лейтенант П-ко» и рядовой Кулик.

Между тем на Монстра подействовало: он почти ласково осклабился и отвел глаза в сторону, пряча злые огоньки, мерцавшие в них.

– Примем с распростертыми! – заверил подполковник, причем не столько Хантера, сколько как бы материализовавшийся в кабинете призрак Шубина. – Пусть приезжает, все покажем, обо всем доложим. У нас гласность, нет тайн от прессы, мы открыты для диалога и обмена мнениями.

Монстр ловко жонглировал заголовками из советских газет и журналов последних двух лет – и вдруг переключился, удивив посетителя, который уже развернулся к выходу:

– А вот еще о чем хочу тебя попросить, Петренко. Ты бы избегал в дальнейшем величать старшего лейтенанта Дубягу «внебрачным несчастьем». Нехорошо как-то, оскорбительно… Он тут только что влетел ко мне чуть ли не в слезах – жаловаться. Вы же офицеры!..

«Офицеры!» – хмыкнул про себя Хантер, ловко козырнул и испарился.

Покинув кабинет начальника политотдела, он тут же огорчился: дежурный по штабу сообщил, что его наставник и старший товарищ подполковник Ветла убыл в очередной отпуск, поскольку провел в воюющем Афгане уже больше года (а вообще-то – «ломал» здесь уже второй срок).

Петренко заглянул к майору Дардину – начальнику разведки бригады. Главный разведчик встретил приветливо, тут же зазвал пить кофе. Покуда пили кофе, по просьбе хозяина кабинета Хантер поведал свою историю – с того момента как очнулся на санитарном борту и вплоть до сегодняшнего дня. Дардин слушал внимательно, иногда кое-что уточнял, а то и посмеивался, дивясь некоторым деталям рассказа.

– Знаешь, тезка, – задумчиво промолвил майор, едва старлей умолк, – а ведь я тебя «сватал» – думал, Михалкин отдаст тебя на разведроту. Но «оно» ж такое… – Разведчик поискал подходящее слово, да так и не нашел. – Говорит одно, думает другое, на бумаге пишет третье, на деле выходит четвертое. Я такого перестраховщика в жизни не видел! Ты, верно, знаешь, как у нас на Урале таких хитрецов называют: сам себя наеб…т! – Майор засмеялся. – Так что уж прости, тезка, не сложилось… А вот по твоей новой роте, Александр Николаевич, есть у меня крайне негативная информация. Я тебе ее подарю, но строго секретно, так как надеюсь, что на месте ты сам разберешься, что тут правда, а что «деза» из тех, что без конца подкидывают нам всякие «рафики» и «досты». «Хадовцы»[46]46
  «Хадовцы» – сотрудники афганской службы безопасности ХАД.


[Закрыть] сообщают, хотя подтверждений из других источников пока нет, что капитан Темиргалиев, казанский татарин по происхождению, побратался с «духами», устроив в своей зоне ответственности что-то вроде несанкционированного перемирия. Дело в том, что здесь, в районе реки Завуль, – Дардин отдернул шторки, за которыми пряталась рабочая карта, – проходит старинная караванная тропа, по которой местные жители водят караваны со всякой всячиной, в том числе с оружием, боеприпасами и дурью. Чтобы помешать этому, в свое время тут выставили десантно-штурмовую роту, разделив на две сторожевые заставы. Однако капитан Темиргалиев – повторяю, по неподтвержденной пока информации, – якобы договорился с местными полевыми командирами на следующих условиях: он перекрывает караванный путь шесть суток в неделю, но в ночь со среды на четверг пропускает караваны без всякого «шурави-кантрол». А в действительности уже три месяца там никто не перекрывает ничего – караваны передвигаются совершенно свободно. Такие дела!

Начальник разведки жестко усмехнулся.

– С одной стороны, вроде и неплохо – прекратились обстрелы «точки» и минирование дорог вблизи нее, десантники практически без оружия шляются по окрестным кишлакам. И в то же время резко возросла боевая активность душманов в соседних районах, вот здесь, – Дардин повернулся к карте и показал, – а там гибнут такие же наши парни… Так что на тебя вся надежда – попробуй понять, что там к чему. Не думаю, что тебе удастся вернуть этого упертого татарина на путь истинный. Он уже далеко зашел – пьет без просыпу, морды бьет подчиненным, пленных пытает, словом, ведет себя, как натуральный бай!..

Из штаба Хантер выбрался с «беременной» от разновекторной информации головой. Полученную инфу предстояло переварить и рассортировать по полочкам.

А пока он направился в свою уже бывшую четвертую роту, где томились в ожидании друзья-товарищи. В одной из комнатушек офицерского модуля был накрыт стол, но присутствовали не все: трех офицеров ротный отправил «пасти» личный состав – зама по воздушно-десантной подготовке, нового замполита и нового старшего техника роты. Ну а «бойцы ранних призывов» с нетерпением ожидали возвращения Хантера.

Часть четвертая
«Охотничий ренессанс»

1. О награждении незаслуженных и наказании непричастных

– Товарищи офицеры! – в шутку скомандовал капитан Лесовой, как только Хантер вошел.

– Вольно, товарищи офицеры, отдыхайте! – подыграл гость. – Расслабьтесь, чувствуйте себя как дома! – Он снова обнимал товарищей, его хлопали по плечам, награждали дружескими тумаками. – Не могу передать, мужики, как я рад вас видеть живыми и здоровыми!

Застольем ведал старшина – на нем громоздились нехитрые «самопальные» и военторговские яства. Не желая выглядеть халявщиком, Хантер вытащил из чемодана НЗ – «крайнюю» банку с дедовским самогоном, бутылку «Арарата» и три бутылки пива, чем чрезвычайно удивил собравшихся, у которых от одного вида редкостных напитков округлились глаза.

– Я, наверное, соком ограничусь, – ротный потянулся к банке «манго». – Печень шалит…

– Ограничься, Володя, ограничься, – невинно поддержал Хантер, подмигивая товарищам.

Лесовой, пробив штык-ножом в жести пару отверстий, ничего не учуял – аромат трав, на которых был настоян напиток, больше напоминал запах вечернего луга, чем тугой выхлоп самогона. Он наплескал с полстакана темно-коричневой жидкости и махнул одним духом. Эффект получился впечатляющим – капитан долго перхал, вытирая слезы, катившиеся по его загорелому лицу.

– Хантер, твою дивизию… – наконец прохрипел он, – что это было? Предупреждать же надо! У меня ж печень! – ворчал капитан.

– Ты ж не нюхаешь, Лесник, что пьешь, – смеясь, проговорил Хантер, – веришь тому, что на банке написано! А ведь сам меня учил: «На сарае одно написано, а там на самом деле – дрова!»

– Ну, Хантер! – отдышался командир. – Наказать я тебя не могу, ты мне больше не подчиненный, а вот уголовную ответственность в случае моей трагической и безвременной кончины будешь нести по полной программе!

Отсмеявшись, уселись за стол. Тосты озвучивались самые простые и задушевные, и все они касались главного: войны и мира, жизни и смерти, мужчин и женщин, отцов и детей… Между делом Хантер уже заученными фразами пересказал свою госпитально-отпускную одиссею, прерываясь на тосты.

– Ну что ж, хлопцы, – тряхнул он головой после очередного возлияния, – спасибо, что не забыли! А ты як ся маешь, гепатитчик? – вскинул глаза на Лесового, которому, судя по всему, пришелся по вкусу «сок манго». – Как самочувствие?

– Понимаешь, Хантер, – отвечал заметно порозовевший ротный, – в первый раз после госпиталя разговелся; сперва думал – дуба врежу, но ничего подобного – такой, понимаешь, подъем! Дед твой – точно кудесник, так что передай старику при случае нашу признательность… А пока послушай, что тут в роте творилось без тебя.

Улыбку словно ветром сдуло с лица Лесового, капитан нахмурился.

…Поредевшая четвертая парашютно-десантная рота по возвращении в ППД[47]47
  ППД – пункт постоянной дислокации.


[Закрыть] вместо орденов и медалей получила сплошные проверки и строевые смотры – Михалкин приказал Почтальону Печкину навести в ней «революционный порядок». И все бы ничего, но когда начались награждения по итогам армейской операции, среди личного состава роты едва не вспыхнул бунт. Помимо заслуженных наград в батальоне и бригаде, сверху хлынул поток совершенно необъяснимых награждений. Орденом Красного Знамени был награжден Циркач, он же подполковник Леонидов. В наградном листе ярко и «правдиво» расписывалось, как умело и самоотверженно Циркач руководил армейским отрядом обеспечения движения и, благодаря его мужеству и героизму, отряд смог справиться с возложенными на него боевыми задачами. Комический персонаж по прозвищу Кролик, он же старший лейтенант Прогнимак из армейского рембата, получил Красную Звезду за мужество и отвагу, проявленные при спасении раненых военнослужащих и прочее в том же роде… Зато представления на капитана Лесового, старшего лейтенанта Денисенко и старшего прапорщика Оселедца были возвращены Монстром без всяких пояснений. А наградной лист на старшего лейтенанта Петренко украсила резолюция буквально следующего содержания: «Вы что там, с ума посходили?!» Подпись удостоверяла, что резолюцию наложил не кто иной, как сам начальник политотдела.

Впрочем, представления на большинство раненых и погибших из состава четвертой роты все-таки просочились сквозь сито политотдела. Ордена Красной Звезды посмертно получили все погибшие, а старший прапорщик Ошейков, лейтенант Редькин и целая плеяда срочников: Лом, Болгарин, Мурьета, Соболь, Христофор Бонифатьевич, Шишка, Будяк, Соколиный Глаз и еще кое-кто получили свои награды уже в госпиталях. С Арой вышел конфуз – Монстр из личной неприязни ко всем армянам вообще категорически отказался подписывать ему представление на орден, завизировав бумажку лишь тогда, когда орден заменили медалью «За отвагу». Такая же награда досталась и Сашкиным спасителям – Зверобою с Еремой. И хоть парни были достойны много большего, с логикой Михалкина спорить не приходилось.

Легендарные ротные персонажи – Шаман, Колун и младший сержант Кувалдин, которого после ранения из банального Кувалды перекрестили в проворного Добермана из-за «купированного» уха – также получили популярную среди срочников «За отвагу». Лейтенант Воронов, подорвавшийся на БМП, когда летел сломя голову на помощь Хантеру, получил всего лишь «За боевые заслуги». «За разгильдяйство» – лаконично резюмировал начальник политотдела, по сведениям, просочившимся из штаба соединения.

Оставшиеся – их было семь человек, в том числе и Кузнечик, – по-настоящему отважно воевавшие, получили от командования по «дежурной» медальке «За отличие в воинской службе», да еще и второй степени.

За радистом Куликом нашлась серьезная «провинность» – он постоянно находился рядом со старшим лейтенантом Петренко. Отсюда вывод: награждая одного, надо награждать и другого. Поэтому Михалкин подписал представление на орден Красной Звезды для Кулика только тогда, когда из 385-го окружного госпиталя Приволжского округа пришло сообщение о том, что Хантер убыл в отпуск по состоянию здоровья…

Не обошлось и без форменного скандала – представление на орден старшему лейтенанту Дубяге, «отважно воевавшему» на Сашкиной должности, завернула военная прокуратура. Не выгорело с награждением и у Пол-Пота – Монстр «зарезал» его за скверный характер и непроверенные доклады в ЦБУ армии.

Зато контрик Иванов за свой «героический» полет вертушкой, чтобы допросить опасного иностранного шпиона, агента всех разведок по кличке Хантер, оторвал себе орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» третьей степени, а «специалисты по художественному стуку», комсомоленок Маклаков и псевдосапер Гена Щуп, провертели дырки на куртках под Красную Звезду каждый.

В оправдание Монстра можно было сказать только одно – себя он оставил без наград, а гвардейская отдельная десантно-штурмовая бригада, пожертвовав десятками лучших бойцов, удостоилась цельного Почетного Вымпела министра обороны СССР, отныне навеки сберегаемого рядом с Боевым Знаменем гвардейского соединения…

Выпили не чокаясь за тех, кто погиб. Помолчали.

Затем Лесовой поведал о том, как аукнулась неожиданная публичная известность старшего лейтенанта Петренко в бригаде. Идиотское интервью, взятое у Хантера телезвездой Пищинским и вошедшее в очередной афганский репортаж в программе «Время», было воспринято совершенно правильно. Десантники хохотали, как дети, глядя на то, как старлей откровенно валяет ваньку и разводит надутого Пищинского. Однако у Почтальона Печкина и его подручного Пол-Пота неожиданная всесоюзная известность, свалившаяся на их подчиненного, вызвала ревность.

Ну а статья «Никому не нужный старший лейтенант» породила эмоции совсем иного порядка. Михалкину с Ивановым основательно намылили холку во Дворце Амина, и оба вернулись из Кабула, как побитые псы. А через неделю в четвертой роте появился новый замполит, «заочно» принявший у старшего лейтенанта Петренко дела и должность.

Между тем в бригаде начали распространяться «проверенные» слухи о том, что, мол, у Хантера могущественная «волосатая рука» в Москве, ему приписывали высокие связи чуть ли не в Кремле, ГлавПУре и министерстве обороны. Но прошло две недели, и шумиха поутихла – перед бригадой стояли серьезные задачи, шла война.

Капитан Лесовой, поговорив с офицерами десантно-штурмового батальона, в который перевели его бывшего замполита, убедился в том, что Монстр уже успел побывать там и вылить пару ведер помоев на Хантера. Мол, свалился на вашу голову некий Петренко, ни черта не умеющий и ни на что не годный, кроме склок, которые он вечно затевает, прикрываясь родственными связями жены в Белокаменной.

Ротный, как мог, развеял этот паскудный миф, но осадок, надо полагать, остался. Уже на месте, что называется с колес, предстояло Хантеру устанавливать контакты с личным составом роты, заново завоевывать авторитет и доказывать всем – от последнего рядового-срочника до самого капитана Темиргалиева, – что характера ему не занимать, а в военном деле рубит не хило…

– Еще раз спасибо, ребята, – сказал Александр, как только ротный умолк. – Монстр наш – вроде щуки в реке, не дает нам, карасям, расслабиться, держит в тонусе. Ну что ж, будем работать!..

Спать улеглись уже под утро. После завтрака офицеры четвертой роты направились в подразделение, а Хантер на попутном БРДМ[48]48
  БРДМ – бронированная разведывательно-дозорная машина. Обладает высокой проходимостью, вооружена спаренными пулеметами КПВТ и ПКТ.


[Закрыть] отправился к новому месту службы.

Выехали с нарушениями, не дожидаясь колонны или хотя бы второго бронеобъекта. Впрочем, марш обещал быть недолгим – каких-то двадцать километров, а если напрямик по карте – вообще четырнадцать.

Хантеру, однако, было не по себе – никакого оружия, кроме ножа-медвежатника, подаренного отцом Кулика, при нем не было. Кишлаки, которые оставлял позади одинокий БРДМ, выглядели далеко не мирно, хотя всего в нескольких километрах отсюда располагался крупный советский гарнизон. Больше того, в этой провинции Афганистана центральная власть контролировала всего один уезд из двенадцати.

– Не нравится мне все это! – оглядывая окрестности, недовольно заметил командир БРДМ, молодой прапорщик. – Ханумок и бачат[49]49
  Бача (пушту) – мальчик.


[Закрыть] на улицах не видно. Ни тебе царандоевцев, ни сорбозни![50]50
  Сорбоз – бойцы вооруженных сил Республики Афганистан.


[Закрыть] – кивнул он на полупустые улицы, по которым неторопливо катила боевая машина. – А ты чего без оружия? – неожиданно спросил прапор. – Заменщик, что ли, только из Союза?

– Из Союза, – подтвердил Хантер, – только не по замене, а из госпиталя…

Он хотел добавить еще что-то, когда по броне молотками заколотили пули. Ухо мгновенно уловило характерный звук работы духовского ДШК.

– Гони! – гаркнул прапорщик механику-водителю, а сам нырнул в башенку к пулеметам. Хантеру, слегка растерявшемуся с отвычки, ничего не оставалось, как спрятаться за башенку с противоположной стороны, расчерепашившись в позе эдакого милитаризованного цыпленка табака. Оба пулемета БРДМ ответили нападающим сосредоточенным огнем. В воздухе, несмотря на быстрое движение и встречный ветерок, знакомо и тревожно запахло горелой оружейной смазкой и порохом.

Перестрелка, однако, продолжалась. Хантер не видел, откуда ведут огонь «духи», но по звонким рикошетам по броне догадывался, что БРДМ все еще находится в зоне обстрела вражеских пулеметчиков. Внезапно левое переднее колесо боевой машины, уже основательно изношенной, отвалилось и с поразительной скоростью устремилось вперед. Бронированный корпус резко «клюнул носом», поднимая тучи пыли, взрывая почву и высекая искры из камней. Уши заложило от оглушительного скрежета – словно тормозил тяжелый товарный состав.

Хантер, не ожидавший такого поворота событий, не удержался за башню и кувырком полетел с брони. Инерции хватило, чтобы пролететь несколько метров и затормозить «пятой точкой». Все это произошло почти мгновенно и могло бы выглядеть комически, однако было не до смеха: из-за дувалов по старшему лейтенанту ударили сразу несколько автоматов.

Хантер мгновенно откатился в сторону и укрылся за оторвавшимся колесом: ударившись о дувал, оно вернулось назад и, повертевшись юлой, рухнуло, подняв облако пыли. Все это было на руку старлею.

БРДМ продолжал отстреливаться из обоих пулеметов; немного погодя к ним присоединились два автомата – в бой вступили механик-водитель и наводчик. Хантер вытащил из-за пазухи нож в ножнах, потрогал пальцем острое, как бритва, самурайское лезвие и положил рядом. Теперь оставалось только ждать. «Духи», заметив, что один из шурави не стреляет, решили попытать счастья и взять его живьем: кольцо вокруг постепенно стягивалось, пули кучно ложились совсем рядом.

Старший лейтенант, однако, чувствовал себя неплохо. Он не беспокоился, что могут ранить, убить или, не приведи Аллах, пленить. Радио в боевой машине работало: он слышал переговоры командира БРДМ со своими и верил, что рано или поздно подоспеет помощь, его отобьют. Однако минуты текли за минутами, пули «духов» ложились все ближе к его укрытию, да и сами звуки выстрелов невидимых душманов звучали заметно громче – теперь они находились в каких-нибудь ста метрах от него.

Хантер занервничал.

– Старлей! – послышалось из БРДМ. – Ты там живой?

– Живой, лежу с одним ножом, – проорал старлей, перекрикивая стрельбу, – жду, когда «духи» поближе подойдут, буду их в ножи брать!

Капитан Аврамов недаром учил его не терять чувства юмора ни при каких обстоятельствах.

– Держи «калаш»! – крикнул прапорщик в короткой паузе между очередями из ПКТ[51]51
  ПКТ – пулемет Калашникова танковый (калибра 7,62 мм). Устанавливается в башнях боевых бронированных машин.


[Закрыть]. – Сейчас механик через свой люк тебе его выбросит, к нему – четыре магазина, больше нету! Переползай ближе к машине, ложись за колесо! – посоветовал прапорщик.

Вскоре автомат и подсумок, привязанный к антабкам[52]52
  Антабки – скобы на прикладе и цевье стрелкового оружия для крепления ремня.


[Закрыть], шлепнулись в пыль между БРДМ и Хантером. Не теряя ни секунды, старлей сломя голову бросился к оружию, пока «духи» еще не успели пристреляться. Подхватив автомат, мышью юркнул под «броню», а тем временем приближающиеся фонтанчики пыли сообщили, что гостеприимные жители кишлака ну никак не хотят с ним расставаться.

Под защитой бронированного корпуса и уцелевших колес БРДМ почувствовал себя куда увереннее. Уже через несколько секунд он привычно отыскивал знакомые силуэты в просторных шальвар-камизах, паккулях и дишманах, время от времени мелькавших за дувалом[53]53
  Паккуль, пакколь – головной убор пуштунов и таджиков-панджшери. Дишман – афганский мужской головной платок, который можно носить как чалму, то же, что и куфия у арабов.


[Закрыть].

Он и в самом деле не ожидал такого эффектного и быстрого погружения в боевую повседневность, однако не растерялся, а только слегка удивился: судьба в который уже раз демонстрировала, что самоуверенность и легкомыслие на войне смертельно опасны. Здесь все может радикально измениться в любую минуту. Однако молодой офицер недаром рвался сюда: с первых же секунд огневого боя тело зажило самостоятельной жизнью, как хорошо отрегулированный механизм.

Старлей поймал кураж, в чем-то напоминающий охотничий азарт. Ощущение опасности обострило все чувства, реакции стали точными и мгновенными. У него было всего сто двадцать патронов, и он тщательно выбирал цели и вел огонь короткими очередями – по два-три патрона. Неизвестно, когда и откуда явится помощь, поэтому он не считал минуты, а вел счет лишь патронам…

«Духи» быстро вычислили его новую позицию, их пули снова стали плотно ложиться вокруг, вынудив в конце концов перебраться за корму машины.

В боевом азарте он не сразу расслышал рев двигателей и мощные очереди тяжелых пулеметов, но буквально кожей ощутил, что плотность огня душманов начала слабеть; потом огонь из-за дувалов и вовсе прекратился. К БРДМ-2, кренделем торчащей посреди дороги, приблизились три БТР-70[54]54
  БТР-70 – боевая колесная плавающая бронемашина, предназначенная для перевозки личного состава мотострелковых подразделений и их огневой поддержки. Выпускалась с 1976 г.


[Закрыть] – помощь пришла со стороны той самой «точки», к которой направлялся свежеиспеченный замкомроты. Перепачканный смазкой и запорошенный пылью, весь в пороховом чаду, он поднялся навстречу новым сослуживцам.

– Старший лейтенант Петренко. – Хантер приблизился к коренастому капитану, спрыгнувшему с борта БТР, и приложил черную лапу к уху. – Представляюсь по случаю назначения на должность заместителя командира роты по политической части…