Текст книги "Матушкины цветочки"

Поллианна

Вспоминая рождение Павлы, выплыла из тумана памяти ещё одна картинка. А связана она с книгой «Поллианна»… Сегодня большинство наших друзей с ней уже знакомы. А в те годы она только вышла в свет. И сразу поразила наши сердца. История девочки-сиротки, которую папа-священник научил находить радость во всех трудных обстоятельствах и благодарить за всё Бога. Меня даже в приходе прозвали Поллианной, потому что я всех агитировала радоваться всегда, по слову Бога, Который дал нам в Библии около 300 текстов о радости. В семье мы с тех пор (и до сегодняшнего дня) играем «в Поллианну».

Ещё до рождения Павлы, когда Лидочка была дошкольницей, как-то утром она сидела за столом и завтракала. А папа собирался по делам в храм. Батюшка всегда был очень спортивным, и в это утро сделал как всегда, когда позволяет время, интенсивную зарядку и поспешил в ванну весь «в мыле».

Но, как часто это бывало в Лесосибирске, вода оказалась отключена. Повозмущавшись этим неприятным фактом, он с трудом подавил своё раздражение.

– Матушка, завари мне побыстрее крепкого чая! Я опаздываю!

Я поспешила на кухню, но свет оказался отключен тоже (а плита у нас была электрическая). И всё, мой несчастный муж взорвался.

– Это что же за город такой!!! Никогда нет воды, всегда отключен свет!!! Что мне теперь делать?!

И закономерно вопросил:

– Чему? Чему тут можно радоваться?

Я затаила дыхание. И впрямь, не находилось никакой зацепки для радости в данных обстоятельствах.

Но Лидочка, немного подумав, мечтательно произнесла:

– Зато в нашем городе никогда не бывает торнадо…

И впрямь, никогда! Радость! Я взглянула на батюшку, а он, смеясь, натянул на «взмыленное» тело подрясник и голодный поспешил в храм.

Когда я ходила беременной седьмым ребёнком, девятилетний Родион начал усиленно молиться, чтобы у него появился наконец братик. Молился даже ночами и готовил подарки: шлем и меч. Родилась Павлочка, и Родя приуныл – опять сестра, очередная, шестая… Я посоветовала ему поискать как следует, чему можно радоваться в его положении. Родион искренне негодовал: чему можно радоваться, когда брата как не было, так и нет? Чтобы утешить его, я пообещала тоже включиться в поиски радости. Прошло довольно времени, а я так и не нашла Роде повода для радости. И вдруг он сам подбежал ко мне со словами:

– А я нашёл, чему мне можно радоваться!

Я очень обрадовалась и с интересом спросила:

– Чему?

И тут Родион выпалил:

– Я же не знал, что родится Павлочка. А теперь я рад!

Странное объяснение… Но для детской логики вполне приемлемое. Тем более что Родя очень полюбил малышку, и когда Павла начала ползать, ложился на пол и давал ей делать с собой всё, что она хочет, приговаривая:

– Только глаза не тронь!

Сибирь

Жизнь в Сибири… Сибирь очень разная… Но в наших местах было так. Как рассказать москвичам, что такое 56° мороза? Когда ты одет, как капуста, рот замотан шарфом и нос тоже, шапка или платок надвинуты на самые глаза, трудно моргать, потому что из-под шарфа твоё дыхание вырывается паром, оседает на ресницах инеем. И если часто не моргать, ресницы слипаются, не видно, куда идти, а вокруг деревья, дома, заборы в таком же мохнатом белом инее. И кругом морозный туман, любой звук слышен за километр. Чтобы разделить слипшиеся ресницы, надо снять варежку и тёплыми пальцами потереть глаза. Руки начинает кусать мороз, и ты их быстро-быстро прячешь обратно в толстую меховую варежку, которая почти не сгибается от толщины.

Иногда в начале мая батюшка ходил на лыжах прощаться со снегом. Потом резко, в несколько дней, снег исчезал, Енисей вскрывался, день и ночь гремели льдины и наступало тепло. Стремительно набухали и зеленели почки, вот уже и трава ярко-изумрудная. Дети бегают налегке в кофточках, а то и в футболках. И вдруг на Енисее опять появляется лёд и резко холодает. «Пошла» Ангара. Цветёт черёмуха, опять сыплет снежной крошкой, и все опять в пальто и куртках. В первую весну, как мы переехали в Сибирь, на мой день рождения в конце мая как раз пошёл снег, и я чуть не заплакала. Ведь в Москве мне в этот день дарили мою любимую сирень, а здесь снег, резкий ветер!

Но вот лёд прошёл, и опять жаркое солнце. В огороде посадки только в начале июня. Важное дело – посадка картошки. Её сажают много, полями, а в августе уже выкапывают, пока не пришли первые ночные заморозки. Всходы семян стремительные, и всё быстро растёт, напитывается силой. По утрам, пока все ещё спят, я люблю выбегать на огород и смотреть, как за ночь всё подросло. Овощи на жирной сибирской земле вырастают до огромных размеров. Помнится, ещё живя в Москве, я читала воспоминания о Сибири Полины Анненковой – жены ссыльного декабриста Анненкова. Она попросила мужика срезать на ею разбитом огороде два кочана капусты ко столу. Мужик вернулся с пустыми руками: «Матушка барыня, дай подводу, сам не донесу». В Москве это читалось как явное преувеличение. Но в Сибири мы поняли, что Анненкова писала правду. Моя мама, приехавшая к нам в гости, даже спросила: «Зачем вы сажаете кормовые овощи?». А когда мы показали семена, которые сажали, родители решили, что у нас повышенная радиация, и на следующее лето приехали уже со счётчиком Гейгера. Надо ли говорить, что радиация при измерении этим счётчиком оказалась в норме?

С началом тепла начинается и сибирская пытка комарами и особенно мошкарой. Комары – не то что подмосковные. Пикируют с большой скоростью, облепляют всё, что открыто, лезут в рот. Но мошкара хуже, она пролезает везде, где закрыто. Откусывает кусочек тела, и из ранки тонкими струйками течёт кровь.

У нашей гимназии был летний лагерь в деревне Мариловцево, на севере, за Енисейском, прямо в тайге. Очень красивые места, но жизнь там – не сахар. Мы скупили за бесценок несколько брошенных изб с участками, поставили палатки, соорудили трапезную на улице. Общая молитва, спортивные занятия и труд наполняли каждодневную жизнь гимназистов. А ещё сплав по реке на нескольких плотах и резиновых лодках с едой в походных условиях и службой под открытым небом. Во время службы назначались дежурные, задачей которых было создавать дымовую завесу от комаров и мошкары. Дежурным выдавались жестяные вёдра, в которые они клали шишки, мелкий хворост. Потом всё это поджигали и сверху накидывали сырую траву. Ведро начинало дымить, и дежурные, качая им, как кадилом, всю службу наворачивали круги вокруг молящихся. Но всё равно дети от гнуса мазались дёгтем, разбавленным постным маслом. Какие же они возвращались после лагеря домой вонючими, прокопчёнными, но зато загорелыми, окрепшими и довольными!

А что такое сбор грибов в Сибири!.. Набиралась команда, ехали на машине и тракторе с телегой, доезжали до тайги и рассыпались недалеко в лес. Набрав кузова, возвращались, ссыпали грибы в телегу, и опять в лес. Пока не набиралась телега, не возвращались. А вернувшись, всю ночь чистили и заготавливали грибы в трапезной гимназии. Грибов хватало на посты для всех 170 детишек и их учителей. Один раз, ещё в начале нашей жизни в Сибири, мы с батюшкой поехали в лес со знакомыми на их «Ниве». Так они вообще из машины не вылезали, а только, притормозив, открывали дверцу, не выходя из машины срывали гриб и ехали дальше. Мы порядком укачались и взмолились, чтобы нас выпустили в лес, а потом вернулись и забрали домой.

Весной и в начале лета у всех была ещё одна проблема – не подцепить клеща. За годы жизни в Сибири мы наслушались и насмотрелись жутких историй о знакомых и незнакомых людях, живущих рядом с нами, которые заболели или умерли от энцефалита. В последние годы нашего пребывания в Сибири детям стали делать прививку, особенно тем, кто ездил в лагерь Мариловцево. Но малышам её делать нельзя, а также беременным и кормящим, каковой я являлась долгие годы. Батюшка тоже прививку часто не делал.

Как только теплело, мы, соскучившись по зелени, вырывались за город, а по приезде надо было тщательно проверить всех на наличие клещей. Хотя мы старались надевать рубашки с длинными рукавами, брюки заправляли в носки, покрывали голову, всё равно находилась пара клещей, ползающих по телу. А на одежде их было ещё больше.

Однажды кто-то их прихожан, ездивших в паломничество в известный монастырь Томской области в Могочино, с круглыми глазами рассказывал о прозорливом тамошнем настоятеле, укушенном клещом. Тот заявил, что прозревает, что от укуса не умрёт, и не поехал в больницу. И не умер. В это же время и наш батюшка обнаружил на себе присосавшегося клеща. Намазав клеща керосином и с трудом вырезав его из тела, он поспешил по делам. На совет ехать в больницу ответил:

– Мне некогда, у меня стройка.

И не умер.

Как-то батюшка один поехал в Саяны на перевал Ергаки, чтобы решить назревшие духовные вопросы. Через неделю вернулся и рассказал, что в среду к нему присосался клещ.

– И мне в среду, прямо в огороде, – засмеялась я, – у меня вот сюда в живот, справа, – показала ранку батюшке.

Он поднял футболку и показал свой укус в том же самом месте.

Прошло больше трёх дней, и ехать в больницу колоть иммуноглобулин было уже поздно. Мы помолились и пошли жить дальше.

Папа

Мне часто приходилось слышать, что жизнь многодетных родителей – это подвиг. Может, это звучит слишком высокопарно, но я скажу, что без жертвенности обойтись точно не получится.

Вам знакомо такое состояние, когда кажется, что наступил предел твоих сил: и физических, и душевных? Я по природе плаксива, и в такие моменты тут же начинала лить слёзы. Так что и дети, и муж слёзы мои видели чаще, чем хотелось бы. Иногда в молитве я говорила Богу: я больше не могу. Но потом жила дальше и понимала, что с Богом очень даже могу, и не было никакого смысла так говорить и столько плакать. С духом саможаления борьба у меня не прекращается до сих пор.

Да, было трудно. Но то, что в итоге мы справились, – это не только моя заслуга. Это был труд двоих. И я хочу сейчас воспеть гимн многодетным отцам. Не только за их усилия обеспечить и защитить свою большую семью, но и за нечто иное. Есть что-то такое, очень важное в жизни, о чём давно хотелось сказать…

В комментариях к нашему фильму «Свидетельство о любви» иногда встречаются резкие слова в адрес батюшки. Некоторые люди обвиняют его в том, что он оставлял меня одну справляться с проблемами семьи и дома, занимаясь «своими» делами. Дел у отца Андрея и впрямь всегда было огромное количество, но одну он меня никогда не оставлял. Мой муж – настоящий духовный лидер, священник Церкви и священник своей семьи. Так и должно быть в каждой семье, независимо от того, кем и где работает её глава. Он может быть посудомойщиком в ресторане, но дома призван быть главой и священником. Представлять Богу свою семью, представлять своей семье Бога – это служение священника. Мой муж всегда отвечал за всё, что происходит в нашей семье, за всех её членов; принимал решения и брал ответственность на себя.

Исполняя своё предназначение, данное мужчине Богом, он делал возможным исполнение моего предназначения женщины как помощника мужчины. Я же старалась помогать мужу быть в полной мере главой нашей семьи. Конечно, в жизни получалось всё не так гладко, как должно было быть, но мы хотя бы старались. Кажется, в какой-то малой мере нам это удавалось. Дети уже выросли, мы всё чаще оказываемся в доме только вдвоём, но не перестаём трудиться, взращивая нашу любовь, как большое дерево.

Наши уже взрослые сын и дочки по-доброму смеются, когда батюшка рассказывает о своих с ними играх в детстве. Один раз он пришёл домой после дня, полного изнурительных трудов, и отправился в детскую комнату поиграть с ребятами. Минут через десять, зайдя к ним, я увидела, что папа лежит на ковре, голова его почти под кроватью, а вокруг него и по нему ползают дети. Кто-то возит по папе машинки, кто-то укладывает рядом кукол, кто-то пытается расчесать ему бороду детским гребешком. Видно, усталость взяла своё, так как батюшка безмятежно спал, не обращая внимания на шум и возню вокруг.

Не много было свободного времени для игр с детьми у нашего папы. Конечно, и ему, и нам хотелось бы побольше… Но это ведь не самое важное! А вот как оценить его труды по созданию той необыкновенной среды, в которой росли наши дети?

Сколько времени и сколько сил отец Андрей тратил на создание общины!.. Люди, вошедшие в эту общину, окружали нас, были частью нашей жизни, а многие и частью нашей семьи. Золотые, верующие, любящие, жертвенные, готовые всегда «встать в проём», если нужно. Они шли по жизни рядом с нами, рядом с нашими детьми.

У нас не было каких-то сугубо «папиных» дел. Все «папины» дела были нашими общими. Не только я, но и дети всегда были в курсе этих забот и по мере своих сил, своего возраста участвовали во всех делах церкви и общины.

Когда встал вопрос о школе для наших детей, батюшка создал православную гимназию, чтобы одиннадцать школьных лет жизни каждого ребёнка были счастливыми и полезными, а не наносили рану за раной. Многих удивлял тот факт, что в маленьком сибирском городке есть единственная во всём Красноярском крае общеобразовательная одиннадцатиклассная гимназия на 170 учащихся с штатом, состоящим из более 50-ти учителей высокой квалификации, и большим процентом золотых и серебряных медалей у выпускников.

Каждый учитель – как выстраданный ребёнок. Каждый ребёнок пропущен через сердце вместе с его родителями. Педсоветы, уроки, праздники, проверки ГорОНО, конфликты, деньги. «Дорогие наши дети, – шутил батюшка, – какие же вы нам дорогие!» Ведь содержание гимназии было на единственном в городе приходе. Конечно, находились и люди, и некоторые предприятия, которые хоть чем-то помогали. Кто с ремонтом, кто в столовую что пожертвует, кто с зарплатой хоть одного учителя, кто с летним лагерем или лыжной базой. Но основное ежемесячное содержание гимназии ложилось на плечи отца Андрея, потому что плата родителей за обучение была мизерная, а многодетные и одинокие родители освобождались от платы вообще. Батюшка учредил похоронное предприятие «Азария» (в переводе с иврита – «помощь Божия»), вся прибыль от которого шла на содержание гимназии. Был у гимназии и свой храм, и театр, и рок-ансамбль «Ихфис» со специально приобретённой музыкальной установкой и аппаратурой.

Сам отец Андрей вёл уроки по Священному Писанию и уроки нравственности для мальчиков-старшеклассников. Старшие дети, учась в православных вузах Москвы, удивлялись, что почти всю программу по Священному Писанию они освоили ещё в школьные годы. А уроки для девочек батюшка попросил вести меня. Сказал, что очень важно, чтобы из стен гимназии выходили будущие хорошие жёны и матери. Был в гимназии и летний лагерь со сплавом по реке, службами в походных условиях и молитвами под звёздным небом…

В такой атмосфере росли и воспитывались наши дети. Кто учтёт все эти труды и скажет, что батюшка мало заботился о детях, своих и городских?

Однажды в гимназии произошло ЧП. Целый класс остался после уроков и попросил батюшку о разговоре, а вечером ребята пришли на вечернюю службу в гимназический храм и выстроились в очередь на исповедь. Девочки – тихо плача, а мальчики – хмурясь и опустив глаза. Мне отец Андрей ничего не рассказал об этом разговоре, но со временем вся история раскрылась. Оказалось, что ребята десятого класса, находясь у кого-то дома, выпили пива. Потом устыдились, обсудили ситуацию между собой и решили идти к батюшке каяться. После разговора с ним пошли на исповедь, а после неё опять к батюшке, где сообщили, что всем классом обещают «никогда больше не пить». Можно, конечно, сказать, что всё это было по-детски и несерьёзно. Но для ребят-подростков всё было очень даже серьёзно, и для отца Андрея тоже. Всё было серьёзно для наших детей и в детстве, и в отрочестве благодаря такому папе.

А кто учтёт батюшкин труд по созданию Музея современного христианского искусства, до сих пор единственного в России? Ему удалось собрать уникальные произведения живописи, скульптуры, графики на евангельские сюжеты. В музее часто проходили выставки и творческие вечера. Всё это с рождения впитывали наши дети. Подобной среде могут позавидовать и обитатели столицы.

Наши девочки помнят, как папа водил их в кафе, когда они вырастали и превращались в красивых девушек. Не знаю, что испытывает девочка, когда, нарядная, сидит за столиком напротив папы и беседует обо всём, о чём хочется. А он ухаживает за ней с нежностью и любовью, как за взрослой. Я, и правда, не знаю, у меня в жизни такого не было. Не знаю, как это, когда папа дарит тебе дорогое колечко в знак того, что ты уже взрослая верующая чистая красивая девушка, будущая женщина. И ты носишь это кольцо до тех пор, пока тот, ради кого ты была создана, не наденет тебе вместо него обручальное кольцо на всю жизнь. Я не знаю. А наши дочки знают.

И, наконец, я хотела бы сказать о счастье быть любимой, быть женой такого человека. Потому что самое важное, что отец может сделать для своих детей, это – любить их мать. Я благодарна Богу за моего мужа, отца наших детей. Я благодарна мужу за его огромный, но часто незамеченный, неосознанный нами, а потому и недооценённый его труд.

Может, мы не всегда это говорим, но в своих сердцах мы всегда вам благодарны, наши единственные и любимые мужчины! К вам, настоящим мужьям, настоящим отцам обращены слова апостола Павла: «…будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом» (1 Кор. 15:58).

Прощай, Сибирь

Мы мечтали жить в Сибири. Нам никуда не хотелось уезжать. Как-то, гуляя по дорожке вокруг собора, батюшка остановился возле храма и показал на три молодые кедра:

– Если я умру раньше, похорони меня здесь.

Все дети, отучившиеся или учащиеся в Москве, и те, кто ещё жил с нами, – мечтали трудиться в Лесосибирске. Поле для труда и служения было большим: собор, православная гимназия, Музей современного христианского искусства, издательство «Крест», молодёжка, миссия (даже среди китайцев) – город, люди, идеи, просторы.

Но вышло всё по-другому. Семью отца Игоря с Лерой и детьми епископ забрал в Красноярск, организовывать детский хор. И хотя они прожили там несколько лет, жизнь как-то не заладилась, и о. Игорь принял решение проситься домой, в Москву. Сразу после возвращения его взяли в Подмосковную епархию, и с тех пор он служит в одном из приходов области.

А ещё через несколько лет и нам самим пришлось уезжать. Куда? А куда мы могли уехать, если не в Москву, в город нашего детства и молодости, где живут наши престарелые родители и все родные?

Время отъезда мне вспоминается с большой болью. Казалось, по-живому отрывают целый этап нашей жизни, а вместе с ним всё, что нам дорого. Ставший уже родным Лесосибирск, общину, где каждый человек – родной, с которым прожито 5, 10, 20, а то и 30 лет! Собор и второй храм, выстраданные, построенные чуть ли не своими руками. Каждый кирпич, колонны, стрелы закомар[5]5
  Закомара – полукруглое или килевидное завершение прясел церковного здания, примерно соответствующее кривизне закрываемого свода. Прим. ред.


[Закрыть], каждую икону, дорожку вокруг храма, кедры, посаженные своими руками 25 лет назад. Выстраданную гимназию, музей, собранный батюшкой… И дом, такой родной, красивый, в окна которого стучали своими лапами кедры и сосны, а вдали сверкала гладь Енисея. Всё время с объявления о нашем отъезде до самого отъезда, почти месяц – это сплошные слёзы, наши и родных нам сибиряков.

Ничего не подозревающие дети, которые в то время учились в Москве, собрались, как всегда, на зимние каникулы домой.

Позвонили из поезда: Ксюша с мужем Алексеем и дочечкой Лелей, Родион с другом, Лидочка, первокурсница Фрося.

– Мама! Мы уже в поезде! Сейчас трогаемся!

– Ксюша, у вас впереди больше трёх суток езды в поезде. Приготовь всех к тому, что вы едете домой не только праздновать, но и прощаться с Сибирью и собирать свои вещи…

Я ждала детей растерянных, озлобленных, стонущих, но они приехали собранные, серьёзные, хоть и притихшие. Это было поразительно, что они понимали, как нам самим трудно, и старались держать себя в руках, да ещё и ободрять нас. Все искали, чему мы могли бы радоваться в такой ситуации. Нашли только то, что в Москве рядом будут дедушки и бабушки. А ещё там нет мошкары и комары не такие злые. Утром дети выходили из своих комнат с опухшими носами и красными глазами, но улыбались и поддерживали нас. И все мы прощались с Сибирью, храмом, гимназией, домом и друзьями, братьями и сёстрами во Христе, отрывая с кровью всё родное, дорогое, выстраданное и прожитое.

Конец февраля. Москва. Никогда не мечтали сюда вернуться. Да и возвращаться некуда. Где нам разместить нашу семью? Старшие вернулись в дома бабушек, дедушек, тётушек, где обитали, учась в институте. Батюшка поселился у родителей, Лера с семьёй уже жили в служебном доме при храме в Подмосковье, Ксюша с семьёй снимали квартиру в Железнодорожном. А нам с Соней и Павлой выдали ключи от летней дачи батюшкиных родителей, и мы поселились там. Батюшка уже служил в Москве и приезжал к нам несколько раз в неделю. Девочки пропустили второе полугодие учёбы, так как мы сорвали их из Лесосибирска в середине года, а куда устраивать их здесь, в какую школу – непонятно, ведь неизвестно даже, где мы будем жить. Так они потеряли год школы. Но на фоне всего, что случилось в нашей жизни, это было не так уж и важно.

Поначалу было очень трудно. Но уныния не было ни у кого! «Верующим всё содействует ко благу» (Рим. 8:28). Мы доверили Богу свои жизни, свою судьбу, своё будущее. И благодарили Его и в радости, и в горе.

Поначалу было очень трудно. Но уныния не было ни у кого! «…Любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (Рим. 8:28). Мы доверили Богу свои жизни, свою судьбу, своё будущее. И благодарили Его и в радости, и в горе.

Прошло уже почти десять лет. Много событий произошло в нашей жизни, и сейчас происходит. И я никогда не перестаю благодарить за то, что сделал со мной Любимый Бог! Это Он возрастил нас в вере, это Он вырастил наших детей, это Он привёл их всех семерых к Рождению свыше. Все они верующие, вышли замуж и женились на верующих людях. Рожают и воспитывают в вере уже своих детей. Всегда в храме, всегда в молитве совершают каждый своё поприще. Часто уже не мы, а они нас поддерживают в трудных обстоятельствах. Семья наша разрослась уже до 26 человек. Московская община – тоже наша семья, все родные, необыкновенные люди, с которыми мы вместе идём путём, на который поставил нас Господь. Я не скажу, что на этом пути всегда цвели розы, а мы с улыбкой мчались вперёд. Падали, вставали. Иногда ползли. Когда-то не могли даже ползти. Тогда нас тащили. Иногда тащили кого-то мы.

Что впереди – знает Бог. Мы стараемся смотреть только на Него. И когда бежим, и когда ползём. Только на Него. В самой сердцевине бури идёт по волнам Христос. Только там, где Он – покой и надёжность.

– Повели мне идти[6]6
  Мф. 14:28.


[Закрыть], – говорим мы Христу.

– Иди, – отвечает Спаситель.