Текст книги "Бульон терзаний"

Когда время, выделенное на индивидуальную репетицию, истекло, Петр Светозарович набрал номер Нины и продиктовал ей приказ по офису: «Приказываю всем артистам, занятым в спектакле, быть в это воскресенье на складе в Росинках начиная с пяти часов вечера. За опоздание – штраф. За отсутствие – лишение премии».

Владимир подошел к секретарше слегка ошарашенный. Приказ уже был распечатан, оставалось только улучить момент и подписать его у босса.

– Нина, объясни мне, почему репетиция будет на складе? И как туда добраться? И почему у меня даже для вида не спросили, не занят ли я в это воскресенье, например, в сериале.

– Но вы ведь не заняты, правда? – с надеждой спросила Нина.

– По стечению обстоятельств – я свободен. Но это вам просто повезло.

– Вот и здорово. Я вам адрес склада и схему проезда сейчас в почту скину. Мы там будем репетировать, потому что офис – режимный объект. Чтобы попасть сюда в выходной, надо подписать уйму бумажек на каждого человека. А склад – наш личный, можем делать что хотим.

– Тогда распорядись, чтобы на складе был весь готовый на сегодня реквизит. Особенно – конь для бездельника Молчалина. Пусть покажет, как умеет прыгать.

– Будет исполнено. Извините, а можно личный вопрос?

Владимир с интересом посмотрел на Нину. А что, почему бы и нет? Майя Ласковая и в подметки ей не годится – даже в своем смелом декольтированном наряде.

– Валяй, – он махнул рукой и по-кошачьи зажмурился.

– Скажите, каким тональным кремом вы пользуетесь?

– Кремом? Я? – Владимир легонько похлопал себя по щекам. – А, это меня загримировали. Я сюда прямо со съемок. Попробую выяснить.

– Пожалуйста, а? Если не трудно. У нас с вами одинаковый тип кожи. Вы так хорошо сегодня выглядите по сравнению с тем, что обычно. А я вам могу подсказать классное средство от морщин вокруг глаз!

– Нина, я, знаешь, не очень в этом разбираюсь, да и не хочу. Детское мыло и детский крем – предел моих косметических изысков. И то если кожа клочьями облезает.

– Тогда не забудьте узнать про тональник. А вот вам, кстати, конверт от Евлампии Феликсовны. Там документы и договор.

– Спасибо за доброту.

Владимир откланялся и почувствовал сильную жажду: кроме двойной порции кофе, с утра он сегодня ничего не пил. Дверь в переговорную-репетиционную была приоткрыта, и он решил, что не будет большой беды, если режиссер выпьет стаканчик-другой холодной воды.

В комнате за столиком Марии-Антуанетты сидела Ядвига и читала. Услышав шаги, она тут же захлопнула книгу и положила ее на столик обложкой вниз.

– Привет, я только поздороваться. Мне уже пора, – скороговоркой сказал Владимир, делая шаг назад.

– Очень торопишься, да? – спросила Ядвига. – Ты за рулем?

– Ага. Подвезти? – тут же вытянулся в струнку Владимир. И опять мысленно обругал себя за эту пионерскую преданность. Сейчас она его умоет, и поделом!

– Нет, подвозить не надо. Просто у Петра сейчас долгие переговоры по важным вопросам. Мы хотели вместе поужинать, но, видно, уже не получится. Я все равно его дождусь, но зачем просто так сидеть? Наверное, надо выпить чего-нибудь… Но одной как-то некрасиво, что ли.

– Ну… Я могу… Пару глотков.

– Нет, зачем же. Потом у тебя будут из-за меня неприятности. У тебя вид человека, которому не следует нарушать закон даже в мелочах. Особенно в мелочах. Непременно попадешься. Поэтому давай так поступим: я налью себе тут какого-нибудь бурбона… Не очень в этом разбираюсь, конечно, надеюсь на твой совет. А ты просто посидишь рядом. Или, может быть, чаю?

– Может быть, – кивнул Владимир. – Вот, наверное, немножко этого коньяку будет в самый раз.

– Разумеется, немножко. Не собираюсь же я всю бутылку выпивать.

Ядвига нашла в одном из ящиков вполне чистый стеклянный стакан, Владимир довольствовался пластиковым. В репетиционной комнате было полутемно. Они сидели друг напротив друга за простым прямоугольным столом из ДСП. Сидели тихо. Дверь, ведущая в коридор, была плотно прикрыта.

– Ну… – Ядвига отвела в сторону руку, в которой держала стакан, и внимательно посмотрела на Владимира. Тот потянулся вперед, потом отпрянул, чуть не перекувырнувшись назад вместе со стулом.

– Нет, погоди. Я просто хотела предложить тост за возникшую между нами сердечную приязнь.

Владимир приободрился и снова ринулся на приступ. И опять был отброшен на исходные позиции одним только взглядом собеседницы.

– Сейчас же как принято? – задумчиво произнесла Ядвига и поставила стакан на стол. – Чуть только два человека испытывают друг к другу сердечную приязнь, как непременно надо закончить дело постелью.

– Что ж в этом такого? Разве плохо это – спать с тем, кто вызывает симпатию? Хочешь запретить?

– Ничего я, конечно, запрещать не собираюсь. Просто это очень упрощает все. Я знаю, о чем говорю, поверь. Существует множество нюансов в отношениях между людьми. Тонких, как аромат цветка. А современный человек все сводит к наличию или отсутствию секса между двумя. Был секс – стали близки, даже если разбежались тут же и больше никогда друг друга не видели. Не было секса – не стали близки, даже если поверяли друг другу все тайны.

– Бывает, конечно, дружба. Очень даже бывает. Но не между мужчиной и женщиной. Тут природа…

– Не называй природой – привычку. У тебя привычка, как у старого холостяка: привычка к завершению цикла. А мы не будем завершать цикл. Это совсем другой цикл, он еще только начался. Мы с тобой соратники, единомышленники. Мы уже в чем-то близки с самого рождения: у нас сходные взгляды на жизнь, просто я женщина, я все поняла раньше, а ты – мужчина, ты еще поймешь.

– Да я уже давно понял. Извини, если…

– Не то ты понял, не то! Не вздумай на меня обижаться – у нас общее дело. Я это все сказала не для того, чтобы тебя оттолкнуть. А чтобы ты вышел за рамки своих представлений об отношениях между людьми. Понимаешь, когда каждую можно заменить каждой, выбор сделать невозможно. Все время будешь менять, менять, менять, искать несуществующий идеал. А ты подумай – может быть, ты упустил идеал, не разглядел, потому что, обнимая идеал, уже смотрел куда-то вдаль, искал новую цель?

– Ты как-то преувеличиваешь мои победы на этом поприще, – делано смутился Владимир.

– Это не победы. В отношениях между двумя победа – это когда побеждают двое, находят друг друга, зацепляются невидимыми ворсинками и остаются вместе, перестают бежать и искать. Пока бежишь и ищешь, ты не победил.

– Не знаю, как с тобой говорить. Уже боюсь слово сказать – будут новые придирки.

– Разве это придирки? Я просто пытаюсь объяснить то, что поняла сама. Мне захотелось поделиться этими мыслями с тем, кто их оценит. Ну ладно, я больше не буду, обещаю. Если только сам не попросишь. Давай, наконец, выпьем за приязнь, которая возникла между нами, – и так завершим этот вечер.

Они символически содвинули стаканы – стеклянный с дорогим коньяком и пластиковый с чаем, заваренным из пакетика. Вскоре освободился Петр Светозарович и прислал за Ядвигой Нину. А Владимир поехал домой один.

Глава семнадцатая
Репетиция на складе

Когда человек слышит поэтическое название «деревня Росинки», ему представляется раннее летнее утро. Заливной луг, трава по пояс. Туман в низинах. Капли росы на еще не раскрывшихся цветах. Рай земной, как он есть.

На самом деле все совсем не так. Деревни той давно уже нет, а роса если и выпадает на крыши мегамаркетов, то какая-нибудь особо ядовитая, пропитанная бензином.

«Деревня Росинки» – рай потребления, огромный светящийся остров, мираж, возникший среди пустырей, заросших травой и невысоким кустарником. Рядом проходит шоссе. По выходным сюда приезжают экономные городские жители, чтобы закупить продуктов на ближайшую неделю. В «Росинках» есть все: то, что пригодится в хозяйстве, то, что никогда не пригодится, и многое сверх того. Продуктовые, мебельные, хозяйственные супермаркеты. Бытовая химия, компьютеры, книги. Сезонные товары. Счастливые часы.

За светящимися громадами гипермаркетов сиротливо жмутся длинные двухэтажные постройки из красного кирпича. В одной из таких построек и располагается склад, принадлежащий «Миру Элитной Мебели». Второй этаж и часть первого занимает магазин. Здесь можно купить не только мебель по цене производителя, но и кое-какие строительные материалы. Свободные от торговли площади первого этажа отданы под мастерские и офисные помещения. Непосредственно склад, давший название всему зданию, находится в подвале.

Владимир прибыл на час раньше назначенного времени. Оставил автомобиль около магазина, обошел здание по периметру, нашел вход на склад, спустился на шесть ступеней вниз, на всякий случай дернул на себя тяжелую дверь, обитую жестью, – и она поддалась. Он очутился в каморке, стены которой были обшиты вагонкой. Под потолком висела голая электрическая лампочка на длинном шнуре. На крепком деревянном табурете напротив входа очень прямо сидел старичок в валенках, ватных штанах и лыжном свитере – должно быть, сторож.

– Куда? К кому? – строго спросил он.

– Да я режиссер. У нас тут репетиция назна…

– Знаю. Мне тебя описали. Шагай вон до стены, там свернешь, – распорядился старичок.

Пройдя немного вперед и завернув за угол, Владимир оказался в узком коридоре, с одной стороны ограниченном кирпичной стеной, с другой – рядами уходящих вдаль стеллажей. Пахло деревом, стружкой и цементом. Ранние пташки, опередившие даже своего сверхпунктуального режиссера, столпились у входа, как бы ожидая команды.

Нина, ответственная за все и вся, сверялась со списком и расставляла в нем галочки. Увидев Владимира, она нашла его фамилию и тоже отметила галочкой. За Ниной маячила мрачная тень Таира, которого она приспособила к доставке спортивного снаряда типа «конь» и другого, менее громоздкого реквизита. Супруги Сапелкины спешно придумывали занятие для двух своих дочерей-близняшек лет пяти. Судя по хитроватым выражениям детских физиономий, девочки уже договорились, как они поразвлекутся. Две княжны, приехавшие заранее, чтобы побродить по распродажам одежды, хвастались друг перед другом обновками, разместив между стеллажами многочисленные пакеты.

– Реквизит по списку прибыл. Сейчас Таир принесет коня, – отрапортовала Нина. Печальная тень за ее спиной испустила глубокий вздох.

– Хорошо. Теперь бы найти плацдарм для маневров, – кивнул Владимир и отправился в увлекательное путешествие среди стеллажей.

Металлические и деревянные, они стояли вплотную друг к другу так, что иногда между ними приходилось протискиваться боком. В самых узких местах Владимир натыкался на одну из Сапелкиных-младших. Через десять минут ему показалось, что склад буквально наводнен маленькими хулиганками.

Над головой гудели редкие лампы дневного света, не особенно разгонявшие полумрак. Владимир увидел вдали яркий луч и пошел на него. Вскоре он услышал, как бедняга Таир проклинает свою злосчастную судьбу – а заодно тяжелого, неудобного коня и того, кто придумал его сюда притащить. Владимиру стало стыдно, и он поспешил на помощь. Опоздал: конь уже стоял посреди довольно просторной и абсолютно свободной от стеллажей площадки, расположенной перед окном погрузки.

Владимир огляделся и понял, что лучшего места для репетиций просто не найти. Цементный пол на этом участке склада был покрыт исцарапанным, протертым во многих местах линолеумом непонятно-зеленого цвета. Под потолком висели три лампы в алюминиевых абажурах, в которых угадывались очертания двух кастрюль и одного чайника. В дальней стене виднелось углубление, облицованное белым щербатым кафелем. В центре углубления сияла новенькая фарфоровая раковина цвета слоновой кости. Из стены над ней торчал проржавевший водопроводный кран.

– Слушай, Таир, а стулья тут есть какие-нибудь? – осторожно спросил Владимир. – Надо бы поставить, чтоб народу было где сесть…

– Стулья есть. Только пусть каждый сам себе принесет, идет?

– Да я сам могу. Ты только скажи, где они. И пусть это… надо кого-то поставить у входа, чтоб народ не разбредался по складу, а сюда подтягивался.

– Дедушка-сторож всех направит, – заверила Нина, появляясь из-за стеллажей, – я сейчас сбегаю предупрежу его.

Пока Владимир таскал стулья с первого этажа в подвал, стали прибывать остальные актеры. Приехала Елена Жукова в скромных темно-синих джинсах и розовой футболке с надписью «Королева и богиня – это я». Прикатил на велосипеде курьер Дмитрий. Увидев, с каким трудом дядя втаскивает свой транспорт в подвал через окно погрузки, ужасные близнецы поспешили на помощь.

– Хочу такой велосипед! – тут же сказала одна из девочек.

– И шины ему проколоть! – добавила вторая.

К счастью, у родителей, хорошо знающих милых своих ребятишек, были заранее заготовлены отвлекающие игрушки.

– А вот кто со мной дротики в стену кидать? А? – тоном искусителя спросил Сапелкин-отец. – Дротиков на всех не хватит! Сейчас я их дяде отдам.

Малютки купились на этот дешевый трюк и с грозным рычанием кинулись на папу.

Дмитрий хмыкнул и на всякий случай закинул велосипед на верхнюю полку широкого стеллажа, на котором лежали готовые столешницы.

– Ну, где мой конь? – деловито спросил он. Владимир и Нина схватили его за руки и потащили к снаряду. Молодой человек скептически осмотрел коня, проверил на прочность, даже постучал по ножкам.

– Подходит? – с волнением спросила Нина.

– По технике безопасности – вполне. Но вообще-то это не конь.

– Как? – схватилась за сердце Нина. – А что же это?

– Козел.

– Кто козел? – строго поинтересовался Владимир.

– Снаряд.

– И какая разница? – всполошилась Нина.

– Другие размеры и назначение. Потому называется – «козел».

– Ты прыгать через него можешь? – спросил Владимир.

– Могу. Даже проще.

– Значит – это конь, – распорядился режиссер. – Пойми, дружок, у нас – театр. Здесь все не то, чем кажется.

– А почему не сказать, – робко спросила Нина, заглядывая в сценарий, – почему бы вместо «Молчалин на коня садился» не сказать «Молчалин на козла садился»?

– А Грибоедов во гробу крутился, – устало закончил Владимир. – Это будет конь. Под мою ответственность. Сивка-Бурка. Бывший козел.

Дмитрий сказал, что ему все равно, как зовут снаряд. Он уже придумал небольшую гимнастическую композицию и специально тренировался прыгать и падать. Сейчас разомнется – и будет готов продемонстрировать свои умения.

Явилась Евлампия Феликсовна в ярко-желтом спортивном костюме, в сопровождении мальчика лет шести – вероятно, внука.

Через минуту Владимир уже слышал где-то в зарослях стеллажей ее властный голос:

– Девочки, вы же хотите быть не только сильными, но и умными? Тогда прекратите ломать эту штуку, она сделана из авиационного сплава. Лучше поиграйте с мальчиком в настольную игру. Он вам расскажет, что это такое. Ты же расскажешь? Вот так, и чтоб тишина была. Сядьте все трое сюда, чтобы я вас видела.

Приехала Ядвига с супругом. Княжны тут же окружили ее, отталкивая друг друга, так что Петр Светозарович не выдержал и с обидой произнес:

– Не очень уж меня локтями пихайте, все-таки я здесь главный.

В последний момент, сверяя списки персонажей и реквизита, Нина обнаружила, что вписала «петрушку» не туда. То-то она еще удивилась, зачем Таир купил пучок зелени. По невероятному стечению обстоятельств, Петрушка-артист обнаружился в мастерской. Он преспокойно сидел в углу и что-то собирал из мелких деталей. Владимир сам видел его, когда таскал стулья в подвал. Он думал, так надо, работает человек сверхурочно. Оказалось – так не надо. Все работают в рабочее время, а в выходные – отдыхают или, например, репетируют.

Компетентный Борис отправился выяснить подробности происшествия.

– С разрешения начальства! – вскакивая с места, гаркнул Петрушка. – Стул для кормления младенца. Из отходов производства. Все равно же их на свалку, а так – вот, вещь.

Директор по производству внимательно осмотрел почти готовую «вещь». Принюхался.

– Я не пил! – прижав к груди руки, воскликнул Петрушка. – Повода не было. Вот сделаю – выпью.

– На репетицию – шагом марш! – приказал Компетентный Борис. – Вниз, на склад.

– О! – сказал Петрушка сам себе, потирая руки. – Двойной повод.

Пока выяснялся вопрос с Петрушкой, Владимир экзаменовал княжон: нужно было подобрать группу сплетниц, которые произнесут реплики господ N. и D., выведенных из числа персонажей за отсутствием подходящих кандидатур.

– Смотрите, девушки, такая картина: Софья расстроена разговором с Чацким, бросает ничего не значащую фразу, которую вы передаете друг другу, превращая в нелепый слух. Вот текст, я его слегка сократил и отредактировал. Начинайте вы, потом вы и так далее. Я пока что за Софью.

Княжны вошли во вкус: каждой хотелось заграбастать побольше реплик и затмить прочих. Чтобы коллеги потом говорили: «Среди безликой подтанцовки выделялась Анечка (Машенька, Светочка), сказавшая великую фразу „С ума сошел!.. Ей кажется!.. вот на!“»

Но Анечки, Машеньки и Светочки, стараясь превзойти одна другую, переигрывали ужасно, и выпускать их было нельзя. Общей суеты сторонилась только пухленькая княжна, занятая своими мыслями.

– А вот вы. Ну-ка, прочитайте, – приказал ей Владимир.

– С ума сошел!.. Ей кажется!.. вот на! – монотонно пробубнила та. И встрепенулась: – Кто сошел с ума? А? Я что-то пропустила?

– Так-так, – обрадовался Владимир, – теперь с таким же неподдельным интересом прочтите весь фрагмент.

Пухленькая княжна была главной сплетницей «Мира Элитной Мебели» – бесценный опыт! Поразмыслив не больше минуты, Владимир отдал весь разговор с Софьей ей одной, вычеркнув еще несколько реплик. Остальные девушки, надувшись, отошли в сторону.

Вернулся Компетентный Борис с Петрушкой, артисты наконец поделили места и расселись чинно, как школьники. Владимир вспомнил свое обещание и незаметно, как ему показалось, передал Нине записку с названием тонального крема, которым его так чудесно и щедро обмазали гримеры. Нина кивнула и спрятала записку в карман. Но пара внимательных глаз заметила эту манипуляцию.

– Итак, начинаем! – объявил режиссер, выходя на середину помещения. – Спасибо, что в свой выходной вы все приехали сюда. Очень важно…

Раздался первый телефонный звонок. Владимир укоризненно посмотрел на Елену.

– Привет, я не могу говорить, – ужасно смутившись, сказала в трубку Ульяна. – Извините меня, пожалуйста.

– Нет, я не понимаю, – как бы в пространство сказала Елена, – вот прямо сижу и не понимаю. Неужели так трудно – взять и выключить телефоны? Я ведь выключаю. Мне звонят по работе, а я выключаю. Потому что это – театр. А не базар-вокзал.

Послышался шорох: артисты потянулись к сумкам. Потом – мелодичные переливы: телефоны отключались, послушные воле хозяев. Даже Петр Светозарович последовал общему примеру.

Когда все вернулись на исходные позиции и замерли, Владимир продолжал:

– Раз мы все здесь собрались и даже установили тишину, то прогоним спектакль целиком как есть. Не обращая внимания на ошибки. Я их всем потом укажу лично, но мы не станем останавливаться. Каждый должен увидеть место своего героя в общем замысле. И для начала я предлагаю вам – на время репетиций – думать о своем персонаже не «он» или «она», а «я». Найдите с ним что-то общее. Подумайте, кто он, чем живет. Что хочет получить. Что ему мешает. Как ему добиться цели. Помните, что действие разворачивается не здесь и не сегодня. А в начале 19 века в богатом московском доме… Итак, раннее утро. Гости, которые к вечеру съедутся на бал, еще спят. Чацкий мчится на перекладных, чтобы поскорее засвидетельствовать свое почтение.

Скалозуб в манеже гарцует на коне. Фамусов просыпается и идет проведать дочь. А что же она? Всю ночь сидела в своей комнате с Молчалиным. Горничная Лиза караулила их, но под утро уснула. Лиза, Фамусов – на сцену. Софья, Молчалин – приготовиться. Всем следить за сценарием, выходить вовремя, не зевать.

Репетиция началась. Уже с первых, некогда прекрасно отрепетированных, сцен Владимир схватился за голову: они что, совсем умственно недоразвитые? Как эти люди так быстро забыли все, что он им говорил? Он без устали записывал в блокнот замечания каждому артисту. На лбу им это вытатуировать!

Хорошо постоял на руках, отжался, прыгнул и упал Молчалин – так, что за него и вправду переволновались. Но текст он не помнил и запинался на каждой строчке, читая по бумажке. Замечательно слаженно вышло княжеское семейство под предводительством великолепной Ядвиги. Танец целиком еще не был готов, его показали схематически, но и это впечатляло. Забавно разыграли свою мизансцену супруги Сапелкины (Горичи). Вот только под конец жена, игравшая Наталью Дмитриевну, слегка перестаралась. И в ответ на комплименты Чацкого не просто ответила с гордостью: «Я замужем», – но и продемонстрировала украшенный обручальным кольцом безымянный палец. Со стороны это было похоже на неприличный жест из брутального американского кино, но Наталья Дмитриевна вцепилась в свою идею клещами. «Попросить Чацкого загораживать ее в этот момент от зрителей», – нацарапал в своем блокноте Владимир.

Неплохо справился с ролью бабушки Федя – разве что совсем не по-родственному приобнимал за талию свою внучку Нину. Таир припас для Загорецкого нелепый поклон и пару гримас, явно позаимствованных из арсенала мистера Бина. Княжны прыскали в кулачок, его это еще больше вдохновляло, так что в конце засмеялась даже Евлампия Феликсовна. Значительных успехов достигла Ульяна-Софья – не зря не пропустила ни одной репетиции. Но остальных главных действующих лиц хотелось избить палкой и заменить немедленно. Даже Эдуард-Чацкий был невнимателен, словно занят какими-то своими мыслями, и разыгрался только к третьему действию. Компетентный Борис выдерживал тон и интонацию, но путал слова.

У Владимира опустились руки. Ему показалось, что перед ним стоит огромная – не охватить глазом – бадья с сырым тестом. Которое надо месить, месить и месить без устали, день и ночь. Перед глазами плывут красные круги, он месит, выбивается из сил и падает в эту бадью, и сырое тесто, как болото, поглощает его. Все. Нет режиссера.

«Буду репетировать с главными отдельно, до посинения. В крайнем случае сокращу текст и сделаю ставку на Софью», – подумал он.

В девять часов вечера начали расходиться. Те, кто был на своих авто, предлагали подвезти безлошадных. Собирались группы, разъезжались, как гости с бала.

Владимир остановил Дмитрия, чтобы указать ему на необходимость учить текст, и тут где-то в недрах склада послышался грохот и нечленораздельный вой.

– Что еще там? – вздрогнул режиссер и поискал глазами близняшек-Сапелкиных. Девочки чинно прощались со своим новым другом и его строгой бабушкой.

– А, это Петрушка. Старый конь. Уже выпил и бегает за девчонками, – махнул рукой Дмитрий.

– Старый конь борозды не испортит, – машинально сказал Владимир.

– Это он в театральном смысле конь, – пояснил Дмитрий. – У вас же все не то, чем кажется. Козлов конями называют.

Владимир не нашелся с ответом, и даже забыл, что хотел сказать Молчалину. Сапелкин-муж и печальный Горюнин отправились на помощь княжнам и кое-как успокоили буяна.

Компетентный Борис поманил пальцем генерального директора, и они удалились наверх.

Помахивая честно заработанным пучком петрушки, проследовал к выходу освобожденный Таир.

Пухленькая княжна подошла к Нине и хитро улыбнулась:

– А я видела, как тебе Виленин записочку передал.

– И что? – устало спросила Нина.

– А мне тоже кое-кто сегодня записочку подбросил. Давай меняться?

– Зачем?

– Интересно же. Ты покажи мне, что у тебя, а я покажу, что у меня. А?

– Ну если тебе так надо, – чтобы поскорее отделаться от назойливой подруги, сказала Нина. Она хотела домой, а Владимир обещал подбросить их с Ульяной до метро.

Пухленькая княжна, победно улыбаясь, вытащила из кармана смятый листок и протянула его собеседнице.

– «Дорогая Лариса. Приглашаю тебя после репетиции на концерт в клуб „Геликон“. Надеюсь, что дудук тебе нравится так же, как и мне. Буду ждать за углом, около „Меги“. Эдуард», – прочитала Нина. – С ума он сошел – после репетиции еще куда-то тащиться в клуб!

– «С ума сошел!.. Ей кажется!.. вот на!» – тут же процитировала из своей новой роли Лариса. – А мне чего делать теперь? Он же всех бросает. И меня бросит.

– Пока что он просто пригласил тебя на концерт. Тебе нравится дудук?

– Вообще-то я никогда такое не ела. Не знаю.

– Это дудка такая, на ней играют. Сходишь на концерт, послушаешь дудук, потом Эдуард подвезет тебя домой. Чем плохо-то?

– Ну… Нет, неплохо. Еще бы поужинать там.

– Уж, наверное, и ужином угостит.

– Во, это здорово. А то мне так лень что-то готовить. Теперь покажи скорее, что тебе написал наш режиссер.

Нина показала.

«Балет-2000» – было написано на листочке.

– Какой романтик! – воскликнула княжна Лариса. – Зовет на балет! Какой мужчина сейчас пригласит девушку на балет? Только тут написано двадцать ноль-ноль, вы уже опоздали.

– Он меня никуда не зовет. Это название тонального крема, который он мне посоветовал.

– Он что, это самое? – оживилась пухленькая княжна. Какая сплетня, ах, какая сплетня. – Я сразу заподозрила его. Слишком воспитанный для нормального мужика. Надо мне тоже насчет косметики с ним посоветоваться.

– Тебя ведь Эдуард ждет, – напомнила Нина. Давно закрылся мебельный магазин. Разъехались с бала гости. Погасли тусклые лампы. Опустел склад. И только в мастерской, положив голову на недоделанный детский стульчик, спал Петрушка. Ему снилось раннее летнее утро. Заливной луг, трава по пояс. Туман в низинах. Капли росы на еще не раскрывшихся цветах. Первая жена, совсем молодая, бежит к нему через этот луг, по влажной траве, бежит, раскинув руки в стороны, и он тоже бежит, и они вот-вот встретятся.