Текст книги "Исчезновение Йозефа Менгеле"
Автор книги: Оливье Гез
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
27
«Мерседес» Зедльмайера урчит у входа в отель. Марта с мальчиками поедут на поезде; в машине с другом отправится Грегор. Он с ноября 1944 года не видел Гюнцбурга.
Чем больше позади заснеженных горных перевалов, тем напряженней становится Грегор: ему не лучше и после завтрака на берегу Констанцкого озера[14]14
Констанцкое озеро – прежнее название Боденского озера, расположенного на границе Германии, Швейцарии и Австрии.
[Закрыть], пульс все чаще и чаще, и уже к ночи он, на въезде в город, узнав излучину Дуная, замок в ренессанснсом стиле, барочную церковь, просит Зедльмайера умолкнуть, потому что ему нехорошо.
Наконец-то он в большом сером доме своего детства. Кроме росписи у ворот и стоящих на каминном бордюре урн с прахом матери и брата, тут ничего не изменилось. Грегор снова видит эти темные деревянные стены, столик в стиле бидермайер, фонограф в столовой, где он ужинает с Зедльмайером, братом и отцом, по его требованию отпустившими экономку и кухарку. Грегор благодарит их. Отель бесподобен, мальчики пышут здоровьем, Марта замечательная, план сработал, он на ней женится, охотно, но тут же вдруг темнеет лицом: не следовало приезжать в Гюнцбург. Что ему тут делать? Не щеголять же ему, Йозефу Менгеле, считавшемуся без вести пропавшим в конце войны, по Аугсбургерштрассе, выпятив грудь! Или, чего доброго, подойти прямо к заводской проходной! Все сразу узнают его, люди начнут болтать лишнее, а городок небольшой, и это бессмысленный риск.
Большой Карл старается успокоить его. Гюнцбург принадлежит ему, предприятие – его маленькая империя, и он давно уже самый крупный предприниматель этих мест. Кто ж посмеет донести на сына хозяина, да и кому это надо? Он ведь в Германии даже не в розыске, никто не выписывал ордера на его арест: «Ладно тебе, Йозеф, вечно ты чего-то боишься, в конце концов, ты ведь у себя дома! Люди хранят о тебе добрую память, и мне часто напоминают о твоих блистательных штудиях. Господин Глобке[15]15
Ганс Йозеф Мария Глобке (1898–1973) занимал пост государственного статс-секретаря в 1950-х годах, хотя в гитлеровский период он активно и одобрительно комментировал так называемые Нюрнбергские расовые законы. Формально никогда не был членом нацистской партии.
[Закрыть] – и тот не думает ни о чем таком, каждое утро входя в свой кабинет государственного статс-секретаря. А ведь все знают, что он комментировал Нюрнбергские законы и предписал евреям добавлять к своим именам “Израиль” и “Сара”. И что? Всем плевать. И прежде всего Аденауэру, как плевать и на то, что ты делал во время войны! Ты исполнял свой долг, и все, точка». Алоис всячески успокаивает Большого Карла, похудевшего за последние месяцы. И подтверждает Йозефу: да, их отец никогда еще не был так крепок и так любим своими работниками, вскоре он даже станет почетным гражданином города. «Не будь нас, Гюнцбург бы опустился. Мы финансируем строительство нового социального жилья, больницы и бассейна. Отец планирует раздать всем детям сосиски по случаю его семидесятипятилетия».
Грегор ворочается, не в силах заснуть. Эти десять дней зимнего спорта расслабили его, он уже готов забыть об инстинкте самосохранения, броситься прямо в пасть волку, и у него плохое предчувствие. Не выходи он из дома хоть неделю, все равно в любой момент может случиться худшее. Его фамилия точно фигурирует в списке военных преступников, верить никому нельзя, его семья просто ничего в этом не смыслит. Решено: завтра он поедет в Мюнхен навестить товарища по дивизии «Викинг», аптекаря, у которого целый месяц прятался, прежде чем удрать на ферму, перед этим вернув заметки и медицинские пробы из советской зоны. В большом городе обезличка, и это предпочтительнее. Он поедет на машине. Зедльмайер возьмет напрокат банальный «опель» на имя Грегора. Потом, если все пройдет хорошо, он все-таки проведет еще несколько дней в Гюнцбурге: впереди Аргентина, Парагвай, а скоро, может быть, и Чили – ему надо обговорить все дела с кланом.
Сидя за рулем, Грегор слушает новости по радио и ругается на чем свет стоит. Бундесвер примет участие в маневрах НАТО, священник благословляет создание общества иудео-христианской дружбы во Франкфурте, израильское торговое представительство в Кёльне одобряет кандидатуру нового директора. Да еще этот треклятый джаз: Грегор ищет волны, передающие классическую музыку. Он склоняется к авторадио, пару секунд ловит другую волну и врезается во встречную машину, которая резко тормозит.
Грегор примирительно сует даме, сидящей за рулем, деньги, ее бампер лишь чуть-чуть оцарапан, незачем составлять протокол, с неба льет как из ведра, так чего зря время терять. Дамочка, кутаясь в меховое пальто, отказывается: закон есть закон, «и мы в Германии, цивилизованной стране». Серебристый БМВ ее мужа только что из ремонта. Грегор настаивает, кладя сверху еще тридцать марок. Она вынимает из ящичка для перчаток кипу документов; он в ярости грозит просто взять и уехать, она – что позовет полицию, вот кругом уже толпа зевак, какой-то тип в пальто записывает номер «опеля», и вдруг откуда ни возьмись появляется полицейский патруль. Удивленный аргентинским паспортом и явным баварским акцентом Грегора, офицер требует не уезжать из Мюнхена до удостоверения его личности.
Когда полицейские наконец уходят, Грегор стремглав бежит к первому же телефону-автомату. Набирая номер отца, он весь трясется. Еще через два часа в главный комиссариат Мюнхена входит импозантная делегация. Большой Карл со своим адвокатом, начальник полиции Гюнцбурга и Зедльмайер с дипломатом в руке желают говорить с офицером. Все вместе выходят попить пивка, разглагольствуют, торгуются – дело закрыто.
На следующий день Грегор улетает в Южную Америку.
28
Теперь вся его жизнь – в Аргентине, и к нему вот-вот приедут Марта и Карл-Хайнц. Грегору сорок пять, и ему хочется душевного покоя, нового семейного очага, хочется принять их в большом доме. Он находит виллу в калифорнийском стиле в доме 970 на Виррей-Вертиц, тихой и зеленой улочке рядом с жилым кварталом Оливос, в двух шагах от побережья. На пляже – кабачки, пристань для прогулочных яхт, Марте и Карлу-Хайнцу тут не придется чувствовать себя чужаками: чудесный уголок очень похож на квартал у озера Альстер, что в Гамбурге, или на берлинский Ванзее.
Невзирая на свой капиталец, Грегору приходится занять деньжат, чтобы купить домик и как следует завершить новое задание отца: инвестировать в фармацевтическое общество «Фадро Фарм». Сделать так ему посоветовал его южноамериканский партнер Мертиг, хозяин «Орбиса»; такое уже бывало – кое-кто из друзей вложился в производство медикаментов и исследование особых методов лечения туберкулеза. Но банки ни песо не одолжат апатриду, у которого к тому же скоро истечет срок действия паспорта. Если Грегор всерьез намерен обжиться здесь и жениться, ему придется раскрыть свое настоящее имя: опять стать Менгеле.
Грегор, как всегда, советуется с кружком близких друзей. В Аргентине он не рискует ничем. У американцев на уме лишь одно – борьба с Советами, а немцы не хотят ничего знать о нацизме. Война окончена. Шваммбергеру, уничтожившему столько гетто в Польше, паспорт восстановили, консульство ФРГ не чинило ему никаких препятствий. К тому же Сассен сказал ему, что новый посол – свой в доску. Вернер Юнкер был нацистом и ближайшим соратником Риббентропа в Министерстве иностранных дел. Он занимал видную должность на Балканах и очень обрадовался, встретив в Буэнос-Айресе своего приятеля Павелича, бывшего хорватского диктатора.
Грегор является в посольство, представив туда все документы, которые с конца войны умудрялся скрывать; теперь ему надо подтвердить, что он и есть Йозеф Менгеле. Поверенный в делах консульства не моргнул и глазом, когда Грегор заявил ему, что с самого прибытия в Аргентину проживал под другим именем. Он пересылает досье в Бонн, где никто не заглядывает в список военных преступников. Возможно, в Мюнхене Грегор запаниковал зря: ФРГ осудила нацизм, но восстанавливает в должностях его кадры вместе с их подручными, возмещает ущерб, нанесенный евреям, но не препятствует их убийцам проворачивать дела в Южной Америке и на Ближнем Востоке. Признание права на «политическую ошибку», амнистия «жертвам денацификации», сплочение нации, всеобщая амнезия… Адьё, Грегор: в сентябре 1956 года консульство Западной Германии в Буэнос-Айресе выдает гражданское свидетельство и метрику на имя Йозефа Менгеле.
Теперь он должен оформить свое гражданское состояние у аргентинских властей. Он приходит в полицию сдать отпечатки пальцев. Ни единого судью не смутили его обманы, нет ни последствий, ни кары – в последнее время ко многим немцам возвращается память. Bienvenido, senor Mengele[16]16
Добро пожаловать, сеньор Менгеле! (исп.)
[Закрыть]: в ноябре ему предоставлен новый вид на жительство, за номером 3.940.484, а вернувшись в консульство, он получает и немецкий паспорт на свое настоящее имя: Йозеф Менгеле, родился 16 марта 1911 года в Гюнцбурге, проживает в доме 1875 по улице Сармьенто, Буэнос-Айрес; рост 1,74 метра, глаза каре-зеленые, предприниматель и фабрикант мебели и деревянных игрушек. На принесенной им фотографии его смуглое лицо перечеркивают усы.
В Буэнос-Айрес прибыли Марта с Карлом-Хайнцем. Менгеле берет ссуду и покупает роскошный, такой желанный дом. Он рядом с бывшей частной резиденцией Перона, тут есть и сад, и бассейн. Марта вписывает свое имя в телефонный справочник, и Менгеле представляет Карла-Хайнца как собственного сына.
Паша́ остепенился и вовсю обуржуазивается.
Жизнь дарит ему одни улыбки.
29
В ноябре 1956 года генеральный прокурор Гессена Фриц Бауэр выписывает ордер на арест Адольфа Эйхмана, «где бы того ни обнаружили». Бауэра, еврея, социал-демократа и гомосексуала, гестапо отправило в концентрационный лагерь; его уволили со всех государственных должностей; позже ему удалось бежать в Скандинавию. С тех пор как Бауэр в конце 1940-х вернулся в Германию, он хочет заставить соотечественников взглянуть в лицо своему прошлому.
30
Мир постепенно узнает об истреблении евреев в Европе. Все больше книг, статей, документальных фильмов посвящаются теме концентрационнных лагерей и нацистского геноцида. В 1956 году зрители потрясены фильмом Алена Рене «Ночь и туман» – и это несмотря на давление западногерманского правительства, которое потребовало снятия фильма с официальной программы Каннского кинофестиваля и получило согласие на это во имя франко-германского примирения. Растет успех «Дневника Анны Франк». Говорят о преступлениях против человечности, о доктрине окончательного решения еврейского вопроса, об убийстве шести миллионов евреев.
Кружок «Дюрера» отрицает эти цифры. Он радуется массовому уничтожению еврейского населения, но исчисляет его не более чем в триста шестьдесят пять тысяч жертв; не признает ни массовых казней, ни грузовиков и газовых камер; шесть миллионов – не более чем фальсификация истории, очередная интрига мирового сионизма, чтобы внушить Германии чувство вины и сразить ее наповал, хотя они же сами объявили ей войну и виноваты в чудовищных разрушениях, семи миллионах убитых, прекраснейших городах, стертых с лица земли, и потерянных землях предков на востоке.
Сассен и Фрицш полагают, что восстановить истину может лишь один человек – Адольф Эйхман. Он курировал все этапы борьбы с евреями. После смерти Гитлера, Гиммлера и Гейдриха только он остался последним ключевым свидетелем. Он-то знал участников, цифры – и мог бы опровергнуть поклеп. Евреи изваляли Германию в грязи. Эйхман отдраит ее честь. Они придумали самую чудовищную ложь в Истории, чтобы овладеть Палестиной, – но пусть их публично осудят, пусть с них и с их сообщников сорвут маски: кружок «Дюрера» готов расстроить их махинации и проложить путь к реабилитации Германии, к искуплению нацизма и фюрера.
Фрицш и Сассен предлагают Эйхману высказаться о «псевдоокончательном выводе». Им непременно следует выпустить книгу об этом, издательский дом «Дюрер» был бы рад ее опубликовать. Мысль об этом приводит Эйхмана в восторг. С тех пор как закрылась его прачечная, он работал на предприятии санитарной продукции и, за неимением лучшего, теперь разводит ангорских кроликов и кур под изнуряющим солнцем пампасов. Дни его текут медленно и похожи один на другой: он кормит животных, моет клетки, убирает за ними экскременты и не прекращает размышлять о прошлом, о своей былой славе, об оставшейся в Буэнос-Айресе семье, о четвертом сыне Рикардо Франсиско, который только что родился – а ведь это чудеса чудесами, его жене уже сорок шесть, а ему скоро пятьдесят. Он зарабатывает очень скромно. И если будет книга о его великом пути… прощай, безвестность и куры, кто ж откажется от такой удачной находки. Он снова станет звездой и будет защищаться – а уж он-то, регулярно перерывающий горы газет и исторической литературы, знает, как часто пачкают напраслиной его имя, он возмутится, и пусть его дети узнают правду. Немцы окажут ему широкую поддержку, и его раса сможет снова завоевать Европу с высоко поднятой головой. А заодно Эйхман, Фрицш и Сассен сорвут неплохой куш с продаж этого опуса.
31
Заседания свежеиспеченной компании начинаются в апреле 1957 года в богатом доме голландского журналиста. Каждое воскресенье мужчины и женщины собираются вокруг главного распорядителя Холокоста, польщенного таким вниманием и, сияя лицом, пробующего сигары и виски, раздобытые хозяином дома. Эйхман теребит надетый на палец почетный перстень СС, отвечая на вопросы Сассена и Фрицша, которые иногда уточняют гости более глубокой компетенции – великий Буби фон Альвенслебен, бывший главный адъютант Гиммлера, и Дитер Менге, опытный и фанатичный летчик, ныне владеющий имением, где любят собираться нацисты.
Менгеле, не поддаваясь настойчивым просьбам Сассена, в этих заседаниях участвовать отказывается. У него нет никакого желания выслушивать похвальбу озлобленного идиота, и он предупреждает своего дружка: кончится тем, что Эйхман навлечет на всех неприятности, его имя муссируется в прессе, и немецкое правосудие рано или поздно отыщет его, как только узнает, что именно он скрывается под фальшивой фамилией Клемент. Менгеле не хочет огласки. У него есть план получше – обогащаться и обладать Мартой.
Он возвращается после недельного отпуска в Чили. На маленьком частном самолете Руделя они вдвоем летали в Сантьяго, где их ждал старый друг летчика, «миланский убийца» Вальтер Рауфф (девяносто семь тысяч жертв), изобретатель «душегубок», послуживших прообразом для газовых камер в концлагерях на востоке. Все трое осматривают вулканы пустыни Атакама, нагишом купаются в бирюзовых лагунах и ночуют в палатках под чистым и звездным небом.
Вернувшись в Аргентину, Менгеле с Мартой и Карлом-Хайнцем, прихватив с собой Генриха Льва, уезжает на выходные в Мар-дель-Плату, на океанское побережье, и в Тигре, городок на каналах, прошитых островками цветущих деревьев, в дельте Параны. Останавливаются в «Тигре Отеле», где отдыхали принц Уэльский и тенор Карузо. С тех пор как Марта приехала в Аргентину, Менгеле снова чувствует в ее объятиях все великолепие Буэнос-Айреса, восхищается немецким фонтаном на авенида дель Либертадор, Английской башней у вокзала в Ретиро, блеском стиля ар-деко в небоскребе Кавана на площади Сан-Мартин. Парочка часто посещает театры и концертные залы, обедает в семьях Хаасе и Мертиг, водит Карла-Хайнца на ипподром в Сан-Исидро. Вращаясь среди щеголей и разбогатевших выскочек, Грегор делает покупки в большом магазине «Гат и Чавес».
В том 1957 году он живет расчудесно. Менгеле вкушает сладость обыденной жизни, проверки дневников Карла-Хайнца, бедер Марты и приготовленных ею блюд, мытья любимой игрушки – «Боргвард Изабеллы»; он и в бордель наведывается с тем же чертовым Сассеном, хотя уже и не так часто, как прежде.
Будущее много обещает, худшее позади, Менгеле чувствует себя в безопасности. Он продал свою столярную фабрику и вложился в «Фадро Фарм». Снова с наслаждением погружается в медицинские и научные журналы, работает со старыми записями, дополняет их. Он не отрекался ни от статуса университетского преподавателя, ни от генетического обогащения человеческой расы, ни от славы.
Все это время Сассен и Фрицш продолжают посиделки с Эйхманом. Битых полгода «с неутомимым духовным подъемом истинного арийца» он гордо разглагольствует, иногда сам до слез взволнованный своими рассказами, своим успехом – «шесть миллионов убитых евреев» – и собственными сожалениями: он не исполнил миссию до конца, до «полного уничтожения врага». Сассену, Фрицшу, всему кружку «Дюрер», не желавшему верить «вражеской пропаганде», Эйхман подтверждает размах машины уничтожения, подробно описывает массовые убийства, газовые камеры, печи крематориев, каторжные работы, марши смерти, голод – тотальную войну, которую приказал вести фюрер.
Сассен и Фрицш, этакие агнцы, верили, что нацизм был чист. Они не ожидали откровений Эйхмана. Или в лучшем случае надеялись, что Гитлера просто предали и Эйхманом манипулировали иностранные спецслужбы. Шесть миллионов – такая цифра потрясла их. Собрания окончены, и они предпочитают держаться подальше от преступника против человечности. Они выложили последнюю карту; и вот она бита. Сассен бережно хранит записи, но издательский дом «Дюрер» отказывается выпускать книгу. Югославские тайные агенты стреляют в Павелича, и тот вынужден бежать в Уругвай. Осенью 1957 года Аденауэр выигрывает выборы. В следующем году в Людвигсбурге создается Центр по расследованию нацистских преступлений. Нацизм – уже не будущее Германии: страница перевернута окончательно.
Журнал «Дер Вег» ликвидируется, Фрицш закрывает свой издательский дом и в начале 1958 года переезжает в Австрию. Публиковаться ему запрещено, и он устраивается ночным портье в большом отеле в Зальцбурге.
Лишившись постоянного дохода с тех пор как Фрицш уехал, Сассен посвящает себя журналистской работе под разными псевдонимами и мечтает вернуться в Европу: ему тоже очень хочется воспользоваться плодами тамошнего экономического чуда.
Обиженный и недовольный, Эйхман не прекращает краснобайствовать. Он считает возможным предстать перед немецким судом, уверенный, что по ходу сенсационного процесса его честное имя и репутация будут очищены и он превратится в звезду. Его же дети и знакомые разубеждают его. И теперь он станет служащим низшего пошиба в «Орбисе», предприятии Мертига, после того как его разведение кур и кроликов кончилось полным банкротством.
Менгеле ничуть не удивляет беспорядочное всеобщее бегство. Да, он презирает их, этих салонных нацистов, хвастуна Эйхмана, сентиментального порнографа Сассена и сопляка Фрицша! Он-то знает, он повидал и делал – да, без угрызений и сожалений.
Менгеле сторонится Сассена, избегает Эйхмана и советует всем нацистам в Буэнос-Айресе последовать его примеру: «Эйхман опасен».
Его привлекают иные близкие планы.
32
25 июля 1958 года Йозеф Менгеле женится на Марте Менгеле в Новой Швейцарии, что в Уругвае. Свадьбу празднуют вяло и конфиденциально: свидетели – только Карл-Хайнц, Рудель и Зедльмайер, а гости – Мартиг и Хаасе с семьями, друзья, приехавшие из Парагвая, Юнг, бывший руководитель гитлерюгенда, а теперь мирный бизнесмен, и балтийский барон фон Экштейн. Сассена не приглашали, Большой Карл нездоров, и ему пришлось остаться в Гюнцбурге, Алоис предпочел оказать честь своей ложе на фестивале в Байрёйте. За пару недель до церемонии какой-то лихач задавил Генриха Льва. Как только все тосты произнесены и завтрак торопливо съеден (копченая форель и салат с сардельками, гуляш из оленины, штрудель со сливами; вино – мозельский рислинг 1947 года), Менгеле сдают великовозрастного сынка чете Хаасе и пакуют багаж: до Барилоче[17]17
Барилоче – горнолыжный курорт близ города Сан-Карлос-де-Барилоче.
[Закрыть] путь неблизкий.
Марта сворачивается клубочком под мышкой у Йозефа, сидящего за рулем «Боргвард Изабеллы». Двигатель посвистывает, кузов потряхивает от северного ветра, ядовито-зеленую пампу сменяют каменистые степные пейзажи, небеса так и пестрят лиловыми ласточками и черными орлами, бесконечные километры тернистых узеньких тропок через всю нескончаемую страну, потом дорога взмывает ввысь, вдруг вырастают горы-трезубцы, похожие на акульи челюсти, и вот уже близко косматые Анды, этот аргентинский Тироль, и чета Менгеле проезжает вдоль озера, чьи небесно-голубые воды чуть присыпаны снежком, когда наконец-то вырисовываются очертания Барилоче и его палаццо.
Все замечательно в Льяо-Льяо[18]18
Льяо-Льяо – курортная деревушка близ Сан-Карлос-де-Барилоче.
[Закрыть]. В спальне, громадной и скромно обставленной, новобрачных, как и положено, ждут букет цветов и шоколадки. С террасы открывается панорамный вид на озера Науэль-Уапи и Морено, окаймляющие холм-полуостров, на котором стоит отель; на ряд изящных кукольных домиков с покатыми крышами, так похожих на средневековый немецкий поселок, защищенный от бесчестия и брожения масс. И так сочен ягненок по-патагонски, зажаренный на вертеле и поданный в первый вечер. Марта счастлива. На рассвете, когда рассеивается туман, она вздрагивает от красоты – титаническая сила скрыта в этом пейзаже: фиолетовые вершины гор, световые лучи, насквозь пронизывающие леса антарктических буков и покрытых снегом каменных дубов. Йозеф, который всегда спит беспокойно, еще дремлет, зарывшись в одеяло.
Медовый месяц смущает его. Он никогда не помышлял сносить рядом с собой другую женщину. Марта нежна и терпелива, понимающе прислушивается к его рассуждениям о падении Рима, к длинным монологам, разнообразящим их долгие прогулки, когда он рассказывает ей о бурной жизни Вагнера и Альбрехта фон Галлера, отца-основателя немецкой биологии, первым исследовавшего внутренности животных. Странно ему и то, что он никогда никого не хотел так страстно, как эту женщину с крупными зубами и толстыми пальцами. Марта брызжет молодостью, любовница-хозяйка проводит его по доселе неведомым путям-дорожкам. Когда они вернутся в Буэнос-Айрес, он приобретет для нее загородный дом на курорте, на берегу океана.
После войны Барилоче приютил немало нацистов; многие тут из Австрии, они лучатся радостью, снова надевая лыжи, и еще есть один фламандский художник, заведовавший в оккупированной Бельгии гитлеровской пропагандой. Немцев понаехало тоже много. Копс, бывший шпион Гиммлера, – его Грегор знавал еще в редакции «Дер Вег», – открыл здесь отель «Кампана», а лучшая в городе бакалейно-колбасная лавка «Венские деликатесы» принадлежит капитану СС Эриху Прибке, замешанному в истреблении трехсот тридцати пяти гражданских лиц в Ардеатинских пещерах в Риме. Рудель, постоянный посетитель и член Андского городского клуба, сообщил Менгеле, как с ними связаться.
Однажды вечерком все собираются вкруг чаши с фондю. Рауфф пересек чилийскую границу, чтобы поздравить молодых. Нацисты в который раз вздыхают о добрых старых временах и вспоминают Рихтера – ученого-атомщика: как славно он надул Перона и проел шесть миллионов на фальшивых реакторах своей секретной лаборатории на острове Уэмуль – это совсем недалеко, здесь, в Барилоче. Напропалую звучат анекдоты, позвякивают бокалы, Копс заявляет, что гигантский жидомасонский заговор замышляется в Белом доме и в Кремле. Менгеле позевывает и лапает Марту. Он предпочитает возбуждающий секс с супругой этой мужской компании, воняющей скверной водкой.
На следующее утро Марта и Йозеф поднимаются в горы, гуляют по лесам и полянам. Их шаги скрипят по снегу, падающему большими хлопьями; позавтракать они останавливаются на вершине холма, с которого угадываются очертания долин внизу. Менгеле стоит над пропастью, когда робкий солнечный луч выглядывает из-за пушистой пелены, скрывавшей вершины ледников, голубые озера, околдовывающие пейзажи. Голова кружится, он, словно путник среди моря облаков на полотне Каспара Давида Фридриха, неудержимо хохочет, широко раскинув руки. Грудь полна воздуха, он слышит шум своей закипевшей крови, улавливает висками ее мерные удары, Марта что-то говорит ему, но он не слышит ее, весь поглощенный созерцанием, он так счастлив, так горд, в этом забытом Богом мире отбросов и развалин у него есть свобода, деньги, успех, никто не арестовал его и теперь не арестует уже никогда.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?