Текст книги "Жди меня"

Глава 14. На даче

В то время как мать была у бабушки, а отец отлучился из дома по важным, как он сказал, делам, Вадик решил позвать Марину на шашлык. Тем более что была суббота, день, когда можно заняться чем угодно.

– Поехали ко мне на дачу! – предложил он любимой женщине.

– А что мы там будем делать? – спросила она, хотя её устроил бы любой ответ. На даче жениха ей ещё не пришлось побывать, а жуть как хотелось посмотреть, насколько там удобно и уютно. Ведь она втайне уже подумывала о том, что, может быть, им лучше не снимать квартиру, а жить на снегирёвской даче?

– Приедем – увидишь! – загадочно улыбнулся Вадик, рассчитывая сделать сюрприз.

– Ну тогда вперёд! – обрадовалась Марина.

– Я заеду за тобой через час. Будь готова.

– Хорошо, милый!

Он закупил в супермаркете провизию – замаринованное под шашлык мясо, овощи, зелень и хлеб. Складной нож на всякий случай у него всегда лежал в бардачке машины, а одноразовая посуда и столовые приборы на даче имелись в избытке. К дому любимой, который находился в микрорайоне Соболевка, он подкатил даже раньше, чем обещал. Позвонил Марине.

– Уже иду! – крикнула она в микрофон мобильника и поспешила к жениху. Выскочила из подъезда – синие джинсы, туго сидящие на тонких лодыжках, белые кроссовки на танкетках, чёрная куртка из искусственной кожи, задорные косички, сползающие к груди. Миновала кусты бульденежа, вольготно разросшегося в палисаднике под окнами. Довольная, уселась на переднее сиденье автомобиля, поближе к своему другу.

Вадик встретил её жадным поцелуем.

– Классно выглядишь! – наконец, оставил он её губы в покое и взялся за руль «мазды». – Моднючая куртка! Карманчики, молнии, заклёпки… Раньше я у тебя её не видел. Купила, что ли?

– На какие шиши? – удивилась она. – Светка дала поносить. А то висит на вешалке просто так, без всякого движения.

– А почему она её игнорирует?

– Говорит, раньше носила, и она ей нравилась. А теперь не хочет её даже видеть. Надевает какое-то старьё на себя, как бабка столетняя.

– Может, с этой курткой связаны неприятные воспоминания?

– Я тоже так думаю. Скорее всего, тут замешана любовь!

Безответная или несчастливая, – заключила Марина. – Вот Светка и сохнет по той любви, вместо того, чтобы впустить в своё сердце новую любовь.

– Может, очень сильно любила, и всё ещё переживает?

– Что толку понапрасну убиваться по тому, чего нет? Разве нельзя полюбить кого-то другого, если с предыдущим парнем не сложилось?

– Наверно, прошло мало времени. Или ещё не встретила такого парня, с которым бы забыла обо всём, что было раньше.

Машина направлялась к дачному посёлку, построенному в конце девяностых – начале двухтысячных годов на месте старых домов, купленных почти задаром в собственность умными и оборотистыми людьми. Теперь этой земле цены нет!

– А знаешь, Вадик, я бы хотела жить в Австралии! – вдруг сказала Марина. – Я уже несколько статей про эту страну прочитала. И подумала, что нам повезёт, если мы там окажемся.

– Почему?

– В Австралии очень высокий уровень жизни. И стерильно чисто на улицах. Представляешь, там нет такого, чтобы человеческие отходы просто так, без всякой обработки, сливались в море, как, например, это делается на курортах Турции, мне рассказывала подружка из института, которая прошлой весной отдыхала в «Пальма Бич». Так она говорит, что из их отеля труба выходила прямо в море, и сточные воды турки туда спускали ежедневно, в послеобеденный временной интервал, когда на пляже было мало народу. Знаешь, какая шла оттуда вонь! И все туристы, кто купались поблизости от берега, ходили в прыщах. А в Австралии берегут природу, данную Богом. Канализационные отходы собирают в загородных резервуарах и так тщательно очищают, что на речке, которая в итоге оттуда вытекает и впадает в океан, устраивают свои гнёзда водоплавающие птицы! Вот как живут люди в Австралии! Ни астмой, ни аллергией не болеют. Я имею в виду, конечно, тех из них, кто не питается фастфудом и пепсиколой. В общем, там классно!

– Мало ли, что пишут в Интернете! Я тоже наводил справки и узнал, что в Австралии хорошо устраиваются только те специалисты, кто имеет австралийские дипломы, – ответил Вадим. – А люди с российскими дипломами получают там в три раза меньше, а работают раз в десять больше! На износ работают, проще говоря! А чисто там потому, что мусорщики получают высокую зарплату и большие социальные льготы, что сравнимо с уровнем жизни… ну, не знаю, может быть, даже профессоров вузов. Поэтому мусорщик там одна из самых дефицитных профессий, куда не устроишься при всём желании.

– Но можно же получить австралийские дипломы! Заново пойти учиться! Зато там лето круглый год! И с их зарплатами можно объехать весь мир!

– Не забывай, что для этого надо работать и платить налоги. И вообще, везде хорошо, где нас нет. Слыхала такую пословицу?

– Слыхала, – опечалилась Марина. – Но скажи, если твоей маме страусиная ферма всё же выгорит, ты захочешь туда уехать?

– Насовсем?

– Да, насовсем!

– Мне и тут неплохо. И вообще, я патриот России. И австралийскую ферму эту, на мой взгляд, лучше всего продать и вложить деньги куда-нибудь здесь. В крайнем случае, жить на две страны. Пойми, Марина, я не хочу терять родину. Надо иметь очень веские причины, чтобы бросить родной город, свой дом, друзей, могилы предков… У меня таких причин нет и дай Бог, чтобы никогда не было.

«А я бы хотела уехать хоть к чёрту на кулички, лишь бы жить красиво и в любви!» – подумала Марина, но мысль свою озвучивать не стала.

Ещё несколько минут, и «мазда» сделала плавный поворот и въехала на тихую тенистую улочку, вдоль которой тянулись дома дачников – особняки, выполненные в современном стиле: трёх– и даже четырёхэтажные, вместительные, похожие на мини-дворцы и замки. Они скрывались за высокими металлическими заборами, чтобы не будоражить воображение алчных и падких на чужое добро жителей соседних улиц, поскольку принадлежали состоятельным горожанам.

– Интересно, кто это у нас? И что делает на нашей даче? – с тревогой произнёс вслух Вадим, увидев, что возле их калитки стоит чужой автомобиль – новенький джип.

– Ты посиди пока в машине, никуда не выходи, – попросил он спутницу. – Я схожу на разведку.

– Ой, Вадик! Лучше не надо! Не ходи! Я боюсь! – девушка вцепилась в него обеими руками. – Чёрт с ней, с этой дачей! Поедем куда-нибудь просто за город!

– Нет, я всё же посмотрю. Пусти. А ты, если так волнуешься, вызывай полицию.

– Когда? Прямо сейчас?

– Минут через пять, если я не выйду к тебе.

– Ой, Вадечка! Давай отсюда уедем! – заныла Марина, но он вырвался из её объятий. И через секунду уже был возле калитки, сделанной из хорошей стали и выкрашенной в зелёный цвет. Калитка была не заперта. Он приоткрыл её ровно настолько, чтобы можно было оглядеть близлежащую территорию. Главное, было выяснить, кто эти непрошенные гости и зачем пожаловали. Иногда отец нанимал рабочих, которые потихоньку что-нибудь делали из необходимого, приводя в порядок либо сад, либо дом. А работы в доме было ужас как много, ведь они смогли возвести только стены и крышу, то есть поставить коробку, застеклить окна и навесить двери. Внутреннюю отделку, кроме первого этажа, не осилили: слишком дорого. Этажей было три, плюс вместительная мансарда под фигурной крышей. И на каждом этаже по нескольку комнат…

Чутким обонянием Вадик уловил запах жареного мяса.

Они исходили от навеса, который был устроен во дворе на месте будущей беседки. А пока там стоял мангал на высоких ножках, где обычно отец жарил шашлык из курятины или баранины, чтобы порадовать свою семью вкусным блюдом. И сейчас оттуда звенели женские голоса, незнакомые Вадику: один низкий, чувственный, а другой – высокий, грудной. Ничего больше не опасаясь, молодой человек прошёл дальше и остановился под абрикосовым деревом, за кустами цветущих георгин, поскольку оттуда уже всё прекрасно видел. Глеб Романович занимал свой привычный пост возле мангала, на котором лежали шампуры с нанизанными на них кусками мяса, и зорко следил за процессом готовки пищи. Справа от него стояла фигуристая блондинка, одетая в светлый брючный костюм, слева – темноволосая девушка в малиновом плаще. Шашлыки уже начинали обволакиваться лёгким дымком, иногда под ними вспыхивали язычки пламени, если с мяса капал прозрачный жир, и Глеб Романович торопливо обмахивал шампуры листом картона, чтобы не подгорело.

«Зазноба! – понял Вадик, вспомнив, как эту женщину называла его мама. – А это, наверное, их дочь».

Все трое весело переговаривались между собой, ожидая пикантного угощения. Они стояли спиной к Вадиму, и женских лиц он увидеть не мог. Но ему стало грустно и даже тоскливо, а в грудь будто насыпали острых осколков, которые так и застряли там, впиваясь в сердце, отчего каждое движение вызывало резкую боль. Вадик помрачнел. О тайной жизни отца он не хотел ничего ни слышать, ни знать. А тут, как назло, наткнулся на них, увидел семейную идиллию… Отцу, конечно, хорошо, и он наверняка счастлив, имея двух жён, сына, дочерей… Но почему в этом году за всё лето он так и не нашёл времени, чтобы свозить на шашлык свою законную семью? Хотя и обещал! Разве это честно и правильно? И разве маме не хочется просто отдохнуть на даче, а не перебирать фрукты-ягоды и закручивать бесконечные банки с компотами и вареньем?

Ни слова не говоря и стараясь не создавать шума, Вадим осторожно двинулся обратно.

– Ну что? Всё в порядке? Можно выходить? – спросила Марина, раскрывая свою дверцу.

– Едем в другое место! – сказал он, садясь в машину.

– Это и есть сюрприз, который ты мне приготовил? – надула губы любимая женщина.

– Ну что ты! Сейчас найдём какое-нибудь спокойное местечко и будем…

– Что будем? – подхватила фразу Марина, повернувшись к нему и напружинившись всем телом.

– Жарить шашлык!

– А почему нельзя здесь, на даче?

– Рабочие приехали, будут обои клеить.

– А что, ещё не всё достроено?

– Первый этаж и кухня готовы, там даже можно жить. А выше – голые стены.

– А как будем жарить шашлык? Ты взял с собой мангал?

– Да прямо на костре. Я так уже пробовал однажды.

– И будет вкусно?

– Вот увидишь, тебе понравится.

– А мясо?

– Уже куплено.

– А шампуры?

Вадик прищёлкнул языком, досадуя на то, что оплошал.

– Вот чёрт!

– Что? Не подумал о шампурах?

– Вообще про них забыл! Но ничего. Можно сделать из прутиков. Нож с собой есть, так что справлюсь.

– А я буду сидеть и ждать готовое блюдо! – хлопнула в ладоши Марина. – Как в ресторане, где всё подадут на стол, а потом уберут.

– Ага! Размечталась! Ты будешь овощи мыть!

– Какие ещё овощи?

– Которые я купил! Болгарский перец, огурцы, помидоры… – Вадик задумался, вспоминая, всё ли назвал. – Да, ещё зелень помоешь. И лук почистишь и нарежешь. Только сначала заедем в магазин – за водой. Возьмём пятилитровую бутыль.

– А потом у нас будет любовь на лоне природы? Или прямо в машине… А, милый?

– Потом будет всё, что только захочешь.

Вадик постарался придать лицу радостное выражение. По сути, ничего нового не случилось, и чтобы расстраиваться всерьёз, повода не было. Отец живёт с мамой, уходить не собирается. Или это уже не так? Глеб Романович решил сделать окончательный выбор – в пользу молодой женщины? Нет, вряд ли. Если его столько лет устраивало всё, как есть, то теперь что-то менять уже нет смысла. Отец умный мужик и сам это понимает.

– Вадь! Ты всё время о чём-то думаешь! – дёрнула его за рукав куртки Марина. – Хоть скажи мне, о чём?

– О тебе, конечно! – отшутился жених. – Днём и ночью, и даже во сне все мысли только о тебе!

Он знал, что никогда даже не намекнёт отцу на то, что видел на даче, а тем более скроет свою неудачную поездку от матери, чтобы её не расстраивать.

– А я уж было решила, что ты наконец-то всерьёз задумался об Австралии! – вновь напомнила ему о своих тайных желаниях Марина.

Глава 15. Опять всё испортила!

Сбежав со ступенек лестницы, Рита вылетела из подъезда Нины Сергеевны. Стремительно, как пробка из бутылки шампанского.

Так тяжко и обидно, как в эти минуты, ей было только тогда, когда умерла бабушка. И ведь даже не болела – а просто однажды закрыла глаза и уже не проснулась. Для Риты это был такой удар, что она проплакала несколько дней. Ни тётя Нина, ни Кира на похороны не приехали из Сочи, и все хлопоты легли на плечи Ритиной семьи. Помог только сосед – привёз готовую оградку и небольшой памятник в виде удлинённой пирамиды, над вершиной которой зависла на тонком шпиле звезда. Бабушка, конечно, хотела бы, чтобы вместо звезды там стоял православный крест, но кресты в то время опасались ставить, антирелигиозная пропаганда была в самом разгаре.

Отец Риты, будучи бригадиром строителей, дал команду своим работягам, и они сколотили дощатый гроб; кто-то из умельцев аккуратно оббил его красной материей, туда и положили бабушку. А Рите пришлось самой красить оградку и памятник серебряной краской. Сколько красила – столько и плакала навзрыд… Бабушку она любила. Та была светлым человеком и незлопамятным. На внучек никогда не жаловалась, даже если они нарочно шалили. Частенько давала им денег – то на мороженое, то на билеты в кино или цирк; помогать по дому или огороду не просила. А девчонки и рады были себе бездельничать, семечки лузгать да на лавочке по вечерам сидеть, соседских мальчишек завлекать.

Больше, чем бабушку, Рита любила только тётю Нину, потому что та была очень красивая, добрая и удивительно ласковая.

А Кира… С ней они были дружны в детстве, но у Риты с ранних лет проявилась характерная черта – забирать всё себе и не делиться ни с кем. Тем более с сестрой. Особенно это касалось подарков, которыми её баловала тётя Нина. Привезёт та, бывало, ей куклу, Рита прижмёт дорогой подарок к груди и убежит куда-нибудь подальше от Киры, чтобы играть самой, без неё. И сколько ни будет просить Кира, чтобы ей позволили хотя бы подержать эту куклу, Рита ни за что не даст. Зато если у Киры появлялось что-то новенькое, Рита тут же требовала, чтобы сестра не жадничала, а поделилась с ней. Это касалось и игрушек, и конфет. И ещё она любила, чтобы Кира отдавала ей свои лучшие платья. Кира была на голову выше её, но Риту нисколько не смущало то, что платья сестры ей были не по росту. Пусть эта вещь хоть болтается на ней, как балахон, или, напротив, плотно облегает, создавая нелепый вид – неважно, лишь бы заиметь её себе!

Когда сёстры повзрослели и вышли замуж, Рита по-прежнему считала, что Кира обязана все свои лучшие наряды и украшения давать ей во временное пользование по первой же просьбе! И если брала в долг у неё деньги, то никогда не возвращала – они же родственницы, какие могут быть счёты? Привычки Риты не нравились Глебу, несколько раз он уже готов был поссориться с ней, разругаться в пух и прах, но она так ловко и своевременно умела к нему подлизаться, что тот быстро остывал и забывал обиды.

Первая серьёзная размолвка между сёстрами произошла тогда, когда Кира, зная, что у Риты завелись деньги, попросила дать ей в долг крупную сумму – на приобретение новой жилплощади. Тогда у них с Глебом как раз родился Вадик, и муж решил купить трёхкомнатную кооперативную квартиру, а их, «двушку», продать. Рита встретила просьбу сестры враждебно.

– У меня есть деньги, – сказала она. – Но дать их тебе я не могу.

– Почему?

– Ты же в декрете! И когда выйдешь на работу, неизвестно. Как будешь отдавать?

– Но Глеб же работает!

– Ну и что? Сейчас работает, а завтра окажется безработным! Разве не видишь, что в стране творится? Предприятия закрывают, того и гляди, всех выгонят на улицу. И вообще, эти деньги мне и самой ещё могут пригодиться.

Денег она так и не дала сестре, но и ей они пользу не принесли, ведь жизнь непредсказуема. И вышло так, что Кира в конце концов выпуталась из долгов и переехала в новую квартиру. А Рите не повезло – деньги-то у неё были советские и попросту обесценились в период перестройки. И настал её черёд обращаться к сестре за помощью. Только Кира была уже научена горьким опытом и отказалась помогать сестре. И Рита тихой сапой приноровилась незаметно брать у неё то понравившуюся вещичку, то деньги из кошелька. И не считала, что это зазорно. Есть люди, которые могут выгородить себя в любой ситуации, даже в самой худшей, не признавая за собой проступков. Именно к таким относилась и Рита.

И теперь она злилась на Киру за то, что та выставила её в неприглядном свете перед тётей Ниной, и не просто злилась, а истекала злобой и лютой ненавистью к сестре. «Ну, погоди… Я тебе ещё устрою!» – сквозь зубы цедила она, шагая к автобусной остановке, хотя что именно устроит – пока не знала, но была уверена, что непременно отомстит за оскорбление. Каблучки на её туфлях с яростью впивались в асфальт, едва не проламывая его.

И стали ей вспоминаться давние обиды. Однажды, в голодные годы перестройки, она придумала, как можно быстро и легко заработать деньги. Пришла к сестре и изложила ей свой хитрый план.

– Ты будешь шить джинсовые юбки, а я их продавать на рынке, – объявила торжественно, в полной уверенности, что сестра тут же ухватится за шикарную идею. А то, что юбки будут красивые и качественные, Рита не сомневалась: Кира была мастерицей на все руки, шила, как заправская швея, и швейная машинка у неё была, что надо – любые операции выполняла.

– А как будем делить выручку? – спросила Снегирёва, не выказывая ни малейшей радости.

– Что значит как? – удивилась Рита. – Тебе двадцать процентов, остальное мне. И это ещё по-божески! Ведь главное не сшить, главное – продать!

– Вот и шей сама, если ты такая умная, – отрезала Кира.

– Ты что, совсем спятила? – рассердилась Рита. – Я тебе дело предлагаю, а ты нос воротишь! Другая бы спасибо сказала и по гроб была бы мне обязана! Это я тебе как сестре предлагаю двадцать процентов, всем прочим дала бы только десять!

– Вот и шей сама, – повторила Снегирёва.

– И сошью! Ещё как сошью! И без тебя обойдусь! Без твоей паршивой помощи! – кричала от досады Рита, уходя ни с чем.

И ещё был случай. Как-то раз Рите удалось умыкнуть у хозяйки на рынке целую коробку разного китайского барахла – шортиков, маек, футболок… А рынок находился поблизости от дома Снегирёвых, Рита и пришла с ворованной коробкой к Кире.

– Можно, я пока поставлю её у тебя, а потом, как-нибудь на днях, заберу? – попросила она сестру, заискивающе улыбаясь. Кира, может быть, и не заподозрила бы ничего криминального, но на Ритину беду в коридор вышел Глеб и с первого же взгляда всё понял.

– Ну-ка, знаешь что, подруга, забирай-ка ты своё грёбаное барахло и дуй отсюда как можно скорее, – приказал он ей. – Не то спущу тебя с лестницы. Не хватало ещё, чтобы к нам в дом пришла полиция. И не смей нас втягивать в свои грязные делишки!

Рита жалобно вздохнула, в надежде, что сестра вступится за неё, но Кира и бровью не повела. Более того, тут же открыла дверь, давая недвусмысленно понять, что разговор окончен.

– Дал же мне бог такую сестру! – негодовала Рита. – У других матери как матери, отцы как отцы, сёстры как сёстры! А у меня – ни того, ни другого, ни третьего!

Она ведь неслучайно пришла к тёте Нине. С детских лет помнила, что была её любимицей, на то и рассчитывала. Будет поближе к тётке да поласковей с ней, глядишь, та и упомянет её в своём завещании. Услуга за услугу! Мир же не без добрых людей! А тётя Ниночка всегда была доброй… И как обрадовалась ей, когда она пришла! Вот только Кира, эта противная Кира, опять всё испортила!

Глава 16. Отчего снятся сны

В этот вечер Снегирёва вернулась домой совершенно разбитая. Больная нога ныла, требуя срочной помощи, и Кира Борисовна, едва сняв одежду, отправилась сразу же в ванну. Подставила ногу под струю горячей воды и расслабилась, почувствовав, как неприятные ощущения уходят, давая мгновенное облегчение. Она знала, что лечиться так категорически нельзя, врачи запретили строго-настрого, но ничего не могла с собой поделать – горячая вода, почти кипяток, оказывала на сосуды целительное воздействие. Во всяком случае, эти процедуры ей помогали. Приняв душ, она решила ненадолго прилечь, чтобы отдохнуть. Спешить было некуда – ужин она приготовила заранее, ещё утром; Глеб поехал по каким-то партийным делам; а Вадик, позвонив, сказал, что задержится у Марины.

Постель так разнежила Киру Борисовну, что незаметно для себя она уснула. И приснился ей удивительный сон. Будто бы она вошла в здание НИИ, в котором когда-то работала вместе с Глебом. Следуя указателям на стенах – жирным чёрным стрелкам, – обнаружила в одном из закутков коридора незнакомый ей лифт, вступила в его ярко освещённое нутро и нажала кнопку, выделенную красным ободком.

Лифт бесшумно поплыл вниз и летел без остановки очень долго. Потом почему-то изменил траекторию и, как это ни странно, последовал не вертикально, а горизонтально к невидимой поверхности, причём это скольжение длилось по времени ещё дольше, чем первое. Но вот он замер на месте, словно отдыхая или к чему-то готовясь, и вдруг, снова изменив линию своего движения, на бешеной скорости помчался вниз. «Куда это он – в преисподнюю, что ли?» – испугалась Снегирёва.

На выходе из лифта её уже ждали. Мужчина в сером костюме – подтянутый и энергичный шатен, с холодным блеском светло-голубых, словно вылинявших, глаз.

Кира Борисовна напряглась в беспокойном ожидании.

Помнится, лет тридцать назад он представился им с Глебом как Святослав Владимирович и пояснил, что является руководителем закрытого проекта, имеющего высший гриф секретности.

– Ну, вот мы и встретились, товарищ Снегирёва, – сказал он, вежливо улыбаясь.

– Но я не давала согласия на работу в подземном городе! – возмутилась она, догадавшись, куда попала.

– Вашего согласия уже и не требуется, – последовал спокойный ответ. – Увы, Кира Борисовна. Нынешние обстоятельства таковы, что мы вынуждены привлечь к работе всех грамотных специалистов, чтобы сохранить Россию, её научный потенциал и человеческие ресурсы от любых катаклизмов, которые теперь вполне реальны. Для этого, собственно, и строились, начиная с советских времён, подземные города, которые помогут людям пережить опасный период жизни Земли. И вам повезло, что вы попали в списки нужных нам людей – профессионалов, которые будут обеспечивать жизнеспособность подобных объектов. Все эти годы мы не теряли из вида хорошо обученные кадры, знали, что когда-нибудь им придётся потрудиться на благо Родины, и вот этот день настал. Отныне вам, Кира Борисовна, придётся жить и работать здесь. И пенсионный возраст не имеет никакого значения, поскольку на карте стоит жизнь грядущих поколений. Не буду скрывать – сюда, в такие города, попадут далеко не все граждане, а только лучшие из них, избранные члены общества, её элита. Место под солнцем достанется только тем, кто способен принести государству пользу, на всех прочих его не хватит.

«О каком солнце он говорит? – мелькнула у неё мысль. – Мы же находимся под землёй!»

– У нас есть своё собственное солнце, – пояснил Святослав Владимирович. – Это ядро Земли. Поэтому тут можно выращивать зерно и овощи, разводить скот. В общем, жить обычной человеческой жизнью.

– Но как же мой сын? – забеспокоилась Кира Борисовна. – Вадик должен быть тоже здесь, со мной!

– Он ещё не показал себя как ценный специалист.

– Но его можно обучить, он легко обучаем! И справится с любой работой!

– Если так, то возражений не будет.

– А Глеб?

– Глеб Романович уже давно служит здесь, – последовала довольная усмешка. – А вы и не заметили, что живёте с клоном.

– С клоном?! – растерялась она, но только на мгновение. – Так вот почему у него ничего не клеится с заработками! Все договорённости срываются! Теперь мне понятно… Глеб бы такого не допустил.

– Вы умная женщина, товарищ Снегирёва. Сейчас я покажу вам дом, где вы будете жить вместе с сыном.

– А как же Глеб?

– Он тоже, разумеется, будет с вами. Секундочку. Я только вызову автолёт… – Святослав Владимирович вынул из кармана пульт управления и стал сосредоточенно нажимать кнопки.

Раздался звонок, и Кира Борисовна не сразу поняла, что этот звонок ворвался в её сон извне. Дилинь, дилинь… Кто-то настойчиво и нетерпеливо призывал её к двери. Соскочив с кровати, Снегирёва бросилась открывать.

– Господи, мама! Как ты меня напугала! – голос у Вадика заметно подрагивал. – Ну почему ты так долго не открывала? Я уже не знал, что и думать.

– Уснула, сынок… – пробормотала она, с трудом приходя в себя. Подземный город, клон вместо Глеба… Что за чушь! Надо же такому присниться!

– Мама, я ужасно голоден, съел бы, наверное, целого телёнка! – пожаловался Вадик, и она поспешила на кухню, чтобы накормить сына. Бефстроганов надо было только разогреть, а макароны – сварить. Хлопоча с ужином, Кира Борисовна вновь и вновь прокручивала в голосе свой необычный сон. Странно всё-таки устроена человеческая память. Вдруг выдаёт такое, что просто диву даёшься! И отчего только снятся подобные сны?

А ведь они с Глебом и в самом деле могли поселиться в тайном городе и там работать на благо государства. Но было одно существенное условие: попав в этот город, они уже не имели права его покинуть. Обязаны были остаться в нём навсегда, забыв своих родных и знакомых, с которыми общались на земле. Нельзя было даже переписываться с ними.

– В подземном городе у вас появятся новые друзья, – заверял их Святослав Владимирович, – вы вольётесь в эту жизнь и не будете испытывать дискомфорта.

– Но почему выбрали именно нас? – поинтересовалась Кира, в то время как Глеб задумчиво мял в руках папку с их документами и молчал.

– Дело в том, что на данный момент нам нужны семейные пары, у которых нет детей, – не стал лукавить Святослав Владимирович. И, немного помявшись, продолжил: – Когда-ни-будь в наших тайных городах люди будут жить своей обычной жизнью: жениться, рожать, водить детишек в школу. Но это всё в отдалённой перспективе. А пока идёт строительство и подготовка подземных объектов к такой жизни, мы набираем квалифицированных специалистов, которые все свои силы и ум будут отдавать только работе. Вы для нас – идеальная пара, подходите по всем показателям. И поверьте, за свой труд вы получите очень большую материальную компенсацию.

– Насколько я понял, нам не будет позволено иметь детей? – включился в разговор Глеб. – И это одно из условий приёма на работу?

– К сожалению, да.

– Я не согласен.

– Я тоже не согласна, – поддержала мужа Кира.

На этом разговор закончился и больше никогда не возобновлялся.

– Вы должны дать подписку о неразглашении всего того, что здесь услышали, – сказал на прощание Святослав Владимирович, и они незамедлительно поставили свои подписи там, где следовало.

Вот такой была реальная история, послужившая основой для странного сна. Надо же – тридцать лет минуло с того памятного разговора, они с Глебом уже и забыть о нём успели, а он вдруг напомнил о себе.

Слив с готовых макарон воду, Кира Борисовна позвала сына к столу. И потом, пока он ел, с нежностью смотрела на него. «Какое счастье, что у меня есть Вадик, – думала она. – И как хорошо, что Глеб отказался от жизни под землёй». Ведь скажи он тогда, что согласен, принимает предложение, и она бы тоже пошла вслед за ним, чтобы строить и укреплять подземный город, который готовился на случай атомной войны или какой-либо иной катастрофы… И сына бы у них не было… А Святослав Владимирович, наверное, так и остался там, под землёй. Если только этот проект не закрыли, как многие другие, не менее важные, но вдруг в одночасье ставшие ненужными мастерам горбачёво-ельцинской перестройки.

– Ну, как там у вас с Мариной? – спросила Кира Борисовна, когда Вадик приступил к чаепитию, с удовольствием уплетая за обе щёки свежеиспеченное печенье.

– Да всё хорошо, мама. Сегодня ездили на шашлыки.

– На дачу?

– Да нет. Решили просто побыть за городом, – Вадик умолк, почувствовав, что начинает краснеть, поскольку немного соврал, и решил направить разговор в другое русло, в сторону от дачи. – Знаешь, мам. Вроде бы всё нормально, только Маринка всё время говорит о деньгах да о тряпках. Вот хотел я вчера надеть белую футболку с синим воротничком – ну помнишь, ты мне на день рождения подарила? – а Маринка её забраковала.

– Почему?

– Мол, у неё самой нет такой красивой одежды, чтобы соответствовать мне, если я пойду в этой футболке. Пришлось мне идти в старой…

– Чтобы соответствовать Марине?

– Ну да.

– Не расстраивайся. Наденешь в другой раз.

– Но ведь получается, что Маринка, наверное, хочет, чтобы я теперь обеспечивал её, покупал ей дорогие вещи?

– Скорее всего, да.

– И что ты посоветуешь?

– Порадовать свою девушку, ты, конечно, можешь и должен. Ну, а если снимете квартиру, чтобы жить вместе, одной семьёй, тогда все деньги будете складывать в общий котёл – и твои, и её. Это называется вести общее хозяйство.

– Я понял, мама, – кивнул Вадик, уже заметно поклёвывая носом. – Что-то я устал… – и смачно зевнул. – Разбуди меня, пожалуйста, в семь часов.

Кира Борисовна вымыла посуду и легла в постель. Сон не шёл. Вспомнился бабушкин дом и широкая кровать, на которой спали тётя Валя и её муж дядя Миша. Кровать была мягкая, на перинах, и накрыта толстенным ватным одеялом. В раннем детстве Кира и её сестрёнка Рита любили прыгать на ней, а, напрыгавшись вдоволь и раскрасневшись от удовольствия, падали в огромные перьевые подушки, поднимая весёлый крик.

Дом был удобный и большой, под его крышей находились и жилые комнаты – целых четыре, и кухня с погребом, и три сарая. В одном из них держали корову с телёнком, в другом – пёстрых кур-несушек, в третьем хранили дрова и всякую всячину. При доме располагалась и вместительная баня, в которой пахло распаренной ольхой. В дальнем конце огорода одиноко стояла уборная, сколоченная из шершавых досок и потемневшая от времени, к ней вела узкая дорожка, посыпанная песком. В огороде был выкопан колодец. Его оборудовали, огородив срубом и приладив к нему, горизонтально к земле, бревно с металлической ручкой, к которому привязали верёвку с ведром. Из этого колодца брали воду для готовки пищи, умывания и для полива грядок. А перед окнами возвышались старые яблони и дикие груши, на толстых ветвях которых, стараясь забраться повыше, сидели в погожие дни девчонки. Лузгали семечки и, смеясь, переговаривались с соседскими мальчишками, которые проезжали мимо их дома на велосипедах и, конечно же, останавливались, довольные тем, что симпатичные сёстры обратили на них внимание.

А вот мыться девчонки не любили. И всё из-за длинных кос. Волосы мыли в тазу, стоя босиком на деревянной решётке, мыли хозяйственным мылом – другого просто не было. И расчёсывание волос превращалось в муку, хотя и промывали их по нескольку раз, меняя воду. Кира только морщилась от боли, когда тётя Валя её расчёсывала, а Рита вообще пускалась в рёв, отбивалась руками и кричала как резаная. Расчёска покрывалась белым налётом, и в ней застревало много спутанных волос, вырванных с корнем. И как же были рады девчонки, когда тётя Валя взяла однажды портняжные ножницы и обрезала им косы! Отчекрыжила – и всё тут! Мучения сразу прекратились. У Риты волосы сами собой завились в пышные спиральки, а у Киры остались прямые. И Рита стала похожа на ангелочка с золотыми волосами, что очень понравилось Кириной маме, когда та приехала к ним в гости.