Текст книги "Войти в Тень"

– Вот видишь, Кайто, – спокойный голос Оскара буквально переливался мягкостью интонаций. – Мартин у нас вполне вменяемый человек. А ты мне что-то рассказывал про какого-то маньяка. Тут явная ошибка.

Я жевал и старался уловить хотя бы намек на яд в голосе Стаковски. Как же, размечтался.

И еще я понял, что зря я надеялся, будто Кай не заметил моего состояния на всплеске адреналина. М-да, ну ладно, с этим я разберусь позже.

– Это я поставил блокировку на связь. Не волнуйся.

Я пожал плечами – да хоть два блока, если это было так важно.

Я доел яичницу и салат и принялся за кофе с пирожными. Легчайший сметанный крем, орехи и совсем чуть-чуть бисквита. Мечта гурмана, а не десерт.

– Мороженого?

Я сказал, что не буду падать со стула? Ну да, я только прекратил жевать и, выпучив глаза, помотал головой, пробормотав сквозь зубы:

– Нет уф, данкхфе.

– Как хочешь. Значит, потом. Просто учти, что мы его заказали.

– Угу.

Я кивнул и подумал, что надо завязывать с кофе, а то, может, потом бежать придется в два раза быстрее – время-то идет.

– Ну? – Я похлопал себя по карманам и уже не удивился, когда Оскар протянул мне зажженную сигарету. – Спасибо. Что у нас стряслось?

Кай и Оскар обменялись своими фирменными «очень многозначительными» взглядами.

Все-таки я иногда подозреваю, что Оскар гораздо лучше владеет телепатией, чем показывает. На меня ведь тоже, бывает, находят озарения и предчувствия. А уж править людей или вероятности – это вообще чем-то схоже. Хотя никто ведь не проводил исследований насчет процентной вероятности развития параллельных Даров в одном паранорме. И я лично пока не встречал запараллеленные таланты.

– Ну-у-у?

Я потянул гласную, давая понять, что мое терпение не бесконечно. Кай «разорвал» свой взгляд с Оскаром и, пожав плечами, снова уткнулся в свою кружку. Оскар вздохнул и выдал вопрос, который я от него мог ожидать меньше всего. Если вообще мог ожидать.

– Хм, Март, а как ты относишься к вампирам?

– Я к ним не отношусь.

Я ляпнул первое, что пришло в голову, и только потом понял, что Стаковски абсолютно серьезен. Он смотрел на меня так изучающе, что мне поплохело.

– Оскар, не дури, какие вампиры?! На дворе конец двадцать второго века!

Стаковски как-то нервно улыбнулся и присел за стол напротив меня. Заглянул мне в глаза и очень проникновенно спросил:

– Ты мне веришь, Мартин?

Я пожал плечами.

– Ты – мой босс. И пока… Ну да. Ну и что?

– Так вот, поверь мне. Они существуют.

– Та-а-ак. – Я не стал делать резких движений – мало ли что человеку в таком состоянии может прийти в голову? – и очень осторожно покосился на Кая. – И что за дурь тебе продали, пока меня не было?

Кай кисло улыбнулся и обратился к Стаковски:

– Я же сказал, он не поверит.

– Надо, чтобы поверил, Кайто. Ты же понимаешь.

Кай опять пожал плечами и равнодушно отвернулся. Я никогда не видел его таким. Обычно все просьбы Оскара для него были чем-то вроде Святого Писания, и если Оскар сказал «надо», Миядзаки будет в первых рядах, чтобы это сделать. Ну, если, конечно, ведущий не запретит ему этого с самого начала.

Я хихикнул.

– Оскар, ты же знаешь, дурь для телепата – верная смерть. Ты на что его подбиваешь?

Я, конечно, понимал, что мое хихиканье – это нервное, но уж очень не радовала меня перспектива поверить, что я остался один на один с двумя обдолбавшимися паранормами. Или еще того хуже. Но эту мысль я постарался прогнать еще быстрее. Уходить негодяйка не хотела. Оскар и правда был моим боссом, и мне было важно верить ему – от этого часто зависела моя жизнь.

Оскар мрачно глянул на меня.

– Март, я не под дурью и очень серьезен. Как мне тебе доказать, чтобы ты поверил?

– Серьезен, как англичанин перед первой брачной ночью?

Я все еще надеялся, что Оскар шутит.

– Перестань паясничать.

Кажется, его терпение было все-таки не бесконечным. Я сделал умное лицо и ответил на его вопрос.

– Притчу о Фоме неверующем помнишь? Так вот, пока не увижу это, как тебя, со всеми убедительными доказательствами.

– Уф. – Оскар расслабился и откинулся на спинку стула. – Ну это не проблема.

А Кай, пакость такая, меня добил:

– Вампиры наняли нас, Март. На ближайшие два месяца точно.

И как я ни старался, после такого заявления моя нижняя челюсть все-таки отбила мне колени. Иносказательно, конечно.

Вот так бывает – живешь ты себе, никого не трогаешь, и даже несмотря на то, что твоя деятельность, мягко скажем, не совсем обычна, ты все-таки рационально анализируешь мир и все, что в нем происходит, ну, или стараешься так думать, во всяком случае. И вот, когда ты уже свыкся с целью и методами своего здесь пребывания, приходит кто-нибудь, типа нашего Стаковски, и обливает тебя ледяным ведром фактов, которым невозможно противостоять.

Остатки сигареты были докурены мной за две затяжки. Никотин ударил в мозг, и я смог изобразить улыбку.

– А с этого места поподробнее можно?

Кажется, затасканные фразы просто созданы, чтобы приводить меня в порядок. Что ж, человек, кем бы он ни был, всегда будет хвататься за соломинку. Даже зная, что, скорее всего, она не поможет ему вернуться к знакомому берегу, а всего лишь даст удержаться на плаву, пока его несет куда-то все дальше и дальше.

Только сейчас я понял, как же был напряжен Стаковски. Он закурил и, закинув ногу на ногу, принял более свободную позу. И я наконец-то сообразил, кого он мне напоминает. Директора ресторана, к которому явился очень важный гость, можно сказать, один шанс на миллион, которого стоит не просто ублажить, а сделать это всеми возможными способами.

– И заодно, – я уже обнаглел настолько, что выдернул у Оскара из кармана рубашки пачку моих сигарет – все равно это не его марка, – объясните мне, что значит все это «утро исполнения желаний»?

Кайто фыркнул, и я отчетливо уловил от него желание встать, послать всех прямо сейчас подальше и удалиться в пампасы на неопределенный срок. Но делать он этого, конечно, не стал. А Стаковски уважительно на меня покосился. Я ведь почти продавил его защитный блок на ведомом.

– И, да, где Джонас? Он в курсе?

– Более чем, – улыбка Оскара отдавала горечью. – Более чем.

И тут до меня наконец-то дошло, насколько все серьезно. Вот так, как будто рывками, меня медленно накрывала реальность происходящего. Некоторые вещи в мое сознание можно вколотить только постепенно, правда, кувалдой.

Мне вдруг уже стали не нужны факты, убеждения и еще что-то такое мелкое. Меня чуть не подбросило на месте и вместе с тем вдавило в стул. Я поверил, вдруг разом и непреложно.

Оскар снял блокировку ментальной связи, и я почувствовал все.

…Джонас сейчас спал и видел какие-то смутные, странные, но явно приятные сны. Легкое состояние эйфории – я и сам умел делать такое. Я скользнул глубже в его сознание и был неприятно удивлен, поняв, что его вчерашнее поведение, начиная от исчезновения из кафе и заканчивая тем местом, где он сейчас находится, сплошная программа. Введенная умело, быстро и, что самое плохое, совершенно незаметно для меня. Я – ведущий Джонаса, держащий его на ментальной связи постоянно, – scheissssse, я это я! – и я прохлопал ментальную программу, которую ему задали, можно сказать, у меня перед носом. Сказать, что я был удивлен и зол на себя самого, значит, не сказать ничего.

И тут со мной связались. Не Оскар, не Кай, не даже бессознательный Джонас, а некто иной, кто, спокойно скользнув по ментальным нитям связи, обходя блоки, прошелестел в моей голове.

– Здравствуйте, Мартин. Я рад, что Вы проявили благоразумие и согласились со своим начальством относительно нас. Буду очень рад нашей встрече сегодня вечером. Господин Стаковски объяснит Вам все остальное.

И эфир стал чист, как будто ничего и не было. То есть вообще. И только безупречная память ирландца не дала мне усомниться в реальности происходящих событий.

Джонас О'Келли обладал еще одним уникальным даром, кроме пирокинетики. Все, что с ним когда-либо происходило, откладывалось в памяти навсегда, и даже я не мог ничего с этим поделать. Его воспоминания невозможно было стереть или заблокировать. И, разумеется, больше всего от этого страдал сам Джонас. Я, как мог, облегчал ему жизнь – прикрывая и распутывая кошмары, выводя из депрессий и ступора, и много чего еще. Поэтому меня нисколько не удивило, что мои схемы сна, которыми я пользовался для него, были просто скопированы теми, кто сейчас его контролировал. Но, несомненно, они были намного сильнее меня.

Я оставил Джонаса в покое и вернулся к реалиям моего бытия.

Стаковски курил уже вторую сигарету, Кай уткнулся в отвергнутую мной газету. Зная мое состояние «я не здесь», они просто ждали, когда я закончу со своими «потусторонними» делами и вернусь на грешную землю.

Я потер виски и потянулся за кофе. Надо было выкинуть из головы ту приятную усыпляющую хмарь, которой я все-таки умудрился хлебнуть, пока копался в сознании Джо. Следующая чашка была налита мне заботливым Оскаром почти немедленно. Кай хмурился.

– Ну, а теперь давайте по порядку.

И Оскар выдал по порядку.

Оказывается, «пасли» нас уже давно. Как я и подозревал, повышенная нервная возбудимость Стаковски была более чем обоснована. И если меня еще можно было как-то обойти или заблокировать, то его Дар ни на блокировку ни на рассеивание внимания не поддавался. Дар предвидения вероятностника убрать невозможно, его даже заблокировать хоть чуть-чуть – почти чудо. Его можно «смазать» – дать нечеткую картинку, но не стереть или заменить. Вот Оскар и дергался, как рыба на крючке, чуя что-то очень серьезное, но не имея возможности выстроить четкую картинку. А Стаковски – оракул не из последних. Понятно, что его бесила такая ситуация не меньше, чем меня нынешнее положение.

Следили за нами довольно тщательно. Были даже подняты архивы наших заказов, из тех, что вообще сохранились у людей-поставщиков. Было там, конечно, немного, но, видимо, тем, кто был так любопытен, хватило, чтобы заинтересоваться именно нами, а не какой-то другой командой. Как они вышли на след, я понять не смог, но, располагая такими технологиями и возможностями, о которых я мог судить по ситуации с Оскаром и Джо, я вполне поверил, что это было возможно. Как и сделать так, чтобы нас никто не предупредил. И я возблагодарил Бога за то, что напуганный Стаковски ни разу за это время не предложил нам посетить наши Базы. Оставалась надежда, что хотя бы эта часть нашей внутренней жизни так и останется скрытой.

Зато все остальное, похоже, что нет. За последние полгода у нас было четыре операции, и все четыре были отслежены и проанализированы с особой тщательностью. Даже эта дурацкая история с контрабандой.

…Китайская мафия ничем не лучше японской. Я бы даже сказал, что у нее более развита фантазия. Это ж надо додуматься – переправлять груз исключительно и принципиально водными путями, руководствуясь смутными пророчествами и предупреждениями. И надо ж было Оскару согласиться на такое задание – ну, назовем его пиратством в свободных водах, – зная, что плаваю я, мягко скажем, плохо. А если точнее, то на Джонасе, и только когда очень надо.

А всего-то товара мелочи – шкатулка с «монетами счастья». И даже не все они были золотые. Стаковски, конечно, был не очень доволен, что я заглянул внутрь, но ведь я же ничего не взял. А в контракте не было указано «не смотреть». Правда, в книгу, что была намертво прикручена цветными шелковыми лентами к днищу шкатулки, мне так заглянуть и не удалось. А жаль.

…Не знаю, как долго смеялись наши внимательные наниматели, наблюдая запись этого «приключения». Сейчас, узнав о слежке, я почувствовал себя уязвленным. Еще бы, паранормы привыкли быть на вершине пирамиды развития, а тут приходит некто, и выясняются совсем не льстящие нашему самолюбию вещи. Хотя, конечно, я сомневаюсь, что они смеялись…

Все это Стаковски мне рассказывал не торопясь и подетально. Не упуская также моменты своего предвидения и внесенных в него сбоев. Как симптомы болезни врачу рассказывал. Впервые столкнувшись с такой его обстоятельностью, я почувствовал себя не совсем уютно. Мне было бы гораздо проще взять у Кая ноут и прочитать вводные данные новой работы. Но, увы. Пока все, что у нас было, – это только наши ощущения и то небольшое знание, что нам позволили получить исходя из сложившейся ситуации.

И еще они подстраховались О'Келли.

Создав себе уровень глубокой секретности и все-таки открываясь нам, заказчики сейчас очень рисковали. Всей своей системой. Даже то, что мы просто знаем об их существовании, являлось угрозой. Были там на эту тему какие-то старые правила и законы, отнюдь не высосанные из пальца. Но, видимо, мы очень были им нужны. Именно мы. И ради того, чтобы заполучить всех нас, они подставили Джонаса.

Строго говоря, ничего криминального – Джо просто решил прогуляться до борделя. Что может быть естественнее для молодого мужчины, находящегося на отдыхе? Не все же ему со мной по казино и прочим злачным местам шляться. Но владелец заведения, которое он выбрал, оказался – ах, какая неожиданность! – вампиром. И – ах, неувязочка! – наш ирландец оказался слишком любопытен и заглянул, куда не следует. А именно: на начальное посвящение в ранг Смерти одной из любовниц этого самого господина.

Джо даже ведь не жертвой попал, а так, мимо проходил. Девушку, которую он уже почти выбрал на ночь, внезапно вызвали и забыли прикрыть дверь.

Ну, конечно, все было просчитано с самого начала.

Только понять, когда тебя ментально «ведут», невозможно, если только ты сам не имеешь подобного таланта. А Джонас, ко всему прочему, еще и мой ведомый. Да, проще некуда, взяли тепленького!

И теперь у нас просто не было выхода. Мы могли бы отказаться от этой работы, если бы никто из нас уже не увяз в тайне. Точнее, если бы Джонас не увяз. Любому из нас просто стерли бы память, и все. С Джо такое сделать невозможно. Ни наркотики, ни алкоголь, ни ментальное воздействие не может вырвать у него этот кусок памяти с откровением, что вампиры все-таки есть. Это даже как фильм будет представить нельзя. Уж устроители озаботились. А значит, его можно только убить. А значит, мы не можем этого допустить. А значит, отказаться невозможно.

И закончил Стаковски классическим:

– Теперь, как ты понимаешь, у нас нет шансов переиграть ситуацию.

Я понимал. Более чем.

Кивнув, я закурил пятую по счету сигарету.

– Ну, а зачем такой спектакль с утра?

Оскар усмехнулся чему-то своему.

– Видишь ли, им очень нужен телепат. А зная твой характер… Мы просто постарались, чтобы у тебя с утра не случился слишком сильный стресс. Тебе ведь придется много работать.

– Да? – Я был так зол, что даже почти не удивился. – Начиная с сегодняшнего вчера, так?

– У тебя все-таки не мой Дар, Март. Не пытайся предвидеть. Сегодня только первая встреча, где нам отдадут Джонаса и мы поговорим о будущем контракте.

– Восхитительно.

Я уже заранее «пылал» горячей «любовью» к нашим будущим клиентам. Но Джонаса мы потерять не могли. Я не мог допустить, чтобы его убили, и тем более я не хотел, чтобы из него сделали подобие наших заказчиков. А их чувства юмора вполне могло на это хватить…

Теплый июльский вечер был началом одного из самых рискованных приключений в истории нашей команды.

Ресторан для встречи, выбранный заказчиками, разумеется, являлся одним из элитных. Даже можно сказать, что это был закрытый клуб для серьезных людей, желающих отдохнуть. Ничего эпатирующего, как в «Грешниках» или «Аквариуме», ничего яркого и действующего на нервы. Сдержанная обстановка, дорогой, безупречного вкуса интерьер, ненавязчивое освещение, размытые контуры, цвета кофе и беж, слоновая кость и темное золото. И непременные кабинеты для VIP-клиентов. Дорогое место, престижное и, конечно, принадлежащее нашим нанимателям. Очень опасное для нас на сегодняшний вечер. Я просто чувствовал, как самым краешком своего щегольского ботинка пробую на остроту тонкое начало лезвия, по которому придется пройтись.

Ресторан «Золотое руно» принадлежал вампиру из самого многочисленного ранга Сердца.

Там нам обещали вернуть Джонаса, извиниться за недоразумение и сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Притом, что и мы и они прекрасно видели всю изнанку игры – ритуалов вежливости никто не отменял.

Ненавижу эти фальшивые раскланивания и многослойные улыбки. С детства.

Но также отлично знаю, что без них в этом мире никуда.

Оскар сказал фрак, значит, будет фрак, но из чувства личной вредности я заказал белый, и даже немного обиделся, когда при моем появлении в гостиной у Оскара на лице не дрогнул ни один мускул. Только Кай отпустил свое сакраментальное:

– Выпендреж как способ существования белковых тел.

На этот вечер Миядзаки отправился без своего привычного ноута, и это его раздражало. Конечно, кое-что он себе все-таки оставил, но уговор был прост – без «тяжелой артиллерии». Вынужденно согласившись, Кай обеспечил нервотрепку не только себе, но и всем нам. Чер-рт, а я так хотел снять напряжение своей выходкой.

Жаль все-таки, что я не могу ментально воздействовать на моих напарников. Не имею права. Так было договорено в самом начале моего появления в команде, и сейчас ничего не изменилось. Вмешательство может быть осуществлено только по личной просьбе. И сейчас оно кое-кому бы очень не помешало. Но это было только мое мнение.

С Джонасом другое дело. Мы в связке и обеспечиваем друг друга во всех рабочих моментах. Странно, но сейчас я особо остро почувствовал, как мне его не хватает. Его молчаливого присутствия, всегда точных высказываний, злых иногда шуток, надежности. Может, это во мне говорит выработанный инстинкт связки?

Не обольщайся, Март, ты и сам прекрасно знаешь, что к чему. Только это сейчас не к месту, а значит, вон из головы!

Непривычная тишина на ментальном канале, протянутом к ирландцу, дала сбой, или мне это показалось? Или все-таки его решили отпустить из-под контроля сном? Если рассуждать логически, то давно бы уже пора. До встречи осталось меньше часа. Не на носилках же его нам принесут? Может быть, сейчас как раз поменяли блоки, и он уже приходит в себя?

И все-таки было у меня странное, ничем реально не подтвержденное ощущение, что те, кто захватил Джонаса, его немного побаивались. Было бы отрадно предполагать, что и они, так же как и люди, не застрахованы от некоторой положительной ксенофобии относительно нас. В конце концов, все вампиры были когда-то людьми, а таланты и возможности, что у них сейчас есть, не суть врожденный Дар, а только умение, достигнутое своеобразным путем. Очень своеобразным.

Как бы паранормы ни боролись с недоверием к себе, в глубине души они всегда гордились тем, что оно есть, и тем, что они отличаются от остальных. То, что люди испытывали опасливое недоверие, давало весьма приличные шансы на спокойную жизнь. Ведь большинство людей предпочтет не трогать непонятную, но предположительно «кусачую» штуку. Главное – уметь заметать следы и не дать начаться очередной «охоте на ведьм».

Машину за нами прислали.

Безупречный слуга-шофер ждал нас на уличной стоянке пансионата рядом с легким городским лимузином последней модели «Черный гепард». Моментально узнав в Оскаре главного, шофер предупредительно распахнул перед ним дверцу на заднее сиденье. Потом открыл и переднюю дверцу для нас с Каем. Непривычно было садиться в машину не на водительское место. Ну да ладно, посмотрим, как у них тут налажен сервис.

Тронулись мы бесшумно, и далее я мог только созерцать сквозь тонированное окно, как проплывают мимо знакомые улочки одного из лучших курортов Европы. Хотя, конечно, с гораздо большим удовольствием я бы просто прогулялся по ним куда-нибудь в лучшее место, совсем не по делу и в приятной компании. Вспомнив о компании, я слегка тронул ментальную связь, немедленно отозвавшуюся сильными, но уравновешенными эмоциями Стаковски и перетянутыми напряжением струнами Кая.

Ехать было недолго. Наш пансионат находился недалеко от городского центра.

Предупредительный шофер, все так же строго соблюдая этикет, выпустил нас из машины на стоянке «Золотого руна». Швейцар на входе был, видимо, уже в курсе, потому что даже не спросив визиток, распахнул перед нами дверь, как перед завсегдатаями. И даже удостоил легким поклоном.

– Я был здесь вчера. Люди просто запомнили мое лицо, – объяснил поведение прислуги Стаковски. – Я вышел на это место почти сразу, как мы приехали в город. Кстати, Март, я еще сомневаюсь насчет нашей свободы выбора места отдыха. Все может быть.

Очень оптимистично. Мне захотелось дать себе по голове. Пропустить воздействие такого уровня мне, профессионалу со стажем, было непростительно!

– Не переживай. – Оскар решил меня утешить. – Любой бы пропустил что угодно с таким противником.

В зале нас немедленно перехватили и проводили в кабинет. Ну, разумеется, роскошный VIP, только немного великоватый, на мой взгляд. Хотя я понятия не имел, сколько еще будет персон, кроме нас троих и, предположительно, одного нанимателя с Джонасом в непонятном пока статусе.

Стол был уже накрыт, и только одинокий официант возился с вином. Я пожал плечами, проходя и выбирая себе удобное место, с хорошим обзором. Оскар задержался, обсуждая что-то с официантом, кажется, насчет вина, а Кай сел напротив меня.

– Неплохо.

Несмотря на всю свою нелюбовь к официальным приемам, оценивать обстановку Кай умел.

Серебро приборов и хрусталь бокалов. Белоснежный батист – черт меня возьми, это и правда не бумага! – салфеток, сложенных самым причудливым способом – то цветок, то птица, а то вообще оригами – «гора счастья». Фарфоровые тарелки стопками в несколько слоев. Прозрачные крышки на блюдах каким-то хитрым образом не запотели, и видно было все приготовленные изыски. Я невольно вспомнил домашние обеды нашей семьи, которые я ненавидел всей душой. И сразу же захотелось пролить вино на брюки и перевернуть пару тарелок – так, для начала, а там посмотрим.

– Господин просил передать вам, что вы можете поужинать, не дожидаясь его. Он еще задержится примерно на сорок пять минут. Я передаю вам его извинения.

Чопорный метрдотель еще раз поклонился и исчез за дверью, забрав с собой и официанта.

Я переглянулся с Оскаром.

– Кажется, нам дают возможность нормально поесть. Как думаешь?

Оскар пожал плечами.

– Похоже на то.

– И что будем делать?

За всеми событиями поужинать мы, естественно, не успели.

Надо было что-то решать. Сидеть голодными за столом, благоухающим всевозможными радостями кулинарии, было уже невозможно. По взгляду Кайто я понял, что он разделяет мои чувства. Конечно, есть традиция с преломлением хлеба, но ведь никого из пригласившей нас стороны за столом не было, а значит, никаких обязательств. М-да, и с их стороны тоже. Впрочем, перед нами извинились за опоздание и довольно прозрачно намекнули, что ужин тут в основном для нас.

Оскар оправил манжеты и, наконец, высказался:

– Март, будь любезен, передай мне вон то блюдо с салатом.

Проблема была решена.

– Конечно, – рассудил Оскар по внутренней связи. – Они могут нас отравить или что-то в этом роде. Но я не думаю, что это им надо. Не зря же они так озаботились, чтобы получить наше добровольное согласие, данное в здравом уме и трезвой памяти.

– Так что, никакой выгоды, кроме очередного реверанса этикета? – задал я вопрос, следуя примеру Оскара и выбирая что-нибудь повкуснее.

– Скорее всего.

Оскар пожал плечами и занялся пробой деликатесов.

Кай повозился со своими часами и удивленно сообщил:

– Это кажется забавным, но помещение не прослушивается. То есть все датчики есть, но они отключены.

– Ничего удивительного. – Оскар тщательно пережевывал мясо и придирчиво прислушивался к вкусу. – Они: а) могут прослушивать нас по менталу, и б) им еще с нами здесь разговаривать, а наше отношение в области доверия я им уже высказал. И, думаю, они также вполне уловили эмоции Марта, а если так, то даже части им хватит, чтобы не напрягаться лишний раз и не пытаться нас обойти больше, чем они уже успели.

Я поперхнулся, выслушав рассуждения Стаковски, и, откашлявшись, хлебнул из стакана с водой.

– Ты всегда вселял в меня оптимизм и веру в свои силы.

Надеюсь, мой тон был достаточно язвителен. Оскар только молчаливо поклонился в мою сторону.

Дальше мы предпочли ужинать в полном молчании. В том числе и на ментальном уровне.

Я, прикинув отпущенное нам на удовлетворение насущных потребностей время, играл с угощением в угадайку. Вид давно знакомых блюд был здесь весьма экзотичен, ведь этот ресторан, специализировался именно на необычности внешнего вида поданных деликатесов. Достаточно было посмотреть даже на такую мелочь, как гренки. Есть это – могущее показаться неискушенному посетителю – произведение искусства казалось кощунством, не меньше. А лично для нас, я почувствовал, здесь расстарались особо. Как же, дорогие гости самого хозяина.

Если вспомнить все положенные правила, то обо всем – от передачи салата до изящного исчезновения костей вместе с блюдцем – должны были заботиться официанты, но, видимо, кое-кто все решил иначе. И, право слово, сейчас я был за это благодарен. Видеть выражения лиц, давно набившее оскомину, было бы выше моих сил. Я бы тогда точно учудил что-нибудь некуртуазное. Так что лучше уж я сам достану горчицу, и быстро.

Уложившись ровно в сорок три минуты, я почувствовал себя вполне в состоянии пережить небольшую битву за Париж. Хорошая еда всегда не только добавляла мне сил, но и поднимала настроение.

Оскар, дождавшись меня – Кай закончил чуть раньше, – снял выпуклую крышку с небольшого блюдца по левую руку, которое я сначала чуть не принял за прибор для кофе и, слегка нажимая, провел пальцами по гладкой белой поверхности. Через несколько мгновений появившиеся официанты с молниеносной скоростью разобрали стол и превратили его в подобие фуршета из легких закусок, фруктов и вин. А уж когда принесли сигары с курительным прибором и пепельницами, я не удержался и присвистнул. Оскар строго на меня посмотрел.

– Март, разве ты не понял, куда мы пришли?

– Я чувствую себя невоспитанным школьником, успокойся, Оскар. Мне просто кажется, что вернулись детства моего ненавистные денечки.

Я демонстративно презрел сигары и закурил свои сигареты. Не менее демонстративно самостоятельно налив себе виски в забитый мной льдом стакан. Лед я тоже клал сам, руками.

Оскар о моих фанабериях знал и просто не обращал внимания. Тем более что ему самому, я уже видел, вся эта показуха несколько поднадоела.

В конце концов, метрдотель осчастливил нас известием:

– Господин Жан-Клод де Нуарэ прибыл, господа.

И Оскар тут же окинул меня пламенным взглядом, что в переводе означало: «На несколько минут оставь свои закомплексованные штучки, Март. Быстро!» Я даже слегка привстал со стула, надеясь, что моя скрюченная фигура сойдет за вежливый поклон.

А еще я очень надеялся, что Джонас будет с ним.

Но нет, никогда мне не быть оракулом!

Молодой человек, лет двадцати пяти, в безупречном смокинге даже не вошел, а ворвался в кабинет. Обаятельная улыбка богатого шалопая, блестящие черные глаза и копна вьющихся волос, над приличной формой которых, безусловно, мучился не один мастер. В золотистом, рассеянном освещении казалось, что голову нашего нового знакомого окружает огненный ореол. Изящный поклон, адресованный сразу всем нам, и еще одна легкая улыбка, но уже совершенно поменявшая свое значение. Теперь это было и приветствие, и извинение одновременно.

– Прошу прощения, господа, я припозднился. Хотя и не от безделья, о нет!

Он молниеносно оказался во главе стола, успев на ходу не только ухватить сигару, но и прикурить ее. Бокал с каким-то напитком ждал уже его на месте. Видимо, вышколенные слуги привыкли к скорости своего хозяина и знали, что может понадобиться в тот или иной момент.

– Можете быть свободны!

Жан-Клод де Нуарэ взмахнул рукой с таким непринужденно выверенным изяществом, что я невольно позавидовал. Да и вообще, я был несколько ошарашен. Я почему-то ожидал кого-то, ну, неважно какого возраста, но все-таки как-то потяжеловеснее, посерьезнее, что ли.

Позже я получил возможность убедиться, что ни серьезности, ни тяжеловесности Жан-Клоду не занимать.

Когда прислуга удалилась, господин де Нуарэ обвел нас всех своим сияющим взглядом и почти пропел:

– Что ж, я рад вас всех видеть, господа. Надеюсь, пока меня не было, вас не обделили гостеприимством?

Я фыркнул, Кай коротко дернул головой, видимо, изображая поклон, а перевел все это, конечно, Стаковски.

– Благодарим Вас. Все было прекрасно.

Затягиваясь сигарой, де Нуарэ, казалось, к чему-то прислушивался. И наконец ослепил нас еще одной улыбкой.

– А вот и ваш друг!

Дверь открылась, и вошел Джонас. Сзади него мелькнул официант, и дверь снова закрылась.

Я едва сдержался, чтобы не вскочить и не начать ощупывать своего ведомого на предмет целости и сохранности. Все-таки не давала мне покоя мысль, что вампиры могли им воспользоваться не только для шантажа, а еще, скажем, и для того, чтобы перевести на свою сторону. Кто знает, может, у их инициации есть, так сказать, инкубационный период? А там, глядишь, и все, пропал мой ирландец. Надо ли говорить, что с подобной потерей или апгрейдом напарника я был категорически не согласен.

– С ним все в порядке. Это была не более чем случайность, и у нас не было причины посвящать его ради своей безопасности.

Иногда мои эмоции можно прочесть по лицу. Герр Жан-Клод, видимо, сумел поймать эти мимолетные изменения мимики, часть которых иногда пропускал даже Оскар. Я поспешил навести глянец на свою безупречную маску презрительного равнодушия.

Выглядел Джонас неплохо. Немного бледно, несколько растерянно, но вполне прилично, и даже, я бы сказал, привычно отстраненно спокойно. Но в самой глубине его глаз я все-таки уловил медленно тлеющий огонек злости. О'Келли, как и я, был не из тех людей, кто прощает кому бы то ни было свои, даже пусть подстроенные, промахи. И я уверен, что если ему представится возможность хрустнуть позвоночником виновного, он ее не упустит.

Джонас, невозмутимо игнорируя реакцию на его появление, прошел к столу и уселся рядом со мной, спросив только:

– Надеюсь, кто-нибудь додумался взять мои сигареты?

И, поймав через стол брошенную Каем пачку, спокойно закурил, сделав вид, что вот теперь-то его точно не касается ничего на свете. Он вернулся на свое место, и я сразу почувствовал себя как-то увереннее.

Если судить по улыбке Жан-Клода, то он был так же счастлив нашему воссоединению, как и мы все вместе взятые. Мы же, обменявшись несколькими фразами, замолчали и просто стали ждать, что будет дальше. В конце концов, это не мы спровоцировали знакомство, а следовательно, не нам было и продолжать игру. Оскар всегда мог найти идеальное время для паузы.