Текст книги "Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс"

Глава 16

Как только Иван Михайлович Румянцов дочитал бумаги и аккуратной стопкой сложил их обратно в папку, чтобы отправить ее в ячейку хитроумного сейфа, вмонтированного в стену кабинета, как неожиданно вошел Арсений Алексеевич. Словно товарищ Архимандритов наблюдал, терпеливо поджидая, когда его референт закончит чтение, чтобы тут же появиться на пороге.

Иван проследил взглядом, как босс медленно приближается к окну. Рабочий день никак не кончается… жаль, жаль, совершенно без горечи, а скорее привычно подумал Румянцов.

– К этому времени нам удалось решить многое из того, что задумал Сталин в Антарктиде. И только после этого он принял решение восстановить Военно-морское министерство, и возвратил на этот пост Васнецова. Тогда, в начале 50-х годов у нас появилось управляемое ракетное оружие (УРО), эффективно испытанное в 1942 и в 1947 годах в Антарктиде. Вновь назначенный министр ВМФ был приятно удивлен, увидев УРО в действии.

Арсений Алексеевич растянул в улыбке узкие губы, но Румянцов не видел улыбки, а скорее чувствовал ее, так как Архимандритов стоял, оборотившись к окну и вглядываясь в подсвеченную фонарями заоконную темень.

Точно так же стоял у окна Генсек, прежде чем завести разговор с Архимандритовым… Именно на эту деталь обратил внимание референт, когда они вновь оказались в кинозале: на копирование поз и двоичность жестов, подсмотренных его боссом у вождя всех времен и народов…

Сегодня они во второй раз направлялись в кинозал. Но бывали дни, когда они с Архимандритовым проводили у экрана сутки напролет; пропуская через матрицу мозга тысячи и тысячи километров сверхсекретной пленки, зафиксировавшей настоящую жизнь политиков, бизнесменов, шлюх и девственниц, красавиц из царственных домов; особ прошлого и нынешнего бомонда; кормчих и рабов Истории…

* * *

Завершающий этап войны; товарищ Сталин вызвал Архимандритова к себе на Ближнюю дачу.

Сталин долго ходит по кабинету, а Архимандритов стоит в надежде, что тот заговорит. Но вождь подошел к окну, стоял, разглядывая пушистый снег под окном и на деревьях, вглядываясь в подсвеченную фонарями темень ночи.

Наконец оборотившись и раскурив трубку, Сталин прошел и сел на край дивана, о котором спустя годы пойдут легенды, что на нем вождь и умер. Молчание так и не было прервано. Докурив и заметив, что трубка погасла, вождь поднялся, и понятным жестом, лишь указав трубкой, пригласил Архимандритова следовать за собой в зал заседаний членов Политбюро и Совета труда и обороны (СТО). Конечно же, Арсений Алексеевич нередко бывал в этом зале с широкими панорамными окнами, где на каждом стуле был плотный серо-белый чехол, а над каждым стулом, на стене, висели портреты членов Политбюро ЦК ВКП(б), – в соответствии с тем, как рассаживались здесь эти люди.

Сталин сел в свое жесткое кресло, затем жестом показал на стул под портретом секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. Подождав, пока Архимандритов сядет, Иосиф Виссарионович сказал, растягивая с характерным акцентом слова:

– Ты как-то мне говорил, что хорошим приемом неразглашения тайны является… разделить властные функции между людьми.

– Но то было давно, товарищ Сталин, еще в начале 30х годов.

– Я помню, Арсений. Мы не можем рассказать нашим военным, что мы создали на Севере. Слишком много и так знают о Севморпути, о работе Потанина, о наших полярниках. Слишком у многих длинные языки… Сталин, неопределенно махнув рукой в сторону окон, поднялся с кресла, при этом жестом останавливая Архимандритова, чтобы тот не вставал.

– Мы решили разделить флоты. Война, считай, закончилась. Из Тихоокеанского флота и Северного флота мы выделяем большие силы для Антарктиды. Это вызывает нарекания наших заокеанских друзей, подозревающих нас в ведении нечестной игры. Нас хотят обвинить в каких-то сговорах с немцами, забывая, что это они, заокеанские друзья, вырастили нашего друга фюрера и развязали эту превентивную войну, так дорого стоившую человечеству. Сталин вновь махнул рукой.

– И как только мы завершим войну в Берлине, мы разделим Тихоокеанский и Балтийский флоты, еще на два флота каждый. Балтийский, как ты понимаешь, для дезориентации наших «друзей».

* * *

Арсений Алексеевич обернулся к референту:

– Ты уже знаешь, что через несколько месяцев, летом 1945 года, Морской Генеральный штаб внесет предложения по десятилетнему плану военного кораблестроения на последующие годы, вплоть до 1955-го. И знаешь, что Сталин принял решение освободить Васнецова от должности вначале наркома ВМС, а затем и от должности главнокомандующего ВМС, первого заместителя военного министра, – зная, что тот недоволен и постановлением правительства по послевоенному строительству флота, и разделением флотов. А знаешь, что сказал мне Иосиф Виссарионович, когда речь зашла о разделе флотов?

Архимандритов нажал на кнопку, и застывший на время кадр вновь ожил, но сцена изменилась. На сей раз Сталин и Архимандритов сидели в кабинете вождя.

* * *

…Товарищ Сталин, вынимая трубку изо рта, подытоживает некий разговор, говоря сидящему напротив Арсению Алексеевичу:

– Вот мы и поставим Васнецова на один из разделенных на Тихом океане флотов, который занимается Антарктидой. Пусть там поработает, узнает, что мы делаем на Южном полюсе. И не то что будет сговорчивей, а, это мы, зная, что он очень инициативный и умеющий хорошо работать, предложит нам мно-о-го толковых идей.

* * *

– А теперь учти, – обратился Арсений Алексеевич к своему ведущему референту, нажатием невидимой кнопки остановив кадр на экране, – именно после руководства разделенным флотом на Дальнем Востоке у Герасима Николаевича созрели мысли о создании атомного подводного флота, и проект первой атомной лодки, инициированный им, был утвержден товарищем Сталиным. Васнецов активно поддержал идею создания в Северодвинске цеха по строительству атомных подводных лодок. 12 сентября 1952 года вождь подписал Постановление правительства о создании советских АПЛ.

Что всегда поражало и искренне восхищало Румянцова, так это мощный аналитический мозг его босса, его безмерная память и безграничная эрудиция. И сейчас он жадно вслушивался в слова Арсения Алексеевича, запоминая каждую фразу, зная наперед, что больших знаний, чем этот человек, ему не даст никто… потому что вряд ли кто-то еще на Земле обладает таким уникальным мозгом и такими знаниями… А Архимандритов, словно уловив его мысли, довольно улыбнулся в щеточку усов, продолжая:

– И что ты думаешь, Васнецов, командуя Северо-Тихоокеанским флотом, или 5-м (Тихоокеанским) флотом, занимающимся проблемами Антарктиды… а большая часть сил 5-го флота и базировалась в Антарктиде… который и стал впоследствии 5-м Антарктическим флотом… так вот, Васнецов пришел к выводу, как мудр был вождь, как он хорошо проучил «товарища наркома»: сначала погоны посрывал, а потом поставил его командовать та-а-акими секретами! Мудро поступил Сталин, и Васнецов хорошо понял, что шум и громкая огласка вовсе ни к чему в этих делах. Так что, осознав это, Герасим Николаевич тут же приступил к организации строительства атомного подводного флота, начиная с К-3 проекта 627, с АПЛ первого поколения. Но были еще первые две лодки, и назывались они 1-К и 2-К, которые были введены в состав Антарктического флота.

– Поужинай и займись бумагами, – распорядился напоследок босс, из чего Румянцов сделал вывод, что сегодняшний сон сокращается еще на несколько часов.

Глава 17

Получив новую папку с подготовленными для него материалами, референт, наскоро поужинав изысканными блюдами из морепродуктов, взялся за изучение бумаг.

Серьезные факты, постепенно накапливаясь в его сознании, последовательно складывались в незамкнутый пока, незавершенный круг, напоминающий собой по конфигурации загадочный Южный полюс. Именно так представил для себя новые знания Румянцов, отделив их от остального массива разнообразных знаний.

На сей раз бумаги гласили, что…

* * *

17 января 1947 года командующим 5-м (Тихоокеанским) флотом назначили вице-адмирала Сергея Александровича Флерова, пробывшего в этой должности до 20 февраля 1950 года.

Его сменил экс-нарком Военно-морских сил Герасим Николаевич Васнецов, пониженный в воинском звании до контр-адмирала.

После убытия Васнецова в Москву в связи с новым назначением на пост Военно-морского министра и восстановлении его в звании адмирала флота, командующим 5-м флотом был назначен адмирал Александр Юрьевич Каратеев.

При этом океанские коммуникации были весьма далеки от нахождения штаба 5-го флота; потому что большая часть сил этого флота базировалась в Антарктиде. Тем самым вводили в заблуждение заокеанских «друзей» товарища Сталина.

По инициативе Г. Н. Васнецова, одобренной и согласованной с товарищем Сталиным, начал воплощаться первый этап строительства АПЛ, длившийся с 1952 по 1968 годы. АПЛ первого поколения включали 6 проектов, из них – торпедные проекты 627, 627а, 645, или как их называли на Западе «Новэмбер». И ракетные: проект 658, на Западе его называли «Хотэль» с баллистическими ракетами и с крылатыми ракетами проектов 659 (тип ЕСНО-1) и 675 (тип ЕСНО-2). Все АПЛ имели однотипную атомно-энергетическую установку (АЭУ) с двумя водяными реакторами, кроме АПЛ проекта 645, имевшей реактор с жидкометаллическим теплоносителем и созданной в единственном экземпляре.

В укреплении сил 5-го флота на шестом континенте особую роль играла и авиация.

С середины 30-х годов, – в соответствии с доктриной по развитию теории и практики глубокой наступательной операции, – СССР взял курс на усиление совершенствования военной и морской авиации. Для чего требовались дальние бомбардировщики и разведчики, способные взлетать и с суши, и с моря. Создавались и развивались собственная авиаиндустрия и технологии; успешно перенимался зарубежный и, прежде всего, немецкий опыт.

Сталин не случайно вначале выбрал Германию, а затем США в качестве делового партнера.

В первую очередь, это было связано с достаточно крепкими военно-техническими связями, налаженными еще в конце XIX – начале ХХ веков в области морской авиации. В 1911–1916 годах Морское министерство Российской империи выступило инициатором закупок, заказав для Императорского флота 148 американских самолетов «Кертис». Из них были собраны и эксплуатировались только 50 единиц.

В 1935 году в Москве проходил испытания американский двухместный самолет-разведчик «Нортпроп 2Е». За последующие два года в США были куплены и оснащены для лицензионной постройки в единичных экземплярах самолеты РBY-1-3 «Шквал», «Валти» V–IA в пассажирском варианте (для начальства), «Консолидейтед» XPBY-I, «Валти» V–IA поплавковый (в пассажирском варианте); «Валти» V-2 S-43 – 5 ед., S-43 – 2 ед.; «Дуглас» ДФ (ДФ-2-195) – 2 ед.; «Дулгас» ДС-3 и Си-47 (последний в СССР назывался Ли-2).

Поистине уникальные машины для 30-х годов ХХ века.

По решению правительства СССР и по заказу 1-го Главного управления Наркомата оборонной промышленности 12 сентября 1936 года акционерное общество «Амторг» заключило в Вашингтоне договор с американской авиационной фирмой «Гленн Л. Мартин Компани» в городе Балтимор, штат Мериленд. Договором, рассчитанным на три года, предусматривалось изготовление фирмой опытного экземпляра 4-моторной пассажирской и транспортной летающей лодки для трансокеанских сообщений «ОкеанКлиппер». С последующей доставкой в СССР.

О поставках этого самолета вел разговор Арсений Архимандритов при личной встрече со своим американским другом Дэвидом Бросманом.

В основу конструкции этого гидросамолета, названного «Гленн-Мартин» 156С, была положена летающая лодка «Гленн-Мартин» 130, известная на дальних тихоокеанских авиамаршрутах как «Чейна Клипер» (на них летали адмиралы и перевозились ценные грузы).

«Гленн-Мартин» 156С имел компактную кабину для экипажа из 2 пилотов, штурмана, бортмеханика и радиста. Также были багажные кабины, салоны, буфет и туалеты для пассажиров; а еще – три десятиместные кабины, переоборудовавшиеся при необходимости в 26 спальных мест. На авиалодке имелись спасательные жилеты, надувные шлюпки на 60 человек, постельные принадлежности, дорогое кухонное оборудование.

Для стоянки на плаву лодка имела 80-фунтовый якорь, выбрасываемый и поднимаемый вручную. Мотоустановка представляла собой четыре мотора «Рай-Циклон» с взлетной мощностью у земли в 1.000 л.с.

Создавая новый гидросамолет, американцы наивно полагали, что «Гленн-Мартин» 156-С будет использоваться в СССР для экспериментальных полетов над Северным полюсом; и никак не подразумевали, что его маршруты пролягут между Дальним Востоком и Антарктидой!

22 апреля 1937 года принято постановление, согласно которому самолет должен был изготавливаться в нашей стране в военном варианте, как морской тяжелый бомбардировщик МТБ-3. Серийную постройку предполагалось начать на заводах в Таганроге и в Комсомольске-на-Амуре.

Одновременно с постройкой самолета в Балтиморе, в Советском Союзе на основе чертежей, полученных от фирмы осенью 1936 года, в конструкторском бюро (КБ) Сартонова была начата работа по проектированию для «Гленн-Мартина» специального бомболюка-колодца в редане лодки для подвески авиабомб. Площадь редана у киля превращалась в две большие створки люка, что было необычным новаторством.

Постройка гидросамолета в Америке также находилась под жестким контролем со стороны СССР, в частности, 7-го отдела ГУГБ НКВД, регулярно информировавших наркома внутренних дел Ежова и наркома обороны Ворошилова. После успешно завершившихся испытаний, авиалодка была принята на вооружение.

С целью дезинформации о действительном назначении этого самолета, один экземпляр передали управлению морской авиации наркомату ВМФ.

С началом войны Архимандритов вновь встретился с Бросманом. На сей раз разговор шел о поставках в СССР истребителя П-63 («Кингкобра») с 4-лопастным пропеллером фирмы «Белл».

В Америке истребитель недооценили, и даже прозвали его «русским самолетом». В отличие от поставляемой в СССР «Аэрокобры», он имел особые свойства. «Кингкобра» обладала очень высокой скоростью, большой дальностью полета и максимальным потолком; имела высокие качества перехватчика. Но американцы так долго собирались поставить истребитель в СССР, что война подошла к завершению, и на фронт машины не попали. Для Сталина они стали составной частью его резервов. Этими самолетами были оснащены некоторые части ПВО страны; причем, в то время это был единственный самолет, который мог «достать» стратегический бомбардировщик США Б-29. В 1947 году на вооружении у Сталина было 2500 находившихся в полной боевой готовности истребителей П-63.

Согласно указаниям товарища Сталина, они участвовали в тайных операциях СССР. В том числе, – в тайных операциях в составе советской антарктической экспедиции под общим руководством командующего 5-м флотом вице-адмирала Флерова. И базировались эти самолеты на одной из секретных авиабаз в Антарктиде, которой руководил контр-адмирал Потанин.

К работе на шестом континенте были привлечены и АНТ-7 (Пе-8).

Советская военно-воздушная база, построенная на Земле Королевы Мод, имела несколько взлетно-посадочных полос. Также в Антарктиде были построены несколько аэродромов для размещения 2500 истребителей и другой авиационной техники. В основном эти аэродромы располагались… под землей.

Общее руководство действиями авиации в Антарктиде осуществлял главный маршал авиации Салованов.

* * *

Румянцов ощутил, как слипаются глаза, и решил оставить чтение и вернуться домой, чтобы основательно отдохнуть. Уже надевая офицерское пальто, он услышал звонок телефона. Этот сигнал он хорошо знал, и вновь поразившись неустанному демоническому бдению босса, поднял трубку.

– Зайди, я жду, – бросил Архимандритов.

Капитан 1-го ранга внутренне собрался, мотнул головой, разгоняя усталость, и прошел в соседний кабинет.

– Ты полетишь в Новую Зеландию, в Оклэнд, где встретишься с Бросманом. Получишь от него контейнер, в котором можно будет найти много занимательного. Да, много занимательного и интересного для тебя. Билеты на самолет и остальные инструкции получишь через три дня.

После того как Румянцов вышел из кабинета Арсения Алексеевича Архимандритова и сел за руль своей машины, он осознал, что до рассвета осталось совсем немного.

Он, как многие из тех, кто работал в окружении элиты советского государства, старался не интересоваться темами, которые его не касались. И тема освоения Антарктиды в 30-х – 40-х годах, как и программы последних лет, связанные с 6-ым континентом, его не волновали. Однако сейчас он должен был постигать многие секреты, касающиеся этой таинственной далекой земли. И вот только он начал сопоставлять факты, и замыкать, – как ему думалось, – круг антарктического познания, полагая, что недостающие звенья ему удастся найти впоследствии, во время путешествия на юг планеты, как оказалось, что нужно лететь в Оклэнд, на встречу с Бросманом. Впрочем, возможно, это как-то связано с будущей командировкой на крайний юг…

Как только Иван Румянцов оставил кабинет, Архимандритов нажал кнопку связи, тут же появился адъютант.

– Вызови мне Хорна.

– Он ждет, – последовал лаконичный ответ. Архимандритов бросил удовлетворенный взгляд и махнул рукой.

Не успел адъютант закрыть дверь, как вошел броской, выразительной внешности мужчина лет 30–35. Уловив жест Архимандритова, он приблизился к стоящему около стены журнальному столику и наклонился над ним, явно что-то рассматривая.

– Посмотри на фотографии, – приказал Арсений Алексеевич безапелляционным тоном; так, словно военачальник приказывает солдату. – И запомни: это враг! Имей в виду, если ты не уничтожишь его, он уничтожит тебя. Третьего не дано.

Хорн отчеканил:

– Он будет уничтожен!

Адъютант Архимандритова прекрасно знал свою работу; знал, что должно последовать за приказом вызвать Хорна. И потому, как только из кабинета босса вышел Хорн, появился… Хорн-1.

Но за это короткое время между двумя посещениями Архимандритов нажал кнопку на табло, размещенном на его столе; два лежавших фото – в профиль и анфас, – на журнальном столике опрокинулись, а на их место легли два новых фото с физиономией ушедшего Хорна, также: в профиль и в анфас.

Вошедший подошел по жесту Архимандритова к журнальному столику и услышал слово в слово то же, что было сказано его предшественнику:

– Это враг… его надо убить…. И новый Хорн-1, расправив плечи, выдохнул:

– Он будет уничтожен!

Не успел посетитель скрыться, как, чеканя шаг, в кабинет к Арсению Алексеевичу вошел… Хорн-2. Которому также был указан враг, и который также дал обещание врага уничтожить…

Игра продолжалась до тех пор, пока Хорну-33 не были показаны фотографии его предшественника Хорна-32. И ушел последний, и сказал, что убьет 32-го. После чего Арсений Алексеевич Архимандритов, морща маленький нос и поджимая губы, с хрустом потянулся, расправляя затекшие ноги и руки. Когда он вскидывал руки вверх, феерическими искрами засверкали крупные алмазные запонки на его белоснежных манжетах.

Сатана блаженствовал: его ученик, его ведущий референт Иван Румянцов, которого многие в аппарате Папы Сени считали любимчиком босса, опять в рисковом деле! Он многое знает, а коли так, пусть покажет, что достоин этих знаний. И тогда, может быть, Папа Сеня даст ему ключ к остальным знаниям и отправит в дальний переход, в суровое испытание, преодоление которого будет зависеть уже НЕ ОТ НЕГО…

А пока Хорн, за которым следует цепочка из тридцати трех центурионов-убийц, отправлен на поиски первого врага – Ивана Румянцова.

Если Румянцов выкрутится, спасется, – честь и хвала такому сотруднику. Но даже если референт погибнет, Арсений Алексеевич не станет сожалеть… Потому что Сатана никогда не жалеет о содеянном.

Глава 18

Все крепкие тренированные мужчины из подразделения Хорнов, на самом деле были кадровыми офицерами и высококлассными профессионалами по части выполнения специфических приказов Архимандритова. Они вовсе не были все на одно лицо, и имели различные имена, но в спецподразделении числились под условными псевдонимами, выполняя однотипную роль Хорнов, – центурионов-убийц. То, что их объединяло и отличало от остальных исполнителей в аппарате Папы Сени, хорошо знали сотрудники спецлабораторий, превращавшие молодых людей в зомби, в исполнителей чужой воли.

Арсений Алексеевич, мастер на выдумки, любил эту методу: отправить в погоню друг за другом несколько десятков тщательно подготовленных уникальных специалистов, зомбированных на исполнение его личного приказа. Охота чудесным образом подогревала его беспристрастное сердце, не знавшее милосердия и сострадания. Он прекрасно знал, что с 1917 года в этой необъятной стране начата охота на русских; и он, как никто другой, желал превратить отстрел в искусство, «причащаясь» не так к массовости, как к изощренности в этом чудовищном процессе…

Из нескольких десятков, брошенных в погоню, Архимандритову нужен был только один. Выживший в этой чудовищной схватке впоследствии составлял костяк другого, особого подразделения для выполнения самых невероятных задач. Еще более ухищренных, более злоумысленных, непредсказуемых, исполняемых на пограничье реальности и фантастики.

Безусловно, Румянцов знал о подобных игрищах Папы Сени. Благодаря нескольким годам, проведенным под сенью этого мага, этого черного идолища, Архимандритова, и череде проверок, устроенных им ему, у Ивана появилось чутье, вернее, верное чувство самосохранения, только во много раз более обостренное, чем годами ранее. Чувство почти мистического свойства, словно в нем открылось некое недреманное око, следящее за развитием событий на ином, подсознательном уровне…

И когда Арсений Алексеевич приказал капитану 1-го ранга отправляться в командировку в Оклэнд, он почуял неладное; и, почуяв, постарался предугадать события. Нет, он не знал, что с ним произойдет далее, не ожидал, какой длинной будет цепочка, брошенная по следу. Но одно он знал и помнил всегда: он может быть убит! Даже когда он, как ему казалось, идеально проделывает свою работу. Но еще он знал: его босс не слепой убийца; для того, чтобы оказаться в череде приговоренных, нужно провиниться (для этого достанет и пустяка), или быть включенным в игру-проверку. Как сейчас…

Итак, Иван Румянцов уже не раз проходил испытание на прочность и профессионализм. И потому (впрочем, как всегда, скорее по привычке), он предпринял некоторые меры для своей собственной безопасности. Но меры для его безопасности приняли и другие люди, – люди, входившие в его зарубежную оперативную группу. Но об их усилиях пока Румянцов не знал; как не знал и… сам Арсений Алексеевич Архимандритов.

Когда на третий день после последней встречи с боссом каперанг пришел получать инструкции, то его опасения подтвердились и укрепились, как только он… по жесту Арсения Алексеевича подошел к журнальному столику, на котором лежали два фото «врага»: в профиль и анфас.

Также ему было указано, что прежде чем встретиться с Дэвидом Бросманом в Новой Зеландии и получить контейнер с ценным посланием, он должен, как обычно продвигаясь изломанным, путанным маршрутом, уничтожить указанного по фотографиям врага, который, – Архимандритов особо подчеркнул, – выполняет аналогичное задание от одной из спецслужб, глубоко законспирированной в Южной Америке и Африке. Чтобы контейнер не попал в руки соперника, его надо убить.

Еще Арсений Алексеевич сказал, что по имеющимся сведениям, сотрудник соперничающей спецслужбы под именем господина Блау может находиться в определенное время на загородной вилле в Хараре.

Выходило, что вражеский агент должен быть найден и уничтожен; контейнер получен и доставлен боссу.

Время, в которое агент должен был оказаться на вилле «Вирджиния-В» в африканском городе Хараре, выпадало на следующий день.

Иван Румянцов, почуявший неладное, стал мысленно просчитывать развитие событий; предположив даже, что возможна охота на него самого. А коли так, важно было высчитать: какой он по счету в цепочке охотников? Но последнее как раз сделать было невозможно… пока. Но что достоверно ощущал каперанг, так это то, что из любой операции он должен выйти победителем.

Всю дорогу, от Архимандритова до дома в Березовом бору, и от дома в аэропорт, а затем и все долгие часы полета из Москвы в Вену, из Вены в столицу Судана Хартум, а оттуда – в столицу Зимбабве Хараре, Румянцов продумывал план действий.

Прилетев на место, мужчина внутренне обрадовался тому, что находит все вокруг знакомым, как было в прежние его прилеты сюда, но, конечно же, по другим служебным делам. Взяв такси, он назвал адрес, и, проехав километров 30, оказался в элитном районе города. Здесь его взгляд искал экзотического отдохновения, рассматривая мелькавших за окном машины чернокожих красавиц в ярких цветных нарядах; многочисленные витрины кафе и магазинов, большие сияющие окна банков, офисов и контор. То и дело в черных, как смоль, лакированных лимузинах с кондиционерами проезжали черные мужчины в белоснежных сорочках и смокингах.

Такси остановилось, как только они подъехали к весьма и весьма респектабельной гостинице «Савойя», где для Румянцова был заранее забронирован номер. В кармане его легкого бело-кремового костюма, шитого в стиле милитари, лежал паспорт на имя гражданина Болгарии Яна Статива.

Войдя в обширный холл, посетитель сразу же направился к бару, чтобы утолить жажду. Он пил холодный коктейль, оборотившись к входной двери; успев отметить, как шумно переругиваются с администратором три вальяжных американца, одетых без претензий на дороговизну, – в удобные, простые, местами мятые, костюмы, в кажущиеся издалека тряпичными туфли. Один из них доказывал, что его вовсе не устраивает вид из окон его номера, тогда как два других, резко жестикулируя, пытались его урезонить. Сцена происходила недалеко от небольшого водопада, размещенного в глубине холла; вода, стекая по искусственным желобам, лилась дальше по мраморному каналу в центр холла, где плескался и брызгал фонтан.

Крепким шагом уверенного в себе делового человека каперанг Румянцов отправился к администратору. Подошедший юноша в белоснежном кителе с золотыми пуговицами и черных отутюженных брюках подхватил чемодан, чтобы отнести в номер. Показав комнату и получив приличные чаевые, юноша кивнул и неслышно вышел. Первое, что сделал Иван, – профессионально осмотрел все потаенные места, но, усмехнувшись сам себе, бросил это занятие. Он довольствовался тем, что, набрав полную ванну воды, щедро сдобренной шампунем, растянулся в душистой пене, блаженствуя после долгого перелета.

Референт Архимандритова поселился на третьем этаже, в номере с видом на узкую улицу, кажущуюся еще более сжатой от обрамляющих ее широколистных пальм.

Иван, пересекший несколько часовых поясов, тут же приказал организму перестроиться на другое, смещенное время, чтобы наступившее за местной ночью местное утро чувствовать себя абсолютно комфортно. В отличие от некоторых сослуживцев, он, уроженец Крыма, любил жару. И изнуряющая жара Африки при наличии воды казалась ему райской отдушиной, где в знойном мерцании расплываются привычные вещи, превращая жестокий мир в призрачно-сказочный, и потому почти безопасный.

Настроившись на максимальный отдых, Румянцов, ненадолго отлучавшийся из номера для краткой поездки по окрестностям Хараре, вскоре сопел под тихое жужжание кондиционера и шуршание пальмовых листьев, прощупывающих пространство вокруг крепких мохнатых стволов. Он отдыхал. До встречи с агентом его опергруппы из числа местных жителей оставалось почти два часа сорок минут.

…Ровно в 22.00 некий господин, говорящий явно со славянским акцентом, спустился с третьего этажа и вошел в бар гостиницы «Савойя», где заказал виски со льдом. Он подсел за угловой столик к смуглому господину, также потягивающему напиток цвета янтаря. В широком бокале медленно таяли крупные куски колотого льда, натыкаясь на толстое стекло, когда незнакомец подносил бокал ко рту. На мизинце его правой руки, которой он держал напиток, были вытатуированы череп и кости, привлекшие внимание подошедшего, на правой руке которого, в свою очередь, скромно посверкивал перстень с черным топазом, плотно надетый на мизинец. Обнаружив татуировку и перстень друг у друга, и тем самым, получив первую часть пароля, оба поняли, что пришли сюда, чтобы встретиться. Однако чтоб исключить всякое возможное совпадение, требовалось обнаружить и вторую часть пароля. Оттого они, обменявшись кратким взглядом, равнодушно повернули головы, осматривая немногочисленную публику. При этом смуглый господин лет сорока, занявший столик первым, вытащил из кармана сложенную напополам газету на французском языке, и, не обнаружив вокруг ничего интересного, полистал страницы, но очень скоро отложил чтение. В тот же момент тот, что подсел за столик позже, снял кольцо с правой руки и надел на левую руку, несколькими движениями растирая мизинец, словно кольцо слишком сдавило палец.

Все, состоялся обмен второй частью пароля.

После этого господин с внешностью и акцентом славянина спросил:

– Что интересного пишет местная пресса? Тот равнодушно бросив: «Хотите, посмотрите сами», – отдал газету соседу по столику.

В номере его внимание привлекла небольшая заметка о поставках оружия из Западной Европы в граничащую с Зимбабве страну. Заметка за подписью известной журналистки Женевьевы-Моники Рамбуи была перепечатана из французской «Фигаро», о чем имелась ссылка. Слова, которые посетитель бара нашел в соответствии со сложной системой опознания текста, выстроились в расшифрованную строчку: «На вилле «Вирджиния-В» имеется интересующий вас постоялец». Информация была неполной; однако и этих подтверждающих сведений было достаточно, чтобы продолжить игру, рассчитывая в ней на первенство. Если повезет, в завтрашнем номере появится другая информация. Теперь многое будет зависеть от того, что скажет смуглый компаньон, тянувший виски с явным наслаждением.

…Назавтра постоялец гостиницы «Савойя» позвонил на виллу «Вирджиния-В». Назвавшись Яном Статива, он попросил поднявшую трубку женщину пригласить к телефону господина Блау. Пока та выполняла просьбу, Ян-Иван расслышал, как в трубке раздались характерные щелчки, указывающие, что телефон прослушивается аппаратурой, причем, аппаратурой низкого качества. Из чего Румянцов сделал заключение, что телефон, скорее всего, прослушивает местная полиция, далеко не лучшим образом относящаяся ко всем белым господам из Европы и Америки.

В тот же момент раздался голос, сказавший:

– Слушаю вас. Я господин Блау. Румянцов знал, чем заинтриговать оппонента, чтобы тот согласился на встречу.