Текст книги "Войти в Тень"

Я только еще не понимал, при чем здесь девушка на алтаре.

Начальный процесс был закончен, и побледневшие, обострившиеся черты лица выпиваемой женщины давали понять, что она уже едва жива. Мужчина, так старательно выполнивший свою роль, оторвался от ее шеи, облизнулся и, усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза Джо. Потом же неуловимым взмахом руки распорол себе на другой запястье под белоснежным манжетом и поднес аккуратную рану к губам своей жертвы, сцеживая кровь и заставляя новоявленную вампиршу сделать хотя бы глоток. Девушка оказалась шустрой и после первого же, почти насильственного глотка вцепилась руками в предплечье своего «крестного» и впилась ртом в его распоротое запястье. Тот не отстранялся, а даже с неким удовольствием позволял ей это, ласково гладя по волосам. Так гладят понятливое животное. Наконец он, видимо, решил, что хватит, и поднялся, увлекая с собой девушку. Когда же он отобрал у нее свою руку, девушка едва не заскулила от разочарования. Она лихорадочно облизывала испачканные в крови губы и не сводила со своего «благодетеля» взгляда несчастного животного. Странно, но чуть раньше она производила впечатление более здравого человека. Сейчас же это было просто нечто жалкое и очень голодное. Даже сквозь пласты чужой временной памяти я это чувствовал.

Представляю, как ощущал себя ирландец, находясь непосредственно там. Ведь и у него чувства были обострены до предела. Только предел тогда для него был намного ближе, чем для меня сейчас.

Мужчина же взял девушку за волосы и не очень ласковым жестом, повернул ее в сторону постамента, на котором лежала – ну, теперь-то я уже все понял – жертва для первой трапезы. Так сказать, торт на – язык не поворачивается сказать, – день рождения по-вампирски, как это должно звучать?

Свежеовампиренная девушка все поняла правильно и, послушная подтолкнувшей ее руке, отпустившей волосы, шагнула вперед, чуть ли не падая на алтарь. Послышался легкий вскрик, а затем раздался хлюпающий звук неопрятно едящего вампира. Не научилась еще она есть правильно, тихо и аккуратно. Но не стоило сомневаться, что первая жертва будет выпита до капли.

И последнее, что я увидел с помощью Джонаса, это приближающуюся, как в кино, улыбку только что поработавшего кровососа. Далее пришла тьма.

– Ну, а потом меня вырубили, – грустно констатировал Джонас. – Как последнего идиота. И дальше я уже не помню. Спал. Потом, как в тумане, не разбудили, а просто велели подняться, и я пошел. До конца очухался только в машине, которая привезла меня к этому ресторану, где уже ждали вы.

– И никаких позывов сопротивляться? Выяснить, что происходит? Просто дать кому-нибудь в ухо от возмущения происходящим, не было?

– Сам же знаешь, что не было. Все как во сне или на большой глубине. Двигаться тяжело и не очень-то хочется. Думать вообще нечем. Такое ощущение.

– Любопытно.

Я старался понять, что же нам вернули вместе с нашим боевиком. Ведь могли сунуть ему в голову такое, чего и мне не было бы видно, и что сработает, когда и если понадобится. Я прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

Нет, пусто. Вот вкладыш программы поведения, вот сонные начитки. И все. Остальное чисто, как дом перед приездом родителей. Странно.

Я оставил усиленную связь-контроль и снова открыл глаза.

Джонас все так же сидел на краю моей кровати с видом покаянным, но не побежденным. Надо было ему все рассказать, иначе измучается сам и замучит нас своим виноватым видом. А такое настроение для работы самое неподходящее. Ни тебе сосредоточиться, ни быть уверенным в своей защите.

Это ведь только кажется, что виноватый лучше работает. Чушь все это. Виноватый виноватится и купается в этом своем чувстве, забывая, что есть еще и то, за что он должен отвечать. Я пожалел себя, потому что сдурил и не взял «Martini» из гостиной и еще потому, что чувствовал, как рассвет уже вовсю шурует на улице, и я понимал, что выспаться мне сегодня, может, уже и не удастся. Хотя я и буду стараться.

– А теперь послушай меня, Джонас О 'Келли. Не только как своего ведущего, но и как человека, который разбирается во всей этой истории чуть больше, чем ты. Ладно?

Джо кивнул и приготовился слушать.

– Все, что ты мне сейчас рассказал и показал, не более чем игра на публику. А точнее, на тебя. Конечно, если бы вампиров не существовало вовсе, нам бы сейчас было гораздо лучше. Ну, попытались нас надуть и пошантажировать, ну и черт с ними. С людьми и даже с паранормами у нас никогда не было проблем, если помнишь. Но, к сожалению, вампиры есть, и это все хоть и отличная постановка, но все-таки правда. Со всеми вытекающими.

Я перевел дух и потянулся к бутыли с водой, дежурящей у меня при кровати. Сделав изрядный глоток, я продолжил:

– Тебя неплохо надули, Джо. Точнее, просто заставили двигаться по заданной программе, чтобы получить некие преимущества и нанять нас всех без исключения. Ты не мог сопротивляться. По-хорошему говоря, я не уверен, что и я смог бы. Но так получилось, что твоими способностями было проще всего воспользоваться, чтобы поставить нам шах и мат. Нами они интересовались уже давно, видимо, как наиболее подходящими кандидатами на задание. Я, правда, не знаю, почему они не обратились в одну из тех организаций, где им не только все предоставили бы добровольно, но еще и ноги бы целовали за оказанное доверие. Почему они искали среди вольных команд? Черт его знает. Но факт тот, что ты ни в чем не виноват, Джо. Скорее уж я, в том, что упустил момент программы.

Я с досады был готов заехать себе в ухо, но не стал делать ситуацию еще глупее, чем она есть. Ведущий извиняется перед ведомым за то, что упустил контроль. Да такого вообще не должно быть, не может! Есть.

Джонас понял меня и усмехнулся.

– Значит, дело только в них и все?

– Да. И все.

– Значит, это все было сделано для того, чтобы заставить нас работать на них?

– Угу. Да, – кивнул я, пряча глаза. Видимо, теперь это моя очередь.

Джонас о чем-то напряженно думал, низко опустив голову, так, чтобы не было видно лица. Я ждал.

– Значит, нам надо найти гарантии, чтобы нас не убили после выполнения задания. Обязательно.

Я пожал плечами, это даже не обсуждалось. От этого зависела наша жизнь, и так болтающаяся на волоске. Становиться вампиром мне почему-то не хотелось до судорог и мерзкого ледяного кома в животе.

– Значит, мы едем на их базу для обучения, – появившаяся улыбка Джо мне что-то очень неприятно напомнила: – Как думаешь, сколько времени мы там будет торчать?

– Откуда я знаю? Может, неделю, может, год. На диске не были указаны сроки. Видимо, очередная страховка.

– Это хорошо. – Джонас хлопнул меня по колену и встал. – Спокойного утра, Марти.

Я удивленно смотрел на своего ведомого. Ни тени отчаяния уже не было в его глазах. Они сверкали самым чистым азартом охотника.

– Надеюсь, ты воздержишься от глупостей, Джо?

Я был обеспокоен. Я не знал, что он задумал. Потянувшись узнать, в чем дело по менталу, я получил мягкое «не надо» и широкую улыбку.

– Все будет в порядке, Март. Просто присмотри, чтобы мне не выжгли мозги если что. Ага?

– Ага. – Я пожал плечами.

– Все будет зависеть, куда, как и зачем мы попадем в результате этой работы.

Я еще раз кивнул.

– Может, все-таки поделишься со мной планами? – Я был осторожен.

– Не думаю, что в этом есть смысл. Так как никаких планов у меня нет. Будем действовать по обстоятельствам. Но если что – непременно. – И, наклонившись к самому моему лицу, так что я почувствовал его дыхание кожей, Джонас прошелестел: – К тому же, если я придумаю какой-то план, кто сказал, что они не считают это из моей головы?

Я похолодел. Вот оно, начинается, возможность недоверия к ведущему. Страшная вещь, из которой почти невозможно выпутаться. Я в очередной раз пожал плечами. Нельзя было показывать Джонасу, что я нервничаю по поводу своего прокола. Любая причина для нервозности, только не эта. Господи, как же много теперь проблем с этим новым заказом! Но одно утешало, Джонас все еще доверял мне, и если будет надо, он пойдет слепо по моему приказу куда угодно, как и обычно.

Он тихо закрыл за собой дверь. И я вспомнил, что мне так нехорошо напомнила его улыбка. Так же он улыбался у себя в воспоминаниях, когда еще работал совсем не в нашей команде и даже не подозревал в себе Дара паранорма. Как раз перед тем самым заданием, которое и вышибло его из строя обычных людей, навсегда.

Я благополучно продрых до вечера – мое намерение выспаться осуществилось, хотя и не моими молитвами. Проснувшись почти на закате, я был вполне свеж и готов к подвигам. Подвигов от меня, слава Богу, не потребовали. Зато за ужином-завтраком Оскар объявил, что уехать мы можем часов через пятьдесят, и предложил на выбор день-вечер или ночь-утро отъезда. Я, конечно, был всеми руками и ногами за ночь-утро. Как раз за два дня мы успели бы подготовиться и, погрузившись, все, скорее всего, заснут и не будут мне мешать наслаждаться ночной трассой. Я уже предвкушал прелести автопрогулки по тем красотам, что заложил в маршрут.

То есть, конечно, попытался заложить все, но, прикинув время и скорость, сильно урезал свои эстетические потребности. Маршрут по-прежнему большей частью пролегал вдоль побережья, но к середине пути мы все равно должны были свернуть в глубь материка. Потом еще немного побережья – ну, нравится мне все, что связано с морем, – а там уже и до цели через границы на восток. Мне не хотелось с самого начала обострять отношения с клиентами, и я все рассчитал так, чтобы успеть как можно быстрее. Машина это позволяла, даже несмотря на некоторую извилистость маршрута. Меньше всего мне хотелось бы с самого начала выяснять отношения с нашими нанимателями.

Местом встречи был назначен отель в горах под названием «Последний приют», и я оценил шутку. Просмотрев данные на сайте отеля, я пришел к выводу, что он так же, как и все места, которые мы вынужденно посещали по прихоти наших заказчиков, принадлежит нашим нанимателям. Во всяком случае, слова «закрытый» и «элитный», а также «спецобслуживание» наводили на те же мысли, что и в случае с рестораном, осчастливленным нашим визитом, и в случае с борделем, так неплохо «развлекшим» Джонаса. В общем, моя паранойя обострилась и автоматически включила повышенное внимание к подобным словам. И теперь она будет примерно сигналить мне на любой похожий случай. До конца операции уж точно. Насчет же потом, я сейчас не хотел загадывать.

И все-таки это было мне несвойственно – так долго и вдумчиво мандражить. Однако же вот. И как я, спрашивается, буду проходить всю эту так называемую боевую подготовку?

На следующий день, в конце делового застолья, Стаковски поинтересовался, как я буду брать машину, и, услышав, что я просто собираюсь ее купить, одобрительно хмыкнул. Действительно, зачем лишняя возня с арендой и документами, если проще всего приобрести необходимое в собственность? Тем более, никому не было известно, насколько и как эта машина может нам пригодиться. Да и чужие кредиты весьма располагали к максимальным удобствам.

Так что, когда утром следующего дня на стоянке оказался серебристый новехонький джип-круизер полувоенного образца, Оскар не удивился, а только поинтересовался, сколько комплектов ключей я заказал. Я выложил на стол три Магнитки, и получил удовлетворенное хмыканье в награду аж в целых трех экземплярах. По одному на каждого.

Зря я в самом начале подумал, что не придется обращаться к нашему привычному обеспечению. Машину такой модели и с такими доработками я смог купить только у них. Спецзаказ выполнили сказочно быстро. Еще бы! Я прикинул, сколько процентов они положили сверху за срочность.

Весь день, после доставки автомобиля, и часть следующего я в гордом одиночестве провел на пляже и в ближайших кафе. Ловил последние минуты кайфа, хотя, как известно, «перед смертью не надышишься». И не то чтобы я был абсолютно уверен, что мы попадем в самую страшную задницу. Но холодная жаба, наложившая свою лапу на мое драгоценное сердце еще тем утром, когда Оскар огорошил меня «волшебным» известием, сейчас уже прочно угнездилась на нем, и все, что я мог сделать, это просто объявить свое сердце временно замороженным и не обращать внимания.

Твердое обещание самому себе на случай, если мы выпутаемся живыми, я спрятал в самый дальний карман для утешений и поклялся представить этот счет Стаковски как только, так сразу, если…

Все, хватит.

Вещи мои были собраны, и я с легкой усмешкой аскета-сибарита наблюдал за суетой Кая со своей техникой и Оскара с чем-то, мне лично не понятным. С Джонасом все было просто, я попросил его привести в порядок мой арсенал и, получив от него «я как раз хотел тебе это предложить», был полностью освобожден от оружейных тягот. Вещам же я не придавал особого значения, всегда соглашаясь побыть разряженным халифом на час, если надо, и тут же забывая обо всем, когда представление заканчивалось. Все, что было мне необходимо, я подбирал или с занудной придирчивостью, оценивая каждую складку и пуговицу, или в целях абсолютно утилитарных, то есть наплевательски. И никогда не понимал Кайто, который уверенно оценивал меня как пижона. Минимум идеально подобранных вещей – вот мое кредо, зато мне не надо, как ему, выкидывать часть случайных покупок перед каждым заданием, чтобы нормально собрать свой багаж.

Вся моя техника укладывалась у меня в голове. Оружие мешало по минимуму и не требовало особого внимания, после того как Джо его подогнал под меня. Так о чем мне было беспокоиться? Разве только о том, что я чувствовал, что Оскар как-то странно, стараясь не показывать это, меня оберегает? Он даже взял на себя некоторые мои обязанности, и было заметно, что он старается не беспокоить меня, кроме как по суперважным вопросам. Он о чем-то догадывался, предвидел? Или просто слишком серьезно восприняв усилия вампиров в шантаже, решил, что я представляю на этом задании особую ценность? Если так, то дело плохо, Оскар никогда не ошибается. А значит, все так и есть. Ssssccchhheisse, ощущать себя жертвенным бараном – не самое любимое в моей жизни. А может, все-таки не бараном, а специалистом?..

Таким же, ничего не понимающим я и оставался до самого нашего выезда. И не могу сказать, что через пятьсот километров это понимание стало каким-то более полным.

По ночной трассе серебристой стрелой, мчалась машина. Все ее пассажиры спали, кроме водителя, который почему-то не установил автопилот, а предпочел странную компанию из троих спящих пассажиров, ночного канала радио и коктейля из машины с дорогой. Иногда он легко касался штурвала или что-то просматривал в бортовом компьютере, но в основном он просто смотрел на трассу, подставляя лицо ночному ветру, и разглядывал созвездия. В полузакрытое окно врывался сквозняк и растрепывал тщательно утянутые в хвост волосы, но водитель даже не обращал на это внимания, а просто вел машину, разрезая ночь и дорогу, как шустрая рыбина воду.

Как я и ожидал, первую ночь я благополучно вел машину в полной тишине. Даже ирландец, беспечно пообещавший не бросать меня в трудную минуту на самом рассвете, вырубился еще до того, как солнечные лучи скользнули по капоту машины. Оскар и Кай давно уже спали, откинув поудобнее задние сиденья.

Я гнал машину на восток, и солнце поднималось навстречу. Стеклопласт окон был класса «хамелеон», и мне не пришлось мучиться, подбирая нужный режим на компьютере. Надо будет подумать потом, возможно ли сохранить этот транспорт за собой, если он, конечно, доживет, если мы, конечно, выживем, если…

Как же я не люблю такого количества «если», особенно в таких серьезных делах, как работа.

В Европе действительно очень хорошие трассы. И даже то, что чаще всего мы ехали по платным дорогам, не умаляло моего восхищения скоростью и беспроблемностью пути. Зачем мне какие-то проселки, когда вот она сама, дорога, кажется, несет меня все дальше и дальше. Скорость выдувает последние мысли и опасения, а все, что я могу захотеть, я получу на любой выбранной программой-гидом остановке. А самое главное, мне это не будет стоить ни монеты.

Я старался не помнить. Я не давал себе ни единой возможности забыть. Но мне очень важно было не дать себе запаниковать до начала всего, для чего мы ехали. Скорость выметала из моей головы ненужные мысли.

…Погода была великолепная. Мы уже должны были пересечь четвертую границу на нашем пути, который казался пока просто развлекательной прогулкой по побережью и заинтересовавшим окрестностям, как вдруг Оскар решил остановиться на ночь в ближайшем мотеле. Я пожал плечами, так как уж сам-то точно никуда не торопился, и, поинтересовался, с чего это проснулась такая неторопливость у босса. Стаковски прошипел что-то насчет предчувствий, а я, не будучи склонен с ним спорить, сверился с сайтом-гидом насчет ближайшего заведения пошикарнее. Выбрав из полудесятка сайтов, предлагающих мотели по всему свету, самый долго существующий, а значит, как я решил, самый приличный, я направил машину в ту сторону. Благо от нашей основной дороги далеко отъезжать не пришлось.

Мотель встретил нас, как и положено, развесистой рекламой, почти заполненной стоянкой и вкусными запахами, которые наш ирландец улавливал, кажется, за милю. Он даже прикинул, какое меню нас там может ожидать. И почти не ошибся. Хотя вместо телятины оказалась все-таки свинина. Зато молодого вина и холодного пива было – хоть залейся. И как жаль, что ни тем, ни другим воспользоваться в свое удовольствие мне не светило. Не то чтобы, кроме меня, было бы некому повести машину, права и ключи есть у всех, да и бортовой автопилот вещь хорошая, но дело, как всегда, упиралось в мой гонор и хитрые планы получить все сполна от придуманного маршрута. Тут уж приходилось чем-то жертвовать. Но так как я на работе, пожертвовать спиртным было легко.

Я припарковался, и, договорившись с прислугой, мы пошли искать ночлега, еды и немного развлечений. Нам были любезно предоставлены все три пункта. Мечтая о первом, я налег на второе, впрочем довольно быстро ушел наверх, в наш номер, сопровождаемый, кажется, еще более сонным, чем я, ирландцем, оставив оракула и телекинетика немного развеяться после нудной дороги. Не нудной, боюсь, она являлась только для меня.

Я знал, что Стаковски не допустит ничего непоправимого, в каком бы состоянии он ни находился. Если мне пить иногда было именно нельзя, то он просто не очень-то любил алкоголь, так что в его здравом рассудке сомневаться не приходилось. А судя по оживляющейся сцене, шоу в зале для посетителей предстояло неплохое даже для такого заштатного места.

Но перед сном я все-таки минут десять поудивлялся странной выходке оракула с этой незапланированной ночевкой. Хотелось поговорить об этом с ирландцем, но Джонас заснул, едва его голова коснулась подушки. Так что все мои странные размышления так и остались при мне.

Утром Оскар, несмотря на мои более чем открытые любопытствующие намеки, все так же не пожелал говорить о своем незапланированном решении. И я уже подумал, не следует ли мне провести операцию со взломом, то есть посмотреть, что там у Кая в голове. Ведь они наверняка разговаривали на эту тему, но, пока я за рулем, я не чувствовал себя достаточно сосредоточенным для такой тонкой операции, а потому отложил ее на попозже.

Последнюю границу мы миновали успешно, и тут же наш маршрут кардинально изменился. Теперь нам как раз предписывалось передвигаться как можно менее используемыми трассами. Я проклял и нанимателей, и Оскара, и весь мир заодно, разбираясь в этих запутанных линях на карте. Наконец, уяснив себе досконально маршрут и ориентиры точки прибытия, расположенной ну в очень труднодоступном месте, я вдавил педаль газа в пол и, приподняв нас над поверхностью трассы, чтобы избежать всевозможных неприятностей с днищем, рванул вперед.

Мне очень не нравилось то, что нам приходится красться по закоулкам, как третьесортным конспираторам. Хотелось прибыть на место назначения как можно скорее, желательно прямо в тот же день, когда мы пересекли границу. Но я понимал, что это невозможно. Вот никогда бы не подумал, что буду делать все от меня зависящее для как можно более скорой встречи с этими клиентами.

Оскар только безмятежно улыбался на все мои вопросы и ругань по поводу отсутствия ответов.

Первый день не принес никаких развлечений или проблем, впрочем как и вся дорога. Ночевка была скучна, как и было мной предсказано, едва я увидел задрипанную вывеску мотеля. Но выбирать было не из чего, на много миль это пристанище было единственным с необходимым нам ассортиментом заправки. Вероятно, оно и работает до сих пор только потому, что больше в этой дыре ждать «у моря погоды» никто не соглашается.

На второй день, после обеда, я начал нервничать, потому что уже вот часа три как мы должны были увидеть ориентир точки прибытия. Ориентира не было. Более того, как-то странно опустела местность вокруг. Мне эти странности совсем не нравились. Я вообще не большой любитель потусторонних тайн, а уж тут меня окончательно задергало.

– Оскар, сколько нам еще ехать, как думаешь?

Я гнал машину по странно приличному в такой глуши шоссе и старался выглядеть куда увереннее, чем я себя чувствовал.

– Понятия не имею. – Тон Оскара был настолько безмятежен, что я не удержался и кинул взгляд в зеркало заднего вида. Так и есть, оракул отстраненно улыбался чему-то своему. Похоже, проблемы моего спокойствия его волновали сейчас меньше всего, но тем не менее он соизволил напомнить: – В послании сказано, что могут быть непредвиденные трудности с передвижением. Но поскольку решение этих трудностей также берут на себя наши наниматели, то не вижу ни малейшего повода беспокоиться.

– Если это, конечно, не конкуренты, – бросил в воздух Кай, прекрасно зная мою реакцию на это заявление.

Но я смолчал.

Рука Джонаса легла на мою на штурвале, он почувствовал мою нервозность.

– Хочешь, я поведу немного?

Я понимал, что действует Джо только из лучших побуждений, но тут уже вскипела фамильная гордость самой неуравновешенной половины моих предков и призвала на помощь другую половину, как раз славящуюся своим спокойствием. Вдвоем они как-то договорились, и руки у меня подрагивать перестали.

– Спасибо, Джо, но нет.

Джонас пожал плечами и руку убрал.

Еще несколько километров мы ехали в молчании.

И вообще, эта поездка отличалась редкой для нашей компании молчаливостью. Ни Кай не отпускал своих, якобы мимолетных, острот, ни Оскар не насмешничал, проверяя, все ли мы взяли из снаряжения, ни О'Келли не ворчал, что беспокоится по поводам: «…далее список». Даже я почему-то утратил большую степень своей болтливости.

Мне это не нравилось. Очень.

А с другой стороны, мы все прекрасно понимали, что опасней задания за все время работы у нас еще не было. И кто знает, может, тот же Джонас всю дорогу просто молился, чтобы такого не случалось больше никогда. Я не знал, умеют ли молиться Оскар и Кай, но сам иногда сменял проклятья на что-то более цензурное в отношении неба. И вел машину, мечтая о том времени, когда все это закончится, желательно не вместе с нашей жизнью.

За поворотом дорога обрывалась. То есть совсем.

И со дна незнакомого ущелья, через динамики внешнего обзора, немного приглушенно слышался шум реки. Остатки моста блестели еще свежими сколами камня и торчали развороченной арматурой. Насколько я видел, их двойники, только менее разрушенные, высились с другой стороны пропасти. Вокруг не было ни души.

– Интересно, – первым сориентировался Джонас, – а почему мы не слышали грохота? Должен же он был быть при таком раскладе.

– Необязательно, – пробормотал Кайто оглядываясь.

– Кто-нибудь хочет выйти из машины и осмотреть окрестности?

В мгновенно напрягшемся голосе Оскара было слышно, что первый, кто это сделает, получит по голове лично от него в прямом и переносном смысле.

– Нет уж, благодарю покорно.

Я хмыкнул даже более пакостно, чем хотел.

– Отлично. Какие будут предложения?

– Машина… – я неуверенно покосился на индикатор энергии. – Может, и выдержит, особенно если ей помочь.

– Кайто?

В этом коротком вопросе-имени было все, от «Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, ты понимаешь, что происходит, и воздержишься от отвлеченного неконструктива?» до «Сколько времени тебе понадобится, чтобы понять, с какой стороны подойти к проблеме?» И ответ был столь же лаконичен:

– Три минуты, босс.

Кайто пробежался по сенс-клавиатуре, меняя настройки. Всю дорогу он находился на каких-то одному ему известных информационных тропах, и его мало волновало то, что происходит за окном. Но сейчас он быстро подключился к бортовому компьютеру и мгновенно выскочил на мой сайт с картой.

– Ты ведь не заказывал подстройку по событиям, так, Март?

Я пожал плечами.

– Зачем нам лишние глаза на трассе? Так же проще убрать следы впоследствии. Сам знаешь.

– Знаю. – Кай, видимо, вышел куда-то еще, и глаза его из заинтересованных стали ОЧЕНЬ заинтересованными. – Любопытно. Знаете, господа камикадзе, а у нас проблема. Точнее, нам или не нам, но ее попытались устроить. Около двух суток назад практически все подступы к интересующей нас местности были испорчены довольно варварским способом. Да вы сами взгляните.

И над ноутом повисла развернутая картина информации: несколько столбцов пояснений и карта местности с обозначениями интересующих нас изменений. Джонас присвистнул.

– Если они хотели кого-то засветить, то маневр почти идеальный.

Действительно, если данную картину узрел бы неинформированный, но заинтересованный человек, то вычислить наличие места, куда мы отправлялись, не составляло труда. А уж для посвященных – тем более.

Оскар оживился.

– А ну-ка, посмотри, есть еще такие же совпадения где-нибудь в других местностях?

Кай углубился в поиск, а я предложил:

– Может, все-таки на тот край, по-быстрому?

Оскар покачал головой и кивнул на Кайто, погрузившегося в свою любимую информационную сетевую атмосферу.

– Знаешь, сколько он так может?

Странно, ко мне, кажется, возвращалось мое хорошее дорожное настроение.

– Не думаю, что очень уж долго.

Оскару и самому, кажется, стало более комфортно. Все-таки экстрим – наша привычная обстановка, когда все более-менее понятно и привычно. Я подумал об отдыхе и усмехнулся, поймав совершенно случайную мысль-догадку.

– Ты ведь поэтому захотел остановиться тогда? Чтобы не попасть и пропустить вперед волну, да?

– Я не был уверен на все сто. Если ты не заметил, то я не мог бы свериться хоть с чем-то более четким, чем мои предчувствия. На информационных каналах до сих пор тишина по этому поводу.

– И правда, странно. О таком должны были уже звонить по всем информационным точкам мира, сеть, TV, радио, но все молчит.

Джонас недоуменно покосился в сторону телекинетика. Казалось, что все ответы на вопросы помещались сейчас в гладко причесанной голове Кайто Миядзаки. И я был уверен, что Кай сам это знал не хуже, чем мы.

– Информационные каналы были перекрыты. Довольно забавно. – Кай продолжил танец пальцев на клавиатуре. – Где-то деньги, где-то долги, где-то политика. Перекрыли все. Только в сети и в очень малых дозах, надо просто знать, где искать.

– Специально для нас, – усмехнулся я, хоть мне и не было весело.

– Возможно. Не исключено, – тихо бубнил мне в тему Кай. – Но не так уж сложно было все это провернуть. Место здесь довольно глухое, я бы сказал, намеренно глухое. Я бы даже предположил, что эти земли, по большей части, выкуплены кое-кем. Эдакое государство, разбросанное во многих государствах. Они вполне могут себе это позволить. Как раз в их стиле.

– Ты так хорошо уже в них разбираешься?

– Нет, просто в детстве читал много. В отличие от кое-кого.

О, мы уже пикируемся? Достижение! Я бесшумно рассмеялся. Но мое веселье прервал рабочий тон Оскара.

– Ну, так как, Кайто, мы сможем перебраться на ту сторону?

– Может быть, и сможем, – протянул увлеченный телекинетик.

– Мне не нужно «может».

Голос Стаковски захрустел свежим снегом.

– Извини. – Кай немедленно вынырнул из своих дебрей и что-то посмотрел в личной информации. – Да, конечно, смогу, только пусть Март подвинется ближе к краю, можно даже сделать оползень.

Несмотря на то, что я прекрасно знал возможности нашего телекинетика, мне стало как-то не по себе. Во-первых, я по шуму воды мог предположить, какой глубины была расщелина под разрушенным мостом, а во-вторых, все, что связано с камнями и падениями с большой высоты, вызывало у меня одну из самых стойкий моих фобий.

– Слушай, Кай, а менее экстремально никак нельзя?

– Нельзя. – Кайто развеселился и съехидничал. – Ну, чего ты, Мартин? Думаешь, уроню?

Я вздохнул – нельзя так нельзя – и парировал:

– Ну, смотри, ты обещал. Если утонешь, то домой не приходи.

Отделавшись старой шуткой, я послал машину к обрыву.

Очень медленно, чтобы дать телекинетику приспособиться к ощущениям и взять контроль, я подгонял нас к краю. Мелкие камни, задетые силовым полем, откатывались за борта. Прочий, более тяжелый, мусор, арматура и бетон скребли по днищу. Как же я не люблю малые скорости на круизере, даже на таком навороченном, как наш. Энергии жрется так же, как обычно, а вот проблемы с передвижением могут оказаться весьма серьезные. Брюхо у нас, конечно, бронированное, но уж очень неприятный звук доносился иногда оттуда.

И в какой-то момент я понял, что мощное поле, несущее нашу машину через все канавы над трассой, начинает куда-то деваться, создавая ощущение провала в желудке, как в стремительно падающем лифте. Я понял, что мы соскальзываем, и уже увидел открывающийся прекрасный вид на острые скалистые выступы и даже край бурной горной речки где-то в глубине. Я сжал зубы и зыркнул в зеркало заднего вида.

Кай полулежал на сиденье, закрыв глаза, и только его пальцы, слегка приподнятые над крышкой ноутбука, слегка подрагивали в напряжении. Вот они нервно дернулись в последний раз, и Кайто открыл глаза. Видимо, поймав мой взгляд, он усмехнулся.

– Не беспокойся, все уже в порядке.

И я сообразил, что падение прекратилось. А глянув за окно, понял, что мы, приняв горизонтальное положение, неотвратимо двигаемся на другую сторону разрушенного моста.

Не то чтобы я не доверял телекинетику, я сам был свидетелем, как он, стоя вплотную к разрушающемуся от взрыва зданию, не дал и камешку упасть на наши головы, но все-таки иногда его фокусы все еще заставляли меня нервничать.

Глядя, как приближается оборванное взрывом или чем-то еще рваное полотно моста, я сосредоточился на приборах управления машиной – одна рука на штурвале, другая едва касается панели отстройки параметров хода – и слушал, как успокоенно начинают работать генераторы. Никакой трясучки, никаких проблем. Кай бережно, словно фарфоровую чашку, нес нас над провалом, до другой стороны оборванного моста.