Текст книги "Жди меня"

Глава 12. Дни рождения отмечать надо

Марина встретила Вадика возле его офиса, как они и договорились. Молодой человек едва дождался, когда часы на смартфоне покажут 19–00, а следовательно, конец рабочего дня, и можно будет откланяться, пожелав коллегам приятного вечера. Обнявшись, влюблённая парочка пошла к машине – старенькой «мазде» предпенсионного возраста.

Вадик раскрыл перед Мариной дверцу, и девушка села в переднее кресло, поправила юбку на коленях, стремительно поползшую вверх по стройным бёдрам. Откинула с плеч волосы – чёрные, как ночное море. Она была так хороша, что он залюбовался ею, особенно глазами, формой и цветом похожими на чернослив. В них плясали такие бесенята!.. Наклонился, поцеловал её в губы – пухлые, и без силиконовых накачек.

– Я соскучился, – с намёком произнёс он.

– Я тоже, – с придыханием ответила она и потянулась всем телом, выгнув спину. Молния на куртке помчалась вниз, и в приоткрывшемся зазоре, между расстёгнутыми бортами блузки, сверкнула оливкового цвета грудь.

– Ты что, без бюстгальтера?!

У Вадика мурашки побежали по загривку, позвоночнику и вниз – так сильно было желание обладать этим богатством.

– Едем к тебе?

– Ага. Светка куда-то намылилась, скоро уйдёт.

Он обошёл машину и занял место водителя. Серебристая «мазда» была его ровесницей, к тому же оформленная на мать, Киру Борисовну, но, как говорится, выбирать не приходилось: всё-таки лучше, чем общественный транспорт.

Автомобиль завелся сразу и медленно покатил к главной дороге, чтобы сделать поворот и уж после набрать скорость.

– Ты, наверное, голоден? – спросила Марина, повернувшись к нему вполоборота.

– Голоден, голоден, – снова с намёком ответил он. – Так что ты от меня не отвертишься.

– А я и не собираюсь отверчиваться, – Марина обдала его горящим взором, энергия била из неё ключом. – Я заранее, ещё до лекций, котлеток нажарила, – с гордостью добавила она, хвастаясь своими достижениями. – Сама, между прочим, фарш накрутила. Для милого старалась.

– Как и подобает любящей женщине, – намеренно продлил её фразу Вадим.

Он уже давно мечтал о новой машине – престижной и удобной, такой, чтоб Маринка ахнула: «Вот это да!» Сколько раз уже надоедал отцу со своей просьбой, но тот неизменно отвечал, что деньги вот-вот появятся, надо только подождать. А если не терпится, пусть попробует заработать сам. Не мог же отец сказать ему, что совсем недавно уже купил машину для другой семьи, а новые деньги придут не скоро… А теперь вот ещё и свадебный подарок для китайца нужен.

О тайной жизни отца Вадим, конечно, знал, поскольку слышал об этом с детских лет. Но при каждом новом случае разборок между родителями, будь то нарочно использованная Милкой помада или волосы в постели, мудро повторял вслед за отцом:

– Ну, хватит мама. Ничего такого не было. Не придумывай. Тебе просто показалось.

Он очень хотел, чтобы родители жили вместе…

– Вадь, а как ты думаешь? Может, мне поставить спираль? – спросила Марина.

– А это не вредно?

– Нет, конечно.

– А зачем?

– Ну как зачем?! Чтобы не бояться! Нам ещё рано иметь детей, ведь так?

«Ничего себе! Она уже о детях думает!» – удивился он.

«Вот бабы! – вспомнились ему наставления отца. – Не успеют в постель лечь с мужиком, как тут же хотят его детьми повязать – по рукам и ногам».

– Правильно, рано. Мы сами ещё дети, – с нажимом на последнюю фразу ответил он, успевая следить за дорогой и светофорами, в то время как её юбка снова предательски задралась вверх, чуть ли не до самых трусиков. Он видел эти манящие летним загаром бёдра, но старался держать себя в руках.

– Знаешь, Марина, – вдруг решился Вадим на откровенность. – Я тебя люблю. Но я не готов ещё быть ни мужем, ни тем более отцом. И вообще, надо сначала получше узнать друг друга. Или я неправ?

– Ну что ты! Конечно, прав, – согласилась она, но радость на её лице резко пошла на убыль. Так стряхивают ртуть в градуснике, увидев температуру, которую тот показал. Она нервно одёрнула юбку и стала смотреть в окно. «Дуется, – понял Снегирев-младший. – Зато всё честно. А честность всегда лучше, чем недосказанность и напрасные ожидания».

«Погоди, милок, придёт моё время… Ты у меня ещё попляшешь, когда ко мне привяжешься», – мелькнуло в голове у Марины. Недаром мать беспрестанно ей твердила, что сначала надо завоевать сердце парня, а потом уже вить из него верёвки. Редко в жизни встречаются такие ребята, которые хотят сразу в загс, вот и приходится их обхаживать, пока не созреют для женитьбы. Но и затягивать с замужеством тоже нельзя – годы-то идут, и шансы на счастливый брак всё уменьшаются…

Марина и Света снимали жильё в двухкомнатной квартире. В просторной гостиной проживала сама хозяйка, а в спаленке, на площади в четырнадцать квадратных метров, ютились девушки. С жильём им повезло, потому что чаще всего хозяйка была в отъезде, её комната заперта, и они ощущали полный комфорт и свободу действий на всей оставшейся территории.

Не успела Марина вставить ключ в замочную скважину, как дверь открыли изнутри. Их встретила Света – как всегда, лёгким приветствием и настороженным взглядом. С подобным ощущением входят в комнату, в которой темно, и что там таится, неизвестно, а значит, нужно быть начеку. Интересно, почему у неё такой взгляд?

Она была уже одета. Потёртая длинная – аж до самых щиколоток, – джинсовая юбка, куртка до талии. На голове капюшон, хотя на улице ещё не холодно.

– Ты когда придёшь? – поинтересовалась Марина.

– Думаю, часа через два. А так… не знаю.

– Ну, по крайней мере, не раньше? Договорились? – настаивала Марина, уже снимая в прихожей туфли. И направила свой взор на Вадика: – Ну, ты прям… как сирота казанская! Чего застеснялся? Проходи, гостем будешь! – и засмеялась – искренне и заливисто.

– Обещаю вам не мешать! – бросила, вместо слов прощания, Света.

И торопливо, как когда-то в детстве, побежала по лестнице вниз, на улицу.

В жилах этой девушки текла восточная кровь – отец адыгеец, мать балкарка, и этот восток – нежный, а отнюдь не грубый – отразился в её внешности. Наверное, такие девушки прежде других попадали в гаремы к падишахам и знатным придворным – овальное лицо, нежная белая кожа, контрастно чёрные брови, ресницы и глаза. А какая длинная шея! Африканки бы позавидовали. Девушки с гор вообще красивы от природы и обладают удивительной статью.

А влюблённая парочка, закрывшись на все замки, уже не выпускала друг друга из объятий… Как хорошо быть вдвоём, когда рядом нет никого – ни через стенку, ни на кухне… вот это и есть благодать! Не нужно ничего особенного, а просто иметь хоть малое гнёздышко, надёжно защищённое от посторонних глаз. Любовь требует уединения, как дельфину требуется море…

Потом Марина разогрела котлеты, угостила ими жениха.

Тот ел да нахваливал, хотя мамины бифштексы были гораздо вкуснее, несмотря на обильный кетчуп, который то и дело добавляла ему в тарелку любимая женщина.

– Ты не забыла пригласить на воскресенье своего брата? – спросил Вадим, дожевывая уже четвёртую котлету.

– Лёшка придёт, – кивнула Марина. – Знаешь, как он обрадовался, что я его позвала! Я даже не ожидала такой реакции.

– А про подарок напомнила? А то ещё явится с пустыми руками. Светка обидится, и тогда уже к ней ни на какой козе не подъедешь.

– Я ему сказала, чтоб всё было чин чинарём: цветочки, коробка конфет. И духи. Он сначала поворчал, мол, не дороговато ли будет, но когда узнал, для кого – тут же согласился.

– Видать, она ему приглянулась.

– Ещё бы! Красавица, и притом скромница. Ни разу никого сюда не приводила. И сама ходит только в институт да на какие-то занятия.

– Не то, что некоторые! – поддел шутливо жених.

– Ах ты, зараза! – бросилась на него с кулаками Марина – тоже, конечно, в шутку. – Я тебе покажу некоторых! – И они принялись дурачиться, понарошку драться, пока снова не обнялись, чтобы в конце концов слиться, обессиленным, в желанном поцелуе.

Света вернулась значительно позже, чем обещала. Вадим к тому времени уже давно уехал домой, договорившись с любимой, что после работы сразу приедет сюда. Восточная девушка молча сняла кроссовки, аккуратно поставила их к стене. Расстегнула куртку.

– Ну и где ты была? – спросила Марина, заинтересованно приглядываясь к соседке. – Познакомилась, что ли, с кем-то?

– Да так… – адыгейка вообще была немногословной и замкнутой, а сейчас и вовсе отвела глаза в сторону. Завозилась с курткой, устраивая её на вешалке.

– Ну чего ты темнишь? – подругу обуревало нетерпение. – Тебя что, в ресторан водили? Ну расскажи, куда, в какой?

– Да не было никакого ресторана.

– Но отчего так поздно пришла? В гости ходила?

– Да, в гости, – кивнула Света со вздохом и закатывая глаза, недвусмысленно показывая, что желает только одного – чтобы её оставили в покое.

– Тебя что, там обидели?

– Почему?

– Да вид у тебя такой, будто рота гвардейцев по тебе прошлась.

– Скажешь тоже, – рассердилась она. – Типун тебе на язык!

– Но я же волнуюсь! А ты молчишь. И ходишь вся как потерянная.

– Просто я устала. Спать хочу, – соседка прошла в комнату и принялась готовить ко сну свою постель – сняла покрывало, взбила подушку, достала ночную сорочку.

– Понятно. Значит, тебе в гостях не понравилось, – сделала вывод Марина. – Ну и нечего ходить к незнакомым людям! Лучше в воскресенье отметим твой день рождения! Здесь, сами. Как раз и мой брат придёт, и Вадим тоже. Посидим, потанцуем… Все печали сразу развеются! И жизнь покажется просто замечательной! И настроение будет совсем другое!

– Чего это ты придумала? – почему-то испугалась Светлана. – Не нужен мне никакой день рождения!

– Возражения не принимаются, – отрезала Марина. – Ты займёшься своей внешностью, а я приготовлю праздничный стол. Зажарю курицу в духовке, нарежу салатов… Между прочим, я всё уже купила. В холодильнике лежит. А бутылку вина принесёт Вадим.

И, подумав, добавила с нотками назидания:

– День рождения для того и дан человеку, чтобы каждый раз его отмечать. Потому что никто не знает, что будет завтра. И вдруг этот день рождения станет последним.

Заключительные слова девушки произвели странное впечатление на горянку.

– Ты права, – прошептала она дрогнувшим голосом, и по щекам её потекли слёзы.

– Эй, ты чего? – удивилась Марина. – Я ведь просто так это сказала! Без всяких намёков! И уж тем более желая тебе только хорошего!

– Ты права, – повторила Света, вытирая ладонями повлажневшее лицо. – Этот день рождения обязательно нужно отметить.

– Странная ты какая-то… – недоумённо покачала головой Марина. – Что на тебя иной раз находит – ума не приложу.

Глава 13. И что только не скажут сгоряча

Поступки Нины Сергеевны было трудно понять посторонним людям. Но Кира догадывалась: мать начеку в том числе и потому, что, кроме себя, защищала и её, свою дочь. Может, предприимчивая и завистливая Людмила и ей звонила с угрозами, что отравит и её, и Киру, и даже Вадика, чтобы завладеть всем оставшимся после них имуществом, ведь при таком развитии событий Глеб станет единственным наследником двух квартир, дачи, машины. А что? Вполне возможно. Зависть разъедает души – не хуже, чем ржавчина железо. Даже двоюродная сестра Рита и та как-то стала просить у Снегирёвой копию паспорта и свидетельства о рождении Нины Сергеевны.

– Зачем это тебе? – удивилась Кира.

– Когда-нибудь может пригодиться.

– Для чего?!

– А как я потом докажу, что имею к твоей маме хоть какое-то отношение? – вопросом на вопрос ответила Рита, поставив сестру в тупик. «Племянница, а думает о наследстве! И главное, меня в расчёт не ставит, будто меня уже и нет вовсе!» – поразилась тогда Кира. А после случая, когда сестра ей чего-то подсыпала в чай и украла документы, она и вовсе стала думать о том, что Риты следует опасаться, как геенны огненной. Подсыплет яду – и с приветом! Жажда быстрого обогащения любым путём, пусть даже криминальным, лишь бы отхватить себе чужую собственность, многих людей лишила совести.

Она позвонила в дверь и, заслышав шаркающие шаги матери, успокоилась. Мать почему-то не хотела сегодняшней встречи, и Кира заподозрила неладное, потому и поспешила к ней.

Нина Сергеевна открыла дверь.

– Доченька! Ну я же просила тебя не приезжать, завтра бы увиделись.

– Я волновалась, хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

Кира прошла в комнату и увидела Риту. Та, демонстративно подбоченясь, будто была здесь главной хозяйкой, стояла возле пылесоса и, судя по всему, собиралась почистить ковёр. Так вот почему мама сказала не приезжать! Хотела скрыть от неё факт прихода Риты! А если бы что-нибудь случилось?!

– Ты зачем сюда пришла? Что тебе здесь нужно? – грозно сжала брови Снегирёва и двинулась на сестру.

– Помочь хочу, – как ни в чём не бывало, тряхнула светлыми спиральками волос Рита.

– Мама, ты с ней чай пила? – повернулась Кира к матери.

– Пока нет. После уборки собирались почаёвничать. Риту-ля как раз мне и тортик принесла. А что?

– Выброси этот торт немедленно! И вспомни, может, она тебе воды давала? Или соку?

– Да вроде нет.

– Ряженку не давала?

– Нет. А что?

– Да в прошлый раз твоя Ритуля мне чего-то такого подсыпала в чай, что меня понос прошиб. И слава богу, что только понос, а то ведь и окочуриться могла! И пока я сидела на унитазе, Ритуля обчистила мою сумку. А там были и деньги, и документы на машину, и даже наши с Глебом паспорта. Хорошо, что хоть твоего паспорта не было, а то она у меня зачем-то его накануне выпрашивала. Как и твоё свидетельство о рождении. Уж и не знаю, зачем ей это понадобилось…

– Врёшь ты всё! – взвизгнула, как ужаленная, сестра и отпихнула ногой пылесос. – Не было такого! Ничего я у тебя не просила и не крала!

– Как же, не крала. Да только мы потом с Глебом несколько месяцев документы восстанавливали. И деньги постоянно ты у меня воровала, и вещи. Потому я с тобой больше и не общаюсь.

– Хватит врать! – злобно стиснула кулачки Рита, так что побелели пальцы. – Я не собираюсь слушать твои оскорбления!

Она бы и в драку кинулась, да только Кира была на голову выше и гораздо массивнее – мигом бы утихомирила.

– Сейчас же замолчите! – строго прикрикнула на них Нина Сергеевна. – Какой позор! Вот до чего я дожила…

Рита бросилась к своим вещам в прихожей.

– Ну-ка постой! – преградила ей дорогу Кира. – Сначала я проверю твою сумку, может, ты уже и у мамы успела что-нибудь спереть. Мама! Иди сюда! Пусть всё происходит на твоих глазах, чтобы потом разговоров не было, что, дескать, я всё придумала.

Снегирёва сорвала с вешалки сумку сестры и со словами:

– Никогда и в мыслях не было, что дойду до такой низости, – принялась за дело.

– Отдай! – налетела на неё Рита. – Не смей трогать! Это моё! Кира ловко отмахнулась от сестры, и из сумки посыпались на пол кошелёк, косметичка, смятые денежные купюры, какие-то таблетки, ключи… Рита тут же метнулась к ключам, пытаясь схватить, но сестра её опередила. Подняла, пригляделась.

– Мама, это же ключи от твоей квартиры! Ты ей давала их? Нина Сергеевна подавленно молчала. Поняв, что не давала, Кира положила ключи себе в карман.

– Проверь свою сумку – у тебя ничего не пропало? – попросила она мать.

Та отрицательно покачала головой:

– Не надо, дочка. Даже если и пропало, Бог ей судья. Пусть забирает всё и уходит.

Поджав горестно губы, Нина Сергеевна засеменила на кухню.

– Ну, ты ещё пожалеешь о том, что сделала, – шипела в негодовании Рита, собирая с пола то, что вывалилось из сумки.

– Брысь отсюда! И чтоб больше я тебя у мамы не видела! – напутствовала её сестра.

– Между прочим, это не только твоя мама! – выдала в сердцах Рита, выдала со злости, сама не зная, как, но вдруг сорвалось с языка, и всё тут. А слово не воробей, вылетит – не поймаешь. И случилось это, наверное, потому, что ей всегда, всю жизнь безумно хотелось, чтобы Нина Сергеевна была её мамой, хотелось до слёз, до сердечных колик; она мысленно так и называла её, бешено ревнуя к Кире и завидуя, что той досталась такая красивая мама… С сумкой под мышкой Рита выскочила на лестницу.

– Что ты хочешь этим сказать? – крикнула ей вдогонку Кира.

Отступать было некуда. Не сознаваться же в том, что ляпнула, бог весть что.

– Спроси у неё сама! – выплеснула ещё одну порцию яда Рита. «Пусть помучается теперь сестрёнка, пусть себе места не находит. Так ей и надо, получившей хороших родителей! Пожила бы, как я, с матерью, у которой в голове не все дома, и с отцом, который прислуживал фашистам! Гадина! Опозорила меня перед тётей Ниной…» Этой женщиной Рита восторгалась с детства, и ей было смертельно обидно, что та узнала о пагубном её пороке…

– Гадина! Гадина! – повторяла Рита, захлёбываясь ненавистью к сестре.

– Кира! – позвала из кухни мать хрипящим и слабым голосом. Пришлось поспешить к ней, захлопнув дверь, хотя дрожали колени и резкая слабость подкашивала ноги.

– Давление, наверное, подскочило, – пожаловалась дочери Нина Сергеевна, охая и прикладывая к вискам ладони.

Кира пошла за прибором, чтобы померить матери давление и найти нужные лекарства. Инцидент с сестрой не прошёл бесследно – сердце бешено колотилось, пальцы сделались непослушными – не мешало бы и самой принять капли валерьянки.

– Не расстраивайся. Сейчас дам таблетку, – тем не менее, успокаивала она мать, хлопоча над ней. – Зато теперь не будешь впускать Ритулю к себе в дом, как и я не впускаю.

– Да ведь ко мне и так никто не заходит… – горестно вздыхала Нина Сергеевна. – Все, кто были когда-то близки, уже по-умирали. А с чужими трудно сойтись. Тем более, когда никому не веришь и всего боишься…

– Говоришь, что всего боишься, а Риты не испугалась, да?

А ведь я предупреждала тебя, чтобы ты держалась от неё подальше.

– Так ведь она же не чужая… Родная… – мать запнулась и поспешила добавить: – У неё же никого нет, кроме нас с тобой.

– Как это никого? Сын, муж и вся его родня.

– Что ж теперь, и родственников бояться?

Кира озадаченно посмотрела на неё:

– Но ты же всегда мне говорила, что прежде всего нужно ждать беды от близких людей, потому что им веришь, о плохом не думаешь. Кроме того, они знают твои привычки и слабые стороны, чем и могут воспользоваться без всякого зазрения совести.

– Правильно, дочка, – подтвердила сказанное Нина Сергеевна, уже успокоившись настолько, что в голосе её появились назидательные оттенки: – И от своих слов я не отрекаюсь. Особенно это касается мужей. Да и подруг надо бояться, как холеры. Подлых и жадных людей всегда хватало. А сейчас их тем более много. Чтобы не творили зла, людям нужно во что-то верить или чего-то бояться – либо Бога, либо всемогущую структуру, которая может так покарать, что мало не покажется. А иначе их не удержать от соблазна. Особенно если не давать им возможности заработать деньги честным путём – на самое важное, и прежде всего на жильё… И я не удивляюсь тому, что сознательных и благородных граждан становится всё меньше и меньше.

Пока мать была здорова и деятельна, Кира чувствовала себя относительно защищённой. Но годы шли, мама слабела… А зазнобушка Глеба никуда не делась, живёт где-то рядом, и что у неё на уме, уже давно известно. Нет-нет, да и напоминает о себе, портит официальной сопернице кровь.

Сегодня утром, когда Вадим уехал на работу, а муж отправился на пробежку, в квартире раздался звонок. Кира Борисовна не любила эти неожиданные звонки на стационарный телефон. То навязывают какой-то вид услуг, то предлагают ненужный товар. Надоели до смерти! Но всё же взяла трубку.

– Квартира Снегирёвых?

– Да. А кто спрашивает?

– Галина Михайловна, из газеты «Краснодарский край».

– Слушаю вас.

– Вы, наверное, меня не помните. Но вчера мы так мило с вами побеседовали! Глеб Романович сказал, что у вас трое детей! Вы так молодо и так привлекательно выглядите, что я никогда бы не подумала, что вы многодетная мать! Наша газета решила дать статью о такой замечательной семье! Могу ли я с вами встретиться и взять интервью?

– Извините. Тут какая-то ошибка.

– Но это же квартира Снегирёвых?

– Да.

– Вы жена Глеба Романовича?

– Да.

– Людмила Исааковна?

– Нет. Я Кира Борисовна. Официальная его жена. И прошу вас больше сюда не звонить. Прощайте.

Бросив телефонную трубку, она сидела молча на стуле, не в силах подняться и взяться за дела. Глеб ходит на светские мероприятия с этой змеёй! Представляет её как свою жену! Кира вспомнила, как накануне вечером наглаживала ему рубашку и брюки – муж собирался якобы на партийное собрание, даже запонки надел и галстук – она ещё помогла красиво его завязать… Вот дура! Он живёт своей тайной жизнью, живёт в своё удовольствие. «А я? Кто я для него? Прислуга?! Подай, принеси, сделай…» Обида душила и сдавливала горло мёртвой петлёй.

– Ну и что ты разнервничалась? – представила она голос Глеба и его напряжённый взгляд. – Первый раз, что ли, нас хотят поссорить? Выбрось всю эту чушь из головы! Даже выяснять ничего не смей! Будь выше их! В этой газете никакой Галины Михайловны вообще нет! И никогда не было! Всё придумано от начала до конца! И я знаю, для чего! Чтобы ты устроила мне скандал! А сама слегла в больницу с сердечным приступом. Ну скажи, Кира, ты этого хочешь? Пойдёшь на поводу у всяких мерзавцев? Ты же умная женщина и всегда такой была!

Она облегчённо вздохнула, решив, что в больницу ей и в самом деле не надо.

Прибрав в квартире и сварив для матери овощной суп, Кира дождалась, когда та поест, и приступила к расспросам, потому что хотела разобраться со словами сестры.

– Мам, а что это Рита придумала, будто ты не только моя мама? Что она хотела этим сказать?

– Не знаю. Ничего такого я не слышала.

– Ну как же, когда она уже была на лестнице? Вдруг повернулась и сказала!

– Повторяю – я не слышала. Тебе, наверное, почудилось.

– Она ещё добавила, чтобы я у тебя спросила.

– Ты спросила, а я ответила.

Разговор не клеился.

– Может, она имела в виду, что я ещё и твоя советчица и защитница, а не только мать, – нарушила долгое молчание Нина Сергеевна и отвернулась к окну. Она всегда так делала, когда считала, что дала исчерпывающий ответ. – И вообще, какое нам дело до того, что она там брякнула сгоряча!

– Мам, а с дядей Женей ты больше не виделась? – выдержав паузу, поинтересовалась Кира.

– Ну почему же? Он приезжал однажды в Кустанай, ты тогда была в школе.

– И что было дальше?

– А ничего. Я его и на порог не пустила, сказала, чтобы ехал к своей Лидочке. Припомнила ему старые обиды.

– А он?

– Что он? Ушёл, не солоно хлебавши.

– И всё?

– А что могло быть ещё? Надо было ему раньше думать, кто дороже. И самое главное, он же опять приехал не затем, чтобы звать меня замуж. А просто повидаться.

– Может, он хотел предложить, но не сразу…

– Кто хочет, тот предлагает, а не морочит голову.

– А ты бы пошла за него?

– Не знаю… С одной стороны, хотелось, но с другой… Ка-кой-то он скользкий был, ненадёжный. Обещал одно, а делал совсем другое. Потом каялся, на коленях стоял, вымаливая прощения. И снова уезжал к своей семье.

– А ты его любила?

– Ну что ты ко мне привязалась с этим Женькой! – вспыхнула Нина Сергеевна. – Даже если и любила, какое это теперь имеет значение?!

– Мне папа говорил, что из-за тебя поссорился с ним и уехал в Сибирь. А тот через месяц перевёлся к нему – в знак мужской солидарности.

– Хватит мне нервы трепать! – рассердилась Нина Сергеевна. – Ты для этого ко мне пришла?

– Извини. Больше не буду… – потупила очи Кира. И едва слышно добавила: – Может, мне всё-таки съездить в Австралию? Вдруг это тот самый шанс, который даётся один только раз?

– Никаких Австралий! – отмела резко мать.

А потом, через некоторое время, вдруг сама завела речь о Рите.

– Не могу понять, как она до такого дошла, – сокрушалась Нина Сергеевна. – Ведь такой ласковой была в детстве, такой хорошей… Все её баловали, как могли. Особенно я… И вот надо же – воровка! Как, почему она такой стала? Чего ей не хватало? Это ты росла без отца, а у неё, вроде бы, всё было… И бабушка, и мать, и даже отец… И я приезжала часто… Что же случилось? Почему она потеряла самое главное в жизни – совесть? Ведь воровство – это прежде всего потеря совести… И добавила задумчиво:

– Это мне наказание. Наказание, которое я заслужила…

– Что ты говоришь, мама? За что себя винишь? – всполошилась Кира.

Нина Сергеевна не ответила. Все свои тайны она хотела унести с собой туда, откуда уже не возвращаются.