Текст книги "Английская охота"

Пролог

Джейн с любопытством разглядывала таинственный дом. Тот самый, что стоял на отшибе за старой мельницей, на самой окраине деревни. Место это считалось нехорошим и даже проклятым, ибо по всей округе давно гуляли упорные слухи, будто там обитает самый, самый, что ни есть настоящий ужасный чёрный колдун.

Невысокая, мрачная постройка, с заросшей мхом крышей имела вид, действительно, пугающий, и нежилой. И оттого, как нельзя кстати, подходила на роль страшной и зловещей берлоги ведьмака.

Местные старались обходить этот дом стороной. И даже своих овец отводили на дальний выпас. Лишь бы подальше.

Дом колдуна был плотно окружён густыми зарослями высокой травы. И над его крышей нависало старое дерево. Настолько трухлявое, что если бы не опиралось на него своими огромными сучьями, то давно бы уж рухнуло от дряхлости в тугой, зелёный, крапивный спрут.

Вездесущие и всезнающие деревенские мальчишки клялись и божились, что по ночам из его дома слышали страшные звуки, видели чёртовы огоньки, и как из дымовой трубы в полночь вылетали на метле ведьмы.

Да и сам мистер Хэнкс, а именно так звали колдуна, вёл себя странно. Дружбу особо ни с кем не водил, был угрюм, нелюдим и вечно сосредоточен. Купит у местных, что ему надо – и к себе. Часто уходил в одиночку то в лес, то высоко взбирался на окрестные холмы. Что он там искал и чем занимался, никто толком особо не ведал.

На деревенском сходе, на всякий случай, решили колдуна сжечь, а его дом снести. Мужики, вооружившись вилами, косами и топорами, громко распевая псалмы, направились в сторону его хибары. На груди висели связки чеснока, а в шляпах торчали веточки чертополоха – верное средство от любой нечисти.

Но тут дорогу преградил святой отец. Старенький викарий, широко распахнув руки, как детей, увещевал толпу угомониться и обещал сам разобраться с новичком. Тем более, что колдун – это юрисдикция суда Божьего, а вину его ещё нужно доказать. Вершить же суд земной мог только граф, на чьей земле находилась деревня, а за самоуправство грозит тюрьма и каторга. Народ, пораскинув умом, с доводами священника согласился и отступил. Тем более, что, слово каторга подействовало на всех весьма отрезвляюще. Отправляться на рудники и рыть каналы охоты ни у кого не было.

Преподобный отец немедленно посетил загадочный дом поселенца, но ничего компрометирующего не нашёл. Тогда он призвал его на исповедь, но и во время таинства, мужчина ни в чём таком не покаялся. К тому же мужчина платил щедрую десятину в церковь и регулярно посещал воскресную службу. В итоге, священник успокоил паству. Хэнкса признали чудаком и мизантропом и оставили в покое.

Тем не менее, опасливость к нему сохранялась. Дом его, на всякий случай, обходили подальше, а не в меру любопытных детей, наказывали. Так, что те, ещё издали завидев его высокую, крепкую фигуру, с визгом рассыпаясь в разные стороны, бежали наутёк.

Когда россказни о колдуне достигли поместья, графская дочь немедленно захотела взглянуть на него.

Леди Джейн ничуть не сомневалась в правдивости слухов. Но благовоспитанной девушке никуда не годилось вести себя подобно глупой девчонке. Сплетни и сказки – удел простолюдинок, чеканным голосом заявляла гувернантка. И пришла бы в ужас, узнай, что такая взрослая леди, а Джейн, как никак, было уже десять лет, подобно деревенской босячке собирается подглядывать, как варят снадобья, шепчат заклинания и призывают нечистого. Джейн ужасно страшилась как– бы горгона, так ласково и про себя именовалась гувернантка-француженка, не узнала куда направилась её подопечная. Но и удержать упрямицу не было никакой возможности. Если, что вбила себе в голову, ни за что не отступит.

В поместье своего отца она, затянутая в тугой корсет, чинно и благонравно спрягала латынь, читала псалтырь, шила золотом и учила родословные. Но за его пределами, вдали от бонн и учителей, дыша полной грудью, в Джейн просыпалась обычная, простая девчонка. И оттого с упоением носилась на перегонки по зелёному лугу, от души смеялась и, падая в море полевых цветов, отчаянно болтала ногами. В общем, вела себя так, как и полагается и хочется обычному ребёнку, вне душных тисков этикета и правил.

К счастью, мадемуазель Жюли напрочь не умела держаться в седле, а потому на конных прогулках юную графиню сопровождал её молочный брат Бобби. Верный друг и товарищ по играм и проказам.

–Интересно, что он там сейчас делает? – Сказала вслух девочка. – Вот бы посмотреть. Хоть бы одним глазком!

–А, что если он сейчас служит чёрную мессу?

Джейн обернулась на Бобби с горящими от любопытства глазами.

–Пойдём, посмотрим!

Но мальчику совсем не нравилась её затея.

Что, если в отместку этот Хэнкс нашлет на них падучую болезнь* или сделает так, что всё тело покроется бородавками?

Бобби передёрнуло.

То, что колдуны могут насылать такое проклятье, он много раз слышал от старой графской кухарки. Будучи ещё совсем детьми, они с Джейн пробирались на кухню, послушать её страшные истории о привидениях, ведьмаках и прочей нечисти. И кухарка увлечённо рассказывала им свои жуткие сказки, помешивая что– то в огромном котле. А потом они долго не могли уснуть и в каждом тёмном углу мерещились чудовища.

Сама Джейн, похоже, ничего не боялась. Ведь, этот дом, равно как и вся деревня располагались на землях её отца – графа Арчибальда Бернери. Но разве колдуны подчиняются земным законам?

Отговорить девчонку было бесполезно.

Разве, что напугать?

–А, вдруг, как он увидит?– Предположил мальчик.– Тогда несдобровать. Возьмёт и превратит вас в гусыню.

–Как это в гусыню? – Округляя огромные детские глаза, удивилась девочка. -Почему в гусыню? Я не хочу.

–Ха! Ему то какое дело, хотите или нет?– Хитро отозвался малой.– Превратит и всё. В глупую, толстую, серую гусыню. Колдуны это знатно умеют. Одним щелчком.

–Я не хочу в гусыню.– Джейн обиженно надула губы и оторопело скосилась на дом колдуна.

–Тогда в лягушку. Мерзкую зелёную жабу. Всё тело в пупырышках. Брр!

–Как это он посмеет? Я дочь графа Бернери!

–Так он же колдун. Ему всё равно.

Девочка ужасно боялась лягушек. И так живо представила себе это превращение, что совсем растерялась. Но, вырваться из под контроля гувернантки и свернуть назад, было как то… обидно. Сделаться лягушкой, тоже, совсем не хотелось. Девочка замерла в нерешительности. Лошадь нетерпеливо перебрала ногами, и это движение привело Джейн в чувство.

–Да ты просто нарочно пугаешь меня! -Догадалась она.– Только зря стараешься. Я не боюсь!– Джейн упрямо вздёрнула подбородок.– И не отступлю. Так что помоги– ка мне лучше спешиться.

Бобби вздохнул и спрыгнул с лошади.

– А, может, ты сам боишься?– Она лукаво прищурилась, сверху вниз глядя на мальчика.– Отвечай!

–Ещё чего! Никого я не боюсь! – Обиделся он.– Вот мой нож! Я выпущу ему кишки прежде, чем он успеет сказать заклинание. – Мальчик выхватил из-за пазухи лезвие.

–А если успеет?

–Не успеет! У меня с собой горсть кладбищенской земли. Все колдуны её бояться.

–Тогда, пошли!

Друзья осторожно подобрались к дому. Окно было достаточно высоко, так что даже, стоя на цыпочках, не удавалось заглянуть в него. Рядом валялся небольшой пенёк. Джейн подкатила его ближе, встала на него и заглянула внутрь окна.

В доме отшельника царил полумрак, и девушка не сразу разглядела, что там. К тому же, оконное стекло было покрыто таким приличным слоем пыли и грязи, что Джейн невольно поморщилась, зная с каким усердием, начищали стёкла в Бернери – холле.

Наконец, её глаза привыкли к темноте, и перед ней возникла внутренняя обстановка жилища.

В середине небольшой комнаты стоял стол, почти заполнявший собой все пространство. На нем тесно размещались какие – то банки, склянки разных форм, пучки травы, замысловатые сооружения из тонких железных прутьев, назначение которых она не понимала, и небольшая жаровня. В углу на полу лежала груда камней. А на высоких, почти под самый потолок, стеллажах, стояли стопки книг. Вообще книг было много. Несколько из них лежало на столе в раскрытом виде. Самого колдуна не было видно.

–Ну, что там?

–Ничего.– Коротко и несколько разочарованно ответила она. Девушка спрыгнула со своей подставки и направилась к Бобби.

И вдруг они услышали за спиной:

–А, что это вы здесь делаете?

–ААААААА!!!!!!

И, напрочь, забыв про нож, титулы и обереги дети с визгом разбежались в разные стороны.

Поместье Бернери-холл, Июль,1730 год.

Утро дышало прохладой. Той отрадной свежестью, которая обычно бывает летом, и которая, незаметно растворяясь, постепенно сменяется навязчивым зноем полудня.

Эти две недели выдались особенно жаркими. Даже старожилы не припоминали такого лета.

Из раскрытых окон поместья Бернери – холл, путаясь в тяжелых шелковых портьерах, струился лёгкий, бодрящий ветерок, наполняя комнаты утренним холодком и нежным ароматом цветущих роз.

Поместье ещё только пробуждалось, а на на огромной хозяйской кухне уже кипела привычная утренняя суета: жарко горела печь, кипятилась вода в большом чане, гремела посуда. Кухарки, ловко орудуя ножами, разделывали птицу, чистили рыбу. Нет – нет, покрикивая, подгоняли своих помощников. По гостиной и холлу сновали бойкие служанки. С весёлым щебетом они взбивали диванные подушки, сметали пыль, заменяли прогоревшие свечи, несли свежее бельё. Морщась и подтрунивая между собой, выносили из покоев ночные вазы.

Господская служанка, ловко подхватив большой серебряный кувшин для умывания и белоснежное полотенце, отправилась наверх, в покои юной леди Бернери. Служанку звали Мэри. Это была высокая, бойкая девушка, лет двадцати, с приятным, улыбчивым лицом и светло – русыми волосами, аккуратно собранными под белый крахмальный чепец. Она величаво поднялась по боковой винтовой лестнице на второй этаж и направилась в правое крыло большого графского особняка.

–Доброе утро, леди Джейн. – Громко поздоровалась Мэри, когда зашла в комнату.

Ответом ей была тишина.

–Доброе утро-о!

На этот раз – недовольное бурчание.

Мэри поставила туалетные принадлежности на столик, и, улыбнувшись, подошла ближе к кровати.

–Леди Джейн, пора вставать!

Девушка протестующе заныла и ушла под одеяло с головой. Мэри только усмехнулась – каждый день одно и то же.

В комнате царил полумрак. Служанка решительно распахнула портьеры и открыла окна. Комнату заполнили утренние звуки пробуждающегося поместья.

–Сегодня такая чудесная погода.– Громко констатировала девушка.

–Ты что нарочно? – Джейн, отбросив одеяло, возмущённо смотрела на неё заспанной мордашкой.

–Опять миледи до поздней ночи была в деревне и поэтому совсем не выспалась. – Заключила служанка

–Ой, Мэри, ну ты же всё знаешь. Зачем говорить? – Джейн упала на подушки.

–Не хорошо, что вы ходите туда.

–Мэри, ты просто ничего не смыслишь в химии!

–Куда уж мне.– Усмехнулась служанка, наливая из кувшина воду.– Водите дружбу с этим колдуном Хэнксом. Экономка говорит, всё оттого, что некому за вами приглядеть. Вот и находите сами себе занятия. Чего ради ваша мачеха отослала из поместья гувернантку – ума не приложу.

–Не ворчи. Я даже рада, что эта горгона уехала. А я, между прочим, вчера научилась делать порох!– Похвасталась Джейн.

–Господь с вами!– Ахнула Мэри.– И чего ещё вам в голову взбрело? Это же так опасно!

Девушка только весело фыркнула.

– А если кто мачехе вашей расскажет?

–Ну и что?– Джейн села на кровати.– Мне то, какое дело?– Она вздёрнула хорошенький носик.

– Ой, не говорите! Леди Бернери зорко следит за вами. И мне попадёт, если она дознается. Ох, леди Джейн, помяните моё слово – это до добра не доведёт.

Джейн сладко потянулась, её длинные слегка рыжеватые волосы разметались по плечам.

– А что, мачеха уже проснулась?

– Да. И она уже спустилась к завтраку. Вам стоит поспешить. Не нужно давать ей повода сердиться.

–Подумаешь… – упрямица капризно надула губки но, уже через мгновение, с готовностью спрыгнула с постели.

Она посмотрела на себя в зеркало. В отражении светилось милое личико с молочно-белой кожей, вздёрнутым носиком, алыми губками и удивительными серо-зелёными глазами. Девушка скорчила себе забавную рожицу и принялась умываться. Мэри помогая ей, отмечала про себя, как Джейн всё больше и больше становилась похожа на свою матушку леди Маргарет, чей портрет висел в галерее.

–А чего это вдруг она стала мной интересоваться?– Умывшись, спросила Джейн, покорно ожидая, пока служанка завяжет тесёмки платья.

– Вчера ещё экономка рассказывала, что она с нотариусом про наследство ваше говорила. Уж не знаю, что за блажь пришла ей на ум, да только ничего хорошего от неё ждать не приходиться.

–А-а…– зевнула девушка.– Интересно… Ты вот что Мэри, разузнай-ка хорошенько, всё что сможешь, а я попробую выведать у мачехи, что она задумала.

–Хорошо, я постараюсь. – Пообещала Мэри.– Да только и вы, леди, послушались бы доброго совета и не ходили больше к этому колдуну, Хэнксу.

– Джон Хэнкс вовсе не колдун как ты говоришь, а величайший химик и изобретатель.

–Ох, леди Джейн, хоть химик, хоть колдун, а по мне так выживший из ума старик. Да ещё учит вас всякому непотребству.

–Ой, не хитри Мэри.– Покачала головой Джейн. – А кто недавно обращался к нему за мазью для больных ног?– Девушка хитро прищурилась.

–Не знаю. Кто же это?

–Кто? Слухи утверждали, что это некая служанка молодой леди Бернери.

И, что она расплатилась отрезом хорошего сукна. Точно такого, что дарили всем служанкам на Рождество.

Мэри потупила взгляд, тем более, что ни для кого не секрет, какие больные колени* бывают у служанок. Только мази старика Хэнкса приносили ей облегчение. Джейн прыснула, видя её замешательство.

–Ладно, Мэри только впредь я не желаю, чтобы о нём ходили нехорошие слова.

–Хорошо, миледи. Просто я очень беспокоюсь за вас.– Она, наконец, закончила с туалетом хозяйки.

–Не волнуйся. Я буду очень осторожна.

Она чмокнула служанку в щёку и побежала вниз.

Легко спорхнув по мраморной лестнице, девушка, однако, не забыла зайти в столовую чинно и степенно, как и полагается благовоспитанной леди.

В обеденном зале за огромным столом уже восседала её мачеха.

–Доброе утро леди Бернери. – Вежливо поздоровалась Джейн.

Графиня, с неудовольствием взглянув на падчерицу и, не удосужившись поздороваться, строго произнесла:

–Сколько раз, Джейн, я тебе говорила, что добропорядочные леди не носятся по дому как угорелые, не опаздывают на завтрак и не заставляют себя ждать.

–Простите миледи.– Слегка склонив голову, покаянно ответила Джейн.

–Надеюсь, этого больше не повторится?– Улыбнувшись одними губами, спросила графиня.

–Не повторится. – Заверила падчерица.

–Хотелось бы верить.– Развёртывая салфетку, закончила женщина.

Девушка села за стол и мысленно показала мачехе язык.

Подали завтрак.

–Впрочем, мне хотелось поговорить с тобой о другом,– продолжила мачеха, намазывая масло на хлеб. – Тебе уже семнадцать – время выхода в свет. Пора подумать о своём будущем.

–О моём будущем?

–Да. Я имею в виду твоё замужество, дорогая.

Джейн заподозрила неладное.

–Время глубокого траура позади и теперь многое изменится. Мы наконец, сможем всё чаще бывать на приёмах и сами приглашать гостей. Хвала небесам, в будущем месяце нас посетит лорд Вудсток и лорд Горинг. И на правах близких друзей, мы, разумеется, примем их. Надеюсь, ты понимаешь, что подобные визиты делаются не только ради светской вежливости. – Она многозначительно посмотрела на падчерицу.– Так, что постарайся произвести на господ хорошее впечатление.

–Они едут сюда ради меня?-Удивилась девушка.

–Хотелось бы надеяться, что ты никого не разочаруешь.

– И кого из них вы определили мне в мужья?

–Что такое Джейн?– Почувствовав зарождающийся бунт, холодно осведомилась графиня.– Я ещё ничего не решила. Но, надо ли говорить, что это весьма достойные партии. Лучшие во всём королевстве. Стать женой любого из них большая удача.

–Но они же – старые.– Хмыкнула девица.

–А тебе ровесников подавай?

Джейн оторопело уставилась на мачеху.

–Прости мою резкость, Джейн.– Графиня взяла себя в руки.– Я понимаю. Твои волнения. Но, пойми и ты меня. Дела в имении идут не так хорошо, как ты думаешь. Поместье может уйти с молотка. Это…скандал! Твой отец перевернётся в гробу, если такое случиться. А лорд Вудсток весьма обеспеченный человек. Так, что не стоит… упрямиться.

Женщина старалась говорить убедительно и внимательно наблюдала за Джейн. Девушка молчала.

– Союз со зрелым мужчиной идеальный брак. – Продолжала мачеха.– И ты займёшь положенное себе место в обществе. Надо только как – то поделикатней решить это…

–Глупость какая-то.– Вдруг сказала Джейн.

– Что? – Графиня не поверила своим ушам.

– Я говорю, что никогда не соглашусь на брак ни с одним из них.

–Ах, так? Ну, хорошо. – Она недобро усмехнулась.– Просто отлично! Пусть имение уйдёт с молотка. Пусть нас посадят в долговую тюрьму. Ты готова опуститься до такого позора? Только знай, что в таком случае не только лорд Вудсток, последний лондонский бродяга не захочет взять тебя в жёны. Кредиторы каждый день присылают мне пачки писем! Я удивлена, как до сих пор приставы не приехали описывать мебель!

Графиня, откинувшись к спинке стула, отпила из чашки.

Джейн, опустив голову, молчала.

–Я уеду в столицу на несколько дней.– Продолжила женщина.– Нужно всё хорошенько обдумать и подготовить.

–А почему бы вам самой не выйти за них замуж?!– Хватаясь за последнюю соломинку, спросила девушка.

Леди Кэтрин строго посмотрела на падчерицу. Лакеи растерянно переглянулись между собой. В абсолютной тишине звук фарфоровой чашки поставленной на блюдце прозвучал оглушающе громко.

–Не надо дерзить, Джейн.– Ледяным голосом произнесла графиня. – Все браки высшего света заключаются именно так. И твой исключением не станет. Смирись.

–Но…Я думала… Я мечтала по другому. – Отчаяние душило Джейн.

–Ты как дитя.

–Я же хотела выйти замуж по любви!

–По любви? – Изумилась графиня.– По любви. Ну, конечно – по любви. А как же ещё? Послушай, Джейн, это только в глупых французских романах пастушки выходят замуж по любви. Люди нашего круга женятся по другим соображениям.

–Тогда позвольте мне хотя бы самой выбрать себе супруга!

– А с каких это пор девицы стали сами выбирать себе мужей? Что за неслыханная дерзость!

По лицу девушки потекли слёзы.

Графиня подошла к Джейн.

–Ну? Ну, что это? – Она подняла её за подбородок.– Успокойся. Успокойся маленькая глупышка.– Ласково, как с ребёнком заворковала мачеха, обнимая её.– Пойми, Джейн, то, что ты просишь просто невозможно. Не мыслимо. Хотя бы потому, что ты слишком юна, чтобы сделать правильный выбор. А кругом полным полно проходимцев. Они только и думают, как задурить твою наивную головку. Я совершенно не могу этого допустить. Мой долг позаботиться о тебе.

Мачеха говорила бархатным голосом, но в каждом слове девушка просто физически ощущала яд.

–Помни Джейн. Девушке твоего положения всегда должно быть благоразумной. Так, что успокойся, вытри слезинки и ступай к себе в комнату. Я сама позабочусь обо всём. Не тревожься. Я подберу тебе подходящую партию, и твоё будущее будет устроено.– С этими словами женщина, промокнув слёзы падчерицы, отбросила салфетку в сторону и с самодовольной улыбкой вышла из столовой.

–Благодарю вас миледи…– Пробормотала вдогонку Джейн. Она закрыла лицо руками.– О, Господи…

Джейн была последним и единственным ребенком покойного графа Арчибальда Бернери. Предыдущие её братья и сестры умерли ещё во младенчестве. А когда Джейн едва исполнилось четыре года, она лишилась матери. Отец долго горевал и не решался жениться. Его радостью и единственным утешением была дочь.

Джейн, на удивление, росла здоровой и бойкой. Они часто проводили вечера вместе, и отец с удовольствием брал её на охоту. Он был счастлив видеть, как Джейн скачет за ним на своем пони, весело смеясь, раскрасневшаяся от солнца и свежего воздуха.

Она обожала отца, а он потакал её капризам.

Граф нанял лучших учителей, чтобы Джейн получила блестящее образование. Но упрямица, бывало, сбегала от них, и с задором, наблюдала из какого – нибудь укромного уголка, как гувернёры и слуги сбиваясь с ног, мечутся по поместью в её поисках. А потом шли жаловаться к отцу.

Граф строго повелевал дочери явиться в кабинет, но едва она переступала порог комнаты с опущенной головой и нарочито напускным смирением, как он тут же прощал ей всё.

–Джейн, Джейн,– с мягкой укоризной говорил ей отец.– Ты сведёшь всех с ума своими проказами.

– Простите, отец,– отвечала дочь, покаянно опуская голову.– Просто я уже слышать не могу об этикете и латыни.

–Ну, признаться, я и сам никогда не любил латыни. Но право, негоже графини Бернери прослыть невежественной дикаркой.

–Вы правы…– Вздыхала Джейн.

–Но если тебе так наскучили гувернёры, то мне, пожалуй, придётся уволить их. – С серьёзным видом продолжал граф.

Девушка восторженно поднимала глаза.

– Только, пожалуйста, оставьте учителя музыки и танцев. – «Покупалась» Джейн. – Это единственное занятие, что не вгоняет меня в тоску.

–Прекрасно,– улыбался отец.– Когда ты удостоишься чести быть представленной ко двору, даже не вздумай о чём – либо заговаривать. Сразу принимайся петь и танцевать.

Они весело засмеялись.

Сердиться на Джейн не было никакой возможности.

На какое– то время юная леди становилась послушной, снова принималась за брошенное рукоделие, и в поместье воцарялся мир и покой.

Счастливая и беззаботная жизнь текла своим чередом. А потом в поместье приехала мисс Кэтрин Бишоп. Высокая блондинка с надменным лицом совершенно не понравилась девочке. Пока отец рассыпался в любезностях, гостья окидывала оценивающим взглядом холл, не обходя вниманием даже слуг.

Когда отец женился в поместье как – будто что – то незримо изменилось. Леди Кэтрин, в начале незаметно, потом всё более активно, стала вмешиваться в привычный уклад и распорядок Бернери – холла. Её ужасно раздражала вся обстановка в доме, нерасторопность слуг, и, по её мнению, не слишком достаточное почитание хозяйки. А всё оттого, что женщина явно рассчитывала на весёлую и беззаботную жизнь в столице, с бесконечными балами и раутами, а не на однообразное существование в пределах поместья. Ей хотелось жить при дворе. Хотелось романов и страстных свиданий в тайных закоулках дворцов и парков. А вместо этого были только тоскливые семейные посиделки,

скучные визиты соседей и бесконечные вечера у камина в гостиной. Граф был ужасным домоседом. Супруг совершенно ничего не хотел менять, а к перестановкам и преобразованиям отнёсся весьма скептически. Его всё устраивало. Он был только вечно недоволен тем, что его молодая и здоровая жена до сих пор не может родить ему сына. Это обстоятельство доводило графиню просто до отчаяния. Леди Кэтрин всячески увещевала мужа посетить курортный Бат. Ведь его целебные воды так благотворно влияют на женский организм. Рассчитывая, разумеется, не на серные источники, а на то, что курорт кишит молодыми, здоровыми мужчинами, которые помимо всего прочего, вполне способны и к деторождению. Здесь в имении, всё равно, что взаперти, адюльтеры крутить было не с кем.

Ну, в самом деле, не с конюхами же и лакеями решать щекотливый семейный вопрос!

Однако, Арчибальд Бернери, выслушав тонкие намёки жены, только отмахнулся.

–Не понимаю, как вонючая вода заставит расцвести засохшее дерево!– Хрипло и недовольно проворчал муж, имея под этим супругу.

Графиня чуть не задохнулась от возмущения. Это оказывается она засохшее дерево! Она! Которой всего-то навсего двадцать пять лет!

Но ей пришлось проглотить обиды.

Дни складывались в недели, недели в месяцы, но беременность так и не наступала. Граф всё больше был раздражён и на одном из обедов, к ужасу супруги, завёл разговор с викарием, одобряет ли церковь развод по причине бесплодия.

Женщина пошла на отчаянные меры. И по лакейской сдавленным смешком всё же пронёсся слух о тайных забавах графини на конюшне. Но, тем не менее, несмотря на все старания, за все годы пока был жив граф, у леди Кэтрин так и не родилось ни одного ребёнка. Мачеха злилась на себя, на старость мужа, на весь свет, и вымещала досаду на слугах.

Со смертью графа, леди Бернери словно вырвалась на свободу. Частенько уезжала в столицу по делам, и без сомнения весело проводила там время. Довольная и счастливая возвращалась назад, набивая сундуки и шкафы разным тряпьём, распихивая по гостиным крикливую мебелью и безделушки, и за короткое время поменяла почти всех слуг в доме. Стала чрезвычайно строга и требовательна. Слуги боялись её как огня, и ежедневно отчитывались и доносили ей обо всём.

И только преданная Мэри находилась рядом с Джейн. Они привязались друг к другу словно родные. Мэри оставалась единственным человеком в поместье, кто любил её и был предан всей душой. Она, Бобби, да старый Джон Хэнкс.

Прошло несколько дней. Джейн, гуляя по парку, долго размышляла над тем, что сказала ей мачеха. Неужели дела в поместье и впрямь так плохи? А может это каким тот образом связано с наследством?

С невесёлыми мыслями, Джейн вернулась в дом.

В холле как раз суетились служанки, расставляя новые вазы с привезёнными цветами. Мачеха обожала покупать новые, чаще экзотические виды растений, чтобы удивить, а больше, похвастать перед гостями.

Джейн прошла в кабинет. Она наугад открыла несколько ящиков бюро-секретера из красного дерева.

Бумаги…письма…ещё раз бумаги…закладные. А вот и хозяйская книга расходов. Джейн открыла фолиат. Пробежалась по строчкам.

Девушка потёрла висок.

Неплохо было бы в этом хоть что-то понимать…

Но на первый взгляд всё обстояло не так уж печально, как описывала графиня.

Значит всё ложь? И никакой угрозы разорения вовсе нет?

–Эти цветы переставьте в гостиную, а те пусть будут в столовой.

Мачеха!

Юная шпионка быстро захлопнула книгу, вернула документы на место, и захлопнула крышку секретера. Какая-то пачка писем осталась в руках и Джейн, лихорадочно скомкав её в руке, заметалась по комнате.

–Я буду в кабинете.

Сама не зная почему, девушка по детски юркнула за портьеру и спряталась, как когда-то в детстве пряталась из озорства от гувернантки.

Мачеха позвонила в колокольчик.

–Какие будут распоряжения, леди Бернери?

–Приготовьте мои вещи к отъезду. – Сказала она слуге.– Завтра я уезжаю в Лондон.

–Будет исполнено, миледи.

–И приготовьте письменные принадлежности. Мне нужно написать пару писем.

–Слушаюсь.

Слуга приготовил листы бумаги и открыл чернильный набор.

–Что-нибудь ещё?

–Где леди Джейн?

–Она гуляет в саду.

–Хорошо. Благодарю. Можете идти.

Слуга поклонился и вышел.

Графиня задумчиво оперлась о большой дубовый стол. Женщину грызла досада. Когда её муж граф Арчибальд Бернери ушёл в мир иной, женщина наивно полагала, что теперь стала полноправной и единоличной хозяйкой поместья, всех земель, всех угодий и всех капиталов. Это было логичным и справедливым итогом после этих ужасных лет жизни с проклятым стариком. Каково же было её удивление, когда прибывший нотариус огласил ей завещание. Женщине полагалась даже не половина, а всего-то навсего, жалкая вдовья треть от капитала мужа. Поместье же, равно как и оставшаяся часть наследства переходило падчерице в качестве приданного.

Графиня была раздавлена.

Столько лет терпеть занудство старой подагры и проиграть!

Леди Кэтрин задумчиво блуждала по комнате. Она остановилась напротив камина. В резной золочёной раме большого зеркала отразилась красивая белокурая женщина. Графиня подошла ближе и придирчиво оглядела себя.

Ей было тридцать лет.

А ведь она ещё совсем не старая, подумала она, смотря на себя.

Ещё молода, ещё свежа. Её организм не был утомлён частыми родами, как это бывало у ровесниц. И страстные взгляды поклонников на балах и раутах скользили по её фигуре вполне заслуженно и восхищённо.

Только, что теперь толку?

Треть от капитала мужа солидная сумма. И когда – то, она и мечтать не смела о таком подарке. Но сейчас…

Сейчас это стало ничтожно мало.

О каком высшем свете можно мечтать? Кому она нужна? Без денег, без поместья. Высший свет блистает золотом и бриллиантами, живёт во дворцах и швыряет деньги. Он не жалует бедных, перезрелых красавиц. Теперь она годится разве, что в жёны какого-нибудь богатого торговца. То-то он обрадуется. Вот будет хвастать, что женился на аристократке. Только, что это будет за жизнь? Жалкое прозябание в тесных клетушках двухэтажного домишки; вместо шёлка носить лён, экономить каждый фунт и радужно встречать галдящую, бестолковую толпу родственников из деревни?

Женщина живо представила себе эту картину и её охватила тоска. Тем более, что это был не самый плохой вариант. А в худшем. В худшем она окажется обычной приживалкой в поместье. Обычное дело бездетных вдов и старых бесприданниц. Её будут называть миледи, передавать поклоны в конце писем, она будет непременным и малозамечаемым атрибутом обедов и визитов, как ливрейный лакей. Ей будут вежливо кланяться и посмеиваться за глаза.

А лондонский сезон давно в разгаре.

Блистательные балы, опера, прогулки, маскарады. Роскошные дамы и кавалеры в богато украшенных каретах. Великосветские приёмы, зависть толпы…

И она могла и должна была быть среди них.

Женщина прикидывала и так и эдак. Но у неё ничего не получалось. Суровая реальность английских законов жестоко разбивала все надежды.

Итак, наследница – Джейн. И даже случись, с ней какое-нибудь несчастье, то наследство просто перейдёт в собственность казны. А этого женщина никак не могла допустить. Держать падчерицу в старых девах тоже не представлялось возможным. Девчонка рано или поздно получит своё, когда станет совершеннолетней, а с таким состоянием будь она хоть трижды уродина, охотников взять её в жёны будет предостаточно. Да и не получиться ничего. Однажды Джейн, как и все юные дебютантки, обязательно получит приглашение в Хэмптон-Корт, резиденцию короля, и тогда за её рукой выстроиться целая очередь. Она и сейчас, несмотря на простое домашнее платье и манеры дикарки, настоящая красавица.

Злости графини не было предела.

Потому и отомстить она решила чисто по женски.

Леди Кэтрин злорадно улыбалась.

Раз покойный муженёк оставил её с носом, ничто не помешает и ей отплатить его дочери той же монетой. Пусть девчонка зачахнет рядом с таким же сморчком, как и её папаша. Пусть будет так!

Я от души посмеюсь!

В дверь тихонько постучали.

–Что там ещё?

В кабинет робко заглянула служанка.

–Леди Бернери, приехал мистер Крэйг. Он просит принять его.

Женщина вздрогнула при этом имени.

–Кто?!– Она резко развернулась. Служанка растерянно повторила:

–Он представился…

– Мистер Фрэнсис-Кэвин Крэйг, мадам. – Мужчина, сделав поклон, стоя в дверях, лучезарно улыбался графине. – К вашим услугам. Надеюсь, вы меня не забыли?